- Мы нашли героин, - сообщил я. - У вашего мистера Грэйвса.
      Мои слова - я заметил - произвели впечатление, но он промолчал. Железная выдержка.
      - Трупенни раскололся, Черри. И Пот тоже. - Тут я говорил правду; хоть Пот и не сказал всего, что нам хотелось знать, кое-что он все же сообщил. Джейк убит.
      Черри сдержался: хотел что-то сказать, но передумал.
      - Есть еще одна находка, Черри. Точнее, целых три. - Я говорил нарочито медленно, чтобы он мог обдумать услышанное. - Все три найдены на кладбище братьев Рэнд. Первая - Дэнни Спринг; вторая - Фрэнк Эйверсон. Обычно смуглое лицо Черри побледнело и стало походить на отвратительную маску полуистлевшего трупа. Да он и был насквозь гнилым изнутри. - И третья - Джеймс Рэнделл Маккьюни. Нашли мы и могилу дядюшки Могилы, где шесть кило героина, - закончил я торжествующе. - Что ты на это скажешь?
      Мне уже приходилось наблюдать за тем, как прочная, словно слоеная фанера, воля Черри внезапно давала трещину. Было это при первом разговоре, когда я пригрозил зарыть его в одной могиле с его же головорезами. И вот сейчас превращение произошло снова. Правда, на этот раз по-другому. Лицо его постепенно менялось, как при замедленной съемке дряхлеющего старика или разлагающегося трупа. Мне даже подумалось, что это здорово смахивает на кадры из фильма ужасов, где за минуту можно увидеть, во что превращает процесс разложения лицо мертвеца за несколько дней, а то и недель. Однако он не рассыпался на моих глазах, а, как и прежде, казался тверже алмаза.
      Нервно облизнув губы, он встал.
      - Что ты вбил себе в голову, Скотт? Что за дикий бред ты несешь? Я не имею ни малейшего понятия, о чем ты сейчас говорил. - Черри вполне овладел собой. - Чего нам спорить понапрасну? Зови легавых, и покончим с говорильней.
      Теперь промолчал я.
      - Ведь ты прихватил с собой целый грузовик копов, не так ли? Казалось, он тщится прочесть мои мысли. - Не дурак же ты, чтобы брать меня в одиночку. Или все же дурак?
      Я ухмыльнулся, но не обронил ни полсловечка.
      Сейчас он лихорадочно прикидывает варианты: возможно, думает он, я пришел не один; но если я один и он сумеет одолеть меня, то выиграет, как минимум, несколько часов до того, как закон наложит на него свою лапу. А за эти часы он мог бы как следует спланировать защиту, связаться с адвокатами и даже сбежать из страны - в том случае, если обвинения и свидетельства против него окажутся неопровержимыми.
      Мне удалось уловить момент, когда Черри принял решение; он слегка выпрямился и еще плотнее сжал губы. Сделав шаг в мою сторону, остановился и вопросительно уставился на мой револьвер.
      На нем была рубашка без рукавов; нигде ничего не оттопыривалось значит, он без оружия. Усмехнувшись, я разломил кольт, высыпал из барабана патроны и сунул их в карман пиджака. Потом отошел к столику у двери и положил на него револьвер. Не спуская с Черри глаз, снял пиджак и бросил его поверх кольта. Когда я шагнул к нему, он во весь рот улыбнулся.
      Я остановился, не доходя ярда. Пригнув голову и глядя из-под густых черных бровей, Черри стал обходить меня сбоку. Я не предпринимал никаких действий, только все время поворачивался, чтобы держаться к нему лицом. Неожиданно Черри замахнулся, целясь мне в голову левой, но тут же молниеносно выбросил вперед правую.
      Проворен, ничего не скажешь, но мы видали и не таких. Отбив выпад, я врезал ему прямо в челюсть. Голова Черри дернулась, и он, отступая назад, зацепился ногой за кресло и потерял равновесие.
      Пока он не успел обрести устойчивость, я рванулся вперед и наотмашь рубанул его тыльной стороной ладони по лицу. Повернув ладонь, я шлепнул его по челюсти и еще раз тыльной стороной - по другой щеке. Я вовсе не пытался продемонстрировать свое искусство кулачного фехтования; мне просто хотелось привести его в бешенство - слишком уж он явно демонстрировал свое спокойствие, а мне нужно было заставить его кипеть от злости. И моя тактика сработала - пар забурлил.
      Когда Черри, мягко ступая, пошел на меня, его лицо было перекошено от гнева, полуоткрытый рот обнажил ощерившиеся зубы, вены на шее вздулись. Он - чрезмерная самоуверенность - даже не подумал как следует прикрыться. Я выждал, пока он приблизится, и ударил изо всех сил. Это был мой коронный прямой удар правой с длинной дистанции, в который я вложил всю силу и тяжесть своего веса. Простенько и со вкусом.
      Удар расплющил ему нос. Острая боль пронзила и мою правую руку - от кулака до плеча. Ощущение было такое, будто она сломалась. Черри откинуло назад, из его глотки вырвался хриплый сдавленный всхлип. Снова наткнувшись на кресло, он перевернулся через него и распластался на ковре, беспомощно подергивая ногами.
      Примерно через минуту - судья на ринге уже давно засчитал бы ему нокаут - Черри удалось встать на четвереньки. Я не двинулся с места, хотя легко мог бы его сейчас добить. Несколько секунд он стоял неподвижно; из носа на ковер капала кровь. Тряхнул несколько раз головой - видимо, собирался с силами. Я не стал торопить его.
      Когда Черри укрепился на ногах, я понял, что он и не думал сдаваться. Если не считать разбитого носа и стекающей по углам рта кровавой слюны, выглядел он не так уж и плохо. Держит удар, как профессионал. Я пошел на него. Он сделал обманный шаг в сторону и выбросил вперед кулак. И тут же ударил ногой. Силен. Я еще успел увернуться и принять удар на бедро, что дало Черри возможность врезать мне левой. Удар получился жестким. Он пришелся мне сбоку, по голове, и я покачнулся. Черри навалился на меня всем телом и, зацепив ботинком мою ногу, сделал подсечку.
      Перелетев через его ногу, я со всего маху шлепнулся на пол и, перекатившись, стал подниматься. Не столь быстро, как следовало бы. Черри шагнул ко мне и замахнулся ногой, целясь в голову. К счастью, я почти встал, поэтому его удар принял на грудь. И, главное, я снова был на ногах. Удар развернул Черри боком ко мне. Поначалу я не собирался хитрить, более того, немного переборщил по части спортивного благородства, но после того, как Черри дважды ударил меня ногой, пришлось менять тактику.
      Держа руки на уровне груди, я позволил Черри повернуться и нанести удар. Он целился правой мне в голову; я пригнулся, подняв скрещенные руки. Как только его кулаки наткнулись на эту преграду, я взял в захват его кисть, приблизился вплотную и ухватился свободной рукой за его бицепс. Сделав резкий наклон влево, я сильно толкнул его плечом в подмышку, покрепче сжал его руку и изо всех сил дернул на себя. Черри взревел и, перелетев через меня, врезался в стенку. А я и не предполагал, что она рядом. Полетев вверх тормашками, он ударился о нее сначала задом, потом головой и рухнул, словно мешок, растянувшись во весь свой рост, но сознания не потерял.
      Сперва Черри попытался шевельнуть пальцами, потом всей рукой. Подтянув под себя ногу, он уперся коленом в пол и попытался встать, однако, едва приподнявшись, рухнул. Я уселся в его кресло и закурил. Сигарета сгорела почти до половины когда он с трудом укрепился на своих двоих.
      Черри стоял, раскачиваясь из стороны в сторону; его рот подбородок и шея были перепачканы кровью.
      - Это всего лишь должок за те несколько синяков и шишек, которыми наградили меня твои ребята. Всего лишь за несколько. Мы еще не расквитались до конца. Не говоря уже о Дэнни, Фрэнке и Маккьюни. - Я отшвырнул окурок. И Рут Стэнли, маленькой Рути. - Поднявшись с кресла, я двинулся на него. И еще о бог знает скольких загубленных и погибающих душах. Одному Богу известно, сколько их, Черри, на твоей черной совести.
      Он поднял руку к груди и, растянув в оскале окровавленные губы, грязно и витиевато выругался. Я позволил ему завершить монолог и уточнил:
      - Ты можешь потребовать возвращения долга в любое удобное для тебя время, Черри.
      Он размахнулся и ударил. Трудно было ожидать такой прыти в подобном состоянии. Обойдя блокировку моей левой, он врезал костяшками пальцев прямо в мой подбородок, и его пальцы вонзились мне в горло. Широко расставив ноги, я ответил двумя полновесными ударами. Он отлетел к стене, а я, не давая ему упасть, врезал правой в оскаленные зубы.
      Не могу не отдать должного Черри - он еще раз семь упорно вставал на ноги, осыпая меня виртуозным матом. Но это, пожалуй, и все, что вызывало в нем мое уважение.
      Глава 19
      Когда я позвал Сэмсона, оказалось, что он стоял сразу за дверью.
      - А где красотка? - спросил я.
      - За нее не волнуйся. Там подъехал Роулинг... О боже правый! - увидев Черри, воскликнул он. - Чем, черт возьми, ты его огрел?
      - Собой.
      Фил посмотрел на мои распухшие, окровавленные руки и ничего не сказал. Потом он подошел к Черри, опустился на колени и пощупал пульс. Тем временем я успел натянуть пиджак и, зарядив кольт, сунул его в кобуру.
      - Живой. Это уже неплохо.
      - Нет, - отозвался я. - Это плохо.
      - Полагаю, что когда-нибудь чем-то подобным кончится, - проворчал Фил. - Черт, я уверен, что знал.
      Мы оставили Черри лежать на полу, а сами прошли в переднюю. Там хлопотали Роулинг и еще несколько его коллег в штатском. На диване тихо сидела Джун.
      - Шелл, - позвала она.
      Я посмотрел на нее.
      - Да?
      - Тут капитан рассказал мне обо всем... о том, как ты... попал в тюрьму.
      - Ты имеешь в виду, как меня подставили? И наше дивное свидание, которое помогло твоим ублюдкам?
      - Да. Я им помогла, Шелл. И обманула тебя. Но я не знала, что они собираются... убивать. Я не знала, как ужасно они поступят с тобой. Я думала...
      - Да брось ты, Джун... Точнее, миссис Маккьюни, - устало возразил я. Я и в самом деле страшно устал. Особенно мои руки - казалось, они состоят из сплошных синяков. - Твои признания немного запоздали...
      - Поверь мне. Я думала, они просто хотят на несколько часов вывести тебя из игры. Джо велел мне, а я не посмела ослушаться. Но клянусь, я не подозревала...
      - Да ну тебя к черту. Расскажи это все стенографисту в полиции.
      Скромно опустив глазки долу, Джун принялась изучать сложенные на коленях руки. Сэмсон что-то сказал Роулингу, тот сходил к полицейской машине и вскоре вернулся, сообщив, что "скорая" уже выехала.
      Джун подняла голову и взглянула на меня. В ее больших голубых глазах трогательно блестели слезы. Мне подумалось, что она, должно быть, здорово постаралась - талантливая актриса, на сцену бы ей.
      - Я уже рассказала капитану все, как было. Все. Кроме одного. Я солгала тебе, Шелл. Про подслушанный в бюро телефонный разговор - ты сам знаешь, что его не было, - и про то, кто я такая. Но насчет всего остального... - Джун помолчала. - Все остальное - правда.
      - Так она тебе все рассказала, Фил?
      - Да вроде бы.
      - И как по-твоему, похоже на чистосердечное признание?
      - Ну... все может быть. Уточним. Она признает, что знала об участии мужа в наркобизнесе Черри; Маккьюни создавал прикрытие в виде похоронного бюро и автомобильного агентства. Клянется, что долгое время ни о чем не догадывалась и узнала обо всем лишь в последние несколько недель. Говорит, хотела, да так и не смогла ни на что решиться. Затем Маккьюни исчез.
      - А ей невдомек, почему он смылся? Не знала, что он погорел на махинациях с наркотиками?
      - Божится, что нет. Такое вполне возможно.
      Я наградил Фила улыбкой.
      - Помнишь, я говорил тебе, что она хорошая девочка. - Я перевел взгляд на Джун. - А она сообщила тебе, что ей известно, кто убил ее мужа?
      - Да, и об этом тоже, Шелл. Она считает, что, судя по всему, здесь замешан Черри. По крайней мере, уверена, что смерть Джеймса на его совести.
      - Смерть Джеймса на его совести? Так она не созналась в том, что самолично выдала убийцам собственного мужа?
      Джун не поднимала мокрых ресниц.
      - То есть? - удивился Сэмсон.
      Я рассказал ему о телефонных звонках.
      - Если точнее, проштрафившись по-глупому, Маккьюни залег на неделю, а в воскресенье, двадцать первого, в 11.56 позвонил своей любимой женушке. Может, хотел узнать, как здесь разворачиваются события, а может - чтобы она присоединилась к нему. Соскучился, наверное. Сообщил, где находится, или оставил номер телефона, потому что через девять минут после его звонка кто-то позвонил в мотель - но, как ни странно, не из дома Маккьюни. Звонили с номера Зенит, 4-6089, который принадлежит - ты сейчас удивишься - Джо Черри. А час спустя в "Оранж-Кост-мотель" прибыли Джейк и Пот. Маккьюни ушел вместе с ними. - Я вздохнул. - С тех пор никто не видел его живым. Восемь к пяти, что проверка выявит зарегистрированный звонок с номера Зенит, 4-4394 на Зенит, 4-6089 примерно в две-три минуты первого.
      - Нет нужды проверять, - вмешалась Джун. - Звонила я. Это правда; Джеймс позвонил мне в воскресенье и оставил свой телефон. А я назвала Джо этот номер. Но...
      - Ох уж эти "но", - усмехнувшись, перебил я. - Теперь ты разоткровенничалась. Когда поняла, что мы и так все знаем.
      - Вовсе нет, Шелл. Не поэтому. Я боялась, что буду выглядеть ужасно. Но я не знала, что Джо собирается убить его. Мне он сказал, будто Джеймс что-то прикарманил и он только хочет вернуть свое.
      Мы с Сэмсоном переглянулись. По словам миссис Маккьюни, Джо уверял, что ее муж "что-то" у него украл. Мы теперь знали, что именно - героин; и не украл, а только пытался тайком сбыть солидную партию. С этого-то и началась заварушка, которая привела Эвелин Спринг в мой офис.
      - Значит, ты не знала, что Черри собирается убить Джеймса? - спросил я Джун. - Кто это сказал, что незнание освобождает от ответственности, а? Только откуда тебе стало известно, что твой муженек гниет в могиле?
      - Я... - Джун с усилием сглотнула, ее прекрасное лицо смертельно побледнело. - Мне обо всем рассказал Джо. Понимаешь, это был просто несчастный случай. Джеймс испугался и побежал, а кто-то из парней Джо погорячился и выстрелил.
      - Очень правдоподобно. И пока Джеймс улепетывал во все лопатки, они палили по нему как сумасшедшие заговоренными пулями. Одна из них нагнала его, развернулась на лету и врезала между глаз, снеся половину черепа.
      Джун, молодчине, удалось побледнеть еще больше.
      А я добавил:
      - И оставила на лице пороховые ожоги.
      - Я... так мне Джо...
      - Тебе стоило бы взглянуть на Джеймса в гробу, Джун. У него вышиблена половина мозгов, а то, что осталось, вытекало из черепа, словно протухшая яичница-болтунья. К тому же в гробу он лежал еще с одним трупом. Как и Дэнни с Фрэнком. А ты говоришь, несчастный случай.
      Она сдавленно застонала и слегка покачнулась, однако сдержавшись, еле слышно произнесла:
      - Я знаю лишь то, что рассказывал мне Джо.
      - Ну, конечно. И когда он сообщил тебе о несчастье?
      - В прошлый понедельник. Он сказал, что это случилось в воскресенье.
      - И ты не могла придумать ничего более разумного, раз его больше нет в живых, как пойти и заявить о его исчезновении?
      - Ну да, я... я подала заявление сразу же, в понедельник. - Сейчас Джун была белее мела, а ее прекрасные голубые глаза слегка потускнели. Да, я знала, что Джеймс мертв. Но Джо заставил меня сделать заявление. Он не хотел, чтобы о смерти Джеймса стало известно, поэтому велел мне пойти в полицию. Я боялась Джо - ведь он мог убить и меня. Он умел внушать страх, Шелл.
      - Да, помню! "У него глаза свирепого зверя". - Я вспомнил, каким в последний раз видел Черри, и добавил: - По крайней мере, были.
      Глава 20
      Таким образом, миссис Маккьюни дала показания против Джо Черри, а позднее сама предстала перед судом. Однако ее адвокат оказался настолько изворотливым, что сумел добиться исключительно мужского состава жюри. В итоге Джун отправилась отбывать срок в Техачапи, но ненадолго.
      Трупенни и я тоже свидетельствовали против Черри. По крайней мере, мы пытались, но большую часть наших показаний отклонили как якобы неубедительные или по каким-то другим техническим причинам. Черт, вы и представить себе не можете, сколько в арсенале прожженных судейских крючков существует этих самых технических причин, позволяющих преступнику выйти сухим из воды. И все же мы могли бы добиться какого-то успеха, если бы не одно происшествие.
      Находясь в больнице, Винс Поттер признал часть своей вины. Он заявил, что подставить меня велел Черри. Если верить его показаниям, то сам Пот выглядел почти невинной овечкой, но мы и без него сумели расставить все по своим тестам. Моей пулей из обреза стрелял Джейк; Ковин оставался последним свидетелем, который мог доказать причастность Черри к торговле наркотиками, не считая, конечно, Джейка и Пота. Рут Стэнли, будучи подружкой Фрэнка Эйверсона, также могла представлять для Черри некоторую опасность. К тому же ему стало известно, что у нее установился контакт со мной.
      Поэтому девушку оглушили и привезли ночью на Двадцать первую. Застрелив Ковина, Джейк погнал мой "кадиллак" по пустынной улице к месту, где его уже дожидался Пот с "бьюиком" и потерявшей сознание Рут. Когда они подъехали, Пот просто бросил Рут под колеса "кадиллака", а сам поспешил убраться на своей машине. Часа через два - после звонка миссис Маккьюни Джейк подменил "кадиллак" и позвонил в полицию. К тому времени изуродованное тело Рут уже нашли и отправили в морг. Все остальное известно.
      Однако тяжеловесный Пот оказался хитрецом; несмотря на то что он охотно рассказал подробности сговора, он всякий раз упорно отказывался подписать свои показания. Не хочу, и все. Наступил день, когда его должны были перевести из больницы в камеру.
      Я тоже был там. Вместе с Сэмсоном и еще двумя офицерами в форме мы спускались по лестнице. Полицейские шли по обе стороны от Пота, а мы с Филом - чуть позади. И вдруг Пот упал.
      Сначала мы подумали, что он споткнулся, потому что выстрела никто не услышал.
      - Какого черта... - начал было Сэмсон, но сразу же осекся.
      И тут мы все услышали - но не звук выстрела. Громыхнул мощный, резкий взрыв. Примерно в квартале от нас, где-то на верхних этажах, вспыхнуло и тут же погасло пламя. Со звоном и грохотом вылетело окно; осколки и щепки оконной рамы посыпались вниз. Затем, брякнув о тротуар, упала какая-то железка.
      Мы с Сэмсоном и еще одним полицейским бросились по улице. Тротуар был усеян осколками разлетевшегося окна, среди которых валялась искореженная полоска металла. Несмотря на то что она была чудовищно изуродована, в ней все же можно было узнать винтовочный ствол. От деревянных частей - приклада и ложа - остались одни щепки.
      Сэмсон присел над останками ружья и, выгнув шею, посмотрел на меня снизу вверх.
      - Ты же не думаешь... - Я замолчал, не решаясь произнести вслух то, в чем уже был уверен.
      Сэмсон зло выругался.
      - Да, именно так я и думаю.
      Я было дернулся бежать ко входу в здание, но он остановил меня.
      - Не гони, Шелл. Спешить уже некуда.
      Я остановился. Он был прав.
      Сэмсон медленно поднялся; его мощные плечи слегка ссутулились. Закинув голову, он посмотрел на окно, из которого прогремел взрыв.
      - Спешить уже некуда, - повторил он. - Сам знаешь, что мы там обнаружим. Еще одну жертву. Изуродованный до неузнаваемости труп.
      Так и оказалось, черт бы их взял. Он лежал на спине, посреди комнаты. Одна рука еще держалась на разорванных мышцах и раздробленной кости. Голову оторвало взрывом. Лицо походило на кровавое месиво. Полиция Лос-Анджелеса с таким случаем еще не сталкивалась, но еще до заключения экспертизы мы знали, как все произошло.
      Дальнобойная винтовка с оптическим прицелом и глушителем предназначалась для убийства Пота - но не только его. Какой-то изобретательный мастер высверлил приклад и поместил в тайничок мощный заряд взрывчатки. Специальное приспособление приводило мину в действие всего на долю секунды позже того момента, как стрелок нажимал на спусковой крючок и пуля вылетала из ствола. Сила взрыва была достаточно мощной, чтобы наверняка уничтожить снайпера.
      Теперь они могли быть спокойны. Наемный киллер не попадется и не заговорит. Никаких концов. След начинался и заканчивался здесь, в забрызганной кровью комнате.
      Несколько минут спустя мы сгрудились у тела Пота. Собралась, как обычно, толпа. Пот умер мгновенно - пуля разворотила ему мозг.
      Глаза Сэмсона были холодны как лед, когда он посмотрел на меня. Однако его голос прозвучал спокойно, почти небрежно:
      - Отличный выстрел.
      - Интересно, кто стрелял?
      - Возможно, через день-другой узнаем. - Сэмсон пожал плечами. - Только какая нам с этого польза? - Он смотрел, как тело Пота укладывали на носилки. - Черт, как не повезло.
      - Его давно ждало нечто подобное. Всех их ожидала такая же участь.
      - Всех? Я думал не о них, а о том, кто все это придумал. О Джианномо Чиари.
      - Да, его почерк, - согласился я. - Наш сукин сын - старина Джо.
      Убийство Пота вконец испортило все дело. Несмотря на титанические усилия по ликвидации команды Черри, мы не смогли, когда понадобилось, представить на суд главного свидетеля. Уже в ту минуту, когда Пот упал к нашим ногам с простреленной головой, мы знали, что проиграем. Все, кто мог бы подтвердить причастность Черри к нескольким убийствам и рассказать в деталях о торговле наркотиками, умолкли навсегда: Маккьюни, Джейк Лютер, Винс Поттер, Фрэнк Эйверсон, Дэнни Спринг, Тонни Ковин, малышка Рут. Да, конечно, показания миссис Маккьюни, Трупенни и мои принесли определенную пользу, но результат, к сожалению, был минимальный. Нам не удалось доказать главного - причастность Черри к убийствам, и его осудили лишь за распространение наркотиков.
      Заместитель окружного прокурора доказал, что шесть килограммов героина, обнаруженных на кладбище, принадлежали Джианномо Чиари. Семейный склеп "мистера Грэйвса" также его собственность, и Трупенни подтвердил не только это, но и заявил, что собственными глазами видел, как Черри упаковывал наркотики в гроб.
      Черри и не подумал заявлять протесты или отклонять обвинения. У него до сих пор не было ни единой судимости, против него раньше не выдвигалось никаких обвинений, его ни разу не арестовывали. Законопослушный гражданин. К тому же к его услугам имелась целая шайка изворотливых адвокатов. Черри опасался только одного: справедливого суда, который воздал бы ему по заслугам.
      И суд Калифорнии вынес свой вердикт: виновен.
      Однако главаря шайки осудили лишь по одному пункту - нелегальное хранение наркотических средств, пункт 115000 параграфа 4, раздела Х Свода законов о благополучии и безопасности штата Калифорния.
      Верховным судьей оказался старый добродушный осел с венчиком пушистых волос вокруг лысины и слезящимися глазами. Несомненно, он был преисполнен любви ко всему человечеству - но ведь к этому человечеству принадлежал и Черри, не так ли? Несомненно, судья всем сердцем любил своих ближних - но и Черри являлся одним из них, разве нет? И ребенку было ясно, что вершит суд старый, выживший из ума пентюх.
      Да, закон все же добрался до Джианномо Чиари и даже слегка пожевал его беззубым ртом.
      Согласно законам штата Калифорния, ему присудили шесть месяцев заключения с отбыванием срока в окружной тюрьме.
      И сияющий Черри - организатор многочисленных убийств, оптовый торговец наркотиками - с улыбкой на устах покидал здание суда, направляясь в окружную кутузку, осужденный всего лишь за хранение наркотических средств без соответствующего рецепта.
      Всем этим событиям еще предстояло свершиться, а пока - вечером в пятницу - я оставил Сэмсона в управлении полиции Лос-Анджелеса и вышел промочить где-нибудь горло. Разбитые о физиономию Джо Черри руки все еще ныли. Пот был пока жив, и мне казалось, что наша победа в кармане и возмездие неотвратимо.
      На Бродвее, неподалеку от моего офиса, находился бар Пита. Навестив Эвелин Спринг и поведав ей о смерти брата, я кое-как успокоил ее, дождался, когда бедняжка перестанет рыдать, пообещал звонить и направился к Питу.
      Выпив бурбон с водой, я немедленно повторил. Не успел я осушить и половины стакана, как сидевшая неподалеку девушка спросила, не найдется ли у меня огонька.
      Поначалу я не обратил на нее внимания, но, когда подновил зажигалку к сигарете, зажатой в алых, мягких губах, поневоле бросил пытливый взгляд на мою визави. Черт побери, ну и симпатяга! Пока девушка, прикуривая, втягивала в себя дым, отблеск пламени искорками плясал в ее ярко-голубых глазах.
      Она непринужденно откинула назад голову и, выпустив струйку дыма, весело улыбнулась мне.
      - Спасибо. А мы... мы, случайно, не встречались раньше?
      - Почему бы и нет, детка. - Я улыбнулся в ответ. - Вполне может быть...
      "Осторожно, Скотт!" - вдруг запаниковал внутренний голос. Девушка снова тряхнула головой, и ее пушистые светлые волосы взметнулись легким облаком. Опять голубоглазая, высокой конкурсной пробы блондинка...
      "О нет, - подумал я. - Только не это. Хватит с меня потрясающих голубоглазых блондинок. Воспоминаний о прошлых встречах должно хватить мне на всю оставшуюся жизнь".
      - Что-то не так? - удивилось голубоглазое наваждение.
      Сказав это, она наклонилась ко мне поближе и глубоко вдохнула - а может, мне только показалось? Потому что у таких блондинок грудь всегда высоко поднята, словно при глубоком вдохе. Говорила она теплым, слегка вибрирующим голосом, от которого кровь закипает в жилах.
      Из чистого любопытства я еще раз окинул девушку взглядом. Около пяти футов пяти дюймов роста, модно одетая во что-то необыкновенно облегающее. А фигура - словно с обложки журнала. Очень располагающее лицо. Да и все в ней, насколько я успел заметить, было очень располагающим.
      С усилием, словно сопротивляясь притяжению магнита, я отвел глаза и отхлебнул виски. "Хватит, - сурово сказал я себе, - хватит с меня чудо-блондинок".
      - Что с вами? - опять спросила она. - Я что-то сделала не так?
      Я снова поднял на нее глаза.
      - Вроде бы нет, - ответил я. - Вовсе нет...
      А поскольку ее лицо оказалось теперь еще ближе, я заметил, что яркие огоньки по-прежнему плясали в ее глазах, хотя моя зажигалка давно погасла. Да, зажигалка-то погасла, а о себе я бы этого не сказал. И она по-прежнему улыбалась. И ее улыбка словно говорила: "Да провались оно все к черту". И приглашала меня провалиться вместе с собой.
      И тут, почувствовав, что меня куда-то влечет против собственной воли, и почти признав пугающую истину, что мужчине всегда будет недоставать поражающих наповал голубоглазых созданий, а также заметив, что, хоть дым и продолжает клубиться из ее огненно-красного рта, сигарету она бросила и пересаживается на соседний табурет, я признался сам себе, что сдаюсь, и почувствовал облегчение. Лучезарно улыбаясь голубоглазой светловолосой красавице, я энергично произнес:
      - Нет, моя дорогая, ты не сделала ничего дурного. По крайней мере пока.