Некоторое время - не знаю, как долго, - я смотрел на белесую полосу, проделанную его каблуком в луже крови; потом поверхность вновь стала алой.
      Глава 8
      Я повернул голову - и револьвер - в сторону двери, через которую вошел в комнату. Но нигде не было слышно ни криков, ни топота ног. Я вышел в коридор и быстро обследовал дом. Никого. Вернувшись в комнату, я снял пластырь со рта Бруно и начал развязывать его. Первым, что он произнес своим звучным и богатым тембрами голосом, было: "Как поживаете, мистер Скотт?" Таким же тоном он мог бы сказать: "Какой прекрасный день!"
      - Со временем дам вам знать, - отозвался я. - Здесь есть кто-нибудь еще, кроме этого парня и Кэссиди? Это ведь Дейв Кэссиди, верно?
      - Да, это он. Было еще двое мужчин. Они ушли примерно полчаса назад. Сейчас здесь никого, кроме нас четверых... - Бросив взгляд на труп коренастого парня, он добавил:
      - Или, возможно, троих.
      - Троих. Так что с вами произошло? - Я продолжал возиться с веревками на его запястьях.
      Бруно не упоминал Дру, но, по-видимому, понимал, что она рассказала мне все, о чем знала и догадывалась, поэтому продолжал, словно добавляя свою информацию к тому, что уже сообщила она:
      - Я встретил Андре перед церковью. Вместе с ним был Дейв, которому Андре также позвонил и который только что прибыл. Через несколько секунд двое мужчин, которые ушли отсюда полчаса назад, - один - вашего роста, но более плотный, другой - худощавый, ростом примерно на дюйм ниже шести футов, с седеющей прядью волос посредине и с маленькой родинкой слева от носа, подошли к нам с пистолетами и заставили нас сесть в синий "крайслер" - седан прошлогоднего выпуска с четырьмя дверцами, небольшой закрашенной вмятиной на правом переднем крыле и восемнадцатью тысячами четырьмястами двадцатью милями на спидометре. Номера я не знаю.
      - Откуда он приехал?
      - Я не видел.
      Кэссиди издавал мычание из-под кляпа, словно напевая последний хит тинейджеров. Я обернулся к нему:
      - Через минуту я вами займусь.
      - Левую сторону машины я тоже не видел, - продолжал Бруно. - Правую сторону мне удалось окинуть взглядом, потому что, прежде чем мы сели в "крайслер", на стоянку подъехала еще одна машина и осветила его фарами. Эта машина остановилась рядом с нами. Оттуда вышла девушка и поспешила к церкви, махнув рукой, когда пробегала мимо нас. Худощавый втолкнул Дейва на переднее сиденье и стоял снаружи, ожидая, пока сядет Андре. Я сидел сзади с другим мужчиной, а Андре только что сел впереди. Сомневаюсь, что девушка знала мужчину с пистолетом, очевидно, она помахала Андре. Девушка вошла в церковь, а высокий мужчина повез нас сюда, где ждал человек, которого вы только что убили. У вас есть вопросы, мистер Скотт?
      - Нет.., почти нет. Продолжайте.
      - Меня привели в эту комнату первым, и человек, которого вы застрелили, привязал меня к стулу, а потом привязал Андре. Следом привели Дейва и тоже привязали к стулу. Разумеется, я не смог с ним поговорить, но, прежде чем его связали, я слышал звуки потасовки.
      - Да. Ему поставили "фонарь" под глазом. Сзади вновь раздалось мычание, и я опять повернулся:
      - Потерпите еще немного, мистер Кэссиди. Я не могу делать два дела одновременно.
      Кэссиди что-то буркнул и слегка дернулся.
      - С вами плохо обращались? - спросил я у Бруно.
      - Физически - нет. - Он сделал паузу, и его чеканное лицо исказилось, словно при виде чего-то отвратительного. - Они сказали мне, что им нужно - моя формула эровита, документы, записи опытов и все прочее, - и настаивали, чтобы я написал записку Дру, велев ей принести в указанное место конверт с пометкой "ЭРО".
      - Понятно. Они знали, за чем охотятся, но было ли им известно, что документы находятся в конверте с надписью "ЭРО" и что конверт лежит в вашем напольном сейфе?
      - Нет. Они как будто знали только то, что у меня есть эти бумаги. Естественно, я не мог выполнить их требования.
      - Естественно?
      Наконец мне удалось развязать веревку и освободить его запястья. Бруно глубоко вздохнул и начал растирать руки, покуда я, присев на корточки, стал трудиться над последним узлом, привязывающим его лодыжки к ножкам стула. Дейв Кэссиди вновь начал делать нечленораздельные замечания, но я их игнорировал.
      - Заполучив формулу и документы, - спокойно объяснил Бруно, - они бы тут же убили меня и Дейва. Если бы Дру оказалась настолько глупа, что действительно принесла бы им бумаги, - а я не сомневался в обратном - они бы прикончили и ее. Конечно, у них не могло быть уверенности, что кроме меня формулу знает только Дру, но подобные личности расправились бы с ней, только чтобы не дать ей сообщить о происшедшем. Или вообще без всякой разумной причины. Если в этом сомневаетесь... - Он кивнул в сторону трупа на стуле. Это Андре Стрэнг. Они безжалостно убили его, не проявляя при этом никаких эмоций, только для того, чтобы заставить меня написать эту записку Дру - по крайней мере, иной причины я не вижу.
      Узел ослабел, и через несколько секунд лодыжки Бруно были свободны. Я выпрямился, чувствуя, что мои ноги влажны от крови. Мои носки хлюпали, когда я подошел к Кэссиди и, сняв пластырь с его рта, начал развязывать его запястья.
      - У меня нож в кармане брюк, - сказал он. Я нашел у него в кармане нож, шагнул ему за спину и одним движением перерезал веревку, стягивающую запястья. Они связали ему запястья и лодыжки одной веревкой, так что больше возиться не пришлось.
      - Мне не хочется быть невежливым, - заметил я, - но когда такое случится в следующий раз, пожалуйста, сразу предупреждайте насчет ножа.
      Кэссиди серьезно посмотрел на меня.
      - Не считайте меня неблагодарным, - сказал он. - Я вам чертовски признателен за себя и за дока. Но кто вы и откуда взялись?
      - Я Шелл Скотт, а с остальным придется подождать. Меня не покидает ощущение, что нам лучше как можно скорее убраться отсюда.
      - Меня тоже, - кивнул Кэссиди.
      Я нашел свои ботинки, снял мокрые носки и счистил носовым платком следы крови с ног. Кэссиди встал, потянулся и, покуда я надевал ботинки на босу ногу, подошел к коренастому парню, присел на корточки и приложил палец к его шее.
      - Он мертв, - спокойно заявил Кэссиди через несколько секунд.
      - Если бы он был еще жив, - откликнулся я, - мне пришлось бы сменить мой кольт на обрез 12-го калибра. Я всадил в него три свинцовые пилюли. Обычно хватает одной.
      Завязывая шнурки, я слышал, как Кэссиди говорил Бруно:
      - Откуда, черт побери, взялся этот парень? Как он нас нашел? Я слышал ваш разговор, пока это бабуин игнорировал все мои призывы. - При слове "бабуин" он криво усмехнулся. - Но это почти ничего мне не объяснило. Неужели что-то было в записке, которую они заставили вас написать?
      - Да, Дейв, - ответил Бруно и быстро все ему рассказал.
      - Вы имеете в виду, - недоверчиво осведомился Кэссиди, когда Бруно умолк, - что придумали и проделали все это, пока Андре... - Он не договорил.
      Бруно ничего не сказал. Перед тем как выпрямиться, я бросил еще один взгляд на не правдоподобно белое лицо Андре Стрэнга.
      - Что с ним случилось? - спросил я, ни к кому конкретно не обращаясь. - С ним - и с кем-то еще? Похоже, здесь творилась форменная бойня. Такое количество крови просто не могло вылиться из одного парня.
      - Могло, - промолвил Кэссиди. - Мы с доком вдвоем наблюдали за этим. Кровь текла не переставая из пореза на икре Андре, пока он умирал, и еще чертовски долго после того, как он уже умер.
      - Погодите. Такого не может быть. Я достаточно насмотрелся на кровотечения, да и сам не раз терял много крови. Парень, которого я только что застрелил, уже перестал кровоточить, хотя в нем не одна, а целых три дырки...
      - В теле Андре действительно всего один порез, мистер Скотт, - прервал меня Бруно. - После моих упорных отказов выполнить их требования, тот из двух мужчин, доставивших нас сюда, который был более худым и низкорослым, по-моему, он был главным - заявил, что, если я буду упорствовать, Андре изойдет кровью у нас на глазах. Я... - Он немного помедлил. - Я ему не поверил. Тогда этот человек вытащил из кармана пиджака кожаный футляр и достал оттуда шприц - по-моему десятиграммовый. Он воткнул иглу в предлоктевую впадину руки Андре и ввел ему в вену содержимое шприца. После этого Андре, которому еще не заклеили рот, начал жаловаться на головокружение и ощущение холодного покалывания во всем теле. Через несколько минут тот же человек вынул из футляра скальпель и глубоко порезал икру Андре - небрежно, словно вскрывая конверт.
      Бруно снова глубоко вздохнул и пошевелил ногами, стараясь восстановить кровообращение.
      - Вы можете ходить? - спросил я.
      - Скоро смогу, мистер Скотт. Веревки были очень тугие, в чем не было никакой необходимости. - Он нагнулся и потер обе лодыжки. - Рана Андре начала кровоточить, и кровь никак не сворачивалась. Очевидно, ему ввели нечто вроде гепарина - лекарства, понижающего протромбин и предотвращающего свертываемость крови, но более эффективное, типа варфарина. Увидев, что происходит, я сказал, что выполню их требования, и попросил остановить кровотечение. Они ответили, что сделают это только после того, как я напишу записку.
      Я посмотрел на Бруно более внимательно: на его ярко-голубые глаза и твердую складку рта.
      - Вы имеете в виду, что должны были писать Дру записку, покуда Андре Стрэнг исходил кровью? - Задавая вопрос, я понимал причину недоверия в голосе Дейва Кэссиди.
      - Да. Это было нелегко. Я закончил писать так быстро, как только мог. Но... - Он посмотрел на меня. - Я знаю кое-что о человеческой натуре, мистер Скотт, знаю, как подлы и жестоки могут быть некоторые люди. Но я не верил, что они дадут Андре умереть. Тем не менее они это сделали - притом намеренно, когда я уже передал им записку. Их главарь хладнокровно объяснил, что это делается с целью дать нам понять серьезность их намерений, твердую решимость достигнуть цели любой ценой. Я очень волновался и поэтому не запомнил, в каких именно выражениях он дал это понять.
      - Неудивительно. Выходит, все это... - я указал на залитый кровью пол, вытекло из одного Андре? Бруно кивнул.
      - Тот, кто этого не видел, - сказал Кэссиди, - не может себе представить, насколько это ужасно, Скотт. Он бледнел, покрывался потом, издавал под кляпом жуткие звуки, а перед смертью у него начались конвульсии. Но и потом он продолжал кровоточить.
      - Гипоксия, - добавил Бруно. - Конвульсии происходили из-за недостатка кислорода. Кровь доставляет кислород во все клетки - в том числе в мозг, - а крови у него оставалось немного. Отсюда кислородная недостаточность, судороги и смерть.
      Я перевел взгляд на распухший глаз Кэссиди.
      - А кто вам поставил "фонарь"? Он криво улыбнулся:
      - На пару секунд я вообразил себя героем. Когда они привезли нас в этот дом, я какое-то время оставался в передней комнате только с худым парнем. Он отвел взгляд, а я потянулся за его пистолетом. - Кэссиди облизнул губы. - Мне не удалось даже притронуться к нему. Парень отодвинул пистолет и одновременно треснул меня кулаком, похожим на набитую камнями сумку. Очнулся я уже связанным.
      - Этот худощавый парень - левша?
      - Ну.., да. - Кэссиди выглядел озадаченным. - Разве я об этом упоминал? Я покачал головой:
      - Просто это наиболее вероятно. Парень заехал вам в левый глаз - значит, он, по-видимому, нанес удар правой рукой. В таком случае оружие было в левой если бы вас ударили пистолетом, вы бы так легко не отделались. А если он левша, это может помочь нам отыскать его...
      Кэссиди озвучил мою мысль:
      - Если только он и этот здоровый бык не отыщут нас первыми. Давайте убираться отсюда.
      Бруно уперся ногами в пол, слегка наклонился вперед и поднялся. Несколько секунд он стоял, закрыв глаза и, несомненно, ощущая боль в затекших ногах.
      - Еще несколько минут. - Бруно взглянул на часы. - Почти одиннадцать, промолвил он, потом снова посмотрел на меня. - Итак, это не Дру, а вы пришли к выводу, что если прочитать цифры комбинации сейфа в моей записке в обратном порядке, то получится адрес дома, где меня держат?
      - Да. Возможно, когда мы расстались, ей пришло в голову то же самое. Она очень беспокоилась за вас... А как вы догадались, что это была моя идея?
      - Это не совсем догадка - вроде вашего вывода насчет левши. Если бы такая мысль пришла в голову Дру, она бы тут же вам о ней сообщила и вы бы оказались здесь гораздо раньше.
      Я кивнул:
      - Когда у меня получился адрес на Пятьдесят восьмой улице, это хорошо сочеталось с указанием в письме, что конверт нужно доставить в дом на Пятьдесят седьмой улице здесь, в Уайлтоне, - всего в квартале отсюда. Между прочим, то, что подсказало мне идею прочитать цифры наоборот, явилось причиной моей задержки. Сначала я отправился в церковь Второго пришествия...
      Бруно поморщился, как будто снова ощутил острую боль в ногах, а может, и повыше.
      - Там было то, что они называют хоралом, и "самый святой пастор".., все это меня вдохновило... Да, доктор Бруно, я как раз вспомнил, что этим вечером Фестус Лемминг провозгласил вас никем иным, как ан... - Я чувствовал себя не в состоянии это произнести и переменил тему:
      - Как ваши ноги? Думаю, вы сможете...
      - Церковь? Почти одиннадцать? - вмешался Кэссиди. - Надо спешить. Мы должны...
      - Так кем провозгласил меня пастор Лемминг? - осведомился Бруно.
      - Да, конечно, вам следует знать... Ну, ведь мы с вами знаем, что некоторые до сих пор готовы поклясться на пачке Биб.., готовы поклясться, что Земля плоская, как блин, а другие утверждают, что Земля круглая, но мы живем на ее внутренней стороне...
      - Может, вы перестанете распространяться о плоской Земле и перейдете к делу, мистер Скотт?
      - Ну, Лемминг сказал, что вы... Я ведь был там и слышал собственными ушами... Короче, что вы Антихрист.
      - Бросьте, мистер Скотт. Лемминг, конечно, сталкивается с немалыми трудностями, пытаясь мыслить рационально о чем бы то ни было, но даже он...
      - Говорю вам, надо торопиться! - с беспокойством повторил Кэссиди. Потом до него дошел смысл моих слов, и его лицо изменилось. - Ну, знаете...
      Бруно склонил голову набок, устремив перед собой рассеянный взгляд.
      - Хм! - произнес он и посмотрел на меня. - Он в самом деле это сказал?
      - Можете не сомневаться.
      - Разумеется! - Бруно хлопнул себя по бедрам. - Мне следовало догадаться! Я должен был это предвидеть и приготовиться...
      - Да забудьте об этом, док! - взмолился Кэссиди. - Подождите, пока...
      - Годами Лемминг внушал этим слабоумным, что они должны следовать его примеру, и тогда он назовет им день второго пришествия. А когда Христос вновь явится на землю. Антихрист должен быть тут как тут. - Бруно снова похлопал себя по бедрам. - Завтра вечером этот второсортный святой Павел назовет им год и день, поэтому ему необходим Антихрист. А кто лучше всех подходит на эту роль?
      - Доктор Бруно, - сказал ему я. - Вы так кричите, что вас могут услышать в церкви. А может, кто-то слышал выстрелы и послал сюда копов...
      Руки Бруно ритмично взлетали вверх и опускались на бедра.
      - Эти проклятые психопаты, именующие себя "Божьими леммингами", и их "самый святой"... Я ненавижу себя! Я должен был знать!.. - Оборвав фразу, Бруно опять посмотрел на меня. - Знаете, мистер Скотт, об этом человеке ходит сотня ужасных слухов, и девяносто девять из них - правда. Каждому известно, что Фестус Лемминг - некурящий, непьющий и соблюдающий целомудрие вегетарианец. А знаете ли вы, что, по слухам, он еще в школе лишил невинности свою первую и последнюю девушку?
      - Нет, не знаю.
      - Так знайте. Говорят также, что он бьет свою кошку, заставляя ее мурлыкать. Впрочем, в этом я сомневаюсь. Если у него и была кошка, то давным-давно сбежала. Есть и другие жуткие слухи...
      - Вы их сами выдумываете, верно?
      - Разумеется. Но я считаю, что придуманные мною слухи заслуживают широкого распространения. Что толку в слухах, если они никому не известны.
      - Вижу, доктор Бруно, что с руками у вас все о'кей. Значит, и с ногами тоже. Давайте воспользуемся нашими ногами и добежим до моей машины, а там вы можете кричать что угодно...
      Кэссиди слегка побледнел.
      - Скотт, - быстро заговорил он, - наши с доктором автомобили возле этой треклятой церкви - мы приехали туда, когда Андре нам позвонил. Служба обычно заканчивается в одиннадцать, так что минуты через две вся паства хлынет наружу, переполненная тем, чем их напичкал пастор, и ринется к стоянке. Если мы хотим сохранить наши машины, нам лучше поспешить.
      - Да, это верно.
      Кэссиди подошел к Бруно и осторожно повернул его лицом к двери, продолжая говорить:
      - Если Бруно - Антихрист, царь греха, то я по меньшей мере князь. Ведь это я изготовлял для него эровит и продавал его. Эти бешеные терпеть не могут дока, но бьюсь об заклад, что на меня им тоже хватит ненависти.
      Я понимал тревогу Кэссиди. У меня самого не было особого желания возвращаться в церковь Второго пришествия в течение ближайших двух минут, а тем более позже, когда все овцы Лемминга, досыта накормленные своим пастухом, хлынут из массивных дверей под золотым крестом.
      Бруно вышел в коридор, подталкиваемый Кэссиди. Я последовал за ними.
      Я обратил внимание, что иду не как обычно, а двигаюсь на цыпочках, семенящей походкой по липкой алой пленке, покрывавшей пол, как немного раньше двигался коренастый парень, когда я следил за ним через окно.
      Глава 9
      Заведя машину, я сунул руку под щиток к мобильному телефону.
      - Что вы делаете? - спросил Бруно.
      - Вызываю копов.
      - Вы можете не упоминать мое имя?
      - А вам обязательно нужно уведомлять полицию, Скотт? - добавил Кэссиди.
      - Обязательно. Кроме того, вам не кажется, что было бы недурно, если ваших друзей, когда они вернутся, поприветствует дюжина полицейских?
      - Вы можете не упоминать мое имя? - повторил Бруно. - И Дейва тоже?
      - Какое-то время - возможно. Но мне нужны веские причины. Человек, которому я звоню, сразу становится подозрительным, когда я начинаю что-то от него утаивать.
      Говоря, я набирал номер полицейского управления Лос-Анджелеса и моего хорошего, но иногда чересчур подозрительного друга - капитана отдела убийств Фила Сэмсона.
      - Веских причин великое множество, - сказал Бруно. - Одна - ваш собственный рассказ о последней психопатической выходке Лемминга, другая - тот факт, что один из мертвецов в доме - Андре Стрэнг. Дру наверняка говорила вам, что Стрэнг был одним из служителей церкви Второго пришествия и помощником пастора. Думаю, вы понимаете, что лучше не связывать мое имя - особенно сейчас - с новостями об убийстве Стрэнга. Тем более таком.., странном убийстве.
      В этот момент в трубке послышался голос капитана Сэмсона.
      - Сэм? - заговорил я. - Это Шелл. Я не... Сэмсон прервал меня, и я понял по его приглушенному ворчанию, что он сжимает в зубах одну из своих черных сигар.
      - Шелл, если тебе снова прострелили голову, то мой тебе совет истечь кровью до смерти.
      - Ради Бога, не говори о крови!..
      - Я четыре ночи подряд корпел над делом Кинсона и только что позвонил жене, что немедленно еду домой. Знаешь, что она мне сказала? "Кто это говорит? Не узнаю голос?"
      - Сэм, я просто хочу сообщить о паре мертвых парней.
      - О паре?!
      - Расслабься, я их не убивал. По крайней мере, одного из них. Они в Уайлтоне. У меня мало времени, Сэм. Адрес - Пятьдесят восьмая улица, 1521. Одного из них убили двое мужчин, которые покинули место преступления минут сорок пять назад. Они почти наверняка вернутся, но не знаю, куда и почему они ушли.
      Сэмсон попытался прервать меня, но я передал ему описания преступников, которые сообщили мне Бруно и Кэссиди, и добавил:
      - Эти парни вооружены и очень опасны. Полицейским нужно приближаться к дому с осторожностью - к тому времени они уже могут вернуться. Пусть ребята сразу же их хватают и обработают дубинками, а я присоединюсь к вам позже...
      - Погоди! Каким образом погибли эти люди? Какое ты имеешь к этому отношение? И еще одно...
      Мы ехали по Филберт-стрит, приближаясь к Хевнли-Лейн, и часы на щитке показывали две минуты двенадцатого.
      - Сэм, у меня в самом деле мало времени. Спасибо за все, старина. До встречи. - Я положил трубку.
      - Благодарю вас, мистер Скотт, - сказал Бруно. Я покачал головой:
      - Видели бы вы этого парня - Сэмсона. Крутой здоровяк с челюстью, как скала Гибралтара. Отличный коп, но с ним шутки плохи. Уверен, что он не даст мне долго водить его за нос.
      Я начал поворачивать влево, на Хевнли-Лейн, когда заговорил Кэссиди:
      - Вам лучше сейчас туда не ехать, Скотт. Я выйду и приведу свою машину, а доку там незачем показываться. Каждый из этих чертовых "леммингов" знает его в лицо, а они и так возбуждены до предела.
      Он был прав. С подъездной аллеи свернула машина, за ней показалась другая. Я подъехал к обочине и остановился, не выключая мотора.
      - Моя машина припаркована на этом краю стоянки, - сказал Кэссиди. - Не более чем в пятидесяти ярдах отсюда, так что мне незачем приближаться к церкви. - Он сделал паузу. - Еще раз спасибо. Произнесу благодарственную речь, когда у нас будет побольше времени, Скотт.
      - Ладно, забудьте. Лучше поторопитесь. Кэссиди вышел из машины и побежал через дорогу. Я посмотрел на Бруно:
      - Куда теперь? Домой?
      - Я бы очень хотел позвонить Дру, если вы позволите мне воспользоваться вашим телефоном. Только объясните, как с ним управляться.
      - Конечно звоните. Должно быть, у нее истерика. Я набрал номер и передал ему телефон. Появились еще три автомобиля - два свернули направо, к Уайлтону, но третий осветил нас фарами, выезжая на шоссе.
      - Лучше пригнитесь, - посоветовал я и собрался включить скорость, когда услышал еще одну машину, приближающуюся значительно быстрее предыдущих.
      Повернувшись, я увидел большой "линкольн". Я не знал, какой автомобиль у Кэссиди, но, судя по скорости, решил, что это он. Так оно и было. Очевидно, он в тот же момент увидел мой "кадиллак", потому что вылетел с подъездной аллеи, свернул направо, нажал на тормоза, пробуксовал футов двадцать, потом рванул назад, остановился и высунул голову из окошка не более чем в десяти футах от меня.
      Кэссиди с тревогой переводил взгляд с меня на Бруно:
      - В чем дело? Что-нибудь не так?
      - Нет, просто звонили по телефону. Мы собирались уезжать.
      - Лучше убирайтесь поскорее, - сказал он, нахмурив брови. - Увозите отсюда дока. "Лемминги" мигрируют! А там, где они роятся, не место больше ничему живому.
      Я усмехнулся, помахал ему рукой и поехал в сторону шоссе.
      - Конечно, Дейв Кэссиди преувеличивает опасность, - сказал я Бруно.
      - Да, - ответил он, - но совсем немного. Человеческая способность к самообману не имеет границ.
      Мы свернули на шоссе в направлении Лос-Анджелеса и Голливуда. Док закончил разговор с Дру, обрадованной до дикого восторга, судя по звукам, доносившимся из трубки. Она настояла, чтобы мы оба приехали в ее квартиру на Уинчестер-Армс.
      - Заявление Лемминга, что я - Антихрист, - продолжал добрый доктор, - как и большинство его откровений, могло бы только позабавить или, в худшем случае, огорчить разумных людей. К сожалению, очень немногие из них вполне разумны, а достаточное количество вообще неразумно. Поэтому нам следует быть готовыми, что многие поверят, будто я в самом деле Антихрист. Этот случай - один из редких в моей жизни, когда я в замешательстве и не знаю, что делать.
      - С такими вещами сталкиваешься не каждый день, - согласился я. Откровенно говоря, я рад, что не оказался в вашей шкуре. Я был там, видел и слышал старину Фестуса и его небесный хор. Интересно, неужели "лемминги" полагают, что небеса выглядят подобным образом?
      - Нет, они думают, что на небесах получат все то, в чем отказывают себе на земле. Вы слышали пение гимнов Второго пришествия, не так ли?
      - Слышал, если это можно назвать пением.
      - Понимаю вас. Я сам пару раз присутствовал на этой процедуре. Это было несколько месяцев назад, но их пение до сих пор звенит у меня в ушах. Такие звуки, должно быть, издают вампиры, когда им в сердце вонзают осиновый кол. Немного эровита в их священной крови - полагаю, они пьют кровь - пошло бы им на пользу, хотя, конечно, разрушило бы до основания церковь Лемминга. Это было бы великолепно!
      - Очевидно. Впрочем, вам виднее. В конце концов, вы ан...
      - Всему свое место, мистер Скотт, в том числе и легкомыслию. На краю могилы оно неуместно. - Он сделал паузу. - В самой могиле - еще куда ни шло, но не на краю.
      Я усмехнулся:
      - Дела не так уж плохи. И зовите меня Шелл, а не мистер Скотт? О'кей?
      - Шелл - это сокращение от Шелдона, не так ли?
      - Попали в точку.
      - Тогда, если не возражаете, я буду называть вас Шелдон.
      Я сказал, что не возражаю.
      - Расскажите мне об эровите, ладно? Что он из себя представляет? И почему вас похитили, чтобы получить эту формулу? Что в ней такого секретного? Разве формулы фармацевтических продуктов не регистрируются в Пищевой и лекарственной администрации? Не сообщаются секретной службе или еще куда-то?
      - Давайте сначала разберемся с вашим вторым вопросом, Шелдон. Только обещайте никому не повторять того, что я вам скажу.
      Я обогнал грузовик и посмотрел на Бруно:
      - Я не могу утаивать доказательства преступления, но все остальное...
      - Я собираюсь поведать вам как раз о преступлении. - Помолчав, он добавил:
      - Вернее, это преступление и в то же время не преступление. Вы знаете о философе, астрономе, астрологе, писателе и еретике шестнадцатого века, мудром и отважном человеке, также носившем фамилию Бруно?
      - Что-то припоминаю. Его звали Гардан... Сердан...
      - Джордано. Джордано Бруно. Он совершил преступление, и за это был сожжен на костре. После долгих трудов и размышлений, отвергнув многое из того, что считалось в его время непререкаемой истиной, Джордано Бруно сделал вывод, что ужасное и вездесущее Нечто, дающее разум мирозданию, и есть Бог. Таким образом, он отказался от по-человечески мстительного и нелепого божества, которое было тогда - да и теперь тоже - марионеткой Церкви. Хотя многие считают меня атеистом, я, как и Джордано, придерживаюсь пантеистической доктрины и верю, что Бог присутствует во всем. Впоследствии Джордано Бруно пришел к заключению, что Земля не является центром Вселенной, что она вращается вокруг Солнца, а не Солнце вокруг нее, и что наша планета - всего лишь одна, притом не самая впечатляющая, из бесчисленного множества других планет, вращающихся вокруг других солнц или звезд. В этом он был солидарен с так называемой астрономической системой Коперника, которая, как нам теперь известно, в основном соответствовала действительности.
      - Тогда в чем преступление? Почему его сожгли?
      - Его сожгли, потому что он был прав.
      - И вы хотите, чтобы с вами произошло то же самое?
      - Понимаете, это было преступлением и в то же время не было им. Это было преступлением по определению, сформулированному Церковью. Среди прочих любопытных вещей Церковь учила, что Земля - центр мироздания, иначе Бог не послал бы сюда своего единственного Сына спасать всех обитателей вселенной, именуемой тогда Израилем. Следовательно, по мнению Церкви, Джордано Бруно был святотатцем, которого требовалось предать анафеме и сжечь заживо. Проведя в тюрьме семь лет, он был отлучен от Церкви и сожжен на костре 17 февраля 1600 года в Риме, во имя Господа, сказавшего устами Сына: "Вы узнаете истину, и истина сделает вас свободными". - Бруно немного помолчал. - На месте Церкви могла оказаться любая власть. Сжигая Джордано Бруно, они сжигали правду. И продолжают это делать до сих пор.
      Посмотрев на Бруно, я увидел на его губах улыбку.
      - Вы - детектив, - сказал он. - Вот и дайте мне определение преступления и преступника.
      - Думаю, что, послушав вас еще некоторое время, я могу окончить свои дни в Сан-Квентине.
      - Как и многие хорошие люди за куда меньшие преступления. Я продолжу, а вам придется выслушать мое признание или силой заставить меня умолкнуть. Действительно, формулы фармацевтических продуктов, лекарств, творящих чудеса и даже не способных это делать, должны быть зарегистрированы Пищевой и лекарственной администрацией. Упомянутое учреждение, не говоря уже об АМА, министерстве здравоохранения и прочих, внимательно следит за подобными вещами. Это вполне правильно и разумно, когда имеет целью обеспечить, чтобы люди не травились и не портили свое здоровье такими средствами, как талидомид, проданный в качестве снотворного, хлорамфеникол, продающийся под названием хлорамицетин, ДДТ, ядовитые удобрения и прочие изделия, которыми торгуют в этой стране повсюду.
      Я проехал под эстакадой и свернул на Голливудское шоссе, оставив слева мэрию и полицейское управление.
      - Но эта мера далеко не так разумна, когда она защищает фармацевтическую индустрию за счет потребителя лекарства или ограничивает распространение продуктов, которые могли бы принести людям огромную пользу.
      - Но власти не должны допускать подобное, - с надеждой сказал я.
      - Не должны? Хм... Вижу, мне придется многое пропустить, иначе я буду просвещать вас до завтра. Поэтому перейдем к эровиту. Я представил в ПЛА список концентрированных травяных экстрактов, биохимических и гомеопатических компонентов, витаминных и минеральных добавок, животных и растительных субстанций и всего прочего, что вмещала формула эровита. И получил в положенное время патент на этот продукт.
      - Патент? Почему патент?
      - А почему нет? Разве не получают авторские права на книгу и патент на изобретение? Я хотел заработать на эровите деньги - вот почему. Я не желал, чтобы его у меня украли. Для потребителей эровит представляет огромную ценность, а его объем продаж составил бы миллионы и даже миллиарды. Вот почему сегодня вечером эти умственно отсталые личности схватили меня и пытались вынудить...