- Тебя прикончат точно так же, как и его, Скотт.
      Вот оно! Вот почему я снова хотел услышать его голос. Он боялся. Страх звучал в каждом слове. Поразительно, но сам я не чувствовал отвратительной тошноты, сопровождающей страх. Пока нет. Я знаю, что испытаю страх позже, когда все будет кончено, если сам останусь жив и смогу чувствовать хоть что-нибудь.
      Меня охватит слабость и пустота, я взмокну от пота. Потому что мои силы скоро иссякнут. Такая реакция неизбежна. Но сейчас, чувствуя себя сильным, смелым, решительным, я знал, что страх испытывал он.
      - Доу! - крикнул я. - Это тебе не вести двенадцатитонный грузовик, верно?
      Я делал паузу после каждого слова, напрягая слух и стараясь уловить хоть звук. Но он не шевелился.
      - И не то что поджидать парня, сидя в засаде с револьвером в руке. А тебе нравится ждать?
      К этому времени я почти добрался до двери и осторожно выпрямился. Тут я наконец услышал, что он шевелится.
      - Если попытаешься выйти через ту дверь, получишь пулю в спину, предупредил я. - Куда ты хочешь получить ее, Доу? - Я сделал паузу и продолжил: - Лучше всего для тебя бросить сюда револьвер и выйти с поднятыми руками.
      Доу ответил мне бранью. Конечно, он был напуган, но не собирался предпринимать какой-нибудь отчаянный шаг, например расстаться со своим револьвером. Я не сомневался, что у Доу есть оружие, хотя и не видел его. Как же подобраться к нему поближе, взять Доу и при этом не схлопотать пулю? Возможно, мне придется застрелить его. Если удастся.
      Я объяснил ему, что доберусь до него. Раза два-три повторил ему это и добавил, что не просто угрожаю. Потом посоветовал Доу приготовиться: он успеет выстрелить в меня, но только раз.
      Я хотел испугать его еще больше, подвести к черте безумия. Мне необходимо войти туда, но при этом не стать мишенью. Поэтому я продолжал спокойно говорить с ним, зная, что, если он и не вполне поверит моим словам, они все же окажут на Доу какое-то воздействие, застрянут в его мозгу. Я сообщил ему, что пришел сюда после того, как увидел Джо Рула с пулей в голове. Сказал, что, даже если Доу всадит в меня заряд свинца, я возьму его, потому что тоже буду стрелять.
      Я говорил и говорил. В голосе моем появились мелодраматические нотки специально для Доу. Он несколько раз выругался в ответ, хотя в основном молчал. Наконец я решил, что Доу созрел.
      - Так, ублюдок, а теперь готовься.
      Я отсчитал пять секунд, которые, наверное, показались ему вечностью, и включил фонарик. Едва луч света прорезал тьму, я вскинул руку и направил свет через открытую дверь туда, где, как я знал, находился Доу. Просунув руку с револьвером в открытую дверь, я дважды выстрелил, даже не останавливаясь, чтобы прицелиться.
      В передней комнате тоже громыхнул пистолет, затем еще раз. Я узнал звук автоматического сорок пятого и, едва он прокашлял во второй раз, шагнул в дверной проем. Мой фонарик все еще светил, луч почти доставал дальнюю стену. Сорок пятый выстрелил еще раз, пламя вырвалось из дула револьвера. Я увидел Доу за мягким креслом. Он даже не смотрел на дверь. Нацелив на него свой тридцать восьмой, я нажал на спусковой крючок.
      Доу дернулся. Тридцать восьмой не обладает большой разрушительной силой, но, должно быть, пуля попала в кость, потому что Доу тяжело накренился набок и упал на спину. Свет фонаря скользнул по нему и погас.
      Я прыгнул в комнату и замер в темноте. Доу, несомненно, был ранен, но сильно ли? Падая, он все еще сжимал в руке револьвер.
      Наконец раздались его тихие стоны, а потом еще один звук:
      Доу, видимо, пытался подняться.
      - Я ранен... - прозвучал его сдавленный голос, и он снова застонал.
      От этого стона кровь застыла в моих жилах. Такие звуки издают умирающие.
      - О боже, я ранен...
      Я провел рукой по стене и нашел выключатель. Судя по голосу, Доу был тяжело ранен и напуган. Но возможно, и притворялся.
      Я прицелился туда, откуда доносился его голос, щелкнул выключателем и едва не выстрелил. Но, увидев своего врага, я успокоился. Пистолет он выронил и теперь стоял на четвереньках, свесив голову. Справа на фланелевой рубашке расплывалось красное пятно. Кровь капала на пол.
      Я подскочил к нему, когда его руки подогнулись, он ударился головой об пол и вытянулся. Парень едва шевелился, царапая пальцами пол.
      Я перевернул его на спину.
      - Доу! Отвечай! Кто тебя нанял? Почему ты убил Рула... и пытался убить меня?
      Доу закашлялся, но глаза не открыл.
      - А что насчет Тодхантера, того парня в "Равенсвуде"? Что... Доу!
      Глаза его были закрыты, лицо побелело. Я похлопал Доу по щекам.
      - Эй, сукин сын! Не вздумай подохнуть!
      Его губы зашевелились, глаза с трудом открылись. Когда он заговорил, я решил, что он хочет облегчить душу, и я велел ему начать с последнего происшествия - смерти Джо Рула. Доу называл его "мальчик", но я понимал, что он говорил о Джо. Несмотря на длинные паузы, ему удалось выдавить несколько слов.
      - Кто-то видел его... мальчика... когда он разговаривал с тем парнем, Тодхантером... в его комнате. Они схватили мальчика... сообщили мне.
      Доу говорил еще несколько секунд, и я различал все слова, но мною полностью завладели его первые фразы. Значит, Рула убили из-за поездки в "Равенсвуд", из-за того, что он поговорил с Тодхантером. Я изложил Роулинсу правильную версию. Но каковы же причины этого?
      А Доу между тем продолжал:
      - Я был... Меня просто наняли разобраться с ним. Точно так же, как и с тобой. И с Тодхантером.
      - Что с Тодхантером? О чем ты? Тебе велели убрать его?
      Доу снова закашлялся, и на его губах выступила кровавая пена.
      - Сегодня вечером... - Он едва шевелил языком. - Я должен был... Но не выйдет... Мальчик...
      - Должен был что, Доу? Скажи мне!
      Теперь я испугался, что он не успеет договорить, ибо Доу явно умирал. Тем, кто видел умирающих, нетрудно определить это. Доу был одной ногой в могиле.
      - В два часа, - бормотал он. - Планировалось на два часа. К этому времени мне предстояло уже закончить. Слишком поздно.
      - Что, Доу? Что должно было случиться в два часа?
      Я взглянул на свои наручные часы: стрелки приближались к двум. Оставалось лишь пять минут.
      - Тихо тогда... В больнице. Никто не помешает... они собираются...
      Доу замолчал. Его голова свесилась набок, губы шевелились, но я не слышал ни звука. Я снова похлопал его по щекам.
      - Что, Доу? Скажи!
      - Покончить с ним... Они...
      Теперь он молчал дольше. Я почти не различил слов Доу и приблизил ухо к его губам, пока он произносил последние слова:
      - Собираются повесить его.
      - Почему, Доу? - настаивал я. - Кто хочет его смерти? Кто стоит за всем этим? Кто нанял тебя?
      Доу не двигался. Его губы перестали шевелиться.
      - Черт побери, Доу! Кто тебя нанял? Кто?
      Я опять похлопал его по щекам, потряс. Бесполезно.
      Я сидел возле его тела, желая узнать уйму разных вещей, задать вопросы, на которые он уже никогда не ответит. Но мне повезло, что я узнал хотя бы это. Я снова взглянул на часы. Без четырех два. По словам Доу, около двух кто-то собирается повесить Тодхантера. Прямо там, в больнице. Видимо, потом это представят как самоубийство, хотя Доу не упомянул об этом. Может, ему просто не хватило времени. Но он успел назвать Тодхантера. Не сказал "парень, которого считают Тодхантером" или "самозванец". Нет, именно "Тодхантер".
      Зачем же кому-то убивать сумасшедшего?
      Я выскочил в переднюю дверь и бросился к машине. Отсюда до "Равенсвуда" минут десять. Заведя мотор и развернув машину, я подумал, не позвонить ли в полицию, но времени на это не было, как не хватило бы его и в ту секунду, когда Доу сказал про Тодхантера. Слишком долго пришлось бы объяснять и растолковывать все нужным мне людям.
      Я вдавил акселератор до самого пола, напряженно размышляя о поездке в "Равенсвуд" и о том, как спасти Тодхантера. Спасти не просто человека, но того, кто потом что-то расскажет. Нужно сделать это и ради Тодди.
      Скорее всего, я найду Тодхантера уже мертвым, но если и так, необходимо задержать его убийц и не позволить им покончить со мной. Но по силам ли мне одному такая задача?
      Что-то мелькнуло у меня в голове, но тут же исчезло. Я подстегивал свой мозг, побуждая его продуцировать мысли. Вероятно, есть шанс, что Тодхантер еще жив; значит, необходимо действовать. Я жал на акселератор, понимая, что нет никакого смысла являться в "Равенсвуд" одному. Скорее всего, я спровоцирую еще одно убийство. На сей раз прикончат меня.
      Я оставил позади Гарден и вылетел на Эвкалипты, вывернув руль вправо и с трудом удержав машину на повороте. Для столь позднего часа движение на шоссе было оживленным. Почувствовав легкую дрожь и слабость, я решил, что это реакция после напряжения последних тридцати минут. Несмотря на подавленность и усталость, когда я начал лавировать между машинами на Эвкалиптах, меня осенила идея. Не слишком грандиозная, но все же. Я вспомнил, что, когда проверял территорию вокруг свободного участка на Гарден-стрит, он не показался мне очень большим. Может, мне удастся обмануть "Равенсвуд"?
      Я свернул влево, пытаясь сообразить, где... Затем вспомнил маршрут, по которому меня вез один из таксистов. Поворот оказался совсем рядом, и через полминуты я уже выехал на объездную дорогу, замеченную мною недавно. Я остановился, вышел, снял знак объезда, сунул его в багажник, прыгнул в машину и тронул с места так, что завизжали покрышки.
      На Эвкалиптах я резко затормозил, выскочил из машины и воткнул знак посреди шоссе так, что стрелка указывала вправо. После этого вцепился в руль, повернул направо и ударил ногой по акселератору. Часы показывали ровно два. Маленький фонарик лежал в отделении для перчаток, и я взял его. Затем, прижав коленом руль, перезарядил револьвер. Этого явно недостаточно, но больше мне ничего не удастся сделать. Депрессия и усталость, охватившие меня несколько минут назад, отступили. Ненадолго, однако. Все мои мысли сосредоточились на том, что в эти мгновения происходит в "Равенсвуде". Петля, простыня или провод вокруг шеи несчастного, последние попытки вздохнуть, пена изо рта и конвульсии.
      Задолго до того, как приблизиться к больнице, я выключил фары и сбавил скорость. Решив, что нахожусь примерно в ста ярдах от того места, где дорога раздваивалась, делая петлю вокруг дома и возвращаясь назад, я осторожно затормозил и развернул машину в обратном направлении, но оставил ее на той же стороне дороги. Мой большой "кадиллак" должен был блокировать движение из больницы, позволяя выехать на ее территорию тем, кто попытается это сделать. На это я очень надеялся.
      Заперев дверцу, я помчался по грунтовой дороге, едва не проскочив поворот налево, но вовремя заметив его и сменив направление. Вскоре передо мной возникли темные очертания "Равенсвуда". Отсюда не было видно, горит ли в здании свет. Я пересек газон. В боку у меня начало покалывать. Миновав передние двери, я обогнул больницу и добрался до середины стены. Казалось, вокруг никого.
      Я помнил, что палата Тодхантера расположена в коридоре, перпендикулярном главному. В конце этого коридора была массивная деревянная дверь. Туда-то я и направлялся. Связка отмычек по-прежнему лежала в кармане моего пиджака. Я вытащил их, едва добравшись до двери, быстро осветил фонариком замок и начал подбирать отмычки. Вторая бесшумно повернулась в замке. Я легко толкнул дверь и проскользнул внутрь. В коридоре была кромешная тьма, не горела ни одна лампа. Я вообще нигде не видел света.
      Вокруг царила мертвая тишина, потом до меня донесся тонкий крик, похожий на плач. Мои нервы напряглись. Я быстро двинулся к двери палаты Тодхантера, но тут снова услышал плач. Он доносился из дальнего конца холла и то и дело повторялся. В другой стороне я услышал еще более тихий звук так плачут от горя или от боли.
      Я вставил отмычку в замок, должно быть, так же, как раньше Джо Рул. Через несколько секунд я оказался в палате 109, закрыл за собой дверь и включил фонарик. Луч света упал на ноги человека. Он висел передо мной, на несколько дюймов не доставая до пола.
      Я поднял фонарь, и он осветил скрученную из простыни петлю, которая охватывала шею человека. Его голова неуклюже свесилась набок. Передо мной было характерное лицо Гордона Тодхантера.
      Я подхватил его и поднял повыше.
      Удерживая тело одной рукой и распуская петлю другой, я освободил тело и опустил его на пол. Фонарик выпал у меня из рук, но все еще горел. Схватив его, я быстро осветил комнату. Окна в ней не было, поэтому я метнулся к стене и включил свет.
      Стащив с кровати одеяло, я закрыл им щель, чтобы свет не просочился в коридор, и опустился на колени перед Тодхантером. Он был еще теплым, но сердце не билось.
      Не сомневаясь, что он мертв, я все же положил его лицом вниз и начал делать ему искусственное дыхание. Время перестало существовать для меня. Я знал, что все произошло совсем недавно, и продолжал давить на его спину. Но Тодхантер не двигался.
      Силы уже покидали меня, когда я заметил, что он дышит. Его руки задвигались, он пошевелился. Через секунду затрепетали веки, и он попытался сесть. Я протянул руку, но Тодхантер вскрикнул и ударил меня кулаком в лицо.
      Мне удалось увернуться, и я схватил его за руки. Тодхантер проявлял необычайную силу. А ведь я только что привел его в чувство, в сущности, вернул с того света. Он кричал и бился в моих руках, стараясь ударить меня, и я подумал, что спас сумасшедшего.
      Внезапно Тодхантер стих и посмотрел на меня:
      - Будь я проклят... Вы Шелл Скотт!
      Глава 11
      Тодхантера избили, и очень сильно, однако он ничуть не походил на сумасшедшего. Я не заметил в нем ни малейших признаков безумия. Его проницательные, умные, внимательные глаза смотрели на меня без тени той подозрительности, которую я видел прежде.
      Я не сомневался в том, что передо мной тот же человек. Это его угловатое, почти геометрическое лицо. Тодхантер напоминал старого моряка, ковбоя или индейского воина, но сейчас казался более красивым, мужественным и значительным, чем в прошлый раз.
      А ведь прошло всего шестнадцать часов. И я уверен, что тогда видел сумасшедшего.
      Тодхантер не отрывал от меня глаз.
      Наконец у меня вырвалось:
      - Да. Я Шелл. Но кто же вы?
      - Гордон Тодхантер. - Он потер шею и повертел головой. - Но как вы сюда попали? Не понимаю. - Он говорил тихо, почти шепотом.
      - Мне удалось проникнуть сюда. Вы висели в петле, когда я открыл дверь. Так что я появился вовремя.
      Тодхантер снова потер шею.
      - Висел? Несколько человек вошли сюда и избили меня...
      Я перебил его:
      - Минуту назад вы довольно громко кричали. Если кто-нибудь услышал вас...
      Теперь Тодхантер прервал меня:
      - Эта палата почти звуконепроницаема. Вероятно, поэтому ее используют для буйных и шумных больных. Когда дверь закрыта, отсюда едва ли доносятся звуки.
      Меня потрясла невероятная перемена в Тодхантере.
      - А как вы узнали меня?
      - Я хорошо запомнил ваше лицо. Много раз видел его в газетах... К тому же вы ведете расследование для комиссии, проверяющей деятельность лоббистов. Вот я и написал ваше имя под клапаном конверта... вы, должно быть, получили его. - Тодхантер внезапно замолчал, затем постучал по своей голове. На его губах заиграла легкая улыбка. - Понимаю. Вас удивляет, почему я не сумасшедший? - Его голос постепенно набирал силу.
      - Признаться, да. Вы помните, что видели меня прежде или говорили со мной?
      Тодхантер прищурился и кивнул:
      - Очень смутно. Это было вчера?
      - Да.
      - Я был охвачен безумием. Думал, что вы собираетесь причинить мне вред. - Помолчав, Тодхантер продолжил: - Позвольте мне объяснить вам все. Я, Гордон Тодхантер, не сумасшедший и нахожусь в здравом уме и твердой памяти. Те, кто поместил меня сюда, в эту... эту больницу, проделывали нечто невероятное. Дважды они насильно делали мне какой-то укол: вчера и несколько дней назад, прежде чем поместили меня сюда. Потом, здесь же, я снова стал самим собой.
      - Видимо, это произошло, когда вас принудительно запихали в клинику. Я помолчал. - Вы хотите сказать, что они одурманили вас перед слушанием о психической полноценности?
      - Больше того, мистер Скотт. Они действительно превратили меня в психа. Через несколько минут, может, через полчаса после укола я почувствовал себя странно. Несколько неуверенно... Сознание мое расстроилось. Это трудно объяснить. А затем, не знаю когда, полагаю, через час или два, я и в самом деле спятил. - Тодхантер покачал головой. - Все казались мне плоскими, как листы бумаги. - Он взглянул на меня и чуть удивленно продолжал: - Я помню, о чем думал тогда. Если бы они повернулись боком, то исчезли бы. Ничего более ужасного со мной никогда не случалось.
      Слушая его, я на мгновение забыл, где нахожусь. Мне очень хотелось услышать конец его истории, но нам, черт побери, пора было убираться отсюда. Поэтому я предложил:
      - Нам надо уносить ноги. Как вы себя чувствуете?
      - Со мной все в порядке.
      Тодхантер, опираясь на руки, поднялся, однако тут же покачнулся, и мне пришлось подхватить его.
      - Давайте подождем пару минут. Нам придется пробежать ярдов сто пятьдесят. Но пара минут - это предельный срок.
      Тодхантер кивнул:
      - Мистер Скотт, я уже прихожу в себя и не сомневаюсь, что обязан вам жизнью. Как вам удалось появиться здесь так вовремя, чтобы... - Он слабо улыбнулся.
      - Парень по имени Доу рассказал мне кое-что перед смертью... Он умер от пулевого ранения. Это длинная история. Доу убил моего друга. Вы говорили с кем-нибудь вчера после полудня?
      - Да. - Тодхантер нахмурился. - Я чувствовал себя немного лучше, чем во время встречи с вами, мистер Скотт. То есть более нормальным. Этот парень... молодой, черноволосый и очень симпатичный... внезапно вошел в палату. Я пытался рассказать ему, кто я и как оказался здесь, но тут появился директор. Он замешан во всем.
      - Я так и думал.
      - Директор направил на нас револьвер, и мы ничего не успели сделать. Он увел молодого человека с собой и запер дверь. Я не знаю, что с тем парнем.
      - Они убили его.
      - Боже праведный! - воскликнул потрясенный Тодхантер. - Я знал, что они убийцы, но... - Он выпрямился: - Мистер Скотт, они могут прийти сюда, чтобы "обнаружить" мое тело, как по-вашему?
      - Да. Вы уже готовы к пробежке?
      - Вполне.
      - Хорошо. Я...
      Внезапно до меня донесся странный звук, тихий, напоминающий приглушенные губные гармошки или далекое стадо слонов.
      - Вы что-нибудь слышите? - спросил я Тодхантера.
      Прислушавшись, он кивнул:
      - Да. Удивительно. Кажется, ничего подобного здесь раньше не было. Однако это дьявольский шум, раз он доносится даже сюда.
      - Итак, - начал я, - давайте...
      Тут я отступил на несколько шагов.
      Раздался такой грохот, будто взорвался сам ад. В этот момент открылась дверь, и я увидел парня. Его лицо выразило изумление, когда взгляд его упал на меня. Парень, несомненно, нервничал, не понимая, что вызвало грохот снаружи. К тому же он предполагал найти здесь лишь труп им же самим повешенного человека. Мало того, что "труп" оказался живым и полным сил. На парня бросился еще один здоровяк, а я именно прыгнул на него. Этого с лихвой хватило для шока.
      Я никогда не видел парня раньше, но точно знал, что он не из числа моих друзей. Он, конечно, подумал о том же, ибо его удивление быстро исчезло. Парень, сжав кулаки, кинулся ко мне. Я увернулся, и его кулак просвистел возле моего уха. Зато мой кулак со страшной силой двинул его в живот. Парень скорчился и захрипел так громко, что заглушил даже жуткий шум снаружи.
      Он не отключился полностью, но уже не был опасен для нас. Я почти забыл о нем, поскольку увидел на пороге того бледнолицего молодого человека, который сидел за стойкой в главном коридоре. Едва я двинулся к нему, он умчался, как испуганный заяц.
      Обернувшись, я увидел Тодхантера рядом с парнем, которого я ударил в живот. Тот только-только начал выпрямляться. Глаза Тодхантера блеснули, как лезвие бритвы. Тонкая усмешка прорезала его угловатое лицо. Он отвел правую руку за спину примерно на ярд, потом его кулак вылетел из-за спины, опустился и тотчас взлетел, словно кусок свинца на конце веревки. Тодхантер угодил парню прямо в лицо. Тот отлетел назад, и голова его ударилась об пол прежде, чем рухнул сам парень. Теперь он напоминал тряпичную куклу.
      Тодхантер застыл в угрожающей позе. Его сверкающие глаза устремились к открытой двери, затем остановились на мне. Тонкая усмешка так и осталась на его губах. Казалось, происходящее доставляет ему удовольствие. Тодхантер был так разъярен, что я опасался, как бы он не бросился на меня. Должно быть, он доставил своим тюремщикам немало хлопот, прежде чем они запрятали его сюда.
      Я указал на дверь, и Тодхантер кивнул. Я выбежал и наконец попытался понять, откуда доносится шум. Черт побери, у меня не оставалось сомнений, что это гудят сигналы автомобилей. Водители изо всех сил жали на клаксоны своих машин.
      Впервые я вспомнил о знаке объезда, установленном мной на Эвкалиптах. Тогда я действовал импульсивно, в спешке, хватаясь за все, что сулило мне преимущество. Я не подумал о том, как много автомобилей проезжает по Эвкалиптам за пятнадцать минут. Шлагбаумы закрывали только в два часа. Рев клаксонов рвал мои барабанные перепонки. Я был уверен, что он сопровождается отчаянной бранью водителей - возможно, пьяных, а может, желавших поскорее выпить.
      Я бросился к той же двери, через которую вошел сюда. Тодхантер следовал за мной. Но тут мы увидели директора Бичема с большим пистолетом. У него был изумленный вид человека, который собирался уничтожить завоевателей, нагрянувших из подземного царства, и обнаружил всего лишь "форды", "бьюики" и "шевроле".
      Бичем был так озадачен, что я, возможно, посочувствовал бы ему, если бы он не поднял револьвер и не прицелился в меня. Директор явно намеревался продырявить мою шкуру в нескольких местах.
      Глава 12
      Тодхантер остановился за моей спиной. Увидев его, Бичем замер от изумления. Даже сейчас директор проявлял обычную медлительность.
      Если бы этот человек подал голос, он изливался бы на нас, как медовый сироп.
      - Остановите... их... или... я... я... буду... стрелять.
      Бичем был в шоке, но я не сомневался, что он выстрелит в нас, как только придет в себя. Мой револьвер оставался в кобуре под мышкой, и я не мог достать его, ибо тем временем Бичем выстрелил бы в Тодхантера или продырявил голову мне.
      Директор не закрыл за собой дверь, и я видел за его спиной кромешный ад. Все вокруг было залито светом автомобильных фар. Мне удалось насчитать около пятидесяти машин, направлявшихся на север, юг, запад, восток. Все это походило на огромную свалку. Двое парней, выбравшись из машин, кляли друг друга на чем свет стоит.
      Я заметил все это за каких-то полсекунды. В следующий миг, увидев, что пистолет Бичема качнулся в мою сторону, я заорал во всю мощь своих легких. Услышав мой крик, владельцы машин заинтересуются, что здесь происходит... И если в коридоре обнаружится пара трупов, Бичему несдобровать.
      Мой голос не пробился сквозь шум, но оглушил директора. Я снова почти пожалел беднягу Бичема. Ему очень хотелось застрелить нас, однако он понимал, зачем я ору. Да, директор сообразил, что ему не удастся убить нас и убрать отсюда наши тела, поскольку больница окружена седанами, "шевроле" и грузовиками. Лицо его выражало ненависть и разочарование.
      Я заорал ему с расстояния в десять футов:
      - Бичем, мы уходим!
      Директор перевел взгляд с меня на Тодхантера, и в это мгновение я выхватил свой револьвер. Когда Бичем увидел, что оружие направлено на него, его рука медленно опустилась. Пистолет, стиснутый пальцами директора, теперь смотрел в пол.
      Тодхантер бросился к двери, и я решил, что он собирается выбежать. Но мой спутник остановился и нанес сокрушительный удар Бичему, должно быть сломав ему челюсть. Тот рухнул навзничь в полном ауте.
      Тодхантер перепрыгнул через него и выскочил за дверь. Я бросился за ним. Гудки автомобилей стали еще оглушительнее. Размещенные в обычных, а не в звуконепроницаемых палатах пациенты внесли свой вклад в этот адский шум. Я выбежал на улицу, повернул налево и увидел, что Тодхантер, несмотря на страстное желание покинуть "Равенсвуд", остановился и смотрит по сторонам. Еще бы: здесь никогда еще не было такого столпотворения.
      В поле моего зрения находилось бессчетное количество машин, но я видел далеко не все, ибо еще больше автомобилей скопилось по другую сторону больничного здания. Я боялся даже подумать о том, сколько их выстроилось на узкой дороге, ведущей сюда от Эвкалиптов. Первые машины, заметившие знак объезда, вероятно, успели объехать клинику и, миновав мой "кадиллак", вернуться на Эвкалипты. Но такая удача ждала не всех. Вскоре наверняка случилось неизбежное: медленно двигающийся транспорт достиг больницы, где поравнялся со встречными машинами, обогнул здание, вернулся и устремился дальше. Здесь скапливалось все больше машин, непрерывно сворачивавших с Эвкалиптов.
      Подбежав к Тодхантеру, я похлопал его по плечу и бросился в проход между машинами; наконец я добрался до того места петли, где она переходила в дорогу. Здесь автомобили сгрудились так тесно, что мне пришлось пробираться медленнее, порог залезая на бамперы. Только перехватив несколько испуганных взглядов, я сообразил, что все еще держу в руке револьвер, и убрал его.
      Несколько раз я оглядывался: Тодхантер не отставал от меня. Один раз он покачал головой и широко улыбнулся, указав на свое ухо, а затем на меня. Вероятно, он спрашивал на языке жестов, не имею ли я отношения к беспрецедентному столпотворению в этом глухом месте. Я кивнул. Тодхантер откинул голову и расхохотался так, что его смех прорвался даже сквозь автомобильные гудки.
      Когда мы добрались до моего "кадиллака", я испугался, что нам придется бросить его и идти пешком. Машины все еще ехали навстречу со стороны Эвкалиптов, но в пятидесяти футах от моего автомобиля свалка была куда меньше. Хорошо, что я развернул "кадиллак" к городу и оставил на некотором расстоянии от развилки дорог. Благодаря этому нам, возможно, удастся выбраться отсюда. Впрочем, через несколько минут машины скопятся и на грунтовой дороге, и тогда мы наверняка застрянем. Однако, поскольку машина была повернута к городу, настоящая свалка начиналась за нашей спиной. Пока мы ехали по грунтовой дороге, шум позади нас стихал, и я впервые за последнее время вздохнул спокойно.
      Добравшись до Эвкалиптов, я выскочил из машины, схватил знак объезда, все еще стоявший на дороге, бросил его на заднее сиденье и помчался прочь, не дожидаясь, пока кто-нибудь пристрелит меня.
      - Значит, - проговорил Тодхантер, - в этом и заключалась ваша идея.
      - И да и нет. Я подумал, что знак немного поможет мне, но не ожидал подобного столпотворения.
      - Я предполагал, что вы имеете какое-то отношение к этому. Ваше появление, совпавшее с этим беспрецедентным происшествием, показалось мне неслучайным. Вы, вероятно, очень тщательно все спланировали.
      - Я вообще ничего не планировал. Признаться, если бы я хорошенько подумал, то едва ли решился бы на такое.
      - Слава богу, что решились, мистер Скотт, - сдержанно проговорил Тодхантер. - Не сомневаюсь, нас обоих уже не было бы в живых, если бы не такое количество свидетелей.
      - Думаю, да.
      Я помолчал, размышляя о другом, затем продолжил:
      - Мистер Тодхантер, я даже не успел сообразить, что мне делать после того, как увижу вас в "Равенсвуде"... живым или мертвым. И может быть, поговорю с вами. Поэтому давайте обсудим, куда вам лучше поехать.
      - Вероятно, в отель. Зарегистрируюсь под вымышленным именем. Я не хочу, чтобы меня снова упекли в психиатрическую лечебницу или повесили. Он помолчал. - Кстати, меня зовут Гордон. Странно, что вы называете меня Тодхантер... хотя только что спасли мне жизнь. Я, несомненно, сделал правильный выбор, написав вам ту записку на конверте, адресованном дочери. Кстати, как она?
      - Тодди? С ней все в порядке. Мы скоро увидим ее.
      - Прекрасно, прекрасно. - Тодхантер улыбнулся. - Тодди... Вы ее так называете?
      - Да. Разве это не ее имя?
      - Прозвище. Я всегда называл ее Барбара. - Гордон вздохнул. - Я даже не был уверен, что она заметит мою приписку и поймет ее. Но это казалось мне единственным шансом.
      Я свернул с Эвкалиптов и поехал к центру Лос-Анджелеса.
      - Как вам удалось отправить это?
      - Я сказал доктору Бичему, что он поступит разумно, позволив мне отослать письмо. Я обещал дать ему прочесть его, соглашался написать под диктовку и предлагал убедиться, что я не посылаю никаких зашифрованных сообщений. Я утверждал, что в противном случае Барбара немедленно нагрянет в клинику. Наконец я убедил его, что моя единственная забота - успокоить дочь.
      - По ее словам, она путешествовала и, вернувшись, нашла в ящике письмо.
      Тодхантер кивнул:
      - Бичем, конечно, этого не знал. Я надеялся, что она дома, поскольку мне не было известно, когда Барбара приедет. Как бы то ни было, я убедил Бичема, что лучше всего для него разрешить мне послать дочери безобидное письмо с просьбой не навещать меня. Я написал его на глазах у директора. Гордон улыбнулся. - Я еще способен выдвигать веские аргументы. Я ведь адвокат, вы же знаете... То есть был им. Адвокат корпорации. И неплохой. Сейчас в отставке.
      - Да.
      Тодхантер внезапно оживился:
      - А знаете ли вы, что заработали десять тысяч долларов?
      - Совсем забыл об этом, - признался я, - хотя вы упомянули о деньгах в вашей записке под клапаном...
      - Да, - перебил Гордон. - Я написал вам, но не был уверен, что почерк разборчивый. Так вот, вы, несомненно, заработали их.
      - У меня еще есть уйма вопросов, мистер Тод... Гордон.
      - Я скажу вам все, что знаю. Но некоторые из ваших вопросов наверняка озадачат и меня.
      Мы подъезжали к деловой части Лос-Анджелеса и решили продолжить разговор в маленьком отеле "Престон" на Двенадцатой улице. Тодхантер назвался мистером Элбертом Джекобсом. Когда мы поднялись в его номер, я сказал: