Вдруг Атлас откинула голову и взглянула мне в лицо:
      - Отдохни минутку, Шелл.
      - Отдохнуть?
      - Который час?
      Я изумленно уставился на нее, но все же взглянул на часы:
      - Начало третьего.
      Девушка соскочила с дивана, предупредив:
      - Сейчас вернусь.
      Атлас выбежала в соседнюю комнату и вернулась с большим уродливым будильником. В этот миг мне показался бы уродливым любой предмет, напоминающий о времени. Атлас завела будильник, переставив стрелки:
      - Ну вот. Теперь мне не нужно беспокоиться.
      Я рассмеялся.
      - Фи! - фыркнула девушка. - Это мартини, мальчик. Фи!
      Я понял, о чем она. Жидкий огонь отпылал, алкоголь улетучился. Я покачал головой. На долю секунды Атлас исчезла из фокуса, но тут же вернулась.
      - Шелл, - напомнила она, - помнится, ты хотел увидеть окончание шоу.
      - Еще бы! Конечно хочу.
      - Тогда у меня есть идея.
      И у меня их несколько.
      - Почему бы нам не исполнить его?
      - Нам?
      - А что такого? Ты можешь быть Сатаной.
      - Ты хочешь сказать - дьяволом?
      - Разве это не забавно?
      - Ну... Я человек смелый. Давай сыграем. - Я на мгновение задумался. Но шоу может закончиться иначе. Я могу разрушить его. Я...
      Атлас уже стояла возле проигрывателя, притопывая ножкой.
      - Зах, зу, зах! - произнесла она, и голос ее чуть вибрировал.
      Я и сам слегка вибрировал.
      Снова зазвучала музыка, и теперь я понял, что слышал ее в клубе вчера вечером. Атлас обернулась ко мне:
      - Отойди. Подними руки над головой, ты знаешь как. Нам придется вообразить лучи прожекторов, но, полагаю, все получится. Готов?
      - Черт, я готов для...
      - Иду!
      Я сделал несколько шагов назад и поднял руки высоко, как тот парень вчера вечером. Атлас повернулась, взглянула на меня, вытянула руки вперед и нерешительно двинулась ко мне. Моя улыбка походила на оскал, ибо я мало-помалу входил в роль.
      Эта идея пришлась мне по душе. Атлас изгибалась чуть сильнее, чем в клубе "Мелоди", и оттуда, где я стоял, казалась восхитительной. Она почти вплотную приблизилась ко мне. Тело словно сдерживало ее порыв, но при этом становилось все ближе. Атлас сделала еще шаг вперед, коснулась меня и тотчас откинулась назад, покачивая плечами.
      Я опустил руки, обхватил ее тонкую талию, и спина ее мягко легла на мои ладони. Она посмотрела мне в глаза, ее губы увлажнились и раскрылись, но зубы Атлас плотно стиснула. Ее возбуждение и напряжение будоражили мою кровь, как мартини. Атлас подняла ноги, затянутые в белое, обвила меня ими так же, как вчера красного Сатану, и изогнулась, откинув торс.
      Девушка ни на мгновение не оставалась спокойной, ее тело извивалось, дергалось и дрожало, соприкасаясь с моим.
      Мои руки соскользнули с ее талии вниз, по трепещущим бедрам. Это было бессознательным движением, не продиктованным низменными мотивами. Просто я начал слабеть.
      Мне стало ясно, что так не может продолжаться, ведь глупо даже предположить подобное. Для нас настало время попробовать что-нибудь еще.
      - Атлас, - начал я, - Атлас... Не лучше ли нам... Атлас!
      Едва я произнес эти слова, раздался пронзительный, настойчивый звон будильника.
      Атлас внезапно перестала двигаться. Я чувствовал себя как человек, только что переживший землетрясение.
      - Черт возьми! Ты не можешь остановиться сейчас! Я же знаю, что это не конец шоу! - воскликнул я.
      Будильник назойливо звенел, потом остановился, зажужжал, снова зазвенел и встал окончательно.
      - О боже! - выдохнула Атлас. - Мне нужно идти.
      - Идти?
      - Да.
      - То есть... уйти? Уйти отсюда?
      - Да.
      - Ты шутишь?
      - Нет.
      - О, Атлас! Я... ты... мы...
      Девушка раскинулась на ковре:
      - Тебе придется уйти, Шелл.
      - Но...
      - Честное слово. Мне нужно переодеться и уехать.
      - Но...
      Атлас приподнялась на локтях и откинула голову, так что ее длинные светлые волосы волной упали на пол.
      - Закончим шоу в другой раз, - пообещала девушка. - Оно будет еще лучше.
      - Вряд ли, - фыркнул я.
      Атлас встала, взяла меня за руку и подвела к двери:
      - До свидания, Шелл. Нам скоро снова придется встретиться.
      Из ярко освещенного холла я спустился на лифте в вестибюль, а оттуда вышел на улицу. Хотя "Брандвел" и "Джентри" разделяли лишь два квартала, я приехал сюда на машине, которая ждала меня у обочины. Проехав полквартала, я остановился, чтобы наблюдать за входом в "Джентри", и угрюмым немигающим взглядом уставился на дом. До меня только сейчас дошло, что Атлас ничего не рассказала мне о Джордже!
      Через несколько минут девушка вышла из "Джентри" и поймала такси. Я поехал следом.
      Почти в три часа Атлас, выйдя из такси, направилась к жилому дому на Уилшир. Быстро припарковав машину, я успел заметить, как за ней закрылись двери лифта.
      Мне оставалось лишь наблюдать за стрелкой, остановившейся на цифре 5. Когда лифт спустился, я поднялся на пятый этаж, но, не увидев Атлас, решил подождать. Через полчаса, когда девушка вышла из квартиры 520, я уже совсем протрезвел и украдкой поднялся на один марш. Атлас спустилась вниз, а я пошел в квартиру 520.
      На двери висела маленькая табличка в аккуратной медной рамке: "Мадам Астра - медиум-консультант".
      Позвонив, я вспомнил о книгах в квартире Атлас и о словах, оброненных ею вчера вечером и изрядно озадачивших меня. Она сказала, будто медиум сообщила ей о предстоящем ужасном событии.
      Дверь открылась, и дама средних лет с недоумением взглянула на меня. На ней было черное платье, а поверх него черный плащ.
      - Что вам угодно?
      Голос ее был ниже, чем у многих мужчин.
      - Мадам Астра?
      - Да.
      - Можно мне поговорить с вами?
      Она впустила меня в странную маленькую комнату. Одну стену покрывали непонятные таблицы со знаками зодиака - тельцами, овнами и прочим. На других стенах висело что-то, напоминающее планеты, солнце, звезды и кошмарные видения.
      - Вам повезло, - заметила мадам Астра. - У меня не будет посетителей до четырех часов. По чьей вы рекомендации?
      - Мисс Уоринг.
      Астра, похоже, удивилась, но я не стал вдаваться в подробности. Мы сели друг напротив друга за маленький столик.
      - Что бы вы хотели? - спросила она.
      - Я хотел бы связаться с духовной сущностью Джорджа Стоуна и не постою за ценой, лишь бы это произошло.
      - Духовная сущность - не слишком знакомый мне термин. Этот джентльмен все еще с нами или уже скончался? Конечно, - добавила Астра, - я убеждена, что смогу установить надежную связь.
      Именно это я и хотел узнать о мадам Астре. В Лос-Анджелесе, да и в других городах, больше липовых медиумов и колдунов, чем можно вообразить, но хорошо, если удастся найти хоть одного настоящего. Такие, возможно, тоже ни на что не способны, но они хотя бы ничего не обещают, даже если клиент готов раскошелиться. Мне показалось, что мадам Астра неравнодушна к деньгам. Кроме того, она почти не отреагировала на имя Джорджа Стоуна.
      - Он скончался, - сообщил я. - Ему выстрелили в голову вчера вечером.
      - Застрелили? - переспросила Астра, но тут же замолчала и нахмурилась. - Как вас зовут? И что вы хотите?
      - Я Шелл Скотт, частный детектив, и хочу знать все, что возможно, о Джордже Стоуне и Вирджинии Уоринг.
      - Иди к черту, парень.
      Отлично, мы поняли друг друга. Значит, с мадам Астрой можно общаться, лишь убедив ее в том, что вас не одурачить. Я выяснил это, предложив двадцать долларов и сговорившись на пятидесяти. Астра не знала никакого Джорджа Стоуна - по крайней мере, утверждала, что не знает. Но уже около года она еженедельно делала для мисс Уоринг прогнозы, толковала ее сны, составляла гороскопы.
      - Это дает мне стабильно двадцать пять долларов в неделю, - заметила мадам Астра, - что не так уж плохо. И она верит всему, что я говорю. Даже если бы я сказала, что солнце встанет на западе, завтра вечером мисс Уоринг подумает, будто наступило утро.
      - Она приходит ради этого?
      - Совершенно верно. Мы проводим сеансы раз в неделю, и мисс Уоринг живет этим. Ей нравится общаться с духами... Я всегда использую голос индийца, "хозяина", обитателя Индии.
      - Да?
      - Она полагает, что эктоплазм - это кровь призраков. Она говорит "эктоплазма". - Мадам Астра хихикнула.
      - Это моя девушка, - сказал я. - Ладно, если она захочет потолковать с Джорджем Стоуном, дайте мне знать.
      - Хорошо, мистер Скотт. За ту же цену, конечно.
      - Договорились. Кстати, вчера вечером, сразу после убийства Джорджа Стоуна, мисс Уоринг упомянула, что вы предрекли в скором времени что-то ужасное. Как вы узнали?
      Мадам Астра улыбнулась:
      - Я не смотрела в свой хрустальный шар, если вы об этом. И не стреляла в Стоуна. Нет, просто каждый раз я говорю мисс Уоринг, будто скоро случится что-то ужасное, прекрасное или печальное. Поэтому, что бы ни произошло, она может истолковать событие как ужасное... прекрасное или печальное - в любой момент дня или ночи. Ясно?
      - Да, мадам, но вы отчаянная обманщица.
      - Вы не знаете обо мне и половины.
      После этого мадам Астра показала мне свою комнату для сеансов и другую, более важную, где находились ультрафиолетовые лампы, флуоресцентные краски, порошки, а также эктоплазм из сетчатой ткани.
      По моим предположениям, мадам Астра была столь любезна со мной только потому, что я знал много трюков, применяемых ее коллегами, но, когда я уже собирался уходить, она сама мне кое-что объяснила:
      - Мистер Скотт, частный детектив может оказаться весьма полезным для меня. Я имею в виду сбор информации о клиентах.
      - Чтобы ошеломить их потом своей осведомленностью?
      Астра кивнула. Я отклонил ее предложение о совместной работе и ушел.
      Сев в "кадиллак", я направился к административному центру. Казалось, я не слишком преуспел за сегодняшний день. Но никогда ничего нельзя знать заранее.
      В следующие несколько дней я очень много работал, но не нашел ничего, что привело бы меня к убийце Стоуна. Джо Рул и полиция тоже ничего не достигли. Мне пришлось форсировать работу для комиссии. Атлас я больше не видел, но с нетерпением ожидал следующего танца; те несколько па, которым она научила меня, вели родословную не то от вальса, не то от фокстрота. Зато я часто встречался с Полой, и день ото дня она все более восхищала меня.
      Произошло и несколько необычных событий. Я получил странное письмо, которое поместил в папку "Сумасшедшие", потратив на него несколько минут. Во-первых, на нем стоял штамп "Срочная доставка" и надпись: "Вручить лично мистеру Скотту". Во-вторых, автор утверждал, что знает, кто убил Джорджа Стоуна. Дело Стоуна заполняло газетные страницы, поэтому не было ничего удивительного в столь необоснованном заявлении; мне казалось, что письмо явно не принесет удачи. Я никогда не слышал имени его автора - Гордона Тодхантера. Однако Себастьяну Вайзу оно было знакомо. Письмо мне вручили при нем, и, прочитав его, Вайз покачал головой.
      - Вы и в самом деле получаете удивительные письма, Шелл, - заметил он своим глубоким баритоном. - Это еще не худший вариант, верно?
      - Верно. Но от него тянется странная ниточка.
      - Возможно. Что ж, сообщите мне, чем это кончится.
      Вайз бросил письмо на стол и направился к выходу, однако в дверях остановился:
      - Тод... Какая, вы сказали, там подпись?
      Я взглянул на конверт.
      - Тодхантер. Гордон Тодхантер.
      Вайз нахмурился, но его лицо тут же прояснилось.
      - Пойдемте. Я покажу вам кое-что.
      Я последовал за ним в одну из маленьких комнат, отведенных для шкафов и папок. Сенатор подошел к зеленому шкафу и открыл верхний ящик.
      - Сообщения, полученные в административном центре по поводу слушаний, - пояснил Вайз. - Все они поступили сюда несколько недель назад, еще до того, как вы начали работать на нас. Ничего особо интересного, но, возможно, вам стоит просмотреть их, прежде чем начнутся слушания.
      Вайз быстро перебрал папки, вытащил из одной листок бумаги, просмотрел его и с улыбкой передал мне:
      - Я почувствовал, что эта фамилия мне знакома. Тодхантер. Весьма необычная фамилия. - Вайз засмеялся. - Да, именно необычная.
      Короткое письмо было написано синими чернилами. Большие круглые буквы напоминали мальчишеские каракули.
      "Я все знаю о методах лоббирования, которые вы расследуете. У меня есть возможность выяснить то, что недоступно обычному человеку. Мне известно, где средоточие зла. Но я должен хранить молчание, мои уста запечатаны. Поэтому честно предупреждаю вас - покиньте этот город. Не проводите расследование. Разыскивая зло, найдете только зло. Всего хорошего".
      И подпись: "Гордон Тодхантер".
      - Да, - согласился я. - Это именно то, что надо. Я перечитал полученное мною письмо, и на сей раз оно показалось мне еще более странным:
      "Я знаю, кто убил Джорджа Стоуна, но не могу сейчас назвать его имя. Оно не станет известно, пока я жив. Но убийцы Стоуна постараются расправиться и со мной. Если меня прикончат, вы, члены комиссии, сами сумеете найти убийц Стоуна и тех, кто убил меня. Если меня убьют, ваша жизнь подвергнется опасности. Покажите это письмо всем членам комиссии. В нем ваша защита.
      Гордон Тодхантер".
      - Не так плохо, как первое, - заметил я.
      Вайз улыбнулся:
      - Вероятно, он исправляется.
      - Да уж, будем надеяться.
      Третье письмо от Гордона Тодхантера пришло через несколько дней, и надежды на его исправление иссякли. На письме снова стоял штамп "Срочная доставка" и надпись: "Вручить лично Лестеру Бизли".
      Письмо прибыло, когда Бизли, Вайз, Картер и я сидели после ленча в конференц-зале. Пола говорила с кем-то по телефону. Я не понял, что опять пришло одно из этих идиотских писем, пока не заметил, как Бизли и Вайз говорят о чем-то. Затем Вайз подал мне письмо.
      - Вас это осчастливит, Шелл. Может, следующее получу я.
      До меня не дошло, о чем он говорит, но мне не пришлось ждать. Послание, в котором было лишь несколько слов, начиналось с восклицания:
      "Убийцы! Я предупреждал вас, что поиски зла приведут только к злу. Так было всегда. Теперь я скажу вам, кто убил Джорджа Стоуна, - вы! Вы убили его. Реальная вина лежит на человеке. Вы можете найти зло, изучая самих себя. Загляните внутрь в поисках источника зла. Познайте себя. Покажите это письмо всем, кто ищет правду!
      Гордон Тодхантер".
      Вайз усмехнулся и покачал головой:
      - Значит, у него рецидив.
      Бизли нахмурился. Я решил, что несправедлив к нему. Может, Бизли жмут ботинки. Или болят зубы. Или с каждым днем у него становится все больше перхоти. Или что-то еще. Неспроста же у Бизли такой несчастный вид.
      Он наморщил лоб:
      - Не представляет ли этот человек опасность?
      - Во всяком случае, не тогда, когда пишет письма, - отозвался я.
      - В чем проблема? - спокойно осведомился сенатор Картер.
      Я хотел бы, чтобы он говорил побольше. Слушать такой голос приятнее, чем флейты и фаготы, даже если вы без ума от флейт и фаготов.
      Бизли рассказал о полученном письме, и Картер пожелал взглянуть на него. Я передал ему письмо. Сенатор прочитал его и молча вернул мне.
      Я спросил Бизли, могу ли забрать письмо.
      - Да, конечно. Полагаю, это дело комиссии.
      - Однако оно адресовано вам.
      - Но я не знаю этого человека.
      - Понимаю, сэр. Я сам получил такое письмо и тоже не знаю автора. Более того, не хочу знать. Он пытается воздействовать на меня. И все же полагаю, что следует держать все письма Тодхантера вместе.
      Бизли кивнул. Я взял чашку кофе и пошел в свой кабинет.
      Часом позже Джо Рул вернулся в центр. Когда он вошел в мой кабинет, я протянул ему три письма. Джо прочел их и взглянул на меня:
      - Видимо, ты хочешь, чтобы я проследил за этим человеком?
      - Да.
      - Ладно, но ты пожалеешь, если он поразит меня ударом молнии.
      - Вполне возможно.
      - Что пожалеешь?
      - Нет, что он поразит тебя ударом молнии.
      - Послушай, я расскажу тебе, что ел на завтрак.
      - Джо...
      - Признаться, я вовсе не ел. Поэтому хочу объединить сейчас завтрак с ленчем. Не возражаешь?
      - Дай мне знать, если что-нибудь найдешь об этом парне. - Я ткнул пальцем в письма: - Он заинтересовал меня.
      - Я могу сейчас сообщить тебе все о нем. Ему восемьдесят лет, он женщина. Питается только глазами пауков и...
      - Иди к черту.
      Рул ухмыльнулся и исчез.
      На следующее утро я вел "кадиллак" по Фривей, направляясь в офис из моей квартиры в Голливуде. До поворота оставалось около мили, поэтому я выискивал возможность перестроиться в правый ряд. Иногда это нереально, однако на сей раз мне удалось сделать это без особых хлопот... Тут все и случилось.
      Огромный грузовик с высоко расположенной кабиной взревел слева от меня и промчался вперед, превышая мою скорость на двадцать или тридцать миль в час. Прицеп был загружен трубами диаметром примерно в фут, и несколько штук свешивались с него. К одной из них был привязан маленький красный флажок.
      Водитель затормозил прямо передо мной так резко, что я нажал на тормоза, опасаясь, как бы прицеп не задел меня. Одна из этих труб была так близко ко мне, что я разглядел на ней желобок. Внезапно мне показалось, что грузовик остановился, а прицеп при этом почти коснулся моего ветрового стекла.
      На самом же деле водитель просто затормозил, и через секунду я понял, что трубы несутся на меня. Моя нога уже стояла на тормозной колодке, и я давил на нее что есть сил, вжимаясь вместе с тем в спинку сиденья, ибо одна из свисавших труб почти упиралась мне в лицо.
      Шины "кадиллака" завизжали от резкого торможения, я вывернул руль вправо почти до упора и за секунду до удара осознал, что не успею избежать столкновения.
      Глава 5
      Та труба, должно быть, выступала над краем прицепа не меньше чем на десять футов. Моя машина словно нанизалась на нее. Труба прошла через капот "кадиллака" к ветровому стеклу, как ствол пушки. Я отшатнулся вправо и упал на пол. И тут же мы столкнулись.
      Когда труба вдребезги разнесла ветровое стекло, "кадиллак" врезался в заднюю часть прицепа. Еще более мощный удар бросил меня вперед. Мое лицо проехалось по коврику на полу. Адское размалывающее столкновение подкинуло меня в воздух на целый фут, потом я снова рухнул на пол. Грохот продолжался лишь несколько секунд, но в моих ушах стоял рев. Оглушенный, я терял сознание и погружался во тьму.
      Теплая липкая кровь стекала из моего носа на губы. Опираясь на руки, я приподнялся и навалился на сиденье. Голова моя постепенно прояснялась.
      Я вынул носовой платок и прижал к носу и ко рту, только сейчас сообразив, что ничего не сломал и не слишком сильно ударился. Меня трясло, голова болела, но, похоже, я легко отделался.
      Однако, усевшись, я увидел тяжелую трубу, которая тянулась от ветрового стекла до спинки сиденья. Она превратила руль в металлический крендель. Если бы я бросился на пол на полсекунды позже, мои мозги размазались бы по всей машине.
      Послышались звуки сирен. Все, кто проезжал по Фривей, оборачивались и, открыв рты, глазели на грузовик и мой "кадиллак". Я выбрался через правую дверцу, обошел машину и увидел, что ко мне направляется здоровенный парень. В ту же секунду позади "кадиллака" остановилась, завывая сиреной, полицейская машина.
      Парень был бледен как полотно.
      - Боже мой! - громко воскликнул он. - Что случилось?
      Парень взглянул на разбитое ветровое стекло, затем - на меня. Я снова вытер кровь с губ.
      - Это были вы? - ужаснулся парень. - Это вы сидели в машине? Боже мой!
      Похоже, он был напуган больше, чем я.
      Несмотря на потрясение, я чувствовал себя нормально. В следующие несколько минут полицейские получили от нас исчерпывающую информацию. Водитель грузовика предъявил удостоверение личности. Его звали Роберт Гейтс, и жил он на Гарден-стрит, 1429 в Лос-Анджелесе. Я представился тем офицерам, которые не знали меня в лицо, но слышали мое имя. Гейтс был застрахован, и мы обменялись необходимыми сведениями.
      Парень извинялся как одержимый, объясняя, что кто-то ехал впереди него (не говоря, впрочем, кто именно) и внезапно затормозил. Ему тоже пришлось нажать на тормоза, и он не успел подумать о том, что происходит сзади. Я изложил офицерам свою версию.
      Едва я договорился, чтобы мой "кадиллак" оттащили в гараж, Гейтс снова извинился и пожал мне руку. При этом я заметил, что на его левой руке нет нескольких пальцев.
      - Я отдал бы все на свете, лишь бы этого не случилось, - горячо заверил меня Гейтс. - Слава богу, что вы не сильно пострадали.
      - Не беспокойтесь, - ответил я. - От несчастных случаев никто не застрахован.
      Из-за аварии я добрался до своего офиса лишь около одиннадцати. На полу здесь лежал темно-синий ковер. Два кожаных кресла, несколько книжных шкафов и письменный стол красного дерева составляли всю мебель. В одном из шкафов разместились "Британская энциклопедия", "Кто есть кто" и несколько романов Генри Миллера. Наверху стоял десятигаллоновый аквариум с гуппи рыбками, разноцветными, как палитра художника.
      Окно позади моего стола выходило на Бродвей, сегодня не слишком многолюдный. Тучи затянули все небо, предвещая дождь; было промозгло и холодно.
      Разбираясь с накопившейся почтой и отбрасывая рекламные брошюры, я заметил кого-то у двери моего офиса и по силуэту на стекле понял, что это женщина. Я видел немало силуэтов на этом матовом стекле, но впервые пожалел, что оно непрозрачное. При виде женщины у меня слегка приоткрылся рот.
      Ручка повернулась, и незнакомка вошла.
      Мой рот открылся еще шире, и я уставился на нее. О, я видел много женщин разных форм и размеров, одетых, обнаженных и в крошечных бикини. Мне было известно о женщинах почти все. Но эта сразила меня наповал, оглушила. Я упивался ее видом, как человек, умирающий от жажды, упивается кока-колой. Я ласкал ее взглядом и пытался запомнить каждую черточку.
      Она спокойно закрыла за собой дверь, сделала шаг вперед и остановилась.
      Даже описав эту девушку подробнейшим образом, я не сумел бы передать, какова она. Эта сногсшибательная девушка могла вызвать лишь изумленное "ах!" на всех языках, бессознательно вырвавшееся сквозь приоткрывшиеся губы. Ее светлые волосы неописуемо блестели, а карие бархатные глаза словно пронзали меня насквозь. Она была молодой, свежей, чуть застенчивой, но вместе с тем вполне оформившейся, сексуальной и горячей, как солнце.
      Она сочетала в себе лучшие качества света и тьмы - прекрасной и яркой Атлас и смуглой Полы, в которой горел затаенный огонь. Ее бронзовая загорелая кожа сохранила мягкость и гладкость. Тело девушки являло собой воплотившуюся мечту. Добавьте к этому большие глаза и пухлые, дразнящие губы. Ее рост не превышал пяти футов и шести дюймов, а на вид я дал бы ей не более двадцати двух лет.
      Впрочем, я бессилен описать эту девушку, ибо она состояла не только из плоти, крови и костей. В ней таилось что-то незримое, но явственно ощущаемое. От нее исходило какое-то электричество, напряжение, возбуждение или зло, и оно бесшумно обволакивало вас.
      - Мистер Скотт? - спросила она.
      Именно такой голос я и ожидал услышать: нежный, но властный.
      - Да, я Шелл Скотт.
      Девушка улыбнулась:
      - Я так рада, что вы все еще живы.
      Точно так она и сказала. А я, ошеломленный ее видом и голосом, никак не мог осознать услышанного.
      Я поднялся и подвинул к ней кожаное кресло, предназначенное для полных клиентов, курящих отвратительные сигары. Овладев собой, я наконец понял, что, несомненно, выгляжу живым, хотя очаровательная гостья и потрясла мое воображение.
      Я указал на кресло:
      - Садитесь. И объясните мне, в чем дело.
      Она расположилась в кресле:
      - Я и в самом деле боялась, что вы умрете. А мне позарез нужна помощь.
      - Надеюсь, вам дали правильный адрес, мисс... мисс?
      Я посмотрел, нет ли обручального кольца, но не видел ее левой руки.
      - Речь идет о моем отце, - сообщила она. - Он... - Девушка помолчала, а затем быстро продолжила: - Его поместили в клинику для душевнобольных, а он совершенно нормальный, такой же, как вы.
      Меня слегка покоробили ее слова, но я спросил:
      - Понимаю. Когда же это случилось?
      - Должно быть, совсем недавно.
      - Должно быть? Разве вы не знаете?
      Девушка покачала головой:
      - Я около года провела за границей, только что вернулась домой и нашла это письмо в почтовом ящике... Вот оно...
      Порывшись в сумочке, она протянула мне конверт.
      Короткое и странное письмо было адресовано Барбаре. Писавший сообщал, что с ним все в порядке, он счастлив, находится в "Равенсвуде", о нем хорошо заботятся и его ничто не беспокоит. Он просил Барбару не приезжать. Внизу стояло: "С любовью. Папа".
      Я посмотрел на девушку:
      - Боюсь, что мне не ясно...
      - Я так огорчена... Разве я не сказала вам? Под клапаном. Под клапаном конверта.
      Конверт не вскрывали ножом, поэтому клапан оставался приклеенным. Я поднял его и увидел корявую, почти неразборчивую надпись. Первые два слова были обращением: "Шелл Скотт". Через минуту я прочитал все остальное: "Помогите мне, я в своем уме. Ваша жизнь в опасности, они убьют нас обоих... Десять тысяч долларов для вас, приезжайте сюда, но будьте осторожны... письмо подлинное..." Письмо именно так и заканчивалось.
      Я поднял глаза на девушку:
      - Почему это адресовано мне?
      - Не знаю. Я не понимаю, что происходит, мистер Скотт. Я просто обезумела. Папа в "Равенсвуде" и, кажется, даже не хочет увидеться со мной... Это похоже на заговор, что-то ужасно несправедливое.
      - Постойте, нужно успокоиться и попытаться понять, в чем дело. Все это довольно странно. - Я улыбнулся ей. - Но уже много месяцев никто не пытался убить меня. По крайней мере, я...
      Я умолк, обдумывая происшествие на Фривей. Меня вдруг разобрало любопытство. Но через минуту я покачал головой, сочтя все это игрой воображения.
      Зазвонил телефон. Когда я потянулся к нему, мой взгляд упал на конверт, лежавший на столе. Что-то в круглом, с завитушками почерке насторожило меня. Я смотрел на конверт, поднося к уху трубку. Письмо было адресовано на Ферн-роуд, 954 в Лос-Анджелесе. Но главное - фамилия адресата!
      Я взглянул на очаровательное взволнованное личико:
      - Ваша фамилия Тодхантер?
      - Да. Барбара Тодхантер. - Она обворожительно улыбнулась. - Можете называть меня Тодди, как и мои друзья.
      Сейчас я думал только о трех безумных письмах Гордона Тодхантера.
      - Мисс Тод... Тодди, как имя вашего отца?
      - Гордон Тодхантер.
      Я все еще держал трубку возле уха, и кто-то на другом конце провода уже давно повторял "алло". Наконец я очнулся:
      - Алло! Шелл Скотт слушает.
      Это был мой страховой агент. Я позвонил ему сегодня утром, сразу после аварии.
      - Что за ерунда с твоей аварией?
      - О чем ты?
      - Этот Роберт Гейтс, парень, который, по твоим словам, врезался в тебя... или ты врезался в него. Я не могу найти человека с таким именем... Ни в телефонном справочнике, ни в городской адресной книге.
      - Он должен там быть. Молодой парень, примерно двадцати четырех двадцати пяти...
      - Я проверил адрес на Гарден-стрит, который он тебе дал. Адрес ложный. Там пустырь.
      Я предложил агенту забыть о заявлении, поняв, что ему никогда не удастся оплатить страховку, и повесил трубку.
      - Тодди, - начал я, - теперь я весь внимание. Полагаю, кто-то и в самом деле пытался убить меня сегодня утром.
      Я замолчал, внезапно осененный невероятной идеей. Если происшедшее не несчастный случай, а покушение, значит, кто-то, имеющий время, деньги и воображение, старается избавиться от меня. Комбинация представлялась мне чертовски опасной. Как способ убийства план был сложен и труден для исполнения, что и объясняло его неудачный исход. Но если бы сегодня утром меня прикончили, никто в мире даже не заподозрил бы убийства. О чем речь, когда я сам врезался в прицеп грузовика? Это, кстати, самый распространенный вид аварий на Фривей.
      Еще одна мысль на мгновение озадачила меня. А если бы я погиб? Водителя грузовика, конечно, задержали бы, хотя бы на некоторое время. Проверили бы его имя и адрес. Тогда все обернулось бы для него весьма скверно. Мне пришло в голову, что водитель приготовил два комплекта документов (возможно, один из них остался в грузовике): один с настоящим именем и адресом, на случай моей смерти, второй - с ложными данными, для неудачной попытки.
      - Сегодня утром? - изумилась Тодди.
      - Да. Мы могли бы не встретиться, - улыбнулся я. - И поверьте, для меня это было бы почти так же печально, как смерть.
      Девушка откинула голову и тихо засмеялась. Мне показалось, что какой-то реостат, расположенный внутри, изменяет по желанию выражение ее карих глаз. Во всяком случае, сейчас они устремились на меня, словно лучи прожекторов.
      - Спасибо за комплимент, - сказала Тодди.
      - Пожалуйста.
      Потом она помрачнела, выключив реостат.
      - Как же насчет моего отца?
      - Да, я...
      Я не знал, говорить ей о прежних идиотских письмах или нет. У ее отца явно не все дома. Однако под клапаном последнего письма он сообщил, что кто-то пытается убить меня. Еще как пытается! Если Тодхантер знает, кто в этом замешан, необходимо встретиться с ним, даже при условии, что обо всем прочем он говорит глупости.
      - Попытаюсь выяснить, - пообещал я.
      - О, я так рада! Я надеялась, что вы согласитесь. Все это так странно.
      Мы поговорили еще несколько минут. Тодди не видела отца около года, ибо только вчера вернулась домой, где и получила письмо. С тех пор она пыталась понять, что происходит. Тодди никогда не замечала у отца никаких странностей и отклонений. Нормальный, психически здоровый, он, конечно, не был фанатиком, и у него не было никаких навязчивых идей. Сегодня утром Тодди выяснила, где найти упомянутого под клапаном конверта Шелла Скотта, и поехала в центр встретиться со мной.