- Следующее уже было. Закончилось как раз перед твоим приходом. Осталось последнее - в полвторого. Посмотришь?
      - Не знаю. Попробую. - Я глазами показал на дверь справа от оркестра. Ведет к хозяйке?
      - Да. Сразу к ее комнате. Но у нее там табличка: "Посторонним вход воспрещен".
      Я подмигнул Лине и пошел прямиком к двери справа от оркестра. За ней оказался маленький коридор. В конце его тускло горела лампочка, освещая другую дверь с табличкой: "Посторонним вход воспрещен".
      Я постучался. Половицы под ногами слегка закачались, дверь открылась, и оттуда зарычала мадам Риморс:
      - Что тебе надо, Мак?
      - Поговорить.
      - Хм, заходи тогда и не торчи там как... - Но как что, она не сказала.
      Я вошел. Это была комната, вернее комнатка, очень скромных размеров. Напротив двери стоял письменный стол, а за ним большой мягкий стул, достаточно большой и достаточно мягкий для внушительных размеров хозяйки. Помимо этого, из мебели в комнате было еще два простых деревянных стула.
      Сама Мэгги уселась на мягкий стул, а мне указала на простой:
      - Присаживайся, Мак.
      Я присел.
      У стола торчал тот самый парень, с кем Мэгги разговаривала часа два назад. Тот, про кого Лина сказала, что это Хуан Порфирьо. Сейчас я рассмотрел его как следует. Шести футов роста или чуть поменьше и худощавый. Он казался упругим и жилистым, как будто постоянно тренировался и держал себя в форме. Спорт, сауна и так далее. Среднего возраста, оливкового цвета кожа на лице и на шее, гладкая и натянутая. А костюм на нем был - мне такой в жизни не купить стоил, наверное, целую "Кучу денег. Волосы черные и жесткие, начавшие седеть на висках, а губы большие и толстые, даже слишком толстые для такого лица. Его запросто можно было сфотографировать и поместить на обложку издания типа "Чувствительный латиноамериканец". Он был если не из Мексики, то уж из какой-нибудь другой южноамериканской страны, - это точно. Выглядел, конечно, здорово.
      Мы кивнули друг другу, а потом он обратился к Мэгги. Он говорил глухо и со специфическим испанским акцентом:
      - Большое вам спасибо, миссис Риморс. Я отнял у вас, наверное, много времени и сейчас должен уйти. И после этого сразу ушел.
      - Ну, так чего тебе надо? - в очередной раз зарычала на меня Мэгги.
      - Видите ли, произошло нечто странное Весьма странное. Мисс Мартин, та молодая женщина, с которой я провел здесь около часа...
      - Не тяни резину, выкладывай. Мне особо некогда с тобой цацкаться.
      Я видел, что ей было некогда и что она ничем не занималась, но промолчал.
      - Проклятье, - выругался я.
      Голова у Мэгги дернулась, жирное лицо заколыхалось. Мне показалось, что она собирается сесть на меня, чтобы тут же и раздавить. Но она только криво усмехнулась и икнула.
      - О'к-кей, Мак. Выкладывай, не стесняйся.
      - Миссис Риморс, я расскажу это, как сам все видел. Итак, произошла странная вещь. Мы с мисс Мартин уехали отсюда, а через минуту или две, не больше, нас догнала машина, из которой нас обстреляли. Из настоящего оружия. Мисс Мартин убили. Могли убить и меня, но мне повезло. Ну как, это странно или нет?
      - Ты прав, странно. Ну и что?
      - А то, что это случилось сразу же после того, как мы оставили ваше милое заведение. Голову даю на отсечение - сюда за нами никто не ехал. Вот я и подумал: может, вы подскажете, как это произошло, что кто-то узнал про нас. Забавно получается: стоило нам слинять, и нас сразу сцапали.
      - Ты дурак, Мак. И голова у тебя дурацкая. Что я, нанялась следить за каждой пигалицей, которая сюда заваливает? Да я и зада не приподниму, если кто-то захочет ее пришить. Да пусть вас обоих вздернут у меня перед входом, я буду дрыхнуть, как медведь в берлоге, ясно? А допустим, кто-то и выследил эту юбку, потом дружкам позвонил, что мне - их всех подслушивать, а? Что скажешь, Мак?
      - Ты права, хозяйка. Я просто хотел узнать. Можно ли еще вопрос? Так, ради смеха?
      - А не спросил бы ты лучше чертей на сковородке? Поди проспись, милашка. И не вздумай спросить, сколько мне лет. А-а-а-а...
      Это Мэгги так смеялась: "А-а-а-а", одновременно хлопая себя ладонями по животу, пыхтя и переваливаясь. Шлепни она так меня, и пары бы ребер как не бывало.
      Я смотрел на нее и думал: "Вот сидит женщина. Меня тоже родила женщина. Джорджия - женщина. И Лина - женщина, от которой внутри все замирает и куда-то падает". И я не мог себе представить, как это Мэгги стала такой, какая есть, играла ли она когда-нибудь в куклы, шила ли им платья. Глупо, конечно, но, глядя на мадам Риморс, детей становится жалко.
      - А ты, хозяйка, отхватила себе неплохое местечко. Давно ли оно у тебя?
      - О-о, еще с сорок пятого. Как приехала, так и купила. Маленькая золотая жила.
      - Приехала откуда?
      - Из Мексики, милашка. Прямо из Мехико. Я же там замуж выходила в тридцать четвертом. Он любил меня.
      Я чуть не упал со стула. Мэгги сказала: "Он любил меня", - и лицо у нее изменилось, стало мягче, как будто она вспомнила что-то давным-давно позабытое, но сама тут же все и испортила:
      - Оказался настоящий сукин сын. Гонялся за всеми девками города. Никого не пропускал, сволочь. Ну и откинул потом копыта. Сердечный приступ. А я страховку получила. Единственное, что можно было выжать из этого ублюдка. А ты знаешь, Мак, ведь многие думали, я его отравила. Выкопали, гады, из могилы и проверили, от чего умер. И от чего, думаешь? Сердечный приступ! А-а-а-а... Складки жира снова закатались одна за другой.
      Разговаривая, Мэгги курила коричневую сигаретку. Я таких раньше не видел. Она взяла ее из пачки на столе. Пачка была необычная - зеленая, с черными буквами и яркой цветной картинкой. Пока Мэгги заходилась от хохота и утирала глаза похожими на два молота кулаками, я незаметно вытащил одну сигаретку и прятал в боковой карман. Это называется - работать детективом.
      Я подождал, пока колыхание жировых складок успокоится, и спросил:
      - А как насчет Нарды?
      Мэгги причмокнула губами и наморщила лоб:
      - Нарды? Что еще за Нарда?
      - Так, ничего. Ну что ж, у меня все. Спасибо.
      - Ты закончил?
      - Да, закончил.
      - Хар-р-рашо. А теперь, Мак, я скажу кое-что. Прочисти уши и слушай.
      Мэгги наклонилась вперед, и ее невероятных размеров груди расплылись по столу. Я невольно подумал о Лине. О Боже!
      - Хватит тебе здесь сшиваться. Пришел, видите ли, да еще меня и допрашивает. Кое-какие мозги у меня пока остались, понял, наглец? Сгинь отсюда, и чтоб духу твоего здесь не было, ясно или нет?
      Времени ответить не было. Дверь сзади отворилась, и вошел Мигель Меркадо. Тощий, как лезвие кинжала, в длинном, до колен, пиджаке и в облегающем трико. Он посмотрел сначала на меня, перевел взгляд на Мэгги и остановился в нерешительности:
      - Извините. Не думал, что вы заняты.
      Мигель вышел обратно в коридор, хлопнув дверью.
      - До свидания, дорогая, - сказал я.
      - Минутку, парень.
      - Что?
      - Я хочу, чтобы ты четко уяснил себе, что я имела в виду. Никакие допрашивающие меня нахалы мне здесь не нужны. И больше чтоб не приходил сюда.
      - Постараюсь.
      - Постараешься? Не вставай у меня поперек дороги, сосунок!
      Я усмехнулся и вышел в маленький темный коридорчик. Сделал несколько шагов, затем так, чтобы слышала Мэгги, сказал:
      - О, совсем забыл! - И почти вбежал в зал, где сидели посетители.
      Лину я увидел сразу. Она сидела все за тем же столиком с почти нетронутым коктейлем. Я мигом пересек зал.
      - Вот что, милая, хочешь мне помочь?
      - "Милая"? - промурлыкала она. - Это, Шелл, уже лучше.
      Но я смотрел на нее серьезно и внимательно. Лина поняла:
      - Да, конечно. В чем дело?
      - Если я не ошибаюсь, Мэгги сейчас будет звонить. Ты постарайся занять телефон и отвлечь ее. Но только не нарывайся на неприятности. Если увидишь, что это становится неестественным, сразу все бросай и занимайся своим делом. Поняла, милая? А сейчас действуй.
      Она улыбнулась мне так, как будто обещала вечное наслаждение:
      - Я поняла.
      Итак, Лина направилась к двери, ведущей в офис Мэгги, а я выскочил на улицу. Машина моя была припаркована футах в тридцати - сорока от входа, но я к ней не пошел, а спрятался в тени и посмотрел направо вдоль Адоуб-стрит. Единственный автомобиль, который я успел заметить, как раз поворачивал на Чавез-Равин-роуд. Он шел на очень приличной скорости. По сути дела, я видел только задние огни, но мне этого было достаточно.
      Я кинулся к "кадиллаку", врубил скорость и рванул следом. Дождь кончился, но дорога была мокрой, и "кадиллак" иногда заносило. Машина впереди свернула на Элизиан-Парк-авеню, а проскочив ее, - на бульвар Сан-сет. Наконец-то я рассмотрел эту машину. Новенький, только что купленный "кайзер" черного или темно-синего цвета. На Сансет пришлось немного отстать, но я держался так, что в любой момент мог ее догнать.
      Когда "кайзер" свернул направо, на бульвар Глендэйл, я уже точно знал, что преследую Мигеля.
      Глава 5
      Черный "кайзер" свернул налево и поехал вверх по Дуан-стрит, еще одно звено цепи встала на место. Религиозная организация Нарды - Общество Ревнителей Истины Внутреннего Мира - судя по адресу, полученному мной от Сэмсона, располагалась как раз за этим подъемом. Дом 6417 по бульвару Сильвер-Лэйк.
      Бульвар Сильвер-Лэйк получил свое название от находящегося рядом озера "От англ. - Серебряное озеро.". Дуан-стрит закончилась, и я не сомневался, что нужный дом находится где-то поблизости.
      Проехав еще с полквартала, я увидел справа от дороги, за широкой зеленой лужайкой, большое двухэтажное здание. Ночью оно смотрелось как часть голливудской декорации для "Багдадского вора". Практически это был храм. Четыре круглых купола по углам, величественные шпили. На фоне темного неба они выглядели внушительно.
      С дальней стороны к зданию подходила гравийная подъездная площадка, захватывавшая часть улицы. Сейчас она была едва видна. Но не успел я толком оглядеться, как с подъездной дорожки вылетел, громко урча, длинный седан и, провизжав шинами по асфальту, с левым поворотом выскочил прямо на нас. Водитель в машине передо мной резко затормозил, "кайзер" замер и лихорадочно засигналил и замигал фарами. Поравнявшись с ним, длинный седан остановился. Они закрыли фактически всю проезжую часть. Я мало что мог сделать в этой ситуации.
      Остановившись в нескольких футах за "кайзером", я видел, как из него вышел Мигель, как он приблизился к дверце водителя другого автомобиля. Меня бросило в пот. Я никогда не считал себя тугодумом и тупицей и, как мне кажется, сейчас тоже правильно полагал, что в пятнадцати футах впереди меня идет небольшое совещание о том, как проделать маленькую круглую дырку в черепе частного сыщика Шелла Скотта. Может, я и ошибался, но меня этой ночью уже посещало чувство, что выйти из игры мы должны были вместе с Джорджией. Возможно, кто-то еще тешил себя такой надеждой. Но в одном, по крайней мере, я был уверен точно: я находился не у друзей.
      Если бы только мой приятель Мигель посмотрел хорошенько назад или если бы кто-то узнал мой лимузин, то не представляю, как бы я объяснил свое появление в таком месте в такой час. Трудно бы было объяснить. Особенно с маленькой круглой дыркой в голове. Я, конечно, мог развернуться и уехать или проскочить вперед по обочине, но мне не хотелось пропустить в этом представлении ни одного акта.
      Я сунул руку под мышку, вытащил свой тридцать восьмой и положил рядом на сиденье. Затем открыл бардачок и нашел там темную, видавшую виды шляпу и черные очки. У меня всего одна шляпа, темная. Для темных случаев. С некоторых пор я вожу ее с собой вместе с очками, потому что если ты следишь за кем-нибудь на улице, то идешь сначала без шляпы и без очков, потом их надеваешь, потом снимаешь очки, прячешь их в карман, и в результате тот, за кем следишь, ничего не подозревает. Итак, я напялил шляпу и нацепил очки, надеясь, что все обойдется. Такой маскарад позволяет мне скрыть хотя бы торчащие светлые волосы и лохматые несуразные брови.
      Я не мог разобрать ни слова из того, что они там впереди говорили, но они все совещались и совещались. Несколько раз я вхолостую давил на акселератор, нажимал сигнал, в общем, усиленно изображал из себя нетерпеливого туриста. Я даже высунулся и, зажав язык зубами, прокричал:
      "Пош-шли с дор-роги!" Мигель огрызнулся вполоборота:
      - Заткнись, Мак, - и снова наклонился к тому, кто сидел во второй машине.
      Я слышал, как тот, другой, включил первую скорость и на полном газу дернулся вперед. Его автомобиль проскочил мимо меня так быстро, что единственное из замеченного мною было то, что рядом с водителем сидел еще кто-то. Лиц я не рассмотрел.
      Мигель пошел обратно к машине. Или ко мне. Пригнув голову как можно ниже, я тронулся и объехал его в тот момент, когда он садился в свой "кайзер". Глядя в зеркало заднего вида, я убедился, что до меня ему дела нет: он развернулся и уехал вслед за первым. Я принял вправо, снял очки и поехал помедленнее, чтобы прочитать то, что было написано на почтовом ящике перед храмом. 6417, есть попадание!
      Подъездная площадка оказалась обсажена плотными рядами густого кустарника и эвкалиптовыми деревьями. Имея их как прикрытие между собой и зданием, я выключил фары, резко развернулся и помчался за Мигелем. По тому, как ярко загорелись красные тормозные огни его автомобиля перед поворотом на Дуан-стрит, я понял, что сейчас он повернет налево. Значит, обратно тем же путем.
      Я выждал и не стал догонять его. Пусть, думаю, поднимется до конца. Потому что, когда сворачиваешь с Сильвер-Лэйк на Дуан, едешь на самой низкой. Иногда этот подъем кажется крутым, как склон горы. И только когда Мигель уже перевалил через верхнюю точку, я надавил на газ до самого пола.
      Теперь уж я не отставал и старался держаться от него примерно за полквартала. Это было захватывающе. Где-то впереди длинный седан с двумя дружками Мигеля, потом сам Мигель, и в хвосте погони - я на "кадиллаке". И ни малейшего понятия, куда я за ними увязался.
      Правда, вскоре, почти уже у "Эль Кучильо", я понял куда. Там я заранее свернул на Адоуб. Припарковавшись на Колледж-стрит, что от "Эль Кучильо" сразу за поворотом, я вновь нацепил шляпу и очки и остаток пути до кабачка проделал пешком. Внутрь на сей раз не зашел: мне показалось, что лучше оставаться снаружи.
      Сбоку от этого ночного заведения имелась стоянка. Я быстро убедился, что "кайзер" уже там, даже капот не успел остыть, и открыл дверцу водителя. Хоть это и было рискованно, но я достал карманный фонарик и осветил приборную панель. Прочитать имя владельца и адрес хватило нескольких секунд: "Миссис Маргарет Риморс", зарегистрирован за "Эль Кучильо". Ну что ж, отлично.
      Второго автомобиля на стоянке не было. Я искал его минут пять и нашел через несколько домов от клуба. Внутри тоже никого не было. Регистрационной таблички я не обнаружил, но записал номер водительских прав с адресом Нарды.
      "Эль Кучильо", я уже говорил, начинался как бы прямо от тротуара, но я еще не сказал, что перед его входом растет несколько пальм. Спрятавшись за одну из них, я сунул свой тридцать восьмой в карман плаща и стал наблюдать за освещенным неоновой вывеской пространством. Прошла минута, другая, я закурил и посмотрел на часы. Час двадцать пять. Наступило воскресенье.
      Сначала вышел молодой парень с девушкой. Он страстно ее тискал, та не возражала, оба качались и хихикали.
      - О-о, Джордж, прекрати, пожалуйста. Не здесь, Джордж.
      Я почувствовал себя лучше.
      Потом показались они: Мигель и двое дружков. Вышли и остановились. Дружки Мигеля были среднего роста, но мускулистые и крепко сбитые. Оба отлично одевались - я не мог не обратить внимания на светло-голубые габардиновые костюмы, и у каждого под правым плечом пиджак слегка топорщился. А выглядели они как две фотографии, сделанные с одного негатива. Близнецы. Один братец что-то сказал Мигелю, но я не расслышал что, губы у него еле двигались, а затем оба, миновав пальму, где я стоял, пошли к автомобилю, а Мигель нырнул обратно. В мою сторону никто даже не взглянул. Я убрал пистолет в кобуру и спокойно докурил сигарету.
      Чувствуя, что ничего не понимаю в этой свистопляске, я начал сопоставлять уже известные мне факты. Бессмысленные на первый взгляд заявления Джорджии, ее болтовня за столиком, информация Корнелла Мартина, признание Джорджии об убийстве Нарды, который, как оказалось, умирать и не собирался. "Скачет, как сама жизнь", - сказал Сэм. А куда утекали денежки? Денежки с банковского счета Джорджии Мартин? Разговор с глазу на глаз с Мэгги Риморс. И наконец эта последняя заморочка: "Эль Кучильо" - дурацкий храм под номером 6417 - снова "Эль Кучильо". Все носились по какой-то замкнутой кривой. Я попытался подвести черту, и знаете, что получилось? Что я бегаю по этой кривой быстрее остальных и некоторых уже обогнал. Схема начала прорисовываться. Буквы уже были, хотя прочитать пока ничего не удавалось.
      В кафе заиграли вступление к номеру с ножами, кто-то крикнул что-то нечленораздельное в микрофон. Третий выход. Я затушил сигарету и стоял, усиленно пытаясь найти какое-нибудь решение. Ничего. Интересно, как там Лина? Как у нее получилось с Мэгги? Оставалось только надеяться, что она не переиграла. В два часа Лина будет уходить, и я спрошу. Лучшего в голову не приходило. Впрочем, и это ничего не решит.
      Внутри загремело стаккато на барабанах. Самое интересное. Я представил, как выглядит сейчас Лина. Шорты и ярко-алое болеро. Мне даже подумалось: а может, зайти посмотреть? Но нет, лучше не надо, а то Мигель, чего доброго, занервничает.
      Странно и неуютно, не видя представления, следить за его ходом по доносящемуся через открытую дверь звуковому сопровождению. Я слышал, как глухо вонзались в дерево ножи, сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее, и перед моими глазами стояло красивое полуобнаженное замершее тело. Затем тишина взорвалась криками и аплодисментами. Еще один крик. Номер закончился. Снова крики. У меня пересохло во рту при мысли о том, как изуверски изощренно действует на зрителей последний нож Вдруг я почувствовал неладное Женщина кричала странно. Шум внутри быстро нарастал и вот уже выплеснулся на улицу, а внутри тем временем все стихло, за исключением нескольких приглушенных голосов. Почему не играют музыканты?
      У меня перехватило горло, а сердце бешено заколотилось. Я выскочил из-за пальмы и наткнулся на торопящихся побыстрее скрыться мужчину и женщину. Его я успел схватить за рукав:
      - Что там происходит? Какого черта паника? Мужчина испуганно на меня посмотрел:
      - Отпустите руку. И успокойтесь.
      - Я спрашиваю, что происходит? В чем там дело внутри?
      - Дело в том, мистер, что эта дама, Лина.., в нее там нож попал.
      Глава 6
      Ждать дальше было нечего. Я бегом бросился в зал, чуть не сбив с ног нескольких зевак, стоявших ко мне спиной, и, изо всех сил работая плечами и локтями, протиснулся сквозь толпу. Черные очки слетели на пол и хрустнули под чьими-то каблуками.
      Оркестр тем временем заиграл приятную испанскую мелодию, и на сцену вышла и закружилась в танце высокая брюнетка в желто-зелено-красном костюме. Она кружилась так, что юбка взлетала почти до пояса, открывая красивые длинные ноги, но видно было, что сердце у нее не на месте. Рот девушки и глаза выдавали сковывающее ее внутреннее напряжение, а колени дрожали, как кастаньеты на запястьях.
      У дальнего конца стойки я задержался, заорав на бармена:
      - Где Лина?
      Он указал на дверь, ведущую в офис Мэгги:
      - В костюмерной.
      Не заори я на него, он так бы и пребывал в шоке всю ночь.
      Я бросился к двери, распахнул ее и одним махом пересек полуосвещенный коридор. Из-за другой двери, полуприкрытой и расположенной направо от меня, шел свет. Я - туда. Огромная слоновья спина Мэгги заслоняла собой все внутреннее пространство. Она стояла, уперев руки в бока. Чуть подальше за ней, на кушетке, мне были видны стройные ножки Лины, их золотистый загар эффектно контрастировал с изящными черными туфельками на шпильках.
      Я сделал три широких шага и, обогнув жирное препятствие, склонился над кушеткой.
      Лицо у Лины было бледное, она тяжело дышала:
      - Quendo, как я рада, что ты пришел.
      - Что произошло? Это серьезно? Девушка покачала головой:
      - Фу, ерунда. Ну и напугалась же я. Мерзавец Мигель! Я убью этого поросенка и отрежу ему все лишнее.
      У меня прямо гора с плеч свалилась. То сердце прыгало, как у зайца, а тут успокоилось. И тотчас я заметил, что к левому боку Лина прижимала сложенное в несколько раз полотенце. Приподняв у полотенца один край, я посмотрел на рану. Кровоточащий порез начинался сразу от нижнего края болеро и шел вниз и немного в сторону примерно на три дюйма. Не похоже, чтобы рана была глубокой, но еще чуть-чуть, и она бы запросто могла стать смертельной.
      - Может быть, ты что-нибудь странное заметила? В том, как все случилось?
      - Странное? Да, пожалуй, все это очень странно. Глаза у Лины сузились, и она прикусила губу Мне этого было достаточно. Я повернулся к мадам Риморс, которая по-прежнему возвышалась в дверях, как монумент из плоти и костей. Кулаки ее, как и минуту назад, упирались в бедра, толстая кожа лба собралась в две глубокие складки.
      - О'кей, милашка, - процедил я сквозь зубы, - где он? Мэгги повела борцовскими плечами:
      - Почем я знаю? Сбежал, наверное. Если хочешь разобраться с ним разбирайся. А ко мне не лезь, понял, наглец? Такое в нашем деле бывает.
      - Ты права, бывает. В вашем деле всякое бывает. Только у меня предчувствие: что-то сегодня будет с Мигелем.
      Где он, говори? Или поможешь мне, или я разнесу твой притон вдребезги.
      Мэгги с шумом прочистила горло, плюнула и, ни слова не говоря, потопала по коридору.
      Я снова обратил все внимание на Лину:
      - Мигель подождет. Давай, милая, попробуем выбраться отсюда, пока еще что-нибудь не случилось. Ты в порядке?
      Она села, скинула ноги на пол и улыбнулась:
      - Ты что, переживаешь за меня?
      - Да. Давай побыстрее, если можешь. В этой клетке твое здоровье вряд ли улучшится.
      Я взял ее за руку и повел через зал. Все что-то кричали, каждый норовил пожать Лине руку, предлагал выпить, но я упорно тащил девушку к выходу. Я ничего не слышал, вернее, не слушал, потому что искал глазами угрюмые рожи близнецов и был так заведен, что, встань у меня на пути кто-нибудь с подозрительной физиономией или просто тронь за руку, я бы не пожалел кулака, чтобы выбить этому типу все зубы.
      Наконец мы выбрались наружу. И хоть улица была пуста, я ни на секунду не переставал вертеть головой по сторонам и успокоился лишь в машине, да и то только когда она благополучно завелась и мы поехали. Убедившись, что погони нет, я повернулся к Лине.
      Ее правая рука прижимала к ране полотенце, а левая поддерживала правый локоть. Она вся дрожала:
      - Закрой окно, Шелл. Очень холодно.
      Я, оказывается, настолько увлекся мыслями о случившемся, что совершенно не отдавал себе отчета в том, как она одета. Хотя точнее было бы сказать раздета. Туфли, чулки, черные шортики и едва прикрывающее грудь болеро. И больше ничего. Совсем ничего.
      Я поднял стекло:
      - Как ты себя чувствуешь? О'кей?
      - Все в порядке, Шелл. Только я не привыкла возвращаться домой в таком виде.
      - Знаю. Но мы сейчас едем не к тебе домой. Мы ехали в направлении Голливуда и больше не разговаривали. Я думал. Кому-то придется жестоко поплатиться за сегодняшнее, но перед тем, как этот кто-то сполна заплатит, мне еще нужно многое узнать. Дело принимало самый серьезный оборот, и я бы немало дал за то, чтобы понять, почему Джорджия решилась на убийство и чуть было не утащила с собой в могилу и меня. И, Боже правый, это ведь лишь начало! А кроме того, при чем здесь Трэйси Мартин? И если при чем, то где ее искать?
      На бульваре Сансет движения в этот час почти не было, и моим размышлениям никто не мешал. В начале третьего мы свернули с бульвара налево, проехали Вайн, затем вниз через Мэлроуз и выехали к "Спартан-Апартмент-отелю" на Норт-Россмор. Я припарковался через дорогу напротив.
      - Где мы? Куда приехали? - спросила Лина.
      - Ко мне. Я здесь живу.
      Ее зубы влажно блеснули в темноте.
      - Значит, ты меня больше не боишься?
      - Послушай, милая. Ты была сегодня на волоске. И если только это не несчастный случай, а я не думаю, что это несчастный случай, то за ним последуют и другие события. Никто не поручится, что в твоем отеле тебя не ждут. А здесь ты в безопасности.
      Лина тихонько засмеялась. Смех приятно журчал у нее в горле, в то время как мое горло снова пересохло.
      - И вдобавок мне надо задать тебе пару вопросов. Опять смех. Чертовка! Я обошел капот и помог ей выйти из машины. Впрочем, в помощи она совсем не нуждалась, хотя в тот момент это не имело никакого значения.
      Нас встретил Джимми, двадцатилетний служащий, временно заменявший консьержа:
      - Добрый вечер, мистер С-сс...
      Но тут он заметил Лину. Заметил и засиял, как серебряный доллар. Шорты, болеро, полотенце в крови - в общем, он так и остановился на звуке "с-сс..." и застыл с не-могу-в-это-поверить глазами. Пацан то мигал, то облизывал губы, то порывался бежать куда-то. Обо мне он забыл начисто.
      - Ключ, Джимми.
      - А? - Он мигнул, облизнулся и дернулся в мою сторону.
      - Ключ. Мой ключ. От моей квартиры. Чтобы дверь открыть.
      - О, конечно, мистер Скотт. Конечно-конечно.
      Получив ключ, мы направились к лифту. Лина прижалась ко мне и негромко, но так, чтобы Джимми слышал, сказала:
      - Он такой лапушка.
      О, видели бы вы Джимми после этого!
      В лифте у нас самообслуживание. Я нажал кнопку и, не выдержав, посмотрел на парня еще раз. Он улыбался во весь рот счастливой глупой улыбкой и, ничего не соображая, смотрел в пространство.
      - Не шути так с Джимми. Он еще ребенок. Ты его лишила сна и покоя, как минимум, на неделю.
      - А может быть, я люблю молоденьких.
      - Не дури.
      - И не подумаю.
      Я живу на третьем. Через две двери от моей квартира доктора Пола Энсона. Я постучался к доктору несколько раз, чем и поднял его с постели. Он высунул голову в щель, сначала увидел меня, потом Лину. Реакция медицины почти ничем не отличалась от реакции представителя ночных служащих.
      - Извини, Пол, что приходится беспокоить, но видишь ли, эту леди неосторожно пырнули в бок. Ничего, если я попрошу тебя посмотреть?
      - Какой разговор, Шелл. Никаких проблем. Сейчас буду. - Проводив Лину глазами, он захлопнул дверь. На этот раз я Лину опередил:
      - Да-да, я знаю. Он такой лапушка.
      - Не лапушка, а лапуля. Но с тобой все равно не сравнишь.
      Пока я открывал дверь и включал свет, Лина стояла в коридоре. Хорошенько оглядевшись и убедившись, что в квартире в мое отсутствие никто не побывал, я пригласил даму войти. Нервы у меня были на пределе. Я едва сдерживался, чтобы не заглянуть под кровать и не ткнуть в портьеру пистолетом.
      Сначала мы прошли в гостиную. Свою гостиную я люблю. Особенно гостиную, хотя и другие комнаты тоже. Сразу как войдешь, у меня там стоит диван, лицом к камину. Впрочем, камин не настоящий. Диван темно-шоколадного цвета и такой большой, что можно свободно сидеть вшестером и играть во что-нибудь, а перед ним - тоже солидных размеров - черный кофейный столик с лакированной поверхностью. Кажется, что ножек у столика нет вовсе, такие они маленькие и незаметные. Поверхность столика никогда толком не вытирается, и там всегда остаются кольца и разводы от бутылок и стаканов, но их не видно, потому что сверху лежат журналы, и если журналы не трогать, то ничего и не заметишь. Только не спрашивайте, кто приносит бутылки и зачем.
      Для того чтобы сидеть, у меня есть еще низкое кожаное кресло - мое личное, только я там сижу, несколько набивных коричневых стульев и три большие подушки. Подушки обычно валяются где попало. На полу - от стены до стены ковер желто-золотистого цвета с длинным лохматым ворсом; очень приятно, когда устанешь, разуться и пройтись по нему босиком. Приходите как-нибудь, уверяю, ваши натруженные женские ноги забудут всякую усталость.
      Лина вошла и остановилась налево от двери, там, где у меня два аквариума. Один большой - для различных тропических рыбок, а второй поменьше - для гуппи.
      Она захлопала в ладоши, как ребенок в кондитерской лавке:
      - Как здорово! Какие маленькие рыбки!
      - Да, маленькие рыбки. Тебе нравится?
      - Они прелесть. Как они называются? - Она показала пальцем в большой аквариум на темно-красного двухдюймового самца с кровавого цвета плавниками, которые в два раза длиннее самой рыбины.
      - Это самец Betta Splendens. Сиамская бойцовая рыбка, их раньше специально выводили в Сиаме и устраивали бои. Кто кого убьет. Потому-то у меня всего одна. С особями своего вида они дерутся не на жизнь, а на смерть. Хотя по его виду не скажешь.
      - Caramba! "Черт возьми! (исп.)" Какой красавец!
      - Ага. А лучше всего они смотрятся перед схваткой, перед тем как убьют или будут убиты. Вот посмотри.
      Я взял маленькое круглое зеркальце и поднес к аквариуму. Увидев свое отражение, бетта напрягся и распустил плавники. Его жабры усиленно заработали, заходили вверх и в стороны, а яркий грудной плавник медленно заколыхался. Но сердитое возбуждение сразу же исчезло, стоило мне положить зеркальце обратно, плавники обмякли, а рыбка стала такой же ленивой, как и минуту назад.
      Лина была очарована:
      - Как интересно!
      - Вот-вот. А если б я, вместо отражения, посадил туда другого бетту? Они б стали рвать друг дружку на клочки, кусочки плавников полетели бы во все стороны, и кто-нибудь из них наверняка убил бы другого, не сомневайся. Грустное зрелище, правда? Даже среди рыб. Так что с моральной точки зрения... - Тут я ухмыльнулся.
      Лина отвернулась от аквариумов и окинула взглядом гостиную. На глаза ей сразу попалась яркая картина над камином - обнаженная натура, примерно метр на метр. Она подошла и уставилась на нее, как в музее:
      - Кто это? Что за жирная свинья?
      - Вторая жена. Амелия. Лина засмеялась: