В этой книге предпринимается попытка проследить пути компьютерного андеграунда и воссоздать, основываясь на реальных фактах, картину киберпанк-культуры. Это причудливая смесь современнейших технических знаний с моралью изгоев. Как правило, в книгах о киберпанках рассказывается о талантливых компьютерщиках-бунтарях, отказывающихся повиноваться установленному порядку, причем события обычно разворачиваются на фоне некоего смутно обрисованного будущего, в мире, где царствуют высокие технологии, а гигантские города перенаселены и приходят в упадок. В этом мире всё решает безграничная мощь компьютеров. Обширные компьютерные сети образуют новую вселенную, в неизведанных пространствах которой обитают электронные демоны. По лабиринтам этих сетей рыщут перехватчики информации. Многие из них живут тем, что скупают, перепродают или просто воруют информацию – валюту электронного будущего. Таким киберпанком считался, например, телевизионный персонаж Макс Хэдрум, который будто бы обитал в дебрях информационных сетей масс-медиа и время от времени по собственной воле появлялся оттуда на экранах компьютеров и телевизоров. Таким был снятый в 1982 году фильм «Бегущий по лезвию бритвы», где показан мрачный и жутковатый мир будущего, в котором техника одержала полную и окончательную победу над человеком.
      Первые замыслы к созданию этой книги появились у нас, когда мы стали замечать, что люди пользуются компьютерами уже не так, как в прежние годы. Обнаружились предвестники киберпанк-поколения – молодые парни, одержимые компьютерами и компьютерными сетями, причем эта их одержимость уже начала переходить пределы того, что компьютерщики-профессиоиалы считали допустимым с точки зрения морали, а юристы – с точки зрения закона. Этих парней стали называть хакерами. И обществу стало казаться, что от них исходит какая-то не совсем понятная опасность. Вот мы и попытались рассказать в этой книге, кто такие хакеры и что движет их поступками.
      В книге три повести. Кевин Митник полностью соответствовал представлениям о «классическом» хакере. Говорили, что он способен прослушивать телефоны, подтасовывать данные о платежеспособности на случай проверок и контролировать работу компьютеров на большом расстоянии. Сам себя он считал одаренным энтузиастом, покинувшим сообщество своих бывших собратьев-компьютерщиков.
      Кевин причинил немало неприятностей одной очень известной компьютерной фирме. Однако в конце концов он пал жертвой собственного высокомерия и заносчивости.
      В 80-е годы компьютерщики создали свою особую культуру, такую же универсальную, какой была молодежная культура 60-х. Юному берлинцу, называвшему себя Пенго, мир компьютерных чудес открылся уже в подростковом возрасте. Его родители ничего не смыслили в вычислительной технике, и поэтому никакие опасения не приходили им в голову, когда они видели сына, часами просиживающего перед монитором. Чтобы воплотить свои недозволенные фантазии, Пенго примкнул к группировке, которая стала не без выгоды продавать результаты его авантюр в международных компьютерных сетях советской разведке.
      По своему характеру Кевин и Пенго были очень близки к расхожему представлению о «компьютерном ковбое», который действует, не считаясь с законами общества. В отличие от них Роберт Таппан Моррис был совсем другим человеком. Молодой аспирант Корнеллского университета приобрел дурную славу после того, как написал и запустил программу, которая разрушила компьютерную сеть национальных масштабов. Будучи сыном ведущего исследователя-специалиста по защите данных в вычислительных системах, он был посвящен во все тонкости этого ремесла. Благодаря этому Роберт сумел войти в закрытую для посторонних, элитную группу ученых-компьютерщиков. Он был замкнутым и вечно углубленным в свои мысли, так что его вряд ли можно считать бунтарем в расхожем понимании этого слова. И тем не менее, запустив программу, которая за считанные часы изувечила несколько тысяч компьютеров, он навсегда изменил ход своей жизни и подтвердил наихудшие опасения общества по поводу того, на что способны хакеры. Это событие можно считать новой точкой отсчета: прежде закрытый от посторонних мир компьютерных сетей оказался предметом тревожного внимания всего общества.
      Эта книга посвящена не только тому, что прямо связано с компьютерами и обработкой данных, но и тем социальным последствиям, к которым привело распространение компьютерных сетей, и тем социальным группам, которые появились в обществе благодаря этому. В 80-е годы компьютерные сети в своем развитии достигли новых рубежей, и в результате оказалось, что по тем «электронным закоулкам», которые раньше были доступны лишь немногочисленным исследователям, теперь может путешествовать кто угодно. Все три молодых героя нашей книги поддались заманчивому искушению обследовать эти открывшиеся для них пути, но все трое зашли слишком далеко. Каждый из них привлек к себе слишком широкое внимание, и их поступки увеличили обеспокоенность общества теми возможными последствиями, которые несет с собой растущая зависимость от компьютерных сетей.
      В 60-е и 70-е годы быть хакером значило иметь какой-то ореол славы, выделявший человека из основной массы людей. Работа за компьютером дни и ночи напролет. Безраздельная преданность компьютерной технике. Непосвященным это казалось фанатизмом, а самим хакерам – само собой разумеющимся. Хакеры из Массачусетского технологического института даже выработали особую систему взглядов, которую позднее стали называть «этикой хакеров». Стивен Леви в своей книге «Хакеры» (1984 г.) описал ее как некий кодекс правил поведения, в основе которого лежала твердая убежденность в том, что любая информация должна быть доступна абсолютно всем. Не должно быть закрытой информации. Но в то же время, никто не имеет права, в том числе и хакеры, обращаться с ней так, чтобы это нанесло кому-нибудь вред. Кроме того, в круг занятий хакеров (эту деятельность стали называть специальным словечком «хакинг») входили любые манипуляции со сложными системами, требовавшие изощренности и умения нестандартно мыслить, – даже неважно, использовались при этом компьютеры или нет… Некоторые хакерские штучки стали поистине легендарными. Например, однажды хакеры состряпали программу, которая позволяла определить минимальное время, нужное для того, чтобы объехать все ветки нью-йоркского метро. Когда она была написана, несколько хакеров из Массачусетского технологического не поленились съездить в Нью-Йорк и проверить, так ли это на самом деле. Еще один легендарный трюк был проделан в 1961 г. на спортивных соревнованиях между командами американских университетов. Студенты Калифорнийского технологического института ловко подменили буквы на табличках, которые должны были держать болельщики вашингтонской команды. Вместо «Вашингтон» на табличках оказались слова «Кал.Тех.» – «Калифорнийский технологический». Хорошим хакерским занятием считалось создание музыкальных композиций по принципу палиндрома (т.е. звучащих одинаково, когда запись запускают и с начала и с конца). Поэтому Гайдн, автор «Симфонии палиндрома», удостоился звания «почетного хакера». Таким образом, предпринимались попытки создать не просто новые музыкальные произведения, а фактически небывалый музыкальный жанр, что позволило бы открыть новую рубрику в Книге рекордов Гиннесса.
      В 80-е годы новое поколение усвоило слово «хакер» (не без помощи журналистов) в несколько ином значении: «электронный пират» или «взломщик компьютерных систем». К этому времени и отношение общества к хакерам стало меняться. Их перестали воспринимать как безвредных кропотливых исследователей и начали опасаться как коварных пришельцев, вторгающихся в чужие дела.
      Знаменитый писатель-фантаст Артур Кларк однажды заметил, что любая достаточно развитая технология бывает неотличима от колдовства. И на самом деле, люди стали побаиваться хакеров как новых волшебников: ведь они совершенствовали технику, которая все больше и больше контролировала жизнь людей. Такова особенность нашей переходной эпохи: юное поколение стремится пользоваться благами и удобствами, которые несет с собой новая техника, а старшее поколение опасается ее всевластия. Поэтому неудивительно, что и родители, и полиция, и сотрудники федеральных служб проявляют тревогу, когда сталкиваются с вещами, которые они не могут понять и контролировать. А последствия этих тревог очевидны. Когда написание этой книги подходило к концу, Америка стала захлестывать настоящая антихакерская истерия. После двух лет расследований, проведенных и местными, и федеральными правоохранительными органами, весной и летом 1990 г. было проведено более тридцати рейдов-облав на юных пользователей компьютеров, а через несколько месяцев прокатилась новая волна арестов и обысков. Стараясь выявить новые технические приспособления, которыми орудовали юные «преступники», полиция изымала и компьютеры, и модемы, и телефонные аппараты, и автоответчики, и телефаксы, и даже стереоаппаратуру. За хакеров взялись так круто, как будто бы они были не менее опасны, чем коммунисты.
      А как же на самом деле – действительно ли такую серьезную угрозу представляют собой юноши и девушки, нелегально подключающиеся к чужим компьютерам? Нам хочется, чтобы, ознакомившись с этой книгой, читатель понял, насколько трудно дать однозначный ответ на этот вопрос. Все три главных героя нашей книги занимались тем, что в обществе считалось незаконным, однако ни один из них не считал себя преступником. Они считали себя исследователями волшебного мира компьютерных чудес, где жестких законов и правил еще нет. Вполне возможно, что когда компьютерные сети станут такими же привычными, как шоссейные дороги, люди будут относиться к ним так же, как сейчас относятся к автострадам. Появятся «правила движения» по компьютерным сетям, и люди научатся соблюдать их ради своей собственной безопасности и общего блага.
      Мы надеемся, что истории Кевина Митника, Пенго и Роберта Морриса покажут, что в компьютерных сетях таится не только опасность, но и притягательная сила.

РОСКО И ЕГО РЕБЯТА

      Группа держалась если не на вполне дружеских, то на партнерских отношениях. Каждый из ее членов обладал определенными знаниями и способностями, необходимыми для общего дела. Роско был великолепным программистом и прирожденным лидером. Сьюзен Сандер гордилась своими познаниями в вычислительной технике, использовавшейся в армии, а также своим удивительным умением воздействовать на людей, особенно на мужчин. Стивен Роудс был силен в телефонном оборудовании. А у самого Кевина Митника помимо упорства и настойчивости был дар заговаривать людям зубы и тем самым добиваться своего. В первые месяцы ее существования в 1980 году с группой не мог бы справиться никто.
      Сьюзен была страстно влюблена в Роско, а на его постоянного спутника Кевина Митника почти не обращала внимания. В свою очередь, и Кевин только здоровался с ней при встречах. Они терпели друг друга лишь из-за Роско. Но, несмотря на взаимную неприязнь, у обоих было одно увлечение: телефоны и телефонные сети. Пожалуй, оно и было самым главным в их жизни. Все четверо были так называемыми «телефонными фриками». Как они сами считали, это словечко обозначало людей, которые не были профессионалами, но разбирались в телефонных сетях получше, чем сотрудники фирмы Bell.
      Особый привкус опасности придавало их увлечению то, что исследовать все входы и выходы в телефонных сетях считалось в общем-то незаконным делом. В то время механические компоненты телефонных коммутаторов быстро заменялись электронными, сигналы вызова стали переключаться компьютерами, и это открывало перед телефонными искателями приключений новые заманчивые возможности. В 1980 году эти ребята из Лос-Анджелеса уже не были обычными фриками, которые умели разве что организовать бесплатный звонок и остаться незамеченными. Кевин и Роско перенесли свое увлечение телефонами на новую почву – в мир компьютеров. И к тому времени, когда они научились манипулировать компьютерами, управляющими телефонной сетью, они стали называть себя хакерами.
      Из всех членов группы один лишь Кевин пошел дальше: юношеское увлечение превратилось у него в навязчивую страсть. Остальным – Сьюзен, Роско и Стивену – нравилось просто забавляться с техникой, да время от времени находить в газетных заметках отклики на свои выходки. Но лет через десять не их, а именно Кевина – того, кто скрывался от репортеров и старательно держался в тени, – молва стала связывать с жутковатым образом всепроникающего хакера, от которого не защищен ни один компьютер.
      Сьюзен родилась в 1959 году в городе Олтон, штат Иллинойс, и была еще ребенком, когда ее родители, страдавшие от неудавшейся семейной жизни, переехали в Калифорнию и поселились неподалеку от известного райского местечка – долины Сан-Фернандо. Но даже перемена климата не освежила их чувства, и семья разваливалась. Сьюзен росла неуклюжей, замкнутой девочкой, остро переживая свою ненужность. Ей было лет восемь, когда она нашла утешение в телефонных разговорах: именно там от посторонних неизвестных людей можно было услышать одно-два теплых слова. Она познакомилась с телефонистками на коммутаторе и стала обзванивать все городские телефоны, наугад набирая номера из телефонной книги и затевая разговоры с каждым, кто снимал трубку. Иногда она дозванивалась до диск-жокеев, работавших на радио.
      Когда родители в конце концов развелись, Сьюзен бросила школу и стала целыми днями пропадать на улицах Голливуда. Тогда же она взяла себе псевдоним «Сандер» («гром»). Друзей у нее было немного, но зарабатывать на жизнь она научилась сама: прохаживалась по бульвару Сансет и старалась привлечь внимание мужчин в автомобилях, которые были бы не прочь заплатить за то, чтобы позаниматься с ней любовью. И манерами, и походкой, и взглядом она старалась походить на самых заметных женщин, которые встречались на улице. Тут ей помогла природа: едва выйдя из подросткового возраста, Сьюзен уже была высокого – чуть ли не метр восемьдесят – роста…
      Те часы, когда она не ходила по улицам, она проводила в богемном мирке театралов и любителей музыки, приправленном алкоголем, и марихуаной, а точнее сказать, просто терлась вокруг актеров и рок-музыкантов. Ущербная девочка превращалась в ущербную женщину. Скоро она уже не могла обходиться без наркотиков: без них реальная. повседневная жизнь была уж слишком невыносима. В конце концов мать поместила ее в лечебно-реабилитационный центр на девять месяцев, но Сьюзен выгнали оттуда задолго до истечения этого срока. Она вообще не могла нигде долго удержаться: слишком расплывчата была граница между реальностью и вымыслом, а именно на этой границе и протекала ее жизнь. Как она сама позднее признавалась, ее преклонение перед силой и властью, развившееся в ней в юные годы, когда она терлась около знаменитостей, было настолько велико, что она выделила среди сотрудников лечебно-реабилитационного центра самого сильного мужчину и соблазнила его. Ее недруги среди телефонных фриков рассказывали о ней и другое: как, например, ее однажды видели в мужском туалете, где она обслуживала какого-то случайного клиента.
      Через некоторое время Сьюзен сняла себе квартирку и вновь погрузилась в прежнее занятие – стала звонить по телефону кому попало, наслаждаясь тем, что снова могла странствовать по миру своих вымыслов. Ей понравилось звонить по линиям конференц-связи, которые в конце 70-х стали охватывать весь Лос-Анджелес. Набрав номер канала конференц-связи, она оказывалась в гуще общего разговора, в котором и сама могла поучаствовать. Среди тех, кто пользовался конференц-связью, были и подростки, звонившие от нечего делать после уроков, и домохозяйки, почти целыми днями болтавшие по телефону. Когда наступал вечер, по этим линиям переговаривались любители «телефонного секса», и нередко дело у них доходило до конкретных предложений встретиться и поупражняться не на словах.
      Как– то раз в начале 1980 года Сьюзен наткнулась на сеть НОВО-UFO – одну из первых линий конференц-связи в Лос-Анджелесе, владельцы которой имели собственное конференц-оборудование, а не арендовали технику городской телефонной сети. Сетью HOBO-UFO каждый день пользовались сотни людей, а коммутатор находился в маленькой квартире в Голливуде, и сидел на нем один студент колледжа, называвший себя Роско. Сеть была организована на деньги его приятеля по имени Барни, который заплатил за многоканальные линии и прочее оборудование, а Роско взял на себя техническое обслуживание. И вот после нескольких разговоров с ним Сьюзен решила, что ей во что бы то ни стало нужно встретиться с этим парнем – даже несмотря на то, что для этого пришлось бы расстаться с тем обликом женщины-невидимки, в котором она чувствовала себя так хорошо. Сьюзен нравилось описывать себя в телефонных разговорах с мужчинами. По своему опыту она знала, что достаточно сказать, что она блондинка ростом сто восемьдесят с лишним, и вскоре раздастся стук в дверь. Так вышло и на этот раз: она описала свою внешность, и вскоре Роско пришел к ней.
      Его встретила именно такая женщина, какой он представлял ее себе по словесному описанию. Сьюзен оделась и накрасилась, как в праздничный вечер. Правда, ей не удалось скрыть свои физические недостатки: слишком удлиненное лицо, выступающие вперед зубы, не очень внятную дикцию. Да и в ее фигуре было какое-то неуловимое нарушение пропорций: верхняя часть туловища была слишком узкой, а ниже расширялась и переходила в тяжелые пышные бедра. Роско, напротив, был щуплым, костлявым и бледным. Его очки едва доставали Сьюзен до подбородка. Но даже если кого-то из них и разочаровала внешность другого, ни один из них не подал виду. Они отправились ужинать. Когда за ужином Роско поинтересовался у Сьюзен, чем она занимается, она ответила, что работает консультантом-психологом, и быстро сменила тему разговора. Роско изучал теорию и практику бизнеса в университете Южной Калифорнии и уже тогда слыл одним из самых заядлых телефонных фриков в Лос-Анджелесе. Когда позднее репортер одной из местных газет взялся собирать материал на тему, связанную с этими пресловутыми линиями конференц-связи, он сказал нескольким людям, регулярно пользовавшимся сетью HOBO-UFO, что хотел бы поговорить с Роско. Уже на следующий день ему позвонил незнакомец и, приветствуя, выложил и номер телефона этого репортера, отсутствующий в телефонных справочниках, и его домашний адрес, и год выпуска его автомобиля, и номер водительского удостоверения, а после этого скромно представился: «Я – Роско».
      В 1980 году, когда Роско и Сьюзен познакомились, развлечения телефонных фриков уже не были новым и непривычным занятием. Фрики начали мошенничать с телефонными службами гораздо раньше. Главным их инструментом были так называемые «синие ящики». Когда-то они, наверно, и вправду были синего цвета, потому их так и назвали. А тогда это были прямоугольные коробочки разных размеров; иногда их мастерили электронщики-любители, иногда – подпольные ловкачи. Порой ими пользовалась даже мафия. Одна из прославившихся впоследствии фирм из тех, что размещаются в знаменитой Кремниевой Долине, выпускала их на заре своего существования, чем и заложила основы своего успеха. Стив Возняк и Стив Джобс, основавшие в 1976 году всемирно известную фирму Apple Computer, начинали свою деятельность несколькими годами раньше как раз с того, что перепродавали бытовые электронные приборы и, в частности, таскали «синие ящики» на продажу по студенческим общежитиям.
      «Синий ящик» был неоценимым приспособлением потому, что позволял проделывать одну хитрую уловку, рассчитанную на некоторые несовершенства устройства американской системы дальней телефонной связи. «Ящик» испускал высокотональный свист на частоте 2600 герц, а именно эта частота в годы расцвета фрикинга была задающей для переключения в системе дальней телефонной связи ATT. Как только аппаратура телефонной сети засекала тональный сигнал, «ящик» переходил в состояние готовности для нового вызова. Благодаря последовательностям разных сигналов из «ящика» его обладатель мог дозвониться до любого телефона на земном шаре. Таким способом фрики путешествовали по всем сетям телефонной империи Bell, не сходя с места и только держа «ящик» в руке. Некоторые даже звонили своим приятелям в соседнем доме по каналам дальней связи, проходящим чуть ли не через пятнадцать стран – просто потому, что им нравилось слушать, как в телефонной трубке один за другим раздаются щелчки разных автоматических коммутаторов: приятно ведь, когда все телефонные компании мира открывают тебе свои каналы! Со временем эти «ящики» перестали быть только синими, появились похожие устройства других цветов, каждое из которых выполняло особую функцию, но принцип оставался неизменным: изловчиться так, чтобы остаться незамеченным автоматизированными определителями источника сигналов, по данным которых телефонные компании предъявляют счета на оплату разговоров.
      Лучшие дни для фриков были в начале 70-х. Ходили легенды об одном счастливчике по имени Джон Дрейпер, получившем прозвище «Капитан Кранч» после того, как он впервые – случайно – обнаружил, что игрушечный свисток в коробке с набором подарков для детей «Капитан Кранч» идеально совпадает по частоте с 2600-герцевым сигналом телефонной компании.
      Многие фрики были технически очень грамотными людьми и стремились как можно больше узнать о предмете своего увлечения. Один из фриков по имени Джо – кстати, слепой – увлекся телефонами, будучи еще маленьким ребенком. В восьмилетнем возрасте он уже умел свистеть, имитируя 2600-герцевый сигнал ATT, – «синим ящиком» ему служили его собственные губы. Позднее, окончив колледж и стремясь узнать о телефонных сетях еще больше, Джо исколесил на автобусах всю страну. Всюду, где существовали местные отделения телефонных компаний, он записывался на платные экскурсии, и когда его водили по служебным помещениям, прикасался к аппаратуре и на ощупь познавал то новое, чему еще не учат студентов. Он не собирался вредить телефонным компаниям и приносить им убытки – он хотел устроиться на работу. Однако о Джо уже шла дурная слава как о фрике, и, несмотря на его обширные знания, никто не хотел брать его к себе. Впрочем, в одном из отделений компании Bell в Денвере его все-таки взяли на должность сотрудника по устранению неисправностей в сетях, и тогда он, наконец, перестал свистеть. Главное, чего ему хотелось, – это ощутить себя неотъемлемой частицей этой системы.
      Телефонным компаниям, в свою очередь, надо было привлекать таких людей, как Джо, на свою сторону. Ведь в середине 70-х годов убытки ATT из-за проделок фриков достигали 30 миллионов долларов в год. И как выяснилось, немалую долю неоплаченных звонков составляли звонки самих служащих и мелких предпринимателей, старавшихся уклониться от платы за разговоры на дальние расстояния. Корпорация ATT не могла быстро изменить все свои схемы обработки сигналов, и поэтому ее руководители решили выследить фриков и прекратить их выходки. В разных узлах сети было подключено разнообразное оборудование для отслеживания источников сигналов, и сотрудники в течение нескольких лет кропотливо перепроверяли десятки миллионов звонков. К началу 80-х такие процедуры проверки стали общепринятыми, были автоматизированы, и специалисты из Bell Laboratories – научно-исследовательского подразделения ATT – разработали компьютерные программы, позволявшие отслеживать сигналы «синих ящиков» и определять их местонахождение. С помощью такой сложной аппаратуры (да к тому же еще и платных осведомителей) ATT выловила несколько сотен «синих ящиков».
      В 1971 году фрики оказались ненадолго связанными с молодежными политическими движениями. Лидер одной из бунтарски настроенных молодежных группировок по имени Эбби Хофман вместе с телефонным фриком, называвшим себя Ал Белл, стал выпускать бюллетень под названием «Путь международной партии молодежи», сокращенно YIPL. Редакция этого издания размещалась в том же здании на Бликер-стрит в Нью-Йорке, где находилась штаб-квартира молодежного движения «Йиппи», да и вообще YIPL мыслился как техническое подразделение «Йиппи». Согласно воззрениям Хофмана, самым решающим фактором в любой революции были средства связи. Освобождение их из-под гнета эксплуататоров должно было стать якобы важнейшей задачей восставших масс. Однако у фрика по кличке Ал Белл были другие взгляды на этот счет: ему казалось, что в техническом издании не должно быть места политике. В 1973 году он разругался с Хофманом, ушел из YIPL и основал свое собственное детище, которому дал красноречивое название ТАР – от слов «Программа технической помощи».
      Материалы, печатавшиеся в маленькой газетке ТАР, по большей части отбирались из внутриведомственных журналов, издававшихся корпорацией ATT. Для широкой публики эти материалы не предназначались. В этом-то и была вся соль. Если «классическим» фрикам вроде «Капитана Кранча» было достаточно бесплатных развлечений по телефону, то лидеры ТАР, хоть и старались не лезть в гущу политических баталий, все же считали своим долгом распространять среди рядовых граждан как можно больше сведений о закулисных делах телефонных компаний. И они в этом преуспели: к 1975 году на газетку ТАР, выходившую на четырех полосах, подписалось более 30 тысяч человек по всей стране. Большинство из них составляли одинокие люди, погруженные в свои увлечения, преимущественно в области технических знаний. ТАР стала для них и учебником, и справочным пособием. Материалы, публиковавшиеся в ней, были выдержаны в строгом научно-техническом стиле, без скидок на непрофессионализм читателей, и содержали разнообразные полезные советы вроде того, как отпирать замки без ключей, добывать мелкие товары из торговых автоматов или вытряхивать жетоны из уличных телефонов. Кроме того, в этой газете частенько публиковались номера засекреченных телефонов; особой популярностью у читателей пользовались номера в Белом доме и Букингемском дворце. В 1979 году, когда американских граждан взяли в заложники в Иране, ТАР напечатала номер телефона американского посольства в Тегеране. По пятницам вечером несколько человек из узкого круга ТАР собирались в одном ресторанчике в Манхэттене, причем некоторые из них не успевали переодеться после рабочего дня и оставались в строгих костюмах и галстуках, в которых было положено являться на работу в тех учреждениях, где они занимали свои должности. После рабочего дня, как и на страницах своей газеты, они обращались друг к другу по прозвищам: «Профессор», «Знахарь», «Доктор-атомщик».
      В конце 70-х лидерство в ТАР перешло к фрику по прозвищу «Том Эдисон», который привел с собой своего дружка, завзятого любителя всяких штучек с телефонными сетями. Называли его «Чеширский Котелок», и был он технарем-одиночкой, к тому же помешанным на научной фантастике. Тощий, бледный, со впалыми щеками, похожий на затворника, Чеширский Котелок занимался телефонным фрикингом еще с 60-х годов. Когда ему было двенадцать лет, он научился подключать к телефонной розетке шнур от родительского радиоприемника и, сидя за столом и будто бы делая уроки, подносил трубку к уху и слушал музыку. Если в комнату входила мать, он просто клал трубку. К 19 годам он уже разбирался в телексах: запрограммировал свой домашний компьютер так, чтобы он имитировал работу устройства телексной связи, и начал рассылать телексные сообщения по всему свету. Позднее, уже будучи многолетним читателем ТАР, он перебрался в Манхэттен, ухитрился получить работу в отделе компьютерной техники одного банка и вошел в узкий круг людей, издававших ТАР.
      Людей, которые сплотились вокруг ТАР, объединяло общее клоунски-презрительное отношение к телефонной империи Bell. Одна пожилая женщина откуда-то из глубинки прислала Тому Эдисону чек на подписку ТАР вместе с письмом, в котором говорила, что сама она никогда не проделает ни одну из тех штучек, которые описывались в ТАР, однако ей по душе люди, совершающие дерзкие наскоки на телефонную империю, и потому она готова их поддержать своими скромными средствами.
      Будучи одним из тех, кто отвечал за независимость ТАР, Чеширский Котелок не опускался до возни с «синими ящиками» и в срок оплачивал все счета за свои телефонные разговоры. Но за пределами своего банка, после рабочего дня, он и его приятели продолжали свои наскоки на корпорацию Bell. Людям, не входящим в узкий круг ТАР, он пояснял, что против самих телефонных сетей не имеет ничего, но ему ненавистны чиновники, эксплуатирующие эту сеть.
      Вообще– то на самом деле людям вроде Чеширского Котелка доставляло удовольствие не столько одурачивать кабинетных чиновников, сколько проникать в их самые уязвимые места и получать от этого максимальную отдачу. Скрытые рейды в систему связи стали для них образом жизни. Получать какую-либо выгоду, обманывая ATT -самую косную бюрократическую монополию в мире, – значило вести борьбу против всего, вызывающего отвращение в этой корпорации.
      По мере того как во второй половине 70-х расширялись частные компьютерные сети, стали появляться и новые молодые фрики, подобные Роско и Кевину Митнику, – хорошо разбирающиеся не только в телефонах, но и в компьютерах. И если уж телефонная сеть могла так прочно завладеть воображением таких парней, то сколько же соблазнов таили в себе сети, связывавшие компьютеры крупных фирм! Проникнуть в эти сети можно было с помощью модема – устройства, преобразующего цифровые сигналы компьютера в последовательности звуковых сигналов, передающихся по линиям телефонной связи. Чтобы подключиться к такой системе, перво-наперво требовался идентификатор пользователя – какое-то имя, распознаваемое компьютером как указатель человека, которому разрешен доступ к сети. Затем нужно было ввести соответствующий пароль. Но в те годы, когда средства защиты данных еще не были разработаны, можно было обойтись и без пароля.
      Компьютерные технологии усложнялись, и фрикам требовалось непрерывно пополнять свои знания. Прежние электромеханические коммутаторы во всем мире уступали место электронным схемам переключения с программным управлением. Поэтому и фрикам приходилось менять приемы проникновения в телефонные сети. Риск возрастал, а вместе с ним – и чувство опасности, и соблазн получить более крупную отдачу. Возможности телефонных компаний автоматически распознавать источники посторонних сигналов стремительно возрастали, но с ростом опасности рос и азарт фриков. Едва только «взломщику» удавалось обойти барьеры службы слежения и получить контроль над каким-нибудь офисным коммутатором или компьютером, обрабатывающим данные о телефонных звонках для распечатки счетов за разговоры, этот контроль становился поистине безграничным.