- Я хочу начать, - заявил он Кронину. - Где этот дурень барон? Ступай найди его.
      Кронин, военачальник Таттерака, приглушил возмущенное фырканье и встал с пола. Чувствуя легкое раздражение, он направился к арке - и лишь тогда заметил барона Блэквуда Гейла. Тот вызывающе протиснулся в арку, не обратив на него ни малейшего внимания, решительно прошел в зал и низко поклонился трийскому правителю. Барон был гигантом, воплощением нарского варварства; при каждом движении его кожаные доспехи растягивались и стонали. Позади него шел еще один талистанец, полковник Троск, похожий на хорька; он никогда ни перед кем не снимал своей шапки с пером - даже перед дэгогом.
      - Дэгог, - торжественно произнес барон, - прошу извинить мое опоздание. Меня задержали важные дела, и я только что прибыл.
      - Ты оказываешь мне дурную услугу, барон, заставляя меня ждать. Чем, по-твоему, я занимаюсь все дни, чтобы тратить даром столько времени? Садись.
      Гейл почтительно склонил голову, и они с полковником уселись на пол, вытянув вперед скрещенные ноги, и безуспешно пытались подложить себе под задницы шелковые подушки. Пришельцы не выказали желания заговорить с герцогом Эдгардом, и арамурец тоже не удостоил их вниманием.
      Кронин молча вернулся на свое место рядом с дэгогом.
      - Женщина! - крикнул дэгог по-трийски куда-то в глубину зала. Принеси нам угощение. Еще фиников и питья.
      Спустя несколько секунд прислужница вернулась с подносом. Поставила его на стол и робко налила из высокого серебряного сосуда токку - любимый напиток дэгога - в подставленный бокал господина. Затем обслужила остальных.
      - А теперь, - высокомерно осведомился дэгог, - может быть, все-таки начнем?
      - Конечно, о мудрейший! - проговорил барон с напускной улыбкой. - Если остальные готовы...
      - Мы ждали вас. - Эдгард с презрением посмотрел на Гейла. - По-моему, вы делаете это специально, барон.
      - Как это похоже на арамурца: говорить в неподходящий момент, ответил Гейл. - Вы что-то слишком смелы для однорукого, боевой герцог. Перемените тон. - Он мельком взглянул на своего безмолвного полковника, который поглаживал рукоять сабли. - Руку отрубить можно не только жиктаром.
      Эдгард начал подниматься.
      Дэгог ударил кулаком по столику.
      - Хватит! - крикнул он. - Садись, герцог Эдгард! И не смейте лаяться в моем присутствии. Вы все мне надоели!
      Арамурец снова сел. Дэгог переплел пальцы и поставил локти на стол, обведя всех раздраженным взглядом. Гейл и полковник Троск только ухмыльнулись.
      - Предупреждаю вас: я этого не потерплю! - заявил дэгог. - Барон Гейл, Кронин сообщил мне, что мятежники на юге наступают и скоро могут добраться даже сюда, к горе Годон. Ты должен был удерживать те земли, так?
      - Да, дэгог, - кивнул Гейл. - И я намерен это делать, насколько мне позволят мои силы.
      - Твои силы что-то мало тебе позволяют, барон! - Гейл пренебрежительно поморщился.
      - Я был в долине Дринг, дэгог. Юному Вентрану нужна была моя помощь. Барон зыркнул на Эдгарда. - Пришлось его вытаскивать из пекла. Мы подоспели как раз вовремя.
      - И он опять силен? - спросил повелитель трийцев.
      - Силен? О нет, дэгог, он никогда не был силен. Он просто щенок, и эта война ему не по силам. Как я уже говорил, войну в долине следовало поручить мне. - Он вздохнул. - Откровенно говоря, я просто не могу понять, почему арамурцы вообще находятся здесь.
      Дэгог огорчился, видя, как Эдгард проглатывает открытое оскорбление. Из этих двоих он предпочитал сдержанного арамурца, а не нахального барона. Эдгард, безусловно, честен, пусть и не так бесстрашен, как Гейл, а его советы всегда оказывались полезными. Однако в данную минуту беспомощное ерзанье Эдгарда зародило в нем мысль, что барон, возможно, прав. Талистанцы грубы, но выносливы и подчиняются своему императору беспрекословно, тогда как арамурцы делают это весьма неохотно. На самом деле единственным человеком, которому дэгог доверял, был Кронин. Конечно, он глуп, как все военачальники, но мог бы потягаться с любым нарцем.
      - Сначала расскажи мне о долине Дринг, - велел дэгог. - Что там происходит?
      - Дела идут плохо, о мудрейший, - ответил Гейл. - Мальчишка сам не знает, что делает.
      - Мой человек оттуда сообщает иное, - парировал дэгог. - Продолжай.
      - Ну что я могу сказать? Он плохо владеет стратегией. Ему не хватает опыта и воли. Видели бы вы его солдат! Полуголодные, одетые в лохмотья. У них кончается практически все. - Гейл печально покачал головой. - Не знаю, сколько еще они смогут продержаться.
      - Но, если говорить честно, - добавил полковник Троск, - наше положение не намного лучше. Нам тоже всего не хватает.
      - Да, - согласился Гейл, - но дело не только в этом. Люди постепенно теряют уверенность, и это - вина Вентрана.
      - Я уверен, Ричиус делает все что может, - пророкотал Эдгард.
      - Я говорю не о вашем драгоценном принце, Эдгард. Я имел в виду Дариуса Вентрана, его отца. Он не присылает ни подкрепления, ни припасов. Вы ведь и сами ничего не получили, верно? Ваш король от вас отвернулся.
      Эдгард оставил обвинение без ответа, и сей факт возбудил у дэгога интерес.
      - Да, это другой вопрос, - сказал повелитель трийцев. - Герцог Эдгард, почему от твоего короля нет известий? Где войска, обещанные мне императором?
      - Это вина не императора, - вмешался барон.
      Дэгог жестом приказал ему молчать.
      - Герцог Эдгард, я требую объяснений!
      - Арамур - маленькая страна, дэгог, - спокойно произнес Эдгард. - У нас нет ресурсов, чтобы вести эту войну. Я уверен, мой король посылает все что можно.
      - Это ложь, - зарычал Гейл. - Ваш король - трус! Он мог бы посылать больше солдат и припасов, если бы хотел, но он похож на ребенка, который не выносит вида крови. Ведь прямо сейчас он допускает, чтобы его собственный сын находился на грани голодной смерти в долине Дринг! Арамур контролирует дорогу Сакцен. Именно из-за него припасы не доходят до нас. Он себялюбивый изменник, постоянно досаждающий императору.
      - Ты высоко отзываешься о своем императоре, - заметил дэгог. Он сел прямее, бросил в рот финик и, разжевывая его, внимательно посмотрел на Гейла. - Скажи мне, барон: тебе по душе находиться под пятой у Нара?
      - Вы хотите сказать - под покровительством, дэгог, - поправил его Гейл. - Да, к тому же я его ценю. Как и вы, я уверен.
      - И тебя не тревожит, что твой император - завоеватель или что он и его приспешники убивают ради развлечения?
      - Извините, дэгог, но император только хочет вам помочь. Он боится за вас, за всех трийцев...
      Дэгог закрыл глаза стараясь умерить бешеную ярость.
      - Он безумец, барон. И это знает весь мир.
      - Да? - возмутился Гейл. - Если он так опасен, то почему вы столь охотно принимаете его помощь, дэгог? Могу я вас об этом спросить?
      - Нет, барон, не можешь. Это касается только меня и Аркуса. Но знай вот что: я говорю на твоем языке и мне известно истинное положение дел гораздо лучше, чем тебе. Я не дикарь, которого ты мог бы перехитрить.
      - О мудрейший, я и не думал...
      - Молчать! - загремел дэгог. - И слушайте меня, вы оба! Я знаю, что король Арамура ведет со мной игру. И для меня не являются секретом намерения императора. Так что можете сказать Аркусу: если он хочет получить от меня желаемое, пусть начнет посылать обещанные войска. И не талистанцев или юнцов из Арамура. Мне нужны нарские солдаты из Черного Города. Потому что, если я паду, он никогда не получит от Тарна того, что ему нужно. Никогда!
      Блэквуд Гейл наконец смутился. Он посмотрел на своего полковника, словно ища поддержки, но Троск лишь пожал плечами и старался не выказать озабоченности - но дэгог легко ее разглядел.
      - Нет? - упорствовал он. - Вы ему этого не скажете?
      - Дэгог, все не так просто. Императору не хватает людей - так же как и нам. Он все еще воюет с Лиссом, и на севере империи идет восстание. Клянусь, он направил бы сюда свои легионы, если б мог...
      - Меня не интересуют ни Лиссе, ни мятежи, - прошипел дэгог. - Мне приходится сражаться с собственными мятежниками. Тарн и его дролы вот-вот могут подойти к воротам этого замка. Мне нужны силы, чтобы его отогнать!
      - Нам тоже нужно подкрепление, дэгог, - сказал Гейл. - Мы не виноваты в том, что король Арамура предоставил нам вести войну одним. Ведь и долина Дринг может пасть в любую минуту. Военачальник Форис способен одержать победу.
      При упоминании имени врага Кронин насторожился.
      - Форис? - переспросил он по-трийски. - Что сказал барон?
      Дэгог невесело рассмеялся.
      - Видишь, - обратился он к Гейлу, - кто меня окружает? Этот мой тупой защитник не думает ни о чем, кроме Фориса. Ему положено защищать меня, а он спит и видит, как бы убить Фориса. Может, так будет лучше, барон? Может, мне отпустить Кронина в Дринг, чтобы он помог Вентрану?
      - Нет, дэгог, - холодно ответил Гейл, - я говорю не об этом.
      - Тогда предложи мне что-нибудь полезное!
      - Дэгог, - спокойно молвил Эдгард, - нам пора говорить откровенно.
      Голос боевого герцога звучал так серьезно, что повелитель трийцев изумился. Повернувшись к Эдгарду, он сказал:
      - Откровенно? Да, это было бы приятным разнообразием, герцог. Будь любезен...
      - Теперь я буду говорить на вашем языке, - прорычал Эдгард по-трийски, - потому что Кронин мой друг и заслуживает того, чтобы услышать мои слова.
      - Что такое? Что он говорит? - поинтересовался барон.
      Эдгард не обратил на него никакого внимания.
      - Я буду говорить прямо, дэгог. Война проиграна, и не только в долине Дринг, но и здесь, в Таттераке. Вы это знаете. Мы все это знаем, - Эдгард посмотрел на военачальника Кронина, который сидел с ошеломленным видом. Арамур не присылает подкрепления. Возможно, не может. Возможно, не хочет. Я этого не знаю - и это меня не занимает. Но это больше не наша война. Если у вас дела с императором, пусть он посылает на смерть своих собственных людей.
      Он медленно встал и произнес:
      - Кронин, мой друг, да хранят тебя твои боги.
      - Куда ты поедешь, Эдгард? - спросил военачальник.
      - Домой, в Арамур.
      - Тебя повесят! - вскричал дэгог. - Ты не имеешь права отступать! Если ты это сделаешь, император тебя убьет!
      - Очень может быть. Но я предпочитаю умереть с честью дома, чем здесь, защищая вас. Вы - жестокий и ничтожный человек, дэгог. Мне жаль, что столько моих соотечественников погибли ради вас.
      Кронин встал, улыбнулся боевому герцогу и обнял его.
      - Ты всегда был моим другом, - сказал он. - Сражаться рядом с тобой я искренне почитал за честь.
      Разгневанный дэгог вскочил, потрясая пухлым кулаком.
      - Ты - глупец! - бесновался он. - Твой император в отместку разорит Арамур!
      Но Эдгард не ответил на этот выпад. Он повернулся и пошел из зала, лишь на миг остановился, чтобы сверху вниз посмотреть на потрясенного Блэквуда Гейла, который все это время сидел как прикованный.
      - Блэквуд Гейл, теперь эта война - твоя. Может, ты мне и не поверишь, но я желаю тебе и твоим людям удачи.
      - Что такое? - пролепетал барон. - Дэгог, что происходит?
      Повелитель трийцев презрительно фыркнул.
      - Все так, как ты мне говорил, барон Гейл. Арамурцы - трусы. Он отступает.
      Гейл и Троск вскочили на ноги.
      - Отступает? Эдгард, как вы можете! Ваши войска нужны здесь сейчас больше, чем когда-либо! Что станется с нами? - Эдгард расхохотался.
      - Думаю, вы будете удачливее меня, Гейл. Не беспокойтесь. В сердце императора всегда останется для вас уголок. Конечно, если вы сумеете выжить.
      - Боевой герцог! - осадил его дэгог и, тут же смягчившись, сказал: Пожалуйста, Эдгард, не делай этого. Ты нам действительно нужен. Если ты останешься, мы еще сможем победить. Если ты уйдешь... - поморщился триец, ... Тарн меня убьет.
      Боевой герцог Арамура печально улыбнулся.
      - Все люди умирают, дэгог. И позволю себе сказать - вы этого заслуживаете. - Он повернулся к ним спиной, пересек зал и, уже стоя у двери, объявил: - Я ухожу утром со своими людьми.
      Этим вечером мрачный дэгог Люсел-Лора сидел на балконе, откуда просматривался гористый пейзаж Таттерака. Он рассеянно пил горячий чай и изредка брал с подноса сладкое печенье - и то, и другое относилось к полюбившимся ему нарским привычкам. Над горой Годон сияла багровая луна. Гранитная крепость Кронина отбрасывала зубчатую тень на равнину, а лунный свет лился на камни и красное резное дерево балкона. Дэгог лизнул край чашки, ловя оставшуюся там капельку меда. Вдали трепыхался обветшалый драконий стяг Эдгарда и пламя факелов колебалось на вечернем ветерке. Иного движения в стане арамурцев не замечалось. Время было позднее, и дэгог решил, что боевой герцог приказал своим людям поспать перед длительным маршем домой.
      - Трус! - пробормотал он.
      Эдгард всегда нравился дэгогу, так что предательство герцога стало для него страшным ударом. Теперь в качестве защитников оставались только Гейл да те солдаты, что были у Кронина. Еще имелся юный Вентран в долине Дринг, но он, конечно, тоже покинет страну, как только услышит, что его боевой герцог отступил.
      Дэгог жалобно застонал. Война слишком затянулась, а число его союзников постоянно убывало. Не было дня, чтобы еще какой-нибудь военачальник не перешел на сторону Тарна. Этот человек - настоящий колдун! Он способен превращать мозги людей в жижу.
      Дэгог налил себе еще чашку чая, щедро заправил его медом, размешал серебряной ложечкой и снова устроился, чтобы смотреть вниз на арамурцев. Они возвращаются домой - и он ненавидит их за это. Ему до боли хотелось оказаться у себя дома, среди ослепительных шпилей отнятого у него Фалиндара. Кронин был верным союзником, но не слишком гостеприимным хозяином, да еще ко всему время наступило до того скудное, что гора Годон не располагала к щедрому приему. Раньше он каждую ночь укладывался на ложе из слоновой кости, усеянной рубинами, а здесь ему приходится спать на матрасе из грубой ткани, набитом соломой. В Фалиндаре ему прислуживали десятки слуг, прекрасных молодых женщин, приученных к полному повиновению. Они купали его, растирали ему ноги маслами. А здесь, в этом суровом горном замке, все женщины заняты той же кровавой работой, что и мужчины: пытаются победить в этой войне. Они точат оружие, штопают одежду, собирают пищу... А теперь еще дролы начали выжигать поля на востоке, так что недостает практически всего. С каждым днем он становится все менее властительным и богатым, и это ему ненавистно.
      Дэгог был уверен, что у Аркуса в Наре таких проблем нет. Его нарский благодетель комфортно расположился в своем черном дворце. Аркус - кукловод, который никогда не показывается миру. Странный человек по имени Бьяджио золотой граф - служит его Голосом. Дэгог решил, что немедленно отправит Бьяджио послание и расскажет об измене Эдгарда. Он потребует, чтобы император прислал в Люсел-Лор своих легионеров и усмирил мятежников. Триец провел пухлым пальцем по краю чашки и ухмыльнулся. Аркус вызывал у него восхищение, но с возрастом у старика размягчились мозги, и одержимость магией подтачивала его бдительность.
      - Магия! - презрительно фыркнул дэгог.
      Ах эти нарцы, фанатичные глупцы! У них в руках вся наука мира, они построили такие города и создали такое оружие, о которых трийцы могли только мечтать, и при этом были такими же суеверными, как самые простые дролы. Что ж, теперь только он, дэгог всех трийцев, мог делать вид, будто даст императору то, что ему нужно. И цена этого представления поистине высока.
      - Ну и возвращайся домой, Эдгард, - прошептал дэгог. - Возвращайся туда, где тебя ждет смерть!
      Он поставил чашку на шаткий столик и широко зевнул. За этот длинный день он очень устал. Утром ему предстоит снова встретиться с Гейлом, чтобы обсудить план обороны замка Годон, а разговор с талистанцем всегда отнимает у него массу сил. Пора ложиться спать.
      Дэгог покинул балкон и вошел в свою спальню - самую роскошную комнату в замке. Однако она все равно была чуть ли не вдвое меньше его спальни в Фалиндаре. Жалкая обстановка делала эту комнату в глазах дэгога больше похожей на темницу его прежней цитадели. Однако он был слишком измучен, чтобы и дальше думать о своих бедах. Закрывая балконные двери, он последний раз вдохнул ночную прохладу и повернулся к постели, подле которой горела свеча; он задул ее: достаточно было лунного света, льющегося сквозь стекла. Дэгог, уже облаченный в усладительную ночную сорочку, сразу же улегся в кровать и накрыл свое тучное тело покрывалом. Сон пришел мгновенно, чтобы так же стремительно прерваться.
      Дэгог сел в кровати, услышав какой-то шум за балконными дверями. Он испуганно подтянул к лицу покрывало и посмотрел в ту сторону. За стеклянными дверями что-то мерцало, мрачно переливалось в лунном свете. Белая тень размером с человека замерла у самых дверей. Дэгог хотел закричать, но от ужаса у него исчез голос: призрак скользнул сквозь стекло.
      Это был мужчина и в то же время - нечто иное. Видение было бледное, полупрозрачное, бестелесное - но у него были глаза, и оно с ехидной усмешкой наблюдало за дэгогом. У трийца замерло сердце. Дыхание стало прерывистым, каждый вдох требовал огромных усилий. А это якобы живое существо подплыло к нему на своем безногом теле и остановилось у кровати.
      - Ты узнаешь меня, толстяк? - спросил призрак.
      Его глухой голос гремел в голове у дэгога, словно разбитый колокол. Триец всмотрелся в видение, разглядел его решительное лицо и шафранное одеяние - и с ужасающей ясностью понял, кто именно к нему явился. Его пересохшие губы сморщились, и между ними просочилось имя.
      - Тарн...
      Незваный гость ухмыльнулся.
      - Как приятно, когда тебя помнят! Я, конечно, тоже помню тебя, дэгог. Я вспоминаю тебя всякий раз, когда идет дождь и я не могу ходить.
      Повелитель трийцев отодвинулся как можно дальше от призрака и вдавился в спинку кровати.
      - Кто ты? Демон?
      - Я стал мечом Лорриса! - объявил дрол, и его тело снова замерцало. Со мной дар Небес. Я - воздух и вода. Смотри на меня, толстяк. Смотри - и бойся!
      - Я и правда тебя боюсь! - пролепетал дэгог. - Пощади меня, чудовище. Возьми, что хочешь, но не отнимай у меня жизнь...
      Дрол расхохотался.
      - Я иду готовить твой конец, Небаразар Горандарр. Сегодня ты падешь.
      - Нет! - возопил дэгог. - Тарн, прости меня! Я не хотел причинять тебе вреда! Это сделал не я! Клянусь тебе!
      - Лжец! Я видел твое лицо сквозь кровь, заливавшую мне глаза. Я помню, как ты смотрел на пытки.
      Дэгог беспомощно всплеснул руками.
      - Мне сказали, что ты - преступник. Я... я был не прав. Ну пожалуйста, давай поговорим...
      - Это ты совершил преступления, за которые надо отвечать, и я не разговариваю с демонами. - Бесплотная рука призрака устремилась в сторону балкона и лежащей за ним темноты. - Смотри сегодня на небо. Жди пурпурного тумана. Этой ночью я - Творец Бури.
      А потом образ дрола померк и растворился - и дрожащий дэгог остался один. Несколько долгих секунд он не мог даже пошевелиться; наконец слез с кровати и на цыпочках засеменил к балкону. Распахнув двери, он вышел в ночь. От чайника перестал подниматься парок. Стало холоднее - почти по-зимнему. Дэгог посмотрел на кроваво-красную луну; она висела в небе, словно мертвая голова. Над горизонтом плыло пурпурное облако.
      6
      Даже до войны с Наром долина Дринг никогда не была спокойным местом. Форис Волк делал все, чтобы не зря именоваться военачальником. Из-за этого жителям его земель приходилось переносить немало трудностей, терять своих сыновей в стычках с соседями из Таттерака, самой крупной провинции трийцев. Форис был жестким человеком, а его междоусобица с Кронином тянулась много лет, но никому так и не удалось отвоевать спорную территорию - лес Агор. Война истощила сундуки в замке Фориса и сделала его подданных париями среди остального населения Люсел-Лора, которое смотрело на дролов из долины с подозрением и тревогой.
      И все же Волка в долине любили. Именно над этой загадкой размышляла Дьяна, шагая рядом с фургоном в пестрой компании беженцев вдоль извилистой реки Шез. Люди, с которыми она странствовала, представляли собой немногочисленную горстку тех, кто не видел в Волке божество. Из-за лохмотьев и пропыленных лиц в них нельзя было распознать трийцев. Они превратились в призраков, худых и бескровных. Дьяна тихо возмущалась, понимая, что во всех их бедах повинны Тарн и его прислужник Форис. Она не могла понять, что заставляло людей повиноваться подобным созданиям.
      Для нее были непостижимы такие особы, как ее дядя Джаспин.
      Расставание с долиной Дринг не вызвало в ней столь горького сожаления, как расставание с Таттераком. В Дринг она попала по необходимости - чтобы спрятаться там, поскольку ее больше нигде не захотели принять. Джаспин пустил ее к себе в дом, но никогда не был с ней приветлив, не называл племянницей, не проявлял родственных чувств. Он боялся ее, как прежде ее боялись мать и сестры. И он отправил ее с другими изгоями, которых признали опасными еретиками. Их цель - постоять за себя и выжить - была близка Дьяне.
      Все дни походили друг на друга. По расчетам Фалгера, они прошли только половину пути до Экл-Ная, так как двигались со скоростью улитки. Верховых лошадей было всего две, поэтому большинство беженцев шли пешком, а дети и больные ехали в запряженном мулами фургоне, где помещались и жалкие пожитки этих людей. Фалгер шел впереди всех по неровной местности, ведя свою лошадь в поводу. Ее предоставляли по очереди тем, кто выбивался из сил. Сам он садился верхом очень редко - лишь когда чрезмерная усталость не позволяла идти.
      Фалгер был немолод и чудаковат. Если кто в этой компании и являлся еретиком, то именно он. Он сам объявлял себя богоненавистником, осуждающе глядел на молящихся и смеялся в лицо набожным. Так же как и Дьяна, он презирал дролов и их революцию с горячностью, которую не разделял больше никто. Это чувство послужило возникновению странной симпатии между ними, и Фалгер вскоре стал ее защитником: даже эти люди испытывали страх, находясь рядом с нареченной Тарна. Однако они относились к ней уважительно, а на большее Дьяна и не рассчитывала. Главным для нее было стремление каким-то образом попасть в Нар.
      Никто из них толком не знал, что они найдут в Экл-Нае, но все надеялись, что обретут свободу от тирании дролов, даже если им предстоит быть изгнанниками и в империи. Для Дьяны Нар мог означать новую жизнь. Возможно, там осуществятся мечты ее отца, и она станет женщиной с чувством собственного достоинства, а не презренной собачонкой, в которую хотело превратить ее дролское общество. В Наре она сама выберет себе мужа, ее никто не продаст какому-то мужчине. Она тешила себя надеждой, что не все нарцы окажутся такими, как Кэлак и его головорезы.
      Полуденное солнце жгло ее непокрытую голову. Медленно преодолевая пядь за пядью вместе с другими беженцами, она дала волю воображению, чтобы хоть как-то отвлечься от уныния бесконечной дороги. В последнее время мысли часто уводили ее в Нар, к тем чудесам, которые она сможет там найти. Отец рассказывал ей, что империя - огромная и сильная страна, где есть множество разных механизмов и машин, а высокие каменные здания поднимаются к самому небу. Он говорил, будто в Черном Городе есть дворец, не менее прекрасный, чем Фалиндар, и что в этом дворце на троне восседает император Аркус, мудро правящий своими многочисленными королевствами.
      Дьяна весело засмеялась, вспомнив, как сияли при этом глаза ее отца. Он никогда не был в Наре. Один из самых богатых людей в Таттераке, он ни разу не купил себе право проезда по дороге Сакцен. Обычно он отговаривался делами. А их у него хватало: он содержал семью и заботился о жене, которая потом его предала. Он помогал дэгогу вести переговоры с представителями Нара, кои в огромном количестве приезжали из Черного Города. У него не хватало времени на себя. Дьяне стало грустно. Ей недоставало отца - иногда боль потери становилась невыносимой. Хуже того, по ночам она до сих пор слышала его крики, и все ее сны о нем заканчивались одинаково: его отрубленная голова смотрела на нее пустыми глазами, а над его обезглавленным телом стоял Тарн. Прошло уже много лет, но это воспоминание оставалось все таким же четким. Она понимала, что это видение останется с ней навсегда, и смирилась со своими кошмарными снами, так же как со своим одиночеством.
      Еще несколько долгих часов они молча ковыляли вперед, пока солнце не начало опускаться и Фалгер не объявил привал. Все со вздохом облегчения упали на берег реки и вдоволь напились свежей воды. Затем предусмотрительно наполнили водой мехи - на случай непредвиденных событий. Фалгер утверждал, что Шез приведет их прямо к Экл-Наю, но никто из них ни разу не был в этом печально знаменитом городе нищих, поэтому хотелось избежать риска остаться без воды. А вот дела с пищей обстояли совсем иначе. Скудные запасы, которые они взяли с собой, быстро таяли, и они старались собрать все что можно с кустарников и деревьев: орехи, ягоды, любые съедобные коренья. Раздачей еды занимался Фалгер - на остановках он выдавал всем по крошечному кусочку хлеба; его едва хватало, чтобы успокоить плачущих детей. С тех пор как Тарн начал выжигать поля, почти повсеместно в Люсел-Лоре не хватало еды. Это было очередной акцией предводителя дролов, еще одним зверством, творимым во имя Небес.
      Вся измученная, Дьяна села на землю, стянула мокасины из оленьей кожи и опустила горящие ступни в прохладную воду Шез. Блаженно вздохнув, она на секунду прикрыла глаза. Неподалеку мужчины занимались разбивкой лагеря: собирали хворост, расстилали одеяла для ночлега - а женщины хлопотали вокруг детишек; последние радостно плескались и играли в реке. Дьяна улыбнулась. С ними было шестеро мальчишек и три девочки. Она наблюдала, как они играют. В этом возрасте они были равны. Девочкам только предстояло испытать обиды мужской тирании, а для мальчиков их подружки еще не были просто предметами. Как жаль, что скоро они вырастут!
      - Дьяна!
      Она подняла голову. Фалгер склонился над ней с крошечным кусочком хлеба в руке.
      - Спасибо. - Она благодарно ему улыбнулась.
      Оторвала корочку и начала есть - медленно, чтобы растянуть удовольствие. Ах какой великолепный вкус!
      Фалгер по-прежнему стоял над ней, глядя вниз со странной улыбкой.
      - Можно я к вам присоединюсь?
      Дьяна тихо засмеялась:
      - Вам меня спрашивать не нужно, Фалгер. Садитесь.
      Она похлопала по земле рядом с собой.
      Фалгер сел и потянулся. Мышцы на его шее напряглись, и он по-львиному зевнул. Еды у него не было - только травинка между зубами.
      - Вы не едите? - спросила Дьяна.
      Фалгер покачал головой.
      - Я решил дождаться утра. Пусть детям достанется немного больше.
      Девушка виновато посмотрела на свою скудную порцию.
      - Ешьте! - подбодрил ее Фалгер. - Я не пытаюсь изображать героя. Мне просто хочется, чтобы еды хватило. Кто знает, что нас ждет в Экл-Нае?
      - Там ведь будет еда, правда?
      - Хочется надеяться. Судя по тому, что я слышал, там много таких, как мы, Дьяна. И вспомните: у нарцев дела идут не слишком хорошо. Возможно, нам следует беречь то, что у нас есть.
      У них было до смешного мало запасов: их едва хватит, чтобы добраться до Экл-Ная. Дьяна печально жевала хлеб. Как они смогут растянуть эти крохи?
      - Вы сегодня не подходили поговорить со мной, - заметил Фалгер. - Мне этого не хватало.
      - Я думала, - объяснила Дьяна.
      - О чем?
      Девушка пожала плечами.
      - Обо всем. Об Экл-Нае и Наре. Я пыталась представить себе, как там будет.
      - Трудно. И дорога через Сакцен тяжелая и долгая. И нам нужны будут нарцы, которые согласились бы нас вести, давали бы нам еду. - На лице Фалгера появилась безнадежность. - Не надо слишком надеяться, Дьяна. До Экл-Ная мы доберемся. А дальше... кто знает?
      - Я знаю, - решительно сказала девушка. - Мы попадем в Нар. Клянусь! Я доставлю нас всех в Нар - даже ценой жизни.
      Фалгер рассмеялся:
      - Неужели? Лучше умереть на дороге Сакцен, чем здесь, в Люсел-Лоре, а?
      - Лучше умереть свободной, чем женой Тарна, - поправила его Дьяна.
      - Теперь ему вас не найти, Дьяна, - заверил ее Фалгер. - Мы слишком далеко ушли от долины. Даже Форис не отправит своих воинов на поиски. - Он посмотрел в темнеющее небо. - Здесь мы в безопасности.
      В безопасности... Какие чудесные слова! Однако Дьяна в них не верила. Той ночью, когда Тарн убил ее отца, он ясно дал ей понять, что она больше никогда не будет в безопасности. Он одержим ею - так было всегда. Они оба были родом из знатных и богатых семей, поэтому их родители сочли такой союз идеальным. Сейчас Дьяна уже едва могла вспомнить, каким Тарн был тогда, до того, как его призвали дролы. Когда-то он был добрым. Если память ей не изменяет, он мог быть даже стеснительным. Она беззвучно засмеялась. Эти воспоминания не вязались с образом революционера.
      - От Тарна нет безопасного укрытия, - мрачно сказала она. - И мне не нравится, что меня изгоняют из дома.
      - Мне тоже! - возмущенно воскликнул Фалгер. - Но скажите мне, какой у нас был выбор? Тарн уже очень скоро одержит полную победу, и места для тех, кто не хочет называться дролом, не останется. Как только Кронин падет, мы все погибнем. Нам надо бежать.
      - Знаю, - согласилась Дьяна. - Но не лучше ли было уйти с высоко поднятыми головами, чем бежать подобно крысам? Разве это не было бы намного лучше?
      Фалгер молчал, и Дьяна вдруг пожалела о своих опрометчивых словах. На лице ее немолодого спутника проступила явная обида.
      - Извините, - сказала она, - я не должна была так говорить. Мы не крысы.
      - Но мы действительно бежим, - опустил голову Фалгер. - Этот подонок Тарн нас победил.
      - О нет! Он никогда не победит нас, Фалгер, если, конечно, мы останемся живы и вырвемся из его лап. Как только мы попадем в Нар, это будет означать, что мы победили Тарна!
      Кто-то из мальчишек с шумом вылез из воды и упал перед ними на колени, тяжело дыша и хихикая.
      - Я могу победить Тарна! - гордо провозгласил он. - Я умею драться!
      - Правда? - восхитился Фалгер. - Ну, тогда все в порядке. Дадим тебе жиктар и отправим в бой!