- Если ты здесь все закончила, то да.
      - Нет, - возразила Дьяна, - сейчас слишком рано. Может быть, когда он немного успокоится после смерти жены...
      - Сейчас не время горевать, - оборвал ее Тарн. - Если ты намерена это сделать, то сделай сейчас. Нарские войска, собравшиеся на дороге Сакцен, могут ударить в любую минуту. Как только они войдут в Люсел-Лор, остановить их уже будет невозможно. А еще приходится думать об их флоте. - Он указал в окно на неспокойное море. - Они могут вскоре начать высадку своих войск прямо здесь, у наших дверей. Мы в опасности, жена. Нельзя терять время. Его лицо немного смягчилось, и он наклонился еще ближе. - Извини, но если ты намерена отказаться, мне надо это знать сейчас. Я должен строить планы, и медлить с этим нельзя. Я уже вызвал военачальников на совет. Меньше чем через неделю они соберутся здесь. Мне надо подготовиться к встрече.
      Дьяна встревожилась.
      - Военачальники? Вы вызвали их сюда? Всех?
      Тарн хладнокровно кивнул: он понимал ее опасения.
      - Всех, кто сможет сюда приехать.
      - А Форис? Как он?
      - Я его ожидаю, - все так же спокойно заявил Тарн.
      Дьяна ощетинилась. Мудрец Тарн временами бывал удивительно туп. Он сознавал, какую опасность это представляет для Ричиуса, - и, похоже, считал этот риск приемлемым. Ей придется снова увидеться с Люсилером и позаботиться о том, чтобы он предупредил Ричиуса о приезде военачальника из долины Дринг.
      - Я хочу, чтобы Ричиус участвовал в военном совете, - продолжал Тарн. - Он сможет сказать нам всем, чего ожидать. Мне нужно, чтобы он был на нашей стороне, Дьяна. Только ты с Шани можете убедить его присоединиться к нам.
      Шани громко икнула, из уголка рта у нее потекла струйка молока. Дьяна взяла ребенка с колен и внимательно осмотрела. Все еще бывали моменты, когда ей не удавалось нормально покормить девочку, - например, когда ее что-то отвлекало. Она встала с кресла и, пройдя мимо Тарна, положила ребенка в резную кроватку и тщательно укутала ее одеялом.
      - Это очень неожиданно, - промолвила она наконец. - Не знаю, смогу ли я помочь.
      - Выбор за тобой, - напомнил Тарн. - Я постараюсь принять твое решение.
      - Вы говорите, Люсилер не может его убедить. Он пытался?
      - Не раз. Боюсь, Ричиус больше ему не доверяет.
      Дьяна печально кивнула.
      - Я скоро вам отвечу, - пообещала она. - К завтрашнему утру.
      Она почувствовала у себя за спиной, как лицо Тарна расплывается в улыбке. Она беззвучно выругалась. Тарн всегда добивается чего хочет, будь он проклят!
      - Я буду ждать твоего решения. - Он повернулся и, проковыляв к двери, закрыл ее за собой.
      Дьяна рассеянно застегнула блузку, не обращая внимания на плач Шани. Ей хотелось пойти к Ричиусу, еще раз показать ему его дочь, услышать, как он плачет по жене. Ей хотелось сидеть рядом с ним и часами говорить о пустяках, узнать его так, как у нее не получалось раньше. Но все это было невозможно, потому что она оставалась женой Тарна, а любовь дрола была страшной. Она могла только, соблазнившись поручением Тарна, говорить с Ричиусом о войне и военном совете, о битвах и смерти, а не о том, что было ей близко. Перед ней стоял невеселый выбор: либо говорить с ним от лица Тарна, либо не говорить вообще.
      Принять решение оказалось на удивление легко.
      Как и сказал ей Тарн, она нашла Ричиуса на лужайке у крепости, где он чистил крепкого гнедого коня. Лужайкой называли несколько поросших травой склонов с южной стороны цитадели. Они скорее напоминали невозделанное поле и были покрыты яркими дикими цветами, над которыми деловито гудели трудолюбивые пчелы. Благодаря этой романтичной атмосфере мужчинам нравилось водить туда возлюбленных. Или, за неимением возлюбленных, своих коней.
      Ричиус не заметил ее приближения. Он усердно чистил щеткой лоснящиеся бока животного, наполняя каждое свое размеренное движение лаской. Конь явно разнежился, наслаждаясь вниманием хозяина. Дьяна замедлила шаги, стараясь ступать как можно тише, и прикрыла личико Шани от яркого солнца ладонью. Длинная тень Ричиуса раскачивалась на траве. Она шагнула в его тень.
      - Спасибо за платье, - смущенно молвила она. - Оно очень красивое.
      Щетка в его руке замерла. Он секунду держал ее в воздухе и опустил руку. А затем понурил голову. Дьяна услышала его печальный вздох.
      - Ты прочла мою записку, - сказал он, не обернувшись. - Извини, Дьяна. Я не изменил решения.
      - Я принесла малышку повидаться с тобой, - поспешила добавить она. Ричиус повернулся. Увидев сверток у нее на руках, он сразу оживился. - Ты сказал, что придешь с ней повидаться. Ты не пришел, и я решила принести ее к тебе.
      - Дьяна...
      - Ты ее отец, Ричиус. Если ты намерен здесь жить, тебе следует с ней познакомиться.
      Ричиус задумался. Уронив щетку на землю, он подошел к ним ближе. Его взгляд то и дело перебегал с Дьяны на младенца и обратно - и в конце концов остановился на Дьяне.
      - Я рад, что ты пришла, - признался он. - Я по тебе скучал.
      "И я по тебе скучала", - подумала она.
      Однако не стала об этом говорить, а протянула ему ребенка.
      - Возьми ее на руки, - велела она. - Ты еще не держал ее, а надо.
      Ричиус медлил.
      - Бери, - ободрила она его. - Я покажу тебе, как ее держать.
      - Нет, я умею, - ответил он. - Просто...
      - Просто что?
      - Я боюсь ее брать. Я уже влюбился в нее, Дьяна. Если я возьму ее на руки, то не смогу с ней расстаться.
      У Дьяны больно сжалось сердце. Она торопливо положила девочку ему на руки, не дав возможности снова отказаться. Он удивился ее поступку, однако быстро принял сверток, запутавшись рукой в одеяльце. Но руки его привычно легли ей под попку и шейку. Вся процедура прошла так ловко, что Шани даже не пискнула. Дьяна широко ему улыбнулась.
      - Ты уже это делал! - изумленно отметила она. - Где ты этому научился?
      - Дома было множество детей, - ответил Ричиус. - Кто-нибудь все время ходил с животом. - Он рассмеялся. - Мой отец постоянно велел присматривать за детьми прислуги. Прислуги, заметь! А он был королем! Он обожал детей, но всякий раз, когда их надо было перепеленать, призывал на помощь меня. - Он опять засмеялся. - Боже, как я это ненавидел!
      - Но ты хорошо справляешься. Смотри, она даже не проснулась.
      Они дружно заглянули под уголок одеяльца на спокойное личико Шани. Лишь тонкая струйка слюны отличала ее от изваяния. Ричиус бережно поднял ее и осторожно прикоснулся губами к лобику. Его глаза закрылись на долгие секунды. А когда он их снова открыл, в них изменилось выражение.
      - Спасибо, что принесла ее сюда. Я не знал, увижу ли ее снова.
      - Тебе достаточно было попросить. Я ни за что не стала бы вас разлучать. Я пыталась тебе это сказать. Почему ты не захотел меня слушать?
      Не успела она задать этот вопрос, как тут же пожалела. Она прекрасно знала, почему Ричиус отказывался ее видеть. Он уже объяснял ей это доказательство его искренности ясно читалось у него на лице. Он ее любит. Ему больно находиться с ней рядом. От того, что сама пока не испытывает столь же острой боли, она только сильнее возненавидела себя. Ричиус вернулся к своему коню, потянул его за повод и снова направился к Дьяне. Животное следовало за ним.
      - Давай посидим немного, - предложил он.
      Они прошли по усыпанной цветами лужайке к гладкому валуну; поверхность его была отполирована тысячами людей, которые устраивались на нем прежде. Они сели на камень, а конь послушно остановился рядом. Ричиус все еще держал малышку на руках, нежно покачивая и чуть слышно напевая колыбельную. Дьяна слушала, поражаясь красоте его голоса. Он закончил песню, искоса посмотрел на нее, и в глазах его мелькнуло смущение.
      - Красиво, - сказала она. - Что это за песня?
      - Просто напев из Арамура. Кажется, моя мать пела ее мне, когда я был маленький, но я не могу вспомнить как следует. Я ее толком не знал.
      "А я толком не знаю тебя, - подумала Дьяна, и у нее вдруг больно сжалось сердце. - Но хотела бы".
      - Она умерла, когда ты был маленький?
      Ричиус нахмурился.
      - Мне тогда было лет пять. Она умерла от рака. Отец почти ничего мне не говорил, но я помню, как ждал, что она вернется. А она так и не вернулась.
      - Это было ужасно.
      - Да, ужасно. Но, наверное, отцу было гораздо тяжелее. Его друзья говорили мне, что после ее смерти он так и не оправился. Ему хотелось иметь кучу детей, но она была слишком больна, чтобы рожать снова. Ты ведь знаешь: для короля недостаточно иметь одного сына. Он постоянно пытался меня оберегать, но когда в Люсел-Лоре началась война, ему пришлось отправить меня туда. - Лицо Ричиуса уподобилось застывшей маске. - Он был хорошим отцом, - тихо добавил он. - Не идеальным, но теперь я понимаю: он делал все что мог.
      - Мне очень жаль тебя, Ричиус, - сказала она. - Ты пережил такие потери. Я искренне скорблю... - она поколебалась и быстро договорила, - и о твоей жене.
      Ричиус оторвал глаза от Шани. Дьяна едва выдержала полный жгучего страдания взгляд. И в то же время она была рада, что произнесла это слово. "Жена". Ей так много хотелось узнать об этой погибшей женщине. Ее вдруг охватило нестерпимое любопытство. Она ведь даже не знает ее имени! И не дав себе времени задуматься, она спросила:
      - Какая она была, твоя жена?
      Казалось, Ричиус был ошеломлен ее вопросом. Он резко выпрямился, глаза его широко распахнулись и потемнели.
      - Какой странный вопрос, - промолвил он. - Но я буду рад ответить хотя бы для того, чтобы другие ее помнили. Сабрина была самой чудесной девушкой в мире. Я этого не понимал, но это было так. И самое ужасное - что она стала моей женой.
      - Она была очень красивая?
      Ричиус грустно улыбнулся.
      - Невыразимо красивая. Все мужчины, едва увидев, влюблялись в нее и женились бы на ней, если б могли. У нее были светлые волосы и большие глаза. Да, она была красавица.
      - Ты ее любил?
      - А вот это трудный вопрос.
      - Любил?
      - Ее легко было полюбить. Думаю, я любил ее как сестру. Как человека, который нуждается в защите. И защитил ее не более успешно, чем когда-то тебя. Но я действительно был к ней привязан. Возможно, не так, как она того заслуживала...
      - Значит, в этом ты похож на отца. Ты сделал все что мог.
      - Я подвел ее, Дьяна. Так же, как подвел тебя. Именно это мне так хорошо удается в последнее время. В трийском языке есть слово, которое означает "неудачник"?
      - Я его тебе не скажу, - ответила Дьяна. - Лучше выучи более подходящее слово. Скажи "неенсата".
      - Что?
      - Неенсата, - медленнее повторила Дьяна. - Неенсата. Ну-ка скажи.
      Ричиус поморщился.
      - Ниншата.
      Дьяна засмеялась.
      - Неенсата. - Она указала на Шани. - Это значит "дочь". Шани - твоя неенсата. - Она указала на себя, а потом на Ричиуса. - Джаято и даятор.
      - Мать и отец? - предположил Ричиус.
      - Да. У тебя хорошо получается, Ричиус. Ты знаешь больше трийских слов, чем тебе кажется. И еще одно. - Она сделала жест, как бы охватывающий их троих. - Кафиф, - произнесла она.
      Ричиус нахмурил брови, и Дьяна почувствовала разочарование.
      - Не знаю, - проговорил он. - Что-то о нас троих?
      - Да. Нас всех. Мать, отец и дочь.
      Он секунду размышлял над ее загадкой, а потом на его лице отразилась глубокая печаль.
      - Семья.
      Дьяна кивнула:
      - Семья. Мы - семья, Ричиус.
      - Нет, мы не семья. Ты замужем за Тарном.
      - Это ничего не меняет. Шани - наша дочь. Мы - семья. Кафиф.
      - Дьяна...
      - Тебе кажется, что ты здесь один, Ричиус, но это не так. Я с тобой. Я сделаю для тебя все, что смогу. И Люсилер тоже. Он - твой друг, что бы ты сейчас о нем ни думал. Ты ему дорог. Он тревожится за тебя, как и я. Мы все - кафиф.
      Ричиус слабо улыбнулся.
      - Ты очень добра ко мне, Дьяна. Я это ценю. Я даже не подозревал, до какой степени мне необходимо было поговорить с тобой, Я только теперь это понял.
      - Ты можешь приходить ко мне, когда захочешь, - сказала Дьяна. - Тарн не запрещал мне видеться с тобой. Просто не являйся без предупреждения. Если ты пошлешь известие с Люсилером, он все устроит, и я скажу Тарну, что ты собираешься прийти ко мне.
      - Он не такой, как другие мужчины, это правда? - спросил Ричиус. - Я имею в виду - дролы. Он не охраняет тебя так бдительно, как остальные дролы - своих жен.
      - Он мне доверяет. Или не хочет меня оскорбить дурным обращением. Я уже говорила тебе, Ричиус: он добр ко мне.
      - Я это вижу. И я рад.
      Дьяна поневоле отвела глаза. Она вспомнила, почему оказалась с ним, и покраснела, почувствовав себя виноватой. Им еще предстояло обсудить гадкий вопрос - планы Тарна. Ей следовало подвести к нему разговор очень осторожно. Но ей было стыдно продолжать этот спектакль. А еще ей не хотелось омрачать их отношения ложью. Ей нравилась честность, которую всегда демонстрировал Ричиус, и она страстно желала ответить ему тем же.
      - Ричиус, - робко вымолвила она, - мне нужно кое-что тебе сказать. Ты на меня рассердишься.
      Ричиус вопросительно посмотрел на нее.
      - В чем дело?
      - Я пришла сюда не просто для того, чтобы показать тебе малышку, призналась она. - Я должна поговорить с тобой о чем-то важном.
      - О чем?
      - Я здесь по просьбе Тарна. Он попросил меня поговорить с тобой вместо него. Ему нужна твоя помощь, Ричиус, и он решил, что я смогу ее у тебя получить.
      Ричиус отрывисто захохотал.
      - Твой муж весьма напорист. Он уже велел Люсилеру попытаться меня завербовать и сам дважды приходил ко мне. А теперь и ты! Боже, он никогда не отступится от своего!
      - Он уверен, что твои знания о Наре будут для него полезны, объяснила Дьяна. - Ты рассердился?
      - Нет, - сразу же ответил Ричиус. Он продолжал любоваться Шани. - Я все равно рад, что ты принесла малышку повидаться со мной.
      - И еще одно, - добавила Дьяна. - Тарн собирает военный совет. Он вызвал в Фалиндар всех военачальников, чтобы обсудить приближающуюся войну с Наром. Всех военачальников, Ричиус.
      Ей показалось, будто он пропустил ее слова мимо ушей. Он играл с девочкой: засовывал палец под одеяльце и нежно ее щекотал. Проснувшаяся Шани гулила и улыбалась, на щечках играли ямочки.
      - Ну и что? - спросил Ричиус.
      - Ты меня не слушал, - забеспокоилась она. - Сюда приезжает Форис!
      Одного упоминания о военачальнике долины Дринг оказалось достаточно, чтобы окончательно испортить Ричиусу настроение. Он медленно вынул палец из-под одеяльца Шани.
      - Форис! - прошептал он.
      Дьяна всем своим существом почувствовала его тревогу. После Тарна это имя внушало сторонникам дэгога невыразимый страх.
      - Он будет здесь не позже чем через неделю. Тарн сам сообщил мне об этом. Ты можешь оказаться в опасности. Тебе надо быть осторожным, Ричиус. Если он затаил на тебя зло, то, может быть, Тарну не удастся тебя защитить.
      - Форис сюда приедет! - изумленно повторил Ричиус. - Это поразительно. Я не могу поверить, чтобы он решился приехать в Таттерак, пока Кронин жив.
      - Кронин ничего ему не сделает. И, находясь здесь, Форис будет с Кронином вежлив. Они помирились благодаря Тарну и не станут конфликтовать в его присутствии. Но с тобой все иначе. У Фориса нет оснований с тобой не ссориться. Ты не триец. Даже если Тарн запретит ему причинить тебе вред, он может его не послушаться.
      - Тогда я буду держаться от него как можно дальше, - заявил Ричиус. Может быть, он даже не знает, что я здесь. И, честно говоря, я не вижу оснований сообщать ему об этом.
      Дьяна нахмурилась.
      - Ты не понимаешь! Тарн хочет, чтобы ты присутствовал на этом военном совете. Форис там тебя увидит.
      - Я знаю, чего хочет Тарн, Дьяна. Я туда не пойду.
      Она ощутила горечь разочарования и слегка прикоснулась к его плечу.
      - Так ты не станешь им помогать?
      Ричиус покачал головой:
      - Я не могу.
      - Но я подумала...
      - Что ты подумала, Дьяна? Ты подумала, что твой приход сюда заставит меня изменить решение? Ну так ты ошиблась. Я рад, что ты принесла малышку повидаться со мной. Я рад, что мы поговорили, но это ничего не меняет. Я не могу помочь Тарну. И не уверен, что стал бы помогать, даже если б мог.
      - Ричиус, пожалуйста, послушай меня! Тарн сказал, что на дороге Сакцен уже собираются войска. Скоро они будут готовы напасть на Экл-Най, а после этого, возможно, их уже не удастся остановить! Но ты знаешь много всего. Может быть, тебе удастся их спасти. Без твоей помощи они наверняка погибнут.
      Ричиус безжалостно посмотрел на нее.
      - Пойми одну вещь. Они все погибнут - с моей помощью или без нее. Я уже сказал Тарну, что у него нет шансов на победу, но он слишком упрям, чтобы меня слушать. Самым верным шагом для него было бы получить помощь Лисса - и продлить агонию. На этот раз у Люсел-Лора нет сил, чтобы остановить Нар. Аркус вторгнется сюда со всем своим арсеналом, его войска прокатятся по стране и убьют всех, включая тебя, меня и нашу маленькую дочку. И ни мне, ни кому-то еще не по силам это изменить.
      Дьяна пришла в ужас.
      - Не говори так, иначе мы обречены!
      - Мы обречены, это так! - решительно заявил Ричиус. - Обречены на ад. А чего Тарн от меня ждет? Что я построю ему флот? Создам несколько военных лабораторий, чтобы он смог произвести огнеметы? Нам удалось так долго держаться в долине Дринг только потому, что у нас было нарское оружие, с помощью которого мы могли отбивать атаки воинов Фориса. А теперь представь себе тысячи нарских солдат, вооруженных этим же оружием. Как все обернется? Твой муж не сумеет противостоять им, Дьяна. Это безнадежно.
      - Это не безнадежно! - с сердцем воскликнула Дьяна. - Наша страна большая, Ричиус. На ее защиту встанет огромное количество людей. Даже твой император не сможет убить их всех.
      - Неужели не сможет?
      - И все равно надо бороться. Я не могу поверить, что ты готов с легкостью сдаться. Ты приехал в такую даль только из-за меня, а теперь отказываешься хоть как-то помочь Тарну и Люсилеру? Ты стал совсем другим человеком, Ричиус.
      - И это тебя удивляет? Я потерял все, ради чего сражался: мою страну, моих друзей - все! Теперь это не моя война.
      - Тебе здесь не за что сражаться?
      - Абсолютно не за что.
      - А в Арамуре было то, чем ты дорожил?
      - Конечно. Прежде всего - мой отец. Мои дядья. Они были моей семьей.
      Дьяна улыбнулась ему, глядя, как краска сбегает с его лица. Протянув руки, она забрала у него Шани, и малютка возмущенно закричала, не желая расставаться с отцом. А потом она встала и прежде, чем уйти, бросила ему через плечо одно-единственное слово:
      - Кафиф.
      32
      Осада Экл-Ная заняла меньше суток. По самым точным оценкам, число погибших трийцев составляло чуть больше трех тысяч. Нарцы потеряли в общей сложности менее пятидесяти солдат.
      Экл-Най, город нищих, был задавлен превосходящими силами, хлынувшими через Железные горы. Нарцы не прекращали убивать, пока все живые не превратились в мертвых. Это была бессмысленная победа, потому что солдаты императорского войска предвидели уничтожение противника, но ошеломляющее известие об этой бойне, прокатившееся по Люсел-Лору, наэлектризовало всех трийцев. Они не ожидали, что удар будет нанесен столь быстро или что за ним будет стоять такая демонстративная ненависть. Они не думали, что городские стены возможно разрушить с молниеносной скоростью и что жерло огнемета можно повернуть против ребенка. В пустошах, окружавших Экл-Най, путники утверждали, что пожары и удушливые столбы дыма над городом видны за многие мили. В тот вечер, когда Экл-Най рассыпался и осветил небо, словно второе заходящее солнце, город нищих заслужил еще одно прозвище - Город пожаров.
      Нар начал свою войну с террора. В соответствии с великой традицией Аркуса и его семейства война началась с уничтожения голодных и отчаявшихся, тех трийских беженцев, которые наводнили Экл-Най в последние дни предыдущей войны в надежде найти хоть какие-то средства к существованию. Нар явился со своими бронированными лошадьми и машинами в частоколе пик, тяжело вступил в город на рассвете с зажженными огнеметами. Они были заправлены и приготовлены к длительному бою. Первыми въехали боевые фургоны - кошмарные железные повозки с одним дальнобойным огнеметом, установленным на крыше, в которые были впряжены допотопные рогатые чудовища. Боевые фургоны, способные подавать струю горящего керосина на двести футов или даже больше, являлись гордостью арсеналов Нара. Они стали провозвестниками разрушения Экл-Ная. На их боках крупными трийскими буквами были начертаны лозунги геноцида: "После сегодняшнего дня вас больше не будет".
      И произошло именно так, как предсказывало это мрачное послание. К сумеркам три тысячи трийцев были мертвы - сожжены, повешены, истерзаны. Груды трупов, брошенных за пределы тлеющего города, оставили на съедение крысам и стервятникам. Не пощадили ни единого ребенка, ни одной женщины не обратили в рабство. Всех истребили. Таково было предостережение Аркуса всем трийцам: никакого милосердия не ждите. Древняя, злобная слава Нара в ту ночь пылала ярко и ужасающе. И во главе его легионов стоял человек в серебряной маске на пол-лица, великан, на чьем штандарте красовался несущийся в атаку конь, а голос гремел подобно грому, возвещая отмщение Шакалу. Те, кто видел его в зеленых с золотом доспехах, принимали его за великолепного демона. Те, кто был с ним знаком, видели в нем еще более страшное зло.
      История падения Экл-Ная передавалась из уст в уста. К тому моменту, когда она докатилась до Фалиндара, в цитадели уже никто не мог с уверенностью сказать, насколько этот рассказ соответствует действительности. Они верили лишь тому, что сказал им Ричиус: Нар вполне способен на такое преступление.
      Самого Ричиуса известие о падении Экл-Ная не потрясло. Он ожидал, что оно будет скорым и бесчеловечным. Вот чего он не ожидал, так это столь быстрого известия о Блэквуде Гейле. Талистанский барон не мешкал в поисках Ричиуса Вентрана, своего заклятого врага. Он вновь стал любимцем Аркуса, получил в свое распоряжение все ресурсы Нара - и с их помощью был готов стереть с лица земли Люсел-Лор, чтобы найти одного человека. Ричиус не тешил себя иллюзиями относительно целей барона. Конечно, Гейлу хотелось отомстить Тарну - но гораздо важнее ему было заполучить Шакала.
      И, возможно, в первую очередь именно это убедило Ричиуса помочь повелителю трийцев. Он убеждал себя, что делает это ради Дьяны и малышки, но втайне сознавал: в его сердце затаилась более страшная причина. Блэквуд Гейл сам едет к нему! Ему больше не нужно строить планы тайного проникновения в Талистан, чтобы его отыскать. Он хотел провести клинком по горлу барона и не боялся, что при этом его поймают. Казалось, он дал себе один из легендарных трийских зароков - отомстить любой ценой, даже ценой собственной жизни. А эта жизнь стала бессмысленной - как бы добрая Дьяна ни пыталась убедить его в обратном. Дьяна и Шани будут жить или умрут без него, но смерть Блэквуда Гейла стала для Ричиуса непреодолимым искушением. Он жаждал ее.
      Когда в Фалиндар пришло известие о разрушении Экл-Ная, Тарн закрылся в своих покоях, чтобы горевать о погибших. Он не выходил оттуда, пока в цитадель не начали съезжаться военачальники Люсел-Лора. Первым явился Боава из Шеза. Речной Змей, как прозвали его почитатели, прибыл в сопровождении затянутых в кожу воинов и с подарком для хозяина Фалиндара - сверкающим жиктаром, откованным лучшим кузнецом. Выгравированные на оружии руны гласили: "Смерть Нару". Поскольку он приехал первым, то был вознагражден самыми просторными покоями крепости. Однако согласно правилам, определявшим поведение достойного военачальника, немедленно отказался от пышных апартаментов, чтобы поселиться со своими воинами.
      Вскоре начали съезжаться и другие. Почти ежедневно очередная гордая процессия вступала в ворота крепости. Делгар из Мирадона и Пракстин-Тар из Рийна явились в Таттерак вместе, несмотря на то что прежде были соперниками. Из горной крепости Кес прибыл лорд Ишья, а из безрадостных восточных земель - Шохар; последний привез Тарну еще один подарок: коллекцию черепов нарцев, которую он собрал во время первой войны с империей. Мрачных трофеев, любовно отполированных до блеска слоновой кости, оказалось больше сотни.
      Другие привозили менее странные дары - золото, оружие и жен. Тарн благосклонно принимал все подарки, хотя освобождал женщин, которые становились прислугой в замке, и передавал оружие воинам Кронина. Он приветствовал каждого военачальника со сдержанным уважением: никогда не благодарил слишком многословно и не кланялся слишком глубоко. Принятый военачальник отвечал на его отчужденность глубоким расположением, демонстрируя свою убежденность в том, что Тарн - обладатель дара Небес и единственный человек, способный уберечь их от страшных напастей.
      Последним приехал Гаврос из Гарла, и Тарн отдал распоряжение собрать военный совет. Стали готовиться для проведения встречи на лужайке. Ричиусу объяснили, что совет должен происходить под открытым небом, где боги могут взирать на них с высоты и окутывать их защитным светом луны. На склонах поставили факелы и разместили столы с разнообразными закусками, винами и подношениями в виде зубов барса и змеиного яда. Установили жаровни с ароматизированным углем, чтобы благовонный дым, возносящийся к небу, пробуждал спящих божеств воздуха, а вокруг столов были вырыты колодцы, дабы благословенные воды океана могли подняться выше и обеспечить место отдохновения для бессмертных повелителей морей. Все божества таким образом смогут услышать призывы правоверных.
      Для Лорриса и Прис, покровителей этого дролского обряда, на центральный стол возложили особый венок. Сплетенный из полевых цветов и колючих лиан, величиной он достигал колеса телеги. Круглая форма венка должна была символизировать нескончаемую преданность, соединявшую божественных брата и сестру. По кругу расположили золотистые свечи, которые по очереди будут зажжены собравшимися на совет военачальниками. Ричиус с интересом наблюдал за этими приготовлениями и задавал наивные вопросы - при этом он ждал появления Фориса Волка. Он прождал до темноты, когда на лужайке загорелись церемониальные факелы и лунный свет заиграл на лицах собравшихся вокруг стола. Но Волк так и не появился.
      - Как ты думаешь, он будет здесь? - спросил Ричиус у Люсилера.
      Они сидели рядом на одеяле, постеленном на траве у низенького стола. Военачальники уже начали подходить - и все ожидали появления Тарна. Военный совет начнется в ту минуту, когда искусник зажжет свечу в центре венка. Жаровни горели, посылая свои мистические сигналы. Люсилер нервничал и потому решил заняться своим жиктаром: он стал полировать парные клинки тряпочкой, так что на них не осталось ни пятнышка. Он был столь поглощен созерцанием собственного отражения на стали, что едва взглянул на Ричиуса.
      - Кажется, Тарн считает, что будет, - ответил он, не поворачиваясь.
      Ричиус осмотрелся. Только что возник странный Боава со свитой воинов: бормоча молитву, он преклонил колени перед венком в центре стола. Шохар и Ишья тоже явились, как и большинство военачальников, - однако Форис демонстративно отсутствовал. Так же, впрочем, как и Кронин, и это совпадение показалось Ричиусу очень неприятным.
      - Ему уже следовало здесь быть, - с беспокойством промолвил Ричиус. Долина Дринг сравнительно недалеко. И где Кронин? Разве ему не положено быть здесь?
      Упоминание о военачальнике Таттерака привлекло внимание Люсилера. Он наконец оторвался от своего жиктара и обвел взглядом вооруженных воинов. Отсутствие Кронина его явно озадачило.
      - Может быть, он с Тарном.
      - Возможно.
      С каждой минутой Ричиус чувствовал себя все более неуютно, хоть и старался игнорировать изумленные взгляды военачальников. Он наблюдал за тем, как Боава и его воины по окончании молитвы поцеловали свои жиктары и уселись поблизости от центрального стола. При виде Ричиуса на лице этого военачальника отразилось почти комическое удивление. Ричиус отвел взгляд.
      - Ему надо бы поторопиться. Из-за этих военачальников я как будто сижу на угольях.
      - Сохраняй спокойствие, - посоветовал Люсилер. - С тобой ничего не случится.
      - Как ты думаешь, Тарн попросит меня что-то сказать?
      - Ты здесь именно для этого. Тарн хочет, чтобы все военачальники знали, кто им противостоит. Никто не посвящен в это лучше, чем ты, Ричиус. Не бойся. Просто говори мне, что ты желаешь сказать, а я стану переводить. Если у них будут вопросы, отвечай на них прямо. Не отводи взгляд. Иначе тебя сочтут слабым.
      Ричиус застонал: он только что показал себя слабым в глазах Боавы! Он снова посмотрел в сторону этого военачальника, пытаясь встретиться с ним взглядом, но воин с реки Шез не обращал на него внимания.
      - И это - все военачальники Люсел-Лора? - спросил он.
      - Практически все. Не считая Фориса и Кронина. И, конечно, Карлаза.
      - А кто такой Карлаз?
      - Он из Чандаккара, глава львиных всадников. На самом деле он не военачальник, а просто вождь клана. Тарн послал к нему гонца с приглашением приехать. Гонца отправили обратно. - Люсилер фыркнул. - Тарну можно было не трудиться.
      - Ну не знаю, - задумчиво сказал Ричиус. - Эти львы могли бы хорошо сражаться с всадниками Гейла.
      - Ричиус, Тарн мог бы даже встать перед ними на колени и умолять приехать - ничего бы не изменилось.
      - Почему это?
      - Потому что они хотят только, чтобы их оставили в покое. Когда дэгог просил их помощи против Тарна, они его игнорировали. А теперь они игнорируют Тарна. Это - племя себялюбцев, они не хранят верности никому, кроме самих себя.
      Ричиус молча кивнул, вспомнив свою опасную стычку с львиным всадником в Дандазаре. Это был дьявольски жестокий человек - к тому же патологически подозрительный. Не зря Люсилер их так не любит.
      - Если они настолько плохи, то для чего они нужны здесь Тарну?
      - Тарн хочет объединить весь Люсел-Лор. Именно для этого он созвал военный совет: обеспечить верность военачальников и организовать наше сопротивление.
      - Ему понадобится их безграничная верность, только тогда он получит хотя бы небольшой шанс остановить Аркуса, - покачал головой Ричиус. - Я ведь сказал тебе: он применит все силы и все оружие, которые у него есть. Он уже направил сюда свои боевые фургоны.