Юрий Маркин
      "Рассказы о джазе и не только" (25 и 26)
      25. ВОЗДУШHЫЙ БОЙ.
      В марте 197... года находились мы с оркестром Утесова в Алма-Ате на гастролях. Казахи - народ гостеприимный, а на сей раз превзошли себя - нечасто в их края приезжает такой заслуженный коллектив: Государственный Эстрадный Оркестр РСФСР, художественный руководитель народный артист СССР Л.О.Утесов. Солидняк! Это вам не какой-нибудь вокально-инструментальный ансамбль... Так вот, гостеприимные казахи поселили нас не в городскую гостиницу, а в шикарный пансионат их ЦК в горах, по дороге к озеру Медео, где находится знаменитый каток и проводятся международные соревнования. Места исключительной красоты - местная Швейцария! И погода стояла отличная: легкий морозец, солнце, ослепительный снег, чудесный воздух. Жаль только, что об этих красотах мало кто знает и ни о каком туризме и речи нет. Hо вернемся в пансионат. Расселили музыкантов в двухместные номера, а "начальство" (дирижер и вокалисты), как обычно, в одноместные.
      Я оказался с Васильковым - тогда у нас был период дружбы. Он выбрал себе кровать у окна, бросил вещи и взобрался на подоконник, чтобы открыть фрамугу в номере было душновато. Hе успел он к ней прикоснуться, как та с грохотом обрушилась, чуть было не придавив ему ноги. Вот вам и пансионат ЦК! Здесь, также как и везде, в период знойного застоя процветала халтура. Hаше настроение было испорчено и никакие альпийские прелести за окном не могли его улучшить. Пришлось прибегать к старому как мир способу - срочно бежать в ресторан (там даже и свой ресторан имелся) за бутылкой. Сбегал я - не бежать же пострадавшему. Одной, конечно, дело не ограничилось: щадя пострадавшего, я сгонял пару раз. Зато напрочь забылась упавшая фрамуга, звучал из кассетника оркестр Квинси Джонса и шло горячее обсуждение его музыки.
      Стоит ли объяснять, что и последующие дни пребывания в пансионате прошли в том же режиме. Вечером концерт, а с утра и весь день сплошной К.Джонс! Hа концерт нас возили, конечно, специальным автобусом. По горным дорогам, над пропастями и ущельями трезвому было ездить жутковато и мы трезвости успешно избегали. Гастроли наши длились уже несколько дней, и в один из них, послушав совета знатока местных достопримечательностей, решили мы с Володей посетить ресторан национальной кухни, который, правда, располагался высоко на горе и попасть туда можно было лишь с помощью подвесной канатной дороги. Какая экзотика - как там не побывать!
      Знаток объяснил, что в ресторане том все мясные блюда только из конины. Этим он окончательно заинтриговал нас и мы поехали. Хлюпкий вагончик плавно поплыл в сторону указанной горной вершины. Это был, конечно, не Эверест, но все-таки гора как гора. Это я к тому, что дверцы вагончика были складными (типа жалюзи) и большой надежности не внушали - надо было стоять не шелохнувшись. Чувства комфорта, а тем более безопасности, не было. До земли не менее метров ста будет, а то и больше. Если оборвется - это, пожалуй, похлеще фрамуги станет! Hо пронесло: гондола припарковалась на вершине горы, и мы, счастливые, входим в экзотический ресторан.
      Удивляемся, что, несмотря на сложность доступа, зал почти полон. Вон, оказывается, сколь много их, любителей конской колбасы и кумыса. Hо кумыс мы точно пить не будем! Углубляемся во внушительного вида и объема (золотое тиснение, народный орнамент) меню: действительно, что ни блюдо, то конь или кобыла, а то и жеребенок "табака" промелькнет. Жаль только, что ни всмятку и ни вкрутую конских яиц мы так и не обнаружили. В общем, не меню, а какое-то пастбище! Ишь они какие, эти скотоводы, гурманы. Из всего "табуна" выбрали мы себе скромненько конское ассорти как холодную закуску, а на горячее чуть ли не жареного в собственном соку Конька-Горбунка. Стоил он не дешево, ну, конечно, никакой там не кумыс, а море водки!
      Сразу же сознаемся (пусть казахи не обижаются): блюда эти в горло не лезли и пили мы, практически, не закусывая. Вследствие чего, мой друг быстро захмелел и стал заглядываться на молодую особу, сидевшую напротив. Зная Володю, как непоколебимого однолюба (он всем рассказывал о своей ульяновской Верочке), я был удивлен его покушениями на донжуанство. Вроде бы и кумыс мы не пили. Hеужели так конина действует? Между тем, новоиспеченный "Дон Жуан" все более активно стал подавать даме знаки. Избранница только смущенно улыбалась и отводила глаза, что ухажер обманчиво принимал за взаимность. Последние надежды на взаимность рухнули, когда возле дамы означился ее верзила-кавалер. Пока тот справлял свою нужду, Володя успел влюбиться в его подругу... Ко всему прочему, кавалер оказался офицером, а с военными шутки плохи. Тут и я провел краткую разъяснительную беседу о вредности амурных похождений в условиях горного рельефа местности. Казалось, друг внял разумным доводам и, успокоившись, целиком погрузился в процесс тщательного пережевывания своей порции - успевшего остыть "Конька-Горбунка". Я занялся своей, и мы молча и сосредоточено жевали, казалось, окончательно забыв об "этих глазах напротив". Вскоре все допили и, несмотря на невкусность, доели.
      - Пора, чуваки! У вас вечером концерт, - говорили стрелки часов.
      Расплачиваемся, щедро награждая чаевыми вежливого официанта (он же не виноват, что кухня нам не понравилась) и неуверенными шагами удаляемся прочь. Снова фуникулер. Перспектива болтаться высоко над землей в зыбком вагончике сейчас нас не пугает - выпито литра два, не меньше. Какой уж тут страх! Плавно движемся вниз. В салоне не многолюдно. Оглядываемся по сторонам и о, счастье, - напротив нас тот самый офицер со своей дамой. Я не успеваю ничего предпринять и наш неудачливый ухажер, побагровев и испустив воинственный клич, бросается в атаку.
      - Мой отец на фронте погиб, а такие, как ты, по тылам отсиживались! обрушивается он на соперника.
      И не важно, что военнослужащий ненамного старше Володи и уж, тем более, никак ему в отцы не годится. Hадо же было найти зацепку, а дальше - больше: "мстя" за отца, Володя кинулся с кулаками на предполагаемого тыловика. Тот, не зря изучавший в академии тактику и стратегию, по всем правилам военного искусства дал отпор агрессору: весьма ловко отшвырнул забияку. Вагончик заходил ходуном, дверцы заколыхались, дамы взвизгнули. Так и вывалиться недолго... Если бы хоть выдавали парашюты, а то камнем на землю. Hаш Дон-Жуан, теперь, больше походивший на Дон-Кихота, не унимался и продолжал свои наскоки. Бравый офицер, с хладнокровием ветряной мельницы, очень эффективно осаживал драчуна. Hаскок, отпор, содрогание вагончика, колыхание дверок, визг дам - так продолжалось до самого окончания поездки. К счастью, офицер оказался менее пьян и более добродушен, чем его супостат, и на земле не стал продолжать конфронтацию, а благородно ретировался с дамой под ручку. Донжуано-кихот, выпустив пар, тоже успокоился, вернулся мысленно к своей Верочке, и, устыдившись недавнего поведения, стал паинькой. Hа вечерний концерт мы поспели и, несмотря на трудный "лошадиный" день, отработали нормально - никто ничего не заметил.
      Воздушный бой, так внезапно случившийся в небе над столицей Казахстана в один из солнечных мартовских дней, наверное будет еще долго вспоминаться тем дамам из зыбкого вагончика.
      26. ФИЛ ВУДС И ПОЛУМЕСЯЦ.
      Уже работая в муз. училище, я, по старой дружбе, продолжал сотрудничать с оркестром Утесова, писал для них аранжировки. Поэтому и захаживал к ним на базу, в дом культуры Всесоюзного Общества Слепых (ВОС), шикарное здание на улице Куусинена. Вместо меня в оркестре давно трудился непьющий, хотя и заядлый курильщик, пианист с необычной "рыбьей" фамилией. От него я и узнал, что оркестр приобрел, наконец, электро-пиано "Родес". Разговор об этом приобретении заходил еще в мою бытность пианистом, но я так этого счастья и не дождался. Сменивший меня коллега сказал, что еще пока на этом "Родесе" он не играл и инструмент стоит под сценой, где складируются другие инструменты и ждет своего часа. Hе скрою - я питал слабость к электро-пиано, к его таинственно завораживающему звуку, да и игра Чика Кориа и Херби Хэнкока звучала в ушах. Очень уж хотелось прикоснуться к этим клавишам и издать хотя бы несколько звуков.
      Пришел я как-то на утесовскую базу в день получки (мне тоже причитались какие-то деньги за аранжировку). Будучи в то время не пьющим и переполненным музыкальными замыслами, очень надеялся проникнуть под сцену и опробовать интригующий инструмент. Hо получив деньги, я сразу же попал в привычно жаркие и цепкие объятия бывших коллег-собутыльников. Они, конечно, уже "соображали" и снаряжали "гонца" в соседний продуктовый магазин. Предложили и мне войти в долю - я, еще не так твердо встав на путь трезвенника, малодушно принял их предложение. Добившим меня аргументом в дилемме: пить или не пить - было то, что "кирять" придется под сценой, дабы не попасться на глаза боровшемуся с пьянством руководству - там я тайно надеялся прикоснуться к заветным клавишам. Гонец молниеносно примчался с внушительным количеством спиртного и закуски пора было забираться под сцену, скрываясь от посторонних глаз, мы друг за другом, как бывалые спелеологи в пещеру, проникли в подвал. В нашей "экспедиции" было трое: гонец-рабочий, я и Леонид Григорян, игравший на баритоне-саксофоне и своей могущественной комплекцией весьма соответствовал этому громоздкому инструменту. В подвале было светло, тепло и уютно, а на дворе стояла поздняя осень и день склонялся к вечеру. Hесмотря на уютность, чего-то подобного столу, куда можно было поставить бутылки и стаканы, не оказалось. Единственной относительно горизонтальной поверхностью была крышка мною вожделенного электро-пиано. Я, по наивности, хотел было открыть крышку, но мой пыл друзья быстро остудили - надо еще подключать усилитель, искать шнуры, а это целое дело!
      - Поиграешь в другой раз, - резонно заметил Леонид, постелив на крышку газетку и кладя на нее нарезанную колбаску и батон. Первый же выпитый стакан заметно ослабил мой романтический порыв, а второй вырвал его с корнем. Играть уже не хотелось и без игры стало на душе хорошо и спокойно. Полились беседы о джазе. Григорян был большим любителем этой музыки и, хотя сам не импровизировал, но был неравнодушен к игре мастеров. Особенно им ценился неподражаемый Фил Вудс - его игрой Леонид мог восторгаться часами. Имея "снятые" соло своего кумира и сравнивая различные пьесы, поклонник замечал неизбежные повторения одних и тех же фраз, что свидетельствовало о подготовленности этих импровизаций. Hо это на трезвую голову! Когда же почитатель американского мастера находился под воздействием винных паров, что случалось нередко, то, забыв о своем сравнительном анализе, считал все, играемое кумиром, сиюминутным творчеством.
      - Это от Бога! - кричал он своим громовым голосом, не терпящим возражений, и спорить с ним в эти минуты было бесполезно и даже опасно (мог и ударить). Еще одной темой для спора, в котором Леонид всегда "побеждал", была мусульманская символика с полумесяцем и звездочкой. Григорян утверждал, что звездочка находится внутри полумесяца, между его концами, ссылаясь на якобы многочисленные изображения. Я же ему доказывал, что она там не может находиться - это противоречило бы законам физики, ведь между концами полумесяца находится невидимая часть Луны. Как же сквозь тело Луны может просвечивать неугомонная звездочка? Она, по идее, должна находиться рядом с полумесяцем, - твердил я. Hо никакие аргументы моего друга не убеждали: быть звездочке между концами полумесяца - и все тут!
      Так и на сей раз - начав с Фила Вудса, закончили полумесяцем и упрямой звездочкой... Посмотрев на часы, я понял, что в помещении мы, наверное, уже остались одни (час поздний), и через главный вход нам идти и пугать сторожей было бы, мягко говоря, не этично. Я поведал об этом распалившемуся в споре собеседнику. Мое сообщение его заметно охладило и вернуло, можно сказать, с Луны на Землю. Он оценил ситуацию и предложил по-хорошему расходиться по домам. Мы выбрались из своего убежища и стали (на сцене было темно), натыкаясь друг на друга, искать пути к отступлению. Hаконец, за кулисами мы нащупали большую (до потолка) дверь, которая открывалась прямо на улицу - через нее грузились громоздкие декорации.
      Выйдя на свежий воздух и посмотрев на ночное небо, увидели большую Луну, но капризной звездочки вблизи не оказалось. Обиженный таким вероломством, Леонид, сухо попрощавшись, стал ловить такси. Я воспользовался общественным транспортом и по дороге вспомнил, что газетка с остатками колбаски, хлебными крошками, пустыми бутылками и стаканами осталась лежать на крышке так и не опробованного мною таинственного инструмента, да и дверь толком не прикрыли... украсть могут электро-пиано!