- И куда же они могли уехать?
      - Я не знаю, - развел руками Иван.
      - Это я не тебе, - Александр Ярославович оглядел кухню, приподнял крышку кастрюли, стоящей на подоконнике, и, принюхавшись, сморщился. - Что за мерзость?
      - Это я сделал отвар. Он настаивался три дня, теперь готов. Вернее, не отвар, а антидот Антидот(герч) - противоядие, противотрава..
      Александр Ярославович посмотрел на мальчишку и тяжело вздохнул.
      - Значит, мы опять потеряли его, - констатировал он.
      - Сергей Владимирович...
      - Это кто, бандит, что ли?
      - Напрасно вы так. Он очень вежливый и приятный человек. Он оставил в квартире двух молодых людей, которые меня охраняли. Михаила и Александра. Они будут всех спрашивать, кто туда придет. Они очень симпатичные и...
      - Тебя послушать, у вас просто армия спасения собралась. А главный спаситель вон лежит, - Александр Ярославович кивнул в сторону комнаты, где на диване храпел Волохов.
      Иван совсем смешался и замолчал. Закипел чайник на плите. Он снял его и, заварив чай, поставил на стол две кружки.
      - Мне его жалко, - тихо сказал он, - друга убили, девушку похитили. Он все время твердит, что это попытка с негодными средствами, что с ним играют, как со щенком. Показывают косточку и прячут за спину. А сил, чтобы отнять косточку, у него нет. Будете чай?
      - Буду. Сколько он спит?
      - Ночью вставал, пил вино...
      - Какое вино?
      - Белое.
      - Водку, что ли?
      - Да. Потом опять лег. Сухарики будете?
      - Сухарики, вино белое ... - проворчал Александр Ярославович.
      Он захрустел ванильным сухарем, поглядывая на Ивана. Тот, смешно вытянув губы, дул в кружку, размачивал в ней сухарь и, аккуратно откусывая, запивал чаем.
      - Как мне связаться с этим человеком?
      - С каким? - невнятно спросил Иван.
      - С каким, с каким... С Сергеем Владимировичем.
      - Он оставил мне телефон. Он привез нас домой. Возле рынка мы останавливались. Когда он увидел, что Павел купил вина, он дал мне свой телефон и сказал, чтобы я звонил, если будет плохо. Еще он сказал, что надо подождать, пока Павел успокоится.
      - Успокоится-упокоится... дай мне телефон и пойди посиди в комнате.
      Иван принес ему трубку, положил на стол записку с номером телефона и вышел, прикрыв за собой дверь.
      Несмотря на открытое окно, в комнате сильно пахло перегаром. Волохов спал в одежде, укрывшись курткой и свесив с дивана руку. Давно небритое лицо отекло и было помятым и красным. Иван поправил на нем куртку и, подтащив кресло-качалку к окну, уселся и стал смотреть на улицу. Последние дни он спал на полу на матрасе. Просыпаясь днем, Волохов всякий раз говорил, что ляжет на полу сам, но, выпив, добирался до дивана и падал замертво. Пустую винную посуду Иван каждую ночь выносил к подъезду, на следующий день ее уже не было. За водкой Волохов ходил сам, причем в последний раз он принес сразу ящик, сказав, что устал бегать за каждой бутылкой. Александра Ярославовича Иван не понимал, но чувствовал силу и власть, исходящую от этого человека. А главное - его уважал, и к его словам прислушивался игумен. Это было для Ивана главным критерием при его редких знакомствах с людьми.
      Дверь кухни отворилась и Александр Ярославович вошел в комнату. Иван встал с кресла.
      - Вот что, Ваня. Придется вам на несколько дней уехать. Надо приводить этого алкоголика в порядок.
      Иван насупился.
      - Он не алкоголик.
      - Да? - Александр Ярославович с интересом взглянул на него, - смотри, какой защитник! В общем, собирай вещи, книги, записи свои. Что там у тебя еще?
      - Отвар травяной.
      - Вот-вот, собирай все. Я зайду за вами через час-другой. Его, - он, скривившись, кивнул на похрапывающего Волохова, - пока не буди.
      Перекинув через руку пиджак, он прошел к выходу. Иван закрыл за ним дверь, постоял, соображая, что с собой взять, и стал собираться.
      Джип представительского класса с затемненными стеклами стоял неподалеку от ворот, ведущих на площадь Тысячелетия Руси. Внимания он не привлекал, поскольку иномарки стали привычной частью пейзажа музея. Очередная группа туристов, гомоня и щелкая фотоаппаратами, вывалилась из огромного автобуса и устремилась к воротам. Мужчина лет сорока в бежевой куртке и голубых джинсах задержался перед воротами дольше других. Пропустив группу вперед, он внимательно оглядел стоянку автобусов и направился к джипу. Навстречу ему вышел водитель. Мужчина сказал ему несколько слов, и водитель отворил перед ним заднюю дверцу.
      В салоне царил полумрак. На заднем сиденье, откинувшись на мягкие подушки, сидел старик в черной рясе. Седые волосы волной падали ему на плечи, возле него одним концом на сиденье, другим на полу лежал деревянный посох. Дерево было темное и гладкое, словно отполированное не одним десятком рук пилигримов. Резкие морщины пробороздили лицо старика, но выцветшие от возраста глаза уверенно и спокойно глядели из-под седых бровей. Скупым жестом он указал на место напротив себя. Подождав, пока вошедший устроится, он спросил так тихо, что, казалось, вести разговор стоит ему больших усилий.
      - Я согласился встретиться с вами, потому, что об этом попросили мои добрые друзья. Надеюсь, дело действительно важное.
      Мужчина кивнул.
      - Да, конечно. Можем ли мы поговорить без свидетелей, - он немного повернулся, оглядываясь на водителя.
      - Если вас это беспокоит, - старик нажал кнопку в подлокотнике, и толстое звуконепроницаемое стекло отгородило водителя от пассажиров.
      - Благодарю вас, святой отец.
      - Пустое, - старик вяло махнул ладонью, не поднимая ее с колен, - вы ведь иностранец?
      - Да.
      - Неплохо говорите по-русски.
      - Почти так же хорошо, как вы по-итальянски.
      Старик некоторое время молчал, разглядывая мужчину. Рука его легла на головку посоха, поглаживая дерево.
      - Вы мирянин или священнослужитель?
      - У меня церковный сан кардинала.
      - Вот как, - казалось, старик ничуть не удивился, только глаза его немного сузились, внимательно разглядывая гостя. - Ваше имя?
      Мужчина наклонился вперед и прошептал несколько слов.
      Старик прикрыл глаза, будто вспоминая что-то.
      - Вашего имени нет в списке кардинальской коллегии, - сказал он после продолжительного молчания.
      - У вас прекрасная память, господин игумен, ведь в списке коллегии больше ста имен. Да, вы правы, моего имени там нет. Я назначен секретным решением Папы, in petto in petto - в груди(итал.).
      - Должно быть, для этого были основания. Хорошо, - старик подумал немного, - Скажите, кто строил колоннаду на площади святого Петра?
      - Строил Бернини. Двести восемьдесят колонн.
      - На каком этаже личные покои Папы?
      - На третьем, в девятнадцати комнатах.
      Старик согласно покивал головой.
      - Да, похоже, в Ватикане вы бывали. Что-нибудь, кроме слов, может доказать вашу правдивость?
      Мужчина снял с пальца перстень с камнем и передал собеседнику.
      Старик открыл ящичек в подлокотнике сиденья, достал сильную лупу и, включив в салоне свет, поднес перстень к лампе.
      - Прекрасный алмаз, - сказал он, разглядывая камень через увеличительное стекло, - прекрасный.
      - Кардинальское кольцо может быть украшено только сапфиром, и это сапфир. Я прошел проверку?
      - Когда Кароль Войтыла Архиепископ Краковский Кароль Войтыла, стал папой Иоанном Павлом II.получил герб, который с внутренней стороны этого кольца?
      - Еще в Польше, когда был Краковским архиепископом.
      Старик вернул кольцо владельцу.
      - Ладно, будем считать, с этим покончено. Впрочем, эти сведения общедоступны, но, положим, я вам верю. И что же угодно тайному кардиналу Папы от настоятеля православного монастыря?
      Мужчина надел кольцо, подышал на него и протер платком. Глаза его скользнули по посоху.
      - Я здесь не как представитель Его Святейшества. Скажем так: это моя частная инициатива, - он подождал вопроса, но старик безучастно молчал. Вы, конечно, в курсе, что в Ватикане существует оппозиция?
      - Вполне возможно.
      Мужчина досадливо крякнул и провел рукой по густым черным волосам с едва заметными прядями седины.
      - Я говорю откровенно, и мне хотелось бы...
      - Ваша откровенность ни к чему меня не обязывает, господин кардинал. Пока. Вы захотели встретиться со мной и, следовательно, должны хотя бы заинтересовать меня. Только тогда вы можете ожидать ответной откровенности. Частичной, конечно.
      - Мне совсем не нужна ваша исповедь, господин игумен...
      - И на том спасибо.
      Было заметно, что мужчина едва сдерживается, чтобы не вспылить. Но постепенно ему удалось подавить свой латинский темперамент, его учащенное дыхание выровнялось, и он нервно улыбнулся.
      - Вы правы, конечно. Извините мою горячность, но вопрос очень щекотливый. Я просто расскажу вам о цели моей миссии, а вы решите, достоин я вашего доверия или нет, - он помолчал, обдумывая слова. - Итак, группа кардиналов, состоящих в оппозиции Иоанну-Павлу и разделяющая идеи экуменизма с позиций Ватикана, провела инфильтрацию демона на территорию московской епархии. Цель - вызвать недоверие паствы к православной церкви и отток верующих в лоно католичества.
      Мужчина помолчал, ожидая реакции на свои слова.
      Старик пожал плечами.
      - Такое уже было. В десятом веке, если не ошибаюсь, когда решался вопрос о принятии на Руси новой веры.
      - Вы правы, это повторение пройденного. К сожалению, возвращение к старым методам...
      - Оставим сожаления, господин кардинал, хотя основания для них есть. Мы были предупреждены о возможности подобной диверсии. Уничтожение демона теперь только вопрос времени. Но все равно, я благодарю вас за хлопоты.
      Кардинал помолчал, поджав губы.
      - Если у вас все, то позвольте пожелать...
      - Нет, не все, господин игумен. Во вчерашней "Оссерваторе Романо" есть краткое сообщение. Позволю себе его привести, - он достал из кармана листок бумаги, - при покушении на одного из членов Верховного Ватиканского трибунала погиб капитан швейцарской гвардии Швейцарская гвардия несет охрану резиденции Папы и собора Святого Петра., - кардинал сложил листок и опять убрал его. - Это официальная версия. По моим сведениям, он был отравлен. Скажите, ваш источник в Ватикане давно был на связи?
      Игумен долго сидел неподвижно, поглаживая посох и разглядывая гостя из-под кустистых бровей.
      - Чего вы добиваетесь? - наконец спросил он.
      - Я хочу помочь искоренить зло, осознанно или по недомыслию причиненное вашему народу. Кучка безумцев, даже если они высшие отцы церкви, не должна осложнить отношения между нашими конфессиями. Воистину сказано: "Папа может дать кардинальскую шапку, но не может дать голову".
      - Сказано это по другому поводу, но в данном случае звучит актуально. Боюсь, Климент XIII Климент XIII(1693-1769), римский папа 1758-1769г.не подозревал, что в конце второго тысячелетия Христианства высшие отцы церкви прибегнут к помощи врага рода человеческого. В чем выразится ваше содействие?
      Мужчина подался вперед и прижал руки к груди. Отбросив напускную сдержанность, он заговорил, оживленно жестикулируя.
      - Я долгие годы изучал труды, посвященные средневековым практикам экзорцизма. Его Святейшество, - он осенил себя крестным знамением, - передал мне многое из своего опыта. Я присутствовал при проводимых им обрядах изгнания. Помощь моя будет совершенно бескорыстна. Неужели это вас не убедит?
      Игумен склонил голову, словно признавая убедительность доводов собеседника.
      - Да, ваш наставник крупный эксперт в этом вопросе. Впрочем, у него столько достоинств, что места для недостатков практически не остается.
      - Ваша ирония, господин игумен, несколько неуместна, - сухо заметил итальянец.
      - Я говорю от чистого сердца, - слегка улыбнулся старик. - Вернемся, однако, к вашей просьбе. Я направил в Москву своего ученика, но, боюсь, он слишком молод и, если вы не против, я попросил бы вас оценить его знания и помочь в меру сил. В то же время, ваше непосредственное участие в грядущих событиях исключено. Абсолютно исключено! Вы согласны с такими условиями?
      - Боюсь, у меня нет выбора, - пожал плечами кардинал.
      - Да, странные союзы случаются в несчастье, - задумчиво произнес игумен. - В Москве вы свяжетесь с м-м... одним человеком, он предоставит вам возможность исправить вред, причиненный, как вы говорите, по недомыслию. Со своей стороны я предупрежу его о вашей просьбе. Телефон прошу не записывать и по возможности поскорее забыть, - старик немного подался вперед и прошептал несколько цифр на ухо склонившемуся к нему собеседнику.
      - Благодарю вас, господин игумен.
      - Не смею больше задерживать.
      Мужчина взялся за ручку двери, но, помедлив, обернулся к старику.
      - Простите, еще один вопрос. Что у вас в посохе?
      Игумен, улыбнувшись, с легким щелчком повернул ручку посоха и немного потянул ее на себя. В полутьме салона тускло блеснул украшенный письменами клинок.
      - Серебро? - спросил кардинал.
      - Оправленное в молитву, - уточнил игумен.
      Две девушки с видимым сожалением прервали разговор у стойки с симпатичным барменом. Одна из них, приветливо, но заученно улыбаясь, подошла к посетителю.
      - Здравствуйте, могу я вам помочь?
      Александр Ярославович с сомнением огляделся. Кафе пустовало, что было объяснимо ранним часом. Обшитые деревом стены создавали теплую атмосферу, придавая заведению уют. Развешанные по стенам фотографии он разглядывать не стал.
      - Меня ждут, - несколько надменно произнес он.
      - Вас ждет Сергей Владимирович? Прошу сюда, - девушка провела его к лестнице на второй этаж.
      Они поднялись по деревянным ступенькам. От стола в углу навстречу встал смуглый человек лет тридцати в затемненных очках и темном костюме с неброским галстуком.
      - Александр Ярославович?
      - Да.
      - Здравствуйте. Что будете пить?
      Не замечая протянутой руки, Александр Ярославович прошел к столу.
      - Ничего.
      - Верочка, один кофе, пожалуйста. Чем обязан?
      - Хочу сразу сказать, что я не одобряю людей вашего рода занятий, заявил Александр Ярославович.
      - Это я уже понял, - усмехнулся Брусницкий, - давайте все-таки присядем.
      Они опустились за стол напротив друг друга.
      - К сожалению, союзников не всегда можно выбирать, - Александр Ярославович упорно смотрел чуть выше головы собеседника, - ваше участие в произошедших ранее событиях случилось без моего ведома и выбора мне не оставило. До какой степени вы намерены участвовать в деле?
      - До окончания. С вашей помощью или без нее. Тот, кто изуродовал тело моего друга, будет наказан. Я такого не прощаю.
      - Похвальная последовательность, - взгляд Александра Ярославовича несколько смягчился, - что вы предприняли после э-э... посещения квартиры художницы?
      - Я оставил там двоих людей с приказом задерживать всех до моего прибытия.
      - Есть результат?
      Брусницкий подождал, пока девушка поставит на стол кофе, размешал сахар и отхлебнул.
      - Практически никакого. Заходил сосед. Я с ним побеседовал. Покровская приглашала его для мелкого ремонта. Той ночью он видел в глазок, как она спускалась по лестнице, поддерживая какую-то девушку. Их сопровождал мужчина. Описание мужчины довольно неопределенное. В квартире мы нашли юбку и блузку со следами крови. Этой девушке, я имею в виду знакомую Павла Волохова, ставили капельницу. Скорее всего, это был гемодез, реополиглюкин, возможно витамины и антидепрессанты. Проводилась деинтоксикация организма. Пока, это все.
      - Я попрошу вас, Сергей Владимирович, не убирать оттуда своих людей. Полагаю, что в ближайшее время что-то произойдет. Может быть, не сегодня или завтра, но наверняка в ближайшую неделю.
      Брусницкий согласно кивнул головой.
      - Как Волохов? - спросил он.
      - Плохо. Его надо приводить в чувство.
      - Могу посоветовать неплохого врача.
      - Нет, здесь нужно несколько другое, - Александр Ярославович впервые взглянул собеседнику в глаза. - Насколько необходимо ваше присутствие в Москве?
      - Текущие вопросы могут подождать.
      - Волохова нужно отвезти туда, где он восстановит силы. Если коротко: это место расположено на границе Псковской и Новгородской областей. Условий там никаких, придется жить в палатке. Вы можете это взять на себя?
      Брусницкий удивленно приподнял бровь.
      - М-м, смогу, пожалуй. Да, смогу.
      - Отлично. Доедете до Старой Руссы, затем на юг вдоль реки Ловать до ответвления к Рдейскому озеру. Предупреждаю сразу, дорога к озеру плохая, заболоченная, в дождь можно и застрять. Возле озера разрушенный храм, где-нибудь рядом, на берегу, разобьете палатку. Вот, собственно, и все, что от вас требуется.
      - А мальчик?
      - Иван? Он поедет с вами. Без него не обойтись, а здесь его оставлять нельзя.
      - Хорошо, я буду поддерживать связь со своими людьми, чтобы быть готовым в любой момент вернуться.
      - Когда сможете выехать?
      Брусницкий подумал.
      - Через час.
      - Знаете, где живет Волохов?
      - Да.
      - Отлично, жду вас у него через час.
      Александр Ярославович поднялся, помешкал, но все-таки протянул руку.
      Когда он спускался по лестнице, Брусницкий окликнул его.
      - Могу я вас спросить кое о чем?
      - Слушаю вас?
      - Кто такой Павел Волохов?
      - Могу лишь предложить вам ознакомится с языческим культом севера Руси. Фамилия Волохов - это производное от м-м..., впрочем, сами посмотрите.
      Иван оделся в купленные Волоховым вещи, а свои сложил в найденный в шкафу веселенький зеленый с красным рюкзак. Затем вымыл водочные бутылки, перелил в них свой отвар и теперь смотрел "В мире животных". В монастыре телевизор был, но вот времени смотреть его не было. Да и отец-игумен не очень приветствовал такой отдых. В дверь настойчиво позвонили. Иван посмотрел в глазок, как ему советовал Волохов, и открыл дверь.
      - Собрался? - спросил Александр Ярославович, быстро входя в прихожую.
      - Да, я все собрал. А куда мы идем?
      - Потом узнаешь. Павел спит?
      - Спит.
      - Пора будить.
      Они вошли в комнату. Александр Ярославович присел перед диваном на корточки.
      - Павел, - он потряс Волохова за плечо, - Павел, вставай.
      Волохов замычал и подергал плечом, пытаясь сбросить чужую руку, потом отвернулся к стене и захрапел.
      Александр Ярославович ушел на кухню, Иван услышал, как он открыл воду. Когда он вернулся, в руках у него была большая кастрюля.
      - Ну-ка, Иван, убери куртку.
      Иван снял с Волохова кожаную куртку, которой тот накрылся с головой. Александр Ярославович подошел к дивану и опрокинул кастрюлю на голову спящего Волохова.
      Замахав руками, тот подскочил на диване и свалился на пол.
      - Ванька, я тебе голову оторву, сопляк, - заорал он, протирая руками глаза, потом поднял голову, увидел, кто перед ним, и поднялся на ноги. А-а, пресветлый князь! Соскучились, что ли?
      Волохова повело в сторону, и он поднял руку, пытаясь уцепиться за рубашку Александра Ярославовича. Тот перехватил его руку. Волохов тяжело задышал. Иван со страхом увидел, как знакомым жутковатым светом налились его глаза, как взбугрились на руке и на спине под майкой его мышцы. Несколько секунд они стояли, сцепившись руками, потом Александр Ярославович медленно пригнул руку Волохова вниз.
      Скривившись, тот потряс кистью.
      - Понятно, - протянул он, оскалившись, - народный герой, канонизированный...
      Александр Ярославович хлопнул его тыльной стороной ладони по губам.
      - Ты что, Волохов, совсем мозги пропил?
      Покосившись на Ивана, Волохов отступил назад и плюхнулся на диван.
      - Чего вам еще от меня надо? Я больше ничего не могу. Нет меня! Все, помер!
      Александр Ярославович присел рядом с ним на диван.
      - Павел, возьми себя в руки. Не время сейчас... Он скоро объявится. Тебе надо привести себя в порядок. Послушай меня... Иван, выйди на кухню.
      Иван послушно вышел на кухню и закрыл дверь. Сквозь стекло он видел, как Александр Ярославович, обняв Волохова за плечи, что-то втолковывал ему. Тот сидел, отвернувшись к окну. Потом он обхватил ладонями лицо и сгорбился. Ивану стало неловко, он отвернулся и стал смотреть на улицу. Двор был пуст, ветер гонял по детской площадке фантики от конфет. На железной дороге загудела электричка.
      Отворилась дверь, и в кухню заглянул Александр Ярославович. Он сурово посмотрел на Ивана и тот вдруг почувствовал себя виноватым, словно это он почти неделю глушил водку. Александр Ярославович неожиданно подмигнул ему.
      - Ох, Ваня, свалились вы на мою голову.
      Вытираясь полотенцем, из ванной пришел Волохов. Лицо у него было опухшее, глаза заплывшие, и смотрел он в сторону.
      - Присаживайся, Павел. Иван, налей-ка ему полстакана.
      - Вина?
      - Вина, вина.
      Иван достал початую бутылку и налил водку в тонкий стакан.
      - Давай, Павел. Но смотри! Неправильный опохмел приводит к запою.
      Волохов выдохнул воздух и в два глотка влил в себя водку. Иван вытащил из холодильника банку с остатками квашеной капусты и, засуетившись, метнулся к мойке, схватил вилку и подал ему. Волохов помотал растрепанной головой, залез в банку пальцами и, выудив желтоватые капустные нити, запрокинул голову и отправил их в рот. Потом выпил из банки остатки рассола и захрустел капустой. Александр Ярославович, стоя в дверях, насмешливо покачал головой.
      На улице засигналил автомобиль. Иван выглянул в окно.
      - Машина приехала. Это Сергей Владимирович.
      - Так, Иван, помоги ему спуститься по лестнице. Вещи я возьму и дверь закрою.
      Волохов поднял голову и икнул.
      - Кому это - "помоги"? Это мне "помоги"?
      Он встал, и его бросило на стену. Александр Ярославович придержал его.
      - Иван, положи его руку себе на плечо. Вот так. Ступайте, я догоню.
      На лестнице Волохов, оскальзываясь на каждой ступеньке, совсем повис на Иване. Он был тяжелый, и Иван быстро выдохся.
      - Ты меня прости, Вань, - бормотал Волохов, - я ... это, позволил себе того... ну, немного расслабиться. А, да что там, нажрался я, как свинья! Опа... - он опять поскользнулся и Иван еле удержал его, - простишь?
      Иван, стараясь отвернуть лицо, чтобы не дышать перегаром, кивнул.
      - Что вы, Павел, все в порядке.
      - А я тебе за это спою, - сообщил обрадованный Волохов.
      - Может, не надо? - робко усомнился Иван.
      - Надо! Слушай:
      У меня идет все в жизни гладко,
      и аварий не было пока!
      Мне знакома каждая палатка,
      где нальют мне кружечку пивка! Ст. А. Фатьянова
      - Концерт по заявкам, - проворчал, обгоняя их, Александр Ярославович.
      Он открыл дверь и придержал ее. На улице возле джипа с открытой задней дверцей стоял Брусницкий.
      - О-о, какие люди, - Волохов простер руки, - Серега!
      - Паша, - Брусницкий ловко уклонился от объятий и, подхватив его под мышки, направил в салон автомобиля, - Ваня, садитесь вперед.
      - Сергей Владимирович, здесь вещи Ивана. И бутылка водки в дорогу. Больше не берите, - Александр Ярославович передал рюкзак, - ну, с богом.
      Иван перекрестился и захлопнул дверцу.
      Когда выехали за кольцевую автодорогу, Брусницкий прибавил газу. С заднего сиденья доносились неразборчивые звуки.
      - Ваня, что он там бормочет?
      Иван повернулся назад. Волохов лежал на спине, прикрыв глаза ладонью, и тихо напевал.
      - Песню поет, - тихо сказал Иван.
      - Какую?
      Иван прислушался.
      О чем я печалюсь, о чем я грущу
      Одной лишь гитаре открою
      Девчонку без адреса всюду ищу,
      И днем, и вечерней порою... Ст. В. Лившица
      Глава 24
      Было около двух часов ночи, когда Брусницкий затормозил возле придорожного кафе и предложил передохнуть. Площадка перед кафе была освещена, чуть в стороне, в тени смешанного леса, стеной стоявшего вдоль трассы, расположились старенький "Москвич" и длинный трейлер. Иван вышел размять ноги. Из приоткрытых окон "Москвича" доносился богатырский храп.
      Круглосуточное кафе представляло собой маленький деревянный домик с открытой террасой. В единственном окне за ситцевой занавеской приветливо горел приглушенный свет. Брусницкий постучал по косяку распахнутой двери.
      - Есть кто живой?
      Из домика показалась заспанная женщина лет тридцати в простом платье и вязаной кофте.
      - Слушаю вас?
      - Что-нибудь горячее можно поесть?
      - Сейчас могу приготовить только яичницу.
      - Пойдет, - кивнул Брусницкий, - а суп есть?
      - Вчерашний харчо, - женщина виновато развела руками.
      - Главное, чтобы острый и горячий. Значит так, две яичницы, чай, харчо, - он оглянулся на Ивана, - сладкое есть?
      - Булочки с маком.
      - И две булочки.
      Стояла теплая ночь, ясная, но безлунная. Брусницкий с Иваном присели на террасе за длинный деревянный стол. Брусницкий закурил. Вокруг голой лампочки вились мошки. Иван прихлопнул на шее комара.
      - Как интересно, - сказал он, - словно в старину придорожный трактир на тракте.
      - Так и есть, - кивнул Брусницкий, - здесь в основном дальнобойщики перекусывают. Ну и туристы, конечно. Вроде нас.
      Женщина принесла хлебницу и салфетки.
      - Хозяюшка, - попросил Брусницкий, - пару стаканчиков пустых не дадите?
      - Дам, конечно, - женщина зевнула, прикрывая рот, - простите, весь день на ногах.
      Иван посмотрел на джип.
      - Разбудим?
      - Погоди пока. Сейчас, поесть принесут.
      На большом подносе женщина принесла заказ. Горячая яичница с колбасой и харчо клубились паром в белых тарелках, словно промоины во льду в морозный день.
      Брусницкий вернулся к машине и растолкал Волохова.
      - Павел, пойдем, перекусим.
      Волохов поднялся на сиденье, высунулся из салона и огляделся.
      - Куда это нас занесло, - он сильно потер ладонями лицо. - Какая, к черту, еда! Вы что, издеваетесь?
      - А под сто грамм?
      - А-а, - протянул Волохов, выбираясь из машины, - вот с этого начинать надо. Куда едем-то?
      - Отдыхать, - подумав, ответил Брусницкий.
      Иван уплетал яичницу за обе щеки. Волохов потрепал его по голове.
      - Привет. А как же пост?
      - Закончился, - с набитым ртом ответил тот, - теперь уж Успенский скоро.
      Брусницкий разлил водку. Волохову полстакана, себе грамм пятьдесят. Волохов приподнял стакан.
      - Ну, господи, не прими за пьянку!
      Иван с осуждением покосился на него. Опрокинув водку в рот, Волохов навалился на суп.
      Брусницкий выпил, занюхал черным хлебом и стал не спеша есть, разрезая колбасу на мелкие кусочки. Волохов жадно хлебал харчо.
      - Как суп?
      - То, что надо. Острый - волосы дыбом.
      Потом пили горячий чай. Волохов осоловел, голова его стала клониться к столу, словно кто-то пригибал ее. Наконец он не выдержал.
      - Все, ребята. Пойду спать.
      Иван тоже стал клевать носом и Брусницкий ему предложил подремать часок-другой. Сиденья раскладывать не стали - на заднем уже вовсю храпел Волохов. Иван привалился к стеклу и быстро уснул.
      Проснулся он под утро. Джип катился в плотном тумане, пытаясь пробить встававшую впереди серую стену желтым светом противотуманных фар. Дорога была пуста, по обочинам стоял темный, почти скрытый туманом, а потому загадочный лес. Брусницкий, сосредоточенно смотревший на дорогу, заметил, что Иван проснулся, и пожелал доброго утра.
      - А который час?
      - Пять. Еще часа три с половиной. Только бы поворот не прозевать.
      Иван открыл окно и вдохнул влажный воздух. Туман сразу попытался пробраться внутрь. Ивану показалось, будто кто-то большой и неприятно мокрый, живущий в темном лесу, хочет залезть в машину, и он поспешил поднять стекло.
      К семи часам туман стал рассеиваться. Проехали деревню. Старые избы за покосившимися заборами слепо щурились сквозь клочья тумана. День вставал пасмурный. Брусницкий притормозил и сверился с картой. Позади заворочался Волохов. Приподнявшись, он огляделся, затем сел и, открыв окно, высунул голову из машины.
      - О-о, узнаю знакомые места. Сергей, скоро поворот на грунтовку, а там километров десять - и мы на месте. Если не застрянем. К монастырю не подъезжай, там иногда туристы стоят.
      - А куда ехать?
      - Я покажу.
      - Как себя чувствуешь?
      - Хреново.
      - Подлечишься?
      - Можно.
      Брусницкий остановил машину, достал из багажника минеральную воду, водку и пластиковый стаканчик.
      - Ну, твое здоровье, - Волохов приподнял стаканчик.
      - Давай, давай.
      Как-то незаметно перешли на "ты", и это казалось естественным, словно они были знакомы много лет.
      Волохов опять задремал. Брусницкий окликнул его, когда разбитая грунтовая дорога подошла к лесу.
      - Нормально едем, - одобрил тот.
      Когда над деревьями показался разрушенный главный купол монастыря, Волохов выбрался из машины и пошел вперед, сунув руки в карманы куртки и поеживаясь от озноба.
      Вернулся он быстро.
      - Так и есть, туристы, мать их, - проворчал он, - сворачивай в лес.
      Петляя между елями проехали метров пятьсот иногда буксуя в болотистой почве и остановились у крутого спуска, поросшего молодыми осинами и березами. Впереди блеснула вода.
      - Дальше не смогу, - сказал Брусницкий, выключая двигатель.
      - А дальше и не надо.
      Все вышли из джипа. Брусницкий огляделся.
      - Комаров тут, наверное... Ну что, будем палатку ставить?
      Иван вздохнул полной грудью. Пахло старыми сопревшими листьями и близкой водой. Трепетали на ветру листья осин, низкие облака, казалось, повисли над самыми верхушками деревьев.