Странник (№3) - Оружие возмездия

Основным объектом учений считался Вентспилсский нефтяной терминал. В брежневские времена его построил большой друг всех коммунистических вождей миллионер Арманд Хаммер. Советская нефть американскими насосами закачивалась в танкеры под панамскими флагами и развозилась по странам НАТО. Мирное сосуществование и взаимовыгодное сотрудничество в классическом виде.

Против нефтяного терминала «в стране условного противника» армейская разведка применила любовь. И объект был взят без единого выстрела. Собой пожертвовал капитан Свиридов, за иссиня-черные блудливые глаза прозванный в отделе Яшкой Цыганом. Чем он брал баб, никто понять не мог. Но брал, сволочь, намертво. Причем действовал как оружие массового поражения. Пока охмурял намеченную жертву, умудрялся разбить сердца всем женщинам в радиусе прямой видимости. В Вентспилсе его целью была операторша насосной подстанции. Но Яшка, как божился, только ради подстраховки, охмурил еще и ее подругу-сменщицу

Максимов посмотрел на часы. Яшка уже час как находился в пультовой терминала. Как истинный джентльмен, он не стал отлеживаться в теплой постели, когда любимая женщина вкалывает в ночную смену. За силовыми шкафами в пультовой располагался жесткий топчан, на котором Яша, повинуясь приказу командира и зову молодой плоти, заблокировал операторшу. В реальной жизни нарушение режима порта могло незначительно сказаться лишь на демографической ситуации в городе, а по сценарию учений означало полный выход из строя насосного оборудования терминала. Что и должен был сымитировать Яшка, закрепив где только можно коробочки с надписью «мина».

А для любителей глобальных катастроф из Генштаба Максимов задействовал спецназ. В эту самую минуту ребята уже пробрались дюнами к забору порта и изготовились к броску. На минирование всего, что подвернется под руку, им потребуется не более десяти минут.

— Почему ты их назвал спортсменами? — неожиданно спросил Гусев.

— Белорусов? Так уж прозвали... — Максимов улыбнулся. — Они все время сидели в коллекторе под городским стадионом. Тепло, сухо, темно. Отоспались, наверно, на месяц вперед.

Полковник Гусев хмыкнул, но, по тому как зло блеснули его глаза, Максимов понял, что для кого-то этот смешок отзовется матерным ором. Ладно уж, можно проворонить подготовленных оперов, но не найти в маленьком городе десятерых коротко стриженых боевиков с оружием и взрывчаткой в рюкзаках — это надо умудриться.

— Ты один или с подстраховкой? — спросил Гусев.

— Конечно, с подстраховкой. Мой человек ждет у тайника. — Максимов взглянул на часы. — Если я не вернусь через две минуты, он уйдет.

— А сам не полезет?

— Исключено. - В своих людях Максимов был уверен на все сто.

— Пошли.

Полковник Гусев круто развернулся и первым пошел по дорожке назад, к могилам. Передвигался он так же легко и бесшумно, как и Максимов.

«Уважаю!» — подумал Максимов, вспомнив вырезку из «Шпигеля», украшавшую рабочий стол. Немецкие журналисты провели исследование, сколько пузатых военных служат в различных армиях мира. Таблицу, естественно, возглавляла родная «непобедимая и легендарная», намного опередив всяких латиносов и гвардейцев из эмиратов. Прирост живого веса начинался с прапорщиков, резко спадал на младших офицерах и круто шел вверх, соответствуя выслуге лет и званию. Старшие офицеры, как не раз видел Максимов, в люки бронетехники целиком не помещались и, командуя худосочным личным составом, гордо восседали на броне, как персидские цари на боевом слоне. Полковник Гусев явно не относился к здоровому мордатому большинству: остался сух и поджар, словно год назад окончил училище.

— Здесь. -Максимов остановился там, где десять минут назад поправлял куртку.

Черный могильный камень с бронзовым подсвечником в изголовье. Еще одна странность местного кладбища. Под одной фамилией, выбитой крупными буквами — Божедомские, стояло лишь одно имя с датами рождения и смерти — Мария. Рядом было выбито только имя — Петр. Неизвестный пан Божедомский уже знал, что ляжет рядом. Правда, не знал когда.

В секретных документах разведотдела округа эта могила проходила как объект «Черный апельсин». Кто-то из умников, научно обеспечивающих разведку, обнаружил, что большой объем информации легче усвоить и воспроизвести, если использовать «маркеры памяти». Надо придумать предмет, практически не встречающийся в реальной жизни, и очень четко постараться себе его представить, а потом уж запоминать все, что тебе требуется. В результате стоит вновь вызвать в памяти «картинку», как потоком хлынет вся накопленная информация.

«Черный апельсин» для Максимова означал закладку с оружием и рацией. Вслед за экспрессионистским образом черного апельсина в памяти всплывали подступы к объекту, детали местности, ближайшие транспортные пути и прочее, что необходимо знать, чтобы незаметно вскрыть тайник. Он хранил в памяти десяток маркеров, кодирующих тайники, разбросанные от Скандинавии до острова Рюген. Не приведи господь, поступит команда — и тысячи законсервированных агентов вскроют тайники с минами и ядами, группы спецназа выйдут к своим «черным апельсинам», «каменным стрелам» и «оранжевым дождям». И мир вздрогнет, ужаснувшись сбывшемуся пророчеству Иоанна Богослова.

Максимов тихо трижды свистнул.

— Я здесь, командир, -раздалось за спиной.

— Подойди, Жила. — Максимов перехватил взгляд полковника, тот явно остался доволен, что Жила уже успел перебраться на то место, где раньше прятался сам Гусев.

— Старший лейтенант Любавский, — представился Жила, прозванный так за сухую жилистую фигуру. — Прикрываю действия старшего группы при вскрытии тайника. Присутствия посторонних не обнаружено. Кроме вас, конечно.

Гусев цепким взглядом осмотрел Жилу с головы до ног и удовлетворенно кивнул.

— Полковник Гусев, проверяющий от штаба округа. — Он протянул руку Жиле, невольно поморщился от рукопожатия. Оно у Жилы, как знал Максимов, было цепким и жестким, как у циркового гимнаста.

— Здравия желаю, товарищ полковник. — Жила успел бросить Максимову недоуменный взгляд, но тот лишь пожал плечами.

— Слушайте вводную, Любавский. — Гусев крякнул в кулак, прочищая горло. — Командир группы захвачен в момент выхода к тайнику. Ваши действия?

— Согласно приказу в драку не вмешиваюсь. Скрытно ухожу и докладываю Яшке Цыгану... Простите, заместителю командира группы капитану Свиридову

— Правильно. — Гусев не обратил внимания на оговорку Жилы, в группах все друг друга величали по прозвищам. Иногда это сознательно поощрялось, особенно на учебных сборах, когда встречались специалисты из разных ведомств. — Учтите, с этой минуты-все ранее разработанные маршруты отхода для группы под угрозой. Придется импровизировать.

Максимов давно привык, что любимым развлечением начальства является рождение вводных. Тут фантазия высоких чинов просто не знала границ. Классическое «поди туда, не знаю куда, принеси то, сам знаешь что» обрастало такими деталями, что легче было сразу застрелиться, чем пытаться отработать вводную. «Все шло нормально, пока не вмешался Генштаб», — с грустной улыбкой вспомнил он армейскую мудрость.

— Постараемся, товарищ полковник. — Особого энтузиазма в голосе Жилы Максимов не услышал.

Не надо быть Кассандрой, чтобы догадаться, что в ближайшие часы разведывательно-диверсионная группа «Д-13» будет затравлена и почти полностью уничтожена. В Калининградскую область, к поселку Причалы, где по сценарию их ждал катер «своих», прорвутся единицы. Все по законам спецназа: на эвакуацию не рассчитывай, подмоги не жди, первая всегда срывается, а вторая вечно прибывает с опозданием.

— Выполняйте! — коротко бросил Гусев. Жила кивнул и бесшумно расстворился в темноте. Легкий бриз прошелестел по верхушкам сосен. Сверху упали крупные капли, тихо шлепнули по ковру из опавших иголок. Из-за дороги донесся протяжный детский плач, словно проснулись сразу несколько грудных младенцев. В тишине кладбища звук этот прозвучал особенно жутко.

— Что это? — спросил Гусев, повернувшись к источнику звука. Сквозь редкий сосновый бор можно было разглядеть три яруса огоньков.

— Там казарма пограничников. А ряд ом одноэтажные коттеджи. В одном дядька держит два десятка нутрий.

— И это они так орут? — удивился Гусев. — Делать ему нефиг.

— Наоборот. Выкопал во дворе бассейн, кормит рыбьими головами, за копейки покупает в рыбном порту. Животные чистые, плодятся, как кролики, а шкурка стоит в три раза дороже. Выгодное дело. Мужик недавно вторые «Жигули» купил.

— Откуда знаешь?

— А мы уже неделю на его чердаке штаб оборудовали. Жила туда сейчас направился.— Максимов не удержался и улыбнулся. Местная контрразведка и милиция так и не смогли вычислить место, где скрывалось управление группой. — Окраина, мужик днем на работе, у милиции он на хорошем счету. Через забор — пограничники. Кто же подумает, что мы прячемся у них под самым боком?

— Все ясно. — Гусев поднял воротник куртки. — За управление группой ставлю тебе «отлично». Знаешь, зачем я дал такую вводную? — безо всякого перехода спросил он.

Максимов пожал плечами. Что тут ответишь: захотела левая задняя — и отдал приказ.

Гусев закурил, выпустил вверх облачко дыма.

— Ты действовал правильно, но не учел худший вариант — кто-то вас предал, сдав тайник. — Гусев посмотрел в глаза Максимову. — Тебе эта ситуация ничего не напомнила?

Максимов промолчал. В восемьдесят девятом в Эфиопии кто-то так же сдал группу, в которую входил старший лейтенант Максимов. Чудом выжил он один.

— Готовься, капитан. Грядет время предателей. Были славные времена, когда не судили победителей, а теперь неподсуден предатель.

Максимов поразился, сколько холодной ярости прозвучало в голосе внешне бесстрастного полковника.

СТРАННИК

Максимов открыл глаза и первым делом посмотрел на монитор: самолетик все также прилип к Калининграду, но все не мог долететь. Потом Максимов искоса взглянул на соседа, храпящего в кресле через проход, и спрятал улыбку.

Незаметно наблюдать за оплывшим прибалтом с лицом любителя пива было единственным развлечением в нудном полете.

Прибалт после вылета из Питера опорожнил три банки «Туборга» и уснул сном праведника. Ему и в голову прийти не могло, что смерть находится не за бортом, а удобно устроилась в соседнем, через проход, кресле. Бедняга не знал, да и не мог знать, что где-то на всех лежит конверт с приказом и дожидается своего часа. Когда-нибудь сломают печати на конверте, и вырвется наружу, как из ящика Пандоры, неумолимая судьба. Тихий хлопок глушителя в темном подъезде, странная горечь в бокале вина, черная холодная вода канала, отказавшие тормоза или комариный укол тонкой иглы — кто его знает, как смерть обозначит свой приход. Исполнители приговоров люди творческие и к заданию подходят с фантазией.

В памятную зимнюю ночь девяностого года командир отдельной группы специального назначения 3-го отдела 2-го управления штаба Прибалтийского округа Максимов вскрыл конверт, где лежала фотография прибалта и его Возможные адреса. Приказ был прост: арестовать и доставить на спецобъект, при вооруженном сопротивлении действовать по обстановке. Тогда судьба развела их, а жизнь активиста «Саюдиса» действительно висела на волоске. И Максимов был тем, кто получил приказ этот волосок перерезать.

Сейчас он не испытывал к спящему ничего, кроме беззлобного любопытства, сдобренного изрядной долей юмора. Судя по внешним атрибутам успеха, развал Союза пошел прибалту на пользу. Весь его вид говорил, что бизнесмен, успешно торгующий контрабандными цветными металлами из России, заплатил в офшоре все налоги и теперь имеет право спать спокойно.

Максимов еще немного позволил себе побыть бывшим офицером ГРУ, понежился в воспоминаниях, как блаженствуют по утрам, вспоминая только что увиденный сон. Потом встряхнулся и приказал себе вернуться в настоящее время. И стать тем, кем он являлся по документам: командированным в Калининград научным сотрудником.

По проходу из конца салона, покачиваясь на каблуках, прошла миниатюрная блондинка из тех, про кого сказано: маленькая собачка до старости щенок. Как раз рядом с Максимовым она сбилась с шага — самолет неожиданно накренился влево, Максимов рванулся вперед, перегнулся через подлокотник пустующего кресла и успел подхватить ее под локоть.

— Садитесь. — Он потянул ее за руку, заставив опуститься в кресло.

— Черт знает что... - простонала блондинка. — Это воздушная яма, да?

Максимов оглянулся. По иллюминатору косо вверх бежали капли.

— Нет. Думаю, мы снижаемся.

— Слава богу!-вздохнула блондинка.

— Согласен. — Максимов приветливо улыбнулся. — Застегните ремень, сейчас начнем маневрировать по эшелонам, а потом резко пойдем на снижение.

— Вы не летчик? — поинтересовалась блондинка, нервно теребя замок на ремне.

— Просто много летал. — Максимов на секунду представил, что пришлось бы прыгать на заболоченный лес внизу, если бы они летели так, как большую часть жизни пролетал он — в десантном отсеке «ИЛ-76». Ничего приятного в этом нет, только нервы себе портить. А соседке такие аттракционы вообще противопоказаны.

— Позвольте, я помогу. — Он щелкнул замком, блондинка при этом втянула плоский живот, старательно избегая прикосновения рук Максимова.

Ухоженная и со вкусом одетая, она вполне заслужила бы определение симпатичная, если бы не болезненная гримаса, что исказила ее лицо, когда она чуть не растянулась в проходе. Страх тому виной или неожиданность, но что-то недоброе, что она искусно скрывала, против воли вырвалось наружу. Поэтому Максимов и не собирался верить сладкой улыбке, играющей теперь на холеном лице.

Судя по признакам, которые невозможно скрыть от человека, знакомого с криминалистикой, она уже вступила в тот возраст, когда правила хорошего тона требуют давать даме столько лет, на сколько она выглядит. Блондинка делала все, чтобы смотреться на «всего за тридцать». Методы, позволяющие внешности отставать от паспортых данных, сейчас стоят дорого, а судя по кольцам на пальцах, мужа у незнакомки не было, но явно имелся богатый знакомый. «Очередной поклонник», — как наверняка выразилась бы незнакомка, лексику такого типа женщин Максимов знал хорошо. «Спонсор», — коротко залепила бы одна острая на язык московская знакомая Максимова, по молодости лет беспощадная и циничная.

Незнакомка тоже изучала Максимова. Этот прилипчивый, словно сосущий взгляд Максимов почувствовал на себе еще во время промежуточной остановки в Питере. За время полета она дважды проходила в хвост самолета, но Максимов сделал вид, что сосредоточенно читает книгу, и повода завязать знакомство не дал. Он был далек от мысли, что дама намеренно чуть не шлепнулась в проходе, но то, что она попытается использовать происшествие в свою пользу, не сомневался. Есть такие люди, которые даже Страшный суд могут использовать в своих интересах.

Самолет круто завалился на крыло, блондинка испуганно выпучила глаза и вцепилась в подлокотники кресла. Самолет выровнял курс, и Максимов ободряюще улыбнулся:

— Потерпите, осталось минут пять.

— Скорее бы... А давайте познакомимся? — без всякого перехода предложила она.

— Максим Владимирович Максимов. — Это был тот редкий случай, когда Максимов использовал подлинные документы.

— Элеонора Караганова. Можно Эля, — добавила она, растянув в улыбке губы. Чуть прищурилась, словно что-то вспоминала. — У вас запоминающееся лицо. А вот вспомнить не могу, где я вас видела.

— Сначала в Москве, а потом в Питере, — подсказал Максимов. Он был уверен, что с Элей Карагановой нигде, кроме зала ожидания аэропортов, не встречался.

— Не поняла? — Эля недоуменно вскинула брови, и на секунду на ее лице мелькнуло то недоброе выражение, что уже отметил Максимов.

— Мы же полдня в одном самолете. Вот и кажется, что все давно знакомы.

— Ах вы об этом... Нет, положительно я вас где-то уже видела.

— Я скромный научный сотрудник, в свет выхожу редко. Чаще сижу в архивах и хранилищах. Или в командировках.

Эля скользнула по нему недоверчивым взглядом. Неброский, но элегантный костюм Максимова явно был не из гардероба нищего бюджетника.

— Работаю в геолого-археологической экспедиции при Минкульте. Волею судьбы стал советником депутата, -Максимов назвал фамилию известного режиссера. — Свободного времени много, поэтому иногда консультирую частных коллекционеров. Знаете, сейчас уже считается хорошим тоном собирать не «мерседесы», а антиквариат и произведения искусства, — добавил он, чтобы Эля не мучилась в поисках ответа на терзавший ее вопрос об источниках доходов Максимова.

Как это странно ни звучало для самого Максимова, но он не солгал. Любой при желании и настойчивости мог установить, что среди сотрудников экспедиции, затерявшейся в темных закоулках отраслевого НИИ, числится некий Максимов, который благодаря семейным связям с руководством на работе появляется редко, чаще пропадает в командировках. Но никто ничего против не имеет, потому что парень в интригах не участвует, славу и кусок хлеба ни у кого не отнимает, а что вечно отсутствует на рабочем месте, так не сидеть же за такую зарплату в четырех стенах.

— О, так мы с вами коллеги, — оживилась Эля. — Я искусствовед. Окончила Институт культуры.

«Еще когда я в школе учился, — мысленно продолжил Максимов. -Из такого вуза два пути — в кружок с баяном или замуж. Мадам явно выбрала среднее, пополнив ряды женского батальона различного рода „ведов“. А что им еще оставалось делать с таким-то образованием? Дамских романов в Союзе не печатали, Маринина еще корпела в НИИ МВД, обобщая статистику убийств за пятилетку, а из женщин-писательниц издавали только Мариэтту Шагинян. Но и та то ли Ленина живым видела, то ли с Есениным целовалась... В общем, в возрасте была далеко забальзаковском».

— А вы в Калининград по делам? — продолжила атаку Эля.

— Конечно. — Максимов повел рукой. — Видите, кто летит? Только чиновный люд да бизнесмены. Остальным поездки по стране не по карману.

Эля посмотрела на книгу, лежащую у него на коленях, и сразу же спросила:

— О, вы читаете по-немецки?

— К сожалению, только читаю. Это «Янтарь — немецкое золото» Альфреда Роде. Считается крупнейшим в мире специалистом по янтарю. Кстати, до войны был хранителем Музея янтаря в Кенигсберге.

— Как интересно. — Эля вскинула тонкие брови. — Янтарь — ваша специальность?

— На ближайший год — да. Пишу работу о путях миграции янтаря в различных культурах. Вы знаете, что греки использовали янтарь не только как украшение, но и лечили им многие болезни? А славяне называли янтарь морским ладаном.

— Очень, очень интересно. Мне вас сам Бог послал. Я сотрудничаю со многими серьезными журналами. Женскими, в основном, -уточнила она. — Не хотите написать статью о янтаре?

— Не уверен, моя ли это аудитория, — задумчиво протянул Максимов. — Но, в принципе, почему бы и нет?

Эля раскрыла сумочку, как у всех женщин забитую всякой всячиной, после недолгих поисков достала визитку и протянула Максимову.

— "Элеонора Караганова, шеф-редактор отдела культуры. Международный журнал «Первые лица»", -прочитал Максимов. «Должность что-то уж чересчур импортно звучит», — отметил он. — Странно, никогда не слышал о таком. Он давно издается?

— О, почти десять лет. Это элитарный журнал, малый тираж, по закрытой подписке распространяется в высших эшелонах власти. На страницах журнала выступали президенты и премьер-министры, ведущие политики и бизнесмены многих стран. Его читают те, кого принято называть лидерами, — зачастила Элеонора, словно по памяти воспроизводила текст рекламной листовки. — Сейчас мы обновляем состав штатных авторов. У вас есть шанс. Уверена, что янтарь, украшения из него заинтересуют наших читателей. Есть даже специальная рубрика «Частная коллекция». Ее курирую я. — Она замолчала, дожидаясь реакции Максимова.

Максимов наконец понял, кого ему напоминает Эля. Или она сознательно копировала, или следовала негласной моде элитарной тусовки, но как две капли воды походила на ведущую передачи «Женский взгляд», ту, что мелькает меж деревьев с очередным интервьюируемым и изводит его глупыми вопросами, получая не менее глупые ответы.

— Очень интересно. — Максимов отметил, что невольно спародировал манерную интонацию Элеоноры. — Пожалуй, возьмусь.

Он достал из нагрудного кармана свою визитку, протянул Эле, а ее, как полагается по правилам хорошего тона, аккуратно вложил в портмоне. За телефоны на своей визитке он не беспокоился. Домашний телефон снабжен автоответчиком и определителем номера, а по двум служебным усталый женский голос всем отвечал, что Максим Максимов появляется только в присутственный день — по вторникам, но особо рассчитывать на это не стоит, и она готова передать сообщение, как только неуловимый сотрудник окажется в пределах досягаемости. Служебный телефон, если кто решит проверить на АТС, действительно принадлежал институту.

— Я планирую провести в Калининграде неделю, возможно, чуть больше. А вы, Элеонора? — Теперь настал черед Максимова качать информацию из собеседницы.

— Примерно столько же, — ответила она, пряча его визитку в сумочку.

— Интервью с первыми лицами области? - не отступил Максимов.

— Упаси Господь, кому интересны эти толстомордии? — ужаснулась Эля. — Нет, мы пишем о них, естественно. Но лично я специализируюсь на людях искусства.

— Ах вот почему мне знакома ваша фамилия! Кажется, я читал ваши статьи о выставке картин моего патрона. — Максимов назвал фамилию режиссера-депутата, от временного простоя ударившегося в живопись. Выставка была организована в холле Думы и широко освещалась в прессе.

— Ну, это было так давно. — Элеонора была явна польщена и не стала этого скрывать. — Вы не находите, что он забронзовел до невозможности в этой Думе? Такое самомнение! — Она закатила глаза. — Ужас! Вы бы видели, каким он был тихоней, когда приезжал в Москву со своей местечковой Одесской киностудии.

— Эля, не провоцируйте. Я же все-таки его помощник. О шефе либо хорошо, либо никак! — с улыбкой произнес Максимов.

— Вы действительно работает у этого монстра? — Эля изобразила на лице ужас.

— Во всяком случае, так написано в удостоверении, — Он похлопал по нагрудному карману.

Элеонора стрельнула глазками в книгу на его коленях, попыталась сдержаться, но все же проговорилась:

— Я лечу на встречу с друзьями из Германии. Вы знаете, что немцы собираются откопать Янтарную комнату где-то в Калининграде?

— О, ее ищут уже полвека, — как можно небрежнее произнес Максимов.

— А насколько вы компетентны в этой проблеме? — Bee голосе прозвучал неприкрытый интерес.

— Ну, всякий, занимающийся янтарем, рано или поздно сталкивается с феноменом Янтарной комнаты. А что вас конкретно интересует?

Она не успела ответить. Пол вдруг круто накренился, самолет нырнул вниз, и лишь после этого запоздавшая стюардесса скороговоркой попросила пристегнуть ремни и не курить. Уши заложило, тело стало наливаться тяжестью. Судя по покрасневшему лицу Элеоноры, ей сейчас было не до светской беседы.

«Если подводка, то очень грубая, — подумал Максимов. — Во-первых, дама не в моем вкусе. Во-вторых, зачем же сразу о Янтарной комнате? И самое плохое: если подводка, то пасли меня еще в Москве. А задание я получил только день назад. Есть над чем задуматься».

Он отвернулся к иллюминатору. По стеклу бежали дрожащие струйки. Потом стекло словно залепило мокрой ватой. Через несколько секунд самолет прорвал слой облачности, и неожиданно совсем близко поплыли огни. Самолет последний раз лег на крыло, описав дугу, и круто пошел на посадку.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

«...ТЕМНЫЙ УЖАС ЗАЧИНАТЕЛЯ ИГРЫ»

СТРАННИК

Аэропорт встретил безнадежно опоздавший московский рейс гулкой тишиной. Немногие встречающие, таксистская мафия и скучающий наряд комендантского патруля — вот и все, кто проявил хоть какое-то внимание к недовольно ворчащим пассажирам, выходившим в холл.

Максимов осмотрелся. Обычная картина зала ожидания. Ряд ларьков с импортным барахлом, в креслах спят в неописуемых позах или прогуливаются с лицами пожизненно осужденных пассажиры утренних рейсов. Дети, играющие между рядами кресел.

Нормальная жизнь нормальных людей, в которой ему отведена роль странника, перекати-поля, чужака. Именно в первые минуты на чужой территории, в чужой жизни он особенно остро ощущал свою инородность. Вынырнул из темноты, прошел мимо, как ночной прохожий мимо чужих светящихся окон, и вновь растворился. Ни прощаний, ни памяти, ни надежд на новую встречу...

«Господина Максимова, прибывшего рейсом из Москвы, просят подойти к справочному бюро», — раздался усталый голос из динамика.

Багажа у Максимова не было, только большая спортивная сумка на плече. Он выбрался из группы попутчиков, сгрудившихся у ожившего транспортера. Пошел вдоль стеклянного ряда касс. Желающих купить билет на самолет в этот час не нашлось, единственным человеком, стоящим в конце ряда, был некто, затянутый в кожаные доспехи байкера. Судя по худобе и низкому росту, «беспечному ездоку» совсем недавно выдали паспорт.

«Справочная», — прочитал Максимов на мутно светящемся стекле.

— Эй, братишка, подвинься. — Он похлопал байкера по плечу.

На него в упор уставился взгляд темных как смоль глаз. Явно девчоночьих. Волосы прятались под платком с черепами, наружу высовывались лишь розовые мочки ушей, унизанные тонкими колечками. Лицо без всякой косметики , на щеках мутные разводы и пара капелек масла.

— Извини... — Максимов на секунду замешкался, подбирая обращение, — сестренка.

Он первым улыбнулся, ощутив всю несуразность ситуации.

— Вы Максимов?-спросила девушка.

— Я. — Он знал, что его должны встретить, но такого варианта не ожидал. — А ты от банка? — Максимов решил на всякий случай проверить.

— Ага, жена председателя.

— А если серьезно?

— Короче, господин Максимов, получите и распишитесь. — Она взяла с полочки конверт и протянула Максимову. Расстегнула «молнию» на куртке, выудила из-за пазухи ключи. Держала за брелок. — Серый «фольксваген-пассат» устроит?

Максимов вскрыл конверт, пробежал глазами доверенность. «Балтийский народный банк» доверял ему право управления своим «пассатом» на срок в один месяц в пределах области. Документ, напечатанный на фирменном бланке и украшенный печатью банка, смотрелся солидно. Паспортные данные Максимова передали факсом из Москвы еще утром, и кто-то безошибочно впечатал их, заботливо выделив жирным шрифтом.

— Сойдет. — Он протянул руку за ключами. — А где машина?

— На стоянке. Как выйдете, справа.

— Еще один вопрос. Тебя как зовут?

— Карина.

«Глаза у нее действительно восточные, — отметил Максимов. — Брови иссиня-черные. Похоже, не врет. Насчет жены, конечно, погорячилась». Вместо обручального кольца на ее тонком пальце хищно блестел острыми гранями серебряный перстень.

— Круто смотришься, Карина. В банке все так одеваются? — поинтересовался он.

— Только не выдавайте, ладно? Человек, который должен был вас встретить...В общем, у него проблемы. Он не смог ждать. Попросил меня. — Она достала из кармана визитку. — Здесь телефоны банка на тот случай, если менты прицепятся. А на обороте телефон Леши. Вы позвоните ему из гостиницы, скажите, что все нормально.

Мимо прошел полусонный милиционер, с интересом посмотрел на странную парочку: представительного вида мужчина и девчонка с ног до головы в черной коже. Максимов решил, что церемония встречи затянулась, никакого желания погружаться в проблемы какого-то Леши не было, получил ключи от машины — и на том спасибо.

— Договорились, — кивнул Максимов. — Тебя в город подбросить?

— Сама доберусь, — гордо отказалась Карина. И неожиданно: — Дяденька, а вы деньгами бедную девушку не выручите? — Она скорчила жалобную мордашку.

Переход к благородному попрошайничеству произошел так быстро, что Максимов опешил.

— А в банке разве зарплату не платят? — спросил он.

— А я там не работаю. Сказала же, Лешке доброе дело делаю. — Она вновь напустила на себя независимый вид. — Заколебалась вас ждать. И на «пепси» потратилась. Компенсацию бы...

— Если добро делала, терпи. — Максимов поправив на плече ремень сумки.

— Значит, не дашь? — Она сузила глаза.

— Из принципа, — отрезал Максимов. Карина вдруг широко улыбнулась, на щеках задрожали забавные ямочки.

— Проверка на вшивость, — объяснила она.

— Ну-ну, — усмехнулся Максимов.

Она помахала на прощание рукой и пошла к выходу По мрамору сухо заскрипели мощные бутсы.

«Рок-н-ролл жив, а я уже мертв», — переиначил Максимов изречение Гребенщикова, проводив взглядом удаляющуюся фигурку в кожаном панцире. Карина возвращалась в тот мир, где Максимову не было места.

Пассажиры уже успели получить багаж и потянулись к выходу. Максимов заметил свою попутчицу. Эля беспомощно озиралась по сторонам, поставив у ног вместительный чемодан. Нервно теребила ремешок сумочки. Можно было подумать, что она расстроена и растеряна, оказавшись одна в незнакомом городе. Можно, если бы Максимов, пока беседовал с Кариной, не успел перехватить несколько раздраженных взглядов в свою сторону;