Девушка положила на стойку маленькую сумочку, похожую на акушерский саквояж в миниатюре. Глеб сразу же оценил достоинства аксессуара. Пачка сигарет и косметика умещаются, и если что, таким вот "пирожком" со стальными клепками легко и непринужденно можно отмахаться от кого угодно. А стальным носком сапожка добить.
      На Глеба она в упор не смотрела, так, мазанула краем глаза. Но он был уверен, что надо - она высмотрела, оценила и вынесла вердикт.
      Она вскинула руку, витые браслеты на тонком запястье хищно клацнули. Бармен, уже закончивший представление, как кукла на ниточках в театре Образцова проскользил вдоль стойки и оказался напротив.
      - Привет, Наташа! Отлично выглядишь. - Он выдал лучезарную улыбку. Как всегда?
      Наташа постучала черным ногтем по стойке. Бармен перегнулся. Только тогда она подалась грудью вперед, и Глеб проследил, как тугие бубочки сосков выступили сквозь хлопок рубашки. Она что-то прошептала в услужливо подставленное ухо бармена.
      Из такого неудобного положения он умудрился испуганно стрельнуть глазками в Глеба. Выпрямился, отрицательно помотал головой. Девушка разочарованно надула губки и дернула бровкой, прошитой сережкой.
      Глеб махнул рукой, подзывая бармена. Парень невольно бросил взгляд на стакан с недопитым соком. Но клиент, даже сделавший столь незначительный заказ, все равно - клиент. А значит - право имеет.
      Он подошел, чуть прогнулся над стойкой.
      - Слушаю.
      - Модный здесь?
      Бледные веки бармена нервно затрепетали. Не ожидал. Глеб по его понятиям в друзья Леше Модному, прописавшемуся в этом обезьяннике, явно не годился.
      - Он в бильярдной. - Бармен указал глазами в дальний конец зала, оттуда из-за занавеса из искусственных лиан доносился стук шаров и возбужденные мужские вскрики. - Но не там.
      - В нижней? - спросил Глеб, чтобы ясно дать понять бдительной шестерке, что он, Глеб, не вчера с пальмы сорвался, кое-что и кое-кого знает.
      - Да, там. - В голосе бармена пропало напряжение.
      - Дай знать, что пришел Глеб.
      Бармен выпрямился. Слабо потыкал Глеба взглядом.
      Повторять Глеб не собирался. Поднял стакан и, закрыв глаза, стал медленно переливать сок в рот.
      Когда открыл глаза, бармен в дальнем углу тряс шейкер и что-то скороговоркой говорил официантке. Девчонка, чтобы лучше было слышно сквозь музыкальную мутотень, льющуюся из динамиков, легла грудью на стойку и встала на цыпочки. Синий пиджак, забыв о своих телках, с жадностью осматривал острый задик официантки, обтянутый юбочкой леопардовой окраски.
      Соседка тоже повернула голову. Погладила взглядом фигурку официантки. Смотрела мимо Глеба, и он четко заметил, какими всасывающими сделались ее зрачки, - как две воронки на осенней воде.
      Официантка оторвалась от стойки, виляя попкой, прошмыгнула между столиками и скрылась в нише. Там, по витой лестнице вниз, находилась еще одна бильярдная. Для своих.
      Соседка пошевелилась, от ее одежды поднялось невидимое облачко возбуждающего аромата.
      Легкая судорога скользнула по бедру Глеба и забилась в пах. Он сладко прищурился.
      "Самое оно. Именно этого мне не хватало, - подумал он. - Чуть разбавить злость. Иначе перегорю".
      Чувственное, кисельно горячее возбуждение, вызванное соседкой, медленно смешивалось с багровым, мохнатым бешенством, загустевшим в груди. До появления соседки, как там ее - Наташа, кажется, - Глеб еле сдерживал себя. Острый запах перегретой шерсти поднимался из-под воротника его рубашки и щекотал ноздри. Предстояла схватка, в которой он был готов на все. Прежде всего - убить. С наслаждением, близким к оргазму, раскроить горло врагу. Получить в лицо шлепок горячей крови и зареветь от безудержного удовольствия.
      Но именно это самое простое и естественное решение здесь, в этом обезьяннике, забитым недочеловеками, и было наименее возможным. Хоть и полулюди здесь собрались, но не звери же окончательно. Не поймут. По их убогим понятиям, гнобить и убивать людей можно, но с такими оговорками и противоречивыми правилами, что лучше уж совсем не делать, чем потом до Второго пришествия тереть - перетирать "по понятиям".
      Глеб обвел взглядом зал. Под языком сразу же сделалось тошнотворно сладко, будто гной из флюса прорвало. Пришлось залпом допить сок.
      Наташа достала из сумочки пачку "Кэпстэна". Пошарив, выудила зажигалку.
      Глеб разочарованно вздохнул.
      Тщательно выпестованный стиль незнакомки рухнул в один момент. Зажигалка оказалась банальным "Крикетом" из киоска.
      Помедлив, выбила из пачки коричневую сигарету. Медленно, словно раздумывая, поднесла к губам.
      Старалась зря. Глеб уже решил, что свою, "Ронсон" с платиновым отливом, он доставать не будет. Проколы в стиле мастер пиара не прощал никому.
      Как петрушка из ящика кукловода, над стойкой возник бармен. Поставил перед Наташей высокий стакан с рубинового цвета коктейлем. Изловчился, жестом фокусника из воздуха достал зажигалку, поднес огонек к сигарете.
      - Спасибо, Виталик, - качнув в губах сигарету, произнесла Наташа.
      Голос у нее оказался грудой, мелодичный, с чуть слышной хрипотцой.
      Выдохнула, окатив себя благородным запахом голландского табака.
      Глеб, уловив движение за спиной, развернулся.
      Официантка, совсем еще девчонка с забавно вздернутым носиком, притормозила на каблучках.
      - Ох, - выдохнула она от неожиданности. - Простите. Вас там ждут. Леша с ребятами.
      Она кивнула в сторону ниши, хвостик на ее голове весело подпрыгнул.
      Глеб кивнул.
      Оглянулся на Наташу. Она уже припала пухлыми губами к соломинке.
      Жидкость в ее стакане, светло-рубиновая сверху, медленно темнея и наливаясь тяжестью, на самом дне становилась цвета загустевшей, остывшей крови.
      Внутри у Глеба было так же: багрово-красно, кроваво и мертво.
      - Хорошо! - Он по-волчьи ощерился.
      Бодро спрыгнул с табурета и на пружинистых ногах пошел к черной арке ниши.
      * * *
      Леха Модный, в миру Алексей Малахов, получил погоняло за страсть к новым и красивым вещам. В спартанских условиях ИТУ удовлетворить подобную страсть можно только одним способом - раздеть очередной этап, одетый в нулевые робы, чем Леха занимался методично и весь срок. Сам срок он получил за разбой и хранение наркотиков. Но в подоплеке лежала вся та же неуемная тяга к красивой одежде.
      Леша Малахов с особой жестокостью набил рожу мелкому барыге, впарившему корешам крапиву вместо анаши. Бил не из тяги к справедливости, а потому что попросили. Леша только начинал восхождение в криминальной иерархии родного района и к просьбе более авторитетных товарищей отнесся, как к доброму знаку. До этого он махал кулаками за просто так, и вдруг подфартило, заметили и облекли доверием.
      Приказ-просьбу Леша выполнил, как первое пионерское поручение. Добросовестно и с энтузиазмом неофита. Но черт его дернул снять с тихо стонавшего потерпевшего кожаную куртку. Не устоял. Новая она была и моднющая до жути, вся в клепках и молниях. С этого момента и пошла непруха.
      "Скорая", которую днем с огнем не сыщешь, случайно ехала мимо парка, а терпила ненароком именно в этот момент выполз на свет. Врач ни с того ни с сего вспомнил про клятву Гиппократа и приказал водиле затормозить. Барыга, получив первую помощь, обрел дар речи и, плюясь кровью, стал требовать ментов. А те, как назло, маялись от безделья неподалеку. Наряд ПМГ нарисовался через минуту, принял устное заявление терпилы и передал куда следует. Оттуда пришла команда задержать злостного грабителя.
      Повязали Лешу через час в дешевом кафе, где каждый вечер тусовалась его компашка. Обмывал с корешами боевое крещение и демонстрировал девкам обновку. Таким образом, куртка была на нем, и отпираться было без толку.
      Опера заломили Леше руки за спину, для профилактики правонарушений среди малолетних показательно врезали по ребрам, сломав два, и на виду у всего кафе поволокли к выходу. Леша для форса промычал погромче что-то про "волков поганых", за что получил еще и с гордым видом влетел головой вперед в "воронок".
      В ментовке, принимая задержанного, обшмонали вещдок, и тут всплыла мерзкая деталь. В одном из многочисленных карманов куртки нашли "чек" героина. Потерпевший перед экзекуцией не успел поставить Лешу в известность про товар в кармане, а потом просто не смог. Менты долго разбираться не стали, где чье, и все повесили на Лешу. "Букет" из статей получился знатный. Если не разбираться, как заработан. На Краснопресненской пересылке над Лешей вволю поржали все, кто имел на это право.
      Но это случилось по молодости. Второй срок Модный уже мотал за незаконное ношение оружия. До кучи вешали и вымогательство, и нанесение тяжких телесных, и даже захват заложника. Бригада, в которую входил Модный, занималась не только этим, промысел их на языке УК и по мирским понятиям однозначно именовался бандитизмом. Но общая "бандитская" статья посыпалась на отдельные эпизоды еще до суда. Леше досталось ношение ствола, который в момент задержания рубоповец засунул ему за ремень. Леша по совету умных людей решил, что спорить себе дороже, и скрепя сердце, взял на себя ментовской грех. От остальных статей отмазал адвокат.
      На волю Модный вышел первым из банды, но все равно опоздал. Рынок уже в основном поделили, роли распределили, и своего места никто так запросто отдавать не спешил. Романтические времена паяльника и утюга канули в Лету, беспредел задавили на корню, и в бригадах царила железная дисциплина.
      Леху Модного поставили на денежное, но весьма не престижное направление - курировать барыг. Качать права он не стал, хотя участок ему достался чуть лучше сутенерского. Наркотики, как путаны, промысел заподлянский - все пользуются, но все и брезгуют. Леха подозревал, что дело без подкола не обошлось, сказался довесок к разбойной статье на первой ходке, поэтому отрывался на подведомственных барыгах по-черному. За несвоевременную выплату дани без базаров накладывал пени в виде тяжких телесных повреждений. Старшим товарищам такой подход к делу нравился. Но авторитета Леше Модному это не прибавляло.
      Ущемленное самолюбие он лечил в самых крутых бутиках. Уж чего, а денег стало, как грязи. А когда живешь одним днем, хочется его прожить не в рванье с китайского рынка.
      Сегодня на Модном была шелковая рубаха-косоворотка бордового цвета с золотым отливом. Золотое свечение концентрировалось в золотых витых пуговицах, конкретной цепи на шее и на правой кисти. Черные, свободного кроя брюки тоже отливали в полумраке, но уже серебром. Лакированные туфли бликовали, как зеркальные. Леша игнорировал моду на короткие пацанские стрижки, длинные волосы укладывал в элегантную прическу.
      - Привет, Модный, - поздоровался Глеб.
      - Здорово. - Модный выцеливал шар и головы не поднял.
      Глеб обвел взглядом бильярдную.
      В скупом свете бледными овалами выступали четыре лица.
      "Басурман, Кика, Родик и Слива. Одни и те же рожи. Потерь нет, значит, у Модного пока дела идут стабильно", - отметил Глеб.
      Хрустко удрали друг о друга шары, гулко отозвался борт и задрожала луза, проглотившая шар.
      - Оба-на! - подшестерил Родик.
      Модный выпрямился, с солидным видом стал натирать кончик кия.
      - Играть любишь, Глешка? - небрежно поинтересовался Модный.
      - Смотря во что.
      - В карты, там, в рулетку. Ты в казино-то ходишь?
      - Нет.
      Модный скривил губы. Он окатил Глеба с головы до ног оценивающим взглядом. Фасон одежды был модным, но фирму" Модный на глаз определить не смог. Поэтому пренебрежительно ухмыльнулся. Глеб не счел нужным разъяснять, что костюм от личного портного ценится выше, чем самая дорогая тряпка от самого раскрученного кутюрье.
      - Отсталый ты человек. А я люблю в рулетку пару сотен поднять, - подал голос Родик.
      Глеб не стал поворачиваться к маленькому вертлявому человечку с лицом злого гнома.
      - Можно подумать, казино открыли, чтобы тебе бабки выплачивать. Люди на процент с игры живут. Чем больше лохов, тем больше прибыль.
      Модный стрельнул взглядом в Родика, требуя достойного ответа.
      - О, что они там имеют! - протянул Родик.
      - Главное не сколько, главное, что - с тебя.
      Родик затянул с ответом. Модный подождал немного, дернул уголком рта и перевел взгляд на Глеба.
      - Ну?
      Глеб положил на сукно бильярдного стола синюю папочку контракта "Би плюс".
      - Здесь сим-карта и пять баксов на счету. На пару звонков хватит. Мой человек позвонит по номеру, указанному в контракте. Твой гонец забьет "стрелку" и решит все вопросы на месте. С утра фура будет стоять под загрузкой. Мой человек передаст накладные на груз. Дальше - твои проблемы и твои деньги.
      - А как я проверю качество?
      - Как в прошлый раз. Пригонишь фуру в Москву, я назову номера коробок. Вскроем - унюхайся хоть до поноса. Будут претензии, предъявишь.
      Модный хмыкнул. Промурлыкал попсовый мотивчик, косясь на папочку. Взял ее и по дуге бросил Басурману.
      - Прибери!
      После этого Модный принял картинную позу профессионального бильярдиста, отклячив бедро и изогнувшись в пояснице. Долго вхолостую гонял кий между пальцами, выцеливая шар, как понял Глеб, хотел сыграть от двух бортов в лузу. Наконец Модный ударил. Киксанул. Шар запрыгнул на острие кия, свалился, бестолково ушел к борту, так и не задев ни один шар.
      Братва нервозно зашевелилась, но от комментариев воздержалась.
      Модный выпрямился, собрал брови у переносицы и стал сосредоточенно полировать острие кия.
      Из темного угла на Глеба уставились пара глаз, отливающих вороненой сталью. Сквозь прокуренную атмосферу бильярдной из угла тянуло острым запахом псины.
      Глеб сдвинулся вбок, чтобы лучше видеть пса. Несколько раз сжал ладонь, массируя пальцами мякоть, потом раскрыл, направив в сторону пса.
      Нюх у собак гораздо лучше, чем зрение. Почуяв знакомый запах, пес слюняво шамкнул брыдлями и улегся, звякнув поводком.
      - Собачкой интересуешься? Не продается. - Модный опять изготовился к удару.
      Все знали, что стаффордширский терьер сторожит кассу Модного. Кейс пристегивался к цепи-поводку. Открыть кассу при живом псе было нереально. Он никого ближе метра не подпускал, сразу же скалил зубы. Два года назад, когда Модный только завел пса, пара человек с непривычки ненароком приблизились на опасное расстояние, пришлось накладывать гипс на передавленные стальной челюстью лодыжки. Больше желающих попробовать на себе удар челюстей стаффордшира не находилось. Между кейсом и остальным миром образовалась мертвая полоса. Звали пса, даром что благородный стаффордшир, весьма не аристократично - Бакс Рваный. Бакс, потому что по жизни охранял баксы хозяина, а Рваный, само собой, потому что за баксы мог порвать кого угодно.
      - Интересуюсь тем, к чему он пристегнут, - ответил Глеб.
      Модный намек понял, но с плебейской значительностью тянул время. Слишком долго размышлял, потом так же долго целился. Ударил, с грехом пополам загнав шар в лузу.
      - Бабки всем нужны, - победно усмехнулся Модный.
      - Вот и предъяви. Цену знаешь. Предоплата сто процентов.
      Модный, причмокнув губами, тихо затянул мотивчик про мальчика, что поехал в Тамбов.
      - Модный, если у тебя ситуация, как в еврейском анекдоте про коммунизм, нет денег - не строй - так и скажи. Я пойду, чтобы зря время не терять.
      Глеб оглянулся. Басурман, прозванный так за лысую как шар голову и припухшие до узких щелей глазки, старательно вставлял глебовскую сим-карту в свой мобильник. Басурман был лучшим у Модного. Сильный, как Слива, хитрый, как Кика и преданный, как Родик. И команду быков подобрал себе под стать, молчаливых, исполнительных и жестоких.
      - Можешь оставить себе. Считай, подарил, - бросил Глеб Басурману.
      - Я что-то не понял, какой анекдот? - спросил Модный.
      Глеб повернулся и посмотрел ему в глаза.
      - А тот, где еврею предлагают отдать наследство дедушки на строительство коммунизма. А он говорит, что дедушка его учил: нет денег, не строй. Потому и умер миллионером.
      Модный выдавил напряженную улыбку.
      - Смешно.
      - Очень, - кивнул Глеб. - Так что там с бабками? Если дефолт подкосил, я пойму.
      - Это кидалово для лохов придумали. А мы как были при деньгах, так и остались.
      - Тогда какие проблемы?
      Глеб спиной почувствовал, как напряглась братва. Начиналось то важное, ради чего Модный играл спектакль.
      - Проблем нет. Половину даю сейчас. Вторую - когда увижу товар. С нее отстегну твою долю.
      Глеб завел руки за спину, покачался с пятки на носок.
      - Иными словами, до завтрашнего вечера за товар перед клиентами отвечать мне?
      - Добазаривайся со своими клиентами сам. Ты за это процент имеешь. А я свое слово сказал.
      - Я разговаривал с батей... - начал Глеб.
      - О чем ты перетирал с батей, меня не касается, - оборвал его Модный. Товар беру я на своих условиях. Все!
      Модный разогнал кием шары по столу. Взял два, выставил в середине боком друг к другу, перпендикулярно центральным лузам.
      - Фишку эту знаешь? - Он неожиданно перешел на тон уличного наперсточника. - Одним ударом загнать два шара. Сможешь? Штука "грин" с меня, если попадешь.
      - Модный, он же ни во что не играет. Он бабки копит, - подал голос Родик.
      Глеб не оглянулся. Неотрывно смотрел в лицо Модному. Потом хищно потянул носом воздух.
      Сбросил с плеч плащ, положил на подлокотник кресла. Обошел стол, встал рядом с Модным. Насторожившийся Бакс Рваный громко звякнул цепью.
      Вблизи от Леши угарно пахло "Дьяболо Антонио Бандерас". Глеб почесал нос, потом достал портмоне.
      - Ставлю три "штуки". - Он раскрыл портмоне, показав пачку денег.
      - Как скажешь, - с деланным равнодушием произнес Модный.
      Глеб моментально захлестнул петлю на горле не подозревающего о подвохе Модного:
      - Это не все. Бью три раза. Каждый раз ставка увеличивается на порядок. Иными словами, три, тридцать и триста. - Глеб достал карточку "Виза". Здесь столько есть. Твое слово?
      Лицо Модного в жестком свете низкого светильника сделалось резиновой маской.
      - А если сорвешь второй и закатишь третий, сколько с меня? - спросил он просевшим голосом.
      Глеб выдержал паузу, поймал взглядом его виляющие зрачки и больше не отпускал.
      - Ладно, сделаем проще. Если не забиваю три подряд, я проигрываю триста тысяч. Если забью все, триста "штук" ты платишь прямо сейчас. Твое слово?
      Модный дрогнул, Глеб это отчетливо почувствовал. Запах страха не перебить никаким парфюмом, и заячьего трепыхания сердца не скрыть.
      - Значит, товар ты доставишь бесплатно?
      Черт его знает, откуда у Модного нашлись силы понаглеть для форса. А бог даст, и кинуть лоха. Но Глеб пресек на корню попытку потрепыхаться.
      Мысленно представил, как пальцы сжимаются на горле Модного, давя хрящи и проламываясь в горячее склизкое нутро.
      Модный дернул кадыком. Глеб улыбнулся.
      - Нет, Леша. Товар как стоил денег, так и стоит. Я играю на свой процент. До прибытия товара "Виза" побудет в залоге. - Он положил пластиковую карточку на борт стола. - Итак, ставка - триста тысяч баксов. Три удара подряд - деньги на стол. Киксану хоть раз, отдаю свою долю. Не дойдет товар, оставишь "Визу" себе.
      Модный откашлялся, отступил назад.
      - Твоя доля - твоя воля. Что тут сказать!
      - Ставки приняты?
      - Да, - кивнул Модный.
      Глеб взял кий, покатал по столу. Кий был идеально ровным. И в руку лег хорошо.
      - Вы свидетели, братва, - бросил Глеб молчащим зрителям.
      - Елы-палы... Так и в цирк ходить не надо, - пробурчал Кика.
      Басурман встал, чтобы лучше видеть. Родик, обежав стол, пристроился рядом с Модным. Нервно потер вспотевшие ладошки.
      - Глешка, ты только первый не киксани. А то весь интерес обосрешь. - Он мелко заржал, выставив кривые зубы.
      Глеб готовился к удару. Поднял голову. Посмотрел в лицо Родику.
      - Желаешь примазаться?*
      ##* Термин профессиональных бильярдистов. Маза - ставка в игре; примазаться - разделить ставку с одним из игроков; когда несколько спорщиков вступают в долю на стороне противников, игра превращается в тотализатор, сродни профессиональному боксу.
      Родик стушевался.
      - Вот и спрячь зубы, бобер ластожопый. Не то я под хвост кий воткну, а через хлебало выну, - произнес Глеб ровным голосом.
      У Родика забегали глазки. В поисках поддержки он посмотрел на Басурмана, но тот подписываться в ссору явно не желал.
      Глеб встал в стойку, изготовился и мягким касанием кия привел шар в движение.
      Шар с ускорением пошел к борту, ударился об острый угол лузы, накатом пошел назад. Шары цокнулись лбами и медленно покатились в разные стороны, каждый к своей лузе. Вошли чисто, не задев края.
      - Раз!
      Глеб подогнал новую пару. Выставил в исходное положение. Замер в стойке, выровнял дыхание и ударил. На этот раз сильнее.
      Глухой удар в край лузы, громкий щелчок шаров, накат, от которого на низкой ноте задрожал стол. И ни с чем не сравнимая тишина, с которой чисто сделанный шар проваливается в лузу.
      Под столом шел желоб, по которому шары скатывались в накопитель у дальнего борта. Сначала звук в нем был двойным и приглушенным, словно в снегопад два паровозика катили под гору. Потом, когда шары, клацнув, соединились и пошли парой, звук сделался громче и выше тоном. Лязгнул металл накопителя, как вагонная сцепка, шары с потрескиванием притерлись друг к другу, затихли.
      - Два! - произнес Глеб в полной тишине.
      Он концом кия подогнал еще два шара. Выстроил в ряд. Сомкнул гладкими боками. Изготовился.
      Обвел взглядом публику. Все, как загипнотизированные, смотрели на его пальцы, ловко обхватившие ударный конец кия. У Кики разве что слюна не текла по губам, а лицо стало как у полного дауна. Лицо Родика все сморщилось к носу, а сам крупный нос, казалось, обвис, как у уволенного за пьянку клоуна. Басурман стал похож на каменную бабу из калмыцких степей. С Модного сошел весь лоск. Не спасал даже гламурный прикид. Дорогая одежда никак не вязалась с замерзшей маской тоски на лице. Выглядел Модный импотентом, заброшенным в раздевалку "Мулен Руж".
      - Сегодня явно не твой день, Модный.
      Глеб резко оттянул кий, а ударил очень мягко. Издевательски мягко.
      Шар еле-еле покатился к лузе, слабо толкнулся лбом об ее острый угол, пополз назад. У него едва хватило силы удариться в напарника по трюку. Но какую-то энергию он все же ему передал: шары стали медленно расползаться к своим лузам. Шли точно по прямой. Но медленно. Мучительно, гипнотизирующе медленно. Синхронно достигли обрыва. И показалось, выдохлись окончательно. Замерли на самом краю.
      Но сила, что поселилась в их гладких телах, вдруг встрепенулась и ожила. Сначала задрожал первый шар, все сильнее нависая над зевом лузы. Потом покачнулся второй. Рухнули они одновременно.
      "Ба-бах" - поплыл спаренный звук в тишине.
      А потом радостно и живо заклокотало в стоке. Громко цокая, словно поздравляя друг друга, шары скатились в накопитель.
      - Три!
      Глеб бросил кий на стол.
      Выдохнули все разом, будто дружно сбросили с плеч стопудовое бревно.
      Глеб почувствовал на себе их взгляды. Ошарашенный - Модного, затаенно злобный - Родика. Слива и Басурман смотрели, как солдаты на генерала, прикажи - умрут сами или порвут кого угодно.
      - Если хочешь отыграться, повтори номер. Я не против.
      Модный только криво усмехнулся в ответ. Чем навсегда потерял Басурмана и Сливу.
      Глеб сунул карточку "Виза" в портмоне, а его - в карман.
      - Итак, на чем мы остановились?
      Модный с явным усилием заставил себя шевелиться. Прошел мимо Глеба, обдав удушливым облаком нервного пота и перегоревшего парфюма, в темный угол.
      Бакс Рваный сидел в кресле на кейсе, задом грея хозяйскую наличку. Модный отстегнул цепочку и шлепком согнал пса.
      Четвероногий охранник, получив увольнительную, сразу же потрусил к Глебу. Замер в паре шагов, пытливо заглянул в лицо. Обрубок его хвоста, эрогированно задранный вверх, нервно подрагивал.
      Глеб опустился на корточки, впился глазами в зрачки пса, тускло отливающие закаленной сталью.
      Модный ковырялся с кодовым замком на кейсе. Посмотрел через плечо. Цыкнул на пса.
      - Рваный, не шали! А ты, Глеб, не понтуйся. Съест пес твою рожу или еще чего ценное, а ты мне претензии выставишь.
      - Не бойся. Пес умный. - Глеб не отпускал взглядом пса. - Он же понимает, что портить со мной отношения - себе дороже. Так, Рваный?
      Стаффордшир зевнул, щелкнул пастью, дрябло дрогнув брыдлями. На ковер упали капельки слюны. Он оглянулся на копошащегося в углу хозяина. Потом уставился на Глеба, преданно и покорно, как умеют только собаки.
      Глеб носом едва слышно прогудел протяжную монотонную мелодию. От этих едва различимых звуков пес напрягся. Перебрал лапами и еще раз оглянулся на Модного.
      В углу клацнул сработавший замок.
      - Вот так оно! - как можно беззаботнее воскликнул Модный.
      Вернулся к столу с кейсом в руке. По пути легко пнул коленом Рваного, процедив: "Пшел на место!".
      Встал напротив Глеба, тем самым перекрыв ему выход. Слева от стола стояли Басурман и Кика. Справа - Родик. На вид хлипкий, но в драке упрямый и зверски жестокий.
      - Бабки-бабулечки, - нервно дребезжа голосом, пропел Модный.
      Водрузил тяжелый кейс на стол, откинул крышку. Кейс был под срез заложен пачками долларов.
      - Сколько с меня причитается?
      Модный опять начал ломать комедию с собой любимым в главной роли.
      Глеб ничем не выдал раздражения. Чутье подсказывало, что существование Модного на земле - вопрос времени. Причем измерять его ввиду малости величины желательно в минутах и секундах.
      - Три "лимона" за товар и триста ты проиграл, - ровным голосом произнес Глеб.
      Никого в этой скупо освещенной комнате он не боялся. Опять повисла звенящая тишина. Но если ты умеешь создавать вокруг себя вот такую м е р т в у ю тишину, милее сердцу ничего нет, никакая музыка во Вселенной не идет ни в какое сравнение с нею.
      Глеб плотоядно, как сытый тигр, прищурился.
      Модный кисло улыбнулся. Запустил руки в пачки, стал швырять по одной на стол, поближе к Глебу. Его влажные губы беззвучно шевелились, считая пачки.
      - Шестнадцать, семнадцать, восемнадцать, - вслух закончил счет Модный. - Все чисто, как в сберкассе.
      - Ты мне должен еще полтора "лимона" за товар. - В кейсе столько не осталось, и Глеб это видел.
      Модный стал похож на наперсточника, первый раз вставшего на "точку". На лице наглая улыбочка, а в глазах - паника.
      - Так мы же догово...
      - Завтра вечером отдашь, - не дослушав, оборвал его Глеб. Протянул руку. - Подай плащ.
      Фраза была сказана вполголоса, но т а к, что Родик против собственной воли подсуетился и передал Глебу плащ.
      Глеб набросил его на плечи. Из кармана вынул скрученный в трубочку пакет. Встряхнул, расправляя. Пакет оказался специального размера - для оптовых закупок. С красным фирменным лейблом и рекламным слоганом: "Ашан. Удар по ценам!".
      - Так и пойдешь с пакетиком? Понтярщик ты, Глеб, - осклабился Модный.
      Глеб стал укладывать пачки плотными рядами. Не отвлекаясь, ответил:
      - Ты же мне кейс свой не дашь. Ты жадный, Модный, а я не люблю одалживаться.
      С последней пачки он сорвал банковскую упаковку, согнул пополам, с тихим треском, как колоду карт, просмотрел и сунул в карман плаща.
      Взял под мышку тяжелый брикет.
      - Завтра заскочу за остальным. Пока! Не скучайте, пацаны.
      Родик резво посторонился, и Глеб, обойдя стол, направился к выходу.
      Глава двадцать пятая
      "Не дразните собак, не обижайте кошек..."
      Создатель образов.
      Путана с сережкой в носу все так же скучала у стойки. Тянула через соломинку все тот же коктейль, буро-красной жидкости в стакане за время отсутствия Глеба почти не убавилось.
      Глеб забрался на соседний табурет. Бармен прекратил полировать стакан, изобразил на лице максимум внимания.
      - Черный "Баккарди", мята, цедра лимона, лайм, тертый лед, распорядился Глеб.
      Бармен кивнул.
      Наташа разлепила черные губы и, шевеля соломинку языком, произнесла тихо, будто сама себе, но так, чтобы Глеб расслышал:
      - Взболтать, но не смешивать *.
      ##* Коронная фраза Джеймса Бонда при заказе фирменного коктейля дайкири. В оригинале - "Shaken, not stirred".
      По лицу бармена юркнула тревога. Он с неудовольствием уставился на Наташу. "Сниматься снимайся, но не лезь в открытую к клиенту".
      Глеб изогнул бровь.
      - Однако! А по-английски как?
      - Шэйк, бат донт микст, - с довольно неплохим произношением ответила Наташа.
      - И дайкири для дамы. - Глеб выставив указательный палец, остановил бармена, рванувшего исполнять заказ. - Еще. Не в службу, а в дружбу. Будь добр, найди мне коробку. Только почище.
      - Какую?
      - Из-под вина или что-то типа того.
      Бармен нырнул под стойку, выпрямился, держа в руке коробку из-под мартини.
      - Пойдет?
      - В самый раз!
      Глеб принял коробку, сунул в нее пакет, утрамбовал, разворошив брикеты денег. Опустил на пол, поставил сверху ногу.
      Бармен занялся заказом.
      Глеб повернулся к Наташе, потянул носом воздух. Вдруг захотелось подурачиться.
      - Ваше произношение делает честь педагогам достославного МГУ, а ваша кожа словно специально создана, чтобы на нее наносить благородный аромат "Живанши", - произнес он по-английски.
      - Универ ни при чем, английский я знаю со школы, - ответила она по-русски.
      "Стиль все-таки хромает", - с грустью констатировал Глеб.
      - А "Живанши" не мой любимый запах. Если честно, клиент припер целую коробку. Вот и пользуемся на халяву.
      - Угу, - кивнул Глеб безо всякого интереса.
      Бармен поставил перед Глебом толстый стакан. Оказалось, кстати.
      - Кстати, рекламу "Баккарди" я делала, - вставила Наташа.