Решетников после паузы кивнул, послав плутоватый взгляд Салину.
      "Ловко вяжет, сучонок", - прочел в его глазах Салин.
      В эту секунду он добрым словом помянул Владислава, тихонько сидящего в соседнем зальчике с баром и бильярдом. Верный страж, преданный, как пес, как всегда безмолвно жертвовал собой. Наплевав на все бредни о вредности электромагнитного поля, под пиджаком он прятал специально сконструированный жилет. Конструкторы голову на отсечение давали, что его электронная начинка надежно блокирует работу любых "жучков" в радиусе пятидесяти метров.
      Глеб покачал жидкость цвета мокрого сена, заставил стекать по краям бокала двумя правильными дугами.
      - Сначала краткий обзор ситуации, - вдруг севшим голосом начал он. Дефолт - явление не экономическое, какая у нас к черту экономика! Это политическое событие. Момент истины, если хотите. За три дня стало ясно, кто мы, в какой стране живем и куда катимся. Кто ничего не понял, Бог ему судья. Итак, первое. Кто мы? Имею в виду народ, это - безвольный сброд, неспособный даже на голодный бунт. Такой народ способен принять и признать любую, подчеркну, любую власть. Что делает бессмысленной политику в общепринятом смысле слова. Политика в России опять сведется к драке бульдогов под кремлевским ковром, по меткому определению Черчилля. А народу останется роль массовки в сериале "Демократические выборы".
      Мои аналитики провели анализ всех политических и социальных идей, циркулирующих в обществе. Вывод - шизоидный бред. Ни одна из идей не имеет путей практической реализации, и все идеи взаимно исключают друг друга. Отсюда второй вывод: власть и далее будет действовать по Черномырдину. Хотеть как лучше, а что выйдет, то и выйдет.
      Глеб обвел взглядом слушающих, ни поддержки, ни возражений не дождался и вновь уткнул его в бокал.
      - Дефолт - это конец режима Ельцина, - произнес он. - Пусть земля ему пухом!
      Глеб плавным движением поднес бокал к губам и сделал глоток.
      Под Добрыниным тихо скрипнул стул.
      Глеб отставил бокал. Поднял взгляд на Добрынина. Тот еще раз скрипнул стулом, неловко пошевелившись.
      - Агония займет какое-то время. Но это интересно только журналистам и историкам. Я вижу перед собой трезвомыслящих реалистов. Вопрос стоит беспощадно просто: либо сделать ставку на реальную тенденцию, либо дать себя увлечь очередной химерой, а значит - погубить все наработанное за эти годы.
      - Так-так-так, - пробормотал себе под нос Решетников, активно накручивая на большие пальцы невидимую нить.
      - Ельцин невольно повторил ошибку ненавистного ему Горбачева, продолжил Глеб. - Приписав себе победу на выборах, он оказался перед выбором: реально руководить страной или ограничиться представительскими функциями. У Горбачева не хватило ума, чтобы руководить раздрызганной страной, а у Ельцина - здоровья. Внутреннюю политику оба почему-то понимали как периодическую сшибку конкурирующих группировок. Себе же, любимым, отводили роль разводящих, усмиряющих и карающих. Слава Богу, эта тенденция себя исчерпала. Элита, группировавшаяся вокруг Ельцина, интеллектуального импотента. В ближайшее время ее либо выметут разом, либо будут выдавливать, как пасту из тюбика. Вопрос лишь в длительности процесса. Ближайшие год-два следует ожидать прихода к власти новых людей.
      Глеб обратился к Салину:
      - Виктор Николаевич, кто вам больше симпатичен: уголовники или чекисты?
      Добрынин нервно хохотнул.
      - Ну ты, Глеб, даешь! - встрял он. - Почему так категорично?
      - Потому что, как учит реклама, при всем разнообразии выбора, другой альтернативы нет. "Новые русские", "новые воры" и "новые чекисты" - вот три силы, которые будут определять динамику процессов в постельцинской России.
      - Заинтриговали. - Салин поощрительно улыбнулся.
      Стоило это ему великого труда. Глеб почти слово в слово цитировал аналитическую записку, составленную для Матоянца. Один ее экземпляр хранился в сейфе Салина.
      * * *
      Оперативная обстановка
      Собственность ООО "Агентство "Pro-PR"
      Охраняется Законами об авторском праве и коммерческой тайне
      Строго конфиденциально
      Аналитическая записка
      (Фрагмент)
      ...В обществе обозначились два лагеря носителей "государственной авторитарной идеи", условно называемые нами "государственниками снизу" и "государственниками сверху".
      Обе формы (модели) общественного устройства, как и сами их носители, доказали свою жизнеспособность в самых экстремальных условиях, имеют прочную социальную базу, собственную идеологию и отработанную методологию власти. В отличие от импортируемой идеи либерализма, обе "государственные" модели являются продуктом исторического творчества этноса, населяющего данную территорию.
      "Государственники снизу". Термин вводится исключительно с целью снять негативное восприятие описываемого явления. По сути же, под ним мы имеем в виду криминалитет - всегда существовавшее, а в последнее время бурно эволюционирующее уголовное сообщество. Причем, под криминалитетом не следует понимать лишь "воров в законе" - явление больше мифологизированное, имеющее отношение скорее к сфере идеологии, нежели к реальному положению дел.
      "Воровская идея", если таковая и существовала когда-либо в чистом виде, в постперестроечной России полностью лишена смысла. Основной капитал сообщества, т.н. "общак", ныне формируется не за счет добровольных взносов с удачных карманных краж и налетов, а с операций в финансовой сфере, крупномасштабной системы "крышевания", проституции, наркоторговли и хищений, получивших промышленный размах.
      Отсюда следует, что тон в криминальном сообществе задают сорокалетние деятели, прошедшие лагерные университеты, но в то же время получившие опыт и развившие вкус к жизни по меркам элитарного слоя общества. "Новые воры" фундаментально разнятся с "ворами старой школы". По меткому определению авторитета "новых воров" Япончика, "глупо отстегивать кровью заработанные деньги туберкулезному старикану, все достоинства которого состоят в количестве лет, проведенных за решеткой".
      Между тем в мировоззрении "новых воров" стойко удерживается стереотип идеального устройства общества на принципах "зоны".
      Сверхжестокие условия существования в ИТУ выработали уникальный тип организации человеческого сообщества. Все делятся на неравные, жестко сегрегированные слои "опущенных", "мужиков" и "блатных". Существует и насильственно претворяется в жизнь собственный "закон", обязательный, как выражаются, "для всех, кто на зоне чалится". Лагерная администрация вынужденно устанавливает договорные отношения с блатными и негласно разделяет с ними функции по контролю и сверхэксплуатации "мужиков".
      Только на первый взгляд лагерное мироустройство с многочисленными "авторитетами", "смотрящими", "ближними", "положенцами" и тому подобными социальными масками является вывернутой наизнанку моделью общества, существующего по другую сторону колючей проволоки. Более тщательные исследования приводят к поразительному выводу: мир "зоны" является рудиментом первобытнообщинного строя периода его расцвета, чудом сохранившимся в современных условиях.
      Разделение на "зоне", как и в общине, идет по линии "авторитет - сила". Наиболее активные особи, способные на открытое физическое насилие или моральное давление "авторитетом", сплачиваются в элитную группу, присваивающую себе право перераспределения благ и продуктов.
      Основные производители, "мужики", искусственно удерживаются в положении, когда получаемая ими доля едва способна поддержать цикл жизни, что автоматически приводит к возобновлению цикла системы. Накопление продуктов как способ получить независимость лишено смысла, потому что накопленное неизбежно будет насильственно изъято "элитой".
      Слой социально бесправных формируется за счет наименее способных к жизненной борьбе в предъявляемых условиях. Низвержение в слой бесправных является основной угрозой для "мужиков" и диссидентов из числа "блатных", гарантированно держащих их в узде сильнее, чем законы, исходящие от лагерной администрации.
      При всей противоестественности для нормального сознания модель "государства-зоны" имеет все основания быть успешно реализованной. К ним относятся:
      - слабость, аморфность, интеллектуальная и политическая импотентность официальных государственных структур;
      - уровень коррупции, практически приведший к срастанию административного аппарата страны с теневыми органами управления криминального сообщества;
      - созданный в России тип экономики, основанной на "теневом" обороте основной массы капитала, что делает неизбежным участие в финансово-экономической и хозяйственной деятельности криминального сообщества;
      - капитал преступного сообщества, сопоставимый с бюджетом государства;
      - опыт разрешения конфликтных ситуаций во всех сферах жизни, фактическое присвоение криминальным сообществом функций государственного правосудия;
      - высокая степень криминогенности общественной жизни; каждая третья семья имеет опыт общения с условиями "зоны" через отбывавших срок родственников, и это не в условиях сталинских репрессий, а в повседневной правоприменительной практике государства;
      - внедрение специфического криминального фольклора и "понятий" в массовое сознание, создание положительного образа криминалитета.
      В сложившихся условиях кризиса режима Ельцина криминальное сообщество, осознавая свой возросший потенциал, переросший все границы маргинальности, безусловно предпримет попытку захвата позиций в легальной сфере управления страной через участие в предстоящих выборах.
      "Государственники сверху". К ним мы относим многочисленную и разношерстную массу сотрудников различных "силовых ведомств" и спецотделов коммерческих структур. Наиболее дееспособная и амбициозная часть представлена сорокалетними "новыми чекистами", названными нами так по аналогии с "новыми русскими" и "новыми ворами".
      К настоящему времени "новые чекисты" получили опыт руководящей работы в условиях рынка на различных должностях в самых различных сферах, что привело к накоплению значительного личного и корпоративного капитала. Личные и корпоративные связи по линии КГБ, ставшие для многих стартовой площадкой в бизнесе, лишь укрепились и еще больше спаялись круговой порукой в ходе коммерческой деятельности.
      В повседневной практике "новыми чекистами" широко используется весь арсенал методов спецслужб: от "выкручивания рук" с использованием компромата до "акций устрашения" - бандитского налета в исполнении спецназа. Не останавливаются они и перед "спецмероприятиями" - выборочной ликвидацией ключевых фигур с использованием всего арсенала средств "тайной войны".
      Но как бы ни были они адаптированы к современным деидеологизированным и криминализированным условиям, в глубине сознания "новых чекистов" прочно удерживаются стереотипы, заложенные в Высшей школе КГБ. Лишь "государственные", надличностные интересы для них являются оправданием любых действий, в том числе - противоправных.
      Модель государства, носителями которой они являются, можно сравнить с "зоной", если смотреть на нее с вышки охранника или режимного завода, если смотреть на него из окон "первого кабинета".
      В такой системе действует официальный закон или служебная инструкция, обязательные для исполнения всеми без исключения. Неформальные нормы права, существующие внизу, признаются лишь ради облегчения и оптимизации управления подведомственным контингентом. С ними мирятся, но не считаются. Для "новых чекистов" любой, не входящий в узкий корпоративный круг, - лишь объект разработки. Никакого "разделения властей", конкуренции они не потерпят.
      "Новые чекисты" ныне достигли второго эшелона государственных должностей, их концентрация на нижестоящих уровнях в государственной и коммерческой иерархии еще выше. Накопленного силового, информационного, финансового и управленческого потенциалов более чем достаточно для прихода их к власти в рамках "демократических" выборов.
      Будущее - диктатура
      Если Петр Первый за волосы втащил Россию в Европу через им же прорубленное окно, Сталин пинками сапога вогнал в ХХ век и поставил на лидирующее положение в мире, то вопрос дальнейшего существования России как национального, геополитического и культурного феномена сводится к проблеме политического лидера, способного любой ценой, идя на любые жертвы, перетащить страну через порог ХХI века.
      О конкретной фигуре будущего диктатора говорить преждевременно, а в свете высокоэффективных методик манипуляции общественным сознанием, на взгляд авторов, - лишено смысла. Практически любой чиновник из верхнего эшелона власти способен осуществить диктаторские функции.
      Современные методы социального управления позволяют осуществлять "бескровный" диктат. При задействовании всего арсенала средств "психологической войны" и оперативного ремесла, собственно крайние формы насилия потребуются лишь как разовые мероприятия для устранения наиболее сильных конкурентов и создания необходимого психологического фона.
      В некоторых разработках встречаются предложения масштабных "зачисток" наиболее криминализированных и коррумпированных сфер, но даже их авторы настаивают, что подобная кампания должна носить кратковременный характер и основной ее целью является не установление режима террора, а "очищение общественного сознания и создание благоприятных социальных условий для разумных реформ". (В качестве образчика подобных разработок предлагаем книгу С. Норки "Русь окаянная", М.: ОЛМА-Пресс, 2001.)
      С уверенностью можно утверждать, что ни одной олигархической группировке или их временному "союзу" по образцу выборного штаба Ельцина не удастся, несмотря на весь финансовый и политический капитал, создать жизнеспособную модель "колониальной демократии". В конкурентной борьбе с носителями концепции авторитарного государства - "новых чекистов" и "новых воров" - у олигархов нет ни единого шанса на победу.
      Двумя противоположными лагерями "государственников", существующими в стране, "новые русские" рассматриваются лишь в качестве дойных коров и жертвенных баранов. Капиталы олигархов априори признаются "незаконными" и подлежащими конфискации во имя реализации той или иной модели авторитарного государства.
      Олигархи создали собственные "мини-КГБ" и установили тесные контакты с лидерами преступного сообщества. Но пагубность такого положения в том, что любой член "системы", чекистской или уголовной, всегда выберет лояльность профессиональному сообществу, нежели личную преданность нанимателю. И в день "М" весь силовой потенциал олигархов обернется против них самих.
      Согласно аксиоме Зиновьева* в условиях кризиса общество не способно к порождению новых форм организации, а откатывается к предыдущим, давно отработанным формам, на практике доказавшим свою эффективность.
      ##* Александр Зиновьев - выдающийся отечественный ученый, всемирную известность получил благодаря своим книгам "Зияющие высоты", "На пути к сверхобществу", "Катостройка", ставшими классикой социального анализа современного общества. В СССР его работы были признаны "антисоветскими", за что ученый был выслан из страны. Долгое время проживал на Западе, в 1991 г. Правительство России вернуло Зиновьеву гражданство. В настоящее время А. Зиновьев живет в Москве, активно участвует в научной и политической жизни.
      Такой формой социальной организации в период максимального обострения всех постоянно действующих негативных факторов для России является авторитарное правление со ставкой на народовластие. (Модели Московской Руси и СССР периода Сталина.)
      Высокая жертвенность населения, склонность к колоссальным мобилизационным усилиям, необходимость упреждающей готовности отражению любой угрозы нашли свое полное и логическое завершение в модели сталинской экономики. При всех своих издержках она выполнила свое главное историческое предназначение - обеспечила выживание страны в условиях Мировой войны и на пятьдесят лет отсрочила превращение России в аграрно-сырьевой придаток Запада.
      Какой бы ни была бездарной, самодурной и жестокой центральная власть, ее ослабление или крах расценивается населением как величайшее несчастье, наравне с голодом, эпидемиями и войной. "Смута" для русского сознания равноценна "концу света". И все потому, что дезинтеграция и коллапс централизованного управления в наших климатических условиях ставит на грань голодной смерти целые регионы, а в случае иностранной интервенции способны погубить всю страну.
      Именно ставка на глубинные инстинкты русского этноса, разбуженные профессионально осуществленным воздействием на массовое сознание, способна создать условия установления диктатуры и затормозить диструктивные процессы в стране.
      ...Но "новые чекисты" отлично осознают, что первые же практические шаги к созданию независимого и мощного государства будут безоговорочно расценены Западом как "казус белли" - повод к войне, итогом которой будет установление неприкрытого международного протектората. Модель подобной "войны" успешно отработана в Югославии - "России в миниатюре".
      Очевидно, что приход к власти "новых чекистов" и первые годы их правления будут обставлены как серия спецмероприятий, нацеленных на ослабление и устранение с политического поля основных конкурентов - "новых русских" и "новых воров".
      Первым признаком начавшегося процесса станет неожиданное, но проведенное в рамках Конституции отстранение от власти нынешнего президента.
      * * *
      Глеб обвел взглядом сотрапезников.
      - Сколько просидит Ельцин в Кремле, гадать не берусь. Здоровье у него уже не то, но в ЦКБ даже мумию Ленина могут реанимировать. Одно знаю точно его время кончилось. А у нас еще ест время сделать ставки. Предлагаю обокрасть воров, сдать джокер чекистам и немного заработать на олигархах. Планируемая прибыль - сто-сто пятьдесят миллионов. - Глеб выдержал паузу, предоставив слушателям возможность прочувствовать весомость суммы. - Желаете услышать подробности?
      Салин послал вопросительный взгляд Решетникову, тот чуть прищурил левый глаз.
      Но и без знака соратника Салин чутьем старого лиса почувствовал силок в траве. Сколько таких удавок подбрасывали другим, не счесть. Дожили, теперь самим приходится смотреть под ноги.
      "Ловко работает. На фактах вяжет, подлец, - оценил чужую работу Салин. - Факт и н т е р е с а налицо, если мы остались за столом. Факт штука подлая. Спорить с ним глупо, а вот истолковать его можно по-разному. Поди докажи, что это была зондажная встреча, а не сговор с целью свержения существующего строя. И не докажешь, если не захотят, чтобы доказал".
      Решетников изобразил на лице умиление и закрутил на больших пальцах невидимую ниточку. Смотрел на всех, казалось, из такого далека, куда слова не долетают. Салин знал, так Решетников мог мотать нервы и тянуть время до бесконечности.
      Не выдержал, как и ожидалось, Добрынин.
      - Глеб, ну ты загнул! Приглашал обкашлять идею о подъеме рейтинга ЛДПР, а сам куда увел? Чекисты, воры, олигархи... Мутотень какая-то, извини меня!
      - Я гарантирую подъем рейтинга вашей партии, Иван Алексеевич. Гарантирую пятнадцать процентов мест в Думе на ближайших выборах. И гарантирую поступление в кассу партии ста миллионов долларов, - отчетливо произнес Глеб. - Желаете услышать подробности?
      Добрынин отхлебнул коньяк, смазал губы салфеткой, ею же дал отмашку:
      - Ну-ка, ну-ка. - Добрынин явно заинтересовался. - Что ты там задумал?
      Глеб удовлетворенно усмехнулся.
      - Идея проста. На очередных выборах ЛДПР включает в партийный список всех мало-мальски известных авторитетов. За десять первых мест в списке, что гарантирует депутатское кресло, устанавливаем цену в десять "лимонов". Остальные цены - по убывающей. Чем меньше шансов попасть в Думу, тем ниже цена. Думаю, "лимонов" пятьдесят на круг получится. Непрошедшим гарантируем должность помощников депутата.
      - И что тут оригинального? - Добрынин не скрыл разочарования. - Все так делают. Только цены ты заломил аховые. Братва не купится.
      - Еще как! Для них это единственный шанс. Их время кончается. Обеспечили жесткий контроль за "мужиками", пока власть вертухаев менялась, некоторым даже позволили порулить алюминиевыми заводами. Теперь - абзац. Всех в расход пустят, это даже ежу понятно. Единственный шанс уцелеть купить депутатскую неприкосновенность.
      Решетников предупредительно крякнул.
      - Погодите, Глеб, - сразу же вступил Салин. - Вы нам предлагаете провести в Думу криминалитет?
      - Наоборот, Виктор Николаевич. Мы их туда не пустим, чем заслужим благодарность "новых чекистов". Технически это будет сделано так. - Он стал загибать пальцы. - Агитация среди воровского элемента, раз. Сбор денег под честное слово Вольфовича, два. Сбор подписей силами "авторитетов" и функционеров химико-лесного комплекса, четыре. Заявка в Центризбирком, пять.
      Глеб разжал кулак.
      - Все.
      - Как - все? - по инерции переспросил Добрынин.
      - Центризбирком отстраняет ЛДПР от участия в выборах. На вполне законных, как сами понимаете, основаниях. Деньги за купленные билеты не возвращаются.
      - Они же нас порвут! - Добрынин округлил глаза.
      - Пусть рвут Центризбирком, если кишка не тонка, - холодно усмехнулся Глеб. - К вам какие претензии? Обещали включить в список и включили. А отлуп дали всей партии, а не отдельным персонам. Получается, все скопом пострадали. По всем понятиям вам предъявить нечего.
      Добрынин сделал большой глоток из рюмки. Потряс головой.
      - Ясно, - выдохнул он коньячные пары. - Ты решил нас угробить.
      - Нет. Я даю вам шанс последний раз попасть в Думу. - Глеб чуть пригубил коньяк. - Фокус в том, что ЛДПР снимут ровно за неделю до конца регистрации. У вас хватит времени зарегистрироваться под новым названием. Напомню, к этому моменту в партийной кассе будет около ста миллионов. Разве не хватит, чтобы решить вопрос в соответствующей инстанции?
      Добрынин хмыкнул.
      - Деньги приличные, - начал он, растягивая слова.- И идея неплохая.
      - Я не торгую идеями, - перехватил инициативу Глеб. - Я вкладываю в них деньги. В данном случае я готов инвестировать, скажем, полтора миллиона на начальном этапе. И еще столько же по мере необходимости. Деньги пойдут на продвижение идеи в узкие круги. И в этом я рассчитываю на вас, Иван Алексеевич, и ваших партнеров.
      Салин сделал каменное лицо. Решетников с улыбкой глухонемого продолжал крутить пальцами невидимую нить.
      - За такие бабки ты можешь спокойно купить себе депутатское кресло. Добрынин развалился на стуле с рюмкой в руке. - На кой тебе эта авантюра?
      - Купить могу, но не хочу. Впрочем, одно креслице мне понадобится. Для нужного человека. Но в том списке, что пройдет в Думу. Кстати, новую временную партию можно назвать "Фронт Жириновского". Звучит задорно, а смысла - ноль. Людям понравится.
      Добрынин скорчил недовольную мину.
      - Ладно, назовите "Дети юристов".
      - Дошутишься ты, Глеб! - поморщился Добрынин.
      Решетников неожиданно подался вперед, оперся локтями о стол.
      - Откуда придут ваши три миллиона, хотелось бы знать? - Вопрос он задал по-прокурорски, резко и в лоб.
      Салин про себя отметил, что ни один мускул на лице Глеба не дрогнул, только глаза сделались прозрачнее да зрачки сузились до булавочной точки.
      - Из Фонда поддержки правоохранительных структур "Закон и демократия", - ровным голосом ответил Глеб. - "Чистых" денег в природе не существует. Но это самые чистые, что я могу задействовать.
      Решетников новым ударом попробовал пробить защиту:
      - Но вы не ответили, зачем вам эта авантюра?
      Глеб не спеша откинулся на спинку стула. Так боксер, скользя, разрывает дистанцию.
      - У меня нет другого выхода, Павел Степанович. Если на деньги олигархов переодеть криминалитет в партийные рубашки, а некоего раскрученного политика, - Глеб бросил взгляд на Добрынина, - попросить сыграть Гитлера, то мы получим новый Рейх. Если нахлобучить на "нового чекиста" шапку Мономаха, получим Сталина. В СССР я уже жил, в Рейхе - не хочу.
      - Проще уехать, - подсказал Решетников.
      Глеб ответил холодной улыбкой.
      - Это вам было проще выслать из страны пару сотен человек. И, как китайцам, раскатать первый же митинг оппозиции танками.
      "Браво, браво!" - Салин спрятал улыбку.
      - А как же деньги? Вы же бесплатно не работаете, - напомнил Решетников.
      Глеб обратился к Добрынину:
      - Пятнадцать процентов от прибыли. Как, Иван Алексеевич?
      Добрынин пожал плечами.
      - Глеб, я же такие вопросы не решаю.
      -- Я не предлагаю вам поторговаться. Я объявляю свою цену.
      Решетников сложил губы трубочкой, задумчиво помычал, словно разглядывая товар на рынке. Приценивался и взвешивал степень риска. Уж больно товар подозрительный, хоть и нужный до зарезу.
      - Кто "крышует" от Кремля? - спросил он.
      Глеб сверкнул улыбкой.
      - При всем моем к вам уважении, Павел Степанович, фамилию назвать не могу. Не имею на то разрешения.
      - Но за "стенкой" в курсе вашей инициативы? - продолжил тянуть свое Решетников.
      Глеб помедлил, выверяя ответ.
      - Скажем так... Эффекта разорвавшейся бомбы она не произведет.
      - Угу, - кивнул Решетников.
      С удовлетворенным видом откинулся в кресле.
      "Все, пора кончать", - решил Салин.
      Снял очки, тщательно протер стекла. Водрузил их на место.
      - Мы подумаем, Глеб, чем вам можно помочь. В этой, так сказать, авантюре, - с цэковской солидностью произнес он. - Помощь, как вы понимаете, я имею в виду чисто консультативную.
      - Ну-ну! - Добрынин поморщился, как от лимона. - А как дерьмо грузить, так сразу ЛДПР!
      - Думаю, реноме твоего Вольфовича уже ничем не испортить, - вставил Решетников. - А Кремль ему такой услуги не забудет.
      - А кто вспомнит обо мне? - криво улыбнулся Добрынин.
      - Мы, - веско произнес Салин. - Или этого мало?
      Добрынин подобрался. Глаза забегали, с лица схлынул пьяный румянец.
      Салин, не торопясь, достал плоскую коробочку. Вытащил визитку, протянул Глебу.
      - Здесь все необходимое для экстренной связи. Нам с Павлом Степановичем необходимо обсудить вашу идею. А дня через два жду от вас звонка.
      Глеб взял визитку, аккуратно положил в портмоне.
      * * *
      Решетников, сделав радостное лицо, прощально кивнул Глебу, первому отъехавшему от ресторана. Кряхтя, забрался в салон, уселся на сиденье рядом с Салиным.
      - Трогай, Владислав. Только не спеша, - распорядился он.
      Похлопал себя по животу.
      - Как бы не растрясти такую вкуснотищу. Как тебе обед, дружище?
      Салин промолчал, сосредоточенно полируя очки.
      - Ты всерьез решил поиграть с ним в выборы? - понизив голос, спросил Решетников.
      - Нет. Я уничтожу этого стервятника раньше, - ответил Салин.
      Откинул голову на подголовник. Мягкими пальцами стал массировать переносицу. Покосился в окно.
      Мимо затемненного стекла проплывала улица. Прохожие растревоженными муравьями сновали по тротуару. Ветер трепал одежды, швырял в бледные лица пригоршни мороси.
      "А ведь есть счастливцы, кто сейчас только просыпается, - с тоскливой завистью подумал Салин. - Мы уже все ноги сбили, нервы измочалили, а они медитируют на потолок и плевать на нашу суету хотели".
      Глава семнадцатая
      Утро мага
      "Свободы нет, но есть покой и воля", - сказал гений на все времена, явно имея в виду образ жизни холостяка.
      Ах, Александр Сергеевич, Александр Сергеевич... Что же вам не сиделось в Михайловском? Из холостяцкого именьица, где вечерами на пару со старой нянькой так задушевно пьется винцо, куда, распугивая зайцев, спешит лучший друг, загоняя почтовых, где в сумрачных сенях дворовые девки играют в прятки на любовь, куда врывается кометой Анна и, скомканная в объятьях, оседает прямо на сброшенную на пол накидку, еще пахнущую осенним полем и ветром, Анна страшно закатывает глаза, закусывает пунцовую губку и подставляет для поцелуя беззащитно закинутую шейку, из этого рая, где писалось и дышалось покойно и вольно, путь только один - на Черную речку. Под подлый выстрел. Лицом в истоптанный снег. Посмертной маской в бессмертие...
      Как у б и й с т в е н н о точно, черт возьми, сказано! Покой и воля... Покой - неспешность бытия, воля - возможность выбора.
      Странник
      Время, проникнув в квартиру вслед за серым светом дня, увязло в неподвижной тишине. Секунды редкими каплями срывались в бесконечность, исчезали бесшумно и бесследно.
      Прибой городского шума разбивался о мокрые от дождя стекла, скользил по ним, не в силах пробить холодную прозрачную стену между двумя мирами. Там, внутри, лежал, закинув руки за голову, человек. Неподвижный, безмятежный и одинокий.
      Он медленно переводил взгляд с одного предмета на другой, подолгу рассматривая его, словно ощупывая, потом мысленно приказывал ему оставаться на своем месте и не изменяться.
      Выстуженная за долгое отсутствие хозяина квартира медленно насыщалась его дыханием и волей. Аура места, видимая только ему одному, постепенно из прозрачно-серой становилась небесно-голубой, густела, становясь насыщенно синей, цвета мокрого кадмия.
      Максимов уставил взгляд в потолок. Последил за мутными тенями, гуляющими по гладкой поверхности, и закрыл глаза.
      Стал медленно, звено за звеном перебирать цепочку прожитых дней. Распутывал узелки, выравнивал звенья, подолгу разглядывал одни, другие, наспех ощупав, пропускал сквозь пальцы. В памяти, как в кино, снятом восторженным последователем "Догмы"*, стали всплывать эпизоды, наползая друг на друга. Он выхватывал знакомые лица, просил прощения и прощал, прощался до следующей встречи, многих из оставшихся в памяти перегнал в возрасте, кто-то вот-вот мог бы стать ровесником, кого-то не суждено пережить даже после их смерти. Рано или поздно сам переселишься в чье-то немое кино памяти. И кто-то, вызвав тебя из небытия, заглянет в лицо и без слов, сердцем, попросит у тебя прощения.
      ##* "Догма-95" - манифест, обнародованный Ларсом фон Триером и его последователями. Речь идет о фильмах, снятых в намеренной "примитивной" манере любительского видео.