Так они и сидели, ничуть не тяготясь обществом друг друга, напротив – словно войдя в безмолвный контакт. Как заговорщики, между которыми уже всё сказано, но ощущение причастности к тайне, сладостное и тревожное, связало обоих тонкой невидимой нитью, не давая так просто взять и разойтись.

И вот подошло время узнать, что для них приготовили ученые мужи.

– Пойдемте, – сказал Норрис, пряча камни. Как только он убрал последний, загадочную просветленность на его лице сменила обычная угрюмость – шеф явно не ждал от совещания ничего хорошего.

Симаков, как положено, восседал в центре, но держался очень скромно, всем своим видом показывая: я всего лишь планетолог, так что ничего интересного вам не расскажу. Действительно, главные роли сегодня играли физики – Тупицын и Леви. Даже их позы выражали ответственность момента. Однако первыми выступили не они.

– Послушаем Дональда Бигла, – сказал Симаков и сразу словно отодвинулся куда-то вглубь, за несколько спин, чтобы через некоторое время выскочить вновь и объявить следующего оратора.

В отличие от своего шефа, биолог «застенчивостью» не страдал.

– Я уверен, что мой доклад никого не оставит равнодушным, – начал он, аккуратно подчеркнув слово «мой». – За дни, прошедшие после эксперимента, мы узнали новое о силиконовых деревьях. Сначала думали, что это особая форма жизни, зародыши которой путешествуют по космосу в виде спор. Какое-то количество их, а может, всего одну, случайно занесло на Камиллу, где оказалась подходящая питательная среда. Эту гипотезу пришлось отвергнуть, когда был обнаружен Кристалл. Стало ясно, что именно его создатели «засеяли» планету спорами кремнийорганической жизни. Зачем? – Он обвел взглядом десантников, словно ожидая, не захочет ли кто из них раскинуть мозгами, но сам же и ответил: – Версий было несколько. Проще всего предположить, что родная планета этих существ не может их прокормить, вот они и разводят плантации везде, где позволяют условия. Но поверить в это трудно. Вряд ли цивилизация, доросшая до межзвездных путешествий, озабочена тем, как насытить желудок. Мы, например, продовольственную проблему решили задолго до того, как проникли в глубокий космос. Поэтому куда вероятнее гипотеза, что на Камилле поставили опыт. Здесь сплошная кремнийорганика, а жизни нет. Не хватает какой-то затравки. Вот пришельцы эту затравку и внесли. Они положили начало силиконовым лесам, то есть инициировали эволюцию, рассчитывая, видимо, получить в итоге совершенно необычные существа.

– Эволюцию? – переспросил Норрис. – Но тогда им пришлось бы запастись изрядным терпением. Насколько мне известно, это дело долгое. Миллионы лет, даже миллиарды…

– Это не проблема, – без заминки ответил Бигл. – Если они могут запустить такой процесс, то, наверное, сумеют и многократно его ускорить. Тем не менее рухнула и эта гипотеза. О какой, скажите, эволюции может идти речь, если жизнь, едва зародившись, старается покончить самоубийством?

Вот этого Родриго никак не ожидал! Он вспомнил, каких удивительных тварей создал на Оливии Мак – им как будто не грозил короткий век. Хотя… Кто может знать, что на уме у творца? Наскучит одна игрушка – разберет ее на атомы и начнет с тем же увлечением «лепить» вторую. Но всё-таки в то, что властелин Оливии презреет примитивную органику и когда-нибудь решит прихлопнуть всю окружающую его буйную жизнь, верилось с трудом. А тут… Чего же он тянет, этот Бигл? Красуется перед профанами своим умом?

Похоже, так оно и было. Выдержав внушительную, но совсем не обязательную паузу, биолог продолжил:

– Я не знаю, как это еще можно назвать. Дело в том, что деревья, по сути, губят собственную планету! Их рост в высоту практически завершился, зато корни продолжают стремиться вглубь, и конца этому процессу не видно. То, что мы сейчас наблюдаем на поверхности, – это лишь ничтожная часть айсберга. Вот, пожалуйста!

Над белым кругом голопроектора сформировалась картинка. Сначала Родриго показалось, что в воздухе висит клубок коричневых змей – иногда они образуют такие скопления, чтобы, согревая друг друга переплетенными телами, впасть в зимнюю спячку. Лишь приглядевшись, можно было понять, что это не гнездо оцепеневших рептилий, а просто-напросто корни. Некоторые из них достигали чудовищной толщины – по-видимому, десятков метров в диаметре. Судить об этом было можно, сравнивая подземных монстров с отрастившими их деревьями. Последние выглядели настолько убого, что напоминали даже не хилых карликов земной тундры, а пушок плесени, покрывшей здоровенную сырную голову… Десантники загудели.

– Да какой тут айсберг! – выразил общее мнение Норрис. – Здесь же прямо… – Он пытался найти сравнение, но никак не мог. – И всё это добро… тут, под нами? Жуть какая-то! А смысл?..

– Очевидно, первой задачей силиконовой жизни было как можно быстрее распространиться по планете. Вегетативный способ размножения – с помощью боковых корней – тут не подходил: если сделать ставку на него – пройдут годы. Другое дело – семена, разносимые воздушными потоками. Вот и выстроилась цепочка – первичные зародыши (откуда они взялись, мы пока не знаем) – первичные деревья – плоды-аэростаты – Спиральные Облака – черный дождь – второе поколение деревьев… Ну и так далее. Дело пошло очень быстро: мы и оглянуться не успели, как вся поверхность Камиллы была покрыта лесами. Итак, первая задача выполнена, особой надобности в деревьях, которые являются лишь органом размножения, больше нет. Они перестают расти, прекращается образование плодов – соответственно исчезают и Спиральные Облака. Теперь главную роль играют корни. Я избрал этот термин только затем, чтобы было понятно неспециалистам. На самом же деле они являются основой силиконового суперорганизма, как мицелий – основой гриба.

– Суперорганизма? – снова переспросил Норрис. Казалось, он не верит своим ушам.

– Именно! Постепенно все корни сплелись в единую сеть. То, что вы видите здесь, – Бигл кивнул на проектор, – лишь незначительный ее фрагмент. Как только сеть замкнулась, началась новая фаза. Корни стали неограниченно удлиняться, пронизывая кору планеты на сотни метров вглубь. Поскольку конкурентов у суперорганизма нет, вывод напрашивался сам собой. И расчеты его подтвердили: через несколько месяцев, максимум через год, силиконовая жизнь попросту сожрет Камиллу. Что это как не самоубийство?

– Но постойте! – не вытерпел Родриго. – Вы так уверенно говорите «сожрет». А ведь Камилла – это не только кора. За ней следует мантия, дальше – расплавленное ядро. Чем глубже, тем выше давление и температура. Какая жизнь это выдержит? Вы утверждаете, что у корней неограниченный рост. Но, видимо, барьеры всё-таки есть, и этот суперорганизм скоро в них упрется?

– Хороший вопрос. Если исходить из привычных представлений, так оно и есть. Но мы имеем дело с объектом, который ломает эти представления. Дело в том, что уже сейчас в нижнем слое корневой системы отмечены странные образования. Полагаю, им не составит труда добраться до самого ядра.

– То есть… как?

– Видите ли, структура этих образований уже не столько биологическая, сколько энергетическая. Своеобразный симбиоз вещества и поля. А для поля барьеров, о которых вы говорите, не существует. Как произошел этот симбиоз, объяснить не могу. Пока не могу, – тут же поправился Бигл. – Ни один биолог с таким еще не сталкивался. Но раз явление существует, буду… будем его изучать.

Родриго умилила эта оговорка. Бигла, похоже, бесила мысль о том, что кто-то сможет примерить один из предназначенных ему лавровых венков. Лишь в последний момент честолюбивый юноша был вынужден признать, что в одиночку он с такой проблемой не справится.

– Спасибо, Дональд, – поблагодарил Бигла Симаков. – Что ж, биология свое слово сказала, настала очередь физики. Прошу!

Леви посмотрел на Тупицына. Тот кивнул:

– Начинай, Роберто. Я – за тобой.

– Хорошо. – Леви потеребил короткую черную бороду, собираясь с мыслями. Эта борода была предметом его гордости и одновременно поводом для насмешек со стороны коллег. Но он, наверное, не расстался бы с нею даже в обмен на престижнейшую научную премию. – Как вы знаете, мы здесь для того, чтобы изучить Кристалл. С прочими проблемами группа доктора Симакова справилась блестяще, но решить эту было невозможно без привлечения специалистов-физиков. Кристалл оказался слишком необычным объектом. По сути, не вызывают сомнений лишь два момента. Во-первых, этот феномен каким-то образом связан с силиконовой жизнью, а во-вторых, сам он по своей природе не имеет с какой бы то ни было жизнью ничего общего. Вы спросите: чем же в таком случае объясняется его непрерывный рост? Не скрою, был соблазн рассматривать объект именно как кристалл. Вы ведь знаете, при определенных условиях они могут увеличиваться, полностью сохраняя свою структуру. Но эта гипотеза лопнула, едва успев родиться. Не бывает кристаллов, способных генерировать силовое поле. Кроме того, любой минерал состоит из молекул, а здесь нет даже намека на атомное строение. Анализатор молчит! Таким образом, осталась единственная приемлемая версия: Кристалл – некое устройство, но не механическое, а энергетическое. Он внедрен на Камиллу в виде зародыша, который развивается, повинуясь заложенной программе. Принцип действия этого устройства мы и пытались узнать, проводя эксперимент.

Родриго глянул на Норриса: лицо у того при упоминании об эксперименте стало каменным. Это не укрылось и от внимания физика.

– Кое-кто считает, – продолжил Леви, в упор глядя на шефа десантников, – что мы потерпели полную неудачу. Но это с какой стороны посмотреть. Ничто не дается даром. Потеряв нескольких роботов, мы приблизились к пониманию истины. Думается, не такая уж большая цена. Может, я выражаюсь несколько высокопарно…

– Короче, – перебил его начинающий терять терпение Норрис, – вам удалось выяснить, из чего состоит Кристалл?

– Полагаю, что да. Он представляет собой кокон свернутого пространства.

Наступила звенящая тишина. Над проектором уже минут пять висело изображение диковинного прозрачного замка, и сейчас Норрис ощупывал взглядом каждую его грань, пытаясь осмыслить услышанное. Наконец он сдался:

– Как это?..

Физик пожал плечами:

– Популярно объяснить я не могу. Придется как минимум полчаса выписывать уравнения, которые вам ничего не дадут. Скажу лишь, что основные формулы СП были выведены еще до моего рождения, но доказать, что оно действительно существует, до сих пор никому не удавалось. Это совсем другая штука, нежели искривленное пространство, в котором по большому счету мы все и живем. Суть иная…

Родриго вспомнил о том, какие фокусы со временем-пространством вытворял Мак, и ему стало не по себе. Создавалось впечатление, что человечество с его непомерными амбициями – на самом деле всего лишь карлик, делающий робкие шаги во Вселенной в окружении гигантов.

– А силовое поле Кристалла? – спросил он. – Дополнительная защита? Но если роботы прошли сквозь него, а кокона СП не одолели, то это напоминает… как бы выразиться… Ну, в общем, всё равно что бронированное убежище решили для страховки обнести еще и деревянным забором.

– Нет, совсем не так, – возразил Леви. – Мы пришли к выводу, что поле – это только побочный эффект. Оно автоматически окружает любой объект СП, повторяя его контуры. Это как тень, которую неизбежно отбрасывает каждый освещенный предмет. Роботы действительно преодолели поле без особых проблем, но, приблизившись к Кристаллу, испытали на себе искажение пространства. Как только они достигли критического рубежа, начался сложный физический процесс с выделением большого количества энергии. Чем это обернулось для нашей техники, вы знаете. Хорошо еще, что нас не достало…

– А как объяснить то, что мы видим Кристалл? – спросил Родриго. – Он же, как я понял, вне обычного пространства?

– Объяснение есть, но оно сложное, а мы, кажется, договорились не углубляться в дебри физики. Какие еще вопросы?

– Вопросов-то много, – вновь заговорил Норрис. – По-моему, их еще только начали задавать. Формулы нам действительно ни к чему. Но очень хотелось бы знать, что этот Кристалл делает на Камилле и какова его связь с коричневыми джунглями.

Леви открыл было рот, но его опередил Тупицын.

– Позволь, Роберто, я отвечу. – Он немного помолчал. – Дело обстоит серьезно. Намного серьезнее, чем мы думали поначалу. Выявить связь между двумя феноменами никак не удавалось, и я очень признателен Дональду, который навел нас на мысль. Вы уже слышали – он сравнил корневую систему деревьев с мицелием, то есть грибницей. Продолжая аналогию, можно представить Кристалл чем-то вроде плодового тела гриба, к которому и сходятся нити мицелия. Стоило нам до этого додуматься, как всё сразу встало на свои места. Ведь что такое гриб? Жизнь у него незамысловатая: он поглощает из среды питательные вещества, а когда накопит их достаточно, формирует орган размножения – уже упомянутое плодовое тело. Здесь, на Камилле, происходит примерно то же самое. Как опенок разлагает древесину, на которой поселился, так силиконовый суперорганизм разрушает собственную планету, в буквальном смысле слова высасывая из нее энергию. Он ни перед чем не остановится: дойдет до ядра – высосет и его. А Кристалл – не что иное, как приемник, аккумулятор этой энергии. Но очень хитрый приемник. Любой другой на его месте переполнился бы и лопнул – возможно, похоронив при этом планету. Однако этого не происходит. Почему? Напрашивается единственное объяснение: Кристалл – не только приемник, но и передатчик. Накопив стекающуюся со всей планеты энергию, он куда-то переправляет ее через гиперпространство. Именно так, потому что любой другой способ мы бы выявили сразу.

Как видите, нам удалось узнать самое основное. Конечно, многие вопросы пока еще остаются без ответа. Непонятно, например, каким образом энергия просачивается в кокон свернутого пространства, как она там преобразуется. Еще одна загадка – сращивание нижних корней с полем. Увы, она осталась головоломкой не только для Дональда. Вызывает интерес и то, куда денется суперорганизм, когда он расправится с Камиллой. Будет вечно скитаться в космосе? А может, переварит сам себя, превратится в чистую энергию, которую привычно всосет Кристалл и отправит по одному ему известному адресу?

Сказать, что монолог Тупицына не вызвал восторга у Норриса, значило ничего не сказать. Родриго даже показалось, что, выслушивая физика, шеф осунулся.

– Молодцы, – мрачно произнес Норрис. – Вы действительно приблизились к пониманию истины. Даже на разные частности нашли время. Вам интересно, скушают себя эти каменные насаждения или нет. Я бы сам с удовольствием занялся этой животрепещущей темой. Да боюсь, не успею: трудно на чем-то сосредоточиться, когда земля горит под ногами. Итак, эти искусники-«сеятели» дают нам ногой под зад. Ну спасибо хотя бы за то, что не прихлопнули сразу. Ладно, шутки в сторону. – Он помрачнел еще больше. – Камилла для нас потеряна, это ясно. Мы уйдем, и, наверное, очень скоро. Но что, если аппетиты «сеятелей» разрастутся? Вы представляете, что будет, если они доберутся до Земли? Поэтому меня интересует не то, чем будет питаться эта ваша грибница, а то, куда Кристалл сливает энергию. Где рассадник заразы? Вы пытались хотя бы приблизительно определить координаты «гнезда» «сеятелей»?

– Разумеется, пытались. – Тон физика стал резким: Тупицын, похоже, очень уважал себя и не был склонен виновато опускать глаза, выслушивая нотации. – Вы же сами не дали мне договорить. Конечно, находясь в обычном пространстве, трудно понять, что происходит в «гипере». Но по косвенным признакам мы установили, что передача энергии ведется раз в сутки, в одно и то же время. Если считать Кристалл своеобразной антенной, то она в эти моменты оказывается ориентированной на участок космоса в созвездии Эридана – разумеется, если смотреть с Земли. Конечно, мы надеялись обнаружить на этой оси какую-нибудь звезду – скорее всего, она и оказалась бы тем самым «гнездом». Но все светила находятся хоть немного, да в стороне от траектории энергетического луча. Рассматривать гипотезу, что «гнездо» расположено в другой галактике, мы не стали – для этого пока нет оснований. Остается признать, что приемник энергии не привязан ни к какой звезде. Допустим, это огромный корабль или блуждающая по космосу искусственная планета с собственными двигателями. А может, исполинский суперорганизм – что-то вроде наделенного разумом пылевого облака. В произведениях фантастов такие встречались нередко.

Наступившую вслед за этим гробовую тишину нарушил голос Симакова:

– Поскольку объект не идентифицирован, а как-то называть его надо, я решил об этом позаботиться. Олег – видимо, из скромности – был против, но мне удалось настоять на своем. В общем, временно эта штука получает обозначение «Тупицын-Леви». Думаю, никто не оспорит вклад наших уважаемых физиков? Предлагая название, я исходил еще из того, что оно сокращается до простенького «Тул». Если у кого-то есть другие варианты, готов их выслушать.

Норрис посмотрел на него исподлобья:

– Вы думаете, это самое важное? Ну хорошо, пусть будет Тул. А есть ли у нас шансы до него добраться?

– Шансы есть всегда, – ответил Тупицын. – Правда, часто они бывают микроскопическими – скажем, один на миллиард. Но я думаю, эту проблему мы всё-таки решим. Хотя, может быть, дорогой ценой.

У Норриса напряглись скулы.

– Что вы имеете в виду?

– Видите ли, нам пока известно только направление. Если послать вдоль луча корабли-разведчики, есть большая вероятность того, что они попадут в выброс энергии с Камиллы и будут уничтожены. Мы ведь не знаем даже того, какую ширину имеет гиперканал. Но нам может помочь сам этот… Тул. Я тоже считаю, что он не ограничится Камиллой. Учитывая, что она будет съедена максимум за год, аппетиты у него действительно гигантские. Таким образом, остается дождаться очередного нападения. Обнаружив где-нибудь второй Кристалл, мы проследим, куда он переправляет энергию. Точка пересечения лучей и будет означать искомое. Конечно, всё это – только предположения. Не исключаю, что Тул – лишь плод нашей фантазии. Почему бы «сеятелям» не запустить несколько приемников энергии, каждый из которых жестко привязан к определенной планете? В этом случае наша задача неимоверно усложняется. Но будем надеяться, что объект, который мы разыскиваем, всё же единственный.

– Я тоже на это надеюсь, – сказал Норрис. – Не очень-то приятно сознавать, что мы со всех сторон окружены врагом.

– Врагом? – Тупицын поднял брови. – Я этого слова не говорил!

– Разумеется. Но надо всегда предполагать, что события будут развиваться по худшему варианту. Оптимизм, даже умеренный, может с кем угодно сыграть дурную шутку. Во всяком случае, дружеских чувств этот Тул к нам не питает. Он даже не думает считаться с нашим присутствием на Камилле! Для простого человека такая ситуация всего лишь неприятна. Для того, кто несет ответственность за других, – опасна. Мы не можем позволить себе успокоиться, пока не вычислим местонахождение Тула.

– Вычислим. Я обещаю.

– Дорогой ценой, как вы выразились. Ценой разрушения еще одной планеты…

Тупицын вспыхнул, и только тут Норрис понял, что перегнул палку.

– Извините… Я, конечно, к вам несправедлив. Вы действительно проделали огромную работу, а мы до сих пор ничем похвастать не можем. С Кристаллом не справились, потом больше недели бездельничали… Но именно нам, если угроза для Земли всё же существует, придется идти в бой. Нам, грубым, неотесанным, нетерпеливым воякам… Скажите, Тупицын… Может быть, всё-таки есть какой-то другой способ?

– Пока я его не вижу.

– Ну что ж… – Норрис поднялся. – Думаю, на этом закончим.

Десантники вокруг Родриго встали, а он все сидел, пытаясь переварить услышанное. Он предполагал, что узнает много нового – неспроста же ученые столько дней работали почти без продыху. А может, шеф, повсюду видящий врагов, преувеличивает опасность? От Мака ведь тоже можно было ждать беды. Однако всё обошлось. Обойдется ли на этот раз?..