Александра Маринина
      Шестикрылый Серафим
      Пролог
      1
      16 июля 1977 г., Москва
      Мягкие ковровые дорожки заглушали шаги. Секретарша предупредительно открыла дверь в кабинет.
      - Пожалуйста. Вас ждут.
      Традиционные часы-штурвал на столе раздражали. Создавалось впечатление, что разговариваешь с рулевым. Впрочем, в определенном смысле так оно и есть.
      Хозяин кабинета вышел из-за стола, протянул вошедшему руку.
      - Здравствуй, дорогой. Извини, что потревожил в неурочное время. Как семья? Все ли здоровы? Как служба?
      Вопросы задавались подряд и не требовали ответа. Обычная форма приветствия - Спасибо, все нормально. - Ну, тогда к делу. Тут один из моих мальчиков-референтов наткнулся на любопытную статью в ведомственном сборнике. Эти сборники, конечно, мало кто читает, но все равно неприятно. Дело, видишь ли, в том, что в этой статье описаны некоторые механизмы, которыми мы пользуемся уже не первый год. Естественно, никаких фамилий там не упоминается, судя по всему, автор ни о чем не догадывается. Однако некоторые нежелательные аналогии просматривается. Есть мнение, что тема, затронутая в статье, не должна стать предметом обсуждения. Какого бы то ни было обсуждения. Какого бы то ни было обсуждения вообще. Я ясно выразился?
      - Да, вполне. А что с автором?
      - Я дал команду: тираж уже аккуратно изъят. А автор, дорогой мой, это ваша забота. Посмотрите на него со всех сторон. Судя по статье, он далеко не глуп. Как знать, может быть, он нам пригодится. В общем, проработайте несколько вариантов. Вот сборник, вот данные об авторе. Еще раз подчеркиваю - мы не должны допустить, чтобы эти методы получили огласку и, не дай Бог, попали на Запад. Мне страшно даже подумать о тех последствиях, которые могут наступить для вас, если мы услышим об авторе и об этих методах по "Голосу Америки", "Свободе" или "Немецкой волне". Этого нельзя допустить категорически. Я верю в вас. Мы работаем вместе не первый год. Я заверил товарищей, что вы не подведете.
      Хозяин кабинета встал и протянул руку. Здесь возражения не принимались.
      - Рад был видеть вас в добром здравии.
      - Спасибо. Разрешите идти?
      - Ну, зачем же так официально? Супруге привет. Массивные двойные двери закрылись, за спиной остались улыбка секретарши, мягкие ковровые дорожки, вежливый кивок милиционера у дверей подъезда...
      2
      11 ноября 1978 г.
      Начальнику Черемушкинского РУВД г. Москвы полковнику милиции Акимову Е. Н.
      РАПОРТ
      Докладываю Вам, что 10 ноября 1978 г. я был дежурным инспектором УР в 27-м отделении милиции г. Москвы. Около 20.00 я попросил дежурного по27-му отделению милиции капитана милиции Голубева В. К. отпустить меня на ужин и попросил находившегося в это время в отделении милиции старшего инспектора УР старшего лейтенанта милиции Мишина В. Н. подменить меня до 22.00. В 22.00 я приехал-с ужина, дверь кабинета В. Н. Мишина была заперта, свет в кабинете не горел. Я решил, что он ушел домой, не дождавшись меня.
      11 ноября в 9.00 капитан милиции Волков М. Д., занимающий один кабинет с В. Н. Мишиным, открыл дверь своим ключом и обнаружил труп Мишина, лежавший около стола на полу. Каких-либо следов борьбы, а также присутствия посторонних лиц в кабинете не обнаружено. Мною была вызвана оперативная группа РУВД и доложено руководству отделения милиции. При осмотре трупа Мишина В. Н. и кабинета не были обнаружены ключи от двери служебного кабинета и от сейфа, при нем также не оказалось личного жетона и печати. На момент осмотра кабинета сейф опечатан не был, однако, как сказал Волков М. Д., имевший второй ключ от сейфа Мишина, порядок в нем не нарушен, ничего не пропало.
      Инспектор УР 27-го отделения милиции г. Москвы лейтенант милиции Никитин Ю. К.
      25 ноября 1978г. Гор. Москва, ул. Петровка, 38. Кабинет начальника инспекции по личному составу.
      - Вы, Волков, покрываете своего соседа по кабинету, и это понятно. Но это ложное чувство товарищества, Нам известно, что Мишин был пьян, это заключение судмедэкспертизы. Нас интересует, с кем он пил на рабочем месте и куда делись ключи от его кабинета и сейфа, где его личный номер и печать?
      - Я не могу спорить с заключением медэкспертов. Но я никогда за четыре года совместной работы не видел Мишина в нетрезвом состоянии на рабочем месте. Он вообще к выпивке относился равнодушно. У вас есть заключение о причине его смерти?
      - Заключения у меня нет, но вы мне зубы не заговаривайте. Где бутылка?
      - Какая бутылка?
      - Слушайте, Волков, вы, конечно, сыщик со стажем, но и мы работаем. Когда вы вошли в кабинет, на столе стояла бутылка "Столичной". Между прочим, с винтом. Там примерно еще треть была недопита. Кого вы покрываете? Кто взял эту бутылку? Я понимаю, что вы спасаете репутацию покойного, но зачем же своих обманывать?
      - Да, товарищ, майор, бутылка там действительно была. И оставалось в ней, как вы правильно заметили, где-то граммов 150. Но это была моя бутылка. Она была открыта к тому моменту уже недели две. Я ее держал для своего человека, у которого по утрам сердце останавливается, а "полечиться", кроме как у родного сыщика, негде. Он ко мне зайдет, с утра что-нибудь интересное расскажет, я ему граммов 50 и налью. Это вы с офицерами дело имеете, и вам все бесплатно рассказывают. А нам за каждое слово платить надо.
      - Не зарывайтесь, Волков.
      - А что зарываться-то? Даже если и выпил Мишин 100 - 150 граммов, ему же это как слону дробина. Он ведь мужик огромный, под два метра, весит больше центнера. Ну что ему эти сто граммов? А вот с давлением у него было неважно.
      И все-таки, Волков, куда вы дели бутылку?
      - Никуда, Она так и стоит у меня в сейфе. Я не пью совсем, как вам, наверное, известно. С удовольствием бы, конечно, да язва не дает. А человек мой приболел, так что бутылка его дожидается.
      - Бутылку придется изъять. Может быть, там чьи-то "пальцы" есть, ведь не один же он пил.
      - Это правильно, товарищ майор, осмотреть бутылку надо. Я принес протокол ее осмотра с участием эксперта и в присутствии понятых. Между прочим, от 12 ноября. Вот, пожалуйста. Нет на ней ничьих пальцев, кроме Мишина.
      - А где же ваши отпечатки? Бутылка-то, вы говорили, ваша?
      - Бутылка действительно моя. Но у нас такая привычка была: после того, как графин разбился, бутылку в сейфе всегда держали на всякий случай протертой, без пальцев. Понятно, для чего? А вот ключи пока не нашлись. Была, правда, у Мишина дурацкая привычка оставлять их в замке с наружной стороны двери. появилась она недавно, с тех пор, как нам новый замок в дверь поставили. Несколько раз Мишин захлопывал дверь, а ключи с собой забывал взять. Замок приходилось отжимать. В тот день я вообще у него ключей не видел. Я пришел 10 ноября на работу раньше Мишина, к его приходу дверь была уже открыта. Целый день у нас был народ, обедать мы ходили вместе. Точно не помню, но, кажется, дверь отпирал я.
      - Вы считаете, что исчезновение ключей никак не связано со смертью Мишина? Вы хотите сказать, что он мог их где-то оставить, потерять?
      - Я хочу сказать, что это вполне возможно. Если вас интересует мое мнение, то, по-моему, вы ищете криминал там, где его нет.
      19 сентября 1986 г., пос. Дагомыс
      Пос. Дагомыс, Сочинский р-н, Краснодарский край.
      Протокол осмотра трупа
      Осмотр начат в 10 часов 10 минут, окончен в 11 часов 10 минут.
      Я, оперуполномоченный УР отдела милиции пос. Дагомыс старший лейтенант милиции Коимшиди Ф. А., в присутствии приглашенных в качестве понятых: Тихоненко Петра Ивановича, проживающего по адресу: пос. Дагомыс, ул. Приморская, дом 10, Коваль Оксаны Сергеевны, проживающей по адресу: пос. Дагомыс, ул. Приморская, дом 8, с участием: спасателя лодочной станции "Дагомыс" Конюхова Н. Ф., фельдшера "скорой помощи" Лавровской И. Г. произвел осмотр трупа гр-на Ахундова Сахиба Али-оглы, 1936 г. рождения, уроженца г. Баку, проживающего: г. Баку, ул. Фиолстова, д. 26/15, кв. 7, начальника отдела снабжения Бакинского нефтеперерыбатывающего завода.
      К моменту осмотра труп гр. Ахундова С. А. извлечен из воды и лежит на спине на берегу. Труп мужчины на вид 50 лет, рост 165 см, телосложение нормальное, волосы черные с проседью, вьющиеся, высокие лобные залысины, нос большой, с горбинкой, глаза карие, рот малый, в верхней челюсти на втором и третъем зубе слева надеты коронки желтого металла, в нижней челюсти справа отсутствуют 6, 7 и 8-й зубы, слева на 4-м зубе коронка желтого металла. На подбородке слева родинка размером с булавочную головку.
      Кожные покровы чистые, на правой руке цепочка желтого металла с заклепкой-пластинкой, на ней гравировка: "Ахундов С. А. (ГУ)".
      На левой руке браслет желтого металла и часы желтого металла марки "Rollex" в исправном состоянии. Циферблат бледно-зеленого цвета. На обратной Стороне крышки часов номер 88047942.
      На трупе надеты плавки темно-синего цвета с белым фирменным клеймом "La Costa". Следов борьбы или телесных повреждений на трупе внешним осмотром не обнаружено. Смерть констатирована нарядом "скорой помощи" в 10 ч. 20 мин. 19 сентября 1986 г.
      К протоколу осмотра прилагаются: Находившиеся на пляже личные вещи гр. Ахундова С. А. рубашка с короткими рукавами белого цвета с надписью "La Costa", брюки от спортивного костюма "Adidas" темно-синего цвета с тремя белыми полосами, носки белые фирмы "Adidas", кроссовки комбинированные "Adidas Torion", сумка-визитка черного цвета, в которой находятся паспорт на имя Ахундова С. А., выданный РОМ Центрального р-на г. Баку 8 июня 1976 г. Серия II-A3 No 568945. Деньги в сумме 830 руб. 56 коп, различными купюрами, визитная карточка отдыхающего и ключ от номера с брелоком No 1208 комплекса "Дагомыс".
      Осмотр проводился при естественном освещении, дополнений и замечаний со стороны участников осмотра и понятых не поступало. Протокол прочитан вслух. Записано верно.
      Подписи понятых: Тихоненко, Коваль, Конюхов. Участвующие: Лавровская.
      Глава 1
      1
      "Я, Маринина Александра Борисовна, 1957 г. рождения, родилась в г. Москве. Мать - Маринина Галиновна Федоровна, доцент Политехнического института, умерла в 1979 г. в г. Москве. Отец - Маринин Борис Львович, адвокат, умер в 1969 г. в Ленинграде. После окончания средней школы в 1974 году поступила на юридический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова, который закончила в 1979 году. В 1978 году перевелась на вечернее отделение факультета и поступила на работу в органы внутренних дел. Работала с 1978 по 1981 год в инспекции по делам несовершеннолетних в 27-м отделении милиции г. Москвы, с 1981 по 1991 год обозреватель журнала "Криминальный вестник"
      В 1975 году вступила в брак с гр. Ясновым С. А., в 1977 году брак расторгнут, детей от брака нет.
      Проживаю по адресу: Москва, 103287, 5-й Хуторской проезд, д. 6, кв. 23".
      Главный редактор отложил листок с моей автобиографией.
      - Александра Борисовна, у меня к вам несколько нескромных вопросов, если позволите. Я кивнула.
      - На последнем курсе вы перешли на вечернее отделение.
      - Это история, с одной стороны, обычная, с другой - романтическая. Если у вас есть время и желание выслушать, я могу рассказать.
      - Буду признателен.
      - Обычность состоит в том, что нам с мамой не хватало денег. Последние два года жизни она почти все время провела в больнице. А поскольку работала почасовиком, то жить приходилось на мою стипендию и на то, что она получала по больничным листам.
      - Это понятно. Меня интересует несколько иное. Я сам живу в Черемушкинском районе рядом с 27-м отделением милиции, на Профсоюзной улице. Вы в то время жили там же, где и сейчас, в Хуторском проезде?
      - Да, конечно.
      - Неужели рядом с вашим домом нельзя было найти работу? Что же заставило вас ездить на службу через весь город?
      И здесь пришлось рассказать про Славу.
      Мы познакомились со Славой летом 1977 года. В это время я проходила практику в Черемушкинском нарсуде. Судье, к которому меня прикрепили, я явно надоела своими вопросами, и он все время отправлял меня куда-нибудь с поручениями. В один прекрасный летний день по его просьбе я вместе с судебным исполнителем Натальей - молоденькой девушкой чуть старше меня - поехала в 27-е отделение милиции описывать автомашину, подлежащую конфискации.
      Машина стояла в гараже, ключи от которого были у кого-то из сотрудников отделения. Время было обеденное, мы с Натальей сели на лавочку около гаража, спешить нам было некуда. Примерно через час нам надоело ждать, и я все-таки пошла к дежурному по отделению выяснить, у кого могут быть ключи. Дежурный оторвался от газеты и недовольно пробурчал:
      - Я же вам сказал, он скоро подойдет.
      - А может быть, он уже пришел? Позвоните, пожалуйста, узнайте, - не унималась я.
      - Не пришел он... Я бы увидел. И вы тоже.
      - Что - тоже?
      - Увидели бы. Его всегда видно, дежурный почему-то засмеялся. - Он большой такой...
      И я его действительно увидела...
      Судебный исполнитель Наталья давно ушла, а мы все сидели на заднем сиденье подлежащей конфискации автомашины "Volvo". Я чувствовала, что начинается "большой роман". В тот день Слава работал до 24 часов. Как-то само собой получилось, что я досидела до конца его смены, потом он поехал меня провожать.
      Утром я поняла, что безоглядно влюбилась. А Слава сразу сказал, что женат, растит ребенка и слово "развод" на сегодняшний день в его лексикон не входит. Но меня это не испугало. После неудачного замужества я вовсе не стремилась к семейной жизни. Я была влюблена, и все трудности меркли перед моим чувством. Позже я поняла, что отсутствие матримониальных планов с моей стороны, наверное, и было тем, что позволило мне удержать Славу около себя. Тогда же я мало разбиралась в мужской психологии и тешила себя иллюзией, что он меня любит. Впрочем, грех жаловаться, Слава относился ко мне хорошо, был нежен и даже заботлив, насколько это позволяла служба.
      Он стал своим человеком в нашем доме. Мама отнеслась к нему, как ни странно, благосклонно. Видимо, несмотря на некоторую старомодность взглядов, она сочла, что я уже выросла и извлекла достаточное количество уроков как из ее, так и из своего неудачного опыта. Мама тяжело болела и, наверное, хотела, чтобы рядом со мной был человек, на которого можно опереться. Ощущение надежности и защищенности возникало само собой, когда Слава находился рядом - двухметровый гигант с широкими плечами и крепкими бицепсами. Может быть, мою настороженную к людям маму подкупила его откровенность: о своем семейном положении Слава сообщил ей сам в первый же день, когда я их познакомила. Как бы там ни было, но двери нашего дома всегда были открыты для него, а спустя несколько месяцев у Славы уже был ключ от нашей квартиры.
      Общение со Славой на многое открыло мне глаза. Мне казалось, что оперативная работа очень опасна, что он ежедневно рискует жизнью, имея дело с преступниками. Если он обещал прийти в 10 вечера, а приходил в час ночи, я сходила с ума от беспокойства, рисуя в воображении страшные картины задержаний, нападений и перестрелок. Слава же всегда был невозмутимо спокоен.
      - Ну что ты беспокоишься, дурочка? Я прошелся по территории, посмотрел, все ли в порядке.
      - Ночь ведь на дворе. Неужели ты не боишься?
      Слава пожимал плечами:
      - Кого мне бояться?. Добрые люди вреда не причинят, а злые - они знают, что я, во-первых, сыщик, а во-вторых, просто здоровый мужик. Враги не всегда среди чужих, Шурик. К сожалению, они чаще бывают среди своих. Вот их я действительно боюсь.
      Так я сделала свое первое открытие: Слава не любил "своих" и опасался.
      Второе удивившее меня открытие состояло в том, что у Славы полностью отсутствовал интерес ко всяким нашумевшим в городе криминальным историям. Однажды мама, знавшая об этой его особенности, все-таки решила спросить о том, что волновало в то время всю Москву.
      - Скажи, Слава, а что с тем маньяком, который убил двадцать женщин в красном? Его еще не поймали?
      Слава поморщился.
      - Это слишком преувеличено. На самом деле - две, и одна из них действительно была в красном. А маньяк ли он - трудно сказать. Поймаем - узнаем.
      Периодически город потрясали разные слухи: то обокрали известную актрису, то убили олимпийского чемпиона. На все мои вопросы Слава отшучивался, никаких комментариев не давал. Первое время я обижалась.
      - Ты что, скрываешь от меня профессиональные секреты? Не доверяешь мне?
      - Да Бог с тобой, Шурик, ну какие тут секреты? Людям нравится обсуждать кровавые убийства и миллионные ограбления. Ты пойми, меня интересует только то, чем я занимаюсь. Все остальное меня не касается. Это для вас убийство народного артиста - сенсация, у меня же на территории убивают не таких знаменитых людей, но каждый случай одинаково важен, потому что это случилось у меня. Мне некогда интересоваться тем, что случается у других, если это не имеет отношения к моей непосредственной работе.
      Поводом для третьего открытия послужила моя ревность. Как-то накануне 8 Марта я увидела Славу на улице в обществе молодой женщины. Спутница Славы была одета элегантно, в дорогие наряды. И я вдруг увидела себя рядом с ней: советские джинсы, старый свитер, жалкие немодные сапожки... Несколько дней я дулась на Славу, потом не выдержала:
      - А что это за дама была с тобой на Калининском проспекте? - Я старалась, чтобы мой голос звучал холодно и равнодушно.
      Слава долго молчал. Потом ответил:
      - Это моя ошибка. Я должен был предупредить тебя сразу. Никогда не подходи ко мне на улице или в любом общественном месте. Никогда не узнавай меня. Ты поняла?
      - Нет, - мне очень хотелось быть гордой. - Ты стыдишься меня? Боишься, что на работе узнают? Может быть, мы прекратим наши отношения, если для тебя это так обременительно?
      Слава обнял меня, погладил по плечу.
      - Девочка моя, я работаю 24 часа в сутки, за исключением того времени, когда я у тебя или дома. Если ты подойдешь ко мне на улице, это могут увидеть люди, которым вовсе не нужно знать, что мы с тобой знакомы. Каждый близкий мне человек - это брешь в моей защите. Я не боюсь за себя. Но я не хочу, чтобы кто-нибудь пытался делать больно мне, сделав больно тебе.
      Много позже, оглядываясь назад, я поняла, что Слава так и остался мне чужим. Он ничего не рассказывал мне не только о работе, что было бы вполне понятно, но и о своих друзьях. Не знаю даже, были ли они у него. Да и с моими приятелями знакомиться не хотел. Теперь я понимаю, что все это ему было не нужно. Просто был дом, где ему всегда были рады, не задавали никаких вопросов и ничего не требовали, где ему было тепло и спокойно. Видимо, сыщику необходим такой дом. Но один ли? Я не раз задавалась этим вопросом, после того, как однажды обратила внимание на его ключи. Это была тяжелая связка, кроме ключей, на ней были печать и жетон.
      - Зачем ты таскаешь с собой такую тяжесть? - удивлялась я. - Неужели все эти ключи нужны тебе каждый день?
      - Ну, смотри, - иногда Слава был удивительно терпелив со мной, как с неразумным ребенком. - Это ключ от кабинета, этот - от сейфа, эти два - от моей квартиры, вот этот - от почтового ящика, а этот - узнаешь? - твой.
      - А вот эти?
      - А., да так, тоже от разных нужных дверей, - он махнул рукой.
      Вопрос об этих "нужных" дверях долго еще не давал мне покоя.
      Слава обладал удивительным качеством - он умел не отвечать на вопросы. Так же, как и его сосед по кабинету, Михаил Дмитриевич. То есть на самом деле на заданный вопрос обязательно следовал ответ по существу. Но уже через две-три секунды я понимала, что мне так и не ответили.
      Михаил Дмитриевич Волков был первым коллегой Славы, с которым я познакомилась. Произошло это так. Примерно через две недели после нашего знакомства Слава вдруг исчез. Я ждала его звонка, сначала недоумевая, сердясь. Потом не на шутку испугалась и решила позвонить ему на работу. Мне ответил вежливый мужской голос:
      - Вячеслав Николаевич вышел. Ему что-нибудь передать?
      - Вы не знаете, когда он вернется?
      - Как только позволит оперативная обстановка. Сам жду его с минуты на минуту. Если хотите - оставьте телефон, по которому он сможет вас найти.
      - Передайте, пожалуйста, что звонила Маринина из МГУ. Он знает мой телефон.
      - Непременно передам, Александра Борисовна. Всего вам доброго.
      Я сидела у телефона и слушала короткие гудки в трубке, забыв, что с ней надо делать. Может быть, я подвела Славу? Вдруг на работе узнали про нас? Может быть, у него из-за этого неприятности?..
      Несколько минут я пережевывала эту мысль, разглядывая телефонную трубку. Как только я положила ее на рычаг, телефон зазвонил.
      - Шурик, детка, у тебя все в порядке? Ты что, меня ищешь? Случилось что-нибудь?
      Я обомлела. Тогда мне это показалось верхом наглости. Заикаясь, я начала лепетать что-то о том, как я беспокоюсь за него, жду...
      Слава моментально прервал:
      - Не обо мне речь. У тебя ничего не случилось? Я сейчас работаю. Освобожусь - позвоню, - и повесил трубку.
      Через несколько дней мы встретились, и я поинтересовалась:
      - А с кем я разговаривала, когда звонила тебе? И откуда он меня знает?. Слава улыбнулся.
      - Разговаривала ты с великим человеком. Это человек-легенда. Михаил Дмитриевич Волков. Самый хитрый и самый больной сыщик Москвы и Московской области. То, что он самый хитрый - это правда. А то, что самый больной легенда. Из болезней него только язва, из-за нее он не пьет. Зато курит как паровоз.
      - Так при язве же курить тоже вредно...
      - Михаил Дмитриевич говорит, что он не может лишать себя последнего удовольствия, а язва умрет вместе с ним.
      - А почему ты назвал его великим человеком?
      - Этот человек работает в розыске тридцать пять лет. Дольше, чем я на свете живу. Через его руки прошло много людей. И представь себе, за тридцать пять лет он не нажил врагов. Я сначала не понимал, как у него так получается. Потом он мне объяснил, что у него есть правило: вести себя так, чтобы каждый человек, вышедший из его кабинета, захотел в этот кабинет вернуться. Преступления он раскрывает в основном по телефону. И хотя живет он очень скромно, у него пол-Москвы в "должниках". Ему я доверяю.
      - Поэтому и про меня натрепался?
      - Не натрепался, а предупредил, что если будешь, звонить, то меня нужно найти. Он знает, как это сделать. Мы работаем в паре. Ты входишь в круг лиц, для которых меня ищут в первую очередь.
      - И велик ли этот круг? - извинительно спросила я. - Много ли в нем дам?
      - Дурочка ты все-таки, - засмеялся Слава.
      Когда бы я ни звонила Славе на работу, Михаил Дмитриевич всегда был ко мне любезен, спрашивал про учебу, про здоровье мамы, и у меня создалось впечатление, что он радуется мне, как родной. Однако ни разу я не могла узнать у него ничего конкретного о том, где находится Слава и когда вернется, если его не было на месте.
      15 марта 1978 г., г. Москва
      - Послушай, старина, мне нравится, как ты работаешь. И поэтому именно с тобой я бы хотел поговорить на сугубо интимную тему. И Не делай удивленное лицо. Разговор пойдет о любви. Ты ведь любишь свою работу, особенно ту часть, которая касается наркоты. Я это чувствую. Чувствую твое серьезное отношение к делу. Ты на этой линии уже три года, и надо отдать тебе должное - ты активно набираешь информацию. Не сегодня-завтра тебя заметят люди, которые играют с наркотиками по-крупному. Тебя попытаются купить. Под тебя попытаются "подвести" человека, тебе могут подсунуть девку. Ты должен быть к этому готов. Ты должен определиться сейчас. У тебя есть три пути. Первый - ни шатко ни валко вести свою работу, не вдаваясь в особые подробности и не обостряя ситуацию. Ты будешь жить долго и скучно. Есть второй путь. Ты еще чуть заматереешь, пару раз откажешься взять, а потом сломаешься на сумме тысяч, эдак в тридцать-сорок и пойдешь в "клетку". Тебя быстро и недорого продадут те, которые тебя купили, которые еще вчера благодарили тебя и клялись в вечной дружбе и любви. Когда ты освободишься, отбыв срок, тебе будет лет сорок. И если ты еще не окончательно подорвешь здоровье, что вполне возможно, поскольку парень ты крепкий, у тебя будет один путь - к тем, кто тебя купил, а потом продал. И, наконец, третий вариант, который предлагаю тебе я. С сегодняшнего дня, с этой минуты ты начинаешь строить мощные оборонительные сооружения вокруг себя и очень, я подчеркиваю, очень близких тебе людей. Только хорошо защищенным ты сможешь работать. И тебя нельзя будет "достать" из-за угла.
      А работать я тебе предлагаю по разработке двух направлений. Первое - путь ампулированного морфия от Чимкентского завода до близкого и знакомого тебе Черемушкинского рынка. И второе - путь шприц-тюбиков с промедолом и омнопоном со складов гражданской обороны до того же рынка. Меня, да и тебя, наверное, интересуют не только продавцы и покупатели, но и те, кто за этим стоит: перевозчики, хранители, производители, а главное - те, кто финансирует эту деятельность и кому она приносит наибольшую выгоду. Тебе это интересно?
      - Да, конечно. Я думал об этом, писал об этом справку руководству...
      - Тебе сказали "спасибо". Ну, может быть, и не сказали. Твоей информацией воспользовались?
      - Нет, у них что-то не получилось...
      - Значит, продали с потрахами. Или ты сам недостаточно грамотно сработал. Скорее всего твоя информация ушла к тому, кто за нее больше заплатил,
      - И что вы предлагаете?
      - Я предлагаю тебе настоящую оперативную разработку. А она может быть реализована успешно и достичь своей цели только в том случае, когда проводится в обстановке строжайшей секретности. Никто из твоих товарищей по работе, родственников, друзей и подружек не должен не только знать, но даже подозревать о твоем интересе. Ты должен не только установить всех основных лиц, стабильно и профессионально занимающихся наркобизнесом, но и их связи, а при необходимости и связи их связей. Знать их привычки и интересы. Окружить их оперативным вниманием. Знать не только каждый их шаг, не только слышать каждое их слово, но научиться их чувствовать и предугадывать. Смею тебя уверить, на эту работу у тебя уйдет не один год. Проводя ее, ты раскроешь параллельно массу преступлений, приобретешь определенный авторитет у профессионалов как с той, так и с другой стороны. Но, если хоть кто-нибудь, кроме нас двоих, узнает о той оперативной разработке, которую ты начал, считай, что время потрачено тобой впустую. С каждым днем эта работа будет тебе все дороже и дороже, эту ношу будет тяжело нести и жалко бросить. Ты будешь любить и одновременно ненавидеть ее. Ты будешь относиться к ней, как к женщине... Вот почему я назвал тему нашего разговора интимной.
      - Я согласен.
      - Я в этом почти не сомневался. Потому и начал этот разговор. Единственное требование, но очень жестокое, ни с кем не советоваться по поводу выбранного тобой пути. Ты сам понимаешь, что от этого заисит прежде всего твоя безопасность.
      - Я должен расценивать это как угрозу или как предупреждение?
      - Как напоминание об общем принципе нашей совместной деятельности. Повод для встречи мы найдем. Место встречи менять не будем, если оно тебя устраивает. Я это место облюбовал давно. У него масса преимуществ. Сюда легко прийти, а главное - отсюда легко уйти. Поэтому, когда будем договариваться о встрече, называть будем только время. Естественно, я имею в виду только те встречи, которые будут связаны непосредственно с темой нашего сегодняшнего разговора. Скрывать очевидность нашего знакомства и взаимность, симпатии, я надеюсь, было бы по меньшей мере странным...
      ...Осенью 1979 года мама легла в больницу с очередным обострением. Я ездила к ней почти каждый день, периодически навещал ее и Слава, но, как правило, один, без меня.
      В самом конце октября и я свалилась с ангиной. Днем пришел Слава и принес небольшой коричневый фибровый чемодан, довольно обшарпанный. В первую секунду сердце у меня замерло: "Неужели с вещами? Неужели?!" На мой немой вопрос Слава сказал:
      - Переезжаем в другое здание. Барахло собрал кое-какое, бумажки всякие. Пусть пока полежат у тебя, ладно?
      Он поднял чемодан и легко забросил его на антресоли, в самую глубину. Только поднявшись на цыпочки, мне удалось разглядеть поблескивающий в темноте замок. Через неделю я об этом чемодане забыла. Много лет потом я корила себя за то, что не позволила женскому любопытству возобладать над Славиным категорическим запретом лезть в его дела. Но было поздно. Ни чемодана, ни Славы уже не было...
      4
      25 октября 1979 г.
      Послушай, старина, есть одно дело неотложного характера. Одни не в меру ретивые ребята поторопились и, толком не подготовившись, попытались зацепить бригаду с известного тебе завода в Чимкенте. Шуму понаделали много, толку, естественно, почти никакого. Кроме вреда. Во-первых, растревожили "гнездо", а во-вторых, заставили их предпринять дополнительные меры по обеспечению собственной безопасности. У тебя на это "гнездо", насколько я помню, должно быть солидное досье. Верно?
      - Да, листов 700 - 800 наберется. - Как мы с тобой раньше договаривались, я не хочу пока знать, где они находятся. У меня к тебе только одна просьба, которую ты можешь считать требованием. Немедленно поменяй место хранения этих документов. На старом месте поставь химловушку. И будь поосторожней. Мафия там серьезная. Они сейчас напуганы, если их контрразведка "вычислит" твоих людей, то не только за их, но и за твою безопасность поручиться будет крайне сложно. Я прилагаю все усилия для того, чтобы контролировать ситуацию в Чимкенте. В случае чего сразу поставлю тебя в известность. Берегись "своих".
      - Я все понял. Спасибо, что предупредили.
      5
      10 ноября 1979г. 27 час. 46 мин. (по телефону)
      - Вячеслав Николаевич? С праздником тебя, дорогой. Поговорить мне с тобой надо. Ты домой не сильно торопишься?
      - Спасибо, взаимно. Что, срочное что-нибудь?
      - Подожди меня, будь добр. При встрече объясню. Как там Дмитрия?
      - Да осень же сейчас, язва его замучила. Вот он ее домой и повел.
      - Ну, до встречи. Часикам к семи постараюсь быть.
      - Жду.
      10 нобяря 1979 г. 19 час. 05 мин. (по телефону)