Подходя к горе с Сэмми на руках, Дженни дрожала от страха. Раньше она проникала туда в компании, а теперь, если не считать кота, была одна. К тому же теперь идти мешали многочисленные выбоины и каменные обломки. В воздухе висело естественное для военной поры напряжение. А ну, как гоблины примут ее за вражеского лазутчика и забросают камнями? И тут ее пришла в голову неплохая идея.
      – Сэмми, – сказала она, опуская кота на землю, – найди-ка безопасный путь внутрь.
      Сэмми, хотя и выглядел несколько раздосадованным, что его вырвали из дремоты, тут же направился к одному из небольших отверстий и нырнул внутрь. Дженни пришлось встать на четвереньки, ее (на самом деле – Гвендолин) замечательное платьице перепачкалось, но протиснуться внутрь ей удалось.
      Там было ужасающе темно, а девочка даже не подумала о том, чтобы захватить факел. И как в такой темнотище поспеть за котом? Сам-то он, безусловно, найдет безопасный путь, но много ли будет от этого проку, если она отстанет. Дома они с Сэмми просто обменялись бы посылами, но тут, в Ксанфе, все гораздо сложнее.
      Вперед послышалось тихое мяуканье. Дженни двинулась на звук, чуть было не упала, споткнувшись о камень, а сделав следующий шаг, провалилась в какую-то яму и с пронзительным криком заскользила вниз.
      Правда, спустя мгновение девочка сообразила, что она вовсе не падает в пропасть, а съезжает по дну крутого, наклонного желоба, который, надо полагать, и предназначался для быстрого спуска. Пожалуй, это и впрямь был самый безопасный путь внутрь.
      Через некоторое время скольжение замедлилось. О том, в каком состоянии ее платьице, Дженни не хотелось и думать, но с ней все было в порядке. К тому же впереди показался свет и скоро она остановилась у одного из остывших факелов. Сэмми ждал девочку, вылизывая запачкавшуюся шкурку.
      – Надо найти Годиву, – сказала ему Дженни. – Но не спеши.
      Она вынула факел из гнезда и пошла за котом.
      – Стой! – окликнул ее неожиданно оказавшийся на пути гоблин. – Куда тебя несет?
      Дженни поправила очки и присмотрелась к нему.
      Он оказался незнакомым.
      – Ты кто? – спросила она.
      – С чего это я стану отвечать всяким девчонкам? – надулся гоблин. – Здесь я спрашиваю. Куда ты прешься, буркалы стеклянные?
      – К Годиве, – ответила Дженни. – А теперь сойди с дороги и дай мне пройти. У меня важное дело.
      – И зачем тебе, эльфийская твоя морда, видеть эту… собачью тетку?
      По его словам Дженни сообразила, что гоблин еще юнец и не знает слов, составляющих в этом мире часть Тайн Взрослой Жизни.
      – Я не обязана отвечать кому попало.
      – Это еще почему, дылда остроухая? – воинственно воскликнул гоблин, бывший, по малолетству, ниже ее ростом. – Я, между прочим, не Кто Попал какой-то, а Горбач, сын самого гоблинатора Грыжи.
      Выходит, она столкнулась с тем самым десятилетним скверным сквернавцем, о котором рассказывала Гвенни.
      Мальчишка и впрямь выглядел паршивцем: не хватало еще, чтобы этакий хлыщ сделался вождем вместо такой славной девочки!
      Обычно Дженни старалась быть вежливой, но она спешила, да и Горбач явно не стоил того, чтобы рассыпаться перед ним в любезностях.
      – Проваливай, поганец! – С этими словами девочка оттолкнула гоблина и попыталась проскочить мимо.
      – Ничего не выйдет, морда в крапинку! – крикнул он и сорвал с нее очки. Дженни практически лишилась зрения.
      – Отдай сейчас же! – закричала она, пытаясь схватить обидчика.
      – А ну, отними! – послышался его насмешливый голос. Дженни бросилась на звук, но с разбегу больно ударилась щекой о каменную стену.
      Горбач оглушительно расхохотался.
      – Эй, остроухая, у тебя на морде крапинок не добавилось? Может, и второй щечкой приложишься?
      Дженни душили гнев и обида, но гораздо хуже было то, что она понимала: без очков ей не только не поймать гадкого мальчишку, но и не найти дорогу к Годиве, а значит, не выполнить задания. Ей хотелось плакать, и если она сдерживала слезы, то только чтобы не порадовать ими этого стервеца.
      – Что здесь происходит? – послышался строгий голос, который Дженни тут же узнала. Голос Годивы! Должно быть, она наткнулась на Горбача поблизости от ее покоев.
      – Ничего особенного, – лебезящим тоном ответил гоблин. – Мы просто играем.
      – У тебя ее очки. Отдай сейчас же!
      – Пожалуйста, больно мне нужны дурацкие стекляшки, – откликнулся мальчишка. – Вот они…
      Послышался звон разбивающегося стекла.
      – Ах, надо же! – воскликнул Горбач с деланным сожалением. – Уронил. А они кокнулись. Кто бы мог подумать?.. А я еще и наступил на них.., ненароком. Вот ведь обида!
      Разумеется, Дженни понимала, что очки он разбил нарочно. И не понимала, как ей теперь ориентироваться.
      – С тобой, Горбач, я потом разберусь, – сказала Годива таким тоном, что даже Дженни стало не по себе. – А ты, Дженни, иди со мной.
      Взяв Дженни под локоток, она решительно направила девочку вперед, и та успокоилась: ей больше не было надобности искать дорогу. Кто-кто, а Годива знала, как помогать тем, кто плохо видит.
      Вскоре они уже находились в уютных покоях Годивы, которая тут же принялась вытирать поцарапанное лицо девочки губкой. Пощипывало, но Дженни не пищала: Годива, как и Чекс, относилась к мамам, а мамы все делают как надо.
      – Почему ты вернулась, Дженни? – спросила между делом гоблинша.
      Девочка спохватилась: за всеми неприятностями она чуть не забыла о своем задании.
      – Кентаврица Чекс говорит, что Гвенни могла бы пожить у них! – выпалила Дженни. – Она знает про…
      Я ей не рассказывала, честно. Чекс сама догадалась.
      – Понимаю. Она ведь мать.
      – Если бы ты отпустила Гвенни к ней, то Че остался бы ее спутником, а они…
      – Отдать мою дочь кентаврам? – испугалась Годива. – Но ведь она должна возглавить племя, иначе…
      – Иначе его возглавит Горбач, – сморщилась Дженни. – Но Чекс вовсе не намерена мешать Гвенни сделаться вождем, совсем наоборот. Они хотят дать Че образование, какое принято у кентавров, а за это время и Гвенни сможет многому научиться. А когда настанет пора вернуться и встать во главе племени, она вернется.
      И Че с ней. Его родители хотят, чтобы он рос с ними, но вовсе не думают запрещать ему быть спутником Гвенни.
      Мне кажется, это разумное решение, которое устроит всех.
      – Пожалуй, – кивнула Годива. – Им нужен их ребенок, мне – мой, но, пожалуй, мой у них будет располагать большей свободой, чем их у меня. Они кентавры, на них можно положиться. Да, так будет лучше всего.
      – Так ты согласна? Ты их отпустишь?
      – Отпущу. Это и вправду самое разумное решение.
      Дженни бросилась ей на шею.
      – Тебе надо будет раздобыть новые очки, – деловито промолвила Годива. – Кстати, а что будет с тобой?
      – Со мной? – не поняла Дженни.
      – Ну, ты ведь попала в Ксанф случайно и домой вернуться не можешь. Че и моей дочурке ты здорово помогла, так что у них, надо думать, все будет хорошо. А как сложится твоя жизнь?
      – Ну, не знаю. Как-то не думала.
      – А не пора ли подумать и о себе?
      – Сначала я должна передать Че слова его мамы.
      – Что за слова?
      – Она велела сказать ему: «Помни правило ночного жеребца». Ой, может быть, мне не следовало говорить тебе. Я имею в виду…
      – Все в порядке, Дженни, – ласково сказала Годива. – Сейчас я отведу тебя к ним.
      Направляемая твердой рукой Годивы; Дженни вскоре оказалась у дверей другой комнаты. Годива подтолкнула ее внутрь.
      – Че и Гвендолин вон там, а твой кот, похоже, снова спит на подушке, – сказала она.
      Это помогло девочке сориентироваться: ведь сейчас комната виделась ей размытым пятном с какими-то неясными фигурами.
      – Дженни, где твои очки? – послышался голос Че.
      – Я наткнулась на Горбача, – ответила Дженни.
      – Тогда все понятно, – прозвучал голос Гвенни. – Я и не видела, что их нет, пока Че не сказал. Теперь ему придется помогать нам обеим.
      – Буду рад, – объявил Че.
      – Дженни, – напомнила Годива. – Расскажи, зачем ты пришла.
      – Че, твоя мама сказала, что Гвенни могла бы вместе с тобой пожить у вас дома. При этом ты будешь с родителями, останешься ее спутником и никому не придется нарушать никаких обязательства.
      – О-о-о! – только и смогла вымолвить от восторга Гвендолин.
      – Очень хорошо, Дженни, – сказал Че. – Похоже, это и вправду разумное решение всех наших проблем.
      Если, конечно, госпожа Годива не против…
      – Я уже согласилась, – промолвила Годива, – Разумеется, твои родители тоже должны будут хранить тайну.
      – Ну, на маму с папой положиться можно, – заверил Че. – А тебе, Гвенни, эта идея нравится? Хочешь посмотреть, как живут на поверхности?
      – С тобой – да, очень, – ответила девочка. – Одной мне, конечно, было бы боязно, но ты уже начал помогать мне, а если твои папа и мама такие же, как ты…
      – Они никогда не пригласили бы тебя к нам, не будь они готовы принять на себя все сопутствующие обязательства. Мама с папой встретят тебя прекрасно, и о беде твоей никому не скажут ни слова. Ты можешь положиться на них так же, как на меня. Они кентавры.
      Должно быть, Гвендолин взглянула на мать, поскольку та сочла нужным подтвердить:
      – Да, доченька. С ними ты будешь в полной безопасности.
      – Но тебе, мамочка, разве не будет одиноко?
      – Конечно, но будет гораздо хуже, если с тобой что-то случится. Думаю, пока ты не подрастешь и не наберешься опыта в обращении с волшебной палочкой, тебе безопаснее жить с кентаврами, чем с собственной родней.
      К тому же, вы сможете меня навещать.
      – Конечно, мамочка! – воскликнула Гвенни. – Мы будем навещать тебя, как навещал бы своих родителей Че. – Как все здорово! Сейчас начну собирать платья.
      – Не уверена, что на это есть время, – сказала Дженни, – мы должны выйти на поверхность в течение часа, иначе атака возобновится.
      – Платья я доставлю попозже, – пообещала Годива. – Как только вы с Че выйдете наружу, осада будет снята и с этим не возникнет никаких сложностей.
      – Прекрасно. Значит, отправимся прямо сейчас.
      – Дженни, ты должна передать еще кое-что, – напомнила Годива.
      – Ой, какая же я забывчивая! Че, твоя мама велела передать, чтобы ты помнил «Правило ночного жеребца».
      Повисло молчание.
 
      – Об этом я даже и не подумал, – сказал через некоторое время Че.
      – А что это значит? – поинтересовалась Гвендолин.
      – Нечто, имеющее отношение к царству снов, но применимое и в нашем мире. Думаю, мама решила, что я этого не учту.., что, возможно, и случилось бы. Для того и потребовалось напоминание.
      Столкнувшись с очередной загадкой, Дженни испытала досаду, но не стала давать ей волю. Во-первых, раз он не хочет рассказывать, тут ничего не поделаешь, а, во-вторых, есть дела поважнее. Надо выбираться из Горба, пока Черион не возобновил штурм.
      – Я выведу тебя, Гвендолин, а Че выведет Дженни, – сказала Годива.
      – Да, мама.
      Рядом с Дженни появилась смутная фигура. Маленький крылатый кентавр взял ее за руку.
      Пушистый шар потерся о ее ноги. Она наклонилась и подняла кота.
      Они вышли в туннель. Дженни шла спокойно, ибо полностью полагалась на Че. Теперь она с особой ясностью поняла, как важно было для Гвендолин обзавестись таким спутником. Тому, кто плохо видит, необходим надежный поводырь.
 
      ***
 
      Когда они вышли на свет, Дженни заморгала: ведь плохое зрение вовсе не означает невосприимчивость к свету. Просто все очертания кажутся размытыми.
      – Думаю, мы понимаем суть нашего соглашения, – сказала Годива.
      – Да, – донесся голос Чериона.
      Дженни поняла, почему они ограничились этими. скупыми словами: и гоблины, и крылатые чудовища находились в пределах слышимости. О слабом зрении Дженни могли знать все, но недостаток Гвендолин надлежало сохранить в тайне.
      – Гвендолин поедет на мне, – сказал Черион. – Мы поскачем, потому что Че летать еще не умеет, но твоей дочери незачем утруждать ноги.
      – Понятно, – сказала Годива и подсадила дочку на кентавра. Сделав это, она, как поняла Дженни, дала и чудовищам, и гоблинам понять, что девочка передана под защиту Чериона, спор разрешен и военные действия прекращаются. А Черион позаботился о том, чтобы Гвендолин не пришлось ковылять у всех на виду пешком, и никто не мог догадаться, что она плохо видит.
      Итак, все разрешилось ко всеобщему удовольствию.
      И именно в этот момент Дженни вдруг поняла, что ее роль исполнена и в ней больше никто не нуждается. К глазам ее подступили слезы, но она боролась с ними, не желая на прощание портить друзьям настроение.
      И тут рядом с ней оказался Че.
      – А ты, Дженни, поедешь на моей маме, – сказал он. – Тебе ведь, как я понимаю, уже доводилось.
      – Я… Но ведь…
      – Разве мы не остаемся друзьями?
      – Конечно, Че. Но ты теперь в безопасности, и тебя ждет куча других дел.
      – Но я не хотел бы расставаться с тобой, пока ты не найдешь способ вернуться домой.
      – Но, Че, у тебя теперь есть спутница, и твои родители… , – У меня есть спутница и друг. Я не хочу терять друга.
      – Да я вам мешать буду. Твои папа с мамой такие занятые…
      – Когда в Сонном Царстве кто-то пытается оспорить решение ночного жеребца, жеребец признает взявшего на себя чужую роль соучастником того, за кого он вступается, и предписывает ему разделить его участь. Это правило соблюдается у него неукоснительно.
      – Разделить участь?
      – Ну, это так говорится. Никто, понятное дело, не делит участь на ломтики или порции. Просто если ты хочешь за кого-то вступиться, будь готов к тому, что с тобой обойдутся так же, как с ним. Дольф заступился за Скелли Скриппи, и они оба были оправданы, но могли бы и оба быть осуждены. Грей Мэрфи помог великану Жирару и тоже разделил его участь: довольно своеобразно.
      Мама напомнила мне о правилах, действующих в сонном царстве, и поступила верно. Ситуация, несомненно, схожая: мне следовало бы додуматься до этого самому.
      – Не понимаю, какое отношение эти жеребцовые правила соучастия имеют ко мне.
      – Ты поддержала Гвенни, можно сказать, взяла на себя ее роль, причем в ущерб себе. Вышло так, что в результате всего этого Гвенни отправляется жить к нам. Я хочу, чтобы ты разделила ее участь.
      Дженни растерялась.
      – Но ведь Гвенни будет с тобой хорошо.
      – А тебе разве нет?
      Похоже, девочка только сейчас начала понимать, что именно стоит за всеми этими мудреными рассуждениями о жеребцах, соучастиях и разделах.
      – Ты хочешь сказать.., что и я тоже…
      – Именно это он и имеет в виду, – сказала Годива. – Конечно, у нас на Горбу тебе всегда будут рады, но мне кажется, что у кентавров ты будешь чувствовать себя лучше.
      Дженни молчала: у нее не было ни слов, ни сил что-то сказать.
      – Садись на меня, Дженни, – сказала Чекс. – Мы будем рады принять тебя у себя дома.
      – Спасибо, – пролепетала девочка, проглотив комок в горле.
      Годива подсадила ее на Чекс. Сэмми Дженни держала в руках.
      – Рад, что удалось уладить дело без крови, – сказал Черион – Мы будем обмениваться весточками.
      – Договорились, – ответила Годива.
      Кентавры поскакали вниз по склону, прочь от горы.
      Двигались не очень быстро, ибо всех ограничивали возможности Че. Правда, Дженни знала, что принц Дольф запросто мог обернуться кем-нибудь большущим и снести детеныша домой по воздуху, но взрослые кентавры почему-то предпочитали не лететь, а скакать по земле. Через некоторое время они сделали привал, чтобы нарвать плодов, перекусить и осмотреть окрестности. Похоже, они что-то искали, и скоро выяснилось, что именно. – Вот он, дорогой, – сказала Чекс.
      – Отлично, – отозвался Черион. – Че, сынок, отведи девочек к очковому кусту.
      Это было как раз то, чего не хватало Дженни. Она спустилась на землю и оперлась на маленькую, но крепкую, руку Че. А в другой его руке оказалась ладошка Гвенни.
      – Идем под уклон, – предупредил своих спутниц маленький кентавр. – Попадутся ухабы – я пожму вам пальчики.
      Перед всякой колдобиной он так и делал, поэтому никаких трудностей у девочек не возникло. Потом Че сорвал с ветки очки и надел на Дженни. Мир вокруг тотчас преобразился: это было просто чудесно.
      Потом, сорвав еще пару очков, Че нацепил их себе на нос. Глядя на него, Дженни покатилась со смеху.
      – А эти чудненько подойдут тебе, Гвенни, – сказал он, срывая еще одни.
      – Но мне же нельзя… – попыталась возразить Гвендолин.
      – Должен признать, – сказал Че, – что у Дженни в очках вид довольно чудной, и мне кажется, мы, как ее друзья, должны выглядеть примерно так же. Мои очки вовсе не оказывают воздействия на зрение: я их надел просто для смеху.
      – Но вовсе не… – начала было Дженни, но Че знаком (незаметно для Гвенни) попросил ее не вмешиваться. Она не понимала, затеял он все это сам или по пути его подучили родители.
      – Конечно, я не хочу, чтобы Дженни чувствовала себя неловко, – сказала Гвендолин. – Я надену очки, тем паче, что здесь мне вряд ли встретятся знакомые из Горба.
      И она их надела.
      Минуту девочка стояла в немом оцепенении, с круглыми глазами.
      – Я все вижу! – воскликнула она наконец. – Сколько вокруг всего всякого. Это… – Она подняла голову и показала на небо… – Там облако, да?
      – Да, – ответила Дженни, поняв хитрость маленького кентавра. Он подначил Гвенни надеть очки, как будто это не имело никакого отношения к ее зрению И теперь она может видеть так же хорошо, как все остальные, не имея необходимости признавать, каково ей было раньше.
      – Но если нам повстречаются гоблины, – предупредил Че, – очки придется снять всем троим. Чтобы над нами не смеялись.
      Девочки кивнули: они все поняли.
      Ко взрослым кентаврам вся компания вернулась в очках: их нацепили даже на Сэмми.
      – Вам бы только шалить, – заметил Черион. – Может, и нам с мамой для компании обзавестись очками?
      – Это будет не правильно, – возразил Че – Только детям можно носить очки из озорства, а взрослым положено быть серьезными.
      – Я ужас какой серьезный, – откликнулся Черион и скорчил такую серьезную рожу, что все покатились со смеху.
      Дженни Чериона почти не знала, но уже поняла, что он ей очень нравится.
      – Если вам всем невтерпеж дурачиться, – с деланной строгостью сказала Чекс, – то дурачьтесь на ходу, не теряя времени попусту.
      Спорить никто не стал: девочки расселись по кентаврам и продолжили путь.
      Только путь теперь стал куда интересней, ведь и Гвенни, и Дженни могли видеть все вокруг. Гвенни вертела головкой, как будто боялась, что вся эта красота вдруг куда-то улетучится. Потом она встретилась взглядом с Дженни. Та подмигнула, и Гвенни рассмеялась, от души радуясь тому, что это увидела.
      Ближе к вечеру им повстречался гигантский змей.
      Он поднял голову, алчно зашипел, но тут в дерево по обе стороны от его морды впились две стрелы Змей посмотрел на державшего в руках лук Чериона и решил пошипеть на кого-нибудь другого. И быстренько уполз.
      Дженни поняла, что Черион не промахнулся, а просто предостерег змея. Рука кентавра была тверда, как его слова, но он старался избегать лишнего кровопролития.
      Следующий привал сделали у очаровательного пруда. Обе девочки очень хотели пить, однако Черной сказал, что к незнакомым водоемам надо относиться с осторожностью. Дженни вспомнила об ужасном Источнике Ненависти и содрогнулась.
      Черион, между тем, отыскал на ближнем лугу несколько божьих коровок, к которым упорно приставали божьи бычки, и, поймав парочку последних, запустил их в пруд. Те, барахтаясь, вылезли на берег, отряхнулись и снова принялись ухаживать за своими коровками.
      – Вода самая обыкновенная, – констатировал кентавр. – Не отравлена и не вызывает ни любви, ни ненависти. Можно пить без опаски.
      Вода оказалась свежей и вкусной; все напились вдоволь.
      Дженни пришло в голову, что Черион, на самом деле, мог знать, что озерцо ничуть не опасно, но хотел дать детям наглядный урок осмотрительности. Наверное, это входило в программу обучения, принятую у кентавров.
      Че во время этой процедуры помалкивал. Должно быть, он усвоил этот урок раньше.
      – Дорогой, – обратилась Чекс к мужу. – По правде сказать, я предпочла бы ночевать дома, а не в чистом поле. Даже если там очень чисто, мы все устали и нуждаемся в отдыхе.
      – Хорошо, – сказал Черион. – Девочки, нам потребуется ваша помощь. Че сделается легким, но поскольку он еще не выучился летать, вам придется его подержать.
      – Ой! – пискнули обе одновременно.
      – Ничего страшного, – сказала Чекс. – Это совсем не трудно. Садитесь на нас верхом, а его возьмите за руки.
      Они сделали как ведено: теперь каждая сидела на кентавре и, нагнувшись, держала Че за одну руку.
      Потом Черион хлестнул Че хвостом, и тот сделался таким легким, что пришлось его удерживать, чтобы он не взлетел.
      – Не отпускайте, а то меня ветром сдует! – крикнул он девочкам.
      Взрослые кентавры хлестнули себя хвостами, расправили крылья и взлетели. Летели они ровно, с одинаковой скоростью, а их сын плыл между ними.
      Дженни догадалась, что Чекс и Черион могли сделать это давным-давно, но они хотели дать девочкам освоиться на земле, привыкнуть к очкам, да и просто почувствовать себя увереннее.
      Она уже начинала кое-что понимать в кентаврах, и это кое-что ей нравилось.
 
 

 
      Электра проводила взглядом Че, рысившего между отцом и матерью, на спинах которых сидели девочки. Увеличившаяся семья выглядела вполне счастливой, и Электра радовалась, зная, что о девчушках будут заботиться, а уж образование они получат самое лучшее, какое только возможно в Ксанфе.
      И осада Гоблинова Горба обошлась без жертв. Вообще-то, Электра гоблинов не жаловала, но Годива внушала ей уважение. А если во главе племени станет женщина, то со временем, возможно, гоблины будут не такими уж скверными соседями.
      Крылатые чудовища разлетелись по домам. Возможно, некоторые сожалели о том, что им не довелось отведать гоблинятины, но большинство радовалось возможности убраться восвояси до прибытия сухопутных драконов. Нада с Налдо болтали о своих семейных делах, а Дольф провожал крылатых чудовищ.
      – Трудно, наверное, расставаться с дочкой, даже если это и к лучшему, – промолвила Электра, подойдя к Годиве.
      – Не случись этого, наше расставание могло бы произойти при куда худших обстоятельствах, – ответила гоблинша, хотя выглядела она при этом печальной. – По крайней мере, они будут ко мне наведываться. Но что собираешься делать ты, Электра?
      – А что мне делать? Че мог стать спутником обеих девочек, а Дольф не может жениться и на мне, и на Наде. Может быть, будь я такой, как Нада…
      – Вы с Надой помогли спасти Че, а это помогло спасти мою дочь. Я перед вами в долгу и хочу подумать, что тут можно сделать.
      – Разве что твоя волшебная палочка превратит меня в красавицу.
      – Это ты брось. Красота – лишь один из аспектов проблемы. У тебя ведь здесь нет родных? – неожиданно спросила Годива, окидывая Электру взглядом.
      – Конечно, все умерли много веков назад. Но король Дор и королева Айрин заменили мне родителей.
      – Они хорошо к тебе относятся, но прежде всего их заботит благополучие сына. Таким образом, имеет место конфликт интересов, а вот у меня такого конфликта нет.
      Пойдем со мной в гору.
      – Но…
      Годива улыбнулась.
      – Не затем, чтобы остаться там жить, Электра. Я хочу, чтобы ты примерила несколько платьев.
      – Платьев? Но…
      – Дочка моя ушла, а мне надо о ком-то заботиться.
      – О! – Электра почувствовала признательность.
      – Налдо, – окликнула вдруг Годива разговаривавшего с сестрой принца нагов. – Не уделишь ли мне минутку перед уходом?
      – Конечно.
      – Налдо, кризис миновал, и я благодарна твоему народу за поддержку. Наши племена не союзники, но ты не пренебрег древним обязательством и в случае нужды мы поступим так же. Конечно, будучи гоблинами, мы не можем выступить против наших собратьев с горы Этамин, но думаю, что когда моя дочь получит власть, нам удастся повлиять на ситуацию.
      Электра подумала, что если Гвендолин, став вождем, выйдет замуж за гоблинатора горы Этамин, она, пожалуй, и впрямь получит возможность прекратить набеги тамошних гоблинов на владения нагов. В таком случае окажется, что наги и впрямь не зря выполнили старинный договор. Ведь гоблины были их главными врагами, и именно для того, чтобы приобрести для нагов сильного союзника, Над а обручилась с Дольфом.
      – Спасибо, – сказал Налдо. – В любом случае, мне было приятно с тобой познакомиться.
      – Но, – сказала Годива, – ты можешь прямо сейчас оказать услугу своей сестре. Тебе ведь известно, что ей вовсе не хочется выходить за Дольфа, поскольку она его не любит. А Электра любит, и если не станет его женой, то на этой неделе умрет. Однако Дольф влюблен в Наду и не может отказаться от брака с ней. Ты, Налдо, весьма изобретателен, вот и придумай такой выход, который устроил бы всех.
      – Но…
      – Думаю, часа тебе хватит. А я пока займусь Электриным нарядом.
      Взяв Электру за руку, Годива завела ее в тоннель, другой рукой сняла со стены факел, чтобы освещать путь, и повела девушку в глубь горы. Будучи человеком, Электра почти вдвое превосходила Годиву ростом, однако рядом с ней все равно чувствовала себя ребенком.
      – Он не может за час разобраться с проблемой, решения которой так и не нашли за шесть лет, – принялась запоздало протестовать увлекаемая Годивой все дальше по извилистым коридорам Электра. – Не нашли, потому что его просто нет. Ведь даже если бы Дольф женился на мне, он продолжал бы любить Наду и страдать. А я желаю ему счастья.
      – Всякая проблема имеет решение, надо только его найти, – возразила Годива. – А Налдо, судя по тому, как он организовывал оборону, соображает прекрасно Он наверняка найдет такой выход, что мы все удивимся.
      Электра предпочла не спорить, зная, что эта мечта недостижима. Если она и могла на что-то надеяться, то лишь на Ответ Доброго Волшебника.
      Тем временем Годива привела девушку в свои уютные покои.
      – Я сама шью платья для дочери, – сообщила она. – Одежда, которая растет на деревьях, не отличается особым разнообразием, а мне хочется, чтобы моя девочка была не как все. Кажется, мои платья ей подходят.
      – Они делают ее красивой, – сказала Электра. – И Дженни, как надела то голубое платье, сделалась хорошенькой. Просто поразительно.
      – Это вопрос умения, – промолвила Годива. – Любая женщина, если одеть ее как следует, станет красавицей до кончиков волос.
      Электра подумала, что сама Годива, кончики волос которой следовало искать где-то ниже колен, будет красавицей в любом наряде, да и без такового. Но у Электры таких волос не имелось и такой красоты тоже.
      – Вот, – сказала Годива, разворачивая белую ткань. – Как раз для свадебного платья. В свадебных платьях есть особая магия.
      – Но я не могу надеть такой наряд, у меня ведь не будет свадьбы.
      – Глупости, будет. Налдо придумает, как это устроить… – С этими словами гоблинша деловито сняла с Электры мерку и принялась кроить да наметывать.
      Очень скоро все было готово для примерки.
      – Раздевайся.
      Электра не возражала, она просто не могла противостоять этим удивительным чарам Конечно, на самом деле никакой свадьбы у нее не будет, но почему не надеть платье хотя бы понарошку.
      Девушка сняла рубашку, джинсы и крепкие башмаки.
      – Э, да ты вся перепачкалась, – сказала Годива, окинув взглядом смутившуюся Электру. – Там, в нише, есть вода и губка. Помойся.
      Электра послушалась. Как было не послушаться, если голос гоблинши звучал совершенно по-матерински. – Не глядя в полированное каменное зеркало – зачем смотреться, если ничего хорошего в нем все едино не увидишь, – она вымылась, вытерлась и потянулась за своими трусиками. Но они исчезли. На их месте лежало нечто восхитительно-розовое и атласное. Как оказалось – тонкие, изящные трусики.
      – Но это не мои! – удивилась она.
      – Твои, твои! Не станешь же ты мерить свадебное платье в грязных, линялых трусиках?
      Смущение заставило Электру сдаться. Она надела розовые трусики, потом такой же розовый лифчик и вышла, чувствуя, что щеки ее того же цвета, что и эти сокровенные предметы.
      – Очень хорошо, – лаконично одобрила Годива. – Теперь это. – Она подняла платье.
      Было совершенно очевидно, что при таком мастерстве Годива, пожалуй, осталась бы красавицей, даже остриги она свои великолепные волосы. Платье выглядело потрясающе. Быстренько закончив подгонку, Годива велела Электре надеть белые туфельки, распустить волосы и вставить в них белый цветок. Завершила наряд полупрозрачная фата. Девушка уже жалела, что согласилась: нацепив столько всего, она чувствовала себя совершенно по-дурацки.
      – Взгляни в зеркало, – велела Годива.
      Электра неохотно подошла к зеркалу, скрепя сердце подняла глаза – и остолбенела. В зеркале отражалась поразительная красавица, не просто невеста, а настоящая принцесса. Платье подчеркивало стройность фигуры, отнюдь не лишенной, как оказалось, привлекательных выпуклостей, а полускрытое под вуалью лицо светилось таинственной прелестью.
      – Да, пожалуй, сойдет, – сказала Годива. – Но сей', час мы спрячем это до оказии и послушаем, что скажет Налдо.
      Электре было до смерти жаль переодеваться в обычную затрапезную одежду, но она понимала, что так лучше. Ведь то, что было, – это не более чем чудесное видение.