Глоха бережно держала уснувшего Велко в объятиях, чувствуя себя виноватой и перед ним, и перед остальными. Ведь это по ее глупости и опрометчивости друзья оказались в тягостном плену. Трент проделал с ней долгий путь, защищая и оберегая ее всеми силами, а в результате оказался за решеткой. Косто последовал за ними в надежде обрести половинку души, помогал ей, чем мог и тоже стал пленником. Но хуже всего получилось с Велко: великану от них ничего не было нужно, он помогал им совершенно бескорыстно, позабыв даже о возможности собственного спасения. И надо же — оказывается, по великанским меркам его можно считать ее ровесником. Он слишком молод, чтобы умереть!
      От этих раздумий ее оторвал топот на лестнице. Перед решеткой появилась освещенная лампой (уже стемнело) физиономия Велено.
      — Ну как, готова пойти к алтарю? — осведомился он.
      — Никогда! — ответила она решительно, но тихо, чтобы не беспокоить спящего. Бедный великан и без того натерпелся: девушка была рада возможности оказать ему хоть такую услугу.
      — Зря время тянешь, все равно согласишься, — заявил нимфоманьяк. — Я подожду.
      — А если не соглашусь?
      — Ты смертная. Испустишь дух, вот и все.
      — Ты не посмеешь! — воскликнула она, и Велко беспокойно шелохнулся. Глоха тут же принялась снова его укачивать.
      — Будь уверена, еще как осмелюсь, — рассмеялся похититель. — Но до этого, скорее всего, не дойдет. Чем больше тебе будет хотеться есть и пить, тем более разумным ты будешь находить мое предложение. Кстати, подумай и о твоих друзьях. Они ведь тоже смертные: справедливо ли обрекать их на мучения из-за твоего упрямства?
      Сердечко Глохи сжалось: гадкий нимфоманьяк говорил правду. Она и сама задумывалась о том, какое право имела обрекать на смерть Трента и Косто. Велко тот, положим, уже мысленно простился с жизнью, но как быть с другими? Почему они должны платить за ее упрямство и глупость столь ужасную цену?
      Однако мысль о замужестве со столь грубым, вульгарным, невоспитанным нимфоманьяком, вдвое превосходящим ее ростом и даже отдаленно не походившим на мужчину ее мечты, казалась ничуть не менее ужасной. Конечно, крылатой гоблинше трудно представить своим мужем человека, но если уж выходить за кого-нибудь из этого племени, то этот кто-нибудь мог бы походить на Трента.
      Впрочем, Глоха понимала, что при всей привлекательности подобной идеи осуществимость ее более чем сомнительна.
      Но как же ей поступить? Ни брак с Велено, ни голодная смерть отнюдь не казались подходящим выходом: ей оставалось лишь надеяться, что Метрия приведет помощь. Тогда и она, и ее друзья избавятся от гадкого нимфоманьяка и покинут этот гадкий замок.
      Велено немного подождал, но ответа не последовало, и он затопал по лестнице вниз. Похититель не сомневался в том, что время на его стороне. И вполне возможно, — хотя об этом не хотелось даже и думать, — был прав. Если только Метрия не…
      В каморке заклубился дым.
      — Ну вот я и вернулась, — объявила демонесса.
      — А помощь привела?
      — Не совсем. Но я им положила.
      — Что ты им?
      — Удружила, услужила, приложила, наложила…
      — Доложила?
      — Неважно!
      Глоха умерила пыл, чтобы не тревожить Велко.
      — Итак, ты доложила обстановку. Но кому «им»?
      — Всем подряд. Твоим гоблинам, гарпиям, крылатым кентаврам, великанам…
      — Великанам?
      — Ну да. Этот малый, — она кивнула на мирно посапывавшего в объятиях Глохи эльфа, — он ведь великан.
      — Хорошо придумано, — приободрилась Глоха. — Если невидимые великаны придут сюда, они попросту снимут с замка крышу, и я окажусь на свободе. Молодчина, Метрия!
      — Спасибо! — пролепетала демонесса, слегка порозовев и потупив очи.
      Глоха, изумленная подобной скромностью, потеряла нить размышлений. Впрочем, нить упала неподалеку, так что девушка смогла ее подобрать.
      — Так, значит, помощь к нам прибудет? Ты сообщила, где нас искать?
      — Ну конечно, я всем все сообщила. Даже сказала огру Загремелу, что Танди задержится с возвращением: ты-то ему так этого и не передала. Все прибудут сюда примерно послезавтра.
      — Послезавтра! — воскликнула Глоха, но тут же принялась снова укачивать Велко. — Но до послезавтра мы тут все помрем от голода и жажды! — закончила она уже шепотом.
      — Умрете от чего?
      — Неважно! Важно то, что Велко ни за что не протянуть так долго без еды. Нам нужно срочно что-нибудь сделать.
      — Ну например?
      Глоха подавила вздох.
      — Например, выйти замуж за Велено.
      — Ты хочешь, чтобы я за него вышла?
      — Нет. Он хочет жениться на мне, и мне, видно, деваться некуда. Как это ни противно, придется соглашаться. Другого выходя я не нахожу.
      Однако демонесса, похоже, полагала иначе. Вся эта история с замужеством ее заинтересовала.
      — А что, если все-таки за него выйду я?
      — Невозможно. Ты ведь демонесса и любить неспособна. А его чары не рассеются, пока кто-нибудь его не полюбит.
      — А разве ты можешь его полюбить?
      Сердечко Глохи снова сжалось.
      — Да, тут ты, наверное, права. Полюбить я, конечно, способна, но никак не Велено. Он мне противен, а значит, я для него все равно что демонесса. Даже если соглашусь на замужество, его чар это не разрушит, и все будет напрасно. Получается, что для него я все равно что демонесса.
      Поняв это, девушка испытала некоторое облегчение.
      — А если я выйду за него замуж и притворюсь, будто полюбила? — спросила Метрия. — Одурачу его. Думаешь, это сойдет?
      Вопрос показался Глохе трудным.
      — Боюсь… — проговорила она после некоторого размышления, — тебе его не одурачить.
      — Чтоб ты знала, — искренне вознегодовала Метрия, — я кого угодно одурачу, стоит мне только захотеть. Кого угодно, кроме Балломута.
      — А это кто такой?
      — У, это демон, профессор УНИВЕРМАГа. Он страшно умный, а насчет всех остальных думает, будто у них в голове один дым. Чаще всего он прав, но из-за того, что вечно выставляет всех дураками, именно его-то и хочется обдурить куда больше, чем кого-либо иного. Но куда там. Я было попробовала прикинуться бедной сироткой, но он меня мигом раскусил. А ведь как старалась, как старалась…
      Метрия растаяла в дыму, и на ее месте возникла одетая в лохмотья, изможденная малютка с огромными, полными слез глазами.
      — Купите спички! — жалобно заголосила она. — Выручите несчастную сиротку! Бедную, несчастную сиротку, которой не хватает на пропитание!
      — Здорово! — от всего сердца восхитилась Глоха. — Сиротка что надо, я бы ни за что не отличила от настоящей.
      Личико бедной малютки опечалилось еще пуще.
      — Вот видишь, а он мигом вывел меня на чистую воду. Не демон, а кошмар какой-то…
      — Это вы о ком? — спросил проснувшийся Велко. Малышка в лохмотьях подняла на него заплаканные глаза.
      — Я несчастная маленькая сиротка, добывающая скудное пропитание, торгуя спичками. Всем меня приближают…
      — Что с тобой делают?
      — Принижают, ублажают, обнажают…
      — Может, обижают?
      — Неважно! — фыркнула демонесса.
      — Привет, Метрия, — сказал Велко со слабым смешком. Сиротка обратилась в дым.
      — Кто меня выдал? — осведомилась демонесса, вернув свой обычный обольстительный облик.
      — Никто, я случайно догадался, — ответил Велко. Метрия смерила его недоверчивым взглядом, но спорить не стала.
      Глоха предпочла вернуться к вопросу, затрагивавшемуся ранее.
      — Мне кажется, Велено ты бы смогла провести, — промолвила она. — Только вот этично ли это?
      — Кому какое дело до этики, если это сработает? — пожала плечами Метрия.
      — Провести Велено? Вы о чем? — спросил Велко.
      — Он хочет жениться на женщине, которая его полюбит, — пояснила Глоха. — Метрия может выйти на него замуж и притвориться влюбленной.
      — Зачем?
      — Ради нашего освобождения.
      — Но зачем это ей? — снова спросил он.
      — Да затем, — пояснила Метрия, — что такое самопожертвование будет способствовать постижению мною истинной греховности…
      — Чего?
      — Условности, верховности…
      — Может быть, духовности?
      — Неважно! — буркнула Метрия.
      — Мне кажется, я понимаю, — промолвил Велко. — Метрия считает, что если она сумеет убедить Велено в своей любви, то он освободит нас и нимф, а ее поступок по своей человечностибудет близок к человеческому.А это, в свою очередь, приблизит ее к постижению любви. Так?
      — Примерно, — ответила демонесса. — Но все, само собой, будет обставлено строгими условиями: или он отпускает своих пленников, или никакого траха.
      Что означает последнее слово, Глоха не поняла, однако решила не уточнять: ей почему-то показалось, что лучше этого не делать.
      — Звучит более чем заманчиво, — признала она, — но, как мне кажется, мы не можем пойти на это из соображений морали и нравственности.
      — Объяснит мне кто-нибудь, почему меня должны интересовать столь странные соображения? — спросила Метрия.
      — Дело в том, что такого рода соображения весьма волнуют людей, способных испытывать настоящие чувства.
      — Неужто обязательно тыкать мне в нос мою бесчувственность? — досадливо проворчала демонесса.
      — Просто чувства — это такая деликатная сфера, — несколько сбивчиво откликнулась Глоха, — что тем, кто их не испытывает, бывает трудно объяснить, что к чему.
      — Давайте уточним: этому вашему Велено наличие души ничуть не мешает хватать всех подряд в плен, вызывать с кем ни попадя аистов, морить людей голодом, принуждать девиц к замужеству и вообще делать, что ему вздумается. При этом он считается способным испытывать чувства, надеется обрести любовь, и вообще с ним все в порядке. Но вот одурачить его ради освобождения ни в чем не повинных пленников — это, оказывается, нехорошо. Должна заметить, что эти ваши мораль и нравственность весьма своеобразны.
      — Ну… Если смотреть с такой позиции… — растерянно пролепетала сбитая с толку Глоха.
      — Велено совершенно безнравственный тип, — пришел ей на выручку Велко. — Но из этого не следует, что и нам надо брать с него пример. Мы предпочитаем руководствоваться не худшими, а лучшими образцами.
      — Вот именно! — обрадовано подхватила Глоха.
      — Прекрасно, давайте перейдем к практической стороне дела. Предположим, я честно признаюсь ему, что являюсь демонессой и полюбить его по-настоящему не смогу, но вот выйти за него и притвориться влюбленной так, чтобы он избавился от своего магического облизательства…
      — От чего?
      — Привязательства, отвязательства, завязательства…
      — Обязательства?
      — Неважно. Речь о другом. Он чего-то хочет, я тоже чего-то хочу. Почему бы нам не заключить сделку? Что тут безнравственного?
      — Ну… если условия оговорены заранее, правильно поняты и точно выполняются, то ничего дурного в такой сделке нет, — не мог не признать Велко.
      — Но, Метрия, неужели ты готова пойти на это лишь ради возможности почувствовать, что совершаешь благородный поступок? — спросила удивленная Глоха.
      — А почему бы и нет? Вы, смертные, испытываете странные и интересные чувства, которые мне не всегда понятны. Любовь, например, увлекает вас до крайности. Мне очень хочется испытать нечто подобное, хотя бы из любопытства.
      — Но ведь из того, что ты совершишь хороший, даже очень хороший поступок ради нас, еще не следует, что тебе доведется познать любовь, — сказала Глоха.
      — Но ведь и обратного не следует, верно? — отозвалась Метрия, пожав плечами.
      Глоха невольно задумалась о том, что для нее самой все обстоит не в пример сложнее. Ей приходится делать ужасный выбор, и если Метрия хочет избавить ее от страшного испытания…
      — Наверное, попробовать можно, — сказал Велко. — До сих пор ты вела себя правдиво и все доводила до конца.
      — Это самое простое, особенно когда дело касается мужчин, — рассмеялась она. — Любая демонесса может любого мужчину довести до… этого самого.
      — Так уж и любого. Я бы так не сказал, — возразил Велко.
      — Да ну? А вот когда ты подпрыгивал у меня на груди, тебе это, как мне показалось, нравилось. А нынче ты с тем же рвением прижимаешься к груди Глохи: похоже, это тебе нравится еще больше.
      Глоха и Велко оторопели. Девушка изо всех сил старалась не покраснеть, Велко поспешно спрыгнул с ее колен.
      — Ты ведь правдивый малый, великан. Если я неправа, так и скажи. В конце концов, мне ничего не стоит обернуться крылатой гоблиншей.
      Велко растерянно молчал, но тут ему на выручку пришла Глоха.
      — Женщина может сделать мужчину счастливым, — сказала она, — но если женщина не настоящая, то и счастье не будет до конца настоящим.
      — Вот тут ты, по-моему, не совсем права, — усмехнулась Метрия. — Если человек считает, что имеет дело с настоящей женщиной, то он и счастлив по-настоящему. Могу продемонстрировать…
      — Не надо, мы тебе верим! — торопливо заявила Глоха. — Пожалуй, то, о чем ты говорила, и вправду вполне в твоих силах. Но мы хотели бы быть уверенными в том, действительно ли ты скажешь Велено правду. Чтобы знать, что не участвуем ни в чем безнравственном.
      — Никаких затруднений. Я могу выложить ему все прямо здесь, при вас.
      — Это будет по-честному, — признали, переглянувшись, Велко и Глоха.
      — Договорились. Как только этот тип снова заявится сюда со своими требованиями, я предложу ему сделку.
      Глоха и сама не могла бы толком охарактеризовать чувства, которые испытывала по этому поводу. Если такого рода затея не безнравственна, и если она сработает…
      Демонесса растворилась, оставив пленников наедине. Велко подыскал местечко и пристроился у стенки.
      — Тебе вовсе необязательно сидеть там, — промолвила Глоха.
      — А вот и обязательно. Хватит того, что ты уже попала из-за меня в затруднительное положение.
      — Тут нет никакой твоей вины. Я взяла тебя на руки, потому что ты был слаб.
      — Это не имеет значения. Я намерен делать все от меня зависящее, чтобы избавить тебя от любых возможных неприятностей.
      И тут в ее головке стала формироваться смутная догадка.
      — Я тебе нравлюсь, не правда ли? — спросила она.
      — Это тоже не имеет значения, — уклонился от прямого ответа Велко. — Любой на моем месте повел бы себя так же.
      — Вовсе не любой. Потому что мне кажется… — она заколебалась, покраснела, но все-таки собралась с духом и закончила фразу: — Мне кажется, что ты меня любишь.
      — Это правда! — подтвердил Велко, просияв. — Чистая правда. Но это ни в коей мере не должно тебя волновать, ибо я не хочу причинять тебе ни малейшего беспокойства…
      — Да ты все это уже говорил. По правде сказать, я отношусь к тебе с большой симпатией, и если бы ты не…
      — Не был великаном, — печально закончил он за нее.
      — Нет, — возразила Глоха, начинавшая понимать кое-что из сказанного Трентом насчет поисков самой себя, — если бы ты не умирал. Я думаю, что я могла бы полюбить тебя, как ты меня, стать тебе другом, как ты стал другом мне. Но даже если я выйду из этого замка, ты от своей судьбы не уйдешь. Тебе-то, увы, не стать снова веселым здоровым великаном, живущим счастливой и радостной семейной жизнью.
      — Прости, — промолвил Велко, обдумав ее слова. — Я не подумал об этом, а совершенно напрасно. Ты права, смертельно больному не следует обзаводиться новыми привязанностями и друзьями, потому как это не только бессмысленно, но и жестоко. Как раз по отношению к этим друзьям. Признаюсь, я настолько истосковался по общению, что просто не задумался над тем, имею ли на него право. А в результате оказал вам всем дурную услугу.
      — Логика твоя мне ясна, — откликнулась Глоха после некоторого раздумья, — но чувства не позволяют мне ее принять. Что бы ни случилось, я никогда не пожалею о своем знакомстве с тобой или с волшебником Трентом. Все это время я занималась бессмысленными поисками крылатого гоблина, тогда как мне нужно было повнимательнее оглядываться по сторонам и искать настоящих хороших друзей, вроде тебя.
      — Во мне нет ничего такого уж хорошего. Я самый обыкновенный во всем, кроме, может быть, великанского тела. А сейчас не имею и его.
      — Это я обыкновенная. То есть, если судить по внешности, крыльям там и всему такому, я единственная в своем роде, но внутренне я — обычная девушка. Хорошо еще, что это путешествие научило меня судить о других не только по внешности.
      Оба умолкли. Глохе очень хотелось верить, что Трент с Косто не пали духом: она не могла не винить себя во всех их неприятностях. Ну что ее понесло за тем проклятым попкорном? Мало того, что сама влипла, так навлекла беду и на друзей. И теперь приходится возлагать все надежды на демонессу, которая и помогает-то им исключительно в силу своего демонического любопытства.
      С лестницы донесся топот, и она вздрогнула. Неужто Велено? Так скоро? Впрочем, возможно, не так уж и скоро: в темноте трудно судить о времени. Возможно, в промежутках между разговорами она тоже дремала.
      На сей раз Велено появился с уставленным едой подносом.
      — Ну как, готова ты выйти за меня замуж? — спросил он.
      — Нет, — отвечала Глоха. — Но, может быть, кто-то и согласится.
      — Нимфы не в счет. Ни одна из них не в состоянии запомнить, что стала замужней женщиной. А ты этого не забудешь.
      — Я не о нимфах. Одна моя знакомая совсем не против замужества.
      — Кто такая?
      — Метрия.
      — Кто она?
      — Демонесса.
      — Ха, демонесса! Демонесса годится для этого еще меньше нимфы, по той простой причине, что не может прикоснуться ко мне, как и ко всему прочему в замке. Каким, спрашивается, образом мы бы с ней стали исполнять супружеские обязанности?
      И в этот миг появилась Метрия. Одета она была не столь вызывающе, как обычно, однако изысканно и богато. На шее ее красовалось ожерелье, в волосах блистала тиара.
      — Я тут кое-что разузнала об этой Нотариальной республике, — промолвила она, — и выяснила интересные факты. Ни один демон не может соприкоснуться ни с чем и ни с кем, несущим на себе чары замка, а стало быть, и с тобой в его стенах. Но снаружи мы можем соприкасаться, сколько и как заблагорассудится. Более того, женщина, совершившая с тобой свадебный обряд за пределами замка, будет воспринята замком как его хозяйка, то есть после женитьбы ты сможешь соприкасаться с нею и внутри.
      — А что, — задумался Велено, — может быть, ты и права. Я на сей счет не размышлял, потому что поймать демонессу все равно не мог, а сами они никакого интереса ко мне не проявляли. Ты первая… ежели не шутишь.
      — Какие шутки, Велено. Я и вправду готова выйти за тебя замуж. Но не просто так, а за плату.
      — Какую?
      — Ты освободишь пленников. Всех — и смертных, и ходячий скелет.
      — Я уже говорил тебе, что не могу отпустить нимф, пока не найду нужную женщину.
      — Ну а когда ты убедишься, что я и есть нужная женщина?
      — Как только я обрету любовь, этот вопрос решится сам по себе. Они будут освобождены автоматически.
      — Автоматически? — переспросила Глоха.
      — Именно. Замок растворится, и все окажутся на воле.
      — Ага, все это входит в обязательства, — подтвердила Метрия. — Ладно, стало быть, на сей счет можно не беспокоиться, но кое о чем придется договориться. Я хочу, чтобы ты накормил всех, кто в этом нуждается, прямо сейчас. И этих двоих, и Трента.
      — Вот поженимся, они и поедят.
      — Ладно, давай приступим к делу.
      Глоха прокашлялась.
      — Погоди, — промолвила Метрия. — Я чуть было не забыла один пустячок. Так, мелочь, но предупредить все-таки надо. Видишь ли, будучи демонессой, я не умею любить по-настоящему, зато притворяться, тут уж ты можешь не сомневаться, большая мастерица. Думаю, мне под силу притвориться любящей, да так здорово, что я смогу одурачить не только тебя, но и замок.
      — Ну что ж, попробовать стоит, — заявил Велено после некоторого размышления. — Сам я против того, чтобы меня дурачили таким приятным манером, ничего не имею, что же до замка… Если он растворится, значит, все прошло как надо, а нет — все останется по-прежнему. Все будут сидеть взаперти, пока я не женюсь на крылатой гоблинше.
      — Эй, вот уж дудки! — подала голос Глоха. — Я не согласна!
      — А тебя никто не спрашивает. Вот начну снова морить голодом и тебя, и всю твою компанию, тогда посмотрим, что запоешь.
      — Ты большой мастер убеждения, — язвительно промолвила Глоха.
      — Ну что, приступим? — нетерпеливо спросила Метрия.
      — Давай спустимся к алтарю.
      — Сперва накорми моих друзей.
      — Ладно, — со вздохом согласился Велено. — Так и быть. Один поднос у меня уже здесь, а за другим я схожу.
      — И еще одно, — промолвила демонесса. — Одного лишь обряда мне недостаточно. Если уж играть свадьбу, так по полной программе.
      — Но чтобы устроить такую гульбу, нужно время.
      — Подумаешь, я могу и подождать, — пожала плечами Метрия, и ее платье превратилось в причудливый свадебный наряд. — Зато будет что вспомнить. Ты перед алтарем сто раз торчал, так неужто не хочешь, чтобы хоть единожды все было как положено?
      — Но для этого нужны свидетели, гости и все такое.
      — Что за проблема, когда у тебя полный замок пленниц да пленников.
      — Ага, откроешь темницы, а они разбегутся.
      — По-моему, из твоего замка не убежать. Двери заперты, ключ у тебя, а решеток им не проломить.
      — А как же волшебник? Превратит кого-нибудь из вашей компании в чудовище, и прощай, Велено?
      — Вообще-то у него есть основания нас опасаться, — заметил Велко.
      — А ты возьми с них клятву, — предложила Велено Метрия. — Все обязательства, заверенные этим замком, ненарушимы, так что приняв таковые на себя, им придется их выполнять, нравится это или нет.
      — А ты многое разузнала о здешних правилах, — заметил Велено.