— Хорошо. — Нортон стал лицом к призраку и закрыл глаза.
      — Она держит правую руку над головой, — сказал Гавейн.
      — Он говорит, что вы держите правую руку над головой.
      — Теперь она пишет в воздухе, я не могу прочесть, что именно, потому что вижу это в зеркальном отражении.
      Нортон передал сказанное.
      — О, — испуганно сказала Орлин.
      — Хорошо, теперь она повернулась, — сказал призрак. — Теперь я могу читать через ее плечо. ЭТО НЕЛЕПО.
      — Это нелепо, — повторил Нортон.
      Орлин молчала, но он слышал шорох.
      — Послушайте! — воскликнул Гавейн. — Она раздевается!
      — Что она делает? — теперь пришла очередь испугаться Нортону.
      — Великий дракон! — воскликнул призрак. — Как жаль, что я не живой! Я не представлял, что она так сложена!
      — Он говорит, что вы раздеваетесь, — сказал Нортон. — И что у вас великолепная фигура.
      — О, она поспешно одевается, — с сожалением произнес Гавейн. — Хотел бы я быть на вашем месте!
      — Он говорит…
      — Я догадываюсь! — перебила Нортона Орлин.
      — Да, но он ваш муж, — сказал Нортон. — И поскольку он не может находиться с вами в одной комнате, у него до этого времени не было возможности увидеть…
      — Это грубое замечание, — сказала Орлин. — Что находится в сундуке около рояля?
      Нортон опустил руки; он бессознательно поднял их, чтобы прикрыть свои закрытые глаза.
      — Гавейн, скажи нам…
      Призрак пожал плечами:
      — По правде говоря, я не помню. Я большую часть времени отсутствовал, убивал драконов. За домом следила экономка.
      — Он сказал, что не помнит, — передал Нортон.
      — Так я и думала!
      — Но я могу проверить, — сказал Гавейн. — Пусть она выйдет из комнаты, и я проверю содержимое.
      — Он говорит, что может проверить это сейчас, если вы выйдете в другую комнату, — сказал Нортон.
      Орлин прошла мимо Нортона и вышла. Призрак тут же исчез и появился в освобожденной ею комнате, затем подошел к сундуку и погрузил руки в полированное дерево.
      — Представьте себе, — весело воскликнул он, — это мои старые трофеи! Лучший убитый в году дракон и тому подобные штуки. Это должно быть во всей красе выставлено на камине!
      Нортон передал все сказанное.
      — Вот как? Я хочу посмотреть! — воскликнула Орлин.
      Девушка вернулась в комнату, меняясь местами с призраком, и попыталась поднять крышку сундука. Та не сдвинулась с места.
      — Он заперт!
      — Ключ в моей спальне, — сказал Гавейн, — в левом ящике комода, если только дура горничная не переложила его в другое место.
      Нортон передал сказанное Орлин, которая тут же принесла ключ и отперла сундук. Внутри находились трофеи, как и было описано.
      — Это правда! — сказала она. — Вы не могли этого знать, Нортон! Я не знала этого! Если только прошлой ночью вы не взяли ключ и не… Но нет, сундук никто не трогал.
      — Спросите еще что-нибудь, — предложил Нортон. — Я уверен, что мы сможем удовлетворить вас.
      — Я попробую другое, — решила Орлин. — Как зовут сестру Гавейна?
      — У меня нет сестры, — ответил Гавейн.
      — Он сказал, что у него нет…
      — Каково девичье имя его матери?
      — Тримбли.
      — Тримбли, — сказал Нортон.
      — Когда она вышла замуж?
      — Четырнадцатого июня, — сказал Гавейн. — В три тридцать пополудни, на церемонии не было посторонних. Их венчал преподобный отец Ломбард. На свадебном пироге был изображен дракон, стоящий на задних лапах и выдыхающий столб «огненной воды». Все гости упились этой водой, включая и моего отца; он нализался до потери сознания, и моя мать первую неделю медового месяца не разговаривала с ним. Я имел счастье быть зачатым в это время!
      Нортон подробно повторил все.
      Орлин капитулировала:
      — Вы видите призрака! Теперь я допускаю это! Ладно, настал мой черед доказать существование сияния.
      — Просто сияния? — спросил Нортон. — Я освещаю полумрак?
      — Нет, это не такое сияние. Это… Вы слышали о людях, которые способны словно превращать других в животных? Они пожимают руку встречному, и тот чувствует свою руку как бы придатком животного, на которого он больше всего походит — волчьей лапой, плавником акулы или чешуей змеи Но все это не на самом деле, а фигурально. Животные вовсе не такие плохие. Пользуясь этой магией, можно определить свойства характера другого человека, узнать, порочен ли он, жаден или труслив. Мне о том же говорит некое видение. Я могу определить, кто идеальный спутник для меня или кого-либо другого. Я вижу светящуюся ауру. Нужно лишь настроиться на определенного человека, а затем рассматривать других как бы через его сознание. Вы меня понимаете?
      — Боюсь, что нет, — покачал головой Нортон. — Только я не представляю собой ничего особенного; существует множество гораздо более достойных кандидатов на брак.
      — Но вы не кандидат на брак. Вы…
      — Не имеет значения, кто я! Я начинаю понимать ваше намерение. Вам в самом деле нужен мужчина, который не останется с вами надолго.
      — Который не намерен жениться. Большинство из тех, кто приходил, не многого стоят. Вы не такой. Конечно, будь я не замужем и пожелай вступить в брак, мое положение было бы другим. Мне понадобился бы не только хороший любовник, но и хороший кормилец семьи. Тогда, может быть, вашего свечения было бы недостаточно.
      — Уверен, что я не подошел бы! Я банкрот!
      — Поэтому надо определенным образом настроиться. Когда я впервые увидела вас, вы светились так ярко, что я поняла: вот кто мне нужен. Но я не была готова. А вдруг в настройку вкралась ошибка, подумала я. Конечно, я знала, что мне следует делать, но все произошло так внезапно. Я поняла: жизнь моя изменилась, пришло время зачать наследника. Теперь я свыклась с этой мыслью. Видимо, часы, проведенные над головоломкой, помогли мне, и скоро…
      — Почему бы нам не выйти на улицу — вы покажете мне свечение на других,
      — предложил Нортон.
      — Хорошо. Я только переоденусь. — Девушка поспешила в спальню.
      Снова появился Гавейн.
      — Делаешь успехи! — с удовлетворением сказал призрак. — Я имел возможность слышать вас сквозь стену. Это не всегда получается.
      — Проклятье, ты смотришь на наше общение только под одним углом зрения.
      — Конечно. Для этого вы оба и находитесь здесь, не так ли? Для того, чтобы произвести мне наследника?
      — Не знаю. Если я решусь на это, то боюсь, что оставлю после себя не только семя.
      — Только не впадай в сентиментальность, — сказал Гавейн. — У тебя наверняка было не меньше женщин, чем у меня! Относись к этому как к убийству очередного дракона.
      — Она не дракон!
      — Не знаю, не знаю. Женщины и драконы… По-моему, два сапога пара.
      — Ты не любишь ее?
      — Конечно, нет! Я мертв!
      — Я мог бы полюбить ее. Не хочу причинить ей боль.
      — И не причиняй! Дай ей то, что она хочет, — сына!
      — Мне снилось, что я погубил ее. Меня это тревожит.
      — Ты не сможешь причинить ей боль, если уйдешь сразу после того, как все будет сделано.
      — Некоторые мучаются еще больше, когда их оставляют, — пробормотал Нортон.
      — Не беспокойся, за ней будет великолепный уход, денег у меня хватит.
      — Я имею в виду не физические страдания. Она молодая, полная жизни девушка. Не думаю, что она может отдать себя мужчине, не отдаваясь при этом всецело. Она…
      Нортон замолк, так как Гавейн исчез. В дверях стояла Орлин в наимоднейшей зеленой юбке, под стать которой были подобраны жакет и туфли. Волосы были схвачены сзади зелеными заколками. Почему-то весь этот зеленый цвет наряда напомнил Нортону утренние оладьи, сцену парка в головоломке и саму по себе девственную природу.
      — Снова призрак? — спросила Орлин.
      Нортон смущенно кивнул:
      — У него только одно на уме.
      — А у вас нет? — вскинула она голову.
      — Меня волнует вред, который я могу причинить другим.
      — Это оттого, что вы так ярко светитесь.
      Нортон пожал плечами:
      — Может быть. Но не исключено, что я хочу больше, чем имею право хотеть.
      Орлин прикоснулась к его руке:
      — Я уже говорила вам, Нортон, что вам не придется уходить после того, как все будет сделано.
      — Думаю, что придется. Вы замужем.
      Она так пристально смотрела на него, что Нортон занервничал.
      — Что вы делаете? — спросил он.
      — Я мысленно представляю вас на месте мужа, чтобы сравнить свечение.
      — Не делайте этого! Я не ваш… никогда не смогу быть вашим…
      — Странно, — сказала Орлин. — Такого раньше никогда не случалось.
      — Чего не случалось?
      — Свечение как бы расщепляется. Часть его остается очень яркой, а другая часть тусклая. Словно вы в одно и то же время и очень хороший муж, и не очень хороший.
      — Как это может быть?
      — Затрудняюсь ответить. Видите ли, свечение не отражает характер как таковой. Оно включает в себя личность в целом, ситуацию в целом. Показывает, насколько хорош человек, насколько он предан, насколько успешно обеспечивает семью, насколько удачлив… Свечение безупречного мужчины может находиться в плохом состоянии из-за того, что через пять лет с ним произойдет несчастный случай и он станет калекой. Свечение потускнеет вовсе не по его вине.
      Нортон почувствовал озноб.
      — Со мной может произойти несчастный случай?
      — Нет, не думаю. Возможно, это значит, что вы могли бы стать идеальным мужем, но этого не случится, так как я не могу выйти за вас. Вы слишком хороши для этого задания — слишком подходите мне. Поэтому вы страдаете.
      — Слишком подхожу! — скептически воскликнул Нортон.
      — Я не уверена, — быстро сказала Орлин. — Это только предположение. Я не понимаю всех аспектов свечения. Просто вижу его яркость.
      — Ладно, довольно рассматривать меня как… как что-то невозможное. Пора идти.
      — Конечно. — Девушка взяла его под руку, и они вышли на улицу.
      Лента транспортера быстро доставила их к ближайшему на этом уровне торговому центру, где покупатели сновали взад и вперед точно так же, как это делали все посетители подобных заведений на протяжении тысячелетий. Так было на рынках Древнего Вавилона и средневековых городов. Тем не менее лавки с течением времени претерпели некоторые изменения. Товары воспроизводились топографически с большой точностью, предельно близко к оригиналу; каждый был снабжен ярлыком с ценой. Стоило покупателю коснуться изображения, как выбранный товар доставляли ему домой прямо со склада, а с его счета, определяемого по отпечаткам пальцев, списывалась соответствующая сумма. Конечно, так приобретались только стандартные товары. Если возникала необходимость в индивидуальном подборе вещей, использовались другие способы торговли. Продукты питания в стандартных упаковках не требовали какой-либо проверки, а некоторые виды одежды нуждались в примерке. Специальные примерочные кабины позволяли примерить платье с помощью голографического изображения, хотя при этом все равно приходилось раздеваться.
      Они остановились у палатки с мороженым, где голограмма повара стояла у таблицы с изображением тысячи образцов этого лакомства различного вида и вкуса. Орлин коснулась панели с выбранным сортом — конечно же, с медовым вкусом, и в приемный контейнер выпали два стаканчика. Счет Гавейна уменьшился. Нортон, естественно, не мог сделать заказ — у него не было счета. А поговорка того времени гласила: «Кто потерял свой счет, того не берут в расчет».
      Орлин заметила книгу из серии массовых изданий, которая показалась ей интересной, и снова прикоснулась к голограмме. Через мгновение книга была для нее отпечатана — исторический роман, где действие происходило в пленительные времена, когда люди не верили ни в магию, ни в науку и вели разгульную жизнь. Орлин положила книгу в сумочку.
      Они сели на скамейку и принялись лизать мороженое, наблюдая за прохожими. Орлин вызывала у каждого проходящего свечение.
      Проблема состоит в том, объясняла она Нортону, что пригодность человека в качестве партнера зависит от второго члена пары. Поэтому она могла получить несколько истолкований одного и того же свечения.
      Нортон был заинтригован, однако у него оставались сомнения, действительно ли воспринимаемое ею свечение было магическим. Ему хотелось проверить это на нескольких случаях, но он не чувствовал себя вправе подходить к незнакомым людям и задавать им нескромные вопросы о личной жизни. Орлин наверняка воспринимает свечение, но насколько точно его интерпретирует?
      Затем, совсем неожиданно, он получил доказательство.
      Орлин вызвала свечение у пожилой пары, которая проходила рука об руку мимо их скамейки. По всей видимости, они до сих пор питали сильную привязанность друг к другу. Мужчина и женщина были хорошо одеты и привлекательны для своего возраста. И все же Орлин вызвала поразительно разные свечения. Свечение женщины было сильным; она почти идеально подходила для своего мужа. Но у него свечение отсутствовало. Точнее, оно оказалось отрицательным: это была темная тень.
      — Он абсолютно не подходит ей! — прошептала Орлин.
      — Не могу в это поверить! — запротестовал Нортон. — Посмотрите, как они привязаны друг к другу! Даже если у него есть любовница на стороне, он добр к этой женщине, заботится о ней, и она довольна.
      — Свечение отсутствует, — настаивала Орлин. — Он не подходит ей!
      — Это просто чепуха!
      Они замолчали, так как пожилая пара приближалась. Старики сели на скамейку рядом с Нортоном и Орлин. Нортон хотел заговорить с ними, чтобы разрешить возникшее противоречие, но не решался.
      — Просто немного устал, — сказал мужчина.
      — Я понимаю, — согласилась с ним женщина.
      Вдруг мужчина упал со скамейки.
      Нортон вскочил, чтобы помочь — он кое-что знал о первой помощи. Но, посмотрев на застывшее лицо мужчины, он понял, что тот мертв.
      — Реанимационный блок! — крикнул Нортон.
      Из ближайшей стены вырвалась машина и подъехала к мужчине.
      Потребовалась минута, чтобы подтвердить диагноз Нортона.
      — Объект неисправен. Восстановлению не подлежит, — проклацала машина.
      Прибыла карета «скорой помощи», в нее погрузили тело; туда же села вдова. Все случилось так быстро, что многие покупатели даже не поняли, что произошло. Это входило в задачу «скорой помощи»: люди не любят делать покупки в тех местах, где случается смерть. Да и понятно — иногда остаются мстительные призраки.
      — Как ужасно! — с дрожью в голосе сказала Орлин. — Лучше нам уйти.
      — Конечно, конечно. — Они направились к движущейся ленте.
      Когда транспортер вез их к дому, Нортон понял, что означало свечение. Мужчина был плохим партнером для женщины не из-за своих недостатков или неверности, а из-за того, что скоро собирался ее покинуть и тем самым причинить ей горе. Поэтому свечение не вовсе отсутствовало, а было черным. Свечение знало обо всем заранее.
      Нортон был вынужден признать свечение; это — законная магия. А значит, он должен принять вердикт Орлин: Нортон подходил для нее. Но как быть с его сном, из которого следовало, что он причинит ей вред — может быть, как тот мужчина, которого они только что видели. Чему же верить?
      — Ваше свечение колеблется, — пробормотала Орлин. — Вы хотите покинуть меня?
      — Не знаю, как правильно поступить, — виновато сказал Нортон.
      Она крепко сжала его руку:
      — О Нортон, пожалуйста! Я не смогу остаться ночью одна после того, что сейчас видела!
      Нортон понял, что девушка никогда не сталкивалась с жестокостью или смертью, поэтому не готова к встрече с ними. Неудивительно, что она так дрожит. Сейчас самое неподходящее время, чтобы оставить ее.
      Они зашли в дом.
      Когда за ними закрылась дверь, Орлин повернулась к Нортону, обхватила его руками, уткнулась головой в его плечо и разрыдалась. Она вполне хорошо контролировала себя на людях, но теперь дала себе волю. Нортон держал ее; больше ничего нельзя было сделать. Он всегда с радостью помогал людям и не мог отказать Орлин, не поддержать ее. Или, спрашивал он себя, он просто ищет оправдания?
      Спустя некоторое время Орлин успокоилась. Она высвободилась из его объятий и пошла в ванную привести себя в порядок.
      — Я теперь никогда не буду есть мороженое, — сказала девушка, вновь появившись в комнате.
      Мороженое. Виновник в силу ассоциации. Она ела его непосредственно перед трагедией. Нелогичная связь, но вполне понятная с эмоциональной точки зрения. Он и сам сейчас не испытывал особого желания съесть мороженое. Или посетить торговый центр.
      — Вы ссорились? — спросил Гавейн, неожиданно появляясь перед глазами. — Я слышал, как она плакала.
      — Ты что, не видел? — раздраженно спросил Нортон.
      — Нет. Вас не было видно из другой комнаты. Я могу ходить сквозь стены, но не могу видеть сквозь них. Мне оставалось только слушать какие-то приглушенные звуки.
      — Мы не ссорились.
      — А что произошло?
      — Какое тебе до этого дело?
      — Послушай, смертный, мне есть до этого дело! — отпарировал Гавейн. — Это мое поместье, и она моя жена!
      — Жена, которую ты никогда не видел при жизни и не любишь сейчас.
      — Да, но я призрак! Что толку любить ее?
      В словах Гавейна был резон. Это облегчало жизнь Нортону. Как бы он ни поступил с Орлин, это не оскорбит чувства призрака.
      — Мы видели, как умер один мужчина. Это потрясло ее.
      — Я видел много смертей, — сказал Гавейн. — Я сам мертвец.
      — Теперь я, пожалуй, понимаю, почему ей так трудно поверить в вас. Она не любит смерть и не хочет находиться с ней рядом.
      — Ей следовало подумать об этом, прежде чем выходить за меня замуж!
      — Это не в полной мере ее выбор. В той же степени это и ваш выбор. Мужчины обычно женятся из-за сексуального влечения, женщины же выходят замуж, стремясь обрести уверенность в будущем. Такова природа человека, и такова наша экономика. Если бы женщины сами зарабатывали деньги, они могли бы выходить замуж по другим соображениям, а если бы у мужчин не было лучшего способа обеспечить свою безопасность, как с помощью женщин, то они так бы и делали. Я уверен, она вышла бы замуж за живого мужчину, будь это осуществимо.
      — Но не вышла! И теперь перед ней стоит задача — как и перед тобой. Я не хочу ждать целую вечность. Скажи ей, что не останешься, если она не отдастся сейчас же, сегодня. Она, конечно же, согласится, потому что боится одиночества.
      — Я не сделаю ничего подобного! — возмущенно воскликнул Нортон. — Она не кусок мяса!
      — Ее дело — дать мне наследника! Она сейчас в таком состоянии, что с ней можно сделать что угодно; ты сумеешь выполнить свою задачу буквально в течение следующего часа, если…
      — Послушай, Гавейн! Я никогда в жизни не оказывал давления на женщин! И никогда не воспользуюсь создавшейся ситуацией!
      — Нет, ты просто будешь сидеть здесь без конца, пользуясь моим поместьем!
      — К дьяволу твое поместье! — завопил Нортон. — Это ты обратился ко мне с просьбой! Я не собирался извлекать из этого выгоду!
      — Так сделай то, для чего пришел сюда, и уходи! — заорал в ответ Призрак.
      — Я уйду прямо сейчас, если это доставит тебе удовольствие! Ищи другого, кто оказал бы тебе эту услугу!
      Призрак пошел на попятную:
      — Я уже предупреждал, что она разборчива. Она выбрала тебя.
      — Совершенно не уверен. Во всяком случае, это будет именно ее выбор, а не твой и не мой.
      Призрак снова исчез. В дверном проеме стояла одетая в серый халат Орлин.
      — Опять Гавейн?
      Нортон кивнул в ответ.
      — Мне не следовало позволять ему провоцировать меня.
      — Я думаю, у него есть на это свои соображения. Он хочет наследника.
      — Да. Но он пренебрегает при этом правилами, принятыми в обществе.
      Орлин шагнула ближе.
      — Нортон, должна признаться, что сначала, несмотря на вашу ауру, у меня были подозрения. Вы светились, но в вас не было энтузиазма, и призрак… — Она пожала плечами. — Но я наблюдала за вашим свечением, когда вы с ним разговаривали. Оно мерцало в соответствии с вашей реакцией. Конечно, это не детектор лжи, однако свечение не подвластно вашему контролю, так что оно подсказывало мне, что вы чувствовали на самом деле. Когда вы только что говорили о своем уходе, оно уменьшилось. Вы были искренни.
      — Да, я не обманщик, — уныло согласился Нортон. — Гавейн хочет, чтобы я действовал как нанятый жеребец и, сделав дело, тут же ушел. Пока я не видел вас, мне казалось, что я справлюсь с этой задачей. Но теперь это невозможно.
      — Я знаю, — тихо проговорила Орлин. — Вы поступаете правильно.
      — Да. А это означает, что мне следует уйти прямо сейчас.
      — Нет! — воскликнула Орлин. — Пожалуйста, Нортон, не уходите! Я говорила вам, что не вынесу…
      — Но завтра вы все равно останетесь одна, если я буду действовать, как того хочет Гавейн.
      — Гавейн идиот, — резко сказала Орлин. — Он не знает самого важного в этом деле. Сегодня я не могу забеременеть даже при искусственном оплодотворении. Сегодня неподходящий день месяца. Да и будь он подходящим, нет никакой гарантии, что беременность наступит с первого раза. Единственный выход — продолжать попытки до тех пор, пока соответствующие тесты не подтвердят беременность, а это может занять несколько месяцев.
      — Конечно, вы правы, — развел руками Нортон. — Я такой же глупец, как и он.
      — Ну так сообщите ему это немедленно, — сказала Орлин. — Его настойчивость только все затягивает. Даю вам две минуты.
      — Но тогда я должен буду остаться на…
      — Несколько месяцев, — закончила фразу Орлин. — Вы возражаете?
      — Нет! — воскликнул Нортон. Он сам удивился охватившему его чувству.
      — Тогда скажите ему это. Он перестанет приставать к вам, и мы обретем покой. — Она развернулась и вышла из комнаты.
      Снова появился Гавейн.
      — Я все слышал. Мегера права. Ну да ладно. Я предприму путешествие вокруг света. Ты останешься здесь, пока не будет полной уверенности.
      — А как насчет того, что я буду пользоваться вашим поместьем?
      — Это было сказано в гневе. Приношу свои извинения. Я хочу, чтобы ты остался. Договорились?
      — Да, — вздохнул Нортон.
      — Но сначала я научу тебя убивать драконов.
      — Такова была предполагаемая плата, — сказал Нортон. — Но мы не думали, что это займет так много времени. Давай вместо этого считать платой мое проживание и столование здесь.
      Гавейн улыбнулся, махнул рукой и исчез.
      В комнату вернулась Орлин.
      — Все в порядке?
      — Да. Гавейн согласился. Он ушел.
      — Вы уверены?
      — Ну, я не могу быть уверен. Но он сказал, что отправляется в кругосветное путешествие — видимо, понял, что скорее достигнет своей цели, если на некоторое время исчезнет.
      — Да. Я никогда не была в восторге от мысли, что он будет наблюдать за нами. В конце концов…
      — Он не может находиться с вами в одной комнате и не может видеть сквозь стены. Так что если вы закроете…
      — Это какое-то утешение, — сказала Орлин. — Я… мне не следует говорить такое… Может быть, вы хотите заняться этим сейчас?
      Именно этого приглашения ожидал Нортон. И сам удивился, когда отклонил его.
      — В этом нет смысла. Ведь сегодня неподходящий день…
      — Вы не хотите… заняться этим просто для развлечения?
      Нортон заколебался.
      — С любой другой женщиной, похожей на вас, я был бы рад заняться этим. Что и делал — прежде. Но сейчас это не развлечение. Это дело. Я не могу найти другое оправдание.
      — Почему?
      Нортон уставился в пол:
      — Я никогда не смогу жениться на вас.
      — Вы хотите слишком многого.
      — Да, видимо, так. Я никогда раньше не задумывался над этим, однако теперь…
      Орлин прошлась по комнате.
      — Мне кажется, это то, что отвращало меня от других приходивших мужчин. Их свечение и в самом деле было очень слабым, но будь у кого-нибудь из них и сильное свечение, оно не понравилось бы мне — ведь они хотели только секса, за который не нужно платить. Я не проститутка, а будь я ею, то не отдавалась бы мужчинам без платы. Не могу сойтись с мужчиной, если он равнодушен ко мне.
      — Но мужчина, который к вам неравнодушен, не захочет близости на таких условиях.
      — Послушайте, — неожиданно сказала Орлин, — множество мужчин сохраняют одну и ту же любовницу, успев сменить несколько жен: ведь именно любовницу любят по-настоящему. Освященные законом отношения не столь уж важны. Может быть, вам вообще не следует уходить от меня?
      — Я путешественник. Никогда не остаюсь надолго в одном месте.
      — А если женщина захочет путешествовать вместе с вами?
      — Пока ни одна не захотела. И вы ведь привязаны к своему поместью.
      — Нет. Я должна лишь дать жизнь наследнику этого поместья, а потом смогу путешествовать с кем захочу.
      Какое счастье!
      — Мы и дня не знаем друг друга.
      — Конечно, из этого может ничего не получиться, — быстро сказала Орлин.
      — Просто мне кажется, что вы способны любить меня, если захотите. Я знаю, что способна полюбить вас.
      — Да пребудет со мной милость Господня, — медленно произнес Нортон. — Я хочу любить вас.
      Орлин протянула Нортону какой-то предмет:
      — Примите это в знак нашей незаконной, но возможной в будущем любви.
      Это было кольцо в форме зеленой змейки. Голова змейки была слегка приподнята, заменяя собой драгоценный камень. Глаза сияли — очевидно, это были алмазы.
      — Но у меня нет ничего, что я мог бы дать вам в ответ!
      — Нет, есть. Дайте мне самого себя.
      Это имело определенный смысл. Она, как замужняя женщина, не могла по-настоящему отдать себя ему. Но он мог это сделать. У нее был мертвый муж; сейчас она хотела живого мужчину. Мужчину, который был бы к ней неравнодушен.
      Нортон взял кольцо и надел его на средний палец левой руки. Кольцо оказалось впору, словно было сделано для него.
      — А теперь… — произнесла Орлин.
      — В этом очень мало логики, — предупредил он.
      — Я знаю. Делай со мной, что хочешь.
      Нортон засмеялся. Он взял Орлин на руки и понес в гостиную. Поцеловав, посадил ее рядом с головоломкой.
      — Женщина, я хочу картинку!
      — Как прикажете, господин! — засмеялась Орлин.
      Они склонились над головоломкой.
 
 

3. ТАНАТОС