Тил Два Оружия стоял в ночном кукурузном поле и ждал. Одну из своих фехтовальных палок он держал в руке, а другую засунул за пояс, но так, чтобы та была наготове и ее легко можно было выхватить. Он ждал уже два часа, в полной тишине.
      Тил был видным мужчиной, худощавым, но мускулистым. На его лице застыло постоянное хмурое выражение, год от года все больше усугубляющееся под влиянием трудной жизни вождя. В иерархии империи, простирающейся на тысячи миль во все стороны, он был вторым после Повелителя лицом, но во многих практических вопросах – первым. Тил заправлял политикой на территориях, лежащих в пределах, установленных Повелителем, определял ранг и места службы младших вождей. Власть у Тила была – но такая власть его раздражала.
      Внезапно он услышал звук: шорох и хруст травы с северной стороны, совершенно нетипичный для местных животных.
      Тил осторожно повернулся на звук, укрываясь от пришельца за высокими стеблями. Луны на небе не было – существо никогда не приходило в светлые ночи. Ориентируясь по еле слышным звукам, Тил проследил продвижение животного до крепкого высокого забора, сделанного из расколотых пополам стволов деревьев, отметил для себя момент, когда существо перелезло через забор и спрыгнуло по другую его сторону, приземлившись с глухим шлепком среди стеблей кукурузы. После этого зверь на мгновение замер, очевидно, пытаясь определить, заметили его или нет. Животное было хитрым и ловким – оно умело обходить ловушки и западни, не обращало внимания на отравленные приманки и яростно отбивалось, будучи загнанным в угол. За последний месяц трое из людей Тила были ранены во время ночных схваток с этим существом. Вокруг животного начали разрастаться слухи, его называли проклятием поселения, знамением злых сил, и многие, даже опытные и умелые воины, начали выказывать неподобающий страх с наступлением темного времени суток.
      Поэтому решение вопроса перешло в ведение вождя. Тил, которому до смерти надоела рутина служебных дел, связанных с организацией новой, только что покоренной Повелителем дружины, был более чем рад этому вызову и возможности перемен. Он был несуеверен. Он решил поймать существо и предъявить его дружине: вот ваше привидение, которого боялись все, даже взрослые мужчины!
      Добычу следовало захватить живой, не убивать – таково было желание Тила. Именно по этой причине он взял с собой фехтовальные палки вместо меча.
      Снова тихий сдержанный шорох. Существо начало кормиться, срывая лопающиеся от зрелости початки кукурузы со стеблей и тут же на месте их пожирая. Одно это уже говорило о том, что существо не является плотоядным, потому что хищники не едят кукурузу. Но вместе с тем оно не могло быть и обычным травоядным, потому что известные Тилу травоядные никогда не срывали початки и не объедали с них зерна, как это делало неизвестное животное. Следы существа, которые Тил находил после ночных набегов на поле, не были похожи на следы ни одного из тех животных, которых он знал. Широкие и круглые, с четкими отметинами от четырех квадратных когтей или небольших копыт – это не мог быть медведь или вообще что-то хорошо знакомое.
      Пора. Тил начал красться в сторону животного, держа перед собой фехтовальную палку наготове, а свободной рукой осторожно отводя со своей дороги стебли кукурузы. Он отдавал себе отчет в том, что не сможет застать животное врасплох, но надеялся на то, что сумеет подобраться к нему достаточно близко, чтобы настигнуть неожиданным броском. Тил знал, что лучших чем он бойцов нет в целом мире. Единственный воин, который мог бы победить его на фехтовальных палках, был мертв – пропал, уйдя в горы. Когда у Тила в руках было оружие, он не боялся ничего.
      Терпеливо и осторожно приближаясь к животному, Тил неожиданно вспомнил это свое единственное поражение, испытав острое чувство ностальгии по ушедшим временам. Это случилось четыре года назад, когда он был еще молод. Его победил Сол – Сол Любое Оружие, основатель империи, – лучший воин всех времен. Сол начал завоевание мира, выбрав своим главным военачальником Тила. Да, они занимались именно этим – занимались до тех пор, пока не появился Безымянный.
      Когда Тил был уже совсем близко, существо перестало есть и притихло. Оно услышало его!
      Тил решил не ждать, пока хитроумная тварь выкинет какую-нибудь штуку. Отбросив осторожность, Тил стремительно, с хрустом проламываясь сквозь стебли кукурузы, бросился вперед к месту кормежки животного. Выхватив из-за пояса вторую палку, он на бегу молотил по встречным стеблям, расчищая себе путь.
      Существо попыталось спастись бегством. Тил увидел, как в темноте между стеблей мелькнул покрытый шерстью горб зверя или его загривок, и услышал непривычный странный храп. Он подумал, не зажечь ли свой фонарь, но отказался от этой мысли, предположив, что свет фонаря разрушит его ночное зрение, которое появилось у него за часы молчаливого ожидания, и наверняка сорвет задуманный план. Животное уже рядом с забором, но преграда крепкая и высокая, и Тил был уверен, что успеет настигнуть и схватить его, прежде чем оно сумеет перелезть на ту сторону и скрыться.
      Животное это тоже знало. Хрипло дыша, оно побежало вдоль забора, но попало в тупик. Тил заметил, как тускло поблескивают глаза твари, увидел перед собой смутные очертания ее тела – косматого, кривого и наводящего ужас. Он нанес удар двумя палками сразу, целясь животному в голову и надеясь сразу же лишить его сознания.
      Оказалось, что животное было хитрым и ловким не только в том, что касалось ловушек, но и в противодействии оружию тоже. Существо резко пригнулось и нырнуло вперед, миновав под прикрытием темноты защитный пасс Тила, и вцепилось зубами ему в колено. Тил размахнулся и ударил существо по голове, еще и еще раз, чувствуя, что удары приходятся по густому и спутанному меху. Животное отпрянуло. Рана, причиненная им, не была серьезной, потому как пасть существа не широкая, а зубы – не слишком уж острые. Однако колено было слабым местом Тила – после того как в прошлом году Безымянный в схватке в кругу повредил его. Кроме того Тил был вне себя от того, что его защитную стойку так легко обошли, – он-то был уверен, что никто не сможет пробиться сквозь такую защиту, ни днем, ни ночью.
      Существо отступило назад с рычанием, от которого Тил похолодел. Ни волк, ни дикая кошка не могли произвести такой звук. Теперь же, после того как создание узнало вкус крови, его рычание стало не только голодным, но и откровенно вызывающим.
      Животное бросилось в атаку, напрямик и с большой энергией. На этот раз оно явно намеревалось вцепиться Тилу в горло, он был уверен в этом. Тил еще раз попытался ударить существо палкой по голове, но оно опять с легкостью миновало его выпад, пригнулось и увернулось, так что удар прошелся по черепу зверя только вскользь. Животное кинулось Тилу на грудь, повалило его на землю – передние когтистые лапы твари тянулись к шее Тила, в то время как задние упирались в его пах и были готовы разодрать его.
      Испуганный яростью натиска, Тил принялся бить существо вслепую – оно мгновенно поднялось и отскочило прочь. И прежде чем Тил успел прийти в себя и подняться на ноги, существо развернулось, вскочило на забор и спрыгнуло по ту сторону. Преследовать его было бесполезно.
      Поняв это, Тил громко выругался – однако брань его была не лишена нескольких ноток грубого уважения. Он сам выбрал место поединка, но противник превзошел его в этой обстановке. Однако, несмотря на все, из сложившейся ситуации можно было извлечь пользу, возможно даже большую, чем Тил предполагал вначале.
      Существо спрыгнуло по другую сторону забора и поспешно заковыляло в лес. Из ран, открывшихся после ударов напавшего на него человека, текла кровь; кроме того, зверь отчаянно хромал, потому что ноги его были кривые и неправильно сросшиеся, и от них мало проку на сухой и ровной земле. Оказавшись наконец на лесном торфе, животное увеличило скорость передвижения – его когтистые нижние конечности уверено цеплялись за мягкую почву.
      Существо было умным. Оно отлично видело Тила и слышало его запах. Если бы не грызущий внутренности голод, оно никогда бы не сделало и шагу навстречу возможной опасности. Животное определило оружие, находящееся в руках у человека – фехтовальные палки, – и сделало все возможное, чтобы отбить атаку. Однако часть ударов достигла своей цели, и они причинили существу боль. Направляясь в сторону ближайшей границы порченых радиоактивных земель, животное обдумывало про себя подробности прошедшей стычки, обмозговывая их со всех сторон. Люди следят за своим урожаем все более и более тщательно. Они поджидают в засадах, нападают неожиданно и устраивают погони. Человек, атаковавший его на этот раз, почти добился успеха; будь голод не так силен, существо предпочло бы обойти это поселение стороной. Так или иначе, появляться здесь более не следовало, в следующий раз здесь его наверняка будет ждать опасность куда более серьезная.
      Зверь пересек границу порченых земель, замедлил бег и перевел дыхание – здесь он мог уже не бояться преследования людей. Сделав еще несколько шагов, он остановился и подобрал с земли увесистый сук, крепко взявшись за один из его концов неуклюжей, шершавой и мозолистой рукой. Передние конечности существа были угловатыми, когти на них – широкими и плоскими, малоэффективными в качестве оружия, более подходящими для защиты кончиков заскорузлых пальцев. Животное сделало несколько выпадов палкой, в одну и другую сторону, копируя стойку человека в кукурузном поле. Затем оно принялось колотить своей палкой по стволу близлежащего дерева, испытывая удовольствие от чувства полновесных ударов. Удары становились раз от раза все сильнее, наконец сухой старый сук раскололся и из него выпала оглушенная и неподвижная личинка какого-то насекомого. Существо молниеносно нагнулось и подобрало добычу, ударом лапы расплющило ее и с аппетитом принялось слизывать густой, выступивший из расколотого панциря сок. Бесполезная палка была отброшена в сторону. Но кое-чему сегодня животное научилось.
      В следующий раз, отправляясь на кормежку, оно прихватит с собой такую палку.

      Повелитель империи обдумывал послание, полученное им от Тила Два Оружия. Тил, как и остальное большинство вождей кочевников, был неграмотен и не умел писать. Но сообразительная жена Тила, подобно многим другим женщинам империи, с энтузиазмом училась восхитительному искусству – грамоте, и, достигнув в нем определенных успехов, теперь могла изложить на бумаге мысли своего мужа достаточно внятно.
      Повелитель был грамотен и верил в силу грамотности, хотя никогда не считал нужным поощрять стремление к грамотности и счету женщин. Кроме того, Повелитель был сведущ в преимуществах ведения сельского хозяйства, хотя также не испытывал к нему большой тяги. Он видел и понимал суть и динамику развития империи, так как это он сам, хотя и в другом обличии, положил этой империи начало, претворив эфемерные планы в жизнь и дав империи имеющиеся у нее сейчас могущество и влиятельность. Однако сейчас все было пущено им на самотек, дела шли сами по себе, повсюду царил застой, некогда могущественный авторитет Повелителя ослабевал.
      Полученное Повелителем послание было составлено в почтительных фразах, но одновременно с этим содержало в себе очень тонко продуманный вызов олицетворяемой Повелителем власти и проводимой им политике. Тил был беспокойным человеком, нетерпеливым и жаждущим начала новых завоеваний. Тил желал принудить Повелителя к активным действиям, а если это не увенчается успехом, то вызов, содержащийся в послании, мог стать поводом для отстранения Повелителя от власти, с тем чтобы занявший его место новый лидер смог привнести с собой новую политику. По причине того, что Тил был должен подчиняться существующему режиму, он не мог действовать напрямик. Он не мог выступить против человека, превзошедшего его в круге. В этом не было трусости, это правила чести.
      Если Повелитель отклонит предлагаемое ему дело, связанное с таинственной угрозой грядущему урожаю кукурузы в данном поселении его империи, то его можно будет обвинить в слабости или даже в измене интересам империи. Сельское хозяйство развивалось бурными темпами; организованные кочевники не могли позволить себе и дальше оставаться зависимыми от подачек ненормальных. (Именно ненормальных: их называли так потому, что их поступки были лишены здравого смысла. У ненормальных было оружие, но они им никогда не пользовались, было много отличной еды, но они ее отдавали кочевникам, а в удобных хижинах, которые ненормальные строили всюду, где только можно, сами они никогда не жили. У ненормальных было заведено набивать эти хижины всякой всячиной, полезными вещами, которые мог взять оттуда любой прохожий. И если кто-то забирал из хижины все подчистую, ненормальные через некоторое время привозили туда еще больше. Но если кто-то пользовался мечом вне предназначенного для поединков круга, или начинал убивать других людей из лука или выгонять их из хижин, и никто не останавливал этого человека, ненормальные в эти места больше продуктов и припасов не привозили. Вероятно, им было не особенно важно то, что кто-то убивает кого-то вообще, а то, как это делается и где. Как будто смерть от стрелы была более болезненной, чем смерть от меча. Одно слово – ненормальные! Однако опытные воины относились к причудам ненормальных с юмором и спокойно.) Если Повелитель откажется поддерживать планы развития фермерства, то поднявшаяся в результате этого смута и беспорядок навлечет на него дурную славу, что в конце концов может закончиться сплочением недовольных вокруг какой-нибудь другой, более устраивающей их фигуры. Этого Повелитель допустить не мог, потому что в противном случае все последующее время ему придется провести в кругу, уничтожая одного за другим вырастающих подобно сорной траве претендентов на такую должность. Он был обязан править империей, удерживая ее в рамках стагнации и застоя.
      Поэтому ничего другого, как принять к собственноручному выполнению этот искусно преподнесенный вызов, не оставалось. Повелитель мог быть полностью уверен, что дело, предстоящее ему, не из легких – животное ухитрилось сбежать, искусав при этом самого Тила. Из этого следовало, что никому рангом ниже Повелителя было не под силу справиться с этим существом.
      Естественно, он мог организовать большой охотничий отряд – но это шло вразрез с концепцией поединка один на один, это опровергало все понятия чести, даже при том, что речь шла всего лишь о звере. Фактически из подобного тоже мог быть сделан вывод о его, Повелителя, очевидной трусости.
      Повелителю следовало подтвердить свой авторитет, сразившись с животным один на один. Именно этого хотел Тил, потому что неудача такого поединка, само собой, послужит ударом по престижу Повелителя. Повелитель не имел ничего против, если кто-то превосходил его в остроте ума, а тем, как Тил подал проблему, не восхищаться было просто невозможно. В другое время и при других обстоятельствах этот человек мог стать весьма ценным другом.
      Поэтому Безымянный, Человек Без Оружия и Повелитель империи, оставив свою жену – женщину, которую он узурпировал у предыдущего повелителя, – и, передав текущие дела в руки компетентных помощников, выступил на рассвете в полном одиночестве по направлению к лагерю Тила. Его удивительно могучее тело было скрыто плащом, но любой, кто встречал его в пути, сразу узнавал его и страшился. Волосы его совершенно белые, внешность – безобразная, и не было такого воина, который смог бы одолеть его в кругу.
      Через пятнадцать дней он прибыл на место. Молодой Посох, который никогда еще не видел Повелителя раньше, попытался вызвать его на поединок, встретив его на границе поселения. Безымянный взял его посох, связал в узел и возвратил в таком виде молодому воину.
      – Покажи это Тилу Два Оружия, – приказал ему он.
      Вскорости показался идущий спешным шагом в окружении своей свиты Тил. Стражу с испорченным посохом было приказано отправляться работать в поле вместе с женщинами, в виде наказания за то, что не узнал Повелителя. Но Безоружный остановил Тила.
      – Он был прав, когда вызвал меня на поединок, потому что он не знал, кто я такой. Теперь наказать его сможет только тот, кто разогнет этот посох, и никто больше.
      Итак, пылкий страж избежал наказания, потому что нигде, кроме как на кузнице, выправить его железный посох было невозможно. С тех пор Повелителя в этом поселении узнавали и боялись все.
      На следующее утро Повелитель, взяв с собой только лук и моток веревки – оружие, не принятое в кругу, – пустился по следу грабителя. Рядом с ним бежал гончий пес, за плечами Повелитель нес двойной груз провизии – от провожатых и компании воинов из поселения Тила он отказался.
      – Ждите, я приведу вам этого зверя, – сказал он на прощание.
      Тил оставил это заявление без комментариев, хотя и имел по этому поводу свои соображения.
      След животного тянулся от кукурузных и гречишных полей к недалекому березнячку, белевшему на опушке могучего леса и далее в сторону безжизненных пустошей местных порченых радиоактивных земель. Вскоре Повелитель приблизился к меткам, которые были нанесены ненормальными и которые те с известным упорством периодически обновляли. В отличие от средневзятого жителя империи, Повелитель не имел особых суеверий или страхов, обычно связываемых с порчеными землями. Он знал, что причиной малонаселенности этих районов является радиация – излучение, оставшееся в наследство после мифического Взрыва. С каждым годом сила этого излучения ослабевала, и местность на краю земель становилась обитаемой, приспособленной для произрастания растений, существования животных и людей. Повелитель знал, что до тех пор, пока жизнь вокруг него и под его ногами имеет место, опасности от радиации нет или она крайне невелика.
      Однако на краю порченых земель опасность все-таки существовала – но то была опасность другого рода. Подобно волнам цунами, здесь периодически появлялись огромные стаи крошечных землероек, пожирающих все живое на своем пути и не брезгующих друг другом, если не подворачивалось ничего получше. С наступлением ночи в воздухе начинали летать огромные белые мотыльки, укусы которых были смертельными. Кроме того, имелось огромное количество удивительных и пугающих историй, из тех, которые обычно рассказываются ночью у костров, о странных домах, в которых обитали призраки, о вооруженных до зубов скелетах, о живых машинах. Повелитель не верил в большую часть этих сказок, а тем, в которые верил, находил логичные объяснения. Но он не сомневался, что порченые земли опасны, и поэтому углублялся в них с большой осторожностью.
      След существа шел по краю сердца радиоактивной зоны, никогда не отдаляясь более чем на милю от границы, установленной ненормальными. На основании этого Повелитель сделал один очень важный вывод: существо, за которым он охотился, не было привидением, вышедшим из полных ужасов глубин порченых земель, но животным их окраин, избегающим сильного радиоактивного излучения. Это означало, что существо можно догнать и поймать.
      Два дня Повелитель шел по следу, который отыскивал чувствительный нос жизнерадостной гончей. Время от времени он делал привал, отдыхал и кормил собаку едой из своего рюкзака. Иногда Повелителю удавалось попутно подстрелить из лука кролика, и тогда он зажаривал добычу на костре целиком к общей с псом радости. Спал Повелитель на открытом воздухе, хорошо укрывшись с головой. Стоял конец лета, и теплого спального мешка для удобного ночлега было вполне достаточно. На всякий случай Повелитель нес с собой копье. Прогулка доставляла ему удовольствие, и он не спешил.
      К вечеру следующего дня он настиг зверя. Гончая залаяла и рванулась вперед – но завизжала и поспешно вернулась к хозяину, весьма испуганная.
      Существо стояло под большим дубом – в нем было около четырех футов роста, оно было двуногим и сгорбленным. Спутанные космы покрывали голову и лицо животного вплоть до самого носа. Слой густого меха был виден на его плечах. Его кожа, там, где она не была скрыта мехом – на голове, на его конечностях и туловище – серо-желтого оттенка, сплошь заляпанная грязью.
      Но создание не было зверем. Это был человеческий ребенок – мальчик-мутант.
      В руках мальчик держал изготовленную им самим грубую палицу. Наверняка он смастерил ее для того, чтобы напасть на своего преследователя, как только понял, что за ним началась погоня. Но огромные размеры появившегося человека испугали его, и только лишь рассмотрев его, он бросился наутек, смешно переваливаясь на кривых, уродливых ногах с мозолистыми ступнями.
      Безымянный встал у дуба лагерем. Он уже давно подозревал, что грабитель полей был человеком или потомком человека, потому что еще ни одно из животных никогда не проявляло такой хитрости, ловкости и умения красться. Увидев мальчика своими глазами, он с удовольствием убедился, что не ошибся. Однако вместе с тем он понял, что теперь видит перед собой другую цель. Он больше не хотел убивать – ведь это был всего лишь мальчик, – и тем более вряд ли можно будет назвать великодушным, если он поймает ребенка и передаст на расправу и муки в руки разгневанных воинов-фермеров. Тонкий налет цивилизации в этом случае может оказаться сметен. Но, так или иначе, дело следовало довести до конца, потому как Повелитель не мог выпускать из виду собственных политических интересов.
      Он принялся думать, напряженно, неторопливо, глубоко. В конце концов он решил, что заберет мальчика в свое собственное поселение, с тем чтобы паренек мог присоединиться к обществу людей, но без всякой со стороны этого общества предубежденности. Для этого потребуются месяцы, а может быть годы внимательных и безотрывных занятий.
      Появились белые мотыльки. Повелитель забрался в спальный мешок, накрыл голову сеткой и отошел ко сну. Он не смог придумать никакого приемлемого способа защитить от мотыльков собаку, потому что пес вряд ли мог понять необходимость спрятаться на ночь в тесном и темном мешке. Повелитель от души надеялся на то, что пес не станет хватать пастью мотыльков и они его не тронут. Одновременно он подумал о том, каким образом удается выживать в порченых землях мальчику. Потом он начал думать о Соле – женщине, которую он когда-то любил, а сейчас вынужден делать вид, что любит. Он вспомнил Сола, своего друга, которого вынужден был отослать в горы, – человека, которому он с удовольствием отдал бы всю империю за одну только возможность снова странствовать с ним вместе и дружить с ним, не прибегая к решению споров в кругу при помощи силы.
      С неторопливой грустью он думал о женщине из Геликона – своей настоящей жене и единственной любви, которую он никогда уже не увидит вновь. О чем эти мысли: о пустяках или о значительных вещах? Повелитель испытал боль. Потом он уснул.
      На следующее утро погоня возобновилась. Собака провела ночь благополучно; похоже, мотыльки не нападали без причины. Возможно, после укуса они погибали, как это бывает с пчелами. Вполне вероятным могло оказаться, что человек мог не бояться их и спать ночью на открытом воздухе без опаски, лишь только проявляя к мотылькам особое внимание и почтительность. Это объясняло то, каким образом мальчику удалось выжить в таких условиях.
      След повернул вглубь порченых земель. Теперь весь вопрос состоял в том, у кого – у преследователя или у беглеца – окажется больше отваги и решительности.
      Было совершенно ясно, что мальчик уже бывал в этих местах, и не раз. Будь уровень радиации здесь опасно высок, парнишка наверняка бы уже давно умер. Из этого следовало, что Повелитель мог вынести без вреда для себя ту дозу облучения, которую выдерживал мальчик. И если парень надеется скрыться, спрятавшись в опасных районах, то ему не стоило рассчитывать на то, что у него что-то из этого выйдет.
      Несмотря на все успокоительные мысли, Повелитель все-таки не мог сдержать своего волнения, ступая по следу мальчишки мимо деформированных и странным образом изменившихся деревьев. Не было сомнения, что эти растения менялись под влиянием радиоактивного облучения. Вокруг исчезла почти вся дичь, и это было очевидным признаком периодических налетов населяющих окраины порченых земель землероек. И если верить в то, что уровень радиации здесь понизился, то, по всей видимости, это произошло совсем недавно.
      Вскоре Повелитель снова заметил мальчика. При свете дня можно было уже совершенно отчетливо разглядеть горб на спине у паренька, его пятнистую, необычной окраски, кожу. И то, как он бежал – высоко подняв пятки, согнув колени, так что стопа никогда не становилась на землю полностью, а передние конечности время от времени опирались о землю, чтобы поддержать тело, – это зрелище нельзя было назвать приятным, скорее жутким. Жил ли этот мальчик хоть когда-нибудь в человеческом доме?
      – Иди сюда! – позвал Безоружный. – Сдайся мне – и твоя жизнь станет лучше и у тебя будет вдоволь хорошей еды!
      Но, как Повелитель и ожидал, на беглеца его предложение не произвело никакого впечатления. Возможно, взращенный дикой природой отщепенец даже не умел говорить.
      Деревья кончились, уступив место кустарнику, искривленному и слабому, с покрытыми паршой бесцветными сучьями, из трещин на коре которых безостановочно тек сок, а малочисленные листья были больными, жесткими и асимметричными. Потом и это исчезло, и только ссохшиеся и съежившиеся, уродливо изогнутые полуживые палки нарушали унылое однообразие опаленной почвы. Еще через некоторое время с лица земли ушли и эти последние следы жизни, уступив место лепешкам спекшейся золы и лужам застывшей зеленоватой стекловидной массы. Гончая начала скулить, испуганная раскинувшимся вокруг вымершим голым ландшафтом, да и сам Повелитель был готов заскулить тоже, потому что окружающую местность иначе как зловещей назвать нельзя.
      Однако мальчик бежал все дальше вперед, время от времени делая петли, как будто огибая невидимые препятствия. Поначалу Безымянный решил, что за этим кроется какая-то особая стратегия, имеющая целью сбить со следа погоню. Затем, после того как Повелитель убедился, что маневры беглеца случаются в тех местах, где ни спрятаться негде, ни создать препятствие на пути погони не из чего, он начал склоняться к мысли об умственном помешательстве. Вполне возможно, что радиация, прежде чем окончательно уничтожить живое существо, лишала его разума. Но в конце концов Повелитель понял, что бегущий перед ним паренек на самом огибает области повышенной радиации. Мальчик чувствует места ее сосредоточения!
      Опасность здесь была всюду. Безымянный старался идти по следу беглеца со всей возможной точностью и неотступностью, заставляя делать то же самое и гончую, понимая, что начни они срезать углы и выбирать короткую дорогу – и их конец в лапах невидимой смерти будет неизбежным. Повелитель отдавал себе отчет, что его здоровье и жизнь подвергаются огромному риску, но повернуть назад и сдаться он не мог.
      – Может быть, ты стыдишься своей уродливости? – крикнул он.
      Вслед за этими словами Безоружный снял с себя огромный плащ и обнажил свой массивный, испещренный шрамами торс, и шею, сплошь бугрящуюся хрящами, настолько крупными, что она напоминала ствол старой, уже пожелтевшей березы.
      – Смотри, ты не более уродлив, чем я!
      Но мальчик не прерывал своего бега.
      Увидев перед собой здание, Повелитель остановился.
      В жизни кочевников здания были чрезвычайно редки. Имелись хижины, построенные ненормальными, в которых странствующие воины и их семьи могли провести одну ночь или целый месяц, по желанию, не предоставляя ничего взамен, кроме обязательства содержать помещение в целости и чистоте. Имелись дома, в которых жили сами ненормальные, а также другие здания, например школы или больницы, ими же созданные. Кроме того, существовали незаметные с поверхности земли укрепленные сооружения подземных жителей, в которых они производили используемые кочевниками одежду и оружие, но о них знали только ненормальные и Повелитель. Огромные пространства земли занимали леса, папоротники и поля – территории, очищенные Взрывом, положившим конец удивительной воинственной цивилизации Древних. Дикая природа двигалась вслед за постепенно отступающей к эпицентру Взрыва радиацией, уничтожавшей все следы прошлого и расчищающей место новому.
      Здание было огромным и бесформенным. Повелитель насчитал в нем семь отчетливо выделяющихся уровней, расположенных один над другим, а поверх всего – перекрученные металлические конструкции с развивающимися на ветру лохмотьями, напоминающими обглоданные коровьи ребра. Рядом была видна еще одна такая же постройка, а позади нее – еще одна.
      Размышляя, Повелитель пораженно рассматривал представшую перед ним картину. Он читал о подобном в старых книгах, но всегда был уверен, что по большей части это мифы или вымысел. Перед ним был «город».
      Перед Взрывом, как утверждали книги, человечество было необыкновенно многочисленным и могущественным и обитало в городах, где были сосредоточены все мыслимые (и немыслимые) общедоступные блага. Затем эти сказочно процветающие люди уничтожили все ими созданное, и себя в том числе, в океане огня, в облаке убийственной радиации, оставив после только рассеянные кучки кочевников, ненормальных и подземных жителей и огромные просторы порченых земель.
      В этой известной многим легенде Повелитель мог найти тысячи логических неувязок. Например, очевидным было то, что ни одна культура, достигнув описанного уровня развития технологий, не могла быть одновременно с этим настолько примитивна, чтобы в одночасье все уничтожить, причем без видимых причин. Во-вторых, не могла же совершенно отличная от имевшейся раньше кочевая культура возникнуть из пепла просто так, сама по себе. Но Повелитель верил в то, что ответ в виде единственной и окончательной правды лежит скрытым где-то внутри порченых земель, потому что само их присутствие доказывало реальность Взрыва, в чем бы ни была его настоящая причина.
      Сейчас ему казалось, что порченые земли готовы приоткрыть завесу над одной из своих тайн. Это было потрясающе. В течение столетий ни один из людей ни разу не проникал так далеко в глубь обнесенных особыми метками земель, а если и проникал, то не возвращался оттуда живым; с течением времени площадь запретной зоны сокращалась. Повелитель также верил в то, что придет время, хотя, может быть, не в его жизни, когда вся территория порченых земель будет доступна для людей. В данный момент его снедала лихорадка первопроходца; ему хотелось узнать правду, причем хотелось настолько сильно, что ради нее он мог пренебречь опасностью облучения.
      Недавно прошел дождь и на влажной, размягченной почве следы мальчика были видны особенно четко. Стеклянные наплывы на земле вокруг были почти полностью скрыты пучками молодой бледной травы. Протоптанная ко входу в здание тропинка была безопасна – ничто, даже радиация, не было постоянным в порченых землях.
      Мальчик скрылся в здании. Большинство кочевников испытывало благоговейный страх перед прочными сооружениями любого размера и вида, избегая приближаться даже к, казалось бы, совершенно безопасным и знакомым домам ненормальных. Но Повелитель, очень много времени проведший в странствиях и имевший опыт и знания большие, чем у любого из соплеменников, знал, что в гигантских постройках нет ничего сверхъестественного. Внутри них могла подстерегать опасность, это следовало признать, – но это был естественный риск попасть под упавшее перекрытие или упасть в глубокую шахту, получить дозу радиации или быть искусанным взбесившимися животными.
      Обдумав это, Повелитель немного повременил, прежде чем войти в храм древних. Там внутри можно было с легкостью попасть в ловушку, тем более что хитрый дикарь мог вполне придумать что-то именно в этом роде. Повелителя предупреждали, что пытавшиеся преследовать опустошителя кукурузных полей неосторожные воины иногда попадали в ловушки, которые были трудолюбиво вырыты им в земле и мастерски замаскированы сверху. Всему этому мальчик наверняка обучился на примере тех предосторожностей, которые применялись против него самого. Слишком умно для животного – добавочный ужас к тому, что и так окружал его, – и совсем неплохо для человека.
      Повелитель посмотрел вокруг. В проемах окон, имеющих форму арок, висели куски поломанного сухого дерева. Большая часть этого дерева давно превратилась в труху. Можно было не сомневаться, что внутри здания дерева имелось в избытке. Его можно поджечь, и огонь выгонит мальчишку вон. Этот путь казался наиболее безопасным.
      Но внутри могли также оказаться ценнейшие останки цивилизации древних – машины, книги, инструменты. Сможет ли он, Повелитель, уничтожить все это так равнодушно и так расчетливо? Нет, конечно, он предпочтет, чтобы здание осталось в целости, чтобы потом, после того как он поймает мальчишку, он смог бы изучить этот дом не торопясь, со вкусом и со всеми подробностями.
      Остановившись на этом решении, Повелитель поднялся по ступенькам, прошел сквозь высокий и просторный портал и начал заключительный этап своего преследования. Гончая не переставала скулить, подвывать и крутиться под ногами – требовалось особое внимание для того чтобы не споткнуться об нее и не упасть. Но Повелитель не гнал собаку прочь – животное продолжало вести его по следу.
      След привел их к каменным ступеням, опускающимся вниз из коридора, убранного роскошными и истрепанными полотнищами непонятного предназначения, развешанными на стенах и лежащих на полу. Именно в этом направлении скрылся мальчик. Наконец-то, причем без особого труда, что было особенно подозрительным, человеку и собаке удалось настигнуть грабителя в его норе. Не похоже на то, чтобы из находящегося внизу помещения есть еще один выход, кроме вот этих ступеней. Мальчик должен был находиться там, внизу.
      Возможно, Повелителю стоило предварительно проверить верхний этаж и убедиться в прочности потолка. Вполне вероятно, что мальчишка заманивал его в опасную ловушку, в то время как действительное его обиталище находилось на верхних этажах. Нет – следовало держаться к беглецу как можно ближе – иначе, действуя вслепую, Повелитель рискует попасть в зону остаточной радиации. Из двух зол приходилось выбирать меньшее, а именно – риск подвергнуться неожиданному нападению юного дикаря, для того чтобы избежать убивающего все живое незримого врага, который мог таиться везде по обе стороны от следов паренька.
      Прежде чем Безымянный успел ступить через порог внутрь последней комнаты нижнего этажа, оттуда стремительно вылетел довольно увесистый предмет. Загнанный беглец в панике швырял в своего мучителя первым, что подворачивалось ему под руку.
      Повелитель остановился, для того чтобы рассмотреть брошенный из комнаты предмет. Присев на корточки, он поднял его с пола, не сводя глаз с дверного проема, чтобы не быть застигнутым врасплох. Встав во весь рост, Повелитель повертел предмет в руках, внимательно рассматривая его со всех сторон.
      То, что он держал в руках, сделано из металла, но не было консервной банкой или инструментом. Это было оружие, но не того рода, что меч, посох или кинжал. Один из концов предмета был сплошным и располагался под прямым углом к другому концу, имеющему внутри отверстие. Вещь была приятно тяжелой и имела по своей длине ряд многочисленных мелких приспособлений и деталей.
      Повелитель узнал предмет – его руки затряслись от волнения. Про это он тоже читал в книгах; так же как и сами книги, эта вещь являлась артефактом старых времен.
      Это был пистолет.

      Мальчик сидел верхом на груде тяжелых ящиков и собирался метнуть в огромного человека и его ручного зверя еще один железный камень, как только они появятся на пороге. Никогда прежде его еще не преследовали так настойчиво и безжалостно; никогда прежде ему не приходилось защищать свое логово. Если бы только он мог все это предвидеть, то спрятался бы в другом месте.
      Но две трети окружающей территории состояли из страшных пятен, сжигающих его кожу невидимым огнем! Это здание было единственным полностью безопасным убежищем.
      Великан опять показался в дверях комнаты. Мальчик метнул свой камень и протянул руку за следующим. Но на этот раз человек отпрянул в сторону и увернулся – метательный снаряд лишь слегка скользнул по его бедру. Одновременно с этим великан выбросил вперед свернутую кольцом веревку. Веревка мгновенно опутала туловище мальчика, прижала его руки к бокам, и неожиданно для себя он оказался совершенно беспомощным. В ловких руках великана веревка извивалась, дергалась и складывалась в кольца, и мальчику казалось, что она живая.
      Мужчина связал мальчика, взвалил его на свое широченное плечо и понес из комнаты вверх. Грубая и неодолимая сила человека наводила страх. Мальчик попробовал было начать биться и кусаться, но кожа на плечах мужчины оказалась жесткой, как будто дубленой.
      По пути человек несколько раз прошел прямо сквозь горячие пятна, и каждый раз кожа мальчика невыносимо болела. Неужели этот монстр неуязвим и для этого жара тоже? Мальчик уже и раньше замечал, что преследователь смело идет напролом через смертельно опасные места, которые он сам, благодаря своей восприимчивой коже, тщательно избегал. Неужели существуют такие живые создания, которым не страшен этот жар?
      Добравшись до леса, человек опустил свою ношу на землю и ослабил веревку, произведя при этом несколько членораздельных звуков, показавшихся мальчику отдаленно знакомыми. Как только ноги пленника оказались свободными, он мгновенно попытался спастись бегством.
      Напоминающая извивающуюся змею веревка тут же вылетела следом, обхватила его талию и дернула назад. Он снова был в плену.
      – Нет, – отчетливо проговорил человек, и мальчику стало ясно, что этот звук означает решительное отрицание.
      Великан снова снял веревку и мальчик, не медля ни секунды, бросился наутек. И снова оказался затянутым в петлю лассо.
      – Нет! – еще раз повторил человек, на сей раз сопроводив слово ударом могучего кулака в грудь пленника, которому показалось, что рука великана пробила его грудную клетку насквозь. Он упал на землю, не видя вокруг ничего и не способный думать ни о чем, кроме боли в груди и глотка воздуха.
      Человек еще раз развязал веревку. Мальчик остался сидеть на месте. Урок первый был закончен.
      Через некоторое время мужчина и мальчик выступили по направлению к лагерю, до которого оставался приличный кусок пути. Мальчик шел впереди, и глаза мужчины следовали за ним неотступно. Мальчик избегал очевидные ему очаги опасного излучения, а мужчина и животное шли за ним следом. К вечеру они добрались до того места, где вчера увиделись в первый раз.
      Человек открыл свой рюкзак и достал оттуда кусок чего-то, пахнущего весьма неплохо. Великан откусил от куска немного и принялся жевать с видимым аппетитом. Достав из рюкзака еще один такой же кусок, он протянул его мальчику. Второго приглашения не потребовалось – мальчик сообразил, что это пища.
      После еды человек помочился у дерева и снова закрыл тело одеждой. Мальчик последовал его примеру, удивленный манерой мочиться стоя. Он давным-давно знал, что следует сдерживать естественные позывы организма, потому что остающиеся следы могли служить приметами для возможных преследователей, но то, что струей можно было управлять руками, никогда не приходило ему в голову.
      – Это для тебя, – сказал человек.
      Положив руку мальчику на шею, великан осторожно засунул его ногами вперед в тесный мешок. Затем нечто, напоминающее тонкую сетку, покрыло его голову, в ужасе мальчик начал рваться наружу.
      – Будешь спать внутри, а то… – огромный кулак опустился вниз, но не ударил, а только тихонько придавил мальчика к земле, прикоснувшись к синяку на его груди. Еще одно предупреждение.
      После этого человек отошел на шаг в сторону и забрался в другой мешок, а собака устроилась на ночлег под деревом.
      Мальчик лежал тихо, разрываясь между желанием снова попробовать убежать и страхом перед наступившей ночью и соседством горячих пятен. В темноте мальчик видел хорошо и, как правило, в темноте кормился – но не здесь. Однажды его укусил белый мотылек, и он чуть не умер. Имелся способ избегать встречи с этими мотыльками, но срабатывал он не всегда, потому что насекомые имели обычай гнездиться под листьями и на земле. Лежа в мешке под сеткой, он по крайней мере находился в безопасности. Но если ему не удастся сбежать ночью, то тем более невозможно будет сделать это при свете дня. Веревка была слишком быстрой и умной, а великан очень сильным.
      Мальчик прислушался – человек спал – и решился. Он сел в мешке и начал выбираться наружу.
      При первом же звуке со стороны мальчика великан проснулся.
      – Нет, – произнес он негромко.
      Было рискованно идти против приказов великана, который так или иначе мог догнать мальчика и поймать снова. Пленник отказался от своих планов и лег на спину. Через минуту он уже спал.
      Поутру они поели еще раз. Уже давно мальчик не получал еду с такой легкостью и столько раз подряд. К этому можно было очень легко привыкнуть.
      Человек отвел мальчика к ручью, вымылся сам и вымыл своего спутника. После мытья мужчина достал из своего мешка мазь и смазал ею многочисленные и разнообразные синяки и царапины на теле мальчика, забрал и выкинул вон невыделанную шкуру животного, служащую ему одеждой, и дал взамен огромного размера рубаху и штаны. После этой довольно неприятной процедуры они снова устремились в путь, к поселению людей.
      Ежась под ужасными одеждами великана, мальчик бранился про себя и обдумывал свое положение. Один раз он попытался было рвануть в сторону и снова обрести свободу, решив попробовать это еще раз, прежде чем они совсем уже оставят знакомые места, но хриплый выкрик-рычание предупредил его намерения. По правде говоря, человек, если исключить некоторые его странности в одежде и манере мочиться, был не таким уж суровым вожаком. Он никогда не наказывал без веской причины, а иной раз даже проявлял грубоватую нежность.
      К середине дня движения человека замедлились. Казалось, что он сильно устал и хочет спать, несмотря на свои впечатляющие мышцы и выносливость. Он начал шататься. Затем остановился и исторг из себя съеденный завтрак, что мальчик принял за очередной цивилизованный ритуал. После этого человек сел на землю с чрезвычайно несчастным видом.
      Некоторое время мальчик просто смотрел. Когда стало ясно, что мужчина не собирается подниматься и идти дальше, мальчик начал потихоньку уходить от него в сторону. Убедившись, что преследовать его никто не будет, он бросился бежать со всех ног, возвращаясь обратно тем же путем, которым они пришли. Он был свободен!
      Примерно через милю мальчик остановился и сбросил с себя мешающиеся человеческие одежды. Но бежать дальше он не стал. Он понял, что случилось с великаном. Человек не был невосприимчив к огню горячих пятен – он просто ничего о них не знал и безрассудно прошел сквозь них. Теперь же, охваченный болезнью, он погибал.
      Все эти знания мальчик приобрел на собственном горьком опыте. Однажды он тоже попал в горячее место и через некоторое время почувствовал слабость и тошноту и решил, что умирает. Однако он выжил, и именно после этого его кожа приобрела чувствительность и всякий раз, когда он приближался к горячим опасным пятнам, он начинал испытывать боль как от ожога. Брат мальчика, непохожий на него и не имеющий на своей коже пигментированных пятен, не обладал способностью ощущать исходящий от земли жар и поэтому погиб, мучительной смертью. Со временем мальчик нашел в лесах на окраине порченых земель особые растения, листья которых облегчали боль в обожженных участках тела, а сок – резь в животе при приступах тошноты. Используя свой дар, мальчик уверенно обходил стороной горячие пятна, не приближаясь к ним без крайней нужды. Его кожа всегда вовремя предупреждала его об опасной близости, и, будучи осведомленным о пользе некоторых лесных растений и постоянно употребляя их сок, он поддерживал свое здоровье.
      Великан скоро заболеет и, очень может статься, умрет. С наступлением ночи появятся белые мотыльки, потом, когда человек будет лежать в беспамятстве, придут землеройки – и все будет кончено. Отправившись к сердцу порченых земель, этот человек поступил неумно.
      Неумно – но очень смело. И еще он был добрым. Он был первым, со дня смерти родителей мальчика, среди встречавшихся людей, который протянул ему руку помощи. Юный дикарь был по-своему тронут подобным обращением. Откуда-то из глубин его памяти всплыли и оформились основные правила жизни: на доброту нужно отвечать добротой. Это было то немногое, что осталось ему в наследство от умерших в незапамятные времена родителей, чьи черепа уже давно побелели в пустошах порченых земель.
      Этот могучий великан был очень похож на умершего отца мальчика: такой же сильный, спокойный, неукротимый в ярости и добрый, если его не злить. Мальчик оценил заботу мужчины, и ему была понятна установленная им несколько дикая дисциплина. Такому человеку, как этот, можно было доверять.
      Дикаренок собрал известные ему целебные травы и коренья и вернулся обратно, не понимая мотива своих поступков, но уверенный в том, что ему предстоит сделать. Человек по-прежнему лежал там, где в первый раз опустился на землю, и его тело горело. Мальчик обложил компрессами из собранных листьев сжигаемое лихорадкой тело мужчины, его руки и ноги, выдавил из кореньев и листьев несколько капель сока в сведенный судорогой рот и принялся ждать. Это было все, что он мог сделать для великана. Мужчина был для него слишком тяжел, для того чтобы перетащить его куда-нибудь в безопасное место, к тому же заскорузлые и узловатые руки мальчика были чересчур неловкими для подобного занятия и могли разорвать или оцарапать кожу человека.
      Когда пришла ночь, а с ней прохлада, мужчина начал проявлять признаки жизни.
      Судорожными движениями рук он очистил свое тело от листьев. Не вспомнив о еде, он с трудом поднялся, забрался в свой спальный мешок и снова потерял сознание.
      Наутро великан снова очнулся, но его попытка встать не увенчалась успехом. Он покачнулся и упал. Мальчик собрал новые коренья и листья и давал их мужчине жевать, и человек выполнял то, о чем его просили, по всей видимости не отдавая себе отчета в своих действиях.
      На следующее утро еда в рюкзаке мужчины подошла к концу, и мальчик отправился на поиски пропитания. Сезон был благодатным – в лесу достаточно зрелых фруктов и диких бахчевых. Мальчик собрал и того и другого в свою новую куртку, которую он больше не носил, и заковылял с добычей обратно к месту вынужденной стоянки. Совершая подобные вылазки в течение последующих дней, он поддерживал силы – свои и мужчины.
      На четвертый день вся кожа мужчины начала кровоточить. Мальчик обнаружил, что некоторые части тела человека твердые на ощупь, как камень или дерево, и из них кровь не течет; но из тех мест, где кожа мягкая, кровотечение не прекращалось. Периодически приходя в себя, человек смотрел на свое тело, дотрагивался до него с отвращением и снова проваливался в беспамятство.
      Найдя в рюкзаке человека какую-то одежду, мальчик смочил ее водой и использовал для того, чтобы смывать с тела человека кровь. Однако на чистом теле кровь выступала снова, появляясь как по волшебству, хотя никаких ран или порезов заметно не было. Мальчик решил дать крови возможность свернуться и затвердеть. Через некоторое время кровотечение прекратилось. Мальчик знал, что крови следовало находиться внутри тела, потому что один раз, когда он был серьезно ранен и потерял много крови, он долгое время потом пролежал без сил и движения. Кроме того, ему было известно, что животные, из которых вытекла вся кровь, умирают.
      Как только человек приходил в себя, мальчик давал ему фрукты, лечебные коренья и немного воды – столько, сколько желудок человека мог принять, не исторгнув обратно. Сделав несколько глотков, человек, как правило, снова погружался в беспамятство или сон, и мальчик обкладывал влажными листьями его туловище и конечности. Когда ночью становилось холодно, он укрывал человека мешком, в котором тот спал, а сам ложился спать рядом, защищая человека своим телом от ночного ветра.
      Собака уползла прочь и умерла.
      Дни проходили за днями. Болезнь съела всю плоть под кожей человека, и он сильно исхудал, при этом очертания его тела стали очень странными. Впечатление было таким, как будто под кожей у человека спрятаны камни или широкие доски, сквозь которые не могло проникнуть острие никакого оружия; теперь, когда поддерживающие мышцы ослабли и уменьшились в размере, подкожная броня мужчины висела свободно и придавала ему вид удивительный и гротескный. Подкожные наросты затрудняли дыхание человека, мешали ему мочиться и испражняться. Но, возможно, именно эти выросты задержали часть радиоактивного излучения – мальчику было известно, что некоторые материалы иногда способны на это.
      Человек долгое время находился при смерти, но не умирая. Мальчик смотрел на него во все глаза, понимая, что является свидетелем невероятной отваги в поединке с противником, которого мало кто из живущих мог надеяться одолеть. Братья и отец мальчика уступили свои жизни этому врагу с гораздо большей готовностью. Пятна крови, мочи и пота спеклись на слое листьев, покрыв тело человека, но он все еще боролся.
      Но в конце концов человек начал выздоравливать. Лихорадка и кровотечение прекратились, часть сил вернулось в его тело, и он начал есть – сначала осторожно, а потом все с большим аппетитом. Впервые за много дней человек взглянул на мальчика осмысленно и улыбнулся ему.
      Между ними установилась невидимая связь. Мужчина и мальчик стали друзьями.

      Воины толпились вокруг центрального круга. Тил Два Оружия возглавлял проходящую церемонию.
      – Кто из присутствующих желает приобрести сегодня почетное звание мужчины и получить имя? – провозгласил он несколько небрежным тоном.
      В течение восьми прошедших лет каждый месяц Тил повторял эту фразу снова и снова, и ему она порядком надоела.
      Из ряда воинов вышли несколько молодых парней, долговязых и не слишком мускулистых и, похоже, не очень хорошо представляющих, как им следует держать свое оружие. С каждым прошедшим месяцем поколения претендентов на имя мужчины становились все моложе и неуклюжей. Тил тосковал по былым временам, когда он с честью служил под началом Сола Любое Оружие. Тогдашние мужчины были по настоящему мужчинами, а вожди были вождями и великие дела вершились на глазах у всех. Сегодня же – всеобщее ослабление и инерция.
      – Вы будете сражаться друг с другом, – продолжил вождь, даже не пытаясь придать голосу хоть чуточку ритуальной торжественности. – Я поделю вас на пары, и вы предстанете лицом к лицу в кругу, как мужчины. Тот, кто останется в кругу, назовется воином, удостоится имени и чести носить браслет и оружие. Другой же…
      Тил не стал продолжать. Никто не имел права носить имя воина, если не одержал победу в кругу хотя бы однажды. Некоторые проигрывали снова и снова. Часть из них сдавались и уходили к Горе или к ненормальным. Оставшиеся отправлялись в другие племена и пытали свое счастье там.
      – Ты, Палица, – сказал Тил, ткнув пальцем в круглолицего претендента на звание Палицы. – И ты, Посох, – он выбрал угловатого и костистого, жаждущего получить имя бойца на посохах.
      Два молодых человека, заметно нервничая, поспешно вышли в центр круга. По команде они начали поединок, причем орудующий палицей махал своим оружием мощно, но в основном бесцельно, пытаясь достать неумело уклоняющегося Посоха. Преуспев в своих выпадах несколько раз, Палица отбил неловкие пальцы на руках Посоха, который взвыл и выронил свое оружие.
      На этом поединок для Посоха закончился. Через мгновение Палица вытолкнул его за границу круга. От подобного зрелища Тила замутило – не от самого факта победы или поражения, но от очевидной некомпетентности соперничающих сторон. Разве может из такого болвана выйти приличный воин? Какой прок от такого победителя Палицы будет для дружины, если его основной удар был «с размаху сверху вниз наудачу»?
      Однако ничего и никогда нельзя было знать заранее и наверняка, подумал вождь. Иногда самые казалось бы никудышные преуспевали в обучении в тренировочном лагере Сева Посоха и становились грозными воинами. Настоящий мужчина проявляет себя в том, как он относится к обучению. Этот урок преподал ему в свое время один безоружный человек, тот, который никогда не сражался с другими в кругу. Этого человека звали Сос. Сос провел с дружиной целый год, установил в ней систему команд и организации и отбыл в неизвестном направлении навсегда. Хотя нет, однажды он вернулся ненадолго, удивив всех своим умением управляться с веревкой. Не особенно выдающийся воин, но человек большого ума. Да – Палицу стоило принять в дружину, а потом отослать в лагерь Сева; возможно из него там выйдет толк. Если нет – невелика потеря.
      Следующими в круг вышли два Кинжала. Их поединок был кровавым, но по крайней мере оставшийся в конце изрезанный победитель казался большим мужчиной, чем предыдущий.
      В следующей паре фехтовальные палки противостояли мечу. Этот поединок пробудил в Тиле некоторый интерес, потому что палки и меч были его оружием, и ему очень хотелось пополнить дружину или тем или другим. Палки были полезны для поддержания дисциплины, а меч – для боя.
      Из новичка, избравшего для боя палки, казалось, может выйти толк. Его движения были быстры, а удары палок уверены. Меч был силен, но малоподвижен; лезвие со свистом рассекало воздух вокруг, да все без пользы.
      Фехтующий палками нанес противнику ловкий удар в голову и закрепил успех серией оглушающих ударов по плечам и шее. Довольный и обрадованный Палка на мгновение пренебрег защитной стойкой – блестящее отточенное лезвие меча, как показалось окружающим, только прикоснулось к его горлу, и он был мертв.
      Тил в тоске закрыл глаза. Какая глупость! Еще один многообещающий молодой претендент ушел в небытие и забрал с собой свой никчемно потраченный энтузиазм, а все потому, что позволил себя зарезать при помощи приема, уклониться от которого ничего ни стоило любому идиоту. На что надеяться с таким поколением?
      Оставался еще один молодой претендент – редкостная Утренняя Звезда, шар с шипами на цепи. Выбравший для себя звезду должен обладать смелостью и терпимостью к боли, потому как этот вид оружия был чрезвычайно смертоносным, но одновременно и трудноуправляемым. Тил оставил Звезду напоследок, решив дать ему возможность померяться силами с опытным воином. Естественно, это значительно уменьшит шансы Звезды на успех, но соответственно увеличит его шансы вообще уцелеть в предстоящей схватке. Если Звезда покажет себя с хорошей стороны, Тил собирался устроить для него состязание с воином более низкого ранга и принять в дружину, как только тот получит свое имя и браслет.
      Неожиданно перед Тилом появился один из стражей, несущих дозор на внешнем периметре поселения.
      – Чужие, вождь, мужчина и женщина. Он – уродлив как черт; она, возможно, тоже.
      Все еще ощущая досаду от потери перспективного фехтовальщика на палках, Тил рявкнул в ответ:
      – Неужели браслет уже настолько натер тебе руку, что ты не можешь разглядеть лицо женщины?
      – Ее лицо скрыто вуалью.
      Тил почувствовал любопытство.
      – Что это за женщина, которая скрывает свое лицо?
      Страж пожал плечами.
      – Прикажете привести их к вам?
      Тил кивнул.
      Страж отправился выполнять приказание, а Тил вернулся к проблеме Звезды. Опытный Посох-ветеран подойдет для этой цели лучше всего, потому что булава, даже в руках новичка, запросто может искалечить или даже убить соперника с иным видом оружия. Тил подозвал к себе воина, имеющего опыт поединков в кругу с Утренней Звездой, и начал давать ему указания.
      Но прежде чем последний поединок успел начаться, стражник привел к вождю незнакомцев. Мужчина был действительно уродлив: на спине его виднелось нечто вроде горба, руки странно искривлены, а кожа покрыта пестрыми бледными или интенсивно окрашенными пятнами. Из-за сутулой осанки человек смотрел на окружающих исподлобья, из-под густых мохнатых бровей, что придавало его взгляду угрозу. Однако, несмотря на определенную необычность походки, движения человека были плавными и грациозными; вдобавок ко всему заметно, что со ступнями незнакомца что-то не так. Общий внешний вид человека был диким и устрашающим.
      На плечи женщины, чьи черты лица неразличимы под вуалью, был накинут длинный плотный плащ, скрывающий ее фигуру. Судя по походке, женщина была еще молода и не страдала полнотой. На первых порах, пока она не дала повод сорвать с себя одежду и насильно рассмотреть подробности своей внешности и телосложения, Тилу этого было достаточно.
      – Меня зовут Тил, я вождь этой дружины и этого поселения и правлю здесь властью Безымянного, – сказал Тил представшему перед ним незнакомцу. – Что тебе нужно здесь?
      Человек поднял вверх руку и показал Тилу свое левое запястье. Запястье незнакомца было голым.
      – Итак, ты пришел, чтобы добыть себе браслет? – Тил был несколько ошарашен тем, что человек, такой мускулистый с виду и со множеством шрамов на теле, еще не носит имя воина. Но следующий взгляд на явно неприспособленные к владению оружием руки мужчины прояснил ситуацию. Разве может такой человек, неспособный сжать руку в кулак как следует, хоть как-то владеть оружием и сражаться? Или, может быть, это еще один безоружный воин? Тил знал только одного такого воина во всей империи – но то был сам Безоружный, сам Повелитель. Однако подобное могло иметь место; в свое время Тил был наказан за свою самоуверенность и побежден в кругу голыми руками теперешнего Повелителя – несокрушимой боевой машины.
      – Какое оружие ты выбрал для поединка? – спросил он осторожно.
      Мужчина опустил руку к поясу и достал из-под свободно висящих пол своей куртки пару фехтовальных палок.
      Испытав определенное облегчение, Тил одновременно был немного разочарован. Появление нового безоружного воина могло положить начало интриге особого рода. Однако теперь следовало принять решение.
      – Ты можешь биться против Звезды?
      Молодой мужчина кивнул, по-прежнему не произнеся ни слова.
      Тил указал ему на круг.
      – Звезда, вот твой противник, – одновременно провозгласил он.
      За время прошедших переговоров количество зрителей у круга удвоилось. Этот поединок мог оказаться интересным!
      Звезда вышел на середину круга, держа свой утыканный остриями шар на цепи наготове. Незнакомец все так же молча сбросил куртку и штаны, оставшись в предоставляющих свободу движениям шортах, в которых он выглядел не менее чудн?, чем прежде. Грудь человека, сжатая по причине сгорбленного телосложения, была все-таки хорошо развитой и массивной. Кожа его была желтоватой, ноги чрезвычайно сильны, мышцы на них бугрились канатами. Вновь прибывший намеревался сражаться босиком, его ступни были удивительно короткими, с согнутыми вниз ногтями, отдаленно напоминающими маленькие копыта. Странный человек!
      Руки фехтовальщика были непропорционально развиты, и на фоне не слишком широкой груди и плеч производили сильное впечатление. Ладони, уверено сомкнувшиеся на рукоятках палок, напоминали клещи. Хватка незнакомого фехтовальщика была непривычной и неудобной на взгляд умудренного опытом, но несомненно крепкой. Новичок мог оказаться как очень плохим бойцом, так и мастером.
      Женщина под вуалью присела неподалеку от круга, для того чтобы следить за ходом поединка. Ее полностью скрывающий внешность наряд настолько же необычен и странен, насколько необычным и странным был облик ее молодого спутника-горбуна.
      Фехтовальщик осторожно, как зверь, ожидающий западни, вошел в круг и принял боевую стойку. Звезда начал раскручивать свое грозное оружие над головой – воздух засвистел в остриях шипов. Несколько мгновений бойцы стояли неподвижно и изучали друг друга. Неожиданно Звезда сделал выпад, намереваясь сокрушить своим мчащимся по кругу снарядом тело противника.
      Фехтовальщик пригнулся, ничего другого ему не оставалось – никто не мог выдержать удара шипастого тяжелого шара булавы. Оставаясь все так же согнутым, боец на палках бросился вперед – его мощные ноги позволяли ему двигаться в таком положении, а природная сутулость только облегчала его задачу. Сложившись почти вдвое, он пересек круг и поднялся во весь рост уже рядом со Звездой.
      Этот единственный трюк решил исход поединка. Тил знал, что если фехтовальщик способен прыгать так же ловко как пригибается, Звезде его не поймать никогда. А Звезде нужно было поймать верткого неприятеля как можно быстрее, потому вращение над головой массивного шара отнимала у его руки, постоянно находящейся в поднятом положении, очень много сил.
      Однако до этого так никогда и не дошло. Прежде чем Звезда успел изменить направление вращения своего шара, палки фехтовальщика нанесли несколько стремительных ударов по сжимающей цепь руке – Звезда покачнулся, движение шара замедлилось, он больше не мог стоять в надлежащей для использования подобного оружия позиции.
      Видя, что боец с шаром настолько глуп, не понимая, что его карта бита, и не покидает круг, Тил выкрикнул:
      – Звезда сдался!
      Боец смущенно оглянулся на вождя:
      – Но ведь я все еще в кругу!
      – Тогда продолжай! – у Тила никогда не хватало терпения в разговорах с глупцами.
      Звезда снова начал раскручивать свой шар, но уже не столь уверенно, как в начале. Фехтовальщик сделал шаг вперед и нанес Звезде быстрый удар палкой по голове. После того как человек и его шар оказались на земле, фехтовальщик зажал палку из левой руки в зубах и взялся свободной рукой за цепь. Это был интересный и эффектный поворот событий, потому что, как правило, цепь шара имела на всех своих звеньях острые шипы – тонкие как иглы колючки, специально на случай таких захватов. Но казалось, что фехтовальщик это не заметил. Он подтащил потерявшего сознание Звезду к черте, а затем вытолкнул его за пределы круга.
      Испытывая от увиденного что-то сродни удовольствию, Тил преподнес уродливому фехтовальщику честно заработанный им браслет мужчины. При этом он обратил внимание на то, что ладони человека были невероятно мозолистыми. Не удивительно, что такой человек не боится колючек на цепи!
      – Отныне, воин, ты будешь носить имя… – Тил сделал паузу. – Какое имя ты выбираешь?
      Человек попытался что-то сказать, но из горла его вырвался только хрип. Впечатление было таким, как будто гортань незнакомца покрыта изнутри такими же мозолями, что и его руки. Наконец среди рычащих и хрипящих звуков из горла человека донеслось что-то членораздельное.
      Тил решил остановиться на услышанном.
      – Отныне ты будешь носить имя Вар – Вар Палка. – Как зовут твою спутницу?
      Вар покачал мохнатой головой, не произнеся ни звука в ответ. Женщина поднялась на ноги, сделала несколько шагов вперед и скинула свой плащ и вуаль.
      – Сола! – воскликнул Тил, мгновенно узнав жену Повелителя.
      Она все еще была привлекательной женщиной, хотя с тех пор как он увидел ее впервые, прошло много лет. Прежде чем Солу забрал себе Безоружный, она прожила четыре года вместе с Солом.
      Ввиду того, что ее новый мужчина оружия и имени не имел и не носил браслета, она сохранила старое имя и браслет. Подобное всегда считалось у кочевников равносильным супружеской измене, неприкрытой и бесстыдной – но Повелитель завоевал эту женщину в честном бою. Сильнее его в кругу человека не было, как вооруженного, так и безоружного. И коли он не проявляет беспокойства о своей репутации, то никому до этого дела быть не должно.
      Сола всегда сохраняла верность своим мужьям, за исключением скоротечного и несерьезного эпизода в самом начале с этим парнем, Сосом. Что же она делает здесь сейчас, сопровождая в пути этого безымянного (до сегодняшнего дня) молодого воина?
      – Его обучал Повелитель, – сказала Сола. – И он хотел, чтобы его ученик заслужил себе имя сам, без предвзятого к себе отношения и поблажек.
      Протеже Безоружного! Это многое объясняло. Хорошо обученный – естественно; Повелитель, насколько это известно, был мастером любого оружия. Сильный – да, это следовало из прочего. Уродливый – конечно. Общество именно таких людей Повелитель предпочитал. Возможно, что и сам Повелитель в дни своей молодости выглядел именно так.
      Но уже через мгновение Тил определил в странной фигуре еще одну связь, на этот раз с прошлым.
      – Это тот самый дикий мальчишка, который лет пять назад грабил наши кукурузные поля…
      – Да, это он. Теперь он мужчина.
      Руки Тила метнулись к рукояткам его собственных фехтовальных палок.
      – Тогда, значит, это он укусил меня в ту ночь! Я должен с ним рассчитаться прямо сейчас.
      – Нет, – сказала Сола. – Как раз поэтому я здесь. Ты не должен встречаться с Варом в кругу.
      – Он что же, боится встретиться со мной при свете дня? Мне все равно, что я должен, а что нет!
      – Вар ничего не боится. Но он еще неопытен, а ты второй по силе воин в империи. Он уйдет отсюда вместе со мной.
      – Так, значит, ему требуется женщина для защиты? Мне следовало дать ему имя Вар Любимчик!
      Сола посмотрела вождю прямо в глаза – ее лицо было открытым и спокойным, а фигура – цветущей, как у свежей и молодой, только что достигшей брачного возраста девушки.
      – Возможно, ты хочешь обсудить этот вопрос с моим мужем?
      Услышав такое, Тилу, как человеку, связанному обязанностью служить персоне, которую Сола имела право называть своим мужем, и человеку чести, пришлось задушить свою ярость и выдавить из себя ответ:
      – Нет.
      Сола повернулась к Вару:
      – Мы останемся здесь на одну ночь и выступим в обратный путь завтра утром. Ты можешь попробовать навестить со своим браслетом большой шатер.
      Тил улыбнулся своим мыслям. Новоиспеченный воин, со своей поразительной уродливостью, вряд ли найдет там желающих принять из его рук браслет. Что же, пускай отметит получение имени мужчины в одиночестве!
      И может быть когда-нибудь, где-нибудь они встретятся снова, там, где Безымянный уже не сможет защитить своего подопечного…

      Значение золотого браслета Вару было известно очень хорошо. Браслеты, тысячи совершенно одинаковых экземпляров, изготовлялись ненормальными и поставлялись кочевникам, которым они не стоили совершенно ничего. Полученный Варом браслет означал не только то, что с сегодняшнего дня он должен именоваться мужчиной, но и то, что теперь он имеет право выбрать себе женщину – на одну ночь или на всю жизнь. Все, что для этого от него требовалось, это надеть золотую вещицу на изящное запястье молодой девушки, выбрав ее по собственному усмотрению, после этого избранница становилась его подругой, учитывая, конечно, то, что она не возражает против такого выбора. Очень многим девушкам льстило подобное внимание со стороны мужчин и, как правило, они старались задержать у себя полученный на время браслет как можно дольше. Итогом такой связи, естественно, были дети, потому что женщины стремились доказать свои способности к плодовитости, точно так же как мужчины стремились доказать свою силу в кругу. Стране нужны были новые жители.
      Большой шатер был общепринятым стандартом. Такой был в каждом поселении, в котором имелись еще не нашедшие себе подруг воины и желающие приобрести себе спутников девушки. В зимние холода в большом шатре всегда горел костер, в то время как уже сошедшиеся пары ночевали в собственных небольших шатрах, согреваясь при помощи спальных мешков и объятий.
      Последнее обстоятельство не казалось Вару препятствием. В ту пору в стране стояло лето и погода благоприятствовала.
      Уже стемнело, и лампы в большом шатре были зажжены. Находящиеся внутри только что закончили коллективную трапезу. Вар, с успехом прошедший сквозь испытание и поэтому переживающий приятный нервный подъем, не чувствовал голода и не сожалел о том, что опоздал к столу.
      Девушки были внутри. Раскинувшись, они восседали на грубых самодельных креслах. В принципе ненормальные могли предоставить кочевым воинам все, что те считали необходимым иметь для своего быта, но со временем подобная манера использовать дармовые товары стала считаться среди последних бестактной. По возможности кочевники старались обслуживать себя сами.
      Вар приблизился к первой, сидящей с краю девушке, одетой в симпатичное платье из единого куска материи, скрепленного спереди серебряной пряжкой, – традиционный наряд молодой женщины, желающей сообщить окружающим о своей доступности. По ее плечам свободными и широкими кольцами струились каштановые волосы. Фигура ее была превосходна; грудь высока, а тело упруго. Да, она действительно была хороша.
      Вар вопросительно заглянул девушке в лицо, взялся правой рукой за свой браслет и начал его снимать. Что и как нужно делать, Вар знал – он не раз был тому свидетелем в большом шатре в поселении Повелителя.
      – Нет, – сказала девушка.
      Вар остановился, его рука, держащая браслет, замерла. Может быть, его не так поняли? Ему захотелось объяснить свои намерения, но он предпочел не открывать рот. Насколько он успел заметить, слова здесь были не нужны. В поселении Повелителя, под руководством своего наставника Вар обучился языку, а точнее, вспомнил забытое, и понимал обращающихся к нему вполне, но его собственная, застоявшаяся на диких просторах гортань производила звуки речи, мягко говоря, не слишком хорошо.
      Вар подошел к следующей девушке, отчего-то ощутив беспокойство. Возможность отказа не приходила ему в голову, и как ему следует себя вести теперь, он не знал. Следующая девушка оказалась немного моложе своей соседки, светловолосой и в розовой одежде. Рассмотрев вторую молодую женщину как следует, Вар нашел ее даже лучше первой. Воодушевленный, он похлопал рукой по своему браслету.
      Блондинка окинула его небрежным взглядом:
      – Ты умеешь говорить?
      Растерянный Вар попытался прохрипеть ответ:
      – Брр-лет.
      Браслет – вот что он хотел сказать.
      – Проваливай отсюда, дурень.
      Как следует поступать в такой ситуации, Вар тоже не знал, поэтому, коротко кивнув, он перешел к следующей девушке.
      Ни одна из них не проявила к нему интереса. Некоторые из девушек выражали свое презрение с вызывающей прямотой.
      В конце печального демарша к рукаву куртки Вара прикоснулась рука женщины в возрасте, уже имеющей на запястье браслет.
      – Воин, я вижу, ты не понимаешь, что происходит. Послушай меня, я объясню тебе, в чем дело. Я видела, как ты сегодня бился, поэтому не думай, пожалуйста, что я пытаюсь оскорбить тебя.
      Вар был рад, что в конце концов хоть кто-то отнеся к нему с уважением. Испытывая к женщине симпатию, он приготовился выслушать ее совет.
      – Эти девушки еще молоды, – сказала она. – Они еще никогда не жили с мужчинами и никогда не имели детей, поэтому у них нет опыта. У них все еще впереди. А ты – как бы это лучше сказать – ты здесь новый человек, поэтому они проявляют осторожность. К тому же ты еще молод и только что получил имя воина, поэтому они считают возможным относиться к тебе с недостаточным уважением. Неоправданным, должна я сказать. Но, как я уже говорила тебе, они молоды. А ты – это я тоже должна тебе сказать – не так уж красив. Может быть, это не имеет значения в кругу, но имеет здесь. Опытная женщина поймет тебя – но только не эти зеленые девчонки. Не стоит их винить. Чтобы стать хорошими женщинами, им нужно время, так же как нужно время воинам. Они не ведают, что творят.
      Вар кивнул, вконец расстроенный, но благодарный женщине за ее совет, хотя так до конца им и не понятый.
      – Кто…
      – Меня зовут Тила, я жена вождя. Я просто хотела, чтобы ты понял.
      Вару, который в действительности хотел спросить у женщины, к которой из девушек ему следует подойти теперь, не оставалось ничего другого, как принять имя этой добросердечной женщины к сведению.
      – Возвращайся в свое родное поселение, где все тебя знают, – продолжила женщина. – Тилу ты не нравишься, и это делает твое положение здесь еще более затруднительным. Мне очень жалко, что я испортила твою первую ночь, но, видно, так уж оно должно было случиться.
      Теперь Вар все понял. Он не был здесь желанным гостем.
      – Спасибо, – сказал он.
      – Удачи тебе, Воин. Когда-нибудь ты найдешь ту, которая будет тебе подстать, и поверь, она будет стоить того, чтобы ее прихода ждали. Не жалей ни о чем, здесь ты ничего не потерял.
      Вар вышел из шатра в темноту.
      Ночной ветерок немного охладил его, а с холодом пришло понимание. Его не желают видеть! В поселении Повелителя к нему относились с добротой и вниманием, и никто и никогда не говорил ему, что он уродлив. Ему казалось, что он привык к людям и слился с цивилизованной жизнью, несмотря на детство, проведенное на лоне дикой природы. Теперь он понял, что его просто скрывали – не физически, но социально. И сегодня, одновременно с официальным получением имени мужчины, он предстал перед лицом правды. И правда была в том, что он по-прежнему был все тем же дикарем, не способным ужиться с людьми.
      Поначалу он ощущал только смущение и замешательство, голова его горела, руки дрожали. Он так уверенно предлагал этим девушкам свой блестящий девственный браслет…
      Потом вал ярости окатил его. Почему с ним поступили так, за что? Какое право имели эти хорошенькие ручные людишки судить о нем? Он пытался заставить себя жить по их правилам, а они отвергли его. Ни один из них не смог бы выжить в порченых землях!
      Вар выхватил свои блестящие фехтовальные палки и воинственно взмахнул ими. Он хорошо умел с ними обращаться. И теперь он зовется воином. И он не обязан сносить чьи-то оскорбления. Вар выбежал в центр круга, того самого, в котором он не так давно завоевал свое право называться мужчиной. Он еще раз взмахнул над головой своим оружием.
      – Выходите и сражайтесь со мной! – воскликнул он; из его горла донеслось только громкое и невнятное рычание, но он не обратил на это внимания. – Я вызываю вас всех!
      Из небольшого соседнего шатра выскочил человек.
      – Что за шум? – повелительным тоном спросил он.
      Это был Тил, вождь поселения, облаченный в ночную рубаху из грубой шерсти. Человек, который по некоторым причинам не любил Вара. Вар никогда не видел его прежде, до сегодняшнего дня, это он помнил хорошо, хотя этот человек вполне мог находиться среди тех толпящихся людей, которые открыто и презрительно рассматривали Вара, когда он вместе с Повелителем вышел из порченых земель в первый раз.
      – Что это ты там делаешь? – по-прежнему строго спросил Тил, приблизившись к кругу. Его соломенные волосы, убранные на ночь, свисали сбоку головы смешным пучком.
      – Выходи и сражайся со мной! – снова воскликнул Вар, угрожающе размахивая фехтовальными палками.
      Его слова звучали невнятно, но смысл их можно было понять безошибочно. Лицо Тила сделалось злым, но в круг он входить не стал.
      – После наступления темноты все бои прекращаются, – сказал он. – Но даже будь это возможным, я все равно бы не стал встречаться с тобой в кругу, несмотря на то, что очень хочу доставить себе удовольствие раскровавить твою уродливую голову и загнать тебя через кукурузные поля, завывающего от боли, обратно в твое логово. Прекрати сейчас же дурачиться.
      Кукурузные поля? Вар мгновенно понял смысл намека.
      Вокруг уже собирались жители поселения – мужчины, женщины, любопытные и возбужденные дети. Они стояли, переговаривались и смотрели из темноты на Вара, и он вдруг понял, что сейчас выглядит не менее смешно и нелепо, чем чуть раньше в большом шатре.
      – Пускай он стоит здесь один, – сказал Тил, повернулся и зашагал обратно к себе в шатер, насмешливо покачивая пучком волос на голове. Остальные зрители постепенно разошлись следом за своим вождем, и вскоре Вар остался один. Своей неуемной воинственностью он только еще больше все испортил.
      Удрученный, он направился в единственное место, где мог рассчитывать хоть на какое-то, пусть даже и циничное, понимание. Он подошел к отдельно стоящему шатру своей спутницы – жены Повелителя.
      – Я боялась, что этим кончится, – до странности мягким голосом сказала ему Сола. – Я пойду к Тилу и велю ему привести девушку для тебя. Это твоя ночь, и ты должен получить все, что тебе в эту ночь причитается.
      – Нет! – прохрипел Вар, которого одна только мысль о том, что для удовлетворения своего желания ему придется прибегнуть к посредничеству женщины, заставила вздрогнуть от ужаса. Людская мораль во многом ему непонятна, но такой поступок был бы очевидно постыдным.
      – Для меня этот вариант тоже неприемлем, – задумчиво проговорила Сола. – И как раз поэтому я разбила свой шатер подальше от жителей поселения.
      Вар ничего не понимал.
      – Входи, приляг, – позвала его Сола. – Все не так плохо, как ты думаешь. Ни один мужчина не может доказать свою силу в течение одной лишь первой ночи; годы уйдут на то, чтобы показать другим, на что ты способен.
      Вар забрался в шатер и прилег рядом с Солой. Он совсем не знал эту женщину. В течение прошедших пяти лет, во время которых Повелитель обучал его и тренировал, она оставалась в стороне, за исключением кратких уроков счета. Благодаря ей Вар теперь умел считать до ста и мог уверено сказать, что шесть кулаков да еще четыре початка – это больше, чем две корзины по пятнадцать початков. (На самом деле это, конечно, не всегда оказывалось так.) Подобные вычисления были нелегким делом, и нужно признаться, по молчаливому мнению Вара, бесцельным, поэтому особого удовольствия от уроков Вар не получал, постоянно чувствуя себя дураком. Но Повелитель настаивал на проведении таких занятий. В результате при виде Солы у Вара сразу портилось настроение.
      Он был очень удивлен, когда Повелитель назначил ее – или, может быть, она вызвалась сама, никто этого не знает – в провожатые Вару в его походе за почетным званием мужчины. И это женщину-то! Но когда дошло до дела, оказалось, что дорога ей вполне по силам. Она была хорошим ходоком, и каждый день они отмеряли добрый кусок пути, и к тому же она хорошо знала маршрут и вела переговоры со встречными незнакомцами. Они проводили ночи в хижинах – Сола в одной кровати, Вар в другой, хотя, откровенно говоря, он до сих пор предпочитал спать на знакомых с детства деревьях. Сола по-прежнему вела себя отстраненно, но, принимая душ и переодеваясь на ночь, не скрывала своего тела, и то, что при этом Вар видел урывками, вызывало у него болезненное возбуждение. По своей природе он остался зверем: любая женщина, даже такая старая как Сола, возбуждала его. Что же касается Солы, то она, знающая о происхождении Вара, наверняка чувствовала это.
      И вот теперь, в этом чужом враждебном поселении, испытывая боль от понесенного поражения, он пришел к ней, к женщине, олицетворяющей собой связь Вара с единственным другом – Повелителем.
      – Так значит, ты предлагал свой браслет молодым девушкам, и они посмеялись над тобой, – сказала Сола. – Я желала бы для тебя лучшего… но и я была когда-то молода и так же, как они, недалека. В ту пору я считала, что самое главное – это власть, и стала женой вождя. В результате я потеряла человека, которого любила, и теперь жалею о своем выборе.
      Раньше она никогда не разговаривала с Варом о таких вещах. Они вообще редко разговаривали. Теперь Вар лежал тихо и слушал, и услышанное облегчало его страдание. Слушать Солу было приятней, чем лежать в тишине и думать о том, как его унизили. Само собой, речь шла о бывшем муже Солы – о Соле Любое Оружие, который был побежден Повелителем, отдал ему империю и ушел вместе со своей малолетней дочкой к Горе. Это происшествие уже давно превратилось в легенду; случай молниеносной смены власти и последующего трагического самоубийства отца и дочери был известен всем.
      И если Сола настолько любила власть, что ради нее отвергла мужчину, которого любила, и ребенка, которого от него родила, и приняла в свою постель победителя, – нет сомнений, что ей приходится страдать.
      – Поймешь ли ты, – спросила она Вара, – если я скажу тебе, что когда решила, что потеряла свою любовь навеки, он вернулся ко мне – но я обнаружила, что со мной теперь только его тело, но не его сердце, и что даже это тело изуродовано и незнакомо?
      – Нет, – откровенно признался Вар.
      С Солой ему было легко разговаривать, она понимала его, отчего он меньше волновался и его неуклюжая речь становилась более складной.
      – Но на самом деле все совсем не так, как оно кажется со стороны, – пробормотала Сола. – Придет время и тебе может показаться, что дружба, которой ты дорожишь, требует от тебя невозможного, а тот, кого ты всегда считал врагом, на самом деле человек надежный, которому можно доверять. Такова жизнь. Что же, давай покончим с этим.
      Вар понял, что ему пора уходить, и начал выбираться из шатра.
      – Нет, – сказала Сола, потянув Вара назад. – Эта ночь – твоя, и ты должен получить все, что тебе положено. Твоей женщиной сегодня ночью буду я.
      Вар ошарашенно попытался что-то пробормотать. Может быть, он неправильно понял?
      – Извини, Вар, – продолжила Сола. – Вероятно мне не следовало говорить тебе это вот так, сразу. Иди ко мне.
      Вар лег снова.
      – Дикий мальчик, – прошептала Сола, – ты не можешь называться мужчиной до тех пор, пока не познаешь женщину. Так гласит наш неписаный закон. И я пришла с тобой для того, чтобы быть уверенной в том, что ты стал мужчиной до конца. Я уже… – Сола замолчала на мгновение, – …делала подобное однажды. Много лет назад. И мой муж все знал. Поверь мне, Вар, хотя это идет в разрез с тем, чему тебя учили мы, люди, но так оно, видно, должно быть. Больше я тебе ничего сказать не могу. Но ты должен сейчас понять одну вещь и кое-что мне пообещать.
      Вар почувствовал, что должен что-то ответить.
      – Но Повелитель…
      – Вар, он знает! – яростно прошептала Сола. – Но он никогда и никому об этом не скажет. Между нами все было решено почти десять лет назад.
      – И я хочу, чтобы ты знал: я старше тебя, но еще способна иметь детей. Безымянный не может зачать, он бесплоден, стерилизован. Сегодня ночью и следующей ночью – все ночи, пока мы не достигнем нашего поселения, я буду с тобой. Если после этого у меня появится ребенок – это будет ребенок Безоружного. Я не буду носить твой браслет. Когда это путешествие окончится, ты больше никогда не прикоснешься ко мне. Я никому и ничего не скажу о том, что произошло между нами, и требую того же самого от тебя. Если я забеременею, тебя отошлют из поселения. У тебя не будет прав на меня. Ты должен все забыть, как будто этого никогда не было – кроме того, что ты стал мужчиной. Ты понял меня?
      – Нет, нет… – забормотал Вар, уже не владеющий собой от желания обладать Солой.
      – Ты понял.
      Сола протянула руку и положила ее на поясницу Вара:
      – Ты все понял.
      Вар понял – Сола предлагает ему себя и свое тело, и у него нет сил отказаться от нее. Его вырастила дикая Природа, где желание самки было приказом для самца.
      – Но ты должен пообещать мне, – повторила Сола, взяв корявую руку Вара, от которой вряд ли можно было ожидать нежности, и положив ее на свою еще крепкую грудь. Внутри своего спального мешка она была обнаженной. – Ты должен пообещать мне…
      В груди Вара занимался жар, уничтожающий все сомнения, все запреты, которые еще могли сдержать его. Вар уже знал, что он сделает все, о чем его попросят. Может быть, завтра Повелитель рассчитается с ним, но сегодня ночью…
      – Ты должен пообещать мне убить любого, кто причинит вред моему ребенку.
      Вар похолодел.
      – Но у тебя нет детей! – прошептал он. – Кому могут причинить вред… – через несколько ударов сердца он вдруг понял всю жестокость своих слов. Он все еще был дикарем.
      – Обещай мне.
      – Как я могу обещать тебе это, если твой ребенок уже давно умер?
      Сола заглушила его слова поцелуем, первым настоящим поцелуем с женщиной в жизни Вара. Его тело встрепенулось в ответ – тело, знающее, что от него требуется и что ему делать, несмотря на все смятение, которым он был охвачен, и на все безумство, которое от него требовали. Она собирается заняться с ним любовью, но все время говорит о своем погибшем ребенке, но грудь ее остается податливой в его руках, а лоно – открытым.
      – Когда время придет, ты все поймешь, – шепнула она.
      – Я обещаю.
      А что еще ему оставалось?
      Больше Сола не сказала ничего, но все остальное за нее сказало ее тело. Вар, новичок, только что получивший имя мужчины, не узнавал лежащую рядом с ним женщину – кто она, до сих пор отстраненная, холодная, а теперь пылающая невероятной, почти пугающей яростной страстью? Она была горяча, она была гибкой как лоза в его руках, она была дикой. Ей не меньше двадцати пяти, но в темноте шатра она казалась полной сил и здоровья юной, жадной до ласк пятнадцатилетней девушкой. Но непросто было ему забыть, даже в этот полный сладострастия миг, что в действительности Сола была женщиной преклонного возраста.
      Потом они соединились, и взрыв внутри него уже близился, когда он вдруг неожиданно понял, что, похоже, совсем недавно поклялся мстить за свое собственное будущее дитя… о котором он еще даже не знает.

      Повелитель ждал их. Он жил и вершил дела империи в одной из хижин ненормальных, превратив ее в свои покои. В хижине среди прочих вещей Повелителя имелся письменный стол, заваленный множеством бумаг с записями на них. Вар никогда не понимал смысла заметок, которые вел его учитель, но никогда не спрашивал об этом у него и не просил поделиться с ним подобной мудростью. Повелитель был грамотен: он обладал способностью заглядывать внутрь предметов, которые назывались книгами, и повторять после этого слова людей, которые уже давно умерли. Эта способность Повелителя вселяла благоговейный страх, но в то же время казалась бесполезной.
      – Вот тебе твой воин, – сказала Сола. – Вар Палка – мужчина во всех отношениях.
      С этими словами жена Повелителя повернулась и, скрыв улыбку, удалилась в свой шатер.
      Некоторое время Повелитель молча стоял во вращающихся, изготовленных из стекловидной массы дверях цилиндрической хижины и долгим пристальным взглядом изучал Вара.
      – Да, ты действительно изменился. Знаешь ли ты теперь, как хранить тайну? Знать о чем-то и молчать?
      Вар кивнул утвердительно, думая только о том, что произошло между ним и необыкновенной женой Повелителя по пути домой. Даже если бы с него не взяли обещание молчать о случившемся, он все равно вряд ли решится кому-то про это рассказать.
      – Я хочу показать тебе еще один мой секрет. Следуй за мной.
      Без дальнейших вопросов и объяснений Повелитель, легким толчком отворив перед собой дверь до конца и оставив ее вращаться за своей спиной, быстрым шагом пошел прочь от своей хижины. Озадаченно взглянув на сверкающую конусовидную венчающую хижину прозрачную крышу с сосредоточенными под ней таинственными устройствами, Вар повернулся и устремился следом за учителем.
      Они прошли неспешным шагом примерно милю, мимо воинов поселения и их семей, занятых повседневной рутиной – упражнением с оружием, шитьем одежды, свежеванием животных, – обмениваясь с ними обычными приветствиями. Повелитель, казалось, никуда не спешил.
      – Бывает так, – сказал он наконец, – что наступает момент, когда человек попадает в ситуацию, в которой ничего не зависит от его поступков или решений, когда он должен хранить тайну, даже тогда, когда он считал бы правильным говорить и когда другие люди могут называть его трусом. И бывает так, что его желания оказываются не всегда мудрыми, а мнение других – неверным. Для этого тоже требуется отвага, но отличающаяся от той, к которой ты привык в кругу.
      Вар почувствовал, что его друг говорит ему сейчас о чем-то особенно важном, но не вполне понимал, к чему все это относится. Чувства подсказывали ему, что тайна Повелителя сыграет настолько же важную роль в его жизни, насколько важным являлся поступок Солы для его превращения в мужчину. Странные вещи творились вокруг; происходящее выходило за рамки его прежнего понимания жизни.
      Когда они отошли от поселения достаточно далеко, и никто, ни один человек не мог их заметить, Повелитель резко свернул с вытоптанной тропы и перешел на бег. Повелитель бежал тяжело, от ударов его ног дрожала земля, а воздух с шумом вырывался из его ноздрей, но при этом он развивал неплохую скорость. Озадаченный Вар, конечно, побежал следом, значительно более легко и плавно. Всем было известно, что Повелитель не знает усталости в беге – однако куда он направляется, вот в чем вопрос?
      Они направлялись к ближайшим к поселению отметкам на границе порченых земель, затем побежали вдоль них, потом повернули и углубились внутрь запретной для жизни территории. Вар всегда полагал, что Повелитель, переживший изнурительную и страшную болезнь, свалившую его после их первой встречи, теперь тщательно сторонится этих пропитанных радиоактивным излучением земель. Одолевшему болезнь Повелителю, для того чтобы восстановить свои силы, потребовалось несколько месяцев, и до сих пор время от времени его кожа начинала кровоточить, он падал от слабости и тошноты и прятался в уединении своей хижины. Вар хорошо знал об этих приступах болезни, и Сола знала о них тоже, но от всех остальных воинов империи все тщательно скрывалось. В первое время целью занятий, которые Повелитель проводил с Варом, было по большей части не обучение юного дикаря воинским премудростям, а укрепление сил самого Безоружного.
      Все знали, что Повелитель избегает близости порченых земель с почти трусливой осторожностью, было общеизвестным. Естественно, он не был трусом. Он не боялся порченых земель. Но зачем же он давал другим людям повод так думать? Не было ли это тем, о чем он говорил только что, – иным видом отваги? Но в чем причина подобного поведения Повелителя?
      В глуби порченых земель, в месте, где радиация практически сошла на нет, был разбит лагерь. Лагерь был населен очень странными воинами – никогда прежде ни одного из этих людей Вар не видел. Все воины были одеты в забавные зеленые костюмы с множеством карманов на пуговицах и кнопках и все они без исключения имели на головах зеленые же перевернутые железные горшки. В руках у многих были железные камни и палки.
      Навстречу Повелителю быстрым шагом вышел вождь странной дружины. Это был человек невысокого роста, полноватый, преклонного возраста, с соломенными, коротко подстриженными волосами. Было очевидно, что этот человек не способен сражаться в кругу.
      – Это Джим, – представил вождя дружины Повелитель. – А это Вар Палка, – добавил он, завершая процедуру знакомства.
      Двое мужчин посмотрели друг на друга с большим подозрением.
      – Джим и Вар, – мрачно улыбнувшись, сказал Повелитель, – вы видите друг друга впервые, но я хочу, чтобы вы поверили моему слову: вы можете друг другу доверять. Вас обоих постигло схожее несчастье: Джима – чей брат с тем же именем двадцать лет назад ушел к Горе, и Вара – у кого вся семья погибла в порченых землях.
      Слова Повелителя не произвели на Вара особого впечатления, и было заметно, что Джим разделяет его мысли. Отсутствие семьи не означало особенных заслуг.
      – Вар – воин, которого я обучал лично. Его кожа необыкновенно чувствительна к радиации, и поэтому он с легкостью может выбирать безопасную дорогу на облученных участках.
      По лицу Джима стало видно, что он сильно заинтересовался услышанным.
      – А Джим – Джим Ружье, если тебе хочется знать вид его оружия, – грамотен. Много лет назад он и я начали переписываться, когда… когда это показалось нам необходимым. Он занимается изучением старинных книг и знает много, как никто другой среди кочевников, об огнестрельном оружии. С этой группой воинов он занимается обучением обращению со старинным оружием и технике боя с его использованием.
      Присмотревшись внимательно, Вар разглядел оружие Джима. Это был один из тех железных камней, которые иногда попадались ему в некоторых зданиях в порченых землях. Непохоже было, что это оружие можно использовать в кругу. У железного камня не было заметно режущих кромок, а для того, чтобы служить палицей, камень маленький и неудобный. Если же этот камень используется Джимом для метания, его очень легко потерять.
      – Вар будет связным между твоим лагерем, Джим, и внешним миром, – продолжил Повелитель. – Естественно, только в том случае, если он сам согласится. Позже он будет нашим разведчиком. Мне хотелось бы, чтобы ты научил его стрелять.
      Джим и Вар еще раз смерили друг друга взглядами.
      – Позвольте мне разрядить обстановку, – сказал Повелитель. – Мне скоро пора в обратный путь, пока меня не хватились. Вар, прошу тебя, принеси мне вон тот горшок.
      Повелитель указал на стоящий на старом пне на другой стороне поляны коричневый глиняный горшок.
      Джим хотел что-то сказать, но Повелитель удержал его, сжав ему руку. Вар направился выполнять просьбу. Примерно на полпути он был вынужден остановиться. Его кожа ощутила жжение радиации. Отступив на несколько шагов назад, Вар пошел вокруг горячего места в обход, отыскивая безопасный маршрут.
      Все это заняло у него несколько минут, но свободный от излучения проход нашелся и Вар добрался до пня с горшком. Возвращаясь тем же путем, Вар принес горшок обратно. К Повелителю и Джиму уже успели присоединиться несколько воинов из лагеря. Зрители стояли молча, дожидаясь Вара.
      Вар передал горшок Повелителю.
      – Смотри-ка, это правда! Живой счетчик Гейгера! – пораженно воскликнул Джим. – Он может быть нам очень полезен!
      Повелитель вернул горшок Вару:
      – Отнеси его футов на пятьдесят в сторону и поставь там на землю, пожалуйста.
      Вар выполнил указание.
      – Покажи ему, как стреляет ружье, – попросил Повелитель Джима.
      Вождь странной дружины исчез в палатке и через некоторое время вернулся обратно со странным предметом в руках, напоминающим меч в ножнах. Джим вскинул длинный предмет к плечу, направив его тонким концом в сторону горшка.
      – Приготовься, сейчас будет очень громкий звук, – предупредил Повелитель Вара. – Но тебе этот звук вреда не причинит. Советую тебе следить за горшком.
      Вар так и сделал. Внезапно рядом с ним прогремел гром, заставивший его подпрыгнуть и схватиться за рукоятки своего оружия. Стоящий в отдалении горшок разлетелся на куски, как будто по нему ударили палицей. Но никто до него не дотрагивался и ничего в него не бросал.
      – Это сделал кусочек металла, вылетевший из ствола этого ружья, – объяснил Повелитель. – Джим покажет тебе, как с ним обращаться. Если ты согласен, можешь оставаться здесь. Я навещу тебя завтра.
      Повелитель покинул лагерь как и появился здесь – бегом.
      Джим повернулся к Вару.
      – Как так вышло, что ты не служишь Повелителю, хотя он говорит, что обучал тебя и доверяет тебе секреты?
      Вар ответил не сразу. Раньше он об этом не думал, но это была правда – он не служил Повелителю. Он не подданный империи и не состоял ни в одной из подчиненных империи младших дружин, потому что он еще ни разу не оказался побежден в кругу. Единственным его поединком был тот, который предшествовал его официальному получению имени мужчины.