Следующие дни оказались тяжелыми, несмотря на излечивающие от горя заклинания, к которым прибегала Ниоба. Они всего лишь притупляли остроту тоски, но не могли — и не должны были — заставить ее почувствовать себя счастливой. Внешне она жила, как и прежде, однако в черных глубинах сознания поселилась боль. Больше волшебство ничего не могло для нее сделать.
      Ниоба отправилась к профессору — почему он не сказал ей о том, что сделал Седрик?
      — Он мне запретил, — печально ответил тот. — Я надеялся… что, если вы попросите Смерть о снисхождении, вам, возможно, удастся…
      — Убийство организовал Сатана, — проговорила Ниоба. — Я опоздала. Один из нас был обречен.
      — Седрик настаивал на том, что вы должны жить, — сказал профессор. — Я из эгоистичных соображений хотел сохранить его для колледжа. Седрик обладал такими выдающимися способностями! Но он — и, очевидно, сам Сатана!
      — считал, что вы важнее. Я не мог спорить.
      — Седрик и в самом деле был исключительно талантливым человеком, — согласилась Ниоба. — Он стоил двоих таких, как я. Не знаю, что я могу сделать, чтобы его жертва не оказалась напрасной. Но ради него я буду продолжать жить, выращу нашего сына и обязательно расквитаюсь с Сатаной. Если Князь Тьмы ждет от меня серьезных неприятностей, пусть не сомневается, я приложу все силы, чтобы его опасения не оказались напрасными!
      И снова Ниоба не смогла справиться с нахлынувшими слезами, она чувствовала себя такой одинокой! Брак с Седриком был до определенной степени ожиданием его зрелости. Ожиданием времени, когда они смогут жить, как двое взрослых людей. Они только чуть-чуть прикоснулись к этой радости
      — и вот все кончено.
      Ниоба отправилась в городскую больницу, где доктора все еще пытались удержать жизнь в теле Седрика.
      — Отпустите его, — сказала она. — Я не позволю, чтобы он и дальше страдал.
      Ниоба поцеловала равнодушные губы мужа, на его лицо упали две слезинки, а потом она отвернулась.
      — Надеюсь, ты будешь счастлив в Раю, мой хорошенький мальчик, — прошептала она. — Надеюсь, что встречусь там с тобой… когда покончу со своими делами здесь.
      Потом она поехала на ферму родителей кузена Пасиана, где вот уже несколько дней оставался ее сын. Он увидел мать и расплакался. Ниоба взяла малыша на руки, прижала к себе и тоже не смогла сдержать слез.
      — У него все в порядке! — воскликнул Пасиан. — Ему здесь было хорошо, честное слово!
      — Конечно, — не стала возражать Ниоба. — Просто стоило ему меня увидеть, как он понял, что скучал. Это нормально.
      А как наш сын поведет себя, когда узнает, что навсегда лишился отца?
      И в самом деле, малыш быстро успокоился и принялся играть с Пейсом. Вне всякого сомнения, хотя их и разделяло двенадцать лет, мальчишки прекрасно ладили друг с другом. И вовсе не из-за родственных уз.
      — Вы просо потрясающая семья, — сказала им всем Ниоба, когда прощалась.
      — Я никогда не смогу отблагодарить вас за все, что вы для меня сделали.
      — Приезжайте поскорее снова, — попросил Пейс, пряча собственные слезы.
      Ниоба отменила действие заклинания, останавливающего выделение молока, и покормила сына — но вскоре у него начались колики, и он принялся отчаянно плакать. Ниоба поняла, что горе, которое она испытала, потеряв Седрика, проникло в ее кровь и молоко и отравляет малыша. Ей пришлось снова прибегнуть к заклинанию, а сына перевести на искусственное питание. Ниоба чувствовала себя плохой матерью, когда сделала это, но была уверена, что поступила правильно. Вне всякого сомнения, она не имеет никакого права навязывать свою боль ребенку.
      «Я… заплачу… — пропела она себе самой. — Я заплачу, как только засохнут болота».
      Теперь в знакомых словах появился новый смысл; словно ее собственные страдания были сродни тем, что испытывают болота, когда в их жизнь вмешивается человек.
      Ниоба приняла участие в бдениях у тела Седрика, как положено, улыбалась, но в душе у нее царил мрак. Дух Седрика парил над телом и никак не хотел его покидать до погребального обряда, несмотря на зажженные свечи и ритуальное преломление хлеба. Никто не мог заставить его удалиться, пока сама Ниоба не встала перед ним и, обливаясь слезами, не потребовала объяснить свое поведение. Тогда призрак подплыл к ней поближе, притронулся к мокрым от слез щекам, покачал головой, поцеловал — словно ее коснулась легкая осенняя паутинка, или тихая музыка, — а потом исчез. Какая ирония, в данных обстоятельствах, что Седрик пытался ее подбодрить.
      Теперь все кончилось, и впереди ждала печальная одинокая жизнь.
      — Стань жить со мной, любовью стань, — едва слышно пропела Ниоба, пытаясь вспомнить, что она чувствовала, когда Седрик был рядом.
      Ниоба решила приложить все силы к тому, чтобы исполнилась мечта Седрика. Она снова переговорила с профессором: ее интересовало, можно ли составить такое заклинание, чтобы олени стреляли в охотника. Но тот ответил, что такая магия ему не под силу.
      — Волшебник, который это сделает, будет настоящим мастером своего дела,
      — сказал он.
      Смерть Седрика, как ни странно, имела и положительный аспект: подозрения, что в ней замешана строительная компания, оказались необоснованными, но теперь местные жители были так яростно настроены против проекта, что от него пришлось отказаться. Возможно, Седрик знал, что его жертва, среди прочего, даст и такой результат.
      После Седрика остались кое-какие деньги, и Ниоба могла существовать вполне прилично, ни в чем не нуждаясь, однако она снова вернулась к своим коврам и стала ткать их на продажу. Ниоба старалась постоянно занимать свое время, но, хотя она и прожила почти два года одна, когда Седрик учился в колледже, сейчас все было иначе. Тогда они расставались временно, теперь же — навсегда. Ниоба знала, что Седрик не вернется домой, и это причиняло ей боль. Словно она оказалась в туннеле, в конце которого нет даже проблеска света.
      Ниоба все чаще и чаще вспоминала свое путешествие в Чистилище, где ей довелось встретиться с пятью воплощениями — а ведь раньше она не очень-то верила в их существование. Воплощения продемонстрировали ей кое-какие из своих способностей, и Ниоба не сомневалась, что они обладают огромным могуществом — несмотря на отказ выполнить ее просьбу. Интересно, чем они занимаются, когда не разговаривают с пришедшими в гости смертными?
      Ниоба чувствовала, что здесь, на Земле, ей нечего делать. Ее сыну будет лучше с Пасианом и его родными; это Ниоба знала наверняка. Она любила малыша, но не имела никаких иллюзий насчет того, какая его ждет жизнь, если они останутся вдвоем.
      Она отправилась к черному дубу, оставила там малыша поиграть с дриадой, а сама принялась изучать место, куда ее перенесла Гея из своего дома. Оказалось, что это самые обычные заросли кустарника; как Ниоба и ожидала, волшебство действовало с другой стороны. Значит, отсюда попасть в Чистилище невозможно.
      Воспользоваться тем путем, который привел ее туда в первый раз, тоже нельзя. Когда была жива любовь, которую Ниоба хотела спасти, она не боялась сгореть в охваченной пламенем лодке; теперь ей нечего было спасать. Придется искать что-то другое.
      Ну хорошо, представим, ей удалось добраться до Чистилища… что она станет там делать? Кататься верхом на бледном скакуне Смерти? Или промчится сквозь пространство и время вслед за волшебными Песочными Часами Хроноса? А главное: в Чистилище нет Седрика, там она будет чувствовать себя так же одиноко, как и здесь, на Земле.
      Ниоба посмотрела на сына, убаюканного беззвучной колыбельной гамадриады. Конечно, на самом деле она не совсем одинока: у нее есть ребенок. В его жилах течет кровь Седрика, и эта мысль приносит ей несказанное утешение. Но… он ведь еще такой маленький.
      Шли дни, и постепенно в душе Ниобы росло и крепло новое чувство — желание отомстить виновнику своего несчастья. Ей хотелось отыскать какой-нибудь хитроумный способ привести в исполнение клятву. Воплощение Зла пытался с ней разделаться, Сатана отнял у нее радость, Если бы умерла Ниоба, Седрик, невзирая на то что попасть в Ад совсем непросто, содрал бы с виновника шкуру. Но вместо этого он решил спасти ей жизнь. Неужели она не сделает для своего мужа того, что он, вне всякого сомнения, сделал бы для нее?
      Только вот как сдержать слово? Разве самая обычная женщина, обожающая своего ребенка, в силах справиться с воплощением Зла? Ниоба не имела ни малейшего представления, как до него добраться, и прекрасно понимала, что вряд ли победит, даже если и сможет найти к нему дорогу. Нелепо рассчитывать на то, что ей удастся навредить Сатане — и тем не менее именно такую клятву она себе дала. Марс ее понял бы!
      Ниоба не могла выбросить эти мысли из головы; по-видимому, страстное желание отомстить воплощению Зла вернуло смысл ее существованию. Вне всякого сомнения, Сатана не такой уж могущественный и всезнающий, раз ему не удалось выполнить то, что он задумал. Кроме того, наверняка она обладает какой-то силой, которой он опасается, иначе зачем предпринимать попытку с ней покончить?
      Чего мог бояться Сатана? Не станет же он убивать человека просто так. Наверняка у него масса дел, ведь ему приходится следить за тем, чтобы в мире процветало зло, да еще вести войну с Богом и другими воплощениями. До того как произошли эти печальные события, Ниобе и в голову не приходило, что она может представлять опасность для Сатаны и захочет вмешаться в его дела. Она не обладала умом Седрика или магическими талантами профессора; природа не наделила ее сверхъестественной физической силой, лишь красотой и умением создавать великолепные ковры. Однако Сатана хотел ее устранить — теперь Ниоба поняла, что видения были первым предупреждением. И, похоже, остальные воплощения считали, будто у Сатаны есть основания ее бояться.
      Значит, она и в самом деле обладает чем-то… вот только бы понять, чем именно. Речь идет о чем-то настолько серьезном, что на нее обратил внимание сам Сатана! Что же это такое? И почему воплощения отказались отвечать на вопросы? Ниоба знала, что они не заодно с Князем Зла! Бессмыслица-какая-то!
      А Седрик — почему он просто не спас ее от смерти? Зачем ему было умирать вместо нее! Он мог рассказать ей о заговоре, и они бы уехали куда-нибудь очень далеко, пока все не успокоится. Седрик обладал волей и любил жизнь, такие, как он, не ищут смерти.
      Но в том, что произошло, должен быть смысл! Седрик был необыкновенно умным человеком и прекрасно понимал, что делает. Он поговорил с профессором и, вместо того чтобы поделиться с Ниобой, взял с профессора слово, что тот будет молчать.
      Профессор! Он, конечно же, знает, в чем дело. Но Ниоба не сомневалась, что он ей ничего не скажет. Почему?
      Целыми днями она размышляла, спорила с собой, пыталась разгадать поставленные перед ней загадки. Ниоба не сомневалась, что обязательно найдет решение, если только ей хватит терпения его искать. Все это напоминало головоломку с кодами, когда одни буквы в предложении заменены другими и получается полнейшая чепуха. Но внутренний рисунок неизменен, и потому постепенно удается расставить буквы по местам, а потом и прочитать предложение. Если бы только Ниоба сумела понять, что означают подсказки, которые у нее имелись.
      Очень медленно, постепенно части головоломки встали на свои места. Сатана ее боится, значит, она больше, чем просто смертная женщина. Воплощения знают о ней, а Хронос знаком лично и даже назвал Клото. У нее это вылетело из головы, но сейчас, вспоминая свой визит в Чистилище, Ниоба словно еще раз услышала его слова. Кроме того, ей показалось, будто Хронос лично заинтересован в том, чтобы у нее все было хорошо; Лахесис что-то сказала по этому поводу, а он сам изо всех сил старался помочь. Да, Хронос знаком с Ниобой, а вот остальные — нет. Как такое возможно? Разве воплощения не взаимодействуют друг с другом? Ну, очевидно, каждое из них сосредоточено на выполнении своей работы. Хронос вполне может знать людей, с которыми остальные не знакомы. И тем не менее Лахесис вела себя так, будто происходящее имеет огромное значение. В какой-то момент она вдруг начала мерцать и превратилась в молодую красивую женщину, а потом вернулась в свое прежнее состояние, а Хронос лишь кивнул ей, точно подтверждая догадку. Какую?
      Кроме того, Лахесис обратилась к Хроносу «мой двигающийся в обратном направлении друг». Что же она имела в виду? Хронос ни в каком отношении — ни в физическом, ни в смысле своей волшебной силы — не был отсталым; он обладал огромным могуществом. Гея назвала его нечестивым путешественником по времени. Складывается впечатление, что Хронос знает будущее! Видимо, он встретил там Ниобу — и узнал ее здесь, в настоящем. Он был знаком с ней в роли Клото. А кто такая Клото?
      Имя показалось Ниобе знакомым. Она сосредоточилась — и вспомнила. Воплощение Судьбы имеет три аспекта: Клото прядет нити жизни, Лахесис их отмеряет, а Атропос обрезает.
      Ниоба замерла на месте, потрясенная значением своего открытия. Она — Ниоба — в роли Судьбы? Неужели такое возможно? Тогда многое становится понятным: странное поведение воплощений и попытки Сатаны с ней разделаться. Будучи Судьбой, она и вправду сможет вмешиваться в дела Сатаны! Ниоба не знала, каким образом, но не сомневалась, что это так. Ведь каждое воплощение обладает своими, присущими только ему способностями.
      Однако почему они ничего не сказали?
      Ниоба тут же сама ответила на свой вопрос: они ничего не знали, никто, кроме Хроноса, и не хотели, чтобы о чем-то пронюхал Сатана. Возможно, если бы они поведали ей правду, тогда все изменилось бы. Парадокс.
      Но Сатана знал! Или нет? Открыто ли ему будущее? Он является воплощением Зла, а не Времени; следовательно, обладает достаточно ограниченным даром предвидения. Скорее всего он получил какой-то намек, указание на то, что она причинит ему неприятности или, по крайней мере, в состоянии это сделать. И потому он решил нанести удар. А профессор, натолкнувшийся на тот же намек или расшифровавший соответствующим образом ее видения — которые неожиданно стали понятными Ниобе, — рассказал все Седрику, и тот поступил так, как посчитал нужным.
      Но почему Седрик просто не предупредил ее, чтобы она могла избежать опасности? Почему он умер, а потом явился к ней в виде призрака и попытался подбодрить?
      Ниоба ломала голову над этой загадкой, пока наконец не пришла к выводу: по всей видимости. Сатана приказал своему слуге отправиться на Землю и убить ее, заявив, что он должен предпринимать все новые и новые попытки, пока не добьется успеха. Разве может простои смертный вечно избегать встречи с демоническим духом? Расстояние для демона не помеха; он без проблем отправился бы за ними, реши они где-нибудь спрятаться, мог бы вселиться в тело какого-нибудь человека, постоянно преследовал бы их, пока не выполнил бы поручение Сатаны. И тогда их жизнь превратилась бы в ад, причем предсказать, каким был бы конец, совсем не трудно. Но, совершив убийство, демон справился со своей миссией и больше не представлял опасности. Слуги Сатаны заканчивают существование, как только сделают свое дело. Итак, Седрик спас Ниобе жизнь, заняв ее место. А не сказал он ей ничего, чтобы ни Сатана, ни его демон не узнали о подмене. Чтобы Ниоба не принялась плакать и возражать до бесконечности, пытаясь заставить его отказаться от этой жертвы. Теперь же, когда все осталось в прошлом, складывается впечатление, что Сатана не в состоянии снова организовать нападение на нее. Видимо, больше у него нет подходящего демона, которому он мог бы поручить исправить ошибку первого. А может быть, он просто не проверил и не знает, что Ниоба жива.
      Казалось, все события укладываются в такое объяснение… Надо сказать, что в определенном, каком-то извращенном смысле Ниобе стало легче. Седрик постарался раз и навсегда защитить ее от опасности, чтобы она смогла исполнить свое предназначение — иными словами, стать одним из аспектов Судьбы.
      Каким же образом? И снова Ниоба знала ответ на свой вопрос. Это сделает она. Судьба — когда наступит время. Вероятно, когда возникнет нужда в искусной ткачихе. Судьба — хозяйка нитей, самая главная создательница Гобелена жизни.
      Ниобе оставалось только одно — ждать. Конечно, воплощения ничего ей не сказали: чем меньше народа посвящено в тайну, тем она надежнее будет сохранена.
      Но теперь у Ниобы появилась надежда. Ей не вернуть Седрика, но она поквитается с Сатаной.
      А как же сын? Не брать же его с собой в Чистилище! Придется с ним расстаться…
      Возможно, во время поминок Седрик пытался ей сказать, что она должна согласиться стать аспектом Судьбы, что именно затем он и пожертвовал жизнью. О, Седрик!
      Теперь, когда Ниоба разобралась в том, что произошло, она не смогла бы отказаться.
      Жизнь ее пошла своим чередом, и постепенно боль стала притупляться. Ниоба каждый день приводила малыша к дубу поиграть с гамадриадой, потому что он явно радовался встречам с ней, а еще — хотя Ниоба и не была в этом до конца уверена — дриада, похоже, учила ее сына волшебству. Сама Ниоба много работала, торопясь закончить начатый ковер, чтобы он не остался незавершенным, если ей вдруг придется неожиданно оставить дом. Они частенько навещали кузена Пейса; Ниоба знала, что наступит день, когда ее сын переедет туда жить. Расставаться с малышом не хотелось, но она понимала, что другого выхода нет и будет лучше, если это произойдет как можно раньше, чтобы ребенок не так страдал. Стараясь не привлекать особого внимания, она привела в порядок свои финансовые дела, устроила так, чтобы опекун мальчика получал определенные деньги и ее сын не стал бы ни для кого обузой.
      Шли недели. Ниоба уже начала сомневаться в правильности своих догадок. А потом неожиданно получила толстое письмо. Внутри лежал билет в город, находящийся на другом континенте, на билете стояло имя незнакомой ей женщины. Дафна Морган.
      Ниоба внимательно изучила конверт. Никакой ошибки, письмо пришло куда следует. Тогда Ниоба поискала обратный адрес — и не нашла его. Почтовый штемпель смазан. Видимо, в конверт по ошибке положили не тот билет.
      Не тот билет? А почему ей вообще его прислали?
      Кто такая Дафна Морган? Может быть, все верно и Ниоба получила то, что должна была получить? От кого? И почему?
      Все каким-то странным образом перепуталось. Но ведь кто-то же подписал конверт и послал его.
      Ниоба немного подумала, а затем приняла решение.
 
      Она попрощалась с гамадриадой, объяснив той, что надолго уезжает и не сможет приводить малыша к дубу. Дриада ничего не ответила, но казалась такой грустной, что Ниоба почувствовала себя просто ужасно. Впрочем, у нее не было выбора.
      — Семья, где он будет жить… может, они станут привозить его сюда. Я их попрошу.
      Дриада улыбнулась, и Ниобе немного полегчало.
      Потом она отвезла сына к родственникам Седрика. Даже несмотря на то что Ниоба воспользовалась заклинанием, смягчающим боль, все равно ей было очень не по себе.
      — Однажды, — проговорила она, — я уже оставляла вам ребенка, не зная, вернусь ли назад. И сейчас мне это неизвестно. Вы будете получать деньги, чтобы… — Она не договорила.
      — Он наша родня, — серьезно заявил отец Пасиана, когда его жена взяла малыша на руки.
      Что еще можно было сказать про этих добрых людей? Семейство Кафтан делало все, что возможно, для своих родственников, щедро и не требуя ничего взамен. По тому, как вел себя ее сын, Ниоба поняла, что его здесь любят и ему будет хорошо. Родители Ниобы и в самом деле поступили мудро, заставив ее выйти за Седрика.
      Глаза ее вновь наполнились слезами. Она поцеловала малыша, кузена Пасиана, который был этим потрясен, и его милых родителей. Пейсу исполнилось двенадцать, и его еще ни разу в жизни не целовали красивые женщины.
      — Возле нашего дома есть дерево, черный дуб, — сказала Ниоба, — если… ну, малыш подружился с гамадриадой, и…
      — Мы будем ее навещать, — тут же заявил Пасиан, а его родители кивнули в подтверждение.
      После этого Ниоба быстро отвернулась и поспешила в свой экипаж.
      Она сразу отправилась на вокзал. Поезд тронулся в путь, а Ниоба тихонько заплакала, приложив платочек к глазам.
      Вскоре она прибыла в портовый город Дублин. Показала билет, который получила по почте — тот, где стояло имя Дафны Морган, — и ее без возражений пропустили на борт корабля. Ей выделили каюту первого класса, причем питание тоже оказалось оплаченным. Став мисс Морган, Ниоба путешествовала по высшему разряду. Интересно, что произойдет, когда она прибудет к месту назначения?
      Корабль вышел в море. Когда он оказался далеко от берега, капитан решил прибегнуть к необходимым заклинаниям, появился ветер и наполнил паруса. Кое-кто из пассажиров потерял аппетит и слегка позеленел, но Ниоба благоразумно запаслась заклинанием против морской болезни и чувствовала себя прекрасно.
      На борту было множество мужчин, причем самых разных возрастов, которые всячески демонстрировали Ниобе свой интерес; она вежливо, но решительно отвергала их ухаживания.
      — У меня совсем недавно умер муж, — объясняла она — и быстро бежала к себе в каюту, потому что слезы снова начинали течь по щекам. О, Седрик!
      Прошло пять дней, Ниоба так и не познакомилась ни с кем из попутчиков. Большую часть времени она проводила в одиночестве, много читала. Ей не хватало ткацкого станка, она скучала по сыну и безуспешно пыталась не думать о Седрике.
      И вот как-то раз Ниоба подняла голову и увидела, что по тонкой паутинке к ней спускается паук. Он добрался до пола, затем принялся мерцать и превратился в женщину.
      — Лахесис! — воскликнула Ниоба.
      — Ниоба, ты знаешь, о чем мы намерены тебя просить? — сразу задала вопрос Лахесис.
      — Стать одной из вас, — ответила Ниоба. — Аспектом Судьбы. Я готова.
      — Но мы должны быть уверены, что ты до конца все понимаешь, потому что это совсем не просто. Нас трое, однако у нас всего одно тело. Если ты согласишься к нам присоединиться, ты никогда не будешь одна.
      — Я слишком долго жила одна! — заявила Ниоба.
      — Потому что нас трое в одном теле, для нас не существует ни отдельной личности, ни своих, частных переживаний, — продолжала Лахесис. — Никаких собственных прав. Каждая должна делать то, что необходимо для всех троих, без исключения. Если, например, приходится развлекаться с мужчиной…
      — Ты имеешь в виду… мое тело… возможно, я должна буду…
      — Встречаться с мужчинами, — договорила за нее Лахесис. — Эта обязанность падает на самую молодую, в то время как я веду домашнее хозяйство, а старшая из нас выполняет функции, присущие пожилым женщинам.
      Эти слова заставили Ниобу задуматься. Ей и в голову не приходило, что она ляжет в постель с кем-то, кроме Седрика, она боялась даже подумать о таком повороте событий.