Ниоба отчаянно сопротивлялась, согнула ноги в коленях, а потом решительно ударила ими, но парни оказались слишком сильными. Они держали ее за плечи и ноги, а владелец бутылки, отбросив в сторону свое сокровище, вцепился в юбку Ниобы, рванул вниз… Стало видно нижнее белье.
      — Смотри-ка, она не такая старая! — заявил он, сжав левое бедро Ниобы.
      Ниоба закричала. Это не помогло. Один из парней стянул юбку к щиколоткам, а тот, что держал девушку за ноги, выпустил одну, чтобы снять юбку. Ниоба попыталась ударить его, но он снова схватил ее за щиколотку и принялся раздвигать ей ноги.
      — Вы только взгляните на эти ножки!
      — Опустите ее на землю, — скомандовал вожак. — Держите крепко, и мы все позабавимся по очереди.
      Он облизнул губы и начал расстегивать ремень.
      — Что вы будете делать по очереди? — резко спросил другой голос.
      Ниоба узнала его.
      — Седрик! — закричала она.
      Это действительно был он, высокий и сильный. Седрик отбросил в сторону куртку.
      — Это моя жена, — произнес он. Казалось, на кампус спустилась туча, отчего его обычна солнечное лицо стало мрачным и бледным.
      Отступать было некуда — дело зашло слишком далеко.
      — Хватайте его! — закричал обладатель бутылки.
      Юноши бросили Ниобу, все как один повернулись к Седрику и стали окружать его с четырех сторон — не такие уж они были пьяные, чтобы дать ему возможность драться честно.
      — Нет! — закричала Ниоба, понимая, что Седрик не справится со всеми четырьмя.
      Она попыталась встать, но запуталась в юбке, ей пришлось сначала снова ее натянуть. После этого она с тоской смотрела, как потерявшая над собой контроль четверка атакует ее мужа.
      Двое схватили Седрика за руки, третий ударил кулаком в живот. Ниоба поморщилась, но Седрик только улыбнулся.
      — Господи, я словно по камню ударил! — с удивлением воскликнул студент.
      — Что ж, ты сделал первый удар, — заявил Седрик, — последний останется за мной.
      Неожиданно он свел руки вместе, и парни, державшие его, словно куклы отлетели в разные стороны. В следующее мгновение руки Седрика были свободны.
      Он сделал несколько шагов вперед, и его кулаки заработали, как два молота. Один попал в живот типа, который ударил его — этот живот больше походил на кашу, чем на камень. Парень наклонился вперед — как раз в тот момент, когда второй кулак Седрика угодил ему в голову. Волосы студента взметнулись, он зашатался и рухнул на землю, потеряв сознание.
      Седрик развернулся и ударил в грудь парня с бутылкой. Тот сразу упал на колени. Однако оставшиеся двое успели подняться и снова бросились в бой. Седрик нырнул в сторону, подхватил одного из них за руку и за ногу, взвалил на плечи и швырнул во второго.
      Драка, не успев начаться, закончилась. Седрик стоял, его грудь высоко вздымалась, перекатывались мускулы на руках и плечах; все четверо юнцов в унизительных позах валялись на лужайке.
      Ниоба зачарованно смотрела на своего мужа. Ей вдруг показалось, что он стал гораздо выше.
      Он подошел к ней и помог подняться.
      — С вами все в порядке, Ниоба? Я услышал, как вы закричали, и выскочил из класса…
      — Седрик, ты никогда не говорил мне, что умеешь так здорово драться!
      Он пожал плечами:
      — Вы сказали, что я должен с этим покончить.
      Теперь Ниоба вспомнила. Ему нравилось драться. Тогда она подумала, что он шутит. Она оглядела распростертую на земле четверку. Ничего себе шутки!
      — Возможно, я погорячилась. А чем именно ты занимался?
      — Ну, я был в своем районе чемпионом по кулачному бою среди юниоров. Но вы правы, после женитьбы я должен оставить детские игры.
      — Детские игры! — повторила Ниоба, покачав головой.
      Она еще не забыла, как его ударили в живот. Как двое парней чуть не упали, когда он только пошевелил плечами, а потом рухнули на землю, будто тряпичные куклы. Теперь Ниоба чувствовала силу рук, которые ее поддерживали. Она могла бы догадаться по тому, как он колет дрова.
      — И я называла тебя хорошеньким мальчиком!
      Начала собираться толпа, и Ниоба увидела профессора, с которым говорила во время своего прошлого визита.
      — Что здесь произошло? — спросил он.
      Парень с бутылкой с трудом поднялся на ноги.
      — Он набросился на нас! — завопил негодяй, указывая на Седрика. — Без всякой на то причины!
      От такой наглой лжи Ниоба открыла рот. Однако тут же поняла, что никто не видел, что здесь произошло — только она и четверо юнцов. Ее слово против слова четверых парней.
      — Давайте посмотрим? — совершенно спокойно предложил профессор. Он заметил бутылку, поднял и принялся внимательно разглядывать. — Отлично — капелька осталась. Применим водяное заклинание.
      Он принес небольшой плоский сосуд с тонким слоем плесени, осторожно поставил его на землю, наклонил бутылку. Тоненькая струйка вина вылилась в сосуд.
      Все молчали. Потом над сосудом появилось красноватое сияние. Оно стало расти, превратилось в облачко, вино испарялось под воздействием мощных волшебных стимуляторов. Водяная магия, никаких сомнений. Ниоба была зачарована. Она слышала о подобном волшебстве, но никогда его не видела.
      — Отойдите в сторону, — предупредил профессор. — Не следует мешать восстановлению событий.
      Все сделали несколько шагов назад, даже юнцы, окончательно присмиревшие после появления профессора.
      Облако заполнило всю лужайку и стабилизировалось, отбрасывая красноватые отблески. Потом внутри что-то забурлило, и глазам собравшихся предстала сидящая на скамейке женщина.
      — Это десятиминутное заклинание, — пояснил профессор. — Его должно хватить.
      — Но ведь вина тогда здесь не было, — вмешался Седрик. — Оно появилось вместе с ними.
      — Именно поэтому изображение такое смазанное, — кивнул профессор. — Надеюсь, ты не думаешь, что магия даст нам невнятный ответ, мой мальчик? Вино еще далеко, но волшебство находится здесь; оно воссоздает неподвижное изображение, пока не возникнет возможность уточнить картину.
      Прошло несколько минут. Никто не двигался. Всем хотелось увидеть в действии водяную магию.
      Затем неожиданно изображение стало ярким и четким. Женщина превратилась в Ниобу, лишь красноватый оттенок вина придавал зрелищу немного жутковатый оттенок. Появилась подвыпившая четверка — призрачные фигуры, но вполне узнаваемые. Перед глазами собравшихся прошла вся сцена безобразного поведения парней. Ниоба почувствовала, как вздрогнул Седрик, когда на голову ее изображения полилось вино; у него возникли такие же чувства, как и у нее.
      — Значит, вот что означает ваше «без всякой причины», — пробормотал профессор, бросив взгляд на притихших дебоширов.
      В тот момент когда юнцы напали на Ниобу, появился Седрик. Теперь Ниоба смотрела на него со стороны, и он произвел на нее еще более яркое впечатление. Седрик действительно вырос: стал на несколько дюймов выше, чем во время их свадьбы. Он был так красив в своем праведном гневе, что ей даже показалось, будто его окружает нимб. Или всего лишь алый ореол вина?
      Теперь Ниоба поняла, что Седрик совершенно сознательно позволил парням схватить себя за руки и нанести первый удар. Она увидела, как затряс от боли правым кулаком студент. Потом Седрик начал драться, и через несколько мгновений все было кончено. Чемпион по кулачному бою? Кто же в этом усомнится!
      Сцена закончилась, и красноватое облако исчезло. Однако улики были налицо.
      — Освободите свои комнаты, — обратился профессор к четверке студентов.
      — Вы с позором исключены из колледжа; незаконно принесенное сюда вино вынесло вам приговор.
      Парни быстро удалились.
      Профессор повернулся к Седрику:
      — Ты поступил очень разумно, предоставив им возможность напасть первыми; никто не скажет, что ты воспользовался своей силой без всяких на то оснований. Тебе известно, что люди, обладающие таким умением драться, с удовольствием его используют?
      Седрик серьезно кивнул:
      — Я знаю, что у меня была на то причина, но если бы я кого-нибудь убил…
      — Причина была, и ты никого не убил, — согласился профессор. — Могу лишь похвалить тебя за осмотрительность. А сейчас отведи жену в домик для гостей; она нуждается в хорошей ванне и утешении.
      Теперь, когда угроза миновала, Ниоба почувствовала, что наступила реакция. Ее чуть не изнасиловали, а Седрик был вынужден выступить против четверых пьяных типов, впавших в ярость!.. Девушка закрыла лицо руками и обнаружила, что оно залито слезами, покрасневшими от вина. Ниоба попыталась стереть их, но от этого стало еще хуже, и скоро она уже отчаянно рыдала.
      Седрик взял ее на руки и понес в домик для гостей. Ей показалось, что руки у него из гибкой стали, а грудь и живот — железные. Ему исполнилось семнадцать, Седрик был в расцвете физических сил. И продолжал расти…
      Ниоба привыкла иметь дело с мальчиком и не заметила появления мужчины.
      Седрик осторожно опустил Ниобу на постель.
      — Я позову медсестру, — с беспокойством сказал он. — Вы ранены.
      Но она прижалась к нему:
      — Седрик, ты мне очень нужен! Я тебя люблю!
      Он немного помолчал.
      — Вы расстроены, и не без причины. Сейчас вам нужно принять ванну и немного отдохнуть…
      Ниоба привлекла его к себе:
      — Я была такой дурой, и от меня разит вином! Прости меня, Седрик!
      — Мне нечего прощать, — мягко сказал он.
      Однако не стал противиться и улегся рядом с ней на кровать.
      — Вы всегда были само совершенство, Ниоба, — прошептал он ей на ухо.
      Она повернулась и прижалась к нему. Мокрые от слез губы девушки нашли губы Седрика, и она поцеловала его с такой страстью, которая удивила ее. Грудь Ниобы переполняли чувства; она никак не могла насытиться. Он ответил на поцелуи, почувствовав в ней огонь страсти.
      Неожиданно Ниоба рассмеялась. Седрик поднял голову и удивленно посмотрел на нее.
      Ниоба села и расстегнула его рубашку.
      — Вот! — воскликнула она, улыбаясь. — Я нанесла первый удар.
      — Но это же не бой, — улыбнувшись, ответил он.
      — Ты уверен? Мы пытались… почти целый год и всякий раз терпели поражение из-за собственной сдержанности. Седрик, ты дрался за меня, бесстрашно и умело, и ты меня завоевал. Возьми свой трофей!
      — Трофей! — пробормотал он. — Вы женщина, которую я люблю.
      — А ты мужчина, которого люблю я, — с радостью ответила Ниоба. — Я хочу быть твоей — до конца.
      Он поцеловал ее. А потом раздел. Ее блузка была липкой от засохшего вина, волосы грязными, но Ниоба знала, что нельзя упускать момент. Пришло время решительных действий!
      Седрик не отворачивался и смотрел на ее тело. Ниоба с улыбкой потянулась к нему, понимая, что ее поведение более важно, чем его, и что физическое слияние является лишь частью их эмоциональной близости. Впервые она по-настоящему желала его, а он только сейчас поверил, что заслужил ее любовь.
      И все же он по-прежнему не имел опыта, как и она. Ниоба помогала ему, стараясь не смутить; когда он заколебался, она прижалась к нему и начала страстно целовать. В тот момент когда Седрик вошел в нее и обнаружил, что путь закрыт, он в смятении остановился, и тогда Ниоба сделала решительное движение и сама уничтожила преграду. Ей было больно — но боль пришла вместе с невыразимым наслаждением и близостью, которой она до тех пор не знала.
      — Седрик… Седрик… — прошептала Ниоба и нежно укусила мужа за обнаженное плечо.
      А в следующее мгновение оказалась на болоте, возле черного дуба, причем смотрела на него сразу с трех сторон. С одной стороны она видела свежесть юности и невинности, словно дерево впервые предстало перед ее глазами, с другой — смотрела на него циничными глазами опыта, понимая и принимая его природу. А с третьей — наблюдала за ним с высот возраста. Ниоба обладала чередой воспоминаний всех времен года, растянутых в бесконечную нить, будто с ручной прялки. Она знала всю его историю. И все же три разных взгляда присутствовали одновременно, не сливаясь и не разделяясь; все три создавали впечатление целого, как цветы или контрасты.
      Но каким-то непостижимым образом был еще и четвертый, смутный вид, и Ниоба поняла, что не хочет его воспринимать, потому что он наводил ужас. Однако и он был частью целого, болезненный аспект в единстве приемлемой реальности.
      Потом момент прошел, и ее ощущения стали более привычными и не такими яркими.
      Ниоба оставалась в объятиях Седрика, пока могучий прилив не отступил. Повинуясь импульсу, она снова поцеловала мужа.
      — Теперь мной овладели, — прошептала она.
      Слово имело три значения: собственность, сексуальный смысл и одержимость дьяволом. Видение черного дуба, казалось, разделило на части ее сознание, и теперь простое предстало перед ней во всем великолепии сложности.
      Прошло некоторое время, и Седрик, желания которого исполнились, заснул. Теперь Ниоба почувствовала неудобство. Она встала, тщательно почистила одежду, вымыла волосы и наложила на тело целебную мазь. Ей не хотелось, чтобы Седрик думал, что причинил ей боль, которая изменила всю ее жизнь. Потом она осмотрела постель и заметила капли крови на простыне. Как же их скрыть? Конечно же, ей совсем не хотелось отправляться в прачечную колледжа, чтобы там узнали не только, что они занимались с Седриком любовью, но и что это произошло в первый раз. Ниоба нашла губку, намочила ее и терла пятнышки до тех пор, пока они почти совсем не исчезли. Только после этого она смогла наконец расслабиться.
      Ниоба легла — и Седрик зашевелился. Она взяла его руку, поцеловала и прошептала несколько ласковых слов. Он снова погрузился в сон. Ниоба вздохнула с облегчением; она любила мужа, но сейчас ей хотелось поспать.
      Утром она вернулась домой, оставив Седрика наедине с его новыми воспоминаниями. Ему нужно было продолжать занятия. Однако Ниоба не стала слишком долго ждать и довольно скоро снова его навестила. И дело вовсе не в том, что она вдруг начала придавать первостепенное значение сексуальной жизни — мать объяснила ей, что в этом отношении ни одна женщина не в состоянии сравниться аппетитами с мужчинами. Ниоба скучала по мужу и хотела проводить с ним как можно больше времени. Аккуратный дом, в котором она жила одна, больше ее не устраивал. Ей хотелось, чтобы его оживило присутствие Седрика. Ниоба по-настоящему влюбилась.
      Они снова занимались любовью в домике для гостей. Теперь у них получилось лучше, потому что появился какой-то опыт. А кроме того, подумала Ниоба, она перестала быть девственницей.
      И снова она отдалась страсти почти с таким же нетерпением, как и Седрик, хотя мать предупреждала ее о необходимости сдержанности. И снова в критический момент у нее возникло видение.
      На сей раз, когда Ниоба стояла перед черным дубом, она заметила паука, который взбирался по невидимой нити. «Я тоже так могу», — подумала она. Ниоба протянула руку, коснулась собственной невидимой нити и начала подниматься по ней. Теперь у нее было четыре ноги и четыре руки — она превратилась в паука, самого лучшего мастера ткацкого дела. Какую чудесную паутину она сможет сплести!.. Но тут наслаждение отхлынуло, и Ниоба вновь стала человеком и расслабилась в объятиях своего возлюбленного.
      Ей хотелось спросить у Седрика, были ли и у него видения, но она не решилась — вдруг ему покажется, будто ей надоело заниматься с ним любовью? Это было совсем не так; скорее яркие картинки означали, что наслаждение слишком острое. Когда система перегружена, может произойти короткое замыкание или даже взрыв; наверное, именно поэтому видения показались ей такими странными, выходящими за границы ее опыта.
      У Ниобы не нашлось достойного ответа на мучившие ее вопросы, однако она с удовольствием собиралась продолжить исследования. Ей нравилось заниматься любовью с Седриком, и нравились видения, даже несмотря на то, что связь между ними оставалось неясной.
      — О, Седрик! — воскликнула она, снова обнимая его. — Я так рада, что мы наконец нашли друг друга!
      — Ты по-прежнему идеальная женщина, — ответил он и погрузился в сон.
      — Ах ты, глупый мужчина, — ласково пробормотала Ниоба, покусывая его за мочку уха.
      Седрик закончил первый год обучения в колледже с выдающимися результатами и вернулся на лето домой. Теперь он знал о болотах больше, чем Ниоба, и она завороженно его слушала. Он садился на корточки рядом со стоячим прудом, зачерпывал пригоршню густой массы и показывал, как водоросли производят маленькие заклинания тошноты, чтобы воспрепятствовать вмешательству в их существование.
      Это было правдой — когда Ниоба в первый раз приблизила к ним лицо, ее чуть не вырвало, но стоило поднять голову, как все прошло. Конечно, дело могло быть в запахе, однако, если она зажимала нос, это не помогало. И Ниоба поверила в волшебство. Седрик умел определять виды черных дубов, растущих рядом с их домом, знал, где прячется чудный лесной олень и чем он больше всего любит лакомиться.
      — И все это благодаря тебе, Ниоба. Ты показала мне болота!
      — Я заплачу, я заплачу, как только засохнут болота, — с улыбкой согласилась она.
      Ниоба и представить себе не могла, что незамысловатая песенка окажет на него такое влияние!
      И, конечно, они занялись любовью, первый раз дома, разгоняя призраки прежних неудач; И снова Ниоба погрузилась в видение — на этот раз жуткое. Она увидела мрачное мужское лицо: неизвестный, с перекошенным в злобной усмешке ртом, ей подмигнул. Она закричала, и видение исчезло, а Седрик застыл в неподвижности, испугавшись, что сделал ей больно.
      — Нет-нет, — сразу успокоила его Ниоба. — Ты здесь ни при чем. Я просто увидела плохой сон.
      — Ты заснула? — с удивлением спросил Седрик.
      Ей пришлось рассказать ему о видениях, потому что возникшее непонимание было бы гораздо страшнее правды.
      Седрик признался, что у него не бывает ничего подобного, но он слышал о похожих случаях.
      — По большей части у женщин, — сказал он в заключение.
      — Да? А откуда ты знаешь о женщинах? — лукаво осведомилась Ниоба.
      — Прочитал в учебнике по биологии. Это один из обязательных предметов для первокурсников.
      Значит, ее опыт не уникален.
      — Но ужасное лицо… Почему я увидела его в тот момент, когда так наслаждалась близостью с тобой?
      Седрик пожал плечами:
      — Может быть, нам следует остановить эти видения.
      — Седрик, я не хочу прекращать…
      — Я сказал видения, а не любовь! — ответил он, рассмеявшись. Седрик больше не стеснялся, когда речь заходила о сексе. — В следующий раз я попробую спеть для тебя.
      Его идея понравилась Ниобе. Восторг от прекрасной музыки, наложенной на любовную игру, — какое поразительное переживание!
      Они попробовали, и все получилось. Седрику даже не требовалось петь вслух; если песня звучала в его сознании, оркестр играл для Ниобы, а видения больше не приходили, какими бы сильными ни были ее ощущения.
      Потом лето закончилось. Пришло время снова отправляться в колледж, и Ниоба собирала вещи Седрика с искренним сожалением. Но после завершения обучения перед ним открывались прекрасные перспективы, и она не могла отказать ему в этом. Ниоба решила, что постарается почаще навещать мужа, хотя ей и придется скучать.
      Однако Ниобе пришлось гораздо тяжелее, чем она ожидала. Она постоянно чувствовала себя не в своей тарелке, иногда ей даже казалась, что она заболела. Что с ней происходит?
      И вдруг Ниоба поняла: она совсем не больна — просто у нее будет ребенок.
 
 

3. СТРЕЛЯЮЩИЙ ОЛЕНЬ