Конечно, он был инкарнацией, напомнил себе Мима, неуязвимым для опасностей, подстерегавших смертных. С другой стороны, он не забывал и о том, что здесь не мир смертных, а сад Геи, где действуют иные правила. Если эта тварь может остановить демона, то способна не пропустить и инкарнацию.
— Но ведь здесь нет демонов, — пробормотал он.
Какая-то фигура возникла позади Мимы.
— Эй ты, негодяй! — прокричала она.
— Как, черт подери, ты здесь очутился? — растерянно и зло спросил Мима.
— Произнес то же волшебное слово, что и ты, и рыбочеловек пропустил меня, — ответил Марс-демон. — А теперь защищайся, самозванец! — И он кинулся на Миму, взмахнув мечом.
Мима резко пригнулся. Демон, перелетев через него, повалился на саламандру.
Полыхнули языки пламени.
— А-айййй! Горю! — заорал демон и, превратившись в пепел, рассыпался.
— Один демон вернулся в Преисподнюю, — пропел Мима. Он не ощущал жалости, зная, что в этих существах нет ничего человеческого, кроме чисто внешнего сходства. Но как же глупо он поступил, назвав имя тонтри в присутствии демона. Тот, естественно, все услышал, повторил и сумел пройти.
Ну что ж, демона больше не было. Миме оставалось только придумать, как пробраться мимо саламандры.
— Эй ты, негодяй!
Как? Еще один демон? С опозданием Мима понял, что если один демон смог пройти, то смогут и другие. Из-за его невнимательности здесь в саду может быть сколько угодно демонов. Хорошо, что Зеленая Мать оказалась достаточно дальновидной и воздвигла второе препятствие.
Демон ринулся на Миму. На этот раз Мима отступил в сторону, и демон оказался прямо перед саламандрой. Пусть и этот погибнет так же, как предыдущий!
— Ах, саламандра! — закричал демон. — Сейчас расправлюсь с тобой! — И он ударил мечом.
Мима ожидал, что блеснет огонь, но ничего не произошло. Острый клинок разрубил саламандру надвое. Хвост извивался, а голова выплюнула язычок огня и исчезла. Саламандра умерла.
Мимина уверенность поколебалась. Если какой-то демон сумел убить защитника владений Геи, значит, демоны все же могли проникнуть сюда и надежной защиты от вторжения не существовало. Стоит ли ему самому стремиться войти, если возможности Зеленой Матери столь ограниченны?
Демон-Марс зашагал было вперед по тропинке… но тут в него ударила молния из маленького облачка, появившегося вверху. От существа не осталось и следа, кроме густого сернистого дыма.
Мима успокоился. Оборону Зеленой Матери все-таки непросто преодолеть! Демоны не могли миновать это место, так же, как не могли переправиться через ров, не удостоверив личность. Саламандра была лишь частью проверки.
Из-за валуна выползла вторая саламандра. Все возвратилось к исходной точке.
Мима поднял другую палку и ткнул ею в маленькое существо. Когда саламандра подпрыгнула и укусила ветку, воспламенив ее. Мима схватил зверька свободной рукой. Он вошел в существо, пытаясь по мере возможности слиться с ним. Мима и не подозревал, что Марс способен на такое, — а между тем где-то в глубине себя знал об этом, иначе такой жест был бы сущим самоубийством.
У саламандры был крохотный и злобный разум, но опять-таки его было легко прочитать, поскольку главное место там занимали команды и способы их выполнения. Ее звали Сладкое Дыхание, и она не нападала на того, кто произносил это имя. Когда окрестности заволакивал туман, в скале открывался ход.
Мима вышел из саламандры и отбросил ее, пока та его не укусила. Потом оглянулся вокруг и, не заметив других демонов, набрал с земли большую охапку сыроватой палой листвы. Листья Мима бросил на саламандру.
Разумеется, тварь тут же подожгла листву. Вверх поднялся густой дым и пар, скрывший тропинку.
Тогда Мима проговорил имя:
— Сладкое Дыхание.
Саламандра замерла на месте. Мима шагнул в клубы дыма, намеренно не задерживая дыхания и не закрывая глаза. Он тут же убедился, что это никак на него не подействовало. Действительно, жизнь инкарнаций имела свои привлекательные стороны! Из-за густого дыма он мало что видел, однако личных неудобств не испытывал.
Мима ощупал скалу, но никакого хода не нашел. Может, он что-то неправильно понял? Дым начал рассеиваться.
Тогда он сообразил, что здесь две скалы. Стал шарить по другой, нашел отверстие и шагнул внутрь. Наконец-то повезло!
Мима очутился еще в одной пещере, на этот раз — сухой. Он прикоснулся к Мечу, и от того полился свет, что дало возможность продвигаться вперед, не спотыкаясь. Пещера вела сквозь скалу и выходила наружу по ту ее сторону.
Перед ним расстилалась чудесная долина, поросшая яркой травой и живописными кустарниками. Расположение растительности сверху напоминало лабиринт, но в нем не было тупиков: кусты легко можно было обогнуть. Мима с удовольствием остановился бы здесь и передохнул, вот только времени у него не было.
Он пошел вперед, однако через некоторое время обнаружил, что кусты вокруг него становятся все более густыми и колючими, закрывая ветвями проход. Миме приходилось выбирать соответствующий маршрут, и наконец он обнаружил, что вынужден все время идти по одной дорожке, которая вывела его на центральную прогалину в самой низкой части долины. Несколько выше, на склоне неподалеку располагался чудный древесный дом Зеленой Матери. Вот и добрался!
Но на поляне одиноко стояло засохшее дуплистое дерево, а на ветке сидела гарпия. Даже не видя. Мима узнал бы ее по запаху. Очевидно, необходимо преодолеть три препятствия. Надо было войти в нее и узнать правильный путь.
— Эй ты, негодяй!
Опять демон!
— Как ты проник сюда? — спросил Мима, пораженный сходством этого преследователя с собой.
— Прикинулся камнем и смотрел, что ты будешь делать, — ответил демон. Было ясно, что эти существа лишены хитрости, присущей их хозяину. Им не приходило в голову не отвечать на прямо поставленный вопрос. — Потом сделал то же самое. Теперь я опять буду наблюдать за тобой.
— Э-э нет, не будешь! — Мима повернулся, выхватывая Меч.
Демон не выказал никакого страха. Он извлек собственный меч, как две капли воды похожий на Мимин, и ждал на краю поляны. Ударились друг о друга два лезвия, и меч демона разлетелся пополам. Он был сделан из обычного демонического вещества и не обладал большой прочностью.
Но как же тогда другой демон разрубил саламандру? Он должен был пользоваться совсем иным оружием!
Демон бросился на Миму, размахивая оставшейся частью меча. Мима уклонился и сам нанес демону удар в грудь. Клинок прошел насквозь и вышел из спины, что, впрочем, не остановило противника. Демон, не обращая внимания на Меч, сделал шаг вперед и ударил Миму.
Послышался лязг, когда оружие обрушилось на Мимин плащ и отскочило от него. Мима отлично ощутил удар; этот меч, несомненно, все-таки был твердым!
Мима, в свою очередь, перевернул Меч и дернул его снизу вверх, разрезав демона на две части — от живота до головы, однако тот не упал. Мима опустил клинок и нанес боковой удар. Половина верхней части демона, аккуратно вырезанная по горизонтали и вертикали, вместе с левой рукой упала на землю. Тем не менее правая сторона продолжала сражаться.
Мима, поднатужившись, разрубил демона на куски.
Вся эта борьба с демонами производила какое-то странное впечатление. Они, казалось, не испытывают ни боли, ни страха, кровь не лилась, и, пока их полностью не уничтожишь, они свободно беседовали и дрались. Что ими двигало? Временами они казались очень человечными, а временами — совершенно чуждыми существами.
Мима опять повернулся к гарпии, которая совершенно безучастно наблюдала за происходящим. Он был уверен, что сумеет с ней справиться… но опасался других демонов, которые могли подсматривать. Если они обладают способностью маскироваться под камни и другие предметы, то могут таиться повсюду. Разумнее немного подождать, не предпринимая никаких шагов.
— Как дела? — спросил он гарпию.
На сей раз она отреагировала:
— Пош-ш-шел ты! — выкрикнула полуптица и плюнула в Миму.
— Сдается мне, не очень-то ты общительна, — сказал он, улыбнувшись. Ничего другого он и не ожидал.
— Пр-р-роваливай! — неприязненно каркнула она.
Мима, так и не увидев больше никаких демонов, принялся за дело. Он поднял отрубленную демонскую руку и швырнул ею в гарпию. Та поймала руку когтистой лапой и впилась в нее зубами; в мгновение ока плоть демона была растерзана в мелкие клочья. Но пока полуптица отчасти отвлеклась на лакомый кусочек, Мима протянул руку и дотронулся до крыла гарпии, войдя в нее через это прикосновение.
Гарпию звали Леди Макбет, а когда здесь поднималось облако пыли, в земле открывалась дыра. Это и требовалось узнать; просто еще один вариант уже знакомого устройства.
Мима отсоединился от гарпии и поднял с земли большой кусок демона. Он подбросил угощение вверх, но недостаточно высоко, и полуптица не сумела поймать его. В ярости она так сильно замахала крыльями, что подняла столб пыли.
Мима произнес:
— Леди Макбет.
Гарпия замерла, а Мима вошел в клубы пыли и отыскал отверстие в земле. Прыгнул туда и очутился в очередной пещере. На этот раз он не спешил продвигаться вперед, а оглянулся и подождал.
Так и есть, за ним шел демон. Мима отсек ему голову, потом порубил на части остальное тело, пока кусочки не перестали шевелиться.
Возник еще один демон. С ним Мима разделался точно так же. Подождал некоторое время, но больше никто не появился. Значит, больше их уже не будет; судя по всему, демоны умом не отличались и если что-нибудь делали, то сразу. Те, кто мог последовать за ним, уже проникли в пещеру.
Мима повернулся и пошел вниз по проходу, который привел его к калитке. Открыв ее, он увидел ступени, ведущие вверх. Когда Мима взобрался по лестнице, то очутился в коричнево-зеленой комнате.
— О, рада видеть тебя здесь, — сказала Гея.
— Добраться сюда оказалось сложнее, чем я предполагал, — ответил Мима, поняв, что он наконец попал в ее дом.
— Эти демоны так надоедают, — проговорила Гея. — Позволь-ка… — Она махнула рукой, и рой мух вылетел из ее ладони. Они вились вокруг Мимы и садились к нему на плащ. Вдруг мухи полопались, превратившись в облачка дыма.
— Ч-ч-ч-что?.. — спросил он, ничего не понимая.
— Они счистили с тебя оставшихся демонов, — объяснила Гея.
Мима расстроился:
— Ты хочешь сказать, что я притащил демонов на себе?
— Именно, — согласилась она. — Впрочем, теперь все в порядке.
— А как же твои заграждения? Они не сработали?
Гея улыбнулась:
— Сработали, Марс. Они показали мне, кто среди тысяч ложных образов является настоящим Марсом. Я здесь не боюсь демонов; просто не люблю, когда мне морочат голову. У меня бы совсем не оставалось времени на отдых, если бы пришлось следить за каждым двойником. Что привело тебя ко мне?
— Я наблюдаю за конфликтом, в котором одна сторона собирается применить генную инженерию для создания вируса, поражающего только противника. Мне показалось, что тебя это заинтересует.
Гея поджала губы:
— И ты не ошибся, Марс! Благодарю, что обратил на это мое внимание!
— Видишь ли, у меня было столько недоразумений с другими инкарнациями, что я подумал…
Зеленая Мать улыбнулась:
— Ценю твою предусмотрительность. Марс. Разумеется, я не вправе оставить такое дело без вмешательства и помогу тебе решить эту проблему, но взамен ты должен будешь отдать мне одну свою интимную частицу.
— Я должен отдать тебе?.. — возмущенно пропел Мима. — Я пришел, чтобы…
— Доставь мне удовольствие, Марс, — проговорила она.
— Ну что ж, бери все, что хочешь! — злым речитативом сказал Мима. Видно, никогда не дождешься благодарности от других инкарнаций!
— Всему свое время.
Гея подробно расспросила его о деле, затем поднесла руку к лицу. Она наклонилась и дотронулась правым указательным пальцем до одного глаза, а левым — до другого. Две блестящие слезинки упали ей на ладонь и превратились в шарики. Гея завернула шарики в две разные маленькие губки.
— Отнеси их на место сражения и там соедини, — сказала она.
— Д-д-д-две с-с-с-слезинки? — с удивлением спросил Мима.
— Это не обычные слезы, Марс. Когда они смешаются, то образуют вещество, которое нейтрализует то, что Сатана создал в Ирландии. Их вирус потеряет свои свойства, и восстановить его будет невозможно. От эпидемии никто не пострадает.
— Создал Сатана? — пропел Мима.
— Совершенно очевидно, что Сатана стоял за всеми злодействами, с которыми тебе приходилось сталкиваться, — ответила Гея. — Он сделал так, что детей послали на фронт, открыл секрет вещества для производства зомби, подсказал в видениях технологию изготовления временной бомбы и раскрыл тайну «протестантской чумы». Он все время подбрасывает тебе работу. Марс.
Мима со злостью сжал кулаки, понимая, что Гея говорит правду. Как же он сам не догадался? То видение в Куше — явно сатанинское!
— Б-б-б-будь он проклят! — ругнулся Мима.
— А это означает, что ты должен противостоять ему напрямую, — сказала Гея. — Только тогда ты освободишься от его вмешательства.
— Я приму его вызов! — пропел Мима.
— Он не встретится с тобой на твоей территории, — предупредила она. — Будь осторожен. Марс; ты сумеешь противостоять воплощению Зла, лишь правильно поняв его. Не торопись, выжидай. Сам увидишь, когда придет удобный случай.
Мима знал, что Гея права.
— Я так и поступлю, — пропел он. — А теперь могу ли я отсюда уйти, минуя все твои препоны?
Она рассмеялась:
— Конечно же. Марс! Но сначала…
Гея прикоснулась к нему рукой. Мима испытал какое-то странное щемящее чувство и понял, что его покинула некая жизненная энергия. Природа взяла свою плату.
Когда он вышел из двери, бывшей дуплом огромного дерева, то увидел Цитадель Войны по ту сторону ровной долины. Между ними не было абсолютно никаких препятствий.
13. ЛИГЕЯ
Если раньше ночные бдения Мимы были весьма неприятны, то теперь они стали непереносимыми. Его расстраивало отсутствие Восторг, но тогда он был уверен, что она вернется. Теперь же он знал: принцесса не появится. У него не было надежды на будущее удовлетворение.
Мима гулял по саду и встретил Лилу.
— Привет, Мима, — поздоровалась она, как старая знакомая. Лила была одета в короткое облегающее платье, которое скорее открывало, нежели скрывало тело.
— Я ведь изрубил тебя и отослал в Ад! — негодующе воскликнул Мима. — Что ты здесь делаешь?
— Пытаюсь служить тебе, — ответила она. — Можешь снова порубить меня, если это доставляет тебе удовольствие.
— Единственно, чего я хочу, — так это отделаться от тебя!
— Ладно, Мима, перестань. Ты же знаешь, что не можешь обойтись без преданной женщины, а я — самая преданная. Ты можешь мучить меня, и мне не будет больно; можешь резать меня на части, и со мной ничего не случится. Впрочем, мне действительно кажется, что тебе больше понравилось бы любить меня.
— Я ненавижу тебя! Ты — порождение Зла!
— Ну тогда можешь меня ненавидеть, — согласилась Лила, соблазнительно поглаживая свое тело. — Возьми меня в свою постель и оскорбляй сколько душе угодно, пока…
— Убирайся отсюда! — закричал Мима, сжимая кулаки.
— Возьми меня, Мима, — предложила она, принимая очередную обольстительную позу.
Он помолчал. Мима понимал, что, если дотронется до Лилы, она обовьется вокруг него, пытаясь совратить. А если изрубит ее, то через некоторое время она все равно явится сюда, как ни в чем не бывало. Лила была демоницей, законы смертных на нее не распространялись. Поэтому Мима решил воздержаться от такого рода поступков, ограничившись словами.
— Как ты смеешь появляться здесь против моей воли?
— Так ли это, Мима? — осведомилась она, делая шаг в его сторону.
— Конечно, так!
— Не влекут ли тебя мои плоть и желание?
— Нет!
Лила покачала головой:
— Каждая ложь, которую ты произносишь, Мима, приближает тебя к Аду. Вот тогда ты полностью станешь моим.
— Это мой замок! Ты не имеешь права вторгаться сюда!
— Это не твой замок, Мима. Здесь нейтральная территория, где могут встречаться смертные, бессмертные и проклятые.
— Сад примыкает к Цитадели Войны!
— Это лишь продолжение твоего сада, но уже не твои угодья, Марс. Иначе ты не смог бы говорить, не заикаясь.
Мима умолк. Действительно, только здесь он мог разговаривать нормально, без речитатива и заикания. Именно это и влекло его сюда. Однако свободная речь была подарком Сатаны, и такое положение вещей не должно бы ему нравиться.
Тут он вспомнил еще об одной особенности этой части сада.
— Восторг могла здесь есть. Как же это возможно, если тут всего лишь нейтральная зона Чистилища?
— Она простирается довольно далеко, захватывая и царство смертных, — объяснила Лила. — Стол с яствами, в сущности, одно из наших смертных владений, топологически свернутое таким образом, что находится здесь.
— Так на самом деле она тут не оставалась? — воскликнул Мима.
— Это зависит от твоего определения «тут», Мима. Реальность такова, какой ее воспринимают.
— А может, это Сатана хочет, чтобы другие так думали: что ложь — реальность, поскольку он мастер лжи.
— Мастер иллюзий, — ответила Лила, разъясняя неточно употребленный термин. — Если кто-то верит в иллюзию, то она становится реальностью. Если бы ты захотел принять меня как реальную женщину…
— Но я же знаю, что это не так!
— А я помогу тебе с легкостью об этом позабыть. Например, если приму другой облик… — Она повела плечами и стала неотличима от Восторг.
— Немедленно измени форму! — заорал Мима.
— Почему? Разве тебе не нравится?
— Не хочу, чтобы ты пользовалась этой внешностью! — только и мог сказать Мима, не желая доставлять ей удовольствие видеть его злость. Ему было ясно, что демоны не испытывают человеческих эмоций, а лишь симулируют их.
— Тогда могу предложить тебе другой образ. — И она приняла облик Орб.
— Нет! — вскричал Мима с болью.
Копия Орб покачала очаровательной головкой:
— Тебе очень трудно угодить, Мима. Может, подойдет что-нибудь менее знакомое? — И она превратилась в Луну.
— Мне не нужен ничей облик! — раздраженно сказал Мима.
— Уверена, ты заметил, насколько привлекательна женщина Танатоса, — промолвила копия Луны. Она говорила голосом Луны и в точности повторяла ее жесты. — Так что теперь ты можешь обладать ею, не опасаясь трений с другой инкарнацией. Можешь наслаждаться самыми ее потаенными местами…
— Как мне от тебя отделаться? — резко спросил Мима.
Лила снова приняла свою форму.
— Вообще-то есть несколько способов, но мне кажется, что в твоем положении наилучшими были бы два. Первый: запереться в Цитадели Войны, куда я не могу проникнуть без твоего недвусмысленного приглашения, и жить там в одиночестве, никогда не выходя в сад. Смею думать, что это значительно усилит твои доблести как Марса, поскольку в скором времени тебя охватит неистовство.
Она говорила правду. Именно это беспокоило Миму больше всего. Лила всегда говорила правду — ту правду, которую он не желал слышать.
— Ну а второй?
— Найди себе другую женщину. Когда я увижу, что ты полностью удовлетворен, то оставлю тебя в покое, так как у меня больше не останется надежды.
— Демоны питают надежды? Разве это чувство не принадлежит смертным?
— Это иллюзия смертных, — снова поправила она Миму. — Но и бессмертных тоже. Ни одна мечта смертных не сравнится с надеждой проклятой души в конце концов попасть в Рай.
— Но ты не проклятая душа, ты — демоница.
— Верно. Я говорила фигурально. Я существую только для того, чтобы совратить тебя любым доступным мне способом. — Лила опять вздрогнула и превратилась в Лилит.
— Ты — это она? — с удивлением спросил Мима.
— Разница несущественна. Мима. Я демоница, чье назначение — изводить тебя до тех пор, пока ты не исполнишь волю моего господина. Демоны не обладают индивидуальностью, а формы, которые они принимают — не более чем вопрос удобства.
— Значит, когда Сатана отослал Лилит и вместо нее вызвал тебя…
— Я лишь изменила облик, — согласилась она. — Это не имеет значения.
— Но она была древним суккубом, спутницей злодеев от начала времен, а тебя Сатана выдавал за девственницу!
— Не что иное, как еще одна разновидность иллюзии. Для тебя я была бы девственницей.
— Но это же обман! Я думал, ты всегда говоришь правду!
— Для демона правда бессмысленна, — напомнила она Миме. — Всего лишь инструмент, который используется по мере надобности. Впрочем, ложью это не являлось, поскольку демоница не может быть ни девственницей, ни недевственницей. У нее нет смертной плоти. Разница только в твоем восприятии — точно так же, как и в случае со смертными. Девственность всегда есть плод воображения смертных мужчин.
Больше всего Миму задевало то, что в ее словах был смысл. Возможно, ему как раз и необходимо существо вроде нее, которое могло бы удовлетворить как его физические, так и интеллектуальные потребности, ибо Лила была и красива, и умна. Но в том-то и заключалась западня Сатаны.
— Значит, я найду себе женщину! — сказал Мима и решительно зашагал прочь.
— Найди Лигею! — крикнула Лила вдогонку.
Мима остановился и повернулся:
— С какой стати ты даешь мне такой совет? Ведь тебе это невыгодно.
— Мима, ты честный и хороший человек. Я всего лишь сотворение Преисподней. Но пока я с тобой, я соответствую твоим представлениям и становлюсь такой, какой ты хотел бы меня видеть, поскольку такова моя служба. Поэтому я помогаю тебе, какая бы помощь ни потребовалась.
— Но ты мне отвратительна! Я хочу избавиться от тебя!
— Нет. Ты хотел бы избавиться от моей демонической стороны. Когда ты утверждаешь обратное, то просто обманываешь себя. А поскольку я служу тебе в соответствии с твоими желаниями, то становлюсь твоей совестью и говорю тебе, что ты лукавишь. В конце концов ты примешь меня — такой, какой сам меня сделал.
Мима покачал головой:
— Женщина, ты очень опасна!
— Да, опасна, — согласилась Лила. — Потому что, когда ты меня примешь, я совращу тебя, и ты станешь служить Сатане, хотя и будешь это отрицать.
— И ты еще говоришь, что у тебя нет чувств? Что тебе нет до меня никакого дела и ты стремишься лишь совратить меня?
— Именно так.
— Мне кажется, ты лжешь, Лила.
Она отвела взгляд, ничего не ответив. Мима пристально посмотрел на нее и заметил слезинку. Он начал было говорить, но замолчал. Протянул к ней руку, но остановился. Ее человеческие чувства — вот истинная ложь!
И она почти сработала.
Мима повернулся и быстро пошел по дорожке.
Чем дальше уходил Мима, тем сад становился все менее возделанным. Вместо подстриженных живых изгородей появились беспорядочно растущие кусты, а движущиеся статуи сменились случайными каменными пилонами. Дорожка превратилась в тропку, и по бокам ее вместо цветов росла сорная трава. Даже погода переменилась: благоухающий теплый ветерок сменился холодным и резким.
Мима понял, что нужно поворачивать назад, ибо прогулка в подобном месте никакого удовольствия не доставляла. Впрочем, плащ защищал его от перепадов температуры, и, разумеется, ему было вовсе не обязательно идти пешком. Он мог просто воспользоваться Алым Мечом, чтобы перенестись…
Или позвать своего доброго коня.
— Верре! — кликнул Мима.
Тут же послышался топот копыт. Это галопом мчалась его лошадь.
— Как я рад тебя видеть! — проговорил Мима, потрепал жеребца по шее и вскочил в седло. — Отвези меня к Лигее, — приказал он, хотя не был уверен, сумеет ли лошадь выполнить такое приказание.
Верре поскакал по дикой равнине. Видимо, он знал, где находится нужное место. Вскоре они достигли какого-то бесплодного плато, похожего на заснеженную тундру, столь же пустынного и безотрадного, как Мимины романтические перспективы. Верре мчался во весь опор, и вдруг впереди показался искрящийся дворец. Его очаровательная симметричность разительно контрастировала с унылой равниной.
Однако дворец не приближался, хотя конь несся со скоростью, немыслимой для смертного жеребца.
Озадаченный, Мима внимательно вгляделся и увидел, что дворец, подобно миражу, оставался от него на одном и том же расстоянии.
— Тпру, Верре, — сказал Мима, употребив одну из западных команд, которым конь отдавал предпочтение. — По-моему, здесь что-то не так.
Он слез с лошади и направился к дворцу. Дело пошло на лад; он стал ближе. Мима подозвал Верре, но, когда конь подбежал к нему, дворец отдалился.
— Любопытно, — проговорил Мима, — дворец отступает от тебя, а не от меня. Что ж, ты подвез меня достаточно близко; воспользуюсь Мечом, чтобы проделать оставшийся путь. Возвращайся в замок, Верре, я вернусь туда позже.
Лошадь покорно ускакала прочь. Миме жаль было отпускать верного товарища, но если таков единственный способ достичь цели, то тут уж ничего не поделаешь. Он дотронулся до Меча и через мгновение стоял у стен дворца.
Строение было больше и красивее, чем казалось издали. Стены, высеченные изо льда, сверкали, и лишь на высоте десяти метров находился первый проем. Мима попробовал взобраться по стене, но во льду не было ни трещинки, и у него ничего не вышло.
Он прикоснулся к Мечу:
— Вверх!
Меч поднял Миму к проему, но там обнаружилось, что этот вход иллюзорен: он был закрыт невидимым прозрачным льдом. Такими же оказались и башни — все покрывал лед. Войти во дворец было невозможно: сверху донизу его сковывал лед.
Мима опустился на землю и стал размышлять. Хотя лед казался прозрачным, в зависимости от толщины увеличивалась дифракция, поэтому внутренние помещения тонули в полумраке; Тем не менее Мима был уверен, что это то самое место, так как Лила говорила о нем как о замке из замерзшего тумана. Именно таким он и оказался, хотя и несколько более труднодоступным, нежели предполагалось. Да и Верре привез его сюда. Все-таки он должен проникнуть внутрь, спасти несчастную девицу.
Мима обнажил Меч.
— Очень не хочется этого делать, — пробормотал он сам себе, — но я должен прорубить себе дорогу в это прекрасное здание.
Он покрепче уперся ногами в землю и изо всей силы ударил в стену, зная, что Алый Меч пройдет сквозь любое вещество и ничто не может его остановить.
Мима чуть не упал, так как лезвие пронзило стену без всякого сопротивления. Это и вправду был туман!
Восстановив равновесие, он снова дотронулся до льда. Абсолютно твердый. Мима ударил в стену кулаком и почувствовал боль.
Но тогда как же Меч?..
Он поднял Меч и осторожно приставил острие клинка к стене. Лезвие ушло в стену, словно в пустоту. Мима передвинул клинок, и он свободно прорезал стену, при этом не повредив ее. В чем же дело?
Мима прижал левую ладонь к холодной стене и медленно повел лезвие вниз, пока оно не дотронулось до его руки. Меч, конечно же, не порезал кожу; волшебство Миминой должности защищало его от собственного оружия. Клинок уперся в руку и остановился.
Мима рукой ощущал твердость стены, и в то же время Меч не чувствовал ничего. Для ладони стена была из твердого льда; для Меча же она была не более чем туманом.
Как же прорезать в тумане вход?
Этот дворец был недосягаем для коня. Теперь он неприкасаем для Меча.
Мима отступил на несколько шагов, расстегнул перевязь и положил Меч и ножны на снег. Мима не боялся потерять оружие; оно явится к нему по первому зову, и никто, смертный или бессмертный, не сможет воспользоваться им без позволения. Меч был при нем не в результате физического контакта, а по должности.
Мима отыскал тяжелый камень, поднял и отнес к стене. Булыжник весил около четырех килограммов, один край был с зазубринами; им вполне можно было орудовать как кувалдой.
Мима ударил камнем в стену. Лед треснул, и стена покрылась радиальными трещинами. Он стукнул еще раз, и от стены откололся кусочек льда. Несколькими ударами Мима выбил небольшую выемку, а затем и углубил ее. В конце концов Миме удалось пробить дыру. Он продолжал расширять края до тех пор, пока не смог пролезть внутрь дворца.
Внутри все было так же красиво, как и снаружи. Здесь располагались залы, комнаты и лестницы, тихие и чистые. Свет струился через потолок, напоминая Северное сияние. На стенах висели ледяные гобелены, на которых снежинками были изображены зимние ландшафты.
Мима шел и внимательно разглядывал жутковатые залы. Хотя во дворце было холодно и нормальному человеку пребывание здесь показалось бы невыносимым, Миме тут нравилось. И все-таки зачем он был построен? Единственно для того, чтобы покарать заблудшую душу? Слишком уж много было затрачено выдумки и усилий для души, которую можно заставить страдать с помощью куда более простых методов. Тем не менее складывалось впечатление, что дело обстоит именно так.
Мима отыскал центральный зал. Там находилось что-то вроде пьедестала с куполом из прозрачного льда, внутри которого стояла кровать. На кровати под покрывалом из пушистого снега лежала очаровательная молодая женщина.
Знакомая ситуация… Мима порылся в памяти и вспомнил: западная детская сказка о Спящей Красавице. Она была околдована и спала лет сто или около того, покуда принц, родившийся на несколько поколений позже, не освободил ее.
По-видимому, таков был способ соединения двух королевских линий, если одна из них в определенный момент к этому не готова.
Во всяком случае, Мима был принцем, а демоница называла эту девушку принцессой Лигеей. Следовало ее спасти. Безусловно, она красива и, судя по всему, приблизительно его ровесница, хотя, конечно, неизвестно, сколько она здесь пролежала; принцесса могла принадлежать к поколению Миминой бабушки. Имело ли это значение? Собственно говоря, нет; если она спала, не подвластная Времени, то внешне осталась юной.
Сверху кровать покрывал ледяной купол, запирающий принцессу внутри. Ладно, можно расколоть лед и добраться до девушки, чтобы… как там будят спящих красавиц? Поцелуем, насколько он помнил. Вероятно, эвфемизм для более интимного контакта. Это он вполне мог сделать.
