Хиатус ринулся вперед, и остальным ничего не оставалось делать, как последовать за ним. — Дриада! — закричал он вновь. — Наконец-то я тебя нашел!
      Нимфа заметила своего обожателя и попыталась скрыться, однако она, как и дерево, была настолько слабой и беспомощной, что у ее ничего не получилось. Поэтому дриада наклонила голову вниз, закрыла лицо руками и закричала:
      — Проходи мимо, чужестранец! У меня нет ничего общего с взрослыми людьми!
      — Неужели? Ты меня не узнала? Я же Хиатус! Дриада несколько растерянно подняла взор:
      — Прости, но я не знаю ни тебя, ни твоих спутников. Пожалуйста, уходите, мне очень стыдно предстать перед вами в таком виде. Просто силы почти на исходе. Я не могу даже стать невидимой! Боюсь, вы окончательно погубите мое дерево!
      Ирис сделала шаг вперед:
      — Позвольте представиться: я — волшебница Ирис, повелительница иллюзий. — С этими словами она попыталась изменить окружающее пространство, однако вместо приятного местечка ей удалось нарисовать только лишь унылую влажную пещеру. — О, я вовсе не это имела в виду, — произнесла она. — Пещера превратилась в зимнюю равнину. — И это не то… Что же со мною случилось? Я хотела изобразить летний лужок!
      — Твои способности оказались извращены безумием — равно как и таланты всех остальных, — сказала Менция. — Попытайся изобразить что-либо ужасное.
      — Да я способна на настоящий ад! — раздраженно воскликнула Ирис, и внезапно прямо над путешественниками засверкало солнце, зачирикали птички, а зимняя равнина действительно превратилась в летний луг.
      — Волшебница собиралась сказать, что каждый из нас — член одной команды, — произнесла Менция в сторону Дриады. — Быть может, она сумеет вернуть тебе прежнее ощущение окружающего мира… хотя бы ненадолго.
      — Не стоит мучаться со мной, — с горечью произнесла Дриада. — Позаботьтесь лучше о растении!
      Ирис перевела взгляд на дерево. Оно действительно находилось в плачевном состоянии: ветви согнулись, кора облупилась, а ствол начал медленно, но верно прогнивать. Что же касается нимфы… то она выглядела как сморщенная старуха.
      — Он!
      Дерево моментально приняло свой первоначальный внешний вид с блестящей коричневой корой и огромной сильной кроной. Вслед за ним расцвела и Дриада. Гари догадался, что нимфа является отражением своего дерева, даже в том случае, если внешний вид — всего лишь обыкновенная иллюзия. Теперь окружающим людям стало понятно, почему обыкновенный смертный человек был способен влюбиться в Дриаду до конца собственных дней: эта женщина оказалась несказанно прекрасной. Конечно, Гари оставался в душе горгулием, а потому абсолютно не понимал женской красоты… Однако девушка произвела на него огромное впечатление! Возможно, причиной тому стало безумие, которое ставило все с ног на голову.
      — Что же касается Хиатуса, — рассудительно продолжила Менция, — то он хотел рассказать вам следующее: в возрасте одиннадцати или двенадцати лет он встретил прекрасную даму и полюбил… Кажется, это было двадцать семь лет назад.
      — Ну, теперь понятно, — ответила Дриада. — Но ведь сейчас Хиатус вырос. А это в корне меняет все.
      — Ты напророчила мне, что я никогда не увижу девушку, столь же прекрасную, что и ты, — напомнил ей Хиатус. — Так оно, в сущности, и произошло. Именно поэтому я хочу жениться только на тебе!
      — Жениться! — воскликнула пораженная Дриада. — Но ведь нимфы никогда не выходят замуж. Особенно за смертных.
      — Но ты…
      — Я никогда не обещала выйти замуж — это исключено! — ответила она с удивительной твердостью в голосе. — Я просто сказала, что ты никогда не увидишь смертную девушку красивее, чем я.
      Хиатус почувствовал себя неловко.
      — Но я думал…
      — Она права, — произнесла Ирис. — В течение всего своего длительного повествования ты ни разу не упоминал о том, что Дриада обещала… Или намеревалась выйти за тебя замуж. Скорее всего нимфа занималась своим обычным делом — дразнила молодого смертного, вот и все.
      — Но я хотел дочку…
       — Бочку, —воскликнула Сюрприз и округлила глаза. В ту же секунду над землей поднялось несколько полосатых воздушных шаров, которые, покачиваясь, поплыли за горизонт. Судя по всему, безумие продолжало извращать их магию, и во что это могло вылиться… одному Хамфри было известно.
      — И нечего тут возмущаться, — начала оправдывать Дриаду Менция. — Нимфы обязаны заниматься тем же самым, что и демонессы, — дразнить глупых людей! Вы даже представить себе не можете, насколько сильно зависит их отношение от внешности собеседника! Честно говоря, нас абсолютно не волнует внутренний мир человека!
      — Но меня-то волнует! — возразил Хиатус. — Я хочу держать ее на руках, целовать ее губы и ощущать ее тело подле себя!
      — А как же ее душа? — спросила Ирис.
      — Ее… что?
      — Все понятно, — ответила Менция. — Боюсь, Хиатус, мечты оказались столь же пустыми, как и твоя личность! Дриада не откроет в тебе ничего интересного!
      — Но у меня, кроме нее, совсем никого нет, — печально произнес он. — Ведь именно она решила сделать так, чтобы мне больше не нравилась ни одна смертная женщина!
      — Такова ее сущность, — тихо произнесла Менция.
      — Но ведь должен же быть какой-то выход! — воскликнул Хиатус.
      Демонесса пожала плечами.
      — Здесь есть какой-либо выход? — спросила она у Дриады.
      — Ни одного! — ответила та.
      — Выход! — закричала Сюрприз. Дерево Дриады мгновенно оживилось.
      — Что ты придумала? — спросил Хиатус у ребенка.
      — Надо спасти дерево!
      . Менция мгновенно отреагировала на возглас Сюрприз и обернулась к Дриаде:
      — Скажи, ты способна выйти замуж за Хиатуса, если он спасет твое дерево?
      — Ради такого подарка я сделаю все, что от меня зависит, каким бы ужасным ни казался этот поступок! — Страстная Дриада тяжело вздохнула. — Без своего дерева я просто перестану существовать.
      — Ну вот и ладненько! — с улыбкой произнесла Ирис. — Стоит тебе спасти ее дерево, Хиатус, и она отважится на такую ужасную вещь… как семейные узы с тобой.
      — В таком случае я сделаю все, — с готовностью произнес он. — Вот только как?
      — Нужно заставить безумие покинуть наши земли, — ответила Дриада. — С приближением этой напасти дерево начало вянуть и терять листья, один за одним. Корни превратились в немыслимые отростки! Боюсь, если ситуация не исправится, мы погибнем… Причем очень скоро.
      — Но как же можно тебе помочь?
      — Хотела бы я знать… — грустно произнесла Дриада. — Безумие постоянно расширяется, поглощая все новую и новую территорию. Конечно, я знала о его приближении, однако даже не могла предположить, что все закончится так плачевно. Бедное, бедное дерево!
      — В таком случае придется придумать нечто большее, чем изменение направления ветра, — сказала Менция. — Скорее всего на борьбу с безумием следует направить еще большее безумие!
      — Но ведь Зона — это просто сгусток магии вокруг трещины, где магическая пыль выходит на поверхность земли, — произнесла Ирис. — Мне представляется, что нам следует просто рассеять эту пыль. Вот и все!
      — Сгусток магии? — удивился Гари. — Значит, ты способна улучшить свои волшебные способности, да?
      — Наверное. Однако по каким-то невероятным причинам все пошло вкривь и вкось, и началось такое…
      — Но ведь подобное развитие ситуации лишено всякого смысла, — произнес Гари.
      — А в Зоне Безумия здравый смысл отсутствует по определению.
      — В таком случае, нам придется просто продолжить свой поиск, — решил, наконец, Гари. Конечно, ему не хотелось оставлять Дриаду на произвол судьбы, однако иной альтернативы, судя по всему, не существовало.
      — Мы просто обязаны помочь Страстной Дриаде! — напомнил ему Хиатус. — Зачем же иначе Хамфри собрал бы всех вместе?
      Гари решил, что пришло время выяснить интересующие его вопросы.
      — Видишь ли, Дриада, мне очень нужен фильтр. Ты случайно не знаешь, где его можно найти?
      — Вообще-то нет… — ответила она. — Кажется, надо искать в руинах, что находятся за пеленой.
      — В руинах! — воскликнул Гари. — Мне же нужен хороший фильтр, а не испорченный!
      — Руины — это название места, — разъяснила ситуацию Менция. — А расположено оно за паранджой.
      — Пеленой, — поправила Дриада.
      — Какая разница, — нахмурилась Менция.
      — В таком случае что же такое руины?
      — С тех пор как безумие внесло беспорядок в наши умы и привычный ход вещей… я уже и не знаю!
      — Но как же вы мне поможете?
      — Я могу показать тропу к упавшему великану.
      — А какой от него прок?
      — Великан исходил все окрестные места до момента своего падения…
      — А что же получит взамен бедная Дриада?
      — Не понимаю, о чем ты, — пожал плечами Гари.
      — Если я помогу вам, то вы просто обязаны помочь мне…
      — О, естественно! Так чего же ты хочешь?
      — Чтобы вы спасли мое дерево!
      — Но я не знаю, как этого добиться! Я не способен повернуть безумие вспять!
      Менция решила перевести разговор в конструктивное русло.
      — Мы совсем не уверены, поможет ли информация Дриады найти фильтр, — произнесла она. — Великан, к примеру, может не помнить, где находятся эти руины. В конце концов, никто не способен дать гарантии, что добравшись до этих самых руин, мы все же отыщем столь необходимый нашему другу предмет. Скорее всего, слова Дриады придется принять на веру.
      — Ну и сделка! — фыркнул Гари.
      — Но при этом абсолютно верным является также и то обстоятельство, что тебе не известно, как спасти ее дерево, — продолжила демонесса, поражая окружающих своим здравомыслием. — Именно поэтому, Гари, ты не должен соглашаться с новой знакомой. Более разумно было просто пообещать найти выход. А взамен Дриада расскажет нам все, что способно помочь в поисках фильтра, верно? Кажется, такой подход к нашей проблеме можно считать оптимальным.
      — Согласна, — ответила Ирис. — Каждый из вас старается помочь друг другу, однако совсем не уверен в конечном успехе…
      Гари посмотрел на Дриаду:
      — Ну что, такие условия тебе подходят? Страстную Дриаду терзали сомнения.
      — А ты благородный человек?
      — Честно говоря, я вовсе и не человек. Я — горгулий, облеченный в человеческое тело.
      — О, в таком случае все в порядке… Горгулий — создания крайне постоянные!
      — Но ведь если Гари спасет это дерево, то Дриада ни за что не выйдет за меня замуж, — возразил Хиатус.
      — Гари будет пытаться, — успокоила его Менция, — ты будешь пытаться. Кто первый добьется успеха — тому и награда! Зато у Дриады окажется вдвое больше шансов на благоприятный выход из нынешней ситуации.
      — Но…
      — Но если ты проиграешь, а Гари выиграет? Неужели ты выберешь смерть дерева, при условии, что Дриада будет иметь все формальные возможности отказать тебе в браке?
      Хиатус выглядел подавленным.
      — Нет, конечно, нет… Я желаю добра как Дриаде, так и ее дереву, и не важно, будет она за мной замужем, или нет.
      На лице прелестной нимфы вспыхнуло новое, доселе невиданное выражение. Это было похоже на интерес, да-да — интерес к взрослому мужчине!
      — В таком случае, — вступил в разговор Гари, — я обещаю, что приложу все усилия ради того, чтобы спасти твое дерево.
      — Тропа к павшему великану находится вон там, — произнесла Дриада, указывая рукой на восток. — Однако приготовьтесь, там полным-полно крапивы!
      — Я верю в тебя, — сказал Хиатус и без всяких раздумий шагнул в заросли. По лицу Страстной Дриады скользнул еще один лучик любопытства. Вскоре иллюзия ослабла, и вместо приятного луга ее вновь окружил все тот же безумный лес.
      Путешественники последовали за отважным Хиатусом, который отыскал в зарослях тропинку. Замыкал вереницу Гари.
      — Я постараюсь, — пообещал он напоследок. — Пока у меня нет идеи, каким же образом тебе помочь, однако я приложу максимум усилий и обязательно вернусь обратно.
      — Спасибо, — ответила она, и Гари показалась, что дерево тоже махнуло ему ветвями. Хотя скорее всего это был обыкновенный ветер.
      По тропинке, столь же безумной, как и все окружающее, путешественники добрались до великана. Конечно, он был невидим — равно как и все великаны, живущие в Ксанфе. Однако контур героя был очерчен зарослями крапивы и опавшей с деревьев листвой.
      — Эй, великанище! — закричала Менция. — И где же, интересно, твоя голова?
      — Совсем неподалеку, — ответил он.
      Но заросли оказались настолько густыми, что пробраться сквозь них не было никакой возможности. Поэтому им пришлось забраться на ногу великана и передвигаться прямо по его поверхности. Со стороны казалось, будто друзья парят в воздухе, поскольку этот гигант даже в лежачем состоянии достигал в высоту середины близлежащих деревьев. Наконец они добрались до широкой груди, которая вздымалась и опускалась при каждом движении, и решили, что здесь можно вполне устроить привал.
      — Ты ранен? — спросила Ирис.
      — Нет, просто немного сбит с толку, — послышался голос из пространства, напоминающего по форме голову. Воздух, который прилетел с этими словами, отвратительно пах чадящей свалкой. — Дело в том, что я не могу найти выход из окружающего меня безумия. Вот и приходится отдыхать. Позвольте представиться: великан Джетро.
      — А наша компания состоит из демонессы, горгулия, шаловливой девчонки, волшебницы и обычного смертного человека, — произнесла Ирис. — Мы ищем руины.
      — Именно оттуда я и притащился, — ответил Джетро. — Просто ступайте по моим следам.
      — Скажи, а ты видел пелену? — спросила Менция.
      — Имеете в виду паранджу, которую надевают женщины? Какой в ней толк?
      — Не паранджу, а пелену, — четко повторила Ирис.
      — Вообще-то нет… Да и женщин в округе тоже не отыскать — слишком уж суровые здесь условия.
      — Скажи, а ты никогда не думал о сделке? — весело спросила у него Сюрприз.
      — Сделке?
      — Ну да, чтобы получить недостающую информацию, — объяснила Ирис, погрозив пальцем маленькой девочке.
      — А что, это нужно?
      — Ну, Дриада очень любит подобные дела, — произнес Гари. — Мы думали, что ты захочешь попросить нас о помощи, чтобы попытаться найти выход отсюда.
      — Да нет, что вы… Стоит мне только отдохнуть и вернуть свои силы, я выйду обратно по своим же следам, — ответил великан. — Однако сейчас это опасно, поскольку существует большая вероятность наступить на таких букашек, как вы.
      — Спасибо, что не забываешь о нас, — произнесла Менция. — Ответь нам тогда, пожалуйста, на один простой вопрос.
      — Конечно, я попытаюсь, — сказал Джетро, — однако мощь моего разума не идет ни в какое сравнение с возможностями тела. Поэтому ничего обещать не могу.
      — А почему ты такой большой?
      — Все великаны большие. Это часть нашего мира.
      — Понятное дело. Моя лучшая половина Метрия шлялась по свету около пятидесяти лет назад… И тоже столкнулась с одним невидимым великаном. И он был раз в десять меньше тебя. Наверное, ты гигант среди великанов, верно?
      — Не знаю, — смущенно ответил Джетро. — Насколько мне известно, все мы одинаковы. По крайне мере, оставляем сходные по размерам следы. Около пятидесяти лет назад я был сорокалетним юношей, который ничуть не отличался от своих сверстников…
      — Неужели тебе девяносто лет? — спросила удивленная Ирис. — В каком же году ты родился?
      — В тысяча первом!
      — Значит, мы с тобой одногодки! Невидимое лицо, судя по всему, сморщилось.
      — Не сочти за грубость, волшебница, но ты не выглядишь на девяносто три года! Скорее всего, я дал бы тебе двадцать три. Это что, иллюзия?
      — Нет, обычное омоложение. В свои реальные сорок лет мне приходилось видеть великанов. Они достигали десятикратного человеческого роста. Однако ты… ты же превосходишь нас в сотню и более раз! Почему такое несоответствие?
      — Наверное, я продолжал расти… — задумчиво ответил Джетро. — Теперь, когда ты упомянула об этом, я действительно могу признать, что окружающие деревья и дома постепенно становились все меньше и меньше… Хотя обычно великаны перестают увеличиваться в размерах по достижении зрелости… Хм… это очень и очень странно!
      — Более чем странно, — согласилась Менция. — Это одна из очередных странностей, с которыми нам пришлось столкнуться…
      — Неужели были и другие? — спросил Гари.
      — Конечно! К примеру, кентавры обычно растут и стареют гораздо медленнее, чем обычные смертные люди. Кажется, примерно в четыре раза. Однако теперь кентавры сравнялись с нами в этом показателе. Что же касается сфинксов… то все полагали, что они исчезли около сотни лет назад. Каково же было всеобщее удивление, когда они появились будто ни в чем ни бывало вновь!
      — Ты права, — согласилась Ирис. — Я уже достаточно пожила на этом свете, чтобы начать замечать подобные перемены…
      — А безумие все расширяется и расширяется… Быть может, эти процессы как-то связаны?
      — Возможно, — ответила Ирис. — Но основные изменения начали происходить в нынешнем столетии. То же самое относится и к безумию. Интересно, почему?
      — Если мы узнаем причину подобных изменений, — решительно произнес Хиатус, — то найдем способ избавиться от этой напасти.
      — Я могу помочь установить точную дату начала этих проблем, — предположила Ирис. — Покуда я жила на Острове Иллюзии, все было нормально. Однако, как только мне пришлось выйти замуж за Трента и переселиться в Замок Ругна, все пошло наперекосяк. До сегодняшнего момента я даже и не догадывалась об этом…
      — Быть может, произошло какое-то событие? — спросил Гари. — Ну, я имею в виду — которое перевернуло судьбу Ксанфа, нечто вроде Времени Безволшебья!
      — Время Безволшебья! — воскликнули разом Ирис и Менция.
      — Скорее всего так оно и есть, — сказал Джетро. — Время разрушило миллиарды старинных заклинаний, а затем принялось за забудочные заклятия касательно Провала. Поэтому мы теперь о нем и помним! Кто знает, что могло произойти еще?
      — В самом деле… — задумчиво ответила Ирис. — Все мужчины, превращенные Горгоной в камень, вернулись обратно к своим женам живыми и невредимыми… — И тут волшебницу осенило: — А после того ее способности развились настолько, что Горгона начала обращать в камень не только мужчин, но и женщин. Сначала мы полагали, что это естественный процесс развития магического мастерства, однако теперь дело начинает принимать совсем другой оборот.
      — Неужели Время Безволшебья могло способствовать распространению сумасшествия? — спросил Гари. — Это выглядит как-то… нелогично!
      — Скорее всего древние заклятия держали безумие под замком, — решила Менция. — Однако потом магия пошла на спад. А поскольку безумие — это по сути концентрированная волшебная пыль, то рассеивание пыли по свету оказалось способным вызвать такие последствия, как рост великанов, ускоренное старение кентавров либо усиление способностей Горгоны… Однако жители Ксанфа не замечали подобного эффекта, поскольку все изменения проходили постепенно. Время Безволшебья наступило в тысяча сорок третьем году, пятьдесят один год назад, а эффекты… они начали проявляться только сейчас. Кто, скажите мне, умудрится заметить здесь связь? Вероятно, тут и скрывается решение нашей проблемы.
      — Неужели? — удивился Гари. Демонесса начала рассуждать настолько здраво, что оставила все его догадки далеко позади.
      — То же самое произошло и с водой, которая течет из Обыкновении, Гари, — добавила она. — Именно по этой причине тебе и понадобился фильтр.
      В словах демонессы действительно имелся смысл.
      — Но ведь фильтр — он только для воды, — возразил Гари. — Каким образом мы способны восстановить заклинание, которое сдерживало безумие?
      — Данный вопрос пока остается открытым, — ответила Менция. — Остается надеяться, что в руинах найдется нечто большее, чем обычный фильтр.
      — Мне руины показались совсем пустыми, — признался Джетро. — Хотя, конечно, я не смотрел на них очень внимательно.
      — Однако мы не можем себе это позволить, — произнесла Ирис. Взглянув на пустое место, где, по расчетам, должно было находиться лицо великана, она добавила: — Спасибо тебе огромное, Джетро, за помощь! Честно говоря, никто из нас даже не предполагал, что мы найдем в твоем лице такую большую подмогу!
      — Здорово, — ответил довольный великан. Скатившись по его руке, путешественники очутились на земле. Дорогу указывали огромные следы, которые вели в самый центр Зоны Безумия. К всеобщему удивлению, странные происшествия и необъяснимые явления природы прекратились, а потому Гари стал надеяться на удачу, которую, вероятно, готовила им судьба.
      Однако день клонился к закату, а Зона казалась совсем неподходящим местом для прогулок в ночной темноте. Путешественники обнаружили тихую пещерку в форме пустой скорлупы грецкого ореха, набрали фруктового сока, растущих неподалеку пирогов и принялись готовиться к ночлегу.
      Каждый из них понимал, что в любую секунду здесь могло произойти все что угодно, а потому даже и не думал о сне. Одна только Сюрприз, утомившись в течение длительного перехода, решила не утруждать себя поиском кровати на земле и погрузилась в сон прямо в воздухе.
      С приходом темноты деревья приобрели вид страшных монстров, подкрадывающихся все ближе и ближе. Поначалу Гари счел, что это обычная игра воображения. Однако когда одна из ветвей дотронулась до его рукава, стало не до шуток. Но он решил не бить тревогу, опасаясь, что спутники поднимут его на смех. Да и дерево, говоря по правде, было не способно причинить им никакого вреда.
      Гари снял свои человеческие ботинки, поставил их перед собой и размял пальцы ног. Внезапно ботинки тихонько вздохнули, а затем прямо над ними начал подниматься странного вида пар.
      — Что это такое? — спросил Гари.
      — А, это… — обернулся Хиатус. — Это душа твоих ботинок. Дело в том, что на протяжении всего дня они испытывают жуткие неудобства. И только сейчас им представился шанс немного расслабиться. Не мешай — возможно, завтра им потребуется еще больше сил, чем сегодня.
      — А я и не знал, что у ботинок имеется душа, — пробормотал Гари.
      — Дело в том, что это характерно только для особенных предметов гардероба, — пустился в объяснения Хиатус. — Признай — у них крайне тяжелая работа.
      — Вообще-то только лишь человеческие создания могут иметь душу, — добавила Ирис. — Ну, или по крайней мере частично человеческие — как кентавры или гарпии. Что же касается ботинок… то подобные метаморфозы происходят только лишь от тесного общения со своим хозяином.
      — Неужели? — воскликнул взволнованный Гари. — А как же горгулий? Они, по-вашему, не имеют души?
      — Хм… А у них есть хотя бы что-то общее с человеком?
      — Насколько мне известно, нет.
      — В таком случае у горгулиев нет и зачатков души.
      — Неправда, — перебила Менция, напуская на себя ставший уже привычным уверенный внешний вид. — Посмотрите на его ботинки! Откуда они, по-вашему, могли получить душу, как не от самого Гари?
      — Ну… Он же сейчас находится в человеческом теле, — возразила Ирис.
      — Тело нельзя брать в расчет. Мы, демонессы, способны принимать любую внешность — какую только захотим… — Менция проиллюстрировала свое утверждение, превратившись сначала в поганку, а затем — в жабу. — Однако душевных качеств от этого ни у кого не прибавляется. — Жаба отпрыгнула в сторону и пропищала: — Кажется, я теперь навсегда останусь страшным пресмыкающимся…
      — Безумие опять начинает вмешиваться в нашу жизнь, — гневно произнесла Ирис.
      — Скажи, Менция, — спросил Гари, — а демоны обладают душой?
      — Да мы и так представляем собой один лишь бесплотный дух, — ответила Менция, с трудом возвращая себе прежнюю внешность. — Потому-то нам не нужно ничего другого…
      — А как же по поводу лучшей половины? Демонесса поморщилась:
      — Когда эта дурочка решила выйти замуж, нам пришлось разойтись… Она забрала с собой такие качества, как любовь, совесть, преданность, самопожертвование… В общем, все самые лучшие человеческие черты. Это оказалось просто отвратительно. Я же осталась девственно чиста и бездуховна!
      — Однако если ваша плоть представляет из себя некий дух… то почему бы ее не заполнить хорошими качествами? — спросил Гари, отпихивая от себя очередную ветку.
      — Дело в том, что вся энергия демонов уходит только на то, чтобы поддерживать собственное существование, — ответила Менция. — На остальное просто не остается сил. Для этого нужно обладать физическим телом, так-то!
      — А как ты относишься к кровосмешению между человеком и демоном? — спросила ее Ирис.
      Менция пожала плечами:
      — Если каждый из претендентов имеет собственную душу, то подобный процесс вполне возможен. Вероятно даже, что ребенок получит оба таланта своих родителей.
      Глаза путешественников обратились к спящей Сюрприз.
      — Не понимаю… — пробормотала Ирис.
      — Нет, она не демон, — уверенно сказала Менция. — Я-то уж знаю. Все дело в ее стихийных способностях. Однако, когда девочка научится их контролировать… никто уже не осмелится назвать ее гением современности!
      — Не знаю. По крайней мере, у Сюрприз имеется нормальная семья, — в этот момент Гари пришлось отмахиваться уже от пары ветвей, которые настойчиво тянули его за рукав. — Интересно, мне это кажется или деревья действительно намереваются меня утащить?
      — Нет, они просто хотят завладеть твоей одеждой, — ответил Хиатус. — Одно из них хотело сотворить ту же шутку и со мной, однако я быстренько с этой проблемой разобрался, вырастив на коре ужасные бородавчатые наросты! Знаешь, порой мои дурацкие способности все же способны сослужить хорошую службу.
      — Еще одно дерево тянулось ко мне, — призналась Менция, — однако у него тоже ничего не получилось: в конце концов, я же обычный бесплотный дух.
      — Воры! Воры! — закричала Ирис. — Кто-то украл мою юбку. Это произошло настолько медленно, что я ничего и не заметила!
      — Здесь достаточно темно, — успокоил Хиатус, — а потому мы не способны тебя видеть в таком неприглядном виде.
      — Однако теперь мне придется прикрываться иллюзией! — раздраженно воскликнула она. — А от этого, надо признаться, ничуть не теплее!
      — Пойду поищу одеяловый куст. Он тебя согреет. — На самом деле Гари и сам почувствовал ночную прохладу.
      — Я помогу тебе, — ответила Ирис. Внезапно пещера осветилась, и Гари заметил, что в руках у колдуньи находится фонарь, освещающий ее едва прикрытые ноги.
      — Ты наколдовала лампу? — спросил удивленный Хиатус.
      — Нет, это обычная иллюзия, — ответила Ирис.
      — Неужели иллюзорная лампа способна давать настоящий свет? — удивился в свою очередь Гари.
      — А свет — он тоже иллюзорный. Пойдем, поищем лучше одеяловый куст.
      Освещение оказалось достаточно сильным, поэтому они не боялись нарваться на какое-нибудь агрессивное дерево, или невесть откуда возникшую в земле яму. Гари решил больше не геройствовать: в конце концов, вокруг было огромное количество острых камней, а его обнаженные ноги, оказывается, их совсем не любили.
      Однако сколько они ни бродили, одеялового куста нигде не было видно. Внезапно Ирис увидела небольшое низкое облачко.
      — Хм, может быть, хоть это подойдет? — пробормотала она и ринулась в сторону от тропинки.
      — Но ведь там обычный туман! — возразил Гари.
      — Туманные рассуждения меня не волнуют, — ответила она.
      — Нет, я имею в виду мглу… пар… облако… Как с помощью них можно укрыться?
      — Очень просто! Облака могут быть плотными настолько, чтобы удерживать в себе тонны воды. И только когда они сталкиваются с каким-либо препятствием, начинается дождь. Не забывай, что вокруг — сплошное безумие. Оно меняет свойства вещей до неузнаваемости. — Поставив светильник на пол, волшебница схватила облако, взбила его хорошенько, и через несколько минут в руках женщины оказалось вполне сносное пуховое одеяло. — Кажется, этого будет вполне достаточно… Помоги мне, дружище!
      Гари схватил другое облако и ощутил в руках нежное податливое вещество, напоминающее мягкий хлопок. Хорошенько потянув на себя, ему удалось оторвать еще один вполне приличный кусок одеяла.
      Последовав за Ирис, он добрался до пещеры в виде скорлупы грецкого ореха.
      — Мое одеяло мы положим на землю, — произнесла Ирис, — а твоим будем укрываться, идет?
      — Не стоит испытывать таких неудобств, — благородно изрек Гари. — Возьми, пожалуйста, мое, а я с радостью схожу за вторым.
      — Не будь глупцом! В кромешной тьме ты обязательно запутаешься и пропадешь! Ничего, мы прекрасно разместимся вместе.