Зейн с удивлением вспомнил, что его рука коснулась голого тела, хотя человек выглядел одетым. Сама мысль о том, что души нуждаются в одежде, призрачной одежде, была странной, но, если учесть, что речь идет об Аде, все приобретает какой-то мрачный смысл.
      — Да…
      Юбка Молли соскользнула вниз, обнажив бедра, а блузка еще больше расстегнулась. Зейну стало понятно, почему Шон решил, что к шестнадцати она станет бабушкой. Мэлоун умерла в этом возрасте, но ее тело побуждало мужчин к активным действиям. Девушки в Ирландии расцветают рано и пышно.
      — Ты тоже теперь знаешь. Смерть, Отец Лжи обманул тебя. Он не пытается исправить души. Он навеки порабощает их. Он никого не выпустит. Ты не должен верить ни одному его слову.
      Вывод был ошеломляющим. Если Сатана солгал о своих деяниях в Аду, способен ли он вообще сказать хоть слово правды? Если он вовсе не занимается исправлением душ, то каким его делам помешает Луна — живая Луна
      — через двадцать лет? Итак, если Ад не очищает души, а Сатана занят возведением собственной империи, то его стремление уничтожить Луну еще более подозрительно. Ни при каких условиях Смерти нельзя сотрудничать с Князем Зла.
      — Спасибо, Молли. Ты отлично выполнила свою задачу. Я запомню.
      — Беги отсюда немедленно, беги к Морту, он сумеет тебя защитить. Я знаю, как Сатана действует. Сейчас его прихвостни штурмуют твой дом, чтобы заставить тебя принять его сторону.
      — Похоже на то. — Зейн поднялся, и Молли тоже встала, опять становясь невесомой. Зейн направился к двери.
      — Ваша трапеза готова, сэр! — Громила в поварском колпаке встретил его на выходе. Это был не его повар.
      — Я отдам ей должное — в свое время, — сказал Зейн, стараясь протиснуться мимо.
      Здесь, в Чистилище, Молли при обычных обстоятельствах оставалась бесплотной, однако этот здоровяк был столь же материален, как кусок говядины.
      — Но трапеза готова уже сейчас.
      Повар положил тяжеленную руку Зейну на плечо.
      — Спасибо, в другой раз. — Зейн извернулся, освобождаясь от столь недружелюбных объятий.
      — Я уверен, вы передумаете, сэр. — Зейн почувствовал, как его схватили за плечо.
      Раздражение и странная тревога заставили Зейна заглянуть повару в лицо. А поскольку он все еще был в форме, он знал, что человек видит череп вместо головы.
      — Ты хоть знаешь, к кому прикасаешься? — спросил он мрачно.
      Громила побелел, как любой, кто видит Маску Смерти, но остался неподвижен.
      — Я уже мертв. Ты ничего мне не сделаешь.
      Тогда почему же он побледнел? Зейн поднял правую руку. Камни у него на запястье сияли. Зейн взял человека за подбородок и приподнял. Тело с готовностью пошло вверх, становясь тонким, как целлофан, — все-таки это была душа.
      Зейн сложил ее вдвое, затем вчетверо, наконец скатал ее в шар и швырнул сквозь пол — обратно в Преисподнюю.
      И тут же замер в изумлении.
      Теперь все стало ясно — это ведь Смерть ведет душу в Вечность. Если обдуманно управлять душой, то он способен перемещать ее, куда захочет.
      — Замечательное зрелище, — пробурчала Молли.
      — Пожалуй, тебе тоже лучше выбраться отсюда, — сказал Зейн. — Прислужники Сатаны могут приняться и за тебя.
      — Очень трудно удержать привидение против его воли, — произнесла Молли, исчезая из виду.
      — Еще раз спасибо за помощь! — крикнул Зейн. — Ты открыла мне глаза!
      — Можешь на меня рассчитывать, Смерть, — долетел ее шепот, словно дыхание ветра. Теперь он был один.
      Зейн шагнул к двери и обнаружил воистину царственную и прекрасную женщину, одежда которой состояла из множества деталей, соединенных в художественном беспорядке.
      — Я — Елена Троянская! — заявила она.
      Из историй и легенд Зейн, конечно, знал о деяниях этой знаменитой женщины. Ее красота была причиной того, что в жестокой войне сошлись в древности греческие и троянские войска.
      Теперь Елена в прямом смысле слова была орудием в руках Сатаны.
      — Так ты у Князя Лжи работаешь девочкой по вызову? — бросил Зейн, проскользнув мимо нее.
      — Молю тебя! — она схватила его за руку. — Ты не знаешь, каково это — пережить себя на три тысячи лет! Ты и представить себе не можешь, что делает Повелитель Мух с женщинами, которые ему не угодили.
      Вопреки собственным рассуждениям, Зейна тронула ее мольба. Бедняжка мертва уже три тысячи лет, но она дивное создание.
      — Я не желаю тебе зла, Елена. Я лишь намерен вырвать у Сатаны прекрасную живую женщину.
      Елена взглянула на него. Слезы затуманили ее прекрасные глаза и потекли, оставляя следы на щеках. Лицо гостьи стало медленно сжиматься, а тело превращаться в бесформенную массу. Вся она стала облаком пара, а ее душа ринулась вниз, сквозь пол, навстречу тому, чего она так боялась.
      Она все поняла. Елена Троянская была доброй женщиной по своей сути и не могла предать такую же, как она сама.
      Зейн вышел из дома в задумчивости. Морт ждал его, уже оседланный, мигая от нетерпения. Зейн сел верхом и вставил в ухо камень-переводчик.
      — Что слышно, друг мой?
      — Сатана выпустил адских псов.
      — Не радостная весть. А это кто?
      — Демоны в зверином обличье. Их душами ты управлять не можешь — это не человеческие души.
      Зейн переварил услышанное. Похоже, Сатана запустил шар потяжелее.
      — И что мне делать?
      — Не мне судить, хозяин. Я смогу защитить тебя, если мы наткнемся на них — поодиночке.
      — Они охотятся поодиночке?
      — Не обязательно.
      Зейн похолодел.
      — И сколько у меня времени?
      — Даже таким созданиям нужно время, чтобы добежать от псарни до Чистилища. До их появления у тебя минут пятнадцать.
      — Прекрасно. Есть одно неотложное дело. Давай в Отдел регистрации.
      Морт галопом рванул через равнину к зданию Чистилища.
      — Не задерживайся с делами, — предупредил он, — внутрь я с тобой войти не могу.
      — Я вернусь еще до того, как появятся псы.
      Зейн спешился, вошел в здание и, сразу пройдя к компьютеру, включил его. Экран вспыхнул.
      «Приветствую тебя. Смерть. Информацией, которую ты ищешь, я не располагаю».
      — Готов спорить, что это не так, — проворчал Зейн.
      «Ни одно обычное создание не в силах остановить адских гончих».
      Ого! Новости здесь распространяются мгновенно!
      — Меня интересует не это.
      Экран удивленно замигал:
      «Но это тебя касается».
      — Сколько душ было освобождено из Ада?
      «Вопрос не имеет смысла. Пожалуйста, измени формулировку».
      — Да нет, это не бессмыслица, машина! Сатана сказал, что души находятся в Аду до тех пор, пока не искупят содеянное зло, а затем их отпускают на Небеса. Сколько душ отпущено к данному моменту?
      Наступила пауза. Наконец компьютер выдал:
      «Информация отсутствует».
      — Что ты имеешь в виду? В тебе заключена вся информация Вечности.
      «Описываемая тобой ситуация не обнаружена».
      Зейн задохнулся:
      — За всю Вечность ни одна душа не вышла из Преисподней?
      «Именно».
      — Какой же все-таки Сатана невероятный лжец! — закричал Зейн. — Я был уверен, что он преувеличивает, но хоть капля правды должна была быть в его словах!
      «Заявление не противоречит истине. Вселенная безгранична».
      Зейн подумал.
      — То есть теоретически Люцифер может в будущем выпустить какие-то души?
      «Ответ утвердительный».
      — Опять увертка! Это всего лишь допущение. Вечность не имеет границ — по определению.
      Экран опустел. Зейн выключил терминал. Он узнал все, что хотел.
      Зейн догадывался: Сатана скрывает от него, что срок пребывания души в Аду гораздо больше, чем необходимо для очищения, однако в реальности все оказалось гораздо хуже. Итак, больше никаких контактов с Сатаной!
      У входа нетерпеливо топтался Морт.
      — Гончие поблизости? — спросил Зейн, садясь в седло.
      — Их шесть.
      — Ты можешь убежать от них?
      — Ф-р-р-р. Если бежать долго, я могу оторваться — выносливости у них маловато, но на малых дистанциях…
      — Спрятаться можно?
      — Нет. Они чуют даже незримых духов. Это адский поисковый отряд — как от них спрячешься?
      — Есть место во Вселенной, куда они не могут последовать за нами?
      — Разве что Небеса.
      Зейн криво усмехнулся:
      — Давай не будем втягивать сюда и Небеса, ладно? Мне надо подумать.
      — Девяносто секунд на размышления, Смерть, — многозначительно обронил жеребец.
      Зейн задумался. Его очень удивляло то, что он не испытывает страха. Храбрым он не был. Кураж и напускная бравада заменяли ему настоящую отвагу. Но все, что он делал в последнее время в роли Смерти, почти избавило его от страха перед гибелью. Умирать Зейн, конечно, не хотел, однако здесь было кое-что поважнее страха за собственную жизнь. Если он умрет сейчас, ему найдут замену и забастовка прекратится. Тогда Луна погибнет и Сатана победит. Луну заберут на Небеса, его, возможно, тоже; мир от этого не погибнет. Но каково будет тем, кто останется, когда Сатана добьется своего? Вот что на самом деле поддерживало Зейна.
      Адские гончие, похоже, могли убить его — это сверхъестественные чудовища, их плащ Смерти не остановит. Одну тварь он мог отправить в Ад, как спровадил демона-повара, хотя их души и не в его ведении. Тут его возможности ограничены, поскольку порождения Сатаны не ведают страха перед человеком, воплощением Смерти. Спрятаться невозможно. Невозможно и убежать. Биться с ними бессмысленно. Что тогда? Стоять и покорно дожидаться?
      В голове у Зейна вдруг возникла картинка: пять линий, образующих пятиугольник. Теперь он осознал, что это значит. Его мысли ходили по кругу, ни к чему не подвигая, не приближая решения. Зейн торопливо изменил рисунок, выстроив линии одну за другой. Раз он не может спрятаться — и не в силах спастись бегством — а победить надо — значит, придется драться — и, следовательно, нужно подходящее оружие…
      До него донесся леденящий лай. Шесть черных пятнышек показались на горизонте и стали быстро увеличиваться в размерах. Адские псы приближались.
      Оружие, оружие… что может послужить оружием против сверхъестественной твари? Не его плащ и не эти побрякушки. Нужно что-то для атаки.
      Пятна приняли очертания огромных бурых собак, каждая в половину человеческого роста. Глаза их полыхали красным, словно печные жерла. Они двигались по-кошачьи, огромными скачками — метров по десять за прыжок. Земли адские гончие касались совершенно беззвучно. Даже в открытой атаке они старались действовать исподтишка.
      Ему бы сейчас хороший меч — из тех, что скованы, чтобы рубить без разбору жить и нежить. Однако о том, где его взять, думать было поздновато. Собаки окружили человека и лошадь и замерли, оценивая ситуацию. Некоторые уже приготовились к прыжку.
      И тут взгляд Зейна упал на косу. Марс когда-то советовал ему с ней поупражняться. Он этого не сделал — его занимали совсем другие вещи. Но косить он пробовал.
      Один из псов прыгнул.
      Зейн схватил косу и соскочил на землю.
      Пес пролетел над его головой, потеряв из виду цель. Зейн выиграл еще несколько секунд. Он встряхнул косой, чтобы огромное лезвие встало на место — под нужным углом к рукояти — и там закрепилось.
      — Уходи, Морт! — крикнул Зейн. — Это не твоя драка.
      Конь бледный исчез из виду.
      Зейн поднял косу, чувствуя исходящую от нее чудовищную силу. Да, превосходное оружие!
      — Ну давайте, щенки! — крикнул он, поддаваясь охватившей его ярости, и смертоносное лезвие засияло. — Испытайте мою силу! Думали, здесь вам беззащитная жертва? Давайте, вы, ночные твари, — перед вами Властелин Ночи. Я — Смерть!
      Первый пес прыгнул снова, не обратив на слова Зейна ни малейшего внимания. Очевидно, честь убить врага предоставлялась вожаку. Зейн повернул косу лезвием вверх и подставил ее псу.
      Сверкающее лезвие вошло в голову чудища и без малейшего сопротивления рассекло насквозь, до самого хвоста. Из обеих половинок струей ударила кровь, и собака издохла. Магическое лезвие вполне успешно убивало магических тварей.
      Еще два пса — на них произошедшее не произвело впечатления — прыгнули одновременно с двух сторон. Зейн взмахнул косой. Лезвие описало жуткий круг и рассекло пополам тело одной из собак, пройдя через него, как сквозь снежный вихрь. Верхняя половина туловища адской гончей отлетела в сторону, а нижняя рухнула, истекая кровью.
      Потом пришла очередь второго пса. Лезвие наискосок отделило переднюю часть туловища от задней. Внутренности вывалились, и обе половинки разом обмякли.
      Трое оставшихся собак призадумались. Теперь до них дошло, что к чему.
      — Ну, шавки? В чем дело? — Зейн уже в открытую издевался. — Не нравится, когда добыча огрызается?
      Следующий пес шагнул к Зейну, разевая пасть. Язык и зубы у него были чернее сажи. Из пасти вырвалась струя пламени.
      Зейн одним взмахом снес чудовищу голову, и пламя тут же угасло.
      Четверо готовы, двое остаются. Зейн почувствовал саднящую боль в правом боку — похоже, струя пламени все-таки прожгла ему плащ. Огонь адских гончих был посильнее драконьего!
      — Вы с кем связались, чертовы выродки? — крикнул Зейн, наступая на двух оставшихся собак. С лезвия косы стекала кровь их сородичей. — Решили, наглые твари, что можете заступить дорогу воплощению? Пошли вон, отродья, пока я не порезал вас на куски!
      Одного из псов слова Зейна не напугали — и тогда жуткое лезвие отрубило ему все четыре лапы разом. Все еще исполненная решимости, тварь оскалилась, собираясь извергнуть пламя, и тут Зейн отсек ей морду.
      — Туго соображаешь? — свирепо гаркнул он. — Уймись, а то хуже будет!
      Пес застыл, истекая кровью.
      Зейн повернулся к оставшейся собаке.
      — Подожми хвост, паршивая дворняга! — прорычал он, поправляя окровавленное лезвие. — Ступай к своему падшему хозяину и передай ему, чтобы он не поручал мужскую работу младенцам.
      Вконец запуганная собака поджала хвост и кинулась бежать.
      Зейн почувствовал, как у него дрожат колени. Он сумел это сделать! Он их разогнал!
      Разогнал? Да нет, он уничтожил их с помощью силы, данной ему его должностью, той силы, которой он раньше не пользовался. И то, что когда-то ему довелось косить, сослужило хорошую службу.
      Морт заржал и подбежал к Зейну.
      — Ты воспользовался служебным положением, Смерть, — донеслось из транслятора.
      Зейн пожал плечами:
      — Иначе было нельзя. Утопающий хватается за соломинку. Если бы у меня был другой выход, я бы им воспользовался. Ноя был вынужден драться, и дрался, как мог. На сей раз Сатана меня недооценил. Думаю, больше он себе такого не позволит. Думаю также, что со временем я научусь отлично выполнять свои обязанности. Я не считаю себя сверхчеловеком — да я им и не являюсь, — однако моя работа заслуживает наилучшего отношения к себе.
      Зейн сел в седло, и они отправились на Землю.
      — Почему ты не напомнил мне о косе?
      — Я не думал, что ею можно драться с адскими гончими. Мой прежний хозяин никогда не использовал ее подобным образом.
      И все же Марс об этом знал!
      — Значит, существуют некие изначально присущие должности возможности, не зависящие от того, кто исполняет эту должность, или от того, пользовались ли ими раньше, — пришел к выводу Зейн. — Так?
      — Я на своей должности не первый, — фыркнул конь бледный. — Мои предшественники могли видеть такое, что ныне скрыто от нас. Я понял лишь, что сама должность Смерти меняется в зависимости от того, кто ее занимает. Здесь следует быть внимательным. Если Смерть встанет в полный рост, ничто во Вселенной не сможет ей помешать.
      — Но мне мешают на каждом шагу! — возразил Зейн.
      — Только не тогда, когда у тебя в руках коса!
      — Я был в отчаянии, — снова повторил Зейн.
      Впрочем, оглядываясь на этот эпизод, он испытывал некую мрачную гордость. Он вел себя как дурак и все же уничтожил врага. Действительно, если Смерть решится применить силу, то сила ее будет огромна. Природа все время на это намекала. Если бы он растерялся перед адскими гончими, они непременно его убили бы. Он не растерялся — и псы оказались беспомощны перед ним. Если бы его предшественник по легкомыслию не принял участия в своем собственном убийстве, он уцелел бы, а Зейн отправился бы в Вечность.
      — А последний из моих предшественников… какой Смертью он был? — Зейн знал, что этот человек попал на Небеса, но это вовсе не говорило о его компетентности.
      — Совершенно посредственный тип. Мог ли он иначе так скоро лишиться должности?
      — Я имею в виду, как исполнитель? Знаю, под конец он стал неосторожен, тем не менее как он работал? Справлялся ли со своим списком? Тебе он нравился?
      — Со списком он справлялся куда лучше тебя, — ответил конь. — Но я не могу себе позволить к кому-либо привязаться.
      — Значит, когда я уйду, ты не будешь по мне скучать, — вздохнул Зейн. — Что ж, это даже к лучшему. Я могу оценить со стороны и твою преданность, и твою компетентную службу. И для моего преемника ты тоже станешь незаменимым помощником.
      Морт не ответил.
      Они очутились в центре Кильваро, и Морт, превратившись в автомобиль, повез Зейна к дому Луны.
      Она встретила его у дверей.
      — Зейн, я так волновалась за тебя! — в голосе девушки слышалось облегчение. — Противостоять Сатане…
      — Ничего, я справлюсь. — Зейну не хотелось сваливать на нее еще большие опасения за собственную жизнь. Конечно, Сатана продолжит игру с новыми силами, но, если об этом узнает Луна, она может сотворить какую-нибудь глупость — например попытается покончить с собой. — Я просто зашел попросить тебя держаться, что бы ни произошло. И еще мне хотелось напомнить, что я тебя люблю.
      Луна тут же переключилась на волновавший ее вопрос:
      — Ты до сих пор бастуешь! Ты понимаешь, что это значит?
      — Я быстро учусь, — заметил Зейн. — Люди страдают — это очень печально. Однако…
      — Больницы забиты, — строго произнесла Луна. — Безнадежные больные не могут умереть, а новые продолжают поступать обычным порядком — и это всего за несколько часов. Ты представляешь, что будет твориться через несколько дней? Так продолжаться не может!
      — Я знаю, это тяжело, — ответил Зейн. — Но другого выхода…
      — Разве не ты разнес всю палату, чтобы избавить одного человека от жизни, исполненной боли и безнадежности? Ты же веришь в смерть!
      — Да, я верю в смерть, — согласился Зейн, заново осознав это. — Я действительно в нее верю! Она — священное право живущего, единственное, что невозможно отрицать. Но в данном случае…
      — Это ведь не спасение для них, — безжалостно продолжала Луна. — Несчастные не живут по-настоящему. Это всего лишь продление бессмысленного, безнадежного страдания.
      — Правда, — неохотно согласился Зейн. — Смерть, разумеется, необходимая услуга для тех, чья жизнь подошла к концу. И лучше, если она будет быстрой и безболезненной, хотя…
      — Я писала картину, — сказала Луна, указав на стоящий в гостиной мольберт.
      Работа была выполнена лишь частично — ведь девушка провела дома всего несколько часов — и изображала ребенка, попавшего под машину. Рядом валялись останки не то велосипеда, не то магического коврика — очевидно, маленький наездник был слишком неосторожен. Зейн заметил, что части машины и коврика скомпонованы так искусно, что получившийся предмет невозможно было определить однозначно; символ, а не что-то конкретное.
      Конечно, эта картина отражала душевное состояние Луны. Она умерла мучительной смертью, но осталась жива — и знала, что теперь в какой-то мере отвечает за муки тех, кто не в состоянии умереть.
      — Но если из-за того, что тебя уже не будет и ты не сможешь его остановить, Сатана приберет Землю к рукам, — сказал Зейн, — миллионы душ, которые могли бы попасть на Небеса, окажутся обречены на мучения в Аду! Я должен предотвратить…
      — Я не верю! — крикнула Луна. — Ад — всего лишь место, где отбывают наказание испорченные души. Со временем они исправляются и выходят на свободу!
      — Да нет же! Я проверил по компьютеру Чистилища…
      — Зейн, я приняла решение. Я хочу, чтобы ты прекратил свою…
      Дверь вышибли. Наставив на Зейна пистолет, в дом ввалился зверского вида детина.
      — А теперь, Смерть, ты сдохнешь! И я займу твое место!
      — Как он прошел мимо грифонов? — поразилась Луна. — И где моя лунная бабочка?
      — Мой господин. Сатана, расколдовал их, — со злобной ухмылкой заявил пришелец. — А ты, шикарная штучка, станешь моей первой добычей, когда я вступлю в должность.
      — Ну, берегись, дурень, — Зейн расправил плащ и натянул капюшон. — Я неуязвим для оружия смертных.
      — Уже нет. Смерть! — заорал головорез и поднял пистолет, целясь Зейну в сердце. — Ты нарушил свои обязанности, и теперь твоя магия не действует!
      — Нет! — вскрикнула Луна, кинувшись на негодяя.
      Раздался выстрел. Пуля попала Луне в правую ногу, и из раны хлынула кровь. Девушка скорчилась на полу.
      Зейн никогда не лез первым в драку, но тут в нем проснулась отчаянная ярость. Пятно крови расплылось у него перед глазами до размеров взорвавшейся звезды. Он кинулся на громилу: одной рукой в перчатке оттолкнул направленное на него дуло, а другой врезал парню по физиономии.
      Взломщик взвыл и грохнулся навзничь, выронив пистолет. Зейн обернулся к Луне, сидевшей в луже крови:
      — Я отвезу тебя к врачу!
      — Не надо! — Луна задохнулась. — Больницы переполнены теми, кто не может умереть. Для остальных просто нет места.
      — Но ты же скончаешься от потери крови!
      — Тогда тебе придется забрать мою душу — так ведь, Смерть? — Она улыбнулась ему сквозь боль. — И это будет… будет освобождением для всех остальных.
      Зейн со внезапным ужасом осознал, что попал в двойную ловушку. Если бы он был убит, тот, кто встал бы на его место, забрал бы душу Луны и тем самым прекратил забастовку. Если же Луна будет умирать от раны у него на глазах, Зейн сам заберет ее, не выдержав зрелища страданий. В любом случае
      — очко в пользу Сатаны.
      — Зато теперь я понимаю, — Луна замолчала, чтобы перевести дыхание, — понимаю, сколь неутомим Сатана в своем стремлении избавиться от тебя. И теперь я уже не уверена, что мне следует уйти.
      — Тебе нужна помощь. Я даже кровь остановить не сумею…
      — Там у меня в мантии белый камушек, — голос Луны слабел. — Принеси его… Это исцеляющий камень…
      Зейн бросился за камнем. Луна взяла его дрожащими пальцами и приложила к ноге. Кровотечение прекратилось, и ткани вокруг раны заметно стянулись.
      — Это добавит еще немного прегрешений моей душе, — сказала она. — Черная магия… Впрочем, на себя мне наплевать. Наверное, ты делаешь куда больше, чем я думала, Зейн. Я буду тебя поддерживать.
      — Правильно, — сказал Зейн, отчего-то рассердившись. — Но Сатана хочет твоей смерти, я всего лишь препятствие на его пути. Через несколько дней мое ходатайство рассмотрят и твоя участь будет изменена. Как только ты сможешь беспрепятственно вернуться к жизни, я снова начну выполнять свои обязанности.
      — Никак не пойму, отчего я столь важна, — промолвила Луна, поднявшись на ноги, едва лишь рана затянулась. Это был очень мощный камень исцеления!
      — Наверное, все устроил мой отец. Он даже саму Смерть заставил охранять меня…
      — Ты того стоишь, — сказал Зейн. — А теперь я должен идти. Рядом со мной ты уже пострадала; не хочу, чтобы это повторилось. Я смогу лучше защитить тебя, если буду находиться вдали.
      — Но Сатана может напасть снова! — возразила Луна. — Он это только что доказал!
      — Пока я остаюсь на своем месте. Сатана этим ничего не добьется. Сперва ему нужно разделаться со мной.
      Лежавший на полу громила застонал. Взглянув на него, Зейн застыл, а Луна ахнула.
      Неудивительно, что парень так легко отказался от борьбы. Один его глаз был теперь сплошной кровавой массой, а другой…
      — Похоже, я ему глаз выбил, — пробормотал Зейн. — И винить себя почему-то не…
      Луна протянула ему камень исцеления. Зейн поднес талисман к вытекшему глазу, и тот мгновенно стал целым и чистым. Потом Зейн занялся вторым глазом. Этот был вырван и болтался на нерве, как шарик-попрыгунчик, но вскоре и он занял положенное место.
      — Прости, — сказал парню Зейн. — Я как-то не подумал.
      Парень осторожно ощупал свое лицо:
      — Ты меня вылечил! Я снова вижу! И совсем не больно!
      — Мне не следовало тебя калечить. Но я разозлился.
      — Это скверно, когда ты злишься. — Парень поднялся на ноги. — Я отсюда уберусь, ладно? Никогда больше не полезу в твои дела! — С этими словами он вывалился вон.
      — Бедняга решил, что ты вылечил его из презрения. Теперь ты для него вдвойне страшен. Он ведь понятия не имеет, что ты с ним сделаешь в другой раз и возьмешься ли хоть что-нибудь исправлять.
      Зейн покачал головой:
      — Вот уж не знал, что во мне дремлет такая скотина! Выбить человеку глаза…
      — Это потому, что он хотел убить тебя, занять твое место, а потом убить меня…
      Зейн мрачновато улыбнулся:
      — Наверное, я все-таки жестокий. Когда он в тебя выстрелил, во мне просто что-то сломалось. Все ограничения, созданные цивилизацией, все мои принципы улетучились, как дым из трубы, — он покачал головой. — А теперь я действительно ухожу. Неудивительно, что ты так ужаснулась.
      Луна подошла и взяла его за руку:
      — Зейн, ты сказал, что любишь меня, а я тебе не ответила. Я чувствую, что… что обязана тебе жизнью. Ты мне симпатичен — больше, чем кто-либо в мире, кроме отца, но сейчас…
      — Я очень ценю твою искренность, — осторожно произнес Зейн. — Разумеется, ты сейчас не в состоянии…
      — Я хотела сказать, что ты, конечно, спас меня от смерти, но любовь — это совсем другое. Все произошло слишком быстро. Я еще не оправилась после потери отца и просто не в силах…
      — Я понимаю.
      Зейн верил, что это так. Отец девушки, столь ею почитаемый и любимый, умер. Могла ли она позволить себе полюбить Зейна, за которым охотился Сатана? Еще и тогда, когда ее саму ждала преждевременная кончина?
      — Береги себя! — Луна заплакала, обвила руками шею Зейна и поцеловала его.
      Снаружи заржал Морт, предупреждая об опасности. Зейн поспешно разжал объятия Луны и выбежал на улицу.
      — Проблемы? — спросил он, прикоснувшись к камню-транслятору.
      — Следующая партия убийц, — сообщил конь. — От кого-то я могу уйти, от кого-то — нет. Но лучше все-таки двигаться — так есть шанс разобраться с ними поодиночке.
      Зейн сел верхом, и Морт двинулся вниз по улице, совершенно бесшумно ступая по тротуару.
      Зейн опять заметил, что совершенно не боится. Он вступил в битву, исхода которой не знал, и намеревался драться до конца, веря, что все преодолеет. Казалось, какое-то заклятие не позволяет страху овладеть им. На самом же деле здесь не было никакой магии — одна лишь твердая уверенность Зейна в своей правоте. Эта вера придавала ему сил, не мешая, впрочем, цинично размышлять о том, чем все это закончится. Он знал, что его положение неустойчиво, а может, и безнадежно, но отступить он не мог.
      — А вся эта война против меня — насколько она законна? — спросил Зейн.
      — Если меня убьют, расследование будет?
      — Сатана не признает законов, которые его не устраивают. Пока грязные делишки Лукавого не раскрыты, он будет гнуть свою линию. Справедливость идет по его следу, но ведь он — самое неуловимое существо во Вселенной.
      Значит, Сатана опять соврал, и это опять сойдет ему с рук. В Вечности, как и на Земле, закон исполнялся лишь на девять десятых.
      Зейн даже не рассердился. Идеализм — это хорошо, но с реальностью надо считаться. Он мог быть сто раз прав, однако без своей защитной магии он беспомощен.
      И все же Зейну вспомнилось, что, когда за ним явились адские гончие, он действовал быстро и достаточно успешно. В нем самом теперь немало зла, но он обратит это зло во благо — против худшего зла прислужников Сатаны. Теперь, когда Зейну было за что бороться, в нем проявилось нечто новое, черта, чем-то роднившая его с Марсом. Он мог быть далек от Небес, и все же он не был так уж беспомощен.
      Морт неожиданно свернул.
      — Вон там, впереди, один из них, — пояснил конь, перейдя на галоп и направившись в боковую аллею. — Ох! — вырвалось у него испуганное ржание.
      Пока жеребец пытался увернуться, Зейн рассмотрел нового противника. Им преградил дорогу нищий оборванец и взмахнул рукой, будто что-то бросая.
      Неожиданно Зейн поперхнулся. Он продолжал дышать, но задыхался, словно в воздухе не было кислорода.
      Морт обернулся, пытаясь понять, в чем дело.
      — Удушающее заклятие!
      — Да! — прохрипел Зейн. Говорить он мог, а вот дышать…
      — Коса, воспользуйся косой!
      Ошарашенный, Зейн рванул из чехла косу, сквозь слезы разглядел маленькую дырочку в рукоятке косы и, припав к ней губами, глотнул наконец воздуха.
      — Заклинание малого радиуса действия, — пояснил Морт. — Даже до моей головы не достает. Так что эта трубочка уже выходит за пределы его действия. Заклинание действует на тебя, если ты не можешь убежать. Но на расстоянии метра оно уже теряет силу. Через несколько минут оно рассеется
      — такие заклинания вообще недолговечны.
      Зейн вполне мог понять, почему они недолговечны. Если бы у него не было лошади и косы…
      Вскорости заклинание действительно развеялось, как и было сказано. Зейн смог отложить косу и вздохнуть полной грудью.
      — А откуда в рукояти трубочка?
      — Видимо, нечто подобное случалось и раньше, — ответил Морт. — Насколько мне известно, мой прежний хозяин как-то стрелял из нее дротиками.
      Значит, это уже не первое покушение на Смерть? Час от часу не легче. Смерть, конечно, не самая привлекательная личность в Вечности. А у Сатаны, как всегда, свои планы. Вот кто-то из предшественников Зейна взял и сделал в рукояти дырочку. Ну и отлично. Но если Смерть и раньше бывала в осаде, то должна была как-то выкрутиться — иначе его предшественник просто не успел бы усовершенствовать рукоятку. А это определенно хороший знак… Нет, это могла быть всего лишь соломинка для питья. Где бы еще поискать — тут столько нюансов! И от количества информации зависит, долго ли ты еще будешь занимать эту должность.