– Я уже готов. Мне нужно очутиться в гостиной замка Ругна. Ты со мной, Гранди?
      – Секундочку. – Голем сделал еще глоток и присоединился.
      – Горгона, ты в самом деле согласна стать женой доброго волшебника, теперь, когда хорошо узнала его нрав? – поинтересовался Дор.
      – А как же он без меня? Кто ему поможет разобраться с носками и заклинаниями? – вопросила она. – Замку нужна хозяйка.
      – Всем замкам нужны хозяйки, но...
      – Но представь себе, хорошенькая девушка поселяется в доме одинокого мужчины, живет почти год, а хозяин ведет себя безупречно. Он не торопит решение, он ждет и надеется, хотя знает, что девушка может передумать. Какого имени он заслуживает?
      – Имени благородного человека. Терпеливого. Серьезного. Имени человека, достойного любви, – завершил Дор, неожиданно уразумев главный смысл ее вопроса.
      – Сюда меня привело желание стать его женой. И теперь это желание только укрепилось. Старый ворчун обладает массой достоинств. Он замечательный волшебник и прекрасный мужчина.
      Горгона сейчас едва не слово в слово повторила то, что сказал Хамфри о повелителе зомби! И все же беда должна в конце концов обойти доброго волшебника. Если сходство и существовало раньше, то теперь оно закончилось.
      – Желаю тебе счастья, – сказал Дор.
      – Ты не поверишь, но среди заклинаний там, на полке, есть и на счастье. Целых три заклинания!.. – Горгона лукаво подмигнула. – А еще там есть заклинание для мужской силы. Но не думаю, что оно понадобится моему волшебнику.
      Дор попытался взглянуть на горгону глазами обыкновена, в мощном варварском теле которого очутился восемь веков назад.
      – Не понадобится, – согласился он.
      – А по-настоящему для счастья Хамфри нужны только книги. Какой-нибудь роман с увлекательными историческими похождениями. Как раз сейчас он что-то подобное читает. Там идет речь о Древнем Ксанфе. Когда Хамфри прочтет, за книгу возьмусь я. Уже предчувствую, сколько там любовных похождений, волшебства; сколько там неотразимых мужчин, этих простодушных варваров...
      Дор поспешно нажал на спуск. Заклинание вспыхнуло – и он очутился перед гобеленом.
      – Спаситель Ксанфа, – произнес он и почувствовал себя глупо.
      Как только он произнес нужные слова, бутылочка возникла из гобелена и полетела прямо к нему. Заветная бутылочка, которая хранилась где-то там в неведомом месте целых восемь веков. Дор кинулся, хотел словить... Ему бы сейчас хоть чуточку прежней обыкновенной ловкости, но, увы!.. Еще секунда – и случится непоправимое... Но... бутылочка закачалась в воздухе, словно повисла на неведомой нити! Мэрфи просчитался. Но кто же привязал нить? Это Прыгун! А кто же еще! Но где же он сам? Как Дор ни вглядывался, отыскать паука не смог.
      Дор вдруг понял, что секунду назад случилось нечто вдвойне удивительное. Он держит в руках бутылочку волшебного эликсира. Это чудо. Но бутылочка явилась не откуда-нибудь, а из гобелена. Из какого? Ведь восемь веков назад король Ругн поместил бутылочку в свой гобелен, в маленький, в тот, что изображен на этом, в гостиной, на большом. Бутылочка вылетела, кажется, именно из большого. Как же так? А может, существуют два одинаковых гобелена? Может быть, потому что... Нет, не может быть, ведь... Разгадка здесь, рядом, но ее невозможно уловить... А, ладно, живая вода все равно у него уже есть. Что касается разных вопросов, то лучше не докапываться, а то найдешь еще что-нибудь неприятное.
      Но Дор не спешил уходить. Он наблюдал за событиями, разворачивающимися на гобелене... Древний замок Ругна. Возвращаются слуги. Они очищают замок от мусора. Готовят место для кладбища зомби. Это кладбище находится поблизости ото рва. Зомби спят на нем по сей день. Зомби веками защищали замок от врагов, но теперь, когда все тихо, их не видно. Только Джонатан никак не может успокоиться, все бродит. Странный он какой-то, непохожий на других зомби. Но и среди людей попадаются чудаки.
      – В любой толпе он одинок, – прошептал Дор.
      Он на минуту отвлекся, но теперь снова стал смотреть. Вот и он сам. Рядом Прыгун. Идут. Стараются подойти как можно ближе к тому месту, из которого явились в мир Четвертой волны нашествия. Они пытаются одолеть чащу, а чаща всячески сопротивляется: подсовывает разные косые заросли. Провал. Спускаются по нити и взбираются. К счастью, дракона в тот момент не было на месте. Наверное, отравился забудочным заклинанием и убрался куда-нибудь... И вот, перебравшись на северную сторону, они идут дальше. Чем ближе к входу в иное пространство, тем мощнее заклинание.
      А кто это там, поблизости от входа? Уже знакомый богатырь-обыкновен. Но теперь рядом с ним нет громадного паука. Разыскивая место для ночлега, обыкновен стучится в двери крестьянского дома. Выходит хозяйка, привлекательная молодая женщина. Крохотные фигурки разыгрывают какую-то сцену.
      – О чем они говорят? – спросил Дор у голема.
      – Ты же сказал, что переводчик тебе не нужен!
      – Гранди...
      – Я иноземец, – торопливо заговорил голем. – Меня только что расколдовали. А раньше меня превратили... посадили в тело какой-то блохи. Чужак завладел моим телом...
      – Блоха! – воскликнул Дор. – Какое-то насекомое все время кусало меня. Так это был обыкновен!
      – Помолчи! – шикнул на него Гранди. – Я с трудом разбираю, что они говорят. Это существо, – вернулся он к переводу, – всячески издевалось надо мной. Оно перебрасывало мое тело через Провал, бросало в толпу зомби, вынуждало один на один сражаться с целой армией чудовищ...
      – Ну это уж враки! – не выдержал Дор.
      – А еще там был ужасный паук, громадный паук, – невозмутимо продолжал голем. – Я все время дрожал, что он разыщет мое мушиное тело и убьет. Ужас! Однако теперь я свободен. Но мне жутко хочется перекусить и отдохнуть. Пустишь на ночлег?
      – Такому сказочнику я позволю ночевать хоть три ночи, – сказала хозяйка, с любопытством разглядывая обыкновена. – А еще знаешь истории?
      – Превеликое множество, – почтительно ответил обыкновен.
      – Такие балагуры обычно не бывают разбойниками.
      – Я смирный, – робко произнес обыкновен.
      – Живу одна, – улыбнулась хозяйка. – Мужа дракон задрал. Без хозяина крестьянствовать трудно. Нужен мне такой... может, и не шибко смышленый, но чтобы сильный был, выносливый. И еще мечтаю я, чтобы он... – Тут женщина развела руками, тяжело вздохнула и отвернулась.
      Обыкновен не пропустил этот тяжкий вздох. Раз обратил внимание, значит, душа у него добрая.
      – Не буду утверждать, что я такой уж тихоня...
      – Ладно, входи, – сказала женщина.
      «Значит, все у моего прошлого обыкновенного тела будет хорошо», – понял Дор с облегчением.
      Эта сценка почему-то напомнила ему о кентавре Сердике. Интересно, как он поживает? Помирился ли со своей шаловливой подружкой? Может, взглянуть? Нет, не надо, ведь это не его дело.
      И тут краем глаза Дор заметил что-то в углу гобелена. Прыгун! Крохотный паучок приветственно машет лапкой. А рядом с ним еще один паучок.
      – Ты нашел друга! – радостно воскликнул Дор.
      – Не друг это вовсе, а его жена, – перевел голем. – И она хочет знать, где ее муж пропадал пять лет. Когда вылетела бутылочка, он встревожился, явился сам и привел жену. Хочет, чтобы она на тебя посмотрела.
      – Успокой ее, Гранди, скажи, что мы в самом деле странствовали с Прыгуном пять лет. Пять лет?
      – Да. По-нашему две недели. И Прыгуну тоже так казалось, но когда он вернулся домой...
      – ...выяснилось, что пропадал пять лет. Теперь понимаю.
      Дор обменялся любезностями с госпожой Прыгунихой, пообещал Прыгуну, что они встретятся опять через несколько дней, помахал на прощание и с легким сердцем вышел из гостиной.
      – Ты преодолеваешь трудности с завидной уверенностью, – заметил Гранди. – Это ново. Скоро я тебе вообще не понадоблюсь.
      – Что поделаешь, взрослею, – вздохнул мальчик. – В один прекрасный день я женюсь, у меня родится сын, и ты будешь помогать ему, как когда-то мне.
      – Прекрасно, – согласился голем. Будущее ему понравилось Они вышли из замка и направились к уютному коттеджу, выстроенному в приятном сырном стиле.
      С каждым шагом Дор чувствовал все большую тоску и тревогу. Родители наверняка еще не вернулись из Обыкновении. Там, внутри, только Милли. Милли-служанка, Милли-призрак, Милли-нянька. Что успел ей рассказать Мозговитый Коралл, пока оживлял его тело? Что сказать ей теперь? Знает ли она, чем он занимался в прошедшие две недели?
      Дор приказал себе успокоиться и открыл дверь. В собственный дом можно входить без стука. Кто он такой? Всего лишь мальчишка. А Милли просто заботится о нем. И она наверняка не знала и ни за что не узнает, что он и есть тот самый волшебник, тот обыкновенский солдат из канувших в прошлое времен.
      «А вот ответь мне на такой вопрос, – вдруг спросил себя Дор, – там, внутри гобелена, ты как себя называл?» – «Своим собственным именем, конечно. И использовал свое имя и талант...» Стоп! Вот и попался. Ведь по таланту и имени в Ксанфе можно обнаружить кого угодно. Ну и дурак же он!
      – Дор, это ты? – мелодичным голосом спросила Милли из кухни. Бежать поздно!
      – Я, – глухо отозвался он. Ну что ж, надо идти, и будь что будет. Ну и дураки же эти двенадцатилетние мальчишки!.. – Это я со стеной разговариваю. Скажи что-нибудь, стена, – велел он.
      – Что-нибудь скажу, – услужливо отозвалась стена.
      Милли показалась в дверях кухни. До чего она красива, просто королева, хоть и стала старше на двенадцать лет! В ней появились какая-то сдержанность, простота и вместе с тем гордая осанка. Милли состарилась, Дор помолодел. Теперь между ними пролегла пропасть, огромная, как Провал.
      Но он все еще любил ее.
      – А за прошлые две недели ты ни разу со стенами не разговаривал, – заметила Милли. Иначе и быть не могло. Коралл оживил его тело, но не сумел оживить талант.
      – Почему ты так странно смотришь на меня? – встревоженно спросила Милли. – Что-то случилось?
      Дор опустил голову. Что он мог сказать?
      – Я... мне кажется, я тебя где-то видел, – тихо сказал он.
      Милли рассмеялась – смехом сладким и невинным. Как же он любил ее смех! Так смеялась та прежняя, юная Милли, девушка с гобелена.
      – Ты видел меня утром, Дор, когда я подавала тебе завтрак Больше всего он боялся разоблачения. Но хватит медлить. Надо сделать решительный шаг и все выяснить – Милли, когда ты была молода, ну, до того, как стала призраком... у тебя были друзья?
      Милли снова рассмеялась, сотрясаясь всем телом. За эти годы она, конечно же, располнела, округлилась.
      – Были друзья.
      – А кто они? Ты никогда о них не рассказывала. – Сердце его забилось сильнее. Милли помрачнела:
      – Дор, ты ведь не из пустого любопытства расспрашиваешь? Не сердись, но я ничего не могу рассказать. Поблизости от меня взорвалось забудочное заклинание. Я пробыла в его власти долгое время и теперь ничего не могу вспомнить. И друзей не помню.
      Вот так сила у этого заклинания! Милли видела перед собой Дора-мальчика, подростка, и начисто забыла того Дора – из ее головы выветрилось, как они вместе стояли на крепостном валу, как она призналась ему в любви. Но какая-то сила толкала Дора расспрашивать дальше:
      – А как ты... умерла?
      – Кто-то заколдовал меня. Превратил в книгу.
      КНИГА! Он ведь нашел ее в подъемнике, ведущем из дамской комнаты. Ведна превратила девушку в книгу, бросила в подъемник и подняла на верхний этаж. В замке тогда все было вверх дном, книги валялись повсюду. Никто и не подумал, что одна из них и есть несчастная Милли. Проклятие Мэрфи доживало последние часы, но еще действовало. Именно по его коварному наущению Дор, найдя книгу, пошел с ней в библиотеку и вежливенько поставил находку на полку. Там книга и простояла восемь веков в тишине и покое.
      – Я забыла многое, – продолжала Милли. – Забыла свое тело – какое оно, где оно. Наверное, это опять власть заклинания. Все было так смутно, особенно вначале, а потом... потом я стала призраком. Призраки легче обходятся без воспоминаний; у призраков вообще легкое тело, легкая голова. – Милли смотрела на мальчика изучающим взглядом. – Но иногда случались проблески. И в их свете твой отец... глядя на твоего отца, я вспоминала кого-то давнего, мне кажется, я любила этого кого-то, но опять не могла вспомнить. Так или иначе, скрытый пеленой забвения он умер, умер восемьсот лет назад. Со мной рядом неизменно был и есть Джонатан. Наша дружба длится с незапамятных времен, и нет для меня никого лучше его. Король Ругн правил долго и успешно, но все когда-нибудь кончается; король умер, замок стал приходить в упадок. И вот я осталась совсем одна, всеми покинутая, не знающая, как жить дальше. И в этот трудный час явился Джонатан и помог мне продержаться. Его не смущало, что я всего лишь бедный призрак. Если бы только можно было...
      Милли любила Дора, но не могла вспомнить, потому что оказалась во власти заклинания. Он может не опасаться: ни его имя, ни талант ничего ей уже не смогут подсказать. Юный облик не насторожит ее, потому что она не помнит, откуда пришел тот, кому она открыла сердце восемь веков назад; никогда не свяжется в ее памяти этот худенький подросток с тем отважным воином.
      Джонатан – вот ее единственное утешение, вечное утешение. Джонатана она не забыла, потому что он неизменно был рядом. Жалкий призрак и бесприютный зомби спасали друг друга, когда весь мир позабыл о них. Зачем воскрешать память о прошлой боли? Зачем терзать вопросами? Это жестоко.
      – Милли, я принес снадобье. Оно вернет Джонатана к жизни, – сказал мальчик.
      – Дор, знаешь, я кое-что вспомнила, – сказала Милли, глядя на него так, словно не верила своим глазам. – Вспомнила, кого напоминал твой отец. Тебя! И не столько даже внешностью, сколько...
      – Ты не могла вспомнить, потому что мне всего лишь двенадцать лет! – резко ответил Дор, тем самым запрещая Милли тянуть за ниточку, которую сам же и дал ей в руки. – В этом случае надо рассуждать иначе: я напоминаю тебе моего отца, потому что... потому что становлюсь взрослым.
      – Да, конечно, – как-то неуверенно согласилась она. – И все же иногда, когда ты разговариваешь с вещами, я начинаю вспоминать... ты беседуешь с драгоценностями... какое-то большое гнездо... нет, не помню...
      – Возьми бутылочку, – сказал он, – и позови Джонатана.
      «Джонатан, – с болью прозвучало в его душе, – знаешь ли ты, что сейчас займешь место ее любви, ее жениха. Подари ей счастье во имя человека, у которого судьба отняла это право!» – Все же что-то мелькает передо мной, – говорила Милли, в растерянности не обращая внимания на бутылочку. – Большой, сильный иноземец...
      – Джонатан! – заорал Дор во всю глотку. – Иди сюда!
      Дверь отворилась. Вошел Джонатан. Он всегда был рядом с Милли как ее верный слуга на протяжении столетий. Джонатан прошаркал в кухню усеивая свой путь кусками отваливающейся от него грязи. На зомби всегда просто тонны грязи! Так уж им полагается. Джонатан телом напоминал скелет, померкшие глаза гноились, он принес с собой ужасный запах.
      – Я теперь знаю, что увлеклась таинственным иноземцем лишь на мгновение, – не успокаивалась Милли. – Он покинул меня, а Джонатан остался навсегда.
      – Сейчас увидим! – крикнул Дор. Он открыл бутылочку и брызнул на Джонатана.
      Тело стало изменяться прямо на глазах: оно пополнело, кожа расправилась, стала здоровой и гладкой. Джонатан распрямился, стал выше, стройнее.
      – Джонатана я люблю, и больше никто мне не нужен, – произнесла Милли и вдруг поняла, что произошло. – Джонатан! – воскликнула она, по давнему тряхнув волосами.
      А превращение тем временем закончилось. Вместо ужасного зомби возник пусть и худой, но вполне здоровый, вполне живой человек.
      – Повелитель зомби! – воскликнул Дор. – Я тогда не успел узнать твоего имени!
      И он отошел в сторонку, позволяя настоящей любви занять надлежащее место. Джонатан и Милли – она забавно притопнула ножкой – удалились из кухни. А мальчик понял, что цель его странствий достигнута.