Затем Волшебник предложил Честеру капельку эликсира для ушей, но кентавр отказался. Тогда Хамфри брызнул немного на его заднюю часть, и она внезапно стала столь же прекрасной, какой была раньше.
      – Вы исцелили меня! – воскликнула Сирена, с восторгом проведя ладонью по своей груди. – Нет больше ни боли, ни крови! Тогда мне надо петь! – добавила она и потянулась к цимбалам.
      Честер пинком отбросил цимбалы прочь. Инструмент пролетел по воздуху, ударился о берег и разбился; затем он скатился по камням в воду и затонул.
      – Вот где источник ее магии! – воскликнул он. – И я уничтожил его!
      Источник магии... уничтоженный... Не было ли это знамением?
      Сирена все же попробовала запеть. Верхняя часть ее торса удивительно расширилась, когда она набрала воздуха, и голос оказался превосходным, но... ничего притягательного в нем уже не осталось. Кентавр и в самом деле лишил ее магии.
      Сирена умолкла, а затем печально произнесла:
      – Так, по-вашему, именно музыка привлекала сюда мужчин? Я же считала, что им нравилось мое пение...
      И стало понятно, что она – всего лишь прелестная и невинная глупышка, вроде Хэмели в стадии красавицы.
      – А что случилось со всеми мужчинами? – спросил Бинк.
      – Они ушли туда, к моей сестре, – ответила Сирена, указывая на соседний островок. И – надула губки. – Я предлагала им свою любовь... Но они всегда уходили к ней.
      Очень занятно! Кто это способен переманить жертву у самой Сирены?
      – А кто твоя сестра? Любопытно, какая у нее магия? Она тоже сирена?
      – О, нет! Она – Горгона. И очень красивая.
      – Горгона! – ахнул Бинк. – Но это же смерть!
      – Нет, она никому не причиняет вреда – не больше, чем я сама, – возразила Сирена. – Она обещает мужчин. А мне только очень хотелось, чтобы они верили мне. Ну хотя бы кто-нибудь из них!
      – А ты знаешь, что делает взгляд Горгоны? – Бинк был уже возмущен. – Что случается с любым, кто посмотрит в лицо...
      – Я много раз смотрела в лицо своей сестры! И ничего мне от этого не сделалось!
      Хамфри снова поднял зеркало к глазам.
      – Ее взгляд действует только на мужчин?
      Улыбающийся младенец согласился.
      Выходит, Сирена действительно не знала, какой сокрушительный эффект производит на мужчин взгляд ее сестры. И потому она годами, ничего не подозревая, заманивала их на остров, где ее сестра Горгона обращала их в камни.
      – Нам надо поговорить с твоей сестрой, – сказал Хамфри.
      – Продолжение тропы ведет на ее остров, – сообщила Сирена. – Но что я стану делать без моих цимбал?
      – Твой голос достаточно хорош без всякого аккомпанемента, да и ты сама тоже, – дипломатично ответил Бинк. Ему не пришлось кривить душой: нижняя половина тела Сирены была под стать верхней. – Да, конечно! Ты можешь петь и без цимбал!
      – Точно? – спросила она, просияв. – И тогда сюда придут мужчины, такие, как ты?
      – Кто знает... Возможно, симпатичный мужчина и так тебя найдет. – Бинк повернулся к Волшебнику. – Как же нам приблизиться к Горгоне? Один ее взгляд...
      – Придется заняться ею утром, – решил Хамфри.
      Бинк потерял счет времени. Над деревней зажигались звезды, когда они бросились в ночные джунгли на битву с хищным деревом. Потом – путь до острова... А тут ему кажется, что сумерки только-только начинают сгущаться. Возможно ли такое? Вообще-то Бинк предполагал, что солнце садится над всем Ксантом одновременно, но теперь понял, что это отнюдь не так. Правда, сейчас его волновало совсем другое. Он прислушался к словам Волшебника.
      – Сирена, есть ли у тебя еда и постель?
      – Я не из таких женщин! – Кажется, она была возмущена.
      Бинк взглянул на ее гибкий рыбий хвост.
      – Нам нужно лишь место для ночлега.
      – А-а! – разочарованно произнесла она. – Вообще-то я могу стать я такой, если... – Ее тело замерцало, и хвост превратился в пару очаровательных ножек.
      – Нет. Только переночевать, – решительно проговорил Честер. К нему как будто вернулся слух. – И поесть.
      Но возмущение Сирены еще не прошло.
      – Сперва ты пронзил меня своей паршивой стрелой, потом разбил цимбалы, а теперь еще чего-то просишь?
      – Прости меня. – Честер кротко склонился. – У меня что-то болит голова...
      А ведь и в самом деле у него может болеть голова, подумал Бинк. И почему этот упрямец согласился принять капельку эликсира на хвост, но никак не в ухо?
      – Ну, если ты действительно просишь прощения, то докажи, – дерзко проговорила Сирена.
      Раздалось предупредительное карканье Кромби, я голем тотчас перевел:
      – Она уже цепляет тебя на крючок, болван!
      Кентавр мрачно уставился на Сирену.
      – Как?
      – Покатай меня на спине.
      Бинк едва не расхохотался – ну да, все нимфы так любят кататься!
      – Садись! – смущенно отозвался Честер.
      Она подошла к нему, но спина оказалась слишком высоко – ей определенно было не влезть.
      – Ты такой огромный...
      Честер взял ее рукой за узкую талию и легко усадил себе на спину. Сирена восхищенно взвизгнула, взболтнув ногами.
      – Ты такой сильный!
      Кромби снова закаркал, по теперь его замечания не нуждались в переводе. Сирена и впрямь охмуряла кентавра и делала это без всяких песен.
      Честер, пребывавший не в лучшем настроении после близкого знакомства с ананасом, был теперь явно польщен.
      – Все кентавры сильны. – Он поудобнее расположил ее на спине и зашагал по острову.
      Сирена ухватилась за его гриву.
      – О, какие у тебя широкие плечи! И какая гладкая шерсть! Ты, должно быть, самый красивый кентавр на свете!
      – Возможно. Если смотреть сзади. – Честер перешел на рысь.
      – Ой, как здорово! – закричала она, выпустив на секунду гриву кентавра, чтобы хлопнуть в ладоши. – Ты, наверно, самый умный из всех кентавров, и самый быстрый... – Она вдруг смолкла, затем спросила: – А ты не мог бы чуть подпрыгнуть?
      Честер, успевший раздуться от похвал, совершил гигантский прыжок. Сирена завопила и свалилась с его спины. Они в это время были на берегу (то ведь был очень маленький островок), и она шлепнулась прямо в озеро.
      – Прости! – смирение проговорил Честер. – Кажется, я немного перестарался.
      Он нагнулся, вытащил ее из воды, и всем показалось, что он вытаскивает рыбу: ноги Сирены снова превратились в хвост.
      – Ничего страшного, – сказала она. – Мне все равно – что в воде, что на берегу. – Она повернулась к нему лицом, стоя в его объятьях, и одарила влажным поцелуем.
      Кромби отчаянно каркнул.
      – Нет на свете больших дураков, чем дураки с лошадиным задом. – Так перевел неутомимый Гранди.
      – Это точно, – согласился Честер, теперь уже в прекрасном настроении. – Хорошо бы, если бы ничего не узнала Чери.
      – Чери? – Сирена нахмурилась.
      – Моя кобыла. Красивейшая во всем Ксанте. Она сейчас дома, нянчит нашего жеребенка. Его зовут Чет.
      Сирена обдумала его слова.
      – Как интересно! – Голос ее звучал раздраженно. – Пойду-ка поищу для тебя корм. И местечко В конюшне.
      Бинк улыбнулся. Да, Честер вовсе не дурак!
      Они сытно поужинали рыбой и морскими огурцами, а затем улеглись на куче мягких сухих губок. Бинк вытянул усталые ноги и вдруг наткнулся на новую кучечку земли. На этот раз он слишком устал, чтобы ее затаптывать...
      Сирена, оставив кентавра, примостилась в темноте рядом с Бинком.
      – Послушайте! – вдруг вспомнил он. – Ведь мы должны отплатить ей услугой за гостеприимство!
      Кромби тут же каркнул, а голем перевел:
      – Вот тыи расплачивайся, вермишельные мозги. Ты к ней ближе всех.
      – Услуга? – заинтересовалась Сирена, поглаживая Бинка.
      Тот неожиданно густо покраснел – благо, было уже темно. Проклятый чертов грифон!
      – Да так, чепуха всякая, – буркнул он и притворился, что засыпает. А скоро уже притворяться и не надо было...
 
 
      Наутро они попрощались с Сиреной, нарубив ей в запас дров для очага. И она высоко оценила услугу, потому что неважно справлялась с этой работой сама. После чего все храбро направились к ее сестре.
      – Вам всем надо завязать глаза, – решил Хамфри. – А я воспользуюсь зеркалом.
      Так что он все-таки увидит Горгону, хотя и отраженной. Есть только один способ посмотреть на такое существо, и все об этом прекрасно знали. И все же – почему не срабатывает ее взгляд, отраженный в зеркале? Ведь изображение на стекле не менее жуткое, чем оригинал.
      – Поляризация, – пояснил Волшебник, не дожидаясь расспросов. – Магия частичных изображений.
      Его ответ все же не внес достаточной ясности. Но оставался гораздо более важный вопрос: «Что мы сделаем, чтобы...» Бинку не хотелось произносить слово «убить» в присутствии невинной Сирены. Одно дело приблизиться к Горгоне, и совсем другое – избавиться от нее с завязанными глазами.
      – Посмотрим, – ответил Хамфри.
      Они, включая и голема, помогли друг другу завязать глаза; затем выстроились цепочкой за Добрым Волшебником, который зашагал задом наперед по водной дорожке между островками, глядя в зеркало перед собой. На этот раз он использовал не свою магию, а обычное отражение – природную магию, которой обладают все зеркала.
      Шагать по воде вслепую было странно и неудобно. Как, должно быть, ужасно навсегда потерять дар зрения! Какая магия может сравниться с естественными органами чувств?
      Нога Бинка нащупала твердую почву.
      – Вы стойте тут, глядя на озеро, а не на берег. – велел им Хамфри. – На всякий случай. Я сам займусь Горгоной.
      Бинк повиновался, хотя и продолжал волноваться. Его так и подмывало сорвать повязку, обернуться и посмотреть на хозяйку этого островка. Но все же искушение оказалось не настолько велико – благоразумие превозмогло. Однажды он уже испытал нечто подобное, стоя на вершине высокой горы – тогда его одолевало сильное желание броситься вниз, словно вместе с жаждой жизни в нем таилась и жажда смерти. Кто знает, может, его стремление к приключениям питается из того же источника?
      – Горгона! – хрипло произнес Хамфри. Бинк услышал его голос прямо за своей спиной.
      И еще он услышал:
      – Это я. Добро пожаловать на мой остров. – Этот голос был сладким, нежным, даже более привлекательным, чем у сестры. – Почему ты не смотришь на меня?
      – Твой взгляд превратит меня в камень! – резко ответил Хамфри.
      – Разве я не прекрасна? У кого еще такие гибкие локоны? – Она словно жаловалась, а до Бинка донеслось шипение змей. Он попытался было представить, каково целоваться с Горгоной, когда ее волосы-змеи обвиваются вокруг лица, и почувствовал отвращение. Однако все нее мысленный образ оказался одновременно и тревожным и соблазнительным. Но что такое Горгона, как не буквальное воплощение обещаний и угроз, заключенных в любой женщине?
      – Ты прекрасна, – хмуро согласился Хамфри.
      А может быть, она и в самом деле прекрасна, подумал Бинк. Ведь Хамфри не говорит комплиментов зря. Ах, взглянуть бы хоть одним глазом!
      – Где другие мужчины, приходившие к тебе? – спросил Хамфри.
      – Они ушли, – грустно ответила она.
      – Куда?
      – Туда. За те скалы.
      Хамфри отправился посмотреть.
      – Там статуи, – сказал он, ничуть не удивившись. – Статуи мужчин, и необыкновенно реалистичные. Смотрятся, как живые!
      Как живые..
      – Да! – радостно согласилась она. – Они точно такие же, как и приходившие ко мне мужчины.
      – И что ты на это скажешь?
      – Мужчины оставляли для меня подарки – собственные скульптуры. Но мне гораздо приятнее было бы, если бы кто-то из них остался со мной в естественном виде. Зачем мне эти камни?
      Она даже не понимала, что творила! Она считала, что ей оставляют изображения на память! Возможно, она не желала признать правду, изгоняя ее из своего сознания, притворяясь, что она – самая обычная девушка. Она отказывалась верить в собственную магию! Какое фатальное заблуждение!
      И все же, подумал Бинк, не слишком ля это типично для мыслительных процессов и других женщин? Ведь ни одна из них не желает признавать, что ее пол приносит мужчинам несчастья.
      Но – это уже мнение Кромби, а он, как правило, преувеличивает. В каждой девушке может таиться маленькая Сирена или маленькая Горгона. Совсем-совсем маленькая. А в Хэмели этого точно нет...
      – Если придут новые мужчины, – сказал Хамфри с необычной мягкостью, – они лишь оставят новые статуи. Это плохо.
      – Да, статуй здесь и так уже слишком много, – наивно согласилась она. – На острове становится тесно.
      – Мужчины не должны больше приходить. Они должны быть дома, со своими семьями.
      – А не мог бы хоть один прийти и... остаться? – Голос ее был теперь жалобным.
      – Боюсь, что – нет. Просто мужчины, как бы это сказать... Они не для тебя.
      – Но я могу дать столько любви!.. Если только мужчина останется. Пусть даже маленький. Я ублажала бы его все время, сделала бы таким счастливым...
      Бинк слушал и начинал понимать всю глубину трагедии Горгоны. Она хотела лишь любить и быть любимой, а вместо этого собирала урожай ужасного зла. Сколько семей успела разрушить ее жестокая магия? И что нужно с ней сделать... если не казнить?
      – Ты должна отправиться в изгнание, – сказал Хамфри. – Сейчас Магический Щит снят по приказу Короля, и ты можешь свободно уйти из Ксанта. В Мандении твоя магия постепенно рассеется, и ты сможешь свободно общаться с любым мужчиной, с каким захочешь.
      – Покинуть Ксант?! – тревожно переспросила она. – О, нет, я лучше умру! Я не могу покинуть свой дом!
      Бинка охватил порыв сочувствия. Однажды и перед ним стояла угроза изгнания...
      – Но в Мандении ты станешь обычной девушкой и никому от тебя не будет никакого зла. Ты – необыкновенно красива, и характер у тебя добрый. Вот увидишь: мужчины будут толпами ходить за тобой!
      – Я люблю мужчин, – медленно проговорила она. – Но свой дом я люблю больше. Я не могу уйти. Если другого выхода нет, то – умоляю тебя: убей меня сейчас же и прекрати мои мучения!
      Ее слова потрясли Доброго Волшебника.
      – Убить тебя? Я никогда этого не сделаю! Ты – самое привлекательное существо из всех, кого я видел за свою жизнь, пусть даже через зеркало! Будь я помоложе...
      Горгона тут же прибегла к обычной мелочной женской хитрости.
      – Но вы еще вовсе не стары, сэр! Вы – очень красивый мужчина!
      Кромби едва удержался от карканья. Честер кашлянул, а Бинк чуть не подавился от смеха. Сирена чересчур преувеличивала, если не прямо искажала видимое. А уж эта ее сестрица... Да, Хамфри был неплохим человеком, и очень талантливым – все так. Но уж вряд ли, даже с натяжкой, красивым...
      – Ты мне льстишь, – серьезно ответил Хамфри. – Но меня ждут другие дела.
      – Из всех приходивших ко мне мужчин, только ты захотел поговорить со мной, – продолжала Горгона почти с шаром. – Я так одинока! Умоляю тебя, останься со мной и позволь мне служить тебе всегда!
      Теперь уж Кромби не мог удержаться.
      – Не оборачивайся, дурень! – крикнул голем. – В зеркало гляди, в зеркало!
      – Хм, да, конечно, – словно неохотно согласился Хамфри.
      Ну и острый же слух у грифона! – подумал Бинк. Хамфри ведь на самом деле уже собирался обернуться...
      – Горгона, если я посмотрю на тебя прямо... – начал Хамфри снова, но осекся.
      – Ты почувствуешь, что обязан уйти, оставив после себя лишь каменную статую! – закончила за него Горгона. – Не понимаю, почему мужчины такие! Но подойди, закрой глаза, если иначе не можешь, поцелуй меня, позволь мне показать, как много у меня любви для тебя! Если ты останешься – малейшее твое слово будет законом для меня!
      Волшебник вздохнул.
      Неужели старый гном поддастся искушению? Бинку пришло в голову, что Хамфри остался холостяком не из-за отсутствия интереса к женщинам, а лишь из-за того, что не смог найти для себя подходящую пару. Среднюю женщину не интересует мудрый старик-карлик. А если она и проявит внешний интерес, то – скорее всего – желая как-то воспользоваться его выдающейся магией. А тут перед ним женщина, которая не знает о нем ничего, видит его внешность без прикрас, сгорает от нетерпеливого желания любить его и просит только одного: быть с ней.
      – Вряд ли это получится, дорогая, – произнес наконец Хамфри. – Подобное поведение вознаградило бы меня – не могу отрицать! – и я был бы не прочь пофлиртовать с тобой денек-другой, пусть даже с завязанными глазами. Но безопасное общение с тобой потребовало бы ресурсов Волшебника, а я сейчас участвую в важной экспедиции, и не могу...
      – Тогда пофлиртуй денек-другой! – воскликнула она. – С завязанными глазами! Я не знакома с Волшебниками, которые проявили бы ко мне интерес. Но чудеснее вас, сэр, не был бы и Волшебник!
      Неужели она подозревает о великом таланте Хамфри? Неужели это имеет значение?.. Хамфри снова вздохнул.
      – Возможно, когда мои нынешние поиски завершатся, если у тебя появится желание навестить меня в моем замке...
      – Да-да! – торжествовала она. – Где ваш замок?
      – Просто спроси Хамфри. Кто-нибудь покажет тебе дорогу. Но ты и тогда не должна показывать свое лицо мужчинам. Тебе придется надеть вуаль... Даже этого не будет достаточно. Потому что именно твои глаза...
      – Не закрывай мне глаза! Я должна видеть!
      Бинк снова почувствовал к ней симпатию – он сам сейчас ничего не видел.
      – Позволь мне посоветоваться, – сказал Хамфри.
      Послышался шорох – Волшебник перебирал свои магические принадлежности. Наконец Бинк услышал:
      – Решение не идеальное, но – сойдет. Поднеси эту бутылочку к лицу я вытащи пробку.
      Новый шорох – Горгона принимала поданный через плечо пузырек. Потом хлопнула пробка, зашипел вырвавшийся дымок, Горгона ахнула... И наступила тишина.
      Неужели Волшебник все-таки убил ее? Дал ей понюхать ядовитый дым?
      – Друзья! Можете теперь снять повязки и обернуться! – раздался удовлетворенный голос. – Горгона нейтрализована.
      Бинк сорвал с лица повязку.
      – Волшебник! Ведь ты не...
      – Нет-нет. Я не причинил ей вреда. Убедись сам!
      Бинк и его товарищи уставились на Горгону. Перед ними стояла изумительно красивая молодая женщина. На голове у нее вместо волос шевелилось множество маленьких тощих змеек. А лицо у нее... отсутствовало. На его месте вообще ничего не было.
      – Я наложил на ее лицо магию невидимости, – пояснил Хамфри. – Сама она сейчас видит хорошо, но мне очень жаль, что никто из мужчин не сможет взглянуть на ее лицо. А ведь это – самое красивое, что у нее есть! Я сделал так, что с ней невозможно встретиться взглядом. Теперь она безопасна – и мы тоже в безопасности.
      Действительно, очень жаль, вынужден был согласиться Бинк. Горгона показалась ему такой приятной девушкой, и разве она виновата, что обременена столь ужасным проклятием? Магия не всегда добра! Волшебник нейтрализовал проклятие, но так неприятно смотреть на пустоту вместо красивого лица...
      Кромби обошел остров, разглядывая статуи. Среди них оказалось несколько кентавров и грифонов.
      – Кррак! Взгляните, сколько вреда причинила эта сука! Из-за нее окаменели сотни ни в чем не повинных мужчин. Что толку, что ее магия нейтрализована только сейчас? Это то же самое, что закрыть дверь уже после того, как пленник сбежал.
      Сейчас Кромби явно думал, почти как грифон. Именно в этом и таилась опасность длительного пребывания в трансформированном виде.
      – Да, со статуями придется что-то сделать! – Волшебник согласно покачал головой. – Но я уже потратил достаточно много своей ценной магии. Даже слишком много. Кромби, где находится решение этой проблемы?
      Грифон завертелся и вытянул крыло. Вниз.
      – Гм... А теперь еще раз покажи направление на Источник Магии.
      Кромби показал. Результат оказался тем же.
      – Так я и предполагал, – сказал Хамфри. – Наши поиски имеют большее значение, чем просто сбор новой информации.
      Бинк теперь понял и еще кое-что. И хищное опутывающее дерево, и смертельно опасные сестры – все это были четкие действия, направленные против их поисков и представлявшие угрозу благополучию Бинка. Однако его талант позволил этим событиям произойти. Теперь было ясно, что его опыт имеет непосредственное отношение к поискам. И все-таки почему надо непременно подвергать себя опасности, чтобы найти Источник Магии? По-видимому, здесь действовал другой талант, а не его собственный.
      Он вспомнил холмик земли, увиденный прошлой ночью. Не имеет ли он отношения ко всему происходящему? Как Бинк ни старался, он не мог обнаружить связи между этими холмиками, появляющимися в самых неожиданных местах, и происходящими вокруг событиями. Он не доверят случайным происшествиям, если только они не были проявлением его таланта. А если враг был...
      Хамфри снова достал зеркало.
      – Соедини меня с Королевой! – велел он ему.
      – С Королевой? – удивление спросил Бинк.
      Зеркало затуманилось, потом показалось лицо Королевы Ирис.
      – Как раз вовремя, Хамфри! – заявила она. – Как получилось, что ты валяешь дурака на острове Горгоны? А как же с вашими дурацкими поисками?
      Кромби сердито каркнул.
      – Не переводи! – рявкнул Хамфри голему. Затем обратился к Королеве: – Бинк ищет, а не я, Ваше Величество. В общем, мы нейтрализовали Сирену и Горгону, и теперь направляемся к Источнику Магии. Сообщи об этом Королю.
      Ирис небрежно махнула рукой.
      – Сообщу, когда будет время, карлик...
      За ее спиной в зеркале появилось изображение Короля. Ирис тут же приняла облик Юной Красотки с длинными локонами. Голос и манеры ее сразу изменились.
      – Видишь, как скоро наступило это время, Добрый Волшебник, – поспешила заявить она.
      Трент величественно помахал им рукой и поиграл локоном Ирис. Изображение в зеркале пропало.
      – Как же она может разговаривать в зеркале? – поинтересовался Бинк. – Ведь в нем всегда лишь немые картинки!
      – Ирис – владычица иллюзий, – пояснил Хамфри, откладывая зеркало в сторону. – А Король только думал, что теребит иллюзорный локон... Но и от иллюзий бывает польза.
      – А мне нравится иллюзия реальности, – задумчиво проговорил голем.
      Хамфри повернулся к Горгоне.
      – Через некоторое время мы вернемся. А пока я посоветовал бы тебе утешить сестру. Она потеряла свои цимбалы.
      – Обязательно, обязательно! – воскликнула Горгона. – Прощай, прекрасный Волшебник!
      Она обвила Хамфри руками и одарила невидимым поцелуем. Рассерженные змейки махали зубками у самых его ушей и громко шипели.
      – Поскорее возвращайся! Во мне накопилось столько любви...
      – Да-да, – смущенно согласился Волшебник. Подняв палец, он смахнул один из ее «волосков», слишком усердно жевавший мочку его уха.
      Магическая тропа кончалась на острове Горгоны, так что выбираться оттуда пришлось вплавь. Талант Кромби помог им отыскать наиболее безопасное направление и избежать подводных чудовищ, обитавших в озере. Бинк взобрался на спину кентавра, а Хамфри уселся на грифона. Было уже позднее утро, и возвращение в деревню оказалось легким и быстрым. Враждебная магия попросту не успела еще заменить прежние чары на их дороге новыми.
      Хищное дерево превратилось в обугленный пень. Тут уж жительницы деревни постарались на совесть, избавляясь от заклятого врага. Но в самой деревне было тихо. На окнах висели черные занавески – все скорбели об очередной группе мужчин, погубленных Сиреной.
      Как же все внезапно изменилось, когда эти мужчины вошли в деревню!
      – Вы уцелели! – закричала Тролла; по ее некрасивому лицу струились слезы радости. – Мы попробовали пойти следом за вами. Но Сирены не было слышно, а в темноте мы не смогли отыскать тропу. А к утру уже ясно было, что мы – опоздали. К тому же, следовало позаботиться о раненых...
      – Мы нейтрализовали Сирену и ее сестру Горгону, – сказал Бинк. – Ни один мужчина больше не погибнет из-за них. Но те, кто пришел к ним до нас...
      – Все они мертвы. Мы знаем.
      – Нет. Они – окаменели. И, быть может, найдется способ повернуть чары вспять и оживить их. Если наши поиски окажутся удачными...
      – Идемте! Мы должны отпраздновать такое событие! – крикнула Тролла. – Мы устроим в вашу честь такой триумф...
      Бинк уже знал нужный ответ.
      – Спасибо – нет. Вы очень добры к нам, но – никаких триумфов. Сейчас нам необходимо поскорее продолжить поиски. Мы ищем главный Источник Магии – источник вашей магической пыли, скрытый под землей.
      – Но под землю ведь нет пути, – назидательно произнесла Тролла. – Магическая пыль поднимается к поверхности плотным столбом...
      – Да, так. Поэтому нам надо искать Источник в другом месте. И если к нему можно откуда-нибудь подобраться...
      Разочарованная Тролла отнеслась к обстоятельствам с достоинством.
      – Так куда же вы пойдете?
      – Туда! – ответил Бинк, указывая направление, найденное недавно Кромби.
      – Но это же путь в самое сердце Области Безумия!
      Бинк улыбнулся.
      – Видимо, доступ к Источнику проходит через безумие.
      – Ты же знаешь: путь мимо опутывающего дерева теперь свободен, и по этой тропе вы могли бы обойти стороной Область...
      Бинк отрицательно покачал головой. Если бы дорога, о которой говорит Тролла, была на самом деле наилучшей, Кромби, без сомнения, указал бы именно на нее.
      – Вы, мужчины, такие неблагоразумные! Подождите хотя бы два-три дня. Мы остановим работу по рассеиванию магической пыли, отчего ее эффект уменьшится. Тогда вы сможете пересечь этот район с наименьшим риском.
      – Мы решили отправиться немедленно.
      Бинк боялся, что день-другой отдыха в деревне, населенной истосковавшимися по мужчинам женщинами, окажется столь же губительным для экспедиции, как и дни веселого флирта с Сиреной и Горгоной. Нужно поскорее уносить ноги.
      – Ну что не... Тогда мы дадим вам проводницу – Она предупредит вас хотя бы о ближайших ловушках. Тогда останется небольшая надежда, что вы все-таки выживете, преодолев большую часть пути. В конце концов, вы уже наполовину безумны.
      – Да! – Бинк криво улыбнулся. – Мы ведь мужчины.
      Ни один из полов не мог понять противоположный – в этом крылась еще одна особенность магии Ксанта.
      Бинку теперь даже нравилась троллиха – очевидно, любое из чудовищ Ксанта может оказаться симпатичным и полезным, если подвернется возможность узнать его лично.
      Проводницей оказалась очень миловидная самка грифона.
      – Кррак! – запротестовал Кромби.
      – Крра! Крра! – лукаво ответила она.
      «Нечего сажать нам на шею такого цыпленка!» – радостно перевел Гранди. – «Кого ты называешь цыпленком? Я львица.» – «Ты – ходячее недоразумение!» – «А ты зануда!» – «Самка!» – «Самец!» – О Гранди, можешь дальше не переводить! – остановил его Бинк. – Они, скорее всего, дойдут до сильных оскорблений. – Он посмотрел на Троллу. – Спасибо за проводницу. Мы немедленно отправляемся в путь.
      Собрались все женщины деревни, провожая их. Расставание было невеселым, но – необходимым.
      Джунгли Ксанта вскоре развеяли остатки сентиментальности. Необычайно крупные деревья образовывали густые заросли. Как и предупреждала Тролла, то был подветренный район, густо присыпанный магической пылью, и магия здесь поистине процветала. В подлеске росли огромные подушечки для булавок, коловшие всякого, кто к ним приближался. Среди подушечек поднимались живые сталагмиты – их каменные верхушки поблескивали от падающей сверху влаги. Масляные блестуны густо переплетались везде, где оказывалось какое-нибудь углубление. Масло было до омерзения скользким и в то же время на удивление вязким и липким.
      – Этим деревьям-танкерам не следовало бы сливать свои отходы прямо на землю, – недовольно процедил Честер. – Их нужно закапывать, как то делают все цивилизованные существа.
      Но и более высокие и совершенные с виду растения оказались не лучше. Огромные металлические колонны железных деревьев тесно перемежались со спаленными дотла стволами ясеней. Вся земля вокруг них была усыпана ржавчиной и золой. Здесь и там зловеще фыркали бычьи ели, сгибая ветви-рога. Выше было еще хуже: там ползала гусеничная крапива, бросая вниз колючие жадные взгляды. А рядом слизистыми пучками свисали грибы-тошнотники. Где же найти безопасный проход?
      – Крра! – произнесла проводница, показывая направление. Она скользнула мимо зарослей шипящего змеевика, между двумя острыми лезвиями рубительной сосны и перепрыгнула через кольца упавшего лестничного куста. Остальные последовали за ней – быстро, но сохраняя осторожность.
      Здесь было мрачно, почти темно, хотя день приближался к полудню. Полог над их головами, не удовлетворенный тем, что заслонил от путников солнце, начал теперь сжиматься и разжиматься, словно полоска эластика, пока не окружил их, казалось, непроницаемой оболочкой? Эластик?.. Бинк вдруг увидел, что это и есть эластик с огромной эластиковой лианы, вившейся между другими растениями. Для людей с ножами и мечами эластик не представлял серьезней угрозы, но мог причинить значительное неудобство.
      Крупных живых существ попадалось мало, зато все вокруг буквально кишело насекомыми. Некоторых Бинк узнал – например, светлячков, с жужжанием гонявшихся за добычей (вот откуда, по-видимому, появился тот демонстрационный светлячок, который едва не спалил деревню). Жуки-солдаты стройными рядами маршировали к лагерю. А рядом с ними летали божьи коровки и мухи-девицы. То была впечатляющая картина: легкодоступные дамы, вьющиеся вблизи армии. Почти под ногами Честера жук-тигр прыгнул из засады на жука-оленя и безжалостно убил свою жертву. Бинк отвернулся. Он, конечно, знал, что подобное поведение насекомых – вполне естественнее, но все равно было неприятно смотреть на это.
      Тут он обратил внимание на Хамфри: вид у Волшебника был такой, словно его околдовали – тревожный признак в диком лесу.
      – С тобой все в порядке, Волшебник? – спросят Бинк.
      – Изумительно! – пробормотал Хамфри. – Природная сокровищница...
      – Ты говоришь о насекомых?
      – Тут водятся жуки с крыльями из перьев. – И как будто в подтверждение слов Волшебника мимо пролетел как раз такой жук – крыльями ему служили два ярких пера. – И муха-сова, – продолжал Хамфри, – и два гнездокрыла!