— В том, что ты лишил их такой возможности? — догадалась Орлин.
      — Именно. Я должен нести наказание за то, что они совершили, раз они преждевременно ушли из жизни и не успели сами исправить зло. Мне понадобится несколько веков, чтобы разобраться с грехами погибших тогда людей, но я даже рад, ведь в определенной степени я расплачиваюсь с ними за то, что у них отнял.
      — Но каким образом собака…
      — Один мальчишка играл с пистолетом и застрелил соседскую собаку. Чтобы никто ничего не узнал, он притащил труп на пустырь и закопал его там. Ему это сошло с рук, сосед решил, что собака убежала.
      Орлин присмотрелась к нему повнимательнее.
      — У тебя из раны течет кровь… Как долго продлится твоя мука? Собака умерла не сразу?
      — Рана была не очень серьезной, — ответил мужчина. — Собака от нее не умерла.
      — Не умерла! Но ведь мальчик ее похоронил!
      — Да. Собака задохнулась под землей. Не могу сказать, что с нетерпением жду наступления этой части искупления греха.
      Орлин была возмущена, несмотря на очевидную справедливость наказания.
      — По крайней мере, все скоро кончится.
      — Да, через несколько часов, — тяжело дыша, ответил он. — Но повторится снова и снова.
      — Повторится?
      — Я должен переживать весь ужас происшедшего еще и еще раз, пока полностью не раскаюсь в содеянном. Мальчишке понадобилась бы целая сотня раз!
      — Но ты же не виноват в смерти той собаки! Разве ты можешь искренне раскаяться в том, чего не совершил?
      — Согласен, тут возникает некоторое противоречие, — проговорил мужчина.
      — Наверное, именно по этой причине мне так и не удалось сдвинуться дальше первого грешника.
      — Первого? Первого из тех, кто пострадал во время катастрофы?
      — Первого существенного греха первого из погибших, — пояснил страдалец.
      — Сколько… сколько раз ты уже пережил смерть собаки?
      — К нынешнему моменту? Не знаю. Я сбился со счета на десяти тысячах.
      — Десять тысяч!
      — Несколько лет назад, мне кажется. Впрочем, здесь, в голой камере, следить за временем совсем непросто. Ты первая посетительница, с которой мне довелось поговорить.
      Орлин возмущал поступок мужчины. Она не могла симпатизировать тому, кто отнял у детей жизнь, поскольку знала, как страдает мать, теряя ребенка. Но то, что здесь происходило, поражало своей бессмысленностью. Этот человек никогда не сможет искупить чужие грехи, не говоря уже о своих собственных. Он совершенно зря страдает!
      Тем временем мужчина начал синеть, дыхание с трудом вырывалось из его груди. Он перешел на стадию, когда собака задыхалась.
      — Могу я что-нибудь для тебя сделать? — спросила Орлин, чувствуя себя беспомощной и немного глупой, но доброе сердце тем не менее заставило ее задать этот вопрос.
      Он приоткрыл один глаз:
      — Не попросишь ли ты Сатану позволить мне перейти к следующей каре…
      Тут его тело начало сотрясаться в судорогах, и Орлин быстро двинулась дальше, не в силах видеть страдания.
      — Господь Всемогущий! — вскричала Вита. — Вот уж точно настоящий Ад!
      — Типичный случай, — пояснила Джоли. — Здесь таких миллионы. Можем поговорить с другими, если хотите.
      Однако Орлин шла вперед, упрямо отказываясь смотреть по сторонам. Она уже поняла, что такое Ад.
      Коридор оказался очень длинным, и она не могла не слышать жалобные стоны и не видеть краем глаза муки тех, кто испытывал невыносимые, неестественные страдания. Да, никаких сомнений — она действительно в Аду.
      Наконец Орлин добралась до конца и заметила дверь, на которой красовалась аккуратная надпись: «САТАНА». Она постучала.
      — Входите, — раздался знакомый голос, и дверь мгновенно охватило пламя.
      За дверью были уютные апартаменты с мягкими дивами и картинами на стенах, изображавшими зеленые луга.
      Орлин вошла. Навстречу ей поднялся мужчина — точнее, демон в одежде из языков пламени, с нелепым лицом, рогами и хвостом.
      — Ой, мамочки мои! — изумилась Вита.
      Услышав ее, Орлин присмотрелась повнимательнее.
      — Это же маска! — вскричала она. — И костюм!
      Сатана пожал плечами. Хвост мгновенно отвалился, а пламенное одеяние сменил традиционный костюм цвета яркого огня. Он поднял руку, чтобы снять маску.
      — Наташа! — удивленно воскликнула Орлин.
      — Что означает «Ах, Сатана» , написанное наоборот,
      — подтвердил он. — Можешь называть меня Пэрри, так меня звали, когда я был смертным; или, если хочешь, «отец».
      — Что за глупые шутки? — возмутилась Орлин, гнев сменил удивление.
      — Выслушай его, — твердо сказала Джоли.
      — Я Сатана. У меня множество разных обличий. Я ухаживал за Джоли, заслужил ее любовь, когда был Пэрри, и потерял ее, когда она умерла, а потом еще раз, когда меня соблазнила дьяволица Лила…
      — Кто?
      — Ты ее видела, теперь она любовница Марса. Она оставила меня ради него. В тот момент я был огорчен, но правда заключается в том, что я действительно мало уделял ей внимания, а теперь мне и вовсе не нужна никакая дьяволица. В облике Наташи я ухаживал за Орб и завоевал ее, не признавшись, кто я такой. Она все равно вышла за меня замуж, уже будучи Геей, хотя по определенным причинам мы не объявили об этом во всеуслышание. Так что моя прежняя любовница теперь спит с твоим отцом, а я твой отчим — муж Геи. Вот почему я попросил Джоли присмотреть за тобой, стать хранительницей и другом. Было бы негоже мне самому этим заниматься.
      — Все правда, — заявила Джоли. — Я дружу с Геей, но к тебе меня послал Сатана.
      — Я… падчерица Сатаны… — проговорила ошеломленная Орлин.
      И все же она знала это на подсознательном уровне; запутанные родственные отношения начали проясняться лишь после ее смерти.
      — И я люблю тебя так же, как Джоли, — продолжал он. — Как мы любили бы ребенка, которого нам не подарила судьба. Я не ожидаю и не требую от тебя ответного чувства; ни в каком другом смысле ты не принадлежишь моему царству. Но я сделаю для тебя все, что сделал бы настоящий отец. — Он, прищурившись, посмотрел на Орлин. — А почему ты не принимаешь свое истинное обличье?
      Стоило ему произнести эти слова, как Орлин вдруг стала похожа на себя саму, такой, какой она была до смерти.
      — Я… я пришла попросить об одолжении.
      — Я так и понял. Проси.
      — Мне нужно проклятие… чтобы спасти сына. Чтобы он боялся зла — сейчас у него такого страха нет.
      Сатана покачал головой:
      — Мое благословение ты могла бы легко получить, потому что оно ничего не стоит. Но проклятие… это не мелочь. Я не могу его дать тебе просто так; надо заслужить.
      — Я попытаюсь. — Орлин уже знала, что инкарнации не раздают одолжения направо и налево!
      — Видишь ли, дав тебе проклятие, я на самом деле сыграю на руку своему древнему противнику. Богу. Ведь душа, которая в противном случае стала бы принадлежать мне, отправится к Нему. Мне потребуется эквивалентная замена.
      — Если… если я смогу спасти душу сына ценой своей души, я с радостью…
      — Нет. Твоя душа слишком хороша для моего царства! Кроме того, ни Джоли, ни Орб мне этого не простят. Попроси чего-нибудь попроще, и я с удовольствием выполню твою просьбу.
      Орлин колебалась несколько минут, а потом сказала:
      — Есть кое-что… я знаю, меня не касается, но.»
      — Позволь мне об этом судить! Говори!
      — В одной из комнат, расположенных вдоль коридора, по которому я шла, терпит муки мужчина. Он… да, он заслуживает кары, но его страдания совершенно бессмысленны. Он оказался в замкнутом круге, пытаясь искупить чужой грех — ведь совершенно невозможно раскаяться в том, чего ты не совершал. Если бы он мог перейти к следующей каре…
      — Ты имеешь в виду идиота, убившего двадцать семь человек и себя в катастрофе на шоссе?
      — Да, его. Он не просит пощады, только…
      — Согласен. Его страдания действительно бессмысленны. То же самое можно сказать о тысячах убийц, которые испытывают боль своих жертв. Но я не в силах что-нибудь изменить.
      — Но если вы Господин Ада…
      — Я и в самом деле Господин Ада, но не имею никакого отношения к основополагающим определениям. Суть Добра и Зла может быть обозначена лишь Богом и Сатаной при личной встрече, однако вот уже несколько веков мы с Ним не виделись и не общались друг с другом. Я считаю, что определения давно пора усовершенствовать, даже если придется всего лишь убрать недосмотры вроде того, о котором ты говоришь. Но я не могу принять подобное решение в одиночку. Только в случае согласия Бога мы в силах разработать новый кодекс поведения.
      — А почему Бог не соглашается? — жалобным голосом спросила Орлин.
      Сатана нахмурился:
      — Боюсь, тебе придется задать свой вопрос Ему самому. Со мной он разговаривать не желает.
      — Обстоятельства складываются таким образом, что мне нужно встретиться и с Ним тоже. Я обязательно спрошу!
      — Желаю успеха! — проворчал Сатана.
      — А проклятие… что я должна сделать, чтобы его получить?
      Сатана в задумчивости принялся расхаживать по комнате.
      — Знаешь, я тут подумал… почему бы нам не воспользоваться обходным путем? Возможно, тебе вовсе и не понадобится мое проклятие, как, впрочем, и помощь других инкарнаций. Думаю, я смогу убедить Нокс отдать тебе твоего ребенка, уже здорового, причем немедленно.
      — Ох-хо-хо! — подумала про себя Джоли. — Он ее искушает!
      Вита ухватила мысль.
      — В каком смысле? Он что, намерен изменить своему слову?
      Они разговаривали друг с другом, но Орлин, чье внимание было полностью поглощено беседой с Сатаной, их не слышала.
      — Сатана совсем не прост. О, я не должна вмешиваться, но я за нее боюсь!
      — Ну, в таком случае я ее предупрежу!
      — Нет, не вздумай! Орлин должна сама справиться, иначе все будет бессмысленно.
      Тем временем Орлин боялась верить тому, что услышала.
      — Вы можете это сделать? Как?
      — Предполагая, что ты обратишься ко мне с подобной просьбой, пока ты шла по коридору, я посетил воплощение Ночи. Она позволила мне решить твою проблему по-своему.
      — Мой ребенок! — воскликнула Орлин, глаза которой сияли. — Неужели такое возможно?
      — Тебе не придется делать ничего сверхъестественно сложного. Простого согласия с твоей стороны вполне достаточно.
      — Согласия?
      — Начинается, — подумала Джоли. — Он такой ловкач, я ненавижу, когда он проворачивает свои делишки, обманывая доверчивых простаков. Мне не следовало приводить сюда Орлин!
      — В царстве смертных ты остановилась у сенатора Луны Кафтан, верно? У тебя с ней хорошие отношения?
      — Да. Я ее племянница… или что-то вроде того. Она очень добра.
      — Она должна принять участие в определенном процедурном вопросе, который может причинить мне некоторые неудобства. Если ты попросишь ее отойти в сторонку…
      — Я не вправе вмешиваться в политику! — запротестовала Орлин.
      Сатана ласково улыбнулся:
      — Послушай… ты меня неправильно поняла. Тебе и не следует ни во что вмешиваться, только попроси Луну оказать тебе небольшую услугу, чтобы ты помогла сыну — в соответствии с моей договоренностью с Нокс. Наверняка Луна ничего не имеет против твоего ребенка?
      — Не вижу тут ничего страшного, — прокомментировала его предложение Вита. — Учитывая, что она может получить.
      — Подожди, — мрачно предупредила Джоли. — Тебе еще не доводилось встречаться с такими ловкими мерзавцами, как Сатана!
      — Мне казалось, ты его любишь!
      — Конечно, люблю. Но я его и прекрасно знаю.
      Орлин, потрясенная предложением, была готова согласиться, и тем не менее ее что-то останавливало, она не доверяла Сатане.
      — Нет, но…
      — Насколько сильно ты хочешь помочь сыну? Я не предлагаю тебе добиться того, чтобы Луна умыла руки, ты только попроси ее, а она имеет полное право отказать. Вот на каком условии я готов организовать для тебя возвращение ребенка. Тебе нечего бояться, ты получишь его немедленно, и все твои трудности и испытания подойдут к концу.
      Орлин вдруг поняла, что плачет.
      — О Сатана, ради любви ко мне, о которой ты говорил, скажи по крайней мере правду! Я знаю, все совсем не просто, и не могу принять такое трудное решение, не понимая сути проблемы.
      Сатана нахмурился:
      — Справедливая просьба. Я не хотел вдаваться в подробности, которые тебя лишь расстроят. А правда заключается вот в чем: среди смертных возникнет критическая ситуация, и проблема будет решена одним голосом — голосом Луны. Если она не примет участия в голосовании, я одержу победу.
      — А о чем идет речь?
      — Самый важный вопрос нашего времени. Он, по правде говоря, решит, кто из инкарнаций станет обладать всей полнотой власти. Тебе известно, что именно к этому я и стремлюсь; на протяжении многих веков мне мешали получить желаемое, но сейчас наконец все станет ясно.
      — А какое отношение имеет Луна к могуществу инкарнаций?
      — Вижу, ты еще не поняла. Хорошо, буду с тобой неумеренно откровенен. Определенное количество людей пришли к выводу, что одна из инкарнаций выполняет свои обязанности недостаточно добросовестно. И потому будет проведено голосование, которое решит, следует ли объявить ее пост свободным — чтобы произвести замену. Для смертных важность данного вопроса заключена в том, что решающий голос принадлежит им. Если они единодушно признают, что инкарнация, о которой идет речь, не справляется со своей работой, тогда остальные инкарнации, договорившись между собой, выдвинут на эту должность нового человека. Естественно, в моих интересах проследить за тем, чтобы этого не произошло.
      — Они хотят заменить вас? — удивленно спросила Орлин.
      — Меня? — Сатана расхохотался. — Нет, конечно! Я, вне всякого сомнения, являюсь самой активной и усердно работающей из всех нынешних инкарнаций. Нет, речь идет о другом: о воплощении Добра.
      Орлин уставилась на него, не в силах произнести ни слова.
      — Я не ослышалась? — воскликнула Вита.
      — Не ослышалась, — ответила Джоли. — Просто потрясающе! Я знала, но почему-то забыла. А теперь все вспомнила. Они хотят заменить Бога!
      — Понимаешь, Бог в последнее время стал страшно безответственным, — продолжал Сатана. — Поскольку мы ожидаем, что вот-вот разразится серьезный кризис — третья мировая война, если уж быть точным… Впрочем, существуют еще проблемы перенаселения, истощения ресурсов в царстве смертных, голода и болезней, и тому подобное… Мы боимся, что через несколько лет человечество и весь мир вместе с ним будет уничтожено, если не принять никаких мер. Многое может быть сделано только с единодушного согласия всех инкарнаций. Так что у нас действительно возникла кризисная ситуация.
      Орлин наконец сумела пролепетать:
      — Как вы можете утверждать, что Бог не… не…
      — Дорогая моя, я нахожусь на другой стороне. Я поддерживаю нынешнего Бога и хочу, чтобы Он остался на своем посту.
      — Но вы же его противоположность! Вы противостоите Ему во всем!
      — Не совсем. Я с Ним соревнуюсь. Соперничаю за возможность получить как можно больше власти. Я хочу отнять у Него господство.
      — Но вы же только что сказали…
      — Милая, ты не уловила нюансов. Я согласен с остальными инкарнациями, что Бог не справляется со своими обязанностями. Я заметил это уже давно, много веков назад. Но я против Его замены. И меня совсем не устраивает, если Его должность будет объявлена вакантной. Я разослал своих слуг повсюду, сейчас они действуют среди смертных, убеждая их противостоять идее замены. И одна из ведущих стран скоро объявит свое решение. На самом деле, если Луна не примет участия в голосовании, возникнет ситуация, когда будет одобрено нынешнее положение вещей, а следовательно, резолюция не пройдет и Бог останется на своем посту. Теперь ты видишь: то, о чем я тебя прошу, не расходится с твоими взглядами и предпочтениями. Я, как и ты, поддерживаю нынешний порядок.
      — Но если все погибнет…
      — Да, не следует забывать о катастрофе… Конечно же, необходимо принять меры. Новый Бог обязательно их примет и, возможно, сумеет предотвратить третью мировую войну. Но если нового Бога не будет, бездеятельность настоящего Бога в конце концов заставит остальных инкарнаций обратиться за помощью к самой эффективной из двух оставшихся сил. А это, естественно, воплощение Зла.
      — Вы… вы поддерживаете Бога… потому что надеетесь таким образом обрести неограниченную власть?
      — Наконец-то ты все поняла, дорогая. Таковы мои мотивы. Естественно, я сделаю все, что в моих силах, чтобы предотвратить кризис; царство смертных не погибнет. Но я стану самым могущественным среди инкарнаций.
      — Не могу поверить… Неужели Бог так…
      — А если ты поддержишь Его и попросишь Луну пропустить решающее голосование, я свяжусь с Нокс, и она вернет тебе твоего ребенка. Мне кажется, я сделал тебе весьма щедрое предложение.
      Орлин стояла, не шевелясь, пытаясь осмыслить услышанное. Сатана уговаривает ее поддержать Бога — и предлагает великодушное вознаграждение. Прямо сейчас, если она согласится, ее страданиям придет конец.
      — Думаю, — сказала она, — вам известно о происходящем больше, чем мне. Если вы считаете, будто моя просьба, адресованная к Луне, может оказаться эффективной, значит, возможно, так оно и есть. Если вы считаете, что таким образом сумеете получить неограниченную власть, наверное, вы знаете, о чем говорите. И потому я не должна соглашаться на ваше предложение. Я должна доверять мнению Луны, она знает, как нужно поступить, хотя меня и мучают сомнения.
      — Даже несмотря на то, что это будет стоить тебе ребенка? — ласково спросил Сатана.
      Орлин закрыла глаза, чтобы сдержать слезы.
      — Разве я могу противопоставить своего ребенка благополучию всего мира? Я очень хочу получить его назад… но не такой ценой. Я сделаю то, что кажется мне правильным, хотя мне очень больно, и я не знаю, что же в действительности правильно.
      — Ты уверена? — у Сатаны сделался мрачный вид.
      — Нет, я самый неуверенный призрак в мире! Но мне представляется, что так должно быть!
      — В таком случае будет так, как хочет Нокс, — проворчал Сатана.
      — А как хочет она?
      — Мы с ней заключили сделку. Она меня поддержит, отдаст ребенка, если я сумею добиться своего. Я сделаю так, как требует она, если потерплю поражение. Я потерпел поражение, мне не удалось тебя искусить и потому придется выполнить условия нашего договора.
      — А в чем они заключаются?
      — Если должность Бога будет объявлена вакантной, остальные инкарнации предложат своих кандидатов и проведут голосование. Нокс не может никого предложить и не примет участия в голосовании, потому что не принадлежит к силам Дня. Но теперь она будет действовать через меня. Я должен поддержать ее кандидата.
      — Кто…
      Сатана покачал головой:
      — Нокс великолепно умеет хранить свои тайны. Я должен сберечь этот секрет до определенного времени, чтобы остальные не выступили против ее кандидата. Никому другому не оказана честь узнать волю воплощения Ночи.
      — Ее воля причинила мне столько страданий! — рассердилась Орлин.
      — Да, складывается именно такое впечатление. Может быть, ты согласишься принять мои условия вместо альтернативного варианта. — Он помолчал, но Орлин не изменила решения. — Однако твои возможности еще не исчерпаны. Я лишь предложил короткий путь, который помог бы тебе добиться желаемого — с выгодой для меня. Ты все еще можешь получить свое проклятие и попытаться спасти сына.
      — О! — только и смогла произнести изумленная Орлин. — Я забыла, точнее, подумала, что вы отказали в моей просьбе.
      — Я честно выполняю условия всех сделок, — ответил Сатана. — Послужи мне, и я дам тебе проклятие.
      — В таком случае я готова вам послужить, — заявила Орлин. — Что я должна сделать?
      — У меня появился новый клиент, он не желает с нами сотрудничать — души, в которых живет зло, часто так себя ведут. Я хочу, чтобы ты убедила его стать сговорчивее.
      — Но я ничего не знаю о проклятых душах! — возразила Орлин.
      — Полагаю, с этой ты знакома. Его зовут Кейн.
      — Господь милостивый! — вскричала Вита.
      — Пожалуйста, впредь не употребляй здесь подобных выражений, Вита, — сделал ей выговор Сатана. — Ты должна понимать, что они тут неуместны.
      — Мы… мы его убили? — снова разволновавшись, спросила Орлин.
      — Технически он убил себя сам. По-настоящему вы не виноваты, и лишь небольшая часть зла проникла в души всех четверых. В конце концов, он виноват в том, что случилось, а вы имели полное право защищать смертное тело, в котором находились. Должен сказать, ваш метод показался мне просто гениальным — редко человека удается убить, заболтав его сказкой.
      — Думаю, мы попытаемся с ним поговорить, — сказала Орлин. — Он же не причинит нам вреда, не так ли? Я имела в виду тело Виты.
      — Вы останетесь в коридоре, где вам ничто не угрожает. Не покидайте его, потому что смертный не имеет права входить в Преисподнюю. Убедите Кейна стать более сговорчивым.
      — А чего вы от него хотите?
      — Нам нужны имена женщин, которых он убил. Полагаю, их немало.
      — Вам они не известны?
      — Орлин, в Ад каждый день прибывает много тысяч душ! Мы стараемся обрабатывать их как можно тщательнее, но у нас нет возможности внимательно рассматривать все детали. В любом случае чаще всего жертвы отправляются в Рай, так что мы не в силах их расспросить. Информация должна поступать от тех, кто в нашем распоряжении: от убийц.
      — Ну и какая польза от такой информации? Девушки умерли, а убийца уже пытается искупить свою вину.
      — Но не в той мере, в какой заслужил. Каждая проклятая душа должна страдать за свою жертву, таковы условия принятого в стародавние времена соглашения. Я не в силах организовать полноценное наказание, пока не получу имена всех женщин. Затем, в случае необходимости, я делаю запрос в Чистилище, а дальше преступник начинает искупать свои грехи.
      — Причем не может сдвинуться с места и заслужить прощения? — резко спросила Орлин.
      — Ну, не всегда. Иногда им все-таки удается пройти короткий путь, хотя рано или поздно они попадают в замкнутый круг.
      — Если бы меня спросили, я бы сказала, что порядок нужно непременно изменить! — вскричала она. — Я совершенно согласна, они должны понести наказание, но в таком виде… какая бюрократическая ерунда! Никто ничего не выигрывает!
      — Согласен. Когда придет мое время и я стану полновластным хозяином, я обязательно внесу в систему определенные изменения.
      Орлин вздохнула:
      — Покажите мне этого типа. Я сделаю, что смогу.
      — С удовольствием. Он находится в комнате рядом, в коридоре для особо важных лиц. Я сразу узнаю, если тебе удастся добиться успеха, и сохраню для тебя проклятие, чтобы ты воспользовалась им, когда придет время. Иди прямо по коридору до следующей комнаты, а дальше, когда все будет сделано, он приведет тебя прямо в Чистилище. Тебе не нужно больше со мной встречаться.
      Орлин посмотрела на него. Ей показалось, что он хотел еще что-то ей сказать, но промолчал. Она повернулась и вышла.
      И вскоре увидела Кейна в одной из комнат, расположенных вдоль прохода. На нем по-прежнему была его одежда, он лежал на животе, из паха текла кровь. Очевидно, он умер от потери крови, но сознание так и не потерял и потому чувствовал боль.
      — Ты помнишь, Джоли рассказала ему историю, — напомнила ей Вита. — Может быть, она им и займется?
      — Нет, сейчас в роли просительницы выступаю я, — ответила Орлин. — А значит, должна сама справиться с заданием Сатаны. Только признаюсь, понятия не имею, каким образом.
      Кейн ее услышал. Поднял голову. Поморщился:
      — Кто ты? Еще одна мерзкая женщина? Ты пришла меня мучить?
      — Мне кажется, ты уже и так достаточно страдаешь, — проговорила Орлин.
      — Но я и в самом деле имею отношение к девушке, которую ты намеревался сделать своей очередной жертвой. Ты помнишь последнюю?
      — Черную сучку? Разве я в силах ее забыть? Видишь, что она со мной сотворила! — Он прищурился, посмотрел на нее повнимательнее. — Ты не она. Я тебя не помню.
      — Я находилась с ней в виде призрака, на самом деле нас было трое. Мы рассказали тебе историю Лорелеи. Именно мы устроили все таким образом, что ты умер. Смертная девушка не справилась бы в одиночку.
      — Вот уж точно! — согласился мужчина, поморщившись, потому что восклицание вызвало новую волну боли. — Я убил дюжину до нее, и ни у одной не было даже малейшего шанса сбежать, не говоря уже о том, чтобы что-нибудь мне сделать.
      — Пришло время тебя остановить, — заявила Орлин. Состояние Кейна ее беспокоило, она понимала, что он заслужил наказание, но не могла смотреть, как другие страдают.
      — Может быть. А теперь проваливай; я не намерен позволять всяким грязным шлюхам над собой потешаться. Сожалею, что мне не удалось расправиться со всеми вами.
      — Я пришла попросить тебя помочь Сатане. Ему нужны имена женщин, которых ты убил.
      Кейн рассмеялся, снова поморщился:
      — Иди воткни этот нож себе в брюхо, дрянь! Я знаю, что произойдет, когда Сатана получит имена! Думаешь, я хочу страдать за всех вас, вонючие твари? Пусть лучше нож раздирает мне внутренности! — Немного помолчав, чтобы справиться с болью, он уточнил: — Боб, как больно!
      — Боб?
      — Мы не можем произносить здесь слово, начинающееся на букву «Б», ты разве не знала? А теперь убирайся. Ничего у тебя не выйдет, вам не удастся посмеяться надо мной в последний раз.
      — Но ты же не сможешь сдвинуться с места, не получишь отпущения грехов, если не станешь сотрудничать с Сатаной, — возразила Орлин. — Ты застрянешь на первой стадии и целую вечность будешь страдать от ножевой раны. Неужели ты к этому стремишься?
      — Я застрял… ха-ха… нож застрял! — с трудом проговорил Кейн. — Лучше так, чем доставлять шлюхам удовольствие. Пусть сами страдают за свои грехи. Боб знает, они заслужили наказание!
      Какой упрямец! Орлин не представляла, что еще можно сказать.
      — А как насчет Лорел? — напомнила Джоли. — Это единственная женщина, которую он боготворит. Если она его попросит…
      — Слушай, точно! — обрадовалась Вита. — Ты думаешь, она тоже здесь? Может быть, она занималась проституцией, чтобы выжить, и обязательно вернулась бы за ним, если бы не умерла…
      — Давайте спросим, — сказала Орлин, вернулась к двери, ведущей в кабинет Сатаны, и постучала.
      Дверь снова окутали языки пламени. Посреди них возник Сатана.
      — Ты уже справилась с заданием?
      — Возможно, я продвинулась вперед. Мне нужно знать, находится ли в Аду одна женщина.
      Сатана щелкнул пальцами, и моментально рядом с ним возник Ассаргадон.
      — Имя? — спросил Сатана.
      — Лорел. Я не знаю фамилии.
      Ассаргадон нахмурился:
      — Таких у нас около полумиллиона. Можем выстроить их, чтобы вы на них посмотрели.
      — Опиши ее по его воспоминаниям, — подсказала Джоли и нарисовала портрет мадонны, взятый из памяти Кейна.
      — Хорошенькая, нет, скорее красивая, даже в пятнадцать лет, — сказала Орлин. — Вероятно, не такая привлекательная в момент смерти. Темные, почти черные волосы до талии, стройная. Карие глаза. Возможно, убежав из дома, занялась проституцией.
      — Около четырех тысяч женщин отвечают данному описанию и зовутся именем Лорел, — сказал Ассаргадон, просмотрев блокнот, появившийся у него в руке.
      — Она убежала из дома около тридцати лет назад.
      Он перевернул страницу.
      — Триста.
      — У нее есть брат по имени Кейн.
      — Двенадцать.
      — Который младше ее на пять лет.
      — Двое.
      — Если бы я могла поговорить с ними…
      — Минутку. — Ассаргадон исчез.
      — Хороший человек, — сказал Сатана. — Благословляю — если ты позволишь мне такое выражение здесь — тот день, когда я спас его от безликости. Лорел — старшая сестра нашего клиента?
      — Да. Я думаю, она может на него повлиять, если мы сумеем организовать их встречу.
      — Мы так не делаем.
      Орлин скрыла улыбку.
      — Насколько сильно вы заинтересованы в сотрудничестве вашего клиента. Сатана?
      Он чуть не улыбнулся ей в ответ.
      — Не сомневаюсь, сделку можно будет заключить.
      Джоли знала, что Сатана доволен, хотя не совсем понимала почему.
      Обычно он не позволял жителям Преисподней себе перечить. Конечно, Орлин его приемная дочь; ему нравится, что она не сдается. Но Джоли сомневалась, что дело только в этом.
      Вернулся Ассаргадон. У него за спиной стояли две молодые женщины. Обе хорошенькие; несомненно, обеим довелось немало повидать в жизни. Ни та, ни другая полностью не подходили под мысленное описание Кейна.
      Однако Орлин не теряла надежды.
      — Которая из вас пообещала вернуться к своему десятилетнему брату?
      — А тебе какое дело? — спросила та, что стояла слева.
      — Он здесь.
      Она закрыла лицо руками:
      — О, бедный мальчик! Я не сомневалась, что он попадет в Р… — Она захлебнулась рыданиями.
      — В Рай, — помог ей Сатана. — Проклятые души не в силах произносить слова, подобные этому.
      — Вот его сестра, — сказала Орлин. — Я хочу с ней поговорить, может быть, она сумеет убедить Кейна нам помочь. Что ей предложить в качестве награды?
      — Она сможет проводить с ним одну минуту каждый час, — ответил Сатана.
      — Если уговорит сотрудничать с нами.
      — Какой щедрый! — фыркнула Вита.
      Орлин решила не спорить.
      — Я могу переговорить с ней наедине?
      — Одна минута, — разрешил Сатана, и тут же он, Ассаргадон и другая Лорел исчезли, в кабинете остались лишь Орлин и сестра Кейна.
      — У нас есть всего одна минута, — сказала Орлин. — Лорел, твой брат любит тебя и, я думаю, сделает все, о чем ты его попросишь. Ты для него воплощение мадонны, самая совершенная женщина в мире. Он серийный убийца, в сорок лет умер от ножевой раны, но он тебя любит. Его искупление продвинется гораздо быстрее, если он сделает то, о чем говорит Сатана. Ты сможешь проводить с ним одну минуту в час, если убедишь его не упрямиться. Ты это сделаешь?