Так вот кто перед ними – легендарные сестры фурии! Айрин думала, что только Ксантье может их защитить, но это сделал крохотный Гранди. Он раскрыл тайну грозных старух и тем обезоружил их!
Но тут третья фурия выступила вперед, грозя плеткой.
– Голем! – взвыла она. – Ты, порождение магической силы, все ли ты сделал, чтобы отблагодарить волшебника, воззвавшего тебя к жизни? Он тебе и отец, и мать! Кем ты был, прежде чем руки доброго волшебника прикоснулись к тебе? Кучкой деревяшек, лоскутков и веревочек! Как отблагодарил ты своего творца Хамфри за бесценный дар – видеть, слышать и понимать? О, я знаю, как только рука доброго волшебника дала силу твоим хилым ногам, ты сбежал, позабыв цель, ради которой тебя оживили! А ты ведь помнишь, негодный, что добрый волшебник как раз тогда нуждался в тебе, нуждался в твоем умении разговаривать с животными и растениями. Без переводчика он не мог завершить важнейший труд, который уже близился к концу. Ты вернулся, но только после того, как убедился, что Хамфри не сможет найти тебе замену. У тебя на руках был козырь, и услугу свою ты предложил в обмен на услугу Хамфри. Ты потребовал, чтобы он сделал из тебя, жалкого голема, реальное существо. Загляни в свою душу, нечестивец, и ты обнаружишь в ней неисчерпаемые залежи злобы и эгоизма! Сколько раз ты оскорблял волшебника, именуя его гномом! Сколько раз прочие невинные души терпели твои оскорбления, ты, жалкая помесь нитки со щепкой! Сколько раз твой злонамеренно неверный перевод сбивал с толку честных людей! Где ты был, когда волшебник встретился с драконом у Родника молодости? Тебя и близко не было, а добрый Хамфри как раз в этот трагический момент нуждался в твоей помощи! Когда ты делал первые шаги по земле, он, добрый Хамфри, опекал тебя. Теперь он сам лишился сил и разума, но ты, кого он воззвал из ничтожества, ничем не хочешь его поддержать! Что ему остается – проклясть день, в который он создал тебя? Проклясть день, в который он подарил тебе разум и волю? Трепещи, негодник, ибо меч карающий падет сейчас на твою голову!
Гранди и в самом деле затрепетал. Речь фурии проняла его. Он вспомнил все свои прегрешения. Фурии умели произносить обвинительные речи, находя слова острые и разящие, как самые острые и разящие мечи. Айрин поняла: никакое растение их не защитит, и Ксантье тоже бессилен – голоса оскорбленных родителей сильнее любой магии.
Айрин, Ксантье и Гранди отступали, а ведьмы надвигались на них, грозя ужасными плетками. Удары будут смертельными, потому что плети, Айрин знала, пропитаны ядом. От простого прикосновения ужасных плеток тело начинает кровоточить и корчиться в страшных муках; раны гноятся и не заживают, так что несчастный сам начинает молить о смерти. Теперь Айрин припомнила рассказы о фуриях, наказывающих неблагодарных детей. Тизифона, Алекто, Мегера. Считалось дурным знаком даже упоминать их имена. Тизифона, Алекто, Мегера – вина, раскаяние, страдание. Айрин раньше и не подозревала, что ее тоже можно обвинить в бездушии и черствости. Фурии застали ее врасплох, и мучительные сомнения поднялись в душе королевы.
Айрин споткнулась о корень и упала. Тизифона нависла над ней, роняя слюну, рассеивая вокруг тяжкий звериный дух. Она подняла плетку...
Айрин охватила тоска, пересилившая даже страх смерти, – она уже никогда не встретится с матерью, чародейкой Ирис, никогда не повинится перед ней, не скажет, как та ей дорога.
Никогда – вот самое худшее, самое страшное наказание!
Ирис, дорогая мамочка, прости меня! – взмолилась Айрин, потому что плетка опускалась все ниже. Она знала, что мать не услышит ее крика...
Но плетка замерла на полпути. Какая-то тень мелькнула между Айрин и страшным орудием убийства. Зомби Зора! Она приняла удар, предназначенный Айрин! Плеть рассекла тело Зоры, но зомби даже не закричала – эти несчастные не чувствуют боли.
Тизифона глянула в истлевшее лицо Зоры и возопила: – Ты из породы бессмертных! Я бессильна наказать тебя! Яд для тебя что вода, плеть – что мягкая ладонь! Слова правды не трогают твой разум!
А Зора тем временем встала между Алекто и Ксантье, которому фурия собиралась нанести смертельный удар.
– Даже если бы ты принадлежала к смертным, – проскрежетала Алекто, – я все равно не могла бы наказать тебя – ты всегда была почтительной дочерью.
Потом Зора спасла Гранди, подставив себя под удар Мегеры.
– Несправедливо! – прохрипела Мегера. – Несправедливо! Эта несчастная страдает куда больше, чем заслуживает! Есть более виновные, страдающие куда меньше! Я не приложу руки к ее страданиям! Не приложу!
Зора отвлекла фурий, но это не могло длиться долго. Старухи сбились в кучу и направились к жертвам.
– Поочь! Поочь! – закричала Зора, бросаясь вслед за ними, – живость просто фантастическая для зомби! – Не сеееть их тгыыть.
Фурии остановились, озадаченные яростью живой покойницы, которую они не могли ни убить, ни уничтожить упреками.
Старухи сблизили головы и стали совещаться. То и дело слышались нечленораздельные вопли и лай. Потом, на что-то решившись, фурии повернулись к своим жертвам, глянули на них и разом подняли левые ладони. Пустые ладони.
– Смотрите! – крикнул Гранди. – Это проклятие! Страшилища собираются нас проклясть!
Ладони опустились. Айрин и Ксантье в страхе съежились. Зора бросилась вперед и снова встала между фуриями и ними.
Что-то прошуршало в траве. Будто ветер. Айрин обнаружила, что лежит на земле, почти обнимая Ксантье, а зомби навалилась сверху. Зора прикрыла их своим телом.
Фурии опять просчитались. Проклятие пропало зря, потому что поразило зомби, до которой им не было никакого дела. Лишившись последнего оружия, фурии развернулись и улетели прочь, шурша крыльями. Опасность миновала.
Айрин поднялась и отряхнулась. Воистину чудесное избавление, подумала королева. Потом она заметила, что Ксантье смотрит на Зору... каким-то особенным взглядом.
– Это сущ... зомб... она приняла удар, предназначавшийся мне! – воскликнул Ксантье.
– Два удара, – поправила Айрин. – И мой тоже. Зомби стойко переносят физическую боль, ранить их почти невозможно. Зомби бессмертны... Это просто двигающиеся тела некогда живших существ. Но небрезгливые люди быстро понимают, что зомби не такой уж плохой народ...
Она говорила, будто ни к кому не обращаясь, но Ксантье все равно слышал ее слова. Уже два раза Зора выручала их из лап смерти – а если расценить ядовитую плеть и проклятие как две отдельные угрозы, то и все три.
А что же сама Зора? Она поднялась и молча отошла в сторону. Невидимое проклятие, очевидно, сильно задело ее.
– Несомненно она была прекрасной женщиной, до того как умерла, – сказал Ксантье. – Лучше любого из нас.
– Кто его знает, – пожала плечами Айрин. – При жизни я не была с ней знакома. Но если верить словам фурий, она вела безгрешную жизнь и умерла потому, что ее предал тот, кого она любила. Мужчина, по всей видимости, ее недостойный.
– Явно недостойный, – хмуро поправил Ксантье.
Зора зашаталась, и Айрин кинулась ее поддержать.
– Тебе плохо, Зора? – с тревогой спросила она.
– Пклти-и-е, – прошептала Зора.
– Проклятия, предназначенные нам, пали на тебя, – подтвердила Айрин. – Как ты сейчас? Тебе больно?
– Я могу рассказать, – поднимаясь с земли, сказал Гранди. – Меня ведь тоже задело.
А ведь и в самом деле, подумала Айрин. Зомби защитила ее и Ксантье, но Гранди получил свою долю. Однако голем двигался и говорил, как прежде, стало быть, проклятие не означает мгновенную гибель.
– С тем, кто подвергся проклятию фурий, может случиться любое несчастье, – пояснил Гранди. – Страшное несчастье, – поправился голем. – Такое страшное, что жертва будет умолять о смерти. Я знаю все языки и понял, о чем говорили эти старухи.
– Мы защитим тебя! – горячо пообещала Айрин.
– Напрасные хлопоты, – уныло возразил голем. – Проклятие уже приклеилось ко мне. Ослабить – это вам, может, и удастся. А с зомби вообще дело плохо: два проклятия – это вам не шутка.
– Смерть уже забрала Зору, – напомнила Айрин. – Что может быть хуже?
– А вот когда проклятие начнет действовать, тогда и посмотрим, – скривился голем.
Айрин посмотрела на зомби со смешанным чувством горечи и изумления. Зомби, мертвая плоть, совершила прекрасный, истинно человеческий поступок. Но какой смысл наказывать ее, мертвую? Как это вообще можно? Но размышлять об этом, как поняла Айрин, бесполезно.
Не лучше ли просто лечь и немного отдохнуть, тем более что гнездо уже готово. Чем и Ксанта ждать не имеет смысла – парочка, вполне возможно, вернется только под утро.
Ксантье молча согласился с предложением Айрин. Наверняка он не знал, как отнестись к поступку друга-гиппогрифа – радоваться или огорчаться. У Ксанта появилась подружка, утащившая его, как песика, на поводке, – что в этом радостного?
– Забирайся в гнездо, Зора, – пригласила Айрин. – Для тебя найдется место.
Зора остановилась в нерешительности. Уж очень она была неприглядна, особенно после угощения плетьми. Кости торчали, одежда изорвалась до неприличия.
– Ту-у пу-у-ую. Надо... – начала Зора.
– Проведешь ночь под открытым небом? – спросила Айрин. – Ты просто не хочешь или боишься помешать? – Ведь в Ксанфе принято, чтобы зомби день и ночь торчали на улице.
Зора стояла молча. Она, кажется, и не собиралась отвечать.
– Ты дважды помогла мне и моим друзьям, – не отступалась Айрин. – Не исключено, что я обязана тебе жизнью. Стреск мог запросто стрескать меня, а фурии застегать плетьми. Я просто не могу относиться к тебе как к... – Тут Айрин осеклась. Она хотела сказать: как к зомби, но сочла это неуместным.
– Знаешь, – вдруг заговорил Ксантье, обращаясь к Айрин, – теперь, когда темно и ее, зомби то есть, почти не видно, она кажется такой... такой стройной... Такой... ну, в общем... не противной. И пахнет не противно. Всего лишь землей...
Да, подумала Айрин, парень не мастер говорить комплименты. Да и у кого ему было учиться в его-то медвежьем углу?
– Мне грозила смерть от плетки, – вздохнул Гранди, – так что зомби уж как-нибудь стерплю.
– Иди же к нам, – опять позвала Айрин. – Здесь тебе будет лучше. Сможешь поспать. Ты ведь хочешь спать?
Айрин не знала, спят ли зомби вообще. Но это не так уж важно. Важно другое – дружелюбный жест. Так она косвенным образом загладит свою вину перед матерью, долго страдающей от дочернего бездушия, это раз; и отблагодарит зомби, действительно заслуживающую благодарности, это два. Я должна не просто терпеть ее присутствие – я должна с ней подружиться, решила Айрин.
Зора в конце концов отважилась подойти к дереву. Она попыталась взобраться по стволу, но не смогла – яд, которым фурии пропитали свои плети, оказался таким сильным, что лишил сил даже зомби.
Ксантье подошел к Зоре, обхватил ее за талию и приподнял. Зора взлетела, как перышко. Что гиппогриф, что его хозяин – оба силачи! Зора ухватилась за край гнезда, подтянулась и исчезла внутри.
– Раньше я никогда к ним не прикасался, – пробормотал Ксантье. – Когда она ехала, сидя сзади, я не особенно позволял ей цепляться за меня. Я думал о ней не больше, чем о мешке с мусором, каждую минуту готовом шлепнуться на землю. Но теперь, после того как она приняла на себя удар, предназначенный мне... Не в моих правилах не отвечать услугой за услугу. Ни одна живая душа не может обвинить меня в неблагодарности. Но с ней... не знаю, стал ли бы я ей другом до гроба... то, что меня еще ждет, в ее жизни уже произошло, гроб то есть... не знаю... И прикасаться к ней не так уж и противно. Я ведь охотник и не раз прикасался к убитым животным... Кишки разные... В общем, я не чистюля... А она такая легонькая...
Айрин поняла, что Ксантье мучает уже знакомое ей чувство раскаяния. И она, и он испытали потрясение, изменившее их отношение к зомби. В Ксанфе зомби презирали, и с этим ничего нельзя было поделать. Даже Милли, долгие века любившая зомби, то есть повелителя зомби, даже Милли косилась на них и неохотно пускала к себе в замок, хотя именно зомби этот замок в свое время построили и верой и правдой охраняли. Зомби охраняли и замок Ругна, но туда их тоже не пускали. Эти существа у всех вызывали только отвращение.
Но подлинная трагедия зомби заключалась в том, что они были, как говорится, ни живы ни мертвы. Не мертвы, то есть могли совершать поступки, подчас, как доказала Зора, весьма отважные. Зомби умели чувствовать, знали, что такое преданность долгу. И за свои подвиги они никогда не требовали награды.
– Зора хорошая, – вздохнула Айрин.
– Да. Жалко, что она умерла.
С этим ничего не поделаешь. Ксантье от всей души хотел оказать ответную услугу, но мертвые в услугах не нуждаются.
Вслед за Зорой полезли в гнездо и все остальные.
Айрин лежала в темноте. От зомби действительно исходил слабый запах. Не противный, как заметил Ксантье. Так пахнет прелая листва, так пахнет шерстка убитого зверька, нагретая лучами солнца...
Глава 9
Гора Парнас
Ксант и Чем вернулись под утро. Айрин услыхала топот, но расспрашивать не стала, потому что решила: не ее это дело. Именно не ее дело разожгло в ней прямо пожар любопытства.
Может, виновато воображение, но при свете дня Зора казалась несколько поздоровевшей. Кости укрылись под кожей, кожа больше не висела клочьями, глаза перестали блуждать – Зора смотрела нормально, как все люди. Прорехи на одежде тоже будто сами собой залатались, словно одежда была частью тела зомби по имени Зора. Даже волосы на голове за ночь успели отрасти и стать куда гуще, к ним отчасти вернулся естественный цвет. Отдых в надежном укрытии и впрямь очень помог Зоре.
Принято считать, что зомби со временем разлагаются, а не исцеляются. Айрин впервые видела обратный процесс и не могла надивиться. Да что ты вообще знаешь о зомби? – спрашивала она себя. Ничего, кроме глупых шуток.
Она вспомнила еще одно: зомби способно помочь только внимание живых и их забота. А после эпизода с фуриями они все занялись несчастной Зорой. Всеобщее внимание не могло не пойти ей на пользу.
Одежда Айрин давно высохла, так что полотенца можно было отбросить в сторону. Одевшись как следует, она сразу похорошела. Айрин приготовила завтрак: глазунью и молоко с чаем из молочая. Ксант и Чем сказали, что неголодны, – наверняка паслись ночью на каком-нибудь лужку.
Чем создала карту местности, по которой им еще предстояло пройти.
– Вот здесь находится гора Парнас, – указала Чем на обширный каменистый массив. Сгрудившиеся у карты видели местность как бы с верхней точки. Чем смотрела с холма, но наверняка расспрашивала Ксанта, а тот указывал ей на детали, которые можно увидеть только с воздуха. – Гора, – продолжала объяснять Чем, – имеет две вершины. Вершина, нужная нам, расположена к югу. На этой вершине живут музы. Их целых девять. Вот тут находится пещера оракула. Нам придется обогнуть ее на пути к вершине, где растет дерево всех семян. Подъем нас ждет не из легких, но мы доберемся, если...
– Если что? – резко спросила Айрин, не любившая помех.
– Если ничего не помешает, – с какой-то неохотой ответила Чем.
– А что нам может помешать?
– Ксант говорит, что на другой вершине Парнаса обитают существа, которые... В общем, будем надеяться, что они нас не заметят...
– Мы должны быть готовы ко всему, – сказала Айрин, – особенно после проклятия. – Айрин рассказала Чем о последних событиях и о подвиге Зоры. – Несчастье, которое обрушится на Гранди и Зору, не может не коснуться нас, ведь мы путешествуем вместе. Давайте готовиться к худшему. Что же там, на второй вершине?
– Прежде чем рассказать, я должна кое-что объяснить, – словно извиняясь, произнесла Чем. Кентавры, известные задаваки, любили форсить своими знаниями. Чем же, наоборот, вроде как стеснялась, что знает больше своих товарищей.
– Ну, давай телись, хвостатая, – подстегнул Гранди. – Если там какие-нибудь бяки водятся, то голем Гранди первый пострадает.
– В давние времена святыню оракула охранял наделенный змеиной проницательностью Пифон. Но однажды на грозного стража напали враги. Они тяжело ранили его, и Пифон вынужден был покинуть пост. Выжил он только потому, что ухитрился переползти на соседнюю вершину, где растет дерево, именуемое деревом распущенности. Листья его обладают целебной силой. Пифон пожевал их и выздоровел. Но путь к пещере оракула отныне для него был заказан. Однако Пифон страстно желает вернуться и проводит все свои дни в поисках пути назад. Если мы, чего доброго, заблудимся и окажемся на его территории...
– Не окажемся, – твердо возразила Айрин. – С твоей картой, Чем, мы не заблудимся. А какие еще опасности?
– Еще менады. Дикие, вечно пьяные женщины. Они исполняют свои ритуальные танцы на северной вершине. Менады ловят путников, разрывают на части и пожирают. Когда-то менады служили богу плодородия, но старые боги исчезли, и менады служат теперь только дереву распущенности, которое дает своим служанкам вечную молодость и неисчерпаемую силу.
– Не похожи ли эти самые менады на нимф? – спросил Ксантье.
– Может, какие-то родственные связи между ними и есть, но менады все же больше похожи на гарпий или великанш. Менады, обнаженные и прекрасные видом, не позволяют себя ловить – они сами ловят. Они охотницы, а не жертвы.
– Понимаю, – нахмурилась Айрин. Она знала за собой эту черту – завидовать всем юным, прекрасным, обнаженным, вольным женщинам. В давние годы она сама... ладно, не стоит об этом думать. – И менад постараемся избежать, – заверила Айрин.
– Вот тропа, по которой надо идти, – указала на пунктирную линию Чем. – Если не сворачивать, все будет хорошо. Ксант мог бы подвезти вас всех прямо на вершину, но это, увы, невозможно. Симург сбивает все воздушные цели, потому что боится драконов и грифонов. Они частенько туда наведываются. А летящий гиппогриф очень напоминает грифона, так что Ксант не хочет рисковать. Риск могут позволить себе лишь мелкие птахи. Ксанту по силам сразиться с каким угодно крылатым существом, только не с птицей Симург.
– Да уж, – согласилась Айрин, которой очень хотелось увидеть эту легендарную птицу.
– Пойдем пешим ходом и очень медленно. Пусть Симург приглядится к нам и поймет, что мы не налетчики и не разорители.
– До чего привередливая горка этот Парнас, – заметила Айрин.
– Ты права, – подтвердила Чем. – Парнас населяют разнообразнейшие существа, и у всех свои законы. Если мы откажемся следовать этим законам, то никогда не достигнем вершины. Вот почему ведьма Ксантиппа не может попасть туда: Симург знает, что она за штучка, и ни в коем случае не подпустит ее к дереву всех семян.
– Сама бы я на эту гору ни за что не полезла, – мрачно заметила Айрин. – Но раз надо, значит, надо.
Оставалось сделать последний бросок – и они у подножия горы. Отряд двинулся в путь. Расселись в том же порядке: Ксантье и Зора на гиппогрифе, Айрин и Гранди на кентаврице. Теперь они перемещались гораздо быстрее, поскольку знали путь. Интересно, что на сей раз гиппогриф предпочел пеший ход, но вовсе не из-за усталости. То ли он не хочет, чтобы Симург его заметила, гадала Айрин, то ли... просто хочет быть поближе к Чем... Да, последнее вернее всего... Они, должно быть, неплохо провели ночь... Этот Ксант издает какие-то невнятные звуки, но Чем отлично его понимает, а он понимает ее...
Странно, что Чем так заинтересовалась гиппогрифом, он ведь не кентавр. Но мы, люди, тоже не кентавры, а Чем дружит с нами всю жизнь. Человек и гиппогриф – кто лучше? Какому-нибудь умному кентавру вполне по силам было бы рассудить. Но вот мамаша Чем, Чери, дружбу дочери с каким-то гиппогрифом явно не одобрила бы. Фурии не застали Чем. Интересно, что бы они ей сказали?
Наконец путники достигли подножия Парнаса. Лесная чаща отступила, словно в почтении перед прославленной горой. Парнас и в самом деле имел две вершины, которые скрывал туман. На каждой вершине росло высоченное развесистое дерево. На южной – дерево всех семян; на северной – дерево распущенности, от которого надо держаться подальше.
– Гора как гора, – храбрился Гранди. – Ничего страшного.
– Будем надеяться, – сказала Чем. – Я очень хочу поговорить с птицей Симург, а Айрин очень хочет набрать семян.
Предстояло перейти высохшее русло реки, полное круглых камней. Ксант решил не утруждаться и позволил себе небольшой перелет, а Чем захрустела по камням, тщательно выбирая, куда ступить. Камни переворачивались под копытами, бессовестно мешая идти.
– Эй, неподкованная, лучше я поищу дорожку! – крикнул Гранди.
Голем спрыгнул на землю и взялся за дело, но тут его укусила какая-то тварь. Гранди аж подпрыгнул. Перед ним мелькнуло существо, похожее на маленькую змейку. Мелькнуло и исчезло.
– Не думаю, что это Пифон, – сказала Айрин. Ножонка у Гранди болела, но одеревенелости не было.
– Эта змейка очень похожа на выпивоху, – подала голос Чем. – Буду рада, если ошиблась.
– Проклятая змея укусила меня! – пожаловался Гранди, сжимая ногу. – Я ведь теперь не кукла... у меня есть тело... ой, как больно!
Гранди, как и Милли, был в свое время очеловечен с помощью особой магии. Не будь он человеком, фурии не стали бы тратить на него время. Жаль, что нет магии, способной сделать человеком Зору! Да и Хамфри, видно, надолго вышел из игры.
– Объясни, кто такие эти самые выпивохи? – спросила Айрин у Чем, осторожно ступающей по камням.
– Проклятые существа. От них одни несчастья.
– Ничего не понимаю, – рассердилась Айрин.
– Эй, пить хочу! – крикнул голем.
– Значит, я не ошиблась – голема укусила выпивоха, – дрожащим от ужаса голосом произнесла Чем. – После укуса выпивохи жертва начинает испытывать неутолимую жажду.
– Действие проклятия! – воскликнула Айрин. – Первая неудача. И постигла она именно Гранди.
– Да, – кивнула Чем. – Фурии прилетели, когда нас с Ксантом не было, и вот Гранди пострадал. Если бы ты получила удар проклятия, змея, возможно, укусила бы тебя, если бы я – меня. Я ведь не железная.
– Зора приняла на себя предназначенное мне проклятие. Но ее выпивоха пощадила. Значит, она приползла именно для того, чтобы укусить Гранди.
– Умираю от жажды! – стонал Гранди. – Воды! Воды! Озеро воды!
Айрин посмотрела по сторонам.
– О, пивнушка! – радостно воскликнула она.
Действительно, позади них на берегу высохшей реки росло пивное дерево. Тревожно озираясь, – как бы самой не нарваться на змею! – Айрин побежала по камням в сторону дерева. И тут она поняла, почему русло пересохло, – выпивоха перекусала всех местных животных, и они попросту выпили воду. Если бы Айрин раньше об этом догадалась, они не полезли бы на проклятые камни!
Айрин вытащила нож и проколола ствол. Желтая струя вырвалась на волю. Может, пиво и не самый подходящий напиток для голема, зато его целое море, хватит на сотню големов.
Гранди подбежал к пивнушке и подставил рот под струю.
Айрин со все большим изумлением наблюдала, как крошка пьет и пьет... десять кружек... ведро... двадцать ведер... А пиву будто и конца не было. Тело Гранди раздулось, но он пил и пил.
В конце концов поток иссяк.
– Еще! Еще! – завопил голем, хотя так округлился, что одежда треснула по швам. – Умираю от жажды! Ик...
– Но где же взять? – развела руками Айрин.
– Жжет! – вопил несчастный. – Смерть, забери меня!
Проклятие к тому и вело: жертва в конце концов должна была пожелать смерти.
– Его надо не поить, а лечить, – догадалась Айрин. – И как можно скорее. Не то он лопнет.
А Чем уже перешла на другую сторону и была готова вступить на склон горы.
– Насколько я знаю, – сказала Чем, – его может вылечить только вода из Целебного источника, но вот где этот источник...
Ксант что-то прогоготал.
– Ксант говорит, что винный источник менад утоляет любую жажду, – перевела Чем. – Источник совсем недалеко.
– Но источник, должно быть...
– На северной вершине Парнаса, – мрачно подтвердила Чем.
– Как раз туда нам соваться и не надо, – вздохнула Айрин. – Но Гранди умирает от жажды. – Или от перепоя, мысленно добавила она.
А Гранди тем временем принялся за растения. Бедняга жевал траву, листья – все, что попадется, – в безумной надежде извлечь хоть каплю воды. Айрин не могла на это смотреть и вырастила для страдальца громадный куст чайных роз, но чаю хватило лишь на пять минут. Гранди хирел на глазах.
– Вот бы тучная королева прилетела, – вздохнула Айрин. – Гранди слопал бы ее целиком.
– Ксант мог бы доставить человечка к источнику менад... – начал Ксантье.
– Ксанту нельзя летать здесь, – быстро возразила Чем, озабоченная благополучием гиппогрифа.
– А если пешим ходом?
– Пешим ходом можно, – согласилась Чем. – Ксант повезет Гранди, а потом, когда голем придет в себя, мы встретимся снова где-нибудь на горе. – Чем создала карту. – Источник менад, должно быть, где-то здесь, – указала она на какую-то точку, которая сразу засветилась. С помощью гиппогрифа Чем добросовестно выучила, где на горе что находится. – Если Ксант повезет голема этой дорогой, – тут пунктирная линия пересекла светящуюся точку, – он сможет присоединиться к нам потом вот здесь. – Первая пунктирная линия пересеклась со второй, обозначающей путь отряда по южному склону.
– Не хотелось бы разбивать отряд, но ничего не поделаешь, – сказала Айрин. – Надо спасать Гранди. Что касается менад, Ксант, я думаю, сумеет избежать встречи.
Никто не возражал. Зора слезла со спины гиппогрифа, и Гранди занял ее место. Ксант пустился вскачь и скрылся за северным поворотом горы.
– Троица отчаянных парней пошла своей дорогой, – пробормотала Чем, когда Зора забиралась к ней на спину и усаживалась позади Айрин.
– Будем надеяться, что мы, благоразумные и робкие женщины, не ударим в грязь лицом и сумеем дойти до цели, – в тон кентаврице отозвалась Айрин.
Чем начала подниматься по склону, изрезанному неровностями, оврагами, расщелинами, покрытому разнообразнейшими диковинными растениями, семена которых долетали сюда, по всей видимости, с дерева всех семян. Птички-щелкоперы беззаботно щебетали, стайками перелетая с куста на куст – с бумажного на чернильный, усыпанный ягодками черники. Айрин все думала и никак не могла понять, как связана эта жизнь со всеобщей ксанфской жизнью. Парнас, наконец решила она, занят исключительно собой, и нет ему никакого дела до того, что происходит вокруг.
И вдруг впереди что-то зашипело – громко и зловеще. Чем резко притормозила всеми четырьмя ногами. Она сняла с плеча лук, приготовила стрелу и осторожно двинулась вперед.
ОГРОМНЫЙ ЗМЕИ – ВОТ КТО ЖДАЛ ИХ ВПЕРЕДИ!
Голова его была величиной с полтуловища Айрин, а извивающееся тело уходило вдаль, исчезая за изгибом горы.
– Пифон! – в ужасе выдохнула Айрин. – Как он проник сюда, на южный склон?
– Я несу восторг и возмездие, – прошипел змей. – Я заставил первую женщину покраснеть и устыдиться желаний, вызванных мною в ее сердце. И я овладею последней женщиной, и она понесет от меня и родит дитя. Падите ниц передо мной, вы, жалкие твари!
Да, это не просто змей, а змей змеев. Айрин пыталась сопротивляться, но ужасный взгляд сковал ее. С Чем произошло то же. Громадные глаза Пифона смотрели на них, глаза, излучающие вековечную мудрость мужчины, вековечный зов мужчины, вековечную угрозу и страсть, ненасытную, как жажда, охватившая несчастного голема... Эта жажда испепелит их...
Змей заскользил к Айрин и Чем, прищелкивая бледно-красным языком. Сейчас он приблизится, раскроет ужасную пасть, полную ядовитых клыков...
Но за спиной у Айрин сидела... да, за спиной у Айрин сидела Зора.
– Фо уилоссь? – спросила она, когда Чем и Айрин замерли, и, не дождавшись ответа, решила взглянуть сама. Зора вытянула шею и глянула вперед... То ли свалилась, то ли соскользнула на землю, выпрямилась и что было сил заспешила к змею. Он не успел приблизиться, а Зора уже стояла между ним и Чем.
– По-оччь, смй! – крикнула она.
Целую минуту зомби и змей смотрели друг другу в глаза. И змей съежился и отступил, потому что мало кто может выдержать прямой взгляд разъяренного зомби.
Айрин и Чем очнулись от сна. Зора загородила их от сковывающего взгляда, и они обрели свободу. Теперь, когда ужас прошел, Айрин поняла, что вспоминает те минуты с каким-то тайным и непонятным восторгом.
Но ведь к нам приближалась смерть! Значит, я с восторгом ждала гибели? Айрин, Айрин, с каких это пор смерть для тебя милее жизни! О, я поняла, это змей специально так делает...
Чем развернулась, да так стремительно, что Айрин чуть не свалилась. Кентаврица замахнулась задними копытами. Страшный удар готов был обрушиться не только на змея, но и на Зору. Айрин вскрикнула. Чем все поняла, потянулась, схватила Зору и втащила к себе на спину. Потом кентаврица помчалась по тропинке, прочь от ужасного места. Позади раздался грохот. Это змей в гневе воздел свое гигантское тело и грохнулся о гору, вызвав камнепад, под которым и сам мог погибнуть.
Айрин понимала: змей вскоре кинется в погоню. Ведь Зора только помешала ему, но не победила. Трудно слабым женщинам победить столь могучую тварь. Айрин потянулась к мешочку с семенами. Надо срочно отыскать подходящее. Путана... Не подходит – слишком долго растет... Игольница... Да, игольница – то, что надо!
Игольница распустилась, ощетинившись во все стороны иголками. Змей раскается, если захочет через нее переползти.
Но когда Айрин оглянулась, заслонившись ладонью, чтобы не встретиться снова с глазами змея, она обнаружила печальную картину – Пифон преодолел игольницу. Очевидно, иглы еще недостаточно отвердели, и он успел переползти.
Что ж, поищем другое, решила Айрин. Допустим... Ну вот это, к примеру... подскок кенгуриный ненастоящий – ненастоящий потому, что кенгуру – мифические животные, которые в Ксанфе никогда не водились и не водятся. Айрин рассыпала семена – и десятки маленьких ненастоящих кенгуру вскоре запрыгали вокруг. Пифон разевал пасть, лязгая зубищами, но ловил только стебли и листья. А путешественницы тем временем смогли удалиться на приличное расстояние.
