– Нет, был, – не сдавалась Айви. – Он был на гобелене, и с ним еще был паук, такой большо-о-й...
      – А, ты хочешь сказать, что твой папа смотрел на гобелен и видел, как строили замок. Волшебный гобелен! Я сама много о нем слышала и хотела бы его увидеть.
      – Я на него все время смотрю, – сообщила Айви. – Но ни до чего интересного не досматриваюсь, потому что засыпаю.
      – Выходит, твой папа служит в королевском замке?
      – Да, в замке.
      – Так вот, в давние времена гоблины и гарпии жили в мире, – начала рассказывать Глори. – У них даже общие жилища, общие пещеры. Гоблины занимали нижние этажи, то есть пол, а гарпии верхние, то есть потолок. Но со временем гарпий наверху стало так много, что гоблины внизу зароптали. Падают, мол, их какашки прямо в наши рты. А у гоблинов привычка такая – спать с открытыми ртами, чтобы лучше дышалось... В общем, гарпии тоже рассердились и прокляли наших мужчин. Вот с тех самых пор красивых гоблинов и не стало. То есть гоблинки начали выбирать в мужья безобразных, а на красивых и не смотрели. Сыновья безобразных гоблинов тоже рождались безобразными. Так что, если разобраться, гарпии прокляли гоблинок, а не гоблинов; жизнь с уродливым мужем – это же кошмар! Но не все гоблинки смирились с этим горьким жребием. Они начали соблазнять... гарпиев. И гарпии охотно соблазнялись, потому что полненькие ножки гоблинок нравились им куда больше тощих куриных лапок родимых гарпий. В конце концов гоблинки увели всех гарпийских мужчин. С тех пор племя гарпий состоит из одних женщин.
      – Из одних женщин? – удивился Хамфгорг. – А как же тогда...
      – Как появляются новые гарпии? Не знаю. Может, они кладут самодельные яйца.
      – Какие?
      – Гарпии появляются на свет из яиц, – объяснила Глори... – Если среди гарпий нет гарпиев, значит, гарпии сами каким-то образом производят эти яйца, откладывают их, а потом из яиц вылупляются новые гарпии. Но только гарпии женского пола. Ну что-то в этом роде. Это так называемая магия самоделок, а я в ней мало что смыслю. И вот эти старые, безобразные, злые – чему же тут удивляться, одинокая жизнь никому не в радость – гарпии затаили злобу против гоблинов. Совершенно необоснованную злобу, ведь гоблинки просто отомстили за зло, причиненное гарпиями. И началась война. Гоблины и их союзники выступили против гарпий и их союзников. В те времена гоблинов и гарпий в Ксанфе жило видимо-невидимо, и они были очень сильны. Но когда война закончилась, оказалось, что и тех, и других стало гораздо меньше. С тех пор власть в Ксанфе взяли в свои руки люди.
      После войны проклятие гарпий угасло. Гоблинки стали отдавать предпочтение красивым соплеменникам, а у гарпий завелись петушки. Но проклятие еще долго напоминало о себе. Гоблины-мужчины были исключительно безобразны, так что гоблинки на выданье не спешили замуж. И на каждую сотню гарпий приходился всего один петушок. И гарпии эти были до того старые и противные, что петушкам оставалось только плакать. За восемьсот лет число гоблинов и гарпий почти не выросло. И сейчас среди гоблинов гораздо больше безобразных, чем красивых, да и старухи гарпии не процветают. После большой войны мелкие стычки не прекращались. Гоблины и гарпии колошматили друг друга в память старой вражды. Но теперь их было уже не так много, да и Провал... вмешался.
      Стэнли навострил ушки. Провал... это я знаю, подумал он.
      – Но как же мог Провал вмешаться? – спросил Хамфгорг. – О нем даже никто не помнил.
      – В том-то все и дело, – сказала Глори. – Трудно перейти Провал, о котором начисто забыл. Да еще внизу сидит дракон и хватает всех подряд. И вот постепенно гоблины и гарпии разделились. Гоблины поселились к северу от Провала, гарпии – к югу; после этого число стычек резко уменьшилось. Вот и получается, что Провал и в самом деле вмешался и стал причиной установления мира.
      Стэнли чихнул. Облачко пара проструилось в опасной близости от маленькой ножки рассказчицы.
      – И дракон тоже вмешался, – быстро добавила гоблинка. Стэнли гордо выпятил грудь. – Гарпии, правда, время от времени перелетали на сторону гоблинов и затевали драки, так что кровная вражда все-таки подспудно тлела, но несколько столетий миновало в относительном спокойствии.
      – А как же ты перешла через Провал? – спросила Айви. – Ты же перешла, да?
      – Я перешла. Ведь забудочное заклинание исчезло. К тому же мое племя живет на самом краю Провала, где заклинание всегда действовало гораздо слабее, чем в других местах. Были времена, когда я любила сидеть, свесив ноги в пропасть, и смотреть, как там, внизу, прогуливается дракон, громадный и ужасный. Он так ужасно дымил...
      Стэнли еще раз чихнул. Ему все больше нравилась эта гоблинка, такая аппетитная... такая розовенькая.
      – А недавно я обнаружила, что дракон исчез. Тогда я решила – путь свободен. – Глори окинула Стэнли взглядом: – Неужели это провальный дракон! Такой маленький!
      – Я обрызгал его водой из Родника молодости, и он превратился в ребенка, – объяснил Хамфгорг. – Теперь дракон наш друг. Дети всегда лучше взрослых чудовищ.
      – Умно замечено, – согласилась Глори. – Гоблины, к примеру, взрослых людей боятся, а к детям относятся хорошо. Человеческие дети такие милые.
      – А я думаю, с кем начинаешь дружиться, тот сразу становится милым, – высказала свое мнение Айви. – Вот я кого встречаю, с тем и дружуся. Только с тучами не дружуся.
      – Да, с тучами лучше не связываться, а уж с теми, которые так и норовят пролиться дождем на твою голову, и подавно. А ты, девчушка, растешь, должно быть, среди очень любящих людей.
      – А другие, что ли, среди нелюбящих?
      – Увы, – грустно улыбнулась гоблинка. – Мой отец, безобразный, как и все наши мужчины, гоблин, вечно ворчит, вечно злится. Мать непрестанно трепещет перед ним. Я не хочу сказать, что Горби плохой, об отце так не принято говорить, но... ну, словом, он так привык. Наши девушки предпочитают теперь гоблинов красивых и добрых, но позвольте мне быть честной – добряки и красавчики чаще других оказываются никудышными воинами и гибнут первыми. Горби стал вождем потому, что в свое время оказался сильнее прочих мужчин, суровее прочих мужчин, безжалостнее прочих мужчин. Он отличный вождь, но чувство любви ему чуждо. Когда моей старшей сестре Голди пришло время выходить замуж, отец собрал толпу разнообразнейших существ и послал их вместе с Голди к северным гоблинам, где, он надеялся, она поймает себе мужа.
      – А мама говорит, что хорошенькие девушки не должны никого ловить, что на них самих ловятся, – глубокомысленно заметила Айви.
      – У гоблинов иные законы, – объяснила Глори. – Гоблинки именно ловят женихов. Мне это тоже очень не нравится. А поскольку Голди природа наделила вполне заурядной внешностью, ей ловить было гораздо труднее.
      – А как же Горби удалось заставить негоблинов сопровождать гоблинку? – спросил Хамфгорг.
      – Очень просто: не согласитесь – съем. Среди негоблинов был огр, но он только что сразился с провальным драконом...
      Стэнли опять прислушался. Интересно... очень интересно, ты... смотри... ну ничего не помню. Айви давно поняла, что ее приятель дракон ничего не помнит, но не могла понять почему; может, утратил память вместе с утратой лет... а может, и другое: провальный дракон в свое время победил стольких чудовищ и дрался с таким количеством великанов, что просто потерял счет, и все сражения слились для него в один гигантской бой.
      – Этот огр, – рассказывала гоблинка, – только что выбрался из Провала, волоча за собой кентавра, и у него не было сил сопротивляться. Огры очень редко попадают в подобные переделки.
      – Но и огры едят людей, – напомнил Хамфгорг. – Они едят и людей, и гоблинов, и чудовищ, и деревья, и всякую грязь. Огр должен был съесть твою сестру.
      – А это был не обычный огр, очень забавный. Он притащился к Провалу в сопровождении пятерых молодых женщин, самых разных. Поэтому Горби и решил: раз он не съел этих, то и мою не съест. Риск, конечно, был. Но отец знал, что делает. Голди пошла и добилась успеха. Позднее по сети телеграфных корневищ до нас дошла весть...
      – А моя мама и телефонную лозу умеет выращивать, и телеграфную, – похвасталась Айви. – Длинную-предлинную, аж до самой крыши. Мы даже с крышей можем разговаривать и со шпилем... Шпиль говорит нам, и все слышно, а мы шпилю говорим, и ему тоже все слышно.
      – Да, это прекрасно, – согласилась Глори, слегка огорчившись, что ее опять перебили. – Мы, гоблины, живущие близ Провала, знаем, что телеграфные корневища тянутся через Землю драконов, к нашим братьям, северным гоблинам. Но связь часто обрывается, потому что драконы имеют привычку взрывать землю вместе с корнями. И все же мы получили известие: Голди удалось поймать жениха, и не какого-нибудь замухрышку, а самого вождя племени. Теперь она живет в мире и покое. Голди сумела покориться воле отца, но я не такая. Я куда романтичнее. Поэтому, когда подошел мой черед ловить жениха, я попросту... влюбилась. Влюбилась в самого прекрасного на свете...
      – Гарпия? – спросил Хамфгорг.
      – Да, он гарпий. Его зовут Гарди. Однажды вечером я, как обычно, сидела на краю пропасти, думала о разных разностях и вдруг заметила птицу, парящую внизу, между стенами ущелья. Только это была не птица, а гарпия; гарпий я боюсь, потому что эти старухи страшно ругаются. Если она кинется на меня, решила я, выхвачу нож и заколю. Я уже готова была поднять крик, готова была бежать и вдруг почувствовала: гарпия какая-то необычная – от нее не воняло, как обычно воняет от этих грязных уродин. Я всмотрелась и поняла, кто передо мной: не общипанная и грязная старуха, а чистенький и поблескивающий густыми перьями юноша. То есть петушок. Я их раньше ни разу не видела. Петушки, а их мало, предпочитают держаться в тени, на люди редко показываются. Увидала я его и рот разинула. Стою с поднятым подолом – ведь бежать приготовилась. – Тут Глори чуть приподняла юбку, чтобы продемонстрировать, как все было. – А он присел рядом и говорит: какие у тебя, барышня, красивые ножки! – Ножки у Глори и в самом деле были что надо. – После такой похвалы бежать мне ну совсем расхотелось. У наших мужчин, доложу я вам, ноги препротивные – черные, узловатые, кривые; у гарпий лапки не лучше, даже хуже...
      – Но он же гарпий, значит, у него лапы гарпиевые, даже хуже? – спросила Айви.
      – Да, конечно. Но... зачем мужчинам красивые ноги? Вовсе ни к чему. А у моего приятеля такие роскошные крылья, такое мужественное лицо, такая широкая грудь. И говорил он так сладко, так разумно. Вот и начали мы с тех пор встречаться. На этом же месте, на краю Провала. Встречались, встречались и наконец упали в бездну...
      – А вы не расшиблись? – озабоченно спросила Айви. – Провал ведь ужас какой глубокий.
      – В бездну любви, – весело продолжила Глори. – Мы понимали, что поступаем плохо, что гарпии и гоблины вечные враги, что именно из-за любовных интрижек и началась в давние времена война между нашими племенами. Своих соплеменников мы, конечно, обманывали, но ведь не друг друга, друг перед другом мы были бесконечно честны и правы, и наша любовь разгоралась, как пламя. Пламя сжигало нас, но брак был невозможен. Гоблины попросту разорвали бы Гарди на куски. Время шло, и отец начал подумывать, как бы так устроить, чтобы и я отправилась вслед за Голди. То есть нашла себе мужа среди северных гоблинов и зажила с ним тихо и мирно. И вот тогда я решила бежать! Все устроилось отлично; провальный дракон покинул ущелье, я переправилась на другую сторону и вот теперь брожу по полям и лесам, ищу моего возлюбленного. Меня не покидает надежда – я найду его. И тогда наступит тот радостный финал, о котором я упомянула в самом начале рассказа.
      – Но лес такой густой и длинный! – воскликнула Айви. – Как же ты его в лесу найдешь? И Ксанф тоже большущий.
      – Я и сама теперь убедилась, что большущий, – согласилась Глори. – Мои ножки, красивейшие, всем на загляденье, просто отваливаются от ходьбы. Гарди не знает, что я отправилась на поиски. Я ведь не знала, какой длины отпуск взял дракон, поэтому ринулась через Провал сломя голову.
      – Но как же так, – пожал плечами Хамфгорг, – он не знает, что ты его ищешь, ты не знаешь, где его искать...
      – Гарди говорил, что живет недалеко от органных мехов. Искала я искала эти меха, но так и не нашла. Целую вечность искала.
      – А органные меха – это, что ли, как у животных мех? – спросила Айви.
      – Не знаю, – смутилась Глори. – Но я обязательно их найду.
      – А Хамфгорг знает, – ничуть не сомневаясь, заявила принцесса. – Он же такой умный. Хамфгорг задумался, порылся в памяти: – У папы очень много книжек с картинками. Чудовища там разные нарисованы, растения. Меха, по-моему, тоже есть. Да, я видел картинку, где нарисован органный мех. Это такое то ли растение, то ли животное, покрытое мехом. Меха растягиваются, и получаются протяжные звуки. Очень громкие.
      – Тогда, если мы такие звуки услышим, сразу поймем, что там меха, и поведем туда Глори, – обрадовалась Айви.
      – Если меха растянутся, а мы окажемся поблизости, то услышим, – на всякий случай уточнил Хамфгорг.
      – Тихо, послушаем!
      Они прислушались, но ничего не услышали.
      – Стэнли может расслышать, – заявила принцесса, не отчаиваясь. – У него прямо-таки всеслышные уши! Стэнли, немедленно поверни уши туда, где меха. Покажи, где они растут.
      Но Стэнли не расслышал приказа. Он принюхивался к чему-то в воздухе, и это занятие целиком поглотило его.
      – Где же меха, Стэнли, покажи нам! – еще раз попросила Айви.
      Дракон навострил уши и задвигал ими, как локаторами. Наконец он уловил какой-то звук и указал откуда – с востока.
      – Говорила я, говорила, что Стэнли может! – обрадовалась Айви. – Теперь пойдем туда и все тебе найдем, и все будет прекрасненько.
      – Что ж, пойдем, – не очень уверенно согласилась Глори. – Я должна найти Гарди.
      И они пошли на восток – через холмы, долины, мимо путан и тому подобных опасностей. Путь был неблизкий, поэтому они много раз останавливались, чтобы передохнуть. Солнце висело теперь в самом центре неба и с любопытством наблюдало за маленьким отрядом.
      Чем дальше они шли, тем слышнее становился голос органных мехов – тяжеловесный, подрагивающий, властный, сотрясающий своей мощью лесные деревья.
      – Ну и звучище, – охала Айви, торопясь вперед.
      Они обогнули толстенное дерево и чуть не споткнулись об мальчишку. Мальчишка сидел на земле и хлебал из миски какое-то варево. От неожиданности он вскочил и, конечно же, пролил остатки. Мальчишка страшно рассердился. Так, что волосы на голове из желтых сделались красными. А потом и вовсе превратился – в громадного паука, покрытого красными волосами. Красные волосы мгновенно стали черными. Паук проскрежетал что-то и превратился в фавна с черными рожками и зелеными копытцами. Через секунду на месте фавна стоял человек, только голова у него была змеиная – зеленая змеиная голова. Змея издала шипение и превратилась в маленького рыжевато-коричневого грифона. Грифон каркнул и свернулся в яростный огненный шар. Огонь заревел и поднялся к небесам. Да, не слабо...
      Хамфгорга – он шел впереди – чуть не обожгло.
      – Извини, – вежливо сказал он. – Из-за нас ты пролил похлебку. Но я могу выколдовать для тебя какой-нибудь... ну, яблоко могу сделать... что хочешь...
      Он выколдовал большущее красивое яблоко и протянул в сторону все еще пламенеющего огненного шара.
      Шар тем временем снова превратился – в прежнего мальчишку.
      – Ты, пень, – оскалился мальчишка, – перед тобой сам оборотень! А ты ему яблоко тычешь?!
      И он ударил по Хамфгорговой руке. Яблоко шлепнулось на землю, негодяй снова изменился. На сей раз он стал громадной ночной бабочкой, гневно трепещущей крыльями.
      – Я вам намылю голову! Я вам расчешу кудри! Я вам дам на пряники!
      – Дай пряников! – простодушно обрадовалась Айви и даже протянула руку.
      – Помалкивай в тряпочку, соплячка! – преподнесла вместо пряника страшная бабочка. – Я тебя сейчас пристрою! Век Ксанфа не видать!
      – А куда же мы из него денемся? – с невероятным удивлением спросил Хамфгорг.
      – Ос-с-лепнете, – прошипела бабочка, и в воздухе повис громадный глаз. Белый, с голубыми прожилками, с яростным красным зрачком. Из этого жуткого зрачка вышел бледно-желтый туман и начал расползаться. – Ос-с-лепнете, с-с-леп-нете, с-с... – шипел глаз, мигая зрачком.
      Айви в ужасе закричала.
      Глори выхватила нож и приблизилась к глазу.
      – Назад, ослепнешь! – крикнула Айви. Тогда Стэнли выступил вперед, грозно пыхая дымом.
      – Назад, ослепнешь! – опять крикнула Айви и оттащила его за хвост. – Хамфгорг, вперед!
      – А я, что ли, не ослепну? – уныло спросил Хамфгорг.
      – Выколдуй какую-нибудь фрукту и спаси нас!
      Хамфгорг создал обычное средство защиты – лимонную гранату.
      – Нет, другую! – крикнула Айви.
      – Я не умею... я...
      – Умеешь!
      Хамфгорг поднатужился и...
      – Гляди сюда, оборотень! – крикнул он.
      Глаз, конечно же, глянул – а на что еще глаза? И застыл. Потому что Хамфгорг на этот раз выколдовал не что иное, как ГИПНОТЫКВУ. Гипнотыкву с глазком. Кто глянет в этот глазок, сразу цепенеет, а душа его оказывается внутри гипнотыквы. Вот так – глаз безмолвно повис в воздухе, желтый туман рассеялся.
      Хамфгорг осторожно опустил тыкву на землю.
      – Что это? – полюбопытствовала Глори.
      – Гипнотыква, – пояснил Хамфгорг. – Я и раньше умел их делать, но не делал, потому что не знал, что умею. Стоило нацелить вот этот глазок на оборотня...
      – А, теперь припоминаю, – рассмеялась Глори. – У нас, в Земле гоблинов, целые грядки таких тыкв. Просто я не сразу поняла. Здорово ты расправился с этим негодным глазом!
      – Хочу сказку про гипнотыкву, – потребовала Айви. Хотя ей было всего три года, она уже видела множество растений, но вот это, тыкву, мама Айрин почему-то при дочке выращивать не решалась; поэтому о гипнотыквах Айви мало что знала.
      – Гипнотыква – это такая тыква с дырочкой в стенке, – начала рассказывать гоблинка. – Кто в эту дырочку глянет – сразу цепенеет. Чтобы он пришел в себя, надо либо тыкву от его глаз убрать, либо его самого от тыквы оторвать. Иных хулиганов и возмутителей спокойствия тыква усмиряет, и при этом не причиняет никакого вреда. Но кто слишком долго смотрит в глазок, рискует остаться там, внутри, навечно...
      – Пойдем отсюда, – предложил Хамфгорг. – Всякое может случиться – листок пролетит и закроет глазок, какое-нибудь животное сдвинет тыкву. Тогда оборотень вырвется на волю и всех нас разорвет в клочки.
      Отряд заторопился подальше от опасного места. Глаз и тыква остались позади.
      – А мне мама говорила, что каждое существо владеет только одним волшебным талантом, – глубокомысленно заметила Айви.
      – Правильно, -. подтвердила Глори, – хотя встречаются и абсолютно бездарные. Гоблины, к примеру.
      – А как же оборотень? Он и сам оборачиваться умеет и на других колдовать... ослеплять...
      – Точно! – подхватил сын Хамфри. – Это уже два таланта, а не один.
      – Кто его знает, может, он врал, что ослепит, – не совсем уверенно предположила Глори.
      – Нет, он говорил очень уверенно, – возразил Хамфгорг.
      – Пусть так. Здорово, что ты остановил его, Хамфгорг. Ты проделал все очень умно. У тебя полезнейший талант.
      Хамфгорг покраснел до ушей. Он не привык к похвалам, а уж к похвалам хорошеньких девиц и подавно.
      А звуки органных мехов тем временем становились все громче, пока не сделались просто оглушительными. Звуки, низкие и высокие, вьющиеся и кружащиеся, сплетались в единый ковер, странно трогали душу, вызывая смешанное чувство радости, тревоги, вины и чего-то еще – до бесконечности. Удивительная это штука – музыка!
      – Прямо сердце разрывается, – вздохнула гоблинка.
      – Как это? – остолбенела Айви.
      – Ничего, девчушка, это я так, про себя, – махнула рукой Глори, но Айви поняла, что что-то все-таки не так.
      Наконец они подошли совсем близко, и перед ними открылся источник звуков – ОРГАННЫЕ МЕХА. Они походили на длинную изгородь, состоящую из деревянных труб и натянутых между трубами мехов. Трубы были разной высоты и издавали, соответственно, разные звуки. Самые высокие гудели низкими огрскими голосами, те, что чуть пониже, звучали повыше, самые маленькие пели нежно и по-детски радостно.
      В небе появилась черная точка. Гарпия! Гарпия каркнула – орган замолчал. Тишина наступила так внезапно, что Айрин едва не упала от неожиданности.
      Гарпия подлетела поближе и оказалась... ГАРПИЕМ! Такого красивого гарпия Айви в жизни не видала.
      – Глори! – простер крылья прекрасный гарпий.
      – Гарди! – устремилась навстречу красавица гоблинка.
      Гарди снизился, обернул свою возлюбленную крыльями, как плащом, и поцеловал. Он отличался от нее, она – от него, но оба они были так красивы, что только глупец удивился бы их любви.
      – Кто это с тобой? – спросил Гарди, оторвавшись от губ прекрасной девы и слегка воспарив над землей.
      – Мои друзья, – объяснила Глори. – Они-то и помогли найти тебя. Айви, Хамфгорг и дракон Стэнли.
      – Совсем дети, – заметил Гарди, искоса глянув на компанию.
      – Верно, мы и есть дети, – подтвердил Хамфгорг. Веселее всего на свете живется именно детям.
      – И дракон какой-то знакомый.
      – А... – Глори замялась. – Это провальный дракон. Но и он теперь ребенок, – быстро добавила она. – Теперь его зовут Стэнли. Стэнли настроил свой слух и помог найти органные меха.
      – Ну что ж, тогда все в порядке, – сказал Гарди. – А я все думал, почему в Провале в последнее время так тихо? Но ты-то как здесь оказалась, Глори? Если бы я знал, что ты собираешься ко мне, обязательно полетел бы тебе навстречу. Я так огорчился, когда не нашел тебя на нашем месте, на краю Провала. А вдруг, с ужасом подумал я тогда, ты упала в пропасть. Я спустился на самое дно, стал искать, но ничего не нашел...
      – А я попросту убежала. Заметила, что дракон исчез, и перебралась на другую сторону Провала, – начала объяснять Глори. – Ведь отец грозился выдать меня замуж, да-а, за какого-нибудь кривоногого гоблинского вождя.
      – Но ты рисковала жизнью, пробираясь сюда! – вскричал Гарди. – Ведь здесь на каждом шагу опасности – драконы, грифоны, даже оборотень есть...
      – Мы с ним повстречались.
      – Какой ужас!
      – Я должна была отыскать тебя. Без тебя я умерла бы с горя.
      – А я без тебя, – признался гарпий. – Что ж, друзья, милости прошу ко мне в гости. В благодарность за помощь я награжу вас безделушками, которые добыл недавно из одного драконьего гнезда. А потом настрою орган, и мы послушаем что-нибудь романтическое.
      Гарди полетел вперед, низко и медленно, остальные отправились следом. От его мощных крыльев веяло крепким, но приятным мужским запахом, так непохожим на вонь, обычно исходящую от гарпий.
      Вдруг что-то просвистело в воздухе и обрушилось вниз. Сеть! Она накрыла всех! Сеть смяла их в комок – зеленый хвост дракона оказался перед носом у Айви, сама она топтала ногой крыло Гарди, а Глори сидела на голове у Хамфгорга. Сквозь ячейки сети пленники увидели безобразных маленьких человечков. Они наступали со всех сторон, размахивая дубинками.
      – Вот и поймались! – завопил один.
      – Отец! – в ужасе вскричала Глори.
      Стэнли пыхнул своим любимым паром, но от этого пострадал только Гарди – потому что морда дракона была повернута внутрь, а не наружу.
      Наконец Айви поняла, кто перед ними. Гоблины! Гоблины-мужчины, черные, с огромными головами, с большущими плоскими ступнями, кривоногие, криворукие и злобные. Что они делают здесь, к югу от Провала?
      – Негодный гарпий в наших руках! – прорычал вождь – это и был сам Горби.
      – Вождь, все гарпии негодные, – отважился поправить старшего какой-то младший чин.
      – Да уж, – закаркал Горби. – Крылышки у них до того вонючие...
      – Подвесим его, а, шеф? – спросил третий гоблин.
      – Сорвется и улетит, – возразил четвертый. – Мы его лучше ножичком.
      – В смоле и перьях обвалять!
      – Натолкать в клюв отравленных ягод!
      – В пруду утопить!
      Так они толпились вокруг пленников, наперебой предлагая казни – одна другой страшнее.
      – Гарди! – заломила руки Глори. – Это мое племя! Сама того не ведая, я привела их за собой!
      Айви вдруг вспомнила, как Стэнли к чему-то принюхивался, и только теперь поняла, кого он почуял, – гоблины тайком все время шли за их отрядом, с тех самых пор, как они повстречали Глори. Если бы тогда она не оттянула дракона за уши, а позволила ему принюхаться как следует... Что ж, Айви было, в конце концов, всего три года, с людской хитростью она еще не познакомилась. Это первый урок.
      – Нет, надо сначала его прилюдно осудить, – решил вождь, – а уж потом примерно наказать, чтобы прочим птичкам-вонючкам неповадно было обманывать нас, гоблинов.
      Гоблины начали вытаскивать пленников из сети. Хамфгорга и Айви связали лозой. Стэнли снова закрутили в сеть – так плотно, что он не мог двинуться. К ногам Гарди привязали веревку, а потом накинули ее на вбитый в землю столбик. Только Глори не тронули. Какая-то гоблинская девчонка, смазливая и беспомощная, опасности, по их мнению, не представляла.
      – Обтяпаем так, что комар носа не подточит, – потер ручонки Горби. – Устроим суд, вынесем приговорчик, и тогда уж прости-прощай, красавчик. Ну, кто пойдет в присяжные?
      Гоблины дружно подняли руки. Их было двенадцать, один страшнее другого, один другого злее.
      – Ладно, вы суд, я судья. Начинаем!
      – Это нечестно! – крикнула Глори.
      – Цыц, – пригрозил Горби дочери, но незлобно, и она не стала спорить. У нее не было сил спорить с отцом.
      – Придумай что-нибудь, Хамфгорг, – шепнула Айви. – Ты умный, ты можешь их спасти.
      Хамфгоргу было очень страшно. Мальчик лучше Айви понимал, в какую беду они попали. Айви никогда прежде не сталкивалась с жестокостью и поэтому пропустила страшные угрозы гоблинов мимо ушей. Но Хамфгорг все расслышал и все запомнил. Он был все же в два раза старше Айви, опыта имел побольше и не сомневался: беда грозит не только Гарди, но всем им.
      И все же... раз Айви просит, надо попробовать.
      – Эй, гоблины! – стараясь не дрожать, крикнул он. – У вас ничего не получится. Мой папа говорит...
      – А твой папа кто, дракон, что ли? – насмешливо спросил Горби.
      – Мой папа – добрый волшебник Хамфри, – гордо ответил мальчик.
      Гоблины призадумались. Имя Хамфри, слава Хамфри дошли и до их косматых ушей. Уходят короли, уходят чудовища, но Хамфри жил, Хамфри жив, Хамфри будет жить.
      – Ой, врешь, парень, – в конце концов промычал Горби. – Гному уже, наверное, лет сто, а ты совсем сопляк. У него не может быть такого сына. Заткнись и не мешай нам судить. Суд начинается!
      – И... и суд у вас неправильный, – опять подал голос Хамфгорг. – На суде должны быть... должен быть этот... обвинитель... и еще защитник, и свидетели, а иначе...
      – Что иначе, щенок? – словно жаба, надулся Горби.
      Хамфгорг снова оробел, но Айви была рядом, Айви, которая верила, что ее друг, ее рыцарь, не отступит перед врагом и спасет друзей. Невидимая и неслышимая поддержка помогла ему обрести храбрость.
      – Иначе не считается! – сказал он твердо и уверенно.
      – Не считается? – грозно вопросил Горби. – Кто смеет указывать мне?
      Хамфгоргу опять понадобилась поддержка – и он ее сразу же получил.
      – Закон смеет, – храбро ответил Хамфгорг. – Людей, отказывающихся следовать законам земли, в которой они живут, можно называть как угодно – преступниками, мошенниками, убийцами, негодяями и... и гоблинами в том числе.
      – Чего-о? – прорычал вождь, сжимая черный кулак. – А гарпии что, паиньки? Банда негодяев и негодяек. А тебя, разумничек, я попросту в порошок сотру.
      – Вот-вот, – словно обрадовался Хамфгорг. – Именно так и поступают все негодяи и низкие люди.
      И снова Горби вынужден был, что называется, чесать в затылке. Он был не так глуп, чтобы не понимать: если кто-то называет тебя убийцей, не совсем разумно опровергать это утверждение при помощи убийства обвинителя. Хамфгорг мог поздравить себя: он одержал пусть небольшую, но все-таки победу.
      – Ладно, сморчок, – согласился Горби. – Будет тебе и обвинителишка, и защитничек, и эти, как их, свидетели. – Горби оглядел свой отряд, но гоблинов было только двенадцать, и все они уже ушли в присяжные. – А из кого ж я тебе их понаделаю? Нет у меня больше людей, – развел руками вождь.
      – Плохи дела, – строго сказал Хамфгорг. – Значит, настоящего суда сейчас быть никак не может.
      – Нет, суд будет, – не собирался сдаваться Горби. – Ты, умничек, и станешь на нем защитником! Та-а-к... Доченька моя сойдет за обвинителя. Так мы дельце и обтяпаем!
      – Не... – начала Глори, но Хамфгорг остановил ее.
      – Будешь обвинителем, – твердо сказал ей Хамфгорг. – Все правильно.
      – Глупости! – передернула плечиками Глори.
      – Слушайся Хамфгорга, – шепнула ей Айви. – Он умный и что-то придумал. Девица надулась, но спорить не стала.
      – Ну, давай, непокорная дщерь, начинай обвинять, – скомандовал Горби, самодовольно улыбаясь.
      С большой неохотой Глори подошла и встала перед связанным возлюбленным. Айви заметила, что рука гоблинки потянулась к ножу, но у самого пояса вдруг замерла. Хотела освободить Гарди, но передумала? Да, передумала. Гоблины кинутся толпой и растерзают его прежде, чем она успеет сделать первый взмах.
      – Я хочу... я намереваюсь доказать идиотским присяжным, что тот, кого... я обвиняю, в сто раз красивее, милее, умнее любого мужчины, а уж о кривых, безобразных гоб...
      – Не по правилам! – прервал ее папаша Горби, то есть судья Горби. – От тебя чего ждут, глупая? Ты должна обвинить это чудо в перьях в порочных наклонностях и в том, что он тайком вынашивал преступный план: соблазнить и похитить достойнейшую гоблинскую девицу. А потом ты должна сказать: достоин, мол, самой жестокой казни...
      А дракон Стэнли тем временем тихо жевал сеть. Он уже пережевал несколько веревок и трудился над следующими. Если никто не заметит, он вскоре завершит работу и выйдет на свободу. Глори заметила, все поняла и весело улыбнулась.