Но зайчик вдруг повернул назад к берегу; видимо, у бедняжки что-то произошло с головой, когда он окунулся в воду. Он плыл, а волк ждал, не веря своим глазам. Сумасшедший, возвращается прямо в лапы хищника!
      Зайчик вылез на берег, отряхнулся.., и вдруг зарычал, совсем не по-заячьи, и глаза его вспыхнули, как два красных фонаря. Заяц оскалил зубы и… прыгнул на волка, который от удивления словно прирос к земле. Крошка впился зубами в волчье ухо, а передними лапками ударил прямо по носу!
      Волк отпрянул назад, оставив в заячьих зубах клок своего уха. Заяц яростно устремился вслед.
      Волк пятился назад, а заяц не отставал. Он надвигался.., все ближе, ближе, угрожающе щелкая зубами.
      Не выдержав, кровожадный зверь обратился в бегство.
      Эхс наблюдал за этой сценой и был удивлен не меньше волка. Очевидно, вода в источнике не совсем простая…
      Заячий нос задвигался, нюхая воздух. Малютка вдруг перестал преследовать волка и повернулся… в сторону Эхса. Зайчик грозно зарычал, и глаза его вновь загорелись. Он прыгнул.
      – Нет! – вскрикнул Эхс.
      Но зайчик уже летел. Он не мог остановиться на лету, но зато изменил направление – вместо того, чтобы вцепиться в Эхса, он приземлился рядом с ним, развернулся и опять помчался за волком.
      Эхс подошел к ручью. Он знал, что по Ксанфу – там, за пределами тыквы – протекает несколько источников любви. Кто из такого источника напьется, тот мгновенно влюбляется, причем в первого встречного. Большинство перекрестных браков в Ксанфе возникало именно благодаря воде из таких источников. Кентавры, гарпии, грифоны – все они своим существованием обязаны волшебному эликсиру любви. Но здесь, в королевстве дурных снов, протекал, должно быть, противник источника любви – источник ненависти. Беззащитный зайчик окунулся в этот источник и тут же пропитался такой сильной ненавистью, что и сам волк стал ему не страшен. Добрый и робкий, он сделался вдруг дерзким и жестоким.
      Эхс понял, что не хотел бы напиться из этого ручья. И он тихо пошел в противоположную сторону, ища глазами другую тропу.
      Он испробовал одну за другой три тропы. Все они были ярко приметные, накатанные, но ни на одной из них ничего хорошего не встретилось. Может, пришло время действовать по-другому? Может, не на прямой, приметной тропе ждет его удача, а на такой, которую еще надо искать, которая где-то прячется.
      …Неприметная тропа (а может, это и не тропа вовсе) терялась среди зарослей. И все же Эхс решил именно по ней пойти.
      И как только он ступил на тропу, она тут же стала более заметной. Но идти по ней было очень трудно, потому что, во-первых, тропа то и дело не только изгибалась, а делала какие-то прямо мертвые петли, причем через каждые два шага; во-вторых – на ней валялись кучи веток, камни, и их все время приходилось отбрасывать в сторону. Стоила ли эта тропа таких усилий?
      Эхс решил, что стоила. Если тропа выглядит такой нехоженой, то по ней, значит, давно никто не ходил, в том числе и чудовища. И можно смело идти вперед.
      Он смело пошел вперед и вдруг наткнулся на… человеческий скелет!
      Скелет лежал поперек тропинки, черепом упираясь в один край, а костяшками ног в другой.
      «А тропа не так уж и безопасна», – с тоской подумал Эхс. Вот этот бедняга тоже доверился ей…
      Эхс осторожно притронулся носком ботинка к скелету.
      Скелет вздрогнул.
      Эхс тут же убрал ногу. «Наверняка почудилось, – решил он. – Кости не могут двигаться…»
      Но скелет вдруг повернулся и сел.
      Это был движущийся скелет!
      Скелет тем временем встал на ноги.
      – Я все понял! – воскликнул Эхс. – Это твоя тропа! Не спорю, удаляюсь!
      Скелет повернул голову и пустыми глазницами уставился на Эхса.
      – Ты отыскал меня? – спросил скелет, щелкнув челюстью.
      – Я отыскал, но теперь покидаю, – спешно заверил Эхс. – Да мне ничего и не надо было. Я просто искал, как бы отсюда выйти. Пожалуйста, не надо меня преследовать.
      – Прошу, следи за мной, – сказал скелет, двигая нижней челюстью.
      – Следить за тобой? Для чего? – удивился Эхс.
      – Чтобы я больше не заблудился.
      – Ты заблудился? Мне показалось, ты умер!
      – Нет, я заблудился, – уверенно возразил скелет. – А это тропа Пропаж.
      – Почему Пропаж?
      – Потому что на ней все пропадает, – пояснил скелет. – Прохожий, я должен найти Сад Призраков, но если пойду сам, то вновь потеряюсь. Возьми меня за руку и отведи туда, пожалуйста.
 
      Эхс уже не боялся скелета. В конце концов, здесь живут именно плохие сны, а скелеты – их самые древние, самые почтенные обитатели.
      – Беда в том, что я и сам потерялся, – вздохнул Эхс.
      – Но я вижу, что ты не из этих мест, – сказал скелет. – Должно быть, ты неосторожно заглянул в глазок?
      – Именно так, – согласился Эхс. – Я упал и оказался с глазу на глаз с гипнотыквой. И вот сейчас ищу какую-нибудь кобылку-страшилку, чтобы передать с ней весть друзьям, оставшимся снаружи. Пока они не разыщут мое тело, я отсюда не выйду.
      – Тебя-то найдут, а вот я пропал навеки. И если ты мне не поможешь, я никогда не смогу отыскать путь к своим.
      – К своим? – удивился Эхс.
      – К скелетам, обитающим вблизи Замка Призраков. Однажды ужасный огр прошел там…
      – Это был мой отец! – воскликнул Эхс, припомнив рассказ Загремела.
      – О горе, а я думал, ты мой избавитель! – в страхе отшатнулся от Эхса скелет.
      – Погоди, скелет, – быстро произнес Эхс. – Я думаю так. Если именно из-за буйного нрава моего отца ты попал в беду, то я, сын, просто обязан тебя выручить. Как тебя зовут?
      – Косто, – представился скелет.
      – А я Эхс, – сказал Эхс и протянул скелету Руку, неуклюже, но искренне.
      – О, спасибо тебе, Эхс! Теперь я твой должник.
      Хоть я и заблудился, но здешние места знаю, так что – чем смогу, помогу…
      – Да ты уже помог мне. Видишь ли, папа упоминал об этом Замке Призраков.., где-то там, в общем, поблизости находится пастбище кобылок-страшилок.
      – И твой отец не ошибся! – восторженно провозгласил скелет. – Пусть сам я и не могу указать путь, потому что я заблудился, но зато я могу много чего рассказать, о, я много чего знаю.
      – Вот и прекрасно, идем.
      – Но ты должен вести меня за руку, иначе я снова потеряюсь, – напомнил скелет.
      Эхс понял, что обязан подчиниться странным законам здешних мест.
      – Ну, в какую сторону пойдем? Ты можешь сказать?
      – Увы, нет, – печально ответил Косто. – Когда твой папенька тогда начал, не прими за упрек, швыряться нашими костями, я куда-то улетел и начисто позабыл, как вернуться. Я, конечно, пытался искать, но нашел лишь вот эту тропу, на которой и остался. В конце концов я так устал, что прилег отдохнуть, а потом пришел ты.
      – Но раз ты отыскал эту тропу, стало быть, она не только тропа Пропаж, но, возможно, и маленьких Находок? – попытался выяснить Эхс. – Наверняка ты смог бы сделать и следующий шаг – найти дорогу к своим…
      – Ошибаешься, Эхс. Оказавшись на тропе Пропаж, я стал частью ее, то есть тоже стал пропажей.
      Я ведь не отыскал ее, а просто так забрел, идя наугад.
      – Да и мне, кажется, повезло не больше, чем тебе, – тяжко вздохнул Эхс. – Я испытал целых три тропы, и все они оказались никудышными, тогда мне пришла в голову мысль: а не поискать ли какую-то иную тропу…
      – А, значит, ты не просто так шел, а искал? – уточнил скелет. – Кто ищет, тот находит. Пусть тебе и не удастся так быстро выбраться из этого Мира, но, по крайней мере, ты не станешь пленником тропы Пропаж.
      – Ты уверен? – с сомнением спросил Эхс.
      – Не совсем, – признался скелет.
      «Ну что ж, – подумал Эхс, – что будет, то и будет, но надежда все равно придает силы, а разочарование, наоборот, отнимает. Так что, лучше верить».
      Буйные заросли, очень напоминающие джунгли, постепенно сменились более спокойными, похожими на обыкновенный ксанфский лес. А леса Эхс не боялся. «Чего там, выберусь, – в приливе надежды думал он. – Вот приведу Косто к его сородичам, в сад ходячих скелетов, а потом буду искать дорогу к пастбищу кобылок…»
      И тут Эхс вздрогнул. Что-то стремительно пересекло тропинку прямо перед их носом. Оно было то ли на длинных косульих ножках, а может, с крыльями…
      – Это что пробежало? – спросил Эхс.
      – А, всего лишь какая-то байка, – пожав плечами, пренебрежительно бросил скелет. – Заметил, какого она цвета?
      – Кажется, красного?
      – Ну да, красного. Поэтому они и зовутся – Краснов айками. Ты разве никогда раньше их не встречал?
      – Там, снаружи, вроде нет, – неуверенно ответил Эхс.
      Потом они подошли к кустарнику, увешанному черными ягодками. Кустарник все время шелестел, тихо, как бы про себя. Эхсу даже почудилось, что он как будто шевелит губами.
      – Бузина, – тоже тихо пояснил Косто. – Ну, не будем ей мешать. Она же все время занята, непрерывно пишет письма своему дяде.
      Эхс не стал возражать, и они пошли дальше.
      Через какое-то время они вошли под густое переплетение лозы. Глянув вверх, Эхс с удивлением обнаружил, что с потолка на него смотрят, хмуро, весело, жадно и еще на сотню ладов. Но не просто смотрят, а через очки: розовые, черные, желтые.
      – Что это за очкастая гляделка такая? – спросил Эхс. – Стой, я, кажется, знаю. Отец когда-то повстречался с ней и с тех пор стал очень умным. А она-то почему здесь оказалась?
      – Сейчас узнаю, – сказал Косто, протянув свою костлявую руку к очкам; надел их, подождал немного и произнес:
      – Очкастая гляделка говорит, что выпала из общексанфского перечня имен и названий. Выпала и затерялась.
      – А что за перечень такой? – спросил Эхс. – Я и не знаю.
      – Гляделка сейчас объяснит… Так, ага. Она говорит, что кто-то родом из Обыкновении проходил здесь. Этот кто-то занимался переписью всего, что существует в Ксанфе. Всех переписал.., кроме гляделки. И теперь она не знает, есть она или нет.
      – Плохо дело, – вздохнул Эхс. – Выходит, теперь нельзя будет вмиг поумнеть.
      Косто вернул очки на место, и они пошли дальше.
      И пришли к чему-то очень маленькому, почти незаметному.
      – А это еще что такое? – Эхс присел на корточки, чтобы получше это рассмотреть.
      – Дай-ка взглянуть, – приблизился скелет. – А, это «Р»! Но его еще надо разыскать.
      – Р.., разыскать?
      – Если его Р-азыскать и Р-аскусить, то Р-езультат будет Р-азительный.
      – Р.., разительный?
      – Несомненно. Только надо правильно составить Р-ецепт.
      – А не лучше ли заняться Д-обычей «Д»? – хмуро предложил Эхс. – Д-обыв «Д», мы сможем Д-ойти до Д-вери, если она Д-ействительно существует.
      – Д-ельно Д-умаешь, Д-ружище, – не уловив иронии, согласился скелет.
      Они продолжили свой путь мимо затерянных предметов. На глаза им попадались то побелевшая от времени кость какого-то существа – и Косто так обрадовался этой находке, будто кость принадлежала существу, доселе неизвестному ни в Ксанфе, ни в Обыкновении; то восьмая, самая красивая ленточка небесной радуги; то пересохший поток сознания; то чья-то давно погибшая репутация.
      Но Эхс не мог всем этим любоваться, потому что думал совсем о другом: как выбраться из гипнотыквы? Что сейчас происходит с его телом? А вдруг дракон учует его? И тогда он выйдет, а тела-то нет…
      Так они брели, брели и набрели наконец на какую-то молодую женщину, сидящую в корыте. Красотка с телом цвета бронзы была великолепно сложена (Эхс понял это, потому что на незнакомке ничего не было, кроме какого-то узкого металлического нагрудника).
      – Ой, неужели меня нашли! – увидев путешественников, прямо подскочила от радости бронзовая незнакомка. – Привет, мальчики!
      – Привет, – ответил Эхс, изо всех сил стараясь смотреть повыше ее груди. – Я Эхс, а он Косто.
      – Привет, Эхс и Косто, – сияя от радости, прощебетала незнакомка. – Я Роза, родом из медяков.
      – Так ты медяк! – воскликнул Эхс.
      – Не медяк, а медяшка, – поправила Роза. – Я ведь женщина, как ты, наверное, уже понял. Мужчины у нас медяки.
      – Да, извини, конечно заметил, но… – начал было извиняться Эхс.
      – Чего там, прощаю, – успокоила медяшка.
      – А ведь я тебя искал, – сказал Эхс.
      – О, тогда поздравляю с находкой. А разве мы раньше встречались? – кокетливо спросило медяшка, тряхнув медной гривой волос.
      – То есть, я искал твой город, Медный, ты ведь там живешь? А около него, как мне кажется, находится пастбище кобылок-страшилок, – пояснил Эхс. – Ты случайно не знаешь, где это пастбище?
      – Ну что ты, я все забыла, просто начисто. Так, значит, ты тоже не знаешь? А я-то подумала, ты пришел, чтобы показать мне дорогу.
      – Я попал сюда случайно, – признался Эхс.
      Сначала он смотрел в землю, потом поднял глаза, но опять невольно уткнулся взглядом в медяшкину грудь, едва прикрытую металлической полоской.
      – Потому что не туда поглядел, – объяснил Косто.
      Эхс понял, что скелет подразумевает глазок гипнотыквы, но все равно тут же густо покраснел.
      – Да, да, я тут же оказался в тыкве, – поспешил подтвердить Эхс, – и теперь не могу выбраться.
      И повел вокруг глазами, чтобы стало еще яснее, откуда именно он не может выбраться.
      – Послушай, мне кажется, у тебя что-то не то с глазами, – заметила Роза.
      – А.., наверное… Так знаешь ли ты, где здесь что находится? Чтобы мы пошли именно туда, не теряясь больше.
      Медяшка повернулась, и грудь ее заколыхалась ну совсем как настоящая.
      – Увы, не знаю. Я искала выход наружу, и сама, как видишь, села в корыто.
      Эхс изо всех сил старался смотреть куда-то в сторону.
      – Мне все же кажется, что у тебя что-то с глазами, – озабоченно произнесла медяшка. – К тому же ты весь красный, а я знаю, что у людей красный цвет – это сигнал тревоги.
      – Да, мне плохо, – поспешил ответить Эхс. – Тело мое лежит там, в яме, и я волнуюсь, не случится ли с ним беды, прежде чем я вернусь. Мне бы найти кобылку-страшилку…
      – Вижу, вам, живым, трудновато приходится, – вздохнула Роза. – Говорят, вам все время надо есть, а потом куда-то бегать, а если этого не сделаете, то умрете, так?
      – А у медяшек не так?
      – Конечно, не так. Нам все это ни к чему. Нам и одежда не нужна, а вы без нее, такой неуклюжей, тяжелой, просто замерзнете. Люди – слабаки, – несколько презрительно бросила медяшка.
      – Не смейся над людскими слабостями, Роза, – вмешался Косто. – Эхсу это только повредит.
      – О да, прости, Эхс, – спохватилась Роза, подошла к нему, обняла и поцеловала в губы. – Ну как, прощаешь?
      От неожиданности Эхс ничего не смог сказать.
      – Что-то не то ты сделала, – заметил Косто.
      – Нет, просто надо поцеловать еще сильнее, – сияя от счастья, произнесла Роза. – Эхс, – торжественно начала она, – я надеюсь, что ты простишь мне мою неловкую шутку.
      После этого Роза прижалась к нему так страстно, что Эхс едва не упал и.., чтобы не упасть.., обнял Розу. Потом она подарила ему поцелуй, долгий, горячий. Да, хотя она и была из меди, но губы у нее оказались теплыми и мягкими, и не только губы…
      – Ну, прощаешь? – прошептала она.
      Эхс готов был взлететь как воздушный шарик.
      Если бы не ее руки, он действительно улетел бы куда-то ввысь. Но тут вдруг что-то переключилось, и Эхс вновь вернулся на землю.
      – А он все же еще не побежден, – заметил Косто.
      – Кажется, еще нет, – с легкой гримасой согласилась Роза. – Ну ничего, сейчас…
      Роза набрала в грудь воздуха, готовясь к решающему штурму.
      – Не.., нет! – закричал Эхс. – Я.., я.., те.., тебя прощаю!
      – А ты уверен? – лукаво спросила она. – Краснота, по-моему, еще не прошла.
      – По.., полностью уверен, – едва произнес Эхс.
      – Просить прощения, оказывается, не так-то просто, – заметил Косто. – Это тяжелая работа, которая вгоняет в пот.., не знаю только кого, просящего прощения или прощающего?
      Теперь Эхс понял, что придется держать на привязи не только свои взгляды, но и воображение.
      Он пробыл всего несколько минут около Розы, а его фантазия уже ну просто распоясалась.
      – Пойдем-ка лучше дальше по тропе, – предложила Роза. – И будем держаться за руки. Тогда никто из нас не потеряется.
      Роза взяла Эхса за правую руку, Косто – за левую, и они пошли по тропе, которая была достаточно широка, чтобы они могли идти шеренгой. Эхс шел, точнее, брел покорно, потому что мысли его витали где-то совсем в иных сферах. «Ну как же она, металлическая, может быть одновременно такой мягкой?»
      Тропа то ныряла в какие-то впадины, то поднималась наверх, то сужалась, то вновь расширялась, но при этом непрерывно тянулась вперед и упорно вела по себе путников.
      Роза заметила что-то на тропе, наклонилась и быстро подняла.
      – О, то, о чем я всегда мечтала! – воскликнула она.
      – Да? А что это? – спросил Эхс.
      – Так, ничего особенного, – искоса глянув на него, ответила медяшка. – Но, возможно, в один прекрасный день оно мне кое в чем поможет.
      «А, пустяк, – подумал Эхс, – какие-то камешки…»
      И тут все вокруг начало меняться.
      Появились растения, похожие на те, из Внешнего мира, потом…
      Вспыхнул свет, прервав мечтания и наблюдения Эхса.
      – Как хорошо, что ты нашелся вовремя! – воскликнул кто-то. Это была Чекс! А рядом с ней копуша.
      – А это кто? – спросил копуша, увидав Косто и Розу.
      – Гологрудая ветреница и мешок костей! – всплеснула руками Ветошка.
      – Не обижай их! – выступил вперед Эхс. – Они помогли мне выбраться из тыквы! Мы шли вместе.
      Последнее было ясно и без слов, потому что Роза и Косто все еще держали его за руки.
      – Скорее это Эхс помог им выйти, – сказала Чекс. – Держась за руку того, кто снаружи попал в тыкву, ее обитатель может оказаться в здешнем мире. Ведь они жители Мира-По-Ту-Сторону.
      Скелет и медяшка были просто потрясены. Они не ожидали, что Эхс так горячо вступится за них.
      – Разрешите, я представлю своих друзей, – сказал Эхс. – Справа – Роза из Медного города, а слева – Косто, скелет. Мы встретились на Тропе Пропаж. А вот это, Роза и Косто, мои друзья из обычного Ксанфа. Кентаврица Чекс, Прокопий, можно звать просто копуша, он из Долины Прокопиев, и Ветошка из племени донных прокляторов.
      Все поздоровались друг с другом, потом Чекс предложила Косто и Розе вернуться назад, в гипнотыкву.
      – Думаю, это можно сделать, – сказала кентаврица. – Эхс возьмет вас за руки и приложит глаз к гипнотыкве. Потом, оказавшись внутри, разожмет руки, а мы оттащим его тело от глазка. И тогда он вновь окажется здесь, уже один.
      – А где окажемся мы? – с обидой спросила Роза. – Опять на тропе Пропаж, с которой не можем сойти?
      – Но, так или иначе, вам необходимо вернуться, – пожала плечами Чекс. – Это ведь не ваш мир.
      – А мне очень хотелось бы по нему прогуляться, – парировала Роза.
      – А я и здесь, и на Тропе Пропаж чувствую себя одинаково потерянным, – вступил в разговор Косто. – Вот если бы кто-нибудь из вас увидел сквозь глазок мой родной Сад Призраков и вернул меня прямо туда.
      – Если Эхс заглянет туда, то снова увидит тропу Пропаж. Таково правило Мира-По-Ту-Сторону, – напомнила Чекс.
      – Но заглянуть может не только он, но и любой другой, – сказал Косто. – И кто-то, возможно, и увидит Сад Призраков.
      – Действительно, можно попытаться, – согласилась Чекс. – Согласна заглянуть первой, только вы тут караульте.
      И кентаврица приложила глаз к гипнотыкве. Не прошло и секунды, как Эхс ладонью загородил отверстие. Миг, и Чекс вернулась назад.
      – Я оказалась среди бумажных гор, под бумажным водопадом, – сообщила она. – Уф, не представляла, что в бумагах можно просто утонуть!
      – Не то, – сказал Эхс.
      Следующим к тыкве приблизился копуша.
      – Что-то очень крафивое, такое воздушное,..
      И это было не то.
      К глазку гипнотыквы приковыляла Ветошка.
      – Ой чего видела, – вновь появившись, зашамкала старушка, – поле широкое, а на нем черные лошади…
      – Пастбище кобылок-страшилок, – догадался Эхс. – Как раз его я искал.., но не нашел.
      – Ну что ж, Сада Призраков никто из нас не увидел, – подвела итог Чекс. – Но еще не все потеряно. Косто и Роза пока останутся с нами, а мы будем искать того, кто увидит в глазок именно Сад Призраков. Косто и Роза, вы не против пока попутешествовать в нашей компании?
      – Да я уже сказала, что мне здесь нравится, – обрадовалась Роза.
      – Только голизну-то придется прикрыть, милая, – указала Ветошка.
      – Чего прикрыть, бабушка? – не поняла Роза.
      – Ветошка хочет сказать, что тебе надо во что-то одеться, – тут же вступил Эхс. – У нас так принято…
      – Да, люди любят облачаться, – пробормотал Косто.
      – А я вот хожу без облачения… – заявила Чекс.
      – А у людей такие уж законы?! – развел руками Эхс.
      – Подчиняюсь, – без особой радости произнесла Роза.
      – Не будь я донной прокляторшей, если не сошью тебе, красавица, платье, а тебе, худышка, сюртук, – приговаривала Ветошка. – Сейчас пойду, да материи поищу, шелковой.., мантильки.., муфточки.., цилиндры… – слышалось, когда она удалялась.
      – Мантильки, муфточки, – тихо повторила Чекс. – Наверняка Ветошка в костюмах толк знает.
      – Прокляторы – прирожденные костюмеры, – согласился Эхс, – уж теперь-то я знаю. А еще я понял, как вы меня отыскали. Ветошка нашла вас, а потом копуша по запаху нашел тыкву и меня рядом с ней, ведь так?
      – Ты не ошибся, – согласилась Чекс. – Правда, мы не предполагали, что ты явишься с такой компанией, но, возможно, это и к лучшему. Подозреваю, что помощь для Люблю-реки тебе отыскать не удалось?
      – Жаль, не удалось. Но я ведь еще не спрашивал у огров.
      – Ну что ж, отдохнем, а потом решим, что делать дальше.
      Эхс был счастлив, что вновь оказался среди своих, но мысли о Розе, о ее способе просить прощения не давали ему покоя. Он вернулся из гипнотыквы, с телом его все оказалось в порядке, а вот с душой что-то произошло. Ему очень хотелось с кем-то обо всем этом поговорить.
      – Хорошая девушка, красивая, – словно читая его мысли, сказала вдруг Чекс. – Но она ведь не из твоего мира, Эхс.
 
 

Глава 10
ЧЕРИОН