— Ким, как ты себя чувствуешь? С тобой все в порядке? — спросила Нада, подойдя к столу.
      — В полнейшем, — отозвалась девушка, которой и правда основательно полегчало.
      Голова прояснилась; она чувствовала себя бодрой и хорошо отдохнувшей.
      — Ты уверена? — переспросила Нада, причём как раз в ее голосе особой уверенности не звучало.
      — Да, да, Ма просто чудо! Так вкусно меня накормила… Наклонившись, Ким погладила уже проснувшуюся Грезу, и та весело завиляла хвостом.
      На лице Нады отразилась внутренняя борьба. Потом она обернулась к хозяйке дома.
      — Наверное, я должна попросить прощения. Мне показалось…
      — Не волнуйся, — проскрипела женщина. — Глядя на мою физиономию, все думают, что я должна быть жуткой злюкой. Поэтому мне и пришлось поселиться на отшибе.
      — Да, внешность бывает обманчива, — согласилась Нада.
      — Это точно. Взглянуть хоть на тебя: мало кто догадался бы, что ты из змеиного племени.
      — А ты как догадалась? — изумилась Нада.
      Анафе Ма улыбнулась — зрелище было не для слабонервных.
      — В твоих волосах застряли сосновые иголки, а на одежде ничего такого нет. Стало быть, одетой ты по земле не каталась, а, скорее всего, пребывала в другом обличье. Будь ты из оборотней, так пробежала бы поверх упавших иголок, а раз они все же на тебя попали, выходит, ты не бежала, а ползла. Ну и, наконец, ты охраняешь эту девушку и ведешь себя так, словно уверена в своей силе, хотя выглядишь ненамного старше и крепче ее. Какие магические существа в одном из своих обличий выглядят людьми, а в другом перемещаются ползком и способны дать отпор почти кому угодно. Только наги. Вот и понятно, что ты нага, пребывавшая в облике змеи и только что обернувшаяся девушкой.
      — Ты права, — кивнула Нада, достав гребень и принявшись вычесывать из густых каштановых волос иголки, вместе с которыми выпало несколько обрывков нити. — Путешествовать удобнее змеей, но, к сожалению, многих змеиный облик отпугивает.
      — Ну что ж, зато у тебя есть возможность приноравливаться к обстоятельствам.
      — Да, это так. А в чем твой талант?
      — В каше. Все говорят, что она у меня получается просто волшебной.
      По всему получалось, что особой помощи от Ма ждать не приходилось. Чем могла, она уже помогла.
      — Спасибо тебе, — сказала Нада. — Нам пора в путь.
      — Это само собой. Я уже говорила Ким и тебе повторю — постарайтесь держаться подальше от кентавровова отстойника.
      — Да уж постараемся, — заверила Нада.
      — Но как нам отблагодарить тебя за твою чудесную кашу? — спросила Ким, вставая из-за стола.
      — Мне вполне достаточно удовольствия принять у себя гостей, — отозвалась Анафе Ма и, наклонившись, потрепала по холке Грезу. Собака завиляла хвостом, а женщина, улучив момент, неожиданно шепнула Ким на ухо:
      — Будь очень осторожна, девочка, затевается что-то неладное.
      Путницы покинули дом и зашагали на запад. Туда вела удобная тропа, так что идти стало гораздо легче, тем более что каша определенно прибавила Ким сил и прибавляла еще больше, по мере того как переваривалась. Судя по поведению собаки, та испытывала такое же воздействие.
      Глядя на повеселевшее животное, Ким неожиданно поняла, что Анафе Ма явилась первым после нее человеческим существом, которого Греза не сторонилась. До сих пор настрадавшаяся собака доверяла только своей спасительнице и не подпускала к себе никого. Даже Наду.
      Возможно, Ким оставила бы предостережение старой уродины без внимания, однако девушка уже привыкла полагаться на инстинкт Грезы, собака же, судя по всему, находила Ма полностью заслуживающей доверия. Правда, Ким понятия не имела, чего именно ей следует беречься, однако призыв к осторожности упал на подготовленную почву. Что-то и впрямь было неладно: обыкновенка чувствовала это интуитивно.
      Ей оставалось лишь положиться на добрый совет да собственные чувства и держаться начеку. Что она и делала.
      Тропа петляла по лесу так, словно ей нечем было больше заняться. Иногда она делала рывок по прямой, но чаще змеилась, а то и вовсе выписывала диковинные кренделя: то начнет (разумно оставаясь при этом за пределами досягаемости) заигрывать с раскидистой древопутаной,то подсунет под ноги путникам грязную лужицу.
      Через некоторое время Греза начала нервничать. Ким знала, что, почуяв опасность, собака подняла бы лай, но этого не было. По всей видимости, Греза унюхала нечто незнакомое и терялась, не зная, как к этому отнестись.
      Затем рядом с тропой показалась поляна, поросшая странными цветами: будучи отвратительными с виду и имея еще более отвратительный запах (они были рвотного цвета с тем же запахом), цветы тем не менее походили на розы. Неподалеку росли и обычные розы, прекрасные и благоухающие. Лишь эта поляна выглядела безобразно.
      Сначала Ким подумала, что этот газон возделан Анафе Ма и цветам передалось уродство доброй старухи, но потом она сообразила, что дом и обстановка лесной жительницы выглядели вовсе не отталкивающе, а каша и вовсе была выше всяких похвал. Пытаясь найти объяснение происходящему, Ким присмотрелась к поляне и заметила посередине маленькую щепочку, похожую на те смолистые сосновые щепки, с помощью которых ее отец разжигал огонь в камине. Неожиданно щепка щелкнула.
      — Ого, да это никак наоборотное дерево! — воскликнула Ким и потянулась за находкой.
      — Осторожно! — крикнула Нада. — Это может быть опасно!
      — Для вас, здешних, может, и да, но я ведь обыкновенка. У меня нет магического таланта, а дерево это, насколько мне известно, переиначивает наобороттолько магию.
      Нада посмотрела на нее с сомнением, но возражать не стала. Ким подобрала щепку, и, само собой, с ней ничего не произошло. А вот розы тут же стали меняться, становясь такими же прекрасными, как и росшие поодаль. Оказалось, что это волшебные голубые розы с совсем уж волшебным шоколадным запахом.
      Ким дала понюхать щепочку Грезе, и та не показала ни малейшего беспокойства. Из чего следовало, что собака, скорее всего, обыкновенская. И уж во всяком случае, обыкновенная, а раз в ней нет волшебства, то и наоборотитьв ней нечего.
      Это заставило девочку призадуматься над тем, как могла обыкновенная обыкновенская собака угодить в определенно волшебный пузырь. В Обыкновении существует множество способов избавиться от мусора, но все они совершенно не волшебные — возможно, поэтому от них так мало толку. Однако гадать было некогда: возможно, ей удастся когда-нибудь разгадать эту загадку, а нет — значит, не судьба. Щепку Ким сунула в карман, ничуть не сомневаясь в том, что находка ей пригодится, и, возможно, в самое ближайшее время. Игра есть игра, и все, что здесь случаетсяна самом деле, ничуть не случайно.Возможно, эта щепочка представляет собой ключ к предстоящему испытанию. Скажем, захочет дракон изжарить ее, выпустив струю огня, а наоборотное дерево превратит ее в струйку прохладной водицы.
      Тем временем впереди послышались резкие звуки. Они становились все громче, и скоро стало ясно, что это удары по металлу. Потом тропа приблизилась к плетнюиз пере плетенныхузловатых деревьев.
      — Это ограда логовища огров! —предупреждающе воскликнула Нада.
      Ограми Ким была уже сыта по горло, а потрму поспешила обогнуть усадьбу. Что, увы, оказалось неосуществимым: густые заросли просто не позволяли сойти с тропы. Оставалось лишь идти вперед.
      — Может, эти огры не такие уж злые, — со слабой надеждой пробормотала девушка.
      — Добрый огр — это все равно что не драчливый драконили путная путана, —фыркнула Нада.
      Однако собака не лаяла, и Ким сочла это добрым знаком. Как показала встреча с Анафе Ма, не всякий, кто безобразен с виду, непременно еще и зол. С другой стороны тот факт, что тропа вела их прямиком к ограде, указывал на приближение очередного испытания. А любое испытание можно пройти успешно, лишь проявляя сообразительность в сочетании с осмотрительностью.
      Приблизившись, Ким поняла, откуда исходил звук: страшенный огр ковал подковы для кентавров. Правда, сами кентавры отказывались называть свою обувь подковами(вы бы еще сказали — оковы!),а именовали это изделие не иначе как галоши,то есть Главные Атрибуты Лошадей-Интеллектуалов. Кентавры и впрямь представляли собой наиболее образованный и мыслящий народ Ксанфа, но чем их галошиотличались от обычной лошадиной обувки, никто кроме них самих не знал. А они эту тайну не раскрывали никому. Кузнечного горна не имелось, да в нем и не было нужды: под могучими ударами огра металл плавился сам по себе.
      Ким, понятное дело, предпочла бы проскользнуть мимо огра незамеченной, но прекрасно понимала, что это вряд ли будет соответствовать условиям игры. И точно — миг спустя огр вскинул глаза, заметил девушку и проревел:
      — Вот те на, кто это она?
      Ким замерла на месте. Греза, как ни странно, вовсе не разразилась лаем. На рев огра из дома вышла огрица. То есть вроде бы огрица, хотя в этом Ким не была уверена. Странность заключалась в том, что при все своей относительной огромности это особа вовсе не была безобразна, а ведь именно безобразие является одной из отличительных особенностей огрского племени и составляет предмет особой гордости этого народа. Но вышедшая им навстречу женщина не отличалась даже особенной волосатостью. Ким, конечно, доводилось читать об одной довольно миловидной огрице, но она никак не думала, что может найтись такая же вторая. И куда только катится огрское племя?
      Огрица посмотрела на Ким, и в тот же миг Греза зарычала. Быть беде — поняла девушка, хотя огрица вовсе не вела себя угрожающе. Шагнув к незваным гостям, она даже улыбнулась, только вот собаку эта улыбка заставила заскулить и, поджав хвост, спрятаться за хозяйку.
      «Уж не та ли это опасность, насчет которой предостерегала Анафе Ма? — промелькнуло в голове Ким. — Быть может, огрица улыбается, чтобы усыпить ее бдительность, а сама затеяла какое-то злодейство?»
      Но тут дорогу огрице преградила Нада.
      — Стой на месте! — решительно потребовала она. Огрица, однако, сделала еще шаг вперед. Все с той же улыбкой.
      — Ты что задумала? — спросила Нада, готовясь перехватить любое движение.
      — Ничего особенного, просто хочу к тебе прикоснуться, — промолвила огрица, не прибегая к обычному для этого народа рифмованию.
      — Зачем? — не поняла Нада.
      — Так надо, — пожала плечами женщина и подалась вперед. Нада, пытаясь прикрыть Ким, метнулась ей навстречу, и огрица коснулась ее рукой.
      В тот же миг произошло превращение. Только превратилась Нада не в змею, а в уродину. Сделалась такой же страшной, как Анафе Ма. А вот огрица из просто миловидной стала очаровательной.
      — Ой! — пискнула Нада, сообразив, что произошло, и обернулась змеей. Но это не помогло: змея тоже оказалась уродливой.
      — А ну сделай ее такой как была! — решительно потребовала понявшая в чем дело, но ничуть не устрашенная Ким.
      — Я не могу! — простонала очаровательная огрица. — Хотела бы, да никак не могу! Это мое проклятие!
      — Что значит, не могу? — возмутилась девушка. — Как уродовать, так пожалуйста, а как расколдовать, так «не могу». Что еще за проклятие такое?
      — Да талант мой, будь он неладен. Такой уж я уродилась,со способностью уродоватьвсех красавиц, забирая себе их красоту. Беда в том, что я занимаюсь этим против своей воли, и не хочу, а словно само собой выходит. Мне эта проклятая красота даром не нужна: какой порядочный огр возьмет замуж невесту, в которой нет и толики уродства? Отец уже отчаялся сбыть меня замуж: со временем моя красота линяет, но стоит мне сделаться хоть чуточку побезобразнее, поблизости, как назло, оказывается какая-нибудь смазливая девица и все мне портит.
      Огрица ударилась в слезы, что, по огрским понятиям, не лезло ни в какие ворота.
      Мысли вертелись в головке Ким словно белки в колесе. Это что, и есть испытание? И как тут быть? Впрочем… ее в очередной раз осенило.
      — Возьми-ка вот эту штуковину, — сказала она, протягивая огрице-красавице щепку наоборотного дерева, — и коснись Нады еще разок.
      Смущенно кивнув, огрица взяла щепку и опасливо — а ну как укусит! — прикоснулась ею к безобразной змее. Которая, видимо, сообразив, что у Ким есть какой-то план, вела себя спокойно.
      В следующее мгновение змея сделалась прекрасной, а огрица… ну, безобразной не безобразной, но так себе. Наоборотнаямагия сработала как положено.
      — Вот здорово! — воскликнула недавняя красотка. — Что за чудесная магия?
      — Это наоборотное дерево, — пояснила Ким. — Оно переиначивает все чары наоборот.
       — Ты хочешь сказать, что если я коснусь какой-то девицы этой деревяшкой, то ей добавится красоты, а мне уродства? Что мой талант сработает наоборот!
       — Именно так.
      — Но ведь это изменит всю мою жизнь! Я смогу стать самой безобразной, самой счастливой огрицей в Ксанфе. Что ты хочешь за свое сокровище?
      — Да ничего, — отмахнулась Ким. — Я щепочку случайно нашла, она мне досталась даром, так что бери и пользуйся. А еще я подарю тебе идею, по-моему, толковую. К востоку отсюда есть дом, в котором живет одна уродина…
      — Ну как же, Анафе Ма. Знаю ее, вот уж кому я все жизнь завидовала.
      — Вот и топай прямиком к ней. Коснись ее щепочкой, и получишь в награду все ее безобразие. А она тебе еще и спасибо скажет.
      — Тебе спасибо! — вскричала огрица. — Сил нет терпеть, сию же секунду бегу туда. Отец, я убегаю, но скоро вернусь назад в настоящем огристом виде. Ты еще будешь мною гордиться.
      Она умчалась. Ким, оценив сделанное, пришла к заключению, что все получилось неплохо. Нада свою красоту вернула; добрая Анафе Ма станет миловидной, а огрица — так спешила, что даже не представилась, — обретет желанное безобразие. Можно идти дальше.
      Девушка собрала одежду Нады в свой рюкзачок. Спутница, ввиду близости огра, оставалась в облике змеи, однако тот спокойно ковал свои галоши, не обращая на них ни малейшего внимания. Собака на него не лаяла, и по всему выходило, что бояться его не стоит, однако Ким припомнила, что предостережение Ма касалось какого-то отстойника и кентавров. А огр занимался кузнечным промыслом, причем мастерил свои изделия именно для кентавров. Он был прекрасным мастером, и галошииз-под его молота выходили такие, что их с гордостью мог носить самый надменный из кентавров, однако ее интересовало не качество его работы, а то, как все это связано с предупреждением Анафе Мы. И связано ли вообще?
      Огр между тем лупил сплеча так, что во все стороны летели металлические брызги. Одна капля раскаленного металла упала Ким чуть ли не под ноги. Девушка отпрянула, но потом взяла две палочки и как щипцами приподняла ими кусочек остывающего железа. И надо же — застывая, этот кусочек все больше походил формой на ключ.
      А это, в свою очередь, наводило на размышления. Щепка наоборотного дерева оказалась не случайной находкой и пригодилась очень даже скоро. Она помогла решить одну проблему, а ключ, скорее всего, позволит решить другую. Можно сказать, что ответ у нее уже есть, дело только за вопросом. Правда, это только предположение.
      — Спасибо, огр, — промолвила Ким, завернув ключ в сорванный с куста лист и спрятав в карман.
      — Гуляй совсем, я таких не ем, — весело откликнулся волосатый кузнец-сапожник, не отрываясь от работы.
      Ким продолжила путь в хорошем настроении. Похоже, игра складывалась неплохо и в ее сердце крепла надежда на выигрыш. Правда, вопрос о предостережении оставался нерешенным, и это несколько тревожило.
      Оставив огра-мастерового позади, Нада вновь приняла человеческий облик, и красота ее стала тем более очевидной, что ее ничто не скрывало. В том смысле, что одежда принцессы оставалась в рюкзаке Ким, а сама она была совершенно нагой. Возвращая ей одежду, обыкновенка невольно вздохнула от зависти.
      — Знаешь, Нада, — сказала она, — кажется, мне удалось отблагодарить Ма за кашу. Огрица опробует на ней свой талант и наоборотнующепочку. Анафе Ма станет красивой, огрица безобразной, и обе они будут счастливы.
      — Это просто здорово, что ты нашла эту щепочку! — искренне сказала Нада. — Когда эта огрица сделала меня страхолюдиной, я до смерти перепугалась. Не хотелось бы мне остаться некрасивой на всю жизнь.
      Ким вздохнула снова. Она, конечно, не столь безобразна, как Анафе Ма, но вот некрасивой ей определенно придется оставаться всю жизнь. И никакое наоборотноедерево тут не поможет.
      Они двинулись дальше и через некоторое время увидели табличку с надписью, показавшейся Ким совершенно невразумительной.
      — Надеюсь, это последнее испытание перед замком, — сказала она. — Мне очень нравится Ксанф, но я уже начинаю уставать от постоянного напряжения.
      — Я тоже, — отозвалась Нада. — Надеюсь, ты не обидишься.
      — А как тебя вообще угораздило попасть в спутницы? — полюбопытствовала Ким. — Ты вызвалась сама?
      — Нет. Я допустила промашку, повела себя не так в Сонном Царстве, и от меня потребовали искупить вину, работая спутницей. Дженни тоже не вызывалась добровольно: она задала Вопрос Доброму Волшебнику, за что обязалась отработать год. Вот спутницей и отрабатывает. И ведь Вопрос-то касался не ее самой: она хотела помочь подруге.
      — Да, влипли вы обе. Я понимаю, что тебе нелегко, но ты, во всяком случае, отработав свое, останешься в Ксанфе. А вот нам с Дагом по окончании игры придется вернуться в Обыкновению.
      — Ну, любой из вас сможет вступить в игру снова.
      — Знаю… но это не совсем то. Мне хотелось бы остаться в Ксанфе навсегда.
      — Как и всем обыкновенам.
      Так, за разговором, они поднялись на гребень холма и увидели долину, в которой находился пресловутый отстойник.Он представлял собой площадку вокруг неказистого строения, заполненную толпой кентавров. Все они стоялина месте, причем с таким видом, словно собрались здесь, чтобы отстаиватьв смертном бою свою свободу и достоинство.
      — Можно поинтересоваться, что вы все здесь делаете? — осторожно поинтересовалась Ким, приблизившись к толпе.
      — Не видишь, что ли — стоим, —ответил один из кентавров.
      — Вижу, — сочувственно кивнула девушка. — Это, наверное, потому, что здесь отстойник?
       — Точно. Кто сюда угодил, тому стоятьи стоять.И неохота, да приходится проявлять стойкость.
       — Но зачем вообще было являться в такое место?
      — Оно не всегда было таким. Мы, кентавры, народ мыслящий и постоянно встречаемся, чтобы обменяться новыми мыслями. Только, бывало, обменяемся, разойдемся, а мысли-то тут как тут, опять появляются. Вот мы и порешили: для таких обменов и встреч, устроить Дворец Съездов.Выбрали подходящий двор, съехались,но тут, как назло, одного из наших угораздило лягнуть проходившего мимо проклятора. Тот и шандарахнул по нашему дворцупервым попавшимся проклятием, превратив его в этот дурацкий отстойник.Мы бы и рады отсюда убраться, но никак.
      — Все-таки не понимаю. Что мешает вам ускакать?
      —  Горячая линия.Вообще-то мы ее сами и проложили. Для дворцаона задумывалась как линия связи,но когда он стал отстойником,она превратилась в линию привязи. Привязываетнас намертво к этому проклятому месту, потому что без галош ее не пересечь. Слишком горячая.
      — Надо же. А я видела по дороге огра-кузнеца, ковавшего отличные галоши.Обуть в такие любого из вас, так он, надо думать, галопом умчится отсюда прочь.
      — Так ведь для этого кому-нибудь нужно сначала добраться до огра. Да и едва ли у этого кузнеца хватит галошна всех. А мы не просто кентавры, а делегаты съезда.Такие как мы своих в отстойникахне бросают.
      — Весьма вам сочувствую, — промолвила Ким, — но помочь ничем не могу. К тому же это не моя проблема.
      — Последнее утверждение представляется мне спорным, — возразил кентавр. — Думаю, что как только ты попытаешься пройти близ отстойникаи застрянешь рядом, данная проблема станет твоей. И надолго.
      Ким призадумалась и через некоторое время пришла к выводу, что все это очень здорово смахивает на испытание. А коли так, ей следует собраться и выдержать его с честью.
      — А как вы думаете, что тут можно сделать?
      — Нужны чары, отменяющие проклятие. Какое-нибудь антипроклятие.
      — Какое именно? И где его взять?
      — Такое, которое является природным антагонистом отстоя.Уж конечно, простойили застойтут не помогут, они лишь усугубят положение. Нет, пожалуй, тебе нужен бегунокили что-то в этом роде.
      — Так ведь разве бегункадогонишь?
      — И то правда. Кентавр, когда он не в отстое,догнал бы непременно, но от столь несовершенного существа, как человек, ничего подобного ждать не приходится. Видимо, придется действовать иначе. Может быть, стоит охладить горячую линию?
      — А как?
      — Конечно, с помощью холодца?
      — Это такое растение вроде студня?
      — Да, близкородственный вид. Но студнивсе больше дикорастущие, а холодцывыращивают в холодильниках.По некоторым сведениям их обнаруживали и в ледниках,однако таковые нынче редки. Они появляются лишь периодически,и время их появления так и называется ледниковый период.Так что тебе нужно добыть холодециз холодильника.
       — Вообще-то это нужно не мне, а вам. Я могу вернуться и пойти кружным путем.
      — Можешь, но тогда тебе придется продираться сквозь лес, а продравшись, встретиться с гневливыми гномамии с самим Конпутером. Мне почему-то кажется, что ты предпочла бы проделать остаток пути с большим комфортом. Верхом на одном из нас.
      — Пожалуй, что так, — признала Ким его правоту. — Только вот я понятия не имею, как можно в Ксанфе найти холодильник.
      — Это как раз просто. Следуй млечным путемна юг и попадешь куда надо.
      —  Млечным путем?
       — Ага. И на юг. На севере холодильниковне бывает, там холодитьнечего. Все и так холодное.
      — А почему туда ведет млечный путь?Кто-то по пути молокопролил?
      — А ты как догадалась?
      — У нас в Обыкновении такое сплошь и рядом случается. Ну, ладно, я пошла.
      И она пошла по закапанной пролитым молоком тропе, которая, попетляв, уперлась в подножие квадратного белого холма. Перед ним на столбе красовалась табличка «РЕФРИЖЕРАТОР».
      Ким усмехнулась — тот, кто рассчитывал сбить ее с толку с помощью столь наивной уловки, жестоко просчитался. Она прекрасно знала, что холодильник и рефрижератор это просто два разных названия одного и того же. Вроде как пес и собака. Однако радоваться было рано: испытание не могло оказаться столь простым.
      Подойдя к холодильнику, девушка, подпрыгнув, ухватилась за огромную ручку, но она не поддалась.
      — Может, ты попробуешь? — спросила Ким Наду. Секунду поколебавшись — вообще-то игрок должен проходить испытание сам, но обязанность спутницы оказывать помощь, да и вряд ли игра испытывает девушку на наличие мышечной силы, — она обернулась большой змеей, обвилась вокруг ручки, и потянула на себя. С тем же результатом. Белый шкаф оказался запертым.
      Неожиданно Ким заметила повыше ручки маленькое отверстие.
      — Замочная скважина! — сообразила она. — Холодильник на замке, но у меня есть ключ. Уверена, ключик оказался у меня не случайно и просто не может не подойти к этому замку.
      Однако, поднявшись с помощью Нады повыше, девушка испытала глубокое разочарование. Ключ к скважине не подходил, она была слишком велика, и девушка не уронила железку внутрь лишь потому, что крепко ее держала. Зато рядом со скважиной ей удалось прочитать мелкую надпись: «ОТПИРАЕТСЯ ТОЛЬКО ИЗНУТРИ»…
      — Разве так бывает? — удивленно спросила она Наду. — И зачем нужен холодильник, который отпирается только изнутри?
      — Чтобы детишки без спросу не лазили, и вообще… — принцесса неопределенно пожала плечами.
      — А запирается-то он как? Тоже изнутри?
      — Почему изнутри? Захлопнул дверцу, и все дела.
      — Но если кому-то — не ребенку, а кому следует, нужно открыть дверцу?…
      — А магия на что?
      Ким вздохнула. Наверное, для обитателей Ксанфа в холодильнике, отпирающемся только изнутри, не было ничего особенного, но вот ей, обыкновенке, следовало найти способ открыть его, не прибегая к магии. Во всяком случае, к собственной: у нее такой попросту не имелось.
      Задумавшись, Ким обратила внимание на ритмичное клацание, а спустя недолгое время поняла, что доносится оно изнутри. За дверцей что-то постукивало. Ким приникла к вполне способной заменить глазок скважине и разглядела какие-то загогулины, покачивавшиеся из стороны в сторону на манер маятников. Всякий раз, когда одна из этих штуковин достигала определенной точки, раздавалось тиканье.
      — А ведь это здорово похоже на часы, — сообразила девушка. — На тикающие часы. Уж не тики ли там, внутри? Возможно, их хранят в холодильнике, чтобы не испортились, а то и сами завелись, от сырости или еще от чего.
      Ей доводилось читать о том, что Добрый Волшебник Хамфри работал в молодости на ферме тиков, разводил тики для часов и однажды столкнулся с серьезной проблемой. В результате мутации на свет появилось множество разновидностей тиков, причем иметь дело с некоторыми из них было не очень-то приятно. Чего стоили занудный система-тик,въедливый кри-тикили оголтелый фана-тик.Возможно стайку последних, слишком горячихпо натуре, заперли в холодильникдля охлаждения. Аони только и ждут возможности выбраться наружу и что-нибудь отколоть.
      Конечно, было бы неплохо каким-нибудь манером использовать тики для того, чтобы открыть холодильник. Только вот каким? Попросить их об этом, что ли? Возможно, они не выбрались до сих пор наружу лишь потому, что не имели ключа?
      А если нет? Если они прекрасно освободились на холодке и радуются жизни, ощущая себя вин-тикамибольшого, слаженного механизма? Не исключено, что тики просто не поймут, чего она от них хочет. А если и поймут, то не станут помогать какой-то обыкновенке.
      Правда, поскольку это игра, способ открыть дверцу непременно существует. Но как его найти, когда тут одни дурацкие тики.
      «Кстати, — подумалось ей, — а почему они одни? Таки-то куда подевались? Все здешние загогулины выглядели вроде бы одинаково, однако как может существовать тик без така? Даже если так являет собой не что иное, как перевернутый тик, здесь все равно должны быть и те и другие. Одни откажутся, так (или тик), может быть, другие придут на помощь?»
      В любом случае открыть дверцу можно только изнутри, а значит, снаружи ей ключ не поможет. Возможно, она морочит себе голову глупостями, но придется рискнуть. Другого выхода нет.
      Зажмурив глаза, девушка пропихнула ключ в отверстие, и он провалился внутрь, где его тут же окружил целый рой тиков. Теперь вопрос состоял в том, вставят они его в скважину с внутренней стороны или же просто уронят на пол. В таком случае он будет потерян. Надо подсказать им, что делать.
      — Тик-так! — крикнула Ким, однако ни одна из загогулин не обратила на нее внимания. Что было вполне понятно: это соответствовало оклику «эй вы там», а такое обращение нравится далеко не всем. Хочешь, чтобы тебя услышали, изволь обратиться по имени.
      Беда в том, что девушка понятия не имела, с какими именно тиками имеет дело. Правда, на каждом из них была изображена маленькая буква — не иначе как инициал, — но разглядеть ее в полумраке было непросто, да и угадать по ней имя ничуть не легче. Скажем, буква «ф» могла означать и фан-тика,и фран-тика,и фана-тика.
      —  Схизматик! —крикнула девушка, которой показалось, что одна штуковина колышется чуть ли не в молитвенном экстазе.
      Ответа не последовало.
      —  Зон-тик! —воззвала она к загогулине в широкополой шляпе, но столь же безрезультатно.
      Потом ее внимание приковал к себе как-то нервноподергивавшийся тик,на котором ей вроде бы удалось различить буковку «Н».
      —  Невро-тик! —позвала она. Тик обернулся на зов.
      — Так! — радостно вскричала Ким. — Получилось! Приятель, вставь-ка ключ изнутри в скважину и поверни. Вот так!
      Для наглядности она повертела перед отверстием пальцем.
      —  Так-растак! Так-растак! Так-растак! —с ритмичным пощелкиванием ключ вошел в скважину, и она закрылась изнутри. Ким, потеряв из виду и тиков,и така,замерла в тревожном ожидании.
      —  Вот-так-так! —раздался громкий щелчок, и дверца распахнулась. Девушку отшвырнуло в сторону, а на землю хлынула холодная белая струя.
      — Молоко! — сообразила Ким.
      На самом деле холодецслужил для холодильника охлаждающимэлементом, и от соприкосновения с ним все что угодно становилось холодным.Пожалуй, и молоко стало достаточно холодным,чтобы успешно охладить горячую линию.Тогда связьпрервется, привязьоборвется, и отстойникснова превратится в Дворец Съездов.Что позволит кентаврам побыстрее съехать со двора,от греха подальше. Правда, оставалось небольшое опасение, что молоко попросту разольется по земле. Как назло, девушка не видела поблизости никакой емкости, которая позволила бы зачерпнуть немного жидкости и донести до отстойника.Однако кринка не потребовалась. Выплеснувшись из холодильника, молочная струя устремилась прямиком по Млечному пути,обратившемуся в самую настоящую молочную реку.Чтобы не замочить ног, Ким, Наде и Грезе пришлось идти назад по берегу. Хорошо еще, что он не превратился в кисельный:поди-ка похлюпай по киселю.
      Молоко несколько опередило их, и, уже возвращаясь, они увидели, как по приближении к отстойникубелая жидкость неожиданно вспенилась, не иначе как пересекла горячую линию. Линиятут же охладилась. Стоявшие стоймякентавры пришли в движение: многие съехалиподальше от своего Дворца Съездов,тогда как иные с интересом уставились в молочные лужицы. Ким удивлялась этому до тех пор, пока не подошла поближе и не поняла, что за зрелище увлекло кентавров. Вместе с молочной рекой на свободу вырвались разноцветные, подвижные муль-тики,вовсю резвившиеся сейчас на глазах восторженных зрителей.