– Гадости? – осклабился Горбач. – Это разве гадости? Настоящих-то ты еще не слышала.
      – Братец, я тебя прошу…
      – Ты мне надоела Теперь держись.
      Он набрал воздуху, разинул рот и заорал:
      – …!»
      Это слово оказалось еще гаже предыдущего. Печенюшки обуглились, от них стали подниматься струйки вонючего дыма. Гоблинша, только-только оправившаяся от первого потрясения, зашаталась и едва не упала. Гоблины-мужчины принялись ухмыляться: гадости были им по праву и такой вождь, пожалуй, пришелся бы по вкусу. Че замутило, а Дженни слегка позеленела.
      – Ну что ж, я тебя предупреждала, – проговорила Гвенни. Голос ее звучал ровно, но по напряженному лицу Че понял, каких усилий стоила ей эта кажущаяся невозмутимость. Взмахнув палочкой, она указала на паршивца, и тот, рассыпая крошки, поднялся в воздух.
      – Эй! – завопил он. – Где ты взяла эту штуковину?!
      – У моей мамы, где же еще, – Гвенни повела палочкой в сторону, и Горбач поплыл в том направлении.
      – Прекрати сейчас же! – завизжал он. – Ты не смеешь меня подвешивать! Ты вздорная девчонка, а я без пяти минут вождь!
      – Глупости, – спокойно ответила. Гвенни – Я старше тебя, и являюсь дочерью гоблинатора и его законной жены. Таким образом, я являюсь наследницей первой очереди и имею перед тобой неоспоримое преимущество. По закону и обычаю вождем буду я. А ты, хочешь того или нет, сейчас отправишься со мной.
      – Нет! Ни за что! Эй, стража! Посадить ее в темницу!
      Однако ни один стражник даже не почесался. Гоблины прекрасно понимали, что претензии Гвенни вполне оправданы и не хотели открыто выступать против законной наследницы. Конечно, им очень нравились гадкие слова, однако, будучи взрослыми, а стало быть, участника ми Заговора, они вовсе не хотели, чтобы дети узнавали нечто подобное раньше времени. Короче говоря, гоблины-стражники предпочитали до поры ни во что не вмешиваться.
      Разъяренный Горбач со всей мочи проорал несколько ОЧЕНЬ ГРЯЗНЫХ слов. Кучка печенья превратилась в мерзкую жижу, и все находившиеся поблизости побледнели, однако, будучи взрослыми, устояли. И тогда паршивец выкрикнул НАИМЕРЗЕЙШЕЕ СЛОВО.
      Желудок Че скрутило узлом, Дженни сделалась зеленее зеленки, Гвенни стиснула челюсти так, что у нее побелели скулы, но палочку удержала, и ее верещащий, бранящийся и плюющийся братец выплыл в дверной проем.
      Поскольку она еще не вполне освоилась с инструментом, мальчишку бросало из стороны в сторону, но ей удалось вывести его наружу, не задев им о косяк или стену.
      – Помогите! – вопил Горбач. – Похищение! Она похищает будущего вождя! Остановите ее!
      – Не приближайтесь! – предостерегла Гвенни стражников, и те нехотя отступили. Направляя Горбача перед собой, она углубилась в тоннель. Дженни и Че последовали за ней.
      Проплывая мимо детской пещеры, где обычно играли и отдыхали гоблинята, Горбач отчаянно проорал одно из СКВЕРНЫХ СЛОВ, однако из-за дверей не донеслось ни звука. По-видимому, Годива позаботилась о том, чтобы оградить детишек от угрозы, удалив их с опасного маршрута. Мерзкий замысел Горбача не удался.
      В глубине тоннеля странную процессию встретила Годива.
      – Вот ваши мешки, – сказала она. – Здесь еда и вода на два дня пути: надеюсь, вы уложитесь в этот срок.
      Если нет, вам придется добывать пропитание под землей.
      Вручив всем троим по котомке, Годива кинула четвертую болтавшемуся на весу Горбачу.
      – Не нужны мне эти отбросы! – буркнул тот.
      – В таком случае можешь отбросить их прочь, – пожала плечами Годива. – Но не надейся, что кто-нибудь станет заботиться о твоем пропитании.
      Поразмыслив, Горбач закинул котомку за спину.
      Затем Гвенни повела всех к выходу из Горба, но не к главному, а нижнему Тоннель выводил на дно глубокого ущелья. В конце его находился валун, закрывавший лаз.
      – Подержите минуточку этого негодника, – попросила Гвенни спутников Че и Дженни крепко схватили его за руки. Не будучи гоблинами, они ничуть не беспокоились о том, подобает ли такое обращение претенденту на верховную власть. Горбач попытался вырваться, выкрикнув одно из ДУРНЫХ СЛОВ. Но он уже произносил это слово раньше, и на сей раз оно оказало меньшее воздействие. По всей видимости, из семи ЗАПРЕТНЫХ СЛОВ мальчишка успел выучить только шесть. И уж конечно, никто не собирался сообщать ему седьмое.
      Гвенни тем временем направила палочку на тяжеленный, вросший в землю валун, и он тут же отлетел в сторону и опустился на небольшом расстоянии от открывшегося темного лаза.
      – Вы что, спятили, туда лезть? – вне себя от ужаса вскричал Горбач. – Это же ход в Свинопотамию.
      – Туда-то нам и надо, – ответила Гвенни.
      – Да нас же сожрут! На помощь! Спасите! – взывал перепуганный Горбач, но на его зов никто не откликнулся.
      Разумеется, немало любопытствующих гоблинов увязалось за компанией, но мешать наследнице гоблинатора никто не собирался. Даже если та тронулась умом и вознамерилась скормить себя свинопотамам вместе с братишкой.
      Открыв проход, Гвенни снова подняла Горбача в воздух. Между тем Че заглянул в черную нору и сказал:
      – Нам бы не помешал факел.
      – Да, там темно, и оттуда тянет сыростью, – промолвила поежившись, Дженни.
      – К тому же свинопотамы боятся открытого огня, хотя и готовят пищу на кострах. Такой уж народ.
      – Нет, – возразила Гвенни. – Сунуться туда с факелом это все равно что возвестить о своем прибытии, а нам бы лучше пробраться незаметно. Конечно, ковылять в темноте радости мало, но мама говорила, что в глубине есть светящийся мох.
      – Эй, свинопотамы! – неожиданно выкрикнул Горбач. – Чешите сюда! Хватайте их!
      – Тебя же первого и сожрут, – заметила Гвенни, Горбач осекся и задумался.
      – Нет, все-таки я их позову, – сказал он через некоторое время. – Все знают, что девчонки вкуснее мальчишек, так что свинопотамы займутся тобой и твоей остроухой подругой в первую очередь. А пока они вас лопают, я сбегу.
      – Как бы не так, – возразила Гвенни. – Нас с Дженни они съедят не сразу, потому что сначала захотят проделать с нами кое-что другое (Че отметил, что о вещах, относящихся к Заговору взрослых, она говорила совершенно спокойно, как о чем-то само собой разумеющемся).
      Конину они не больно жалуют, поэтому Че тоже оставят на потом. А вот ты будешь для них в самый раз: во-первых, разжирел от печенья, во-вторых, обсыпан крошками, в-третьих, не моешься и от тебя воняет, как от выгребной ямы. А свинопотамы обожают смрад.
      Горбач почесал в затылке, но промолчал, видимо, признав ее правоту. Неизвестно, понял ли он правильно, что именно могут проделать свинопотамы с девочками, но разумно решил, что если его сожрут первым, это для него не так уж и важно.
      Они углубились в темный проход, и некоторое время Горбач не осмеливался даже пискнуть. Свет позади постепенно мерк, но зато на скальном полу, как и говорила Годива, появились разноцветные пятна светящегося мха.
      Чем дальше продвигались спутники, тем разнообразнее становился спектр, а пятна слились в сплошной ковер.
      Свет был не слишком ярким, но вполне достаточным, чтобы двигаться, не рискуя споткнуться или налететь на препятствие.
      Однако вскоре тоннель вывел их в просторную пещеру, откуда имелось несколько выходов. Пришло время выпускать кота.
      – Сэмми, найди реку забвения, – сказала Дженни, опустив его на пол, – только не беги.
      Но кот, разумеется, как всегда, побежал. Дженни рванула было за ним, но Че удержал ее.
      – Ты врежешься в сталактит, – предостерег он.
      – Но я потеряю Сэмми.
      – Ничего подобного, – возразил кентавр. – Видишь темные пятна: это отпечатки его лап на мху. По ним мы можем его проследить.
      Разумеется, он оказался прав – кентавры всегда оказываются правы. След кота был совершенно отчетливым, и они могли идти по нему не торопясь. Разумеется, следы оставались и за ними, однако Че знал, что рассчитывать на это при возвращении не стоит: к тому времени пятна наверняка зарастут свежим мхом. Поэтому кентавр следил за дорогой, и старался запомнить ее как можно лучше.
      Неожиданно из глубины подземелья донесся противный звук, такой, словно нечто гадкое занималось чем-то еще более мерзостным, чем оно само. Что наводило на мысль о близости свинопотамов.
      – Может, прибавим шагу? – прошептала Дженни.
      Так они и сделали, но ускорив движение, стали, естественно, производить больше шума. Одновременно усилились и противные звуки. Создавалось впечатление, что к ним приближаются какие-то огромные, неуклюжие твари.
      И тут одно из этих существ оказалось на виду. Выглядело оно еще гаже, чем ожидал Че. Издалека свинопотам походил на человека, но лишь общими очертаниями. Нос картошкой заканчивался свинячьим пятачком, глаза представляли собой мутные щелки, из огромной пасти торчали страшные клыки, в огромный живот можно было запихать все, что угодно, но чуднее всего выглядели конечности. Они были вывернуты задом наперед так, что шагая вперед стопами, это чудище должно было двигаться рылом назад. Впрочем, для свинопотамов это было привычно и двигались они отнюдь не медленно.
      Но куда страшнее безобразной внешности было жуткое зловоние из пасти: там, где смрадное дыхание чудища касалось мха, он покрывался склизкой плесенью. Че понял, что, попав под такой выхлоп, они попросту задохнутся.
      – Надо бежать, – сказал он.
      – Но тогда нам придется свернуть с правильной дороги в какой-нибудь из боковых тоннелей, – возразила Гвенни. – А вдруг мы не сможем найти тропу снова?
      – Правильно, – поддержала ее Дженни. – Лучше подними палочкой в воздух этого урода.
      – Но тогда мой братец удерет.
      – Это вряд ли. Позади нас ковыляет другое чучело.
      Гвенни опустила Горбача на землю: ума для того, чтобы не бежать в лапы свинопотаму, у него хватило. В следующее мгновение она указала палочкой на свинопотама, и чудовище, издав шумный стон (или стонущий шум), отплыло по воздуху в сторону.
      Все четверо устремились в освободившийся проход.
      Свинопотам, надвигавшийся сзади, пустился вдогонку, но его вывороченные ноги не позволяли сравниться с беглецами в скорости. Второе чудовище продолжало удерживаться на весу силой палочки и плыло по воздуху перед ними.
      Тоннель расширился, превратившись в пещеру, за которой открылась галерея, и теперь бегущим пришлось лавировать между колоннами. К счастью, светящийся мох позволял им не налетать на препятствия, и он же позволил увидеть другую опасность. Неожиданно впереди разверзлась пропасть, на краю которой маячил рыжий меховой шарик. Свинопотам завис над самым обрывом.
      Че предположил, что тоннель вывел их к подземному продолжению великого Провала. Обойти такую преграду не представлялось возможным, следовало подумать о том, как перебраться на другую сторону.
      – Сэмми! – крикнула Дженни, склонившись над котом. Кентавр понял, что тот не смог одолеть пропасть и просто ждал, когда его нагонят. По всей видимости, у него хватало ума не рисковать понапрасну.
      Гвенни опустила свинопотама по ту сторону расщелины и направила палочку на Че.
      – Я перенесу тебя туда, – сказала она. – Правда, страшилище может на тебя наброситься, но, думаю, у тебя в торбе найдется нож.
      – Обойдусь без ножа, – заявил кентавр с большей уверенностью, чем испытывал на самом деле. – Хлестну его хвостом для легкости и отброшу.
      Палочка перенесла его через пропасть, и как только Че приземлился, свинопотам с ревом устремился к нему.
      Развернувшись к чудищу задом, Че хлестнул его по морде хвостом и лягнул обоими копытами. Свинопотам полетел прямо в пропасть, и кентавр поначалу огорчился: ему вовсе этого не хотелось. Впрочем, видя, как медленно этот уродец падает, Че успокоился: было ясно, что он не расшибется.
      Гвенни тем временем переправила Горбача и навела палочку на Дженни.
      – Постой, – сказала ей та. – А сама-то ты как переберешься?
      – У нас должна быть веревка, – пробормотал Че, роясь в своей котомке.
      И оказался прав, Годива позаботилась о том, чтобы снабдить их всем необходимым.
      – Лови конец, и я перетащу тебя сюда! – крикнул он, завязав петлю и бросив веревку через расщелину. Однако Гвенни пришлось повернуться к нему спиной, чтобы встретить наступавших по галерее свинопотамов. Подняв в воздух первого из них, она швырнула его на двигавшихся позади, так что образовалась куча-мала из шевелящихся лап, голов и торсов. Дженни поймала веревку и привязала к колонне.
      – Боюсь, это не лучший способ, – сказал Че. – По закрепленной веревке смогут перебраться и чудища. Вдобавок мы не сможем воспользоваться ею на обратном пути.
      – Сможем, – сказала Дженни. – И потом, ты же не вытянешь Гвенни при ее полном весе, а сделать ее легкой с той стороны не сможешь. Закрепи лучше и свой конец.
      Че так и сделал, однако его не оставляли сомнения.
      – Привязать-то я привязал, но… – начал было он, но Дженни уже обернулась к Гвенни.
      – Быстро перебирайся по этой веревке! Давай!
      – Но я не успела переправить тебя.
      – Я переправлюсь последней. Поспеши!
      Спрятав палочку, Гвенни взялась за веревку. Руки у гоблинов цепкие и сильные, так что переправиться ей удалось без особого труда. Как только это случилось, Дженни отвязала конец, а Че выбрал веревку на свою сторону. Но к тому времени некоторым свинопотамам удалось выбраться из барахтавшейся кучи.
      – Берегись – крикнул Че, увидев, как страшилище тянется к девочке корявыми, узловатыми, когтистыми пальцами.
      Дженни отскочила, но лапа все же задела ее, сбив с носа очки. Охнув, девочка пошатнулась и неуверенно, выставив перед собой руки, побрела прямо к обрыву. Свинопотам подхватил очки, недоуменно воззрился на них, а потом с хрустом отправил в пасть.
      Между тем Дженни уже балансировала на самом краю пропасти.
      – Нет! – крикнули в один голос Гвенни и Че, но было поздно. Она оступилась и сорвалась вниз.
      К счастью, спустя мгновение падение прекратилось: с помощью палочки Гвенни перенесла Дженни ко всем остальным. Именно в этом и заключалась идея маленькой эльфессы, позволявшая и переправиться, и уберечь веревку. Идея хорошая, только вот свинопотам едва ее не испортил.
      Как только Дженни приземлилась, Че заключил ее в объятия. Не такая хорошенькая, как Гвенни, она все равно была его лучшим другом, и он от всей души радовался ее спасению.
      – Ха-ха, дуреха четырехглазая, – рассмеялся Горбач. – Очки-то твои тю-тю, свинопотам схрумкал. Теперь ты слепая, как летучая мышь.
      Вне себя от ярости, Че шагнул к гадкому гоблину, но тот уже поднялся в воздух и завис над пропастью. Гвенни разозлилась на него не меньше кентавра.
      – Не урони меня! – в ужасе завопил он. – Не урони! Я ничего такого не хотел!
      – Поставь его на землю, – попросила Дженни. – Что с него взять, он паршивец и ведет себя, как положено паршивцу Гвенни заколебалась. Рука ее от этого задрожала, и Горбач заплясал в воздухе над бездной. Че пришлось взять руку девочки в свою: в конце концов, она не должна была причинять этому гаденышу вред. Долг предписывал ей защищать братца, пусть даже тот позорил Гоблинов Горб Впрочем, кентавра заботил не столько дрянной мальчишка, сколько Дженни, ставшая без очков почти слепой и совершенно беспомощной.
      Когда Гвенни поднесла свободную руку к лицу, Че подумал, что она плачет и хочет утереть слезы. Однако гоблинша вынула из глаза волшебную контактную линзу и протянула подружке.
      – На, вставь. Ты сможешь видеть одним глазом.
      – – Но это твоя линза. Она нужна тебе.
      – У меня осталась другая. Здесь, внизу, можно обойтись и одним глазом, а наверху мы добудем тебе новые очки. Но сейчас мы должны двигаться дальше, а твоя слепота неизбежно нас задержит.
      Признав правоту подруги, Дженни потерла линзу о блузку и поднесла к правому глазу. Линза вставилась на место, девочка заморгала, а потом воскликнула:
      – Видно здорово, не хуже, чем в очках. Только.., что это там у Горбача?
      Че взглянул на мальчишку, но не углядел ничего особенного.
      Гвенни посмотрела на братца левым глазом, в котором оставалась линза, и понимающе кивнула.
      – Это его грезы наяву. Он грезит о шипучке. Ему очень нравятся всякие бесполезности В голосе ее звучала печаль. Предполагалось, что присоединившись к Заговору, она и ее друзья должны разлюбить вкусности, которые полезны только для того, чтобы как следует побеситься, ведь взрослым (если они, конечно, не бесы) беситься не полагается. Это было неизбежно, но чтобы приспособиться к такому лишению, требовалось время.
      – Эй вы……. (последовало ДУРНОЕ СЛОВО)! Никак обо мне толкуете?
      – Ой, шипучка пропала, – удивилась Дженни.
      – Это потому, что Гвенни оторвала его от грез, – пояснил Че, разобравшийся в случившемся, хотя сам никакой шипучки не видел.
      – Горбач, – ледяным тоном сказала Гвенни. – Если ты не перестанешь говорить гадости, я могу передумать и уронить тебя в эту щель.
      Че прекрасно понял, что ее так задело. Употребленное Горбачом слово было очень обидным для девочек, потому что являлось весьма уничижительным по отношению ко всему женскому полу. Недаром Заговор запрещал его употребление.
      Отвернувшись от Горбача, спутники заговорили о деле.
      – Я боюсь пускать Сэмми на поиски рядом с такими расщелинами, – сказала Дженни. – А вдруг он сорвется»?
      – Может быть, привязать к нему веревку? – предложила Гвенни.
      – Нет, ему это не понравится. Кроме того, он может запутаться в ней и даже задушиться. Но нам нужно найти… – она осеклась, заметив что Сэмми уже насторожился и готов пуститься бежать. – Что же делать?
      – А если ты будешь держать его на руках, удастся тебе почувствовать, куда он хочет идти? – поинтересовался Че.
      – Надо попробовать, – обрадовалась такой подсказке Дженни и взяла кота на руки.
      – Слушай, Сэмми, здесь опасно, и я хочу, чтобы ты остался со мной. Но нам нужно найти реку забвения. Так что ты просто посмотри в ту сторону, куда нужно, а я тебя понесу. Ладно?
      Кот, похоже, ничего не имел против того, чтобы оставаться на руках. Мурлыкнув, он посмотрел в глубь тоннеля. Обе девочки проследили за его взглядом.., и подскочили!
      – Вот это да! – восторженно воскликнула Гвенни.
      – Замечательно! – поддержала ее Дженни.
      – Что вы увидели? – спросил заинтригованный Че.
      – Сон Сэмми, – ответила Гвенни. – Он видит весь путь к реке: это как карта с выделенной тропкой. Теперь мы точно знаем, куда идти.
      – Эй, сестренка, – встрял Горбач. – Выходит, эти дурацкие линзы позволяют тебе подсматривать за чужими снами.
      – Вот ведь незадача, – огорчилась Гвенни. – «Не стоило говорить об этом при нем, он непременно раззвонит по всему Горбу.
      – Не раззвонит, – откликнулся Че. – Мы ведь идем к Лете, верно? Стало быть, ему придется забыть еще и это.
      – Вот уж дудки, я ничегошеньки не забуду! – воскликнул Горбач. – Все запомню, и то, что моя… (тут последовало ДУРНОЕ СЛОВО) сестрица на самом деле слепая и хочет обдурить племя своими волшебными линзами, и то, что подсматривает за снами. Не стать ей вождем, нипочем не стать!
      – Если ты сей же момент не заткнешь свой грязный рот, ты забудешь не только это, но и как тебя звать, – сурово предупредила Гвенни.
      Мальчишка смерил ее презрительным взглядом, но, видимо, почувствовав, что сестра не шутит, умолк и лишь сплюнул в сторону. Плевок у него получился и вправду грязный.
      Поскольку теперь вся дорога пролегала перед мысленным взором обеих девочек, шли они быстро и без задержек, но расстояние до реки было слишком велико, чтобы одолеть его за один переход. Остановившись на привал в боковой пещере, спутники перекусили. Когда они по очереди отходили в сторонку облегчиться, Горбача так и подмывало назвать то, что они делали, соответствующим ДУРНЫМ СЛОВОМ, однако ему хватило благоразумия сдержаться.
      – Мы ляжем поспать, – сказала Гвенни братцу. – А тебя я назначаю нести караул. Не сомневаюсь: в случае опасности ты нас разбудишь.
      – А почему я? – возмутился он. – Я что, сам напросился на эту дурацкую прогулку? Подцепили на палку, затащили в подземелье, а теперь еще их и карауль!
      – А потому ты, что в эту, как ты говоришь, «прогулку» нам пришлось отправиться из-за тебя. Из-за твоей угрозы раскрыть Взрослую Тайну.
      – А почем тебе знать: может, пока ты будешь дрыхнуть, я свяжу тебя, стяну твою волшебную палочку и смоюсь?
      – Не надо ничего стягивать, – пожала плечами Гвенни, подавая ему палочку. – На, пользуйся.
      Схватив палочку, мальчишка наставил ее на сестру, взмахнул рукой.., и вытаращил глаза.
      – Она не работает! Никак испортилась?
      – Не испортилась, и прекрасно работает. Просто она не настроена на тебя и воспользоваться ей ты не можешь.
      Вздумаешь нас связать и задать деру – скатертью дорога.
      Только без действующей палочки тебе отсюда не выбраться. Даже если ты сумеешь перебраться через пропасть, на той стороне, я уверена, тебя будет поджидать целое стадо свинопотамов. С разинутыми пастями.
      Горбач умолк. Че прекрасно понимал, что часовой из мальчишки никудышный, но это особого значения не имело. Его поставили у входа в пещеру, и сунься туда любое чудовище, он попал бы ему в зубы первым. А поскольку ни один, даже самый распаршивый паршивец не станет молчать, когда его жуют, крики разбудили бы остальных. После чего Гвенни удалила бы чудовище с помощью волшебной палочки.
      Однако все выспались спокойно. Чудовища не появились, Горбач остался не съеденным и даже не надкушенным, и к палочке прибегать не пришлось.
      Перекусив, компания продолжила путь. Девочки продолжали отчетливо видеть мысленную карту Сэмми: одного глаза для этого вполне хватало и позволило им довольно быстро добраться до места назначения.
      С виду Лета представляла собой обычную полосу темной воды, берущую начало из забытого источника и медленно текущую к такому же забытому устью. Но то была одна из самых опасных рек в Ксанфе. Именно ее вода заставила Доброго Волшебника Хамфри на целых восемьдесят лет позабыть свою жену Розу. Что в известной мере осложнило его жизнь. Особенно после того как память к нему вернулась.
      Не теряя времени, Гвенни зачерпнула в ладошку чуточку водицы и, встав напротив Горбача (тот бы и рад увернуться, но деться ему было некуда) сказала:
      – Забудь эти слова.
      После чего громко произнесла все ЗАПРЕТНЫЕ СЛОВА, которые знал мальчишка. А произнеся, сморщилась с таким видом, словно ей хотелось прополоскать рот.
      Че ее прекрасно понимал. Ему и самому хотелось как следует вымыть уши.
      – Ничего у тебя не вышло! – осклабился Горбач. – Протухла небось водица. Я все помню. Поняла, ты… – он разинул рот, чтобы погромче выкрикнуть одно из ЗАПРЕТНЫХ СЛОВ, растерянно замотал головой, и чуть не разревелся. Потому что все эти слова из этой самой головы напрочь вылетели.
      – А теперь, – промолвила Гвенни, зачерпнув еще чуточку воды, – ты забудешь про мои нелады со зрением, про контактные линзы и про возможность с их помощью видеть сны, – с этими словами она еще раз побрызгала на Горбача.
      – Как же, забуду я, – скривился он. – Держи карман шире! Вот вернусь в Горб, всем расскажу, что… Ох, что же я расскажу? Только что помнил, и надо же…
      – Думаю, наша задача выполнена, – удовлетворенно промолвила Гвенни. – Жаль, что я не могу заодно заставить братца забыть и про его поганый нрав, но тут уж ничего не поделаешь. Без своего поганства он перестанет существовать, потому как оно составляет его суть.
      – Теперь нам осталось лишь благополучно выбраться на поверхность, – сказал Че.
      Неизвестно почему, но ему казалось, что сделать это будет не так-то просто.

Глава 11.
НАДА