- Ага,- воскликнуло привидение, глядя на мальчика,- да он сегодня забыл накрыться одеялом. И теперь я смогу его забрать с собой. Но тут, к ужасу призрака, подушка ожила. Она подскочила и щелкнула зубами прямо возле его лица. И откуда только у подушки рот появился. Но раздумывать привидению было некогда - зубы чуть было не оттяпали ему нос. - В чем дело? - спросила подушка грозно и как-то совсем похозяйски. И привидение от испуга свалилось на пол, где Тихоня, Подкроватное чудовище Кромби, немедленно схватил призрака за ногу. - Ай! - закричало привидение, которое вообще-то было обязано само всех пугать. Еще секунда - и след его простыл. И после этого призраки больше тут уже не появлялись. Кромби смеялся до слез - он теперь не чувствовал себя одиноким. Затем у подушки вдруг появились руки, которые стали ласково гладить Кромби по голове. Что бы там не говорили о демонах, но Метрия проявила себя очень хорошей матерью. И Кромби спокойно уснул. Через год тот самый мальчик, которого тренировал и обучал Хамфри, ушел, отслужив положенный срок. Он ушел, но зато Метрия осталась. Обычно она превращалась в курточку Кромби, в которой он ходил по дому. Хотя она умела превращаться во все, во что бы он не пожелал. И действительно - теперь Метрия стала для него всем, кроме демонши, его уже ничего не интересовало. Когда София принялась было обучать его вещам, которые надлежит знать в жизни всем, он не проявил к ее усилиям никакого интереса, поскольку знал, что в нужный момент Метрия все равно подскажет ему, что нужно делать. И очень часто оба они выбирались из замка, чтобы отправиться к реке С Печеньем. Да, Кромби теперь не чувствовал себя одиноким, у него был теперь собственный мир, в котором родителям не было места. То, о чем мы не имели ни малейшего представления, было то, что Метрия подслушивала все мои секреты, узнавала то, что знать ей было никак нельзя - для меня ведь она была врагом. Кое-какие из моих заклятий, наложенные на что-то, дали совсем неожиданные и потому нежелательные результаты, но я так и не смог тогда доискаться до причины. Демонша вовсю потешалась над нами, компенсируя наше невнимание к сыну. Так Кромби исполнилось уже тринадцать лет. Он наверняка стал уже задумываться о женщинах. Впрочем, он был еще слишком молод для того, чтобы стать посвященным в Заговор Взрослых. Хотя несомненное представление об этом он все же имел. В общем, он был самым обычным подростком. Теперь Метрия окончательно переключилась на него. Она приносила всем несчастье, и делала это очень умело, но знала, что лучше сохранить тайну Заговора Взрослых для Кромби, нежели все это выкладывать ему, потому-то она и держала язык за зубами, потешаясь, как он пытался что-то выпытать у нее относительно этого. Однажды, когда Кромби попытался было положить руки ей на грудь, демонша резко сказала, чтобы он не распускал лап. Вообще-то раньше она ни в чем ему не отказывала, и потому Кромби был очень удивлен, а затем рассердился. Он грубо схватил Метрия, но она взяла, да и превратилась в дым, скрывшись из виду. Я терпеть не могу демонов, но не могу не признать, что она действовала правильно в тот момент. Любая женщина, которую так вот хватают против ее желания, должна исчезнуть с места происшествия как можно быстрее. После этого она уже не оставалась возле Кромби. И спать ему теперь приходилось одному. Теперь он был в таком возрасте, когда привидений уже не боятся, но ему так не хотелось расставаться с привычной подушкой. Но зато теперь он совершенно не разбирался в том, что когда-то София так упорно пыталась ему преподать - правила хорошего тона и все такое прочее. Он был избалован демоншей, с ним было вообще невозможно жить под одной крышей. Иногда он вообще давал волю своей ярости, начиная осыпать всех бранью. Метрия оказала ему самую худшую услугу тем, что в детстве помогала ему избегать различных ограничений. Но зато какие ругательства он узнавал от демонши. Даже змея Суфле, слыша их, наливалась темно-зеленой краской и погружалась в спасительную глубину рва. Он вырывался из замка, как бешеный, поскольку теперь мы уже не ограничивали его свободы ы силу возраста. Однажды, выскочив из замка в очередной раз, он крикнул: - Девушка,- после чего закружился, выставив руку с вытянутым указательным пальцем. Кромби последовал в том направлении, куда указывал палец, и вскоре увидел девушку примерно своего возраста, которая сидела на той самой полянке, на которой он когда-то обнаружил мифический сосуд с медом. Девушка была исключительно хороша собой, и Кромби влюбился в нее с первого взгляда. Такое с подростками случается тоже очень часто. Поскольку он отнесся к ней очень предупредительно, то она тоже растаяла. Они танцевали, смеялись, целовались, доверяли друг другу различные тайны. А затем Кромби вдруг проговорил: - Покажи-ка мне свое трико... Она рассмеялась. Раззадоренный парень кинулся на нее, но девушка неожиданно превратилась в дым и испарилась. Только тут Кромби понял, что это снова была Метрия, которая в очередной раз позабавилась, избрав теперь мишенью развлечений его самого. Именно тогда Кромби дал себе зарок никогда не верить женщинам. Сколько бы ей лет не было, как бы она не выглядела. К тому времени, когда я узнал, что произошло, было уже слишком поздно. Сын мой был озлоблен до предела, и этого чувства в нем уже никак было невозможно разрушить. Делать ничего не оставалось, как отдать его в солдаты, поскольку как раз для этого требуется свирепость. В общем, так или иначе, но сына я потерял. Конечно же, София тоже не была очень этим обстоятельством обрадована. Я занялся переустройством защитных сооружений замка, чтобы теперь точно быть уверенным в том, что никогда более никакой демон не сможет сюда проникнуть. Впрочем, мне нельзя было валить все свои беды на демонов - ведь и среди них у меня были хорошие друзья. Но с Метрией все было понятно. Она вела себя так, что ни добра, ни зла от нее не было. Для нее были главным собственные забавы и развлечения, причем развлечения любой ценой и за чей угодно счет. К тому же она была совершенно непредсказуема. Конечно, она постоянно помнила, что ей не удалось морально разложить меня во время нашего обучения в Семинарии, но она очень метко отомстила мне. Она разложила моего сына. И, что самое обидное, она подкупила его своей добротой (и это демонша!). И эта доброта разрушила то, что София пыталась заложить в него. Конечно, для самой Метрии дисциплина совершенно ничего не означала, но для человека отсутствие дисциплины - это всегда нечто ужасное. Конечно, немалая доля вины за все происшедшее лежала и на мне. Я-то должен был хотя бы что-то почувствовать. Можно было вовремя взять сына за руку. Хотя и сам я тоже, можно сказать, был избалован и даже испорчен, когда еще Тайва воспитывала моего первого сына. Я твердо решил, что если когда-нибудь у меня снова родится сын, то я сам займусь его воспитанием, не доверяя этого важного дела никому другому. Это было железное обещание, хоть и данное самому себе. Но пока что я лучше вернусь к тому, что занимало меня тогда, когда мой сын отдалился от родителей. Тут все тоже обстояло очень непросто. Это вообще лучше пересказать в виде отдельной главы.
      Глава 12. Трент
      Однажды София пришла ко мне, чем-то сильно удивленная. - Там какой-то мальчик, лет восьми, он направляется к замку,- воскликнула она. Она, как любая мать, могла с одного взгляда определить возраст ребенка и состояние его здоровья. Я поднял голову не слишком охотно (я как раз работал тогда с Книгой Ответов). К тому времени я изучал ее уже пятый год, и потому постепенно стал привыкать быстро пользоваться ею. Я видел, что моя рука вписывала в книгу нужные данные, но вот кое-что было написано совершенно чужим почерком, мне незнакомым. Причем кое-где этот почерк делал и исправление того, что было мной ранее написано. Если бы кто-то мне неведомый не делал этих дополнений и исправлений, то книга эта была бы весьма бессмысленна по содержанию. Впрочем, все равно, чтобы быстро найти нужную информацию, нужна была соответствующая сноровка, которой я пока похвастаться не мог. Уже сейчас я мог найти Ответ на нужный Вопрос в течение нескольких минут и не сомневался, что если мне еще немного потренироваться, то тогда время на поиски Ответов еще сократится. Большую часть времени я посвящал запоминанию того, какая информация на какой странице находится. Я все время удивлялся, как только мне удалось собрать за каких-нибудь двадцать восемь лет такую гору информации. - Ну что же, он наверняка идет сюда с Вопросом,- сказал я, услышав про паренька,- в конце концов возрастных ограничений у нас тут не существует. А пока посмотрим, какие испытания нужно поставить на его пути. - Неужели даже ребенок должен проходить испытания? - ужаснулась София. Иногда на нее находили вот такие странности, но это было ей простительно - она же была все-таки манденийкой, а это многое объясняло. - Да, но ведь мне совсем не хочется, чтобы дети, прослышав о легкости, с которой им можно сюда попасть, нахлынули в наш замок,- удивился я.- Никому никаких исключений я делать не стану. Я заглянул в книгу - и тут же застыл, пораженный. В книге было написано: - "Никаких испытаний". Я открыл страницу, на которой должно было находиться объяснение, почему я должен был это делать. Объяснение было односложным: "Соображения тактики". Меня стало постигать какое-то странное чувство - смесь раздражения и растерянности. Книга поясняла дальше: "Потому что Кверент - волшебник". Я даже рот раскрыл от удивления, но быстро оправился от растерянности и сказал Софии: - Впусти его так. Он, 8говорят, волшебник. Она, конечно же, не заставила себя лишний раз уговаривать. Я тем временем принялся лихорадочно перелистывать книгу, но так и не смог обнаружить, каким же именно волшебным даром обладал незваный гость. Все дело в том, что Ответы были собраны мною очень давно, это же была Книга Ответов, а не книга для предсказания будущего. Единственное, что я смог еще почерпнуть, что гость, возможно, обладал волшебным даром настоящего мага, то есть его можно было отнести к Волшебникам. Но это была вся информация. Я с треском захлопнул книгу, ставшую теперь вдруг бесполезной. Волшебник. За долгие годы работы мне пришлось знать только одного Волшебника, который теперь носил имя короля Бури. Чем больше я наблюдал за методами, каковыми Буря управлял Ксантом, тем меньше он мне нравился. Конечно, Волшебником он и вправду был, но предателем его назвать было никак нельзя. Его умелым правлением Ксант снова стал погружаться в эпоху Смутного времени, вместо того, чтобы еще больше оправляться от его последствий. Ксанту несомненно был нужен новый король, тот, который бы снова вернул потерянный авторитет своей власти, который бы возвеличил замок Ругна, сделав его опять центром королевства. Может быть, этому мальчику действительно суждено в будущем стать королем? Итак, София провела паренька в мой кабинет. - Добрый Волшебник,- начала София обычные формальности,- этого мальчика зовут Трент. Я постарался скрыть свою радость. Я поначалу должен узнать о нем как можно больше, прежде чем он сам осознает свою важность. - Здравствуй Трент,- сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал доброжелательно,- что привело тебя ко мне? - Я волшебник,- сказал он,- мне положено быть королем. Но вот моя мама говорит, что если я пойду к королю Буре и скажу ему, что я претендую на его трон, он меня убьет. - Твоя мама права,- ответил я. София издала какой-то сдавленный возглас. Очевидно, только одна мысль о том, что ребенок пострадает от чьих-то рук, привела ее в ужас. - Послушай,- обратился я к жене,- ступай и принеси ему пирожок. Вообще-то я сказал это для того, чтобы хоть на короткое время услать ее их комнаты. София удалилась. - Но мне совсем не хочется пирога,- живо воскликнул Трент,- я и в сам в состоянии добыть себе пирогов. - Ну конечно же, своим волшебством,- сказал я, стараясь проверить, какого же рода у него волшебная сила. - Конечно. Хотите покажу? - Ну можно было бы... Он огляделся по сторонам. На столе темнело пятнышко пыли, которое каким-то образом сумело избежать рук Софии. А на пятнышке сидело какое-то насекомое. - Пирог! - воскликнул Трент. И вдруг появилось растение. Растение, на котором росли шоколадные пирожные, издававшие дразнящий аромат. Так он превратил в это растение то самое насекомое. Во дает! Нет, это действительно сила, присущая только настоящему Волшебнику. Но, с другой стороны, это могло быть обыкновенной иллюзией. Нет, это нужно как-то проверить. - Можно одно? - спросил я протягивая руку за пирожным. - Ну конечно. Это ведь ваша пыль. Я сорвал одно пирожное с ветки и осторожно его надкусил. Нет, вполне нормальное кондитерское изделие, никакая не иллюзия. - А может хотите попробовать какое-нибудь другое пирожное? - любезно поинтересовался Трент,- я могу делать разные пирожные, но только те, которые сам когда-либо видел. Я продолжал держать в руке надкусанное пирожное. - А можно стакан молока? - продолжал я испытание. Трент сосредоточился, и тут вдруг появился молочный куст, с которого свисали плоды, наполненные молоком. - Стаканов я делать не могу,- сообщил Трент,- мне удаются только живые предметы. - Ничего, ничего, это тоже очень даже замечательно,- сказал я, пребывая под впечатлением. Итак, он волшебник-Превращатель живых существ и в живые существа. - Значит,- сказал я спокойно,- ты пришел сюда, чтобы спросить, как тебе возможно стать королем, не подвергаясь при этом опасности погибнуть? - Именно. Послышались шаги - это возвращалась София. - А ну прояви знание правил хорошего тона,- воскликнул я,- про свои пироги ничего не говори, а возьми у нее. - Хорошо. София внесла в комнату огромное блюдо с пирогами. Трент скромно поблагодарил мою супругу и взял один небольшой пирожок. Он явно усваивал все очень быстро. А это было просто замечательно. - Знаешь,- сказал я Тренту,- на твой Вопрос не так-то легко ответить. Существует только два способа, при которых ты можешь стать королем, не подвергая себя опасности. Способ первый: ждать, покуда король Буря умрет по старости... - Но так можно вечно сидеть,- воскликнул он живо. - А второй способ состоит в том, что ты должен подготовиться и набраться сил для того, чтобы сместить Бурю с трона. Но для этого тебе нужно учиться, учиться и учиться, а также и повзрослеть немного. Ведь свержение правящего монарха с трона - дело очень непростое. - А-а-а,- протянул Трент, выглядя при этом как-то разочарованно,- и за это, выходит, я должен заплатить целым годом службы тут? - Неся тут положенную службу, ты еще сможешь подучиться коечему, возразил я,- конечно я не стану подсказывать тебе, как убрать вполне законного короля с трона, но обучу тому, как быть все время бдительным и как лучше всего защитить себя от разных напастей. - Ага,- его разочарование явно пошло на убыль. Как я уже отметил, Трент был мальчиком очень смышленым и сразу все понял. Так он и начал свой год службы. Ему выделили одну из пустующих комнат замка. Я принялся день за днем обучать его, как наиболее оптимально использовать свою силу, свое волшебство. Главная мысль была, в общем-то, довольно простой нужно всегда превращать угрозу в то, что потом уже никак не может представлять для тебя опасность. К примеру, если подлетает кровожадный комар, то его можно превратить в бабочку. Подлетающего дракона можно обратить в стрекозу. Если плотоядное дерево хватает твое тело своими крепкими ветвями, то его можно сделать сосной или березой. Но нужно в себе выработать еще и быструю реакцию, чтобы опасность не могла застать тебя врасплох. Есть такие создания, которые наносят вред издалека, но нужно быть постоянно готовым сойтись в поединке и с ними, и при этом непременно выйти победителем. А ведь их до этого нужно заметить вовремя. Или есть еще выход - превратить рядом находящийся предмет в естественного врага того существа, которое на тебя нападает. Впрочем, для человека они тоже могут представлять опасность. К примеру, если какой-нибудь дракон собирается спалить тебя пламенем, то можно превратить обыкновенную гусеницу в змею, которой огонь не страшен. Тогда она живо разберется с драконом. Но тут возможен и такой вариант. Змея может подумать, что человек для нее более опасная и лакомая добыча, нежели дракон, поскольку поймать его легче. Но тогда можно превратить червя или гусеницу не в змею, а в сфинкса, которого человек не заинтересует в любом случае, но зато он сразу набросится на дракона. Я, кроме того, научил Трента, как можно безопасно спать на природе достаточно взять, да и соорудить фальшивое плотоядное дерево, лечь под его густыми ветвями, и никто не осмелится приблизится. Главное, что я старался вложить в него: всегда нужно быть настороже, если хочешь свергнуть короля. Тем более, что Буря считался очень грозным соперником. Впрочем, для очистки совести я говорил, что свергать законного монарха не слишком хорошо. Говорил и знал при этом, что слова о законности Трент пропускает мим
      Мы понимали друг друга без слов, и это быо хорошо. Случались у нас разговоры и на философские темы. Я как-то заметил: - Мне кажется, что о полезности Щита тоже можно поспорить. - Неужели,- сказал живо Трент,- но разве Щит не защищает Ксант от вторжения манденийцев? - Конечно, Волны Завоевания он несомненно останавливает,- мы имели в виду те периодические набеги, которые, подобно волнам на побережье моря, накатывались на нас время от времени из Мандении. Чтобы избежать разорения, король Эбнес и устроил по границам Ксанта этот самый волшебный Щит,- но ведь при этом останавливается и приток из Мандении хороших людей, их знаний и умений. Каждая волна завоевания оседала здесь, и потому количество и даже качество населения, смею сказать, постоянно повышалось. Если бы не было этого постоянного притока, человеческое населения Ксанта просто-напросто бы вымерло. А сейчас даже дорожки новые стало некому протаптывать. Нам нужно больше людей сейчас. Но мы можем получить их только в том случае, если этот Щит будет разобран. - Но ведь эти манденийцы такие жуткие существа,- воскликнул Трент, повторяя уже давно избитые, завязшие в зубах штампы. В Ксанте даже непослушных детей пугали, приговаривая, что если они не перестанут шалить, то придут злые манденийцы и заберут их с собой. - Но разве София действительно столь ужасна? - поинтересовался я. София очень хорошо относилась к Тренту. она уже поняла, что за человек был этот мальчик, она считала его надеждой Ксанта. - Но...- начал было Трент. - Да, да. Она именно оттуда, из Мандении. По-моему, он в это никак не мог поверить. Он узнал это только сейчас, и это явно не укладывалось в голове мальчика. Так постепенно началось изменяться его позиция по отношению к Мандении. После этого случая он не позволял себе уже столь откровенных выпадов в адрес манденийцев. А в будущем, когда пришло время, он и сам, подобно мне, женился на манденийке. Но я все-таки допустил одну ошибку в его обучении. Мне следовало больше упирать на целостность и взаимозависимость окружающего мира. Я полагал, что он считает это само-собой разумеющимся, и потому старался налегать больше на практические вопросы. И эта ошибка, подобно той, которую я совершил по отношению к своему сыну, потом обошлась нам всем очень дорого. Как иногда поздно приходит прозрение.
      Второй такой же посетительницей была женщина. Книга Ответов не советовала мне подвергать ее каким-либо испытаниям при подходе к замку, хотя Волшебницей эта дама, как я понял, не являлась. Но почему тогда такие странности? Мне нужно было поговорить женщиной, чтобы все самому выяснить. - Все из-за моей дочери,- сказала гостья, явно волнуясь.- Ей сейчас шесть лет, и она такая непоседа. Ничто на нее не действует. Она вообще стала неуправляемой. Я просто ума не приложу, что мне с ней делать. Я понимал ее. Но я видел также, что женщина взволнована. - В чем выражается то, что она неподконтрольна? - поинтересовался я.- Она грубит? - Нет, этим она не занимается. Но она невозможна со своими иллюзиями. - На нее находят иллюзии? Но это нормально, девочки часто бывают одержимы ими. - Да нет, это совсем тут ни при чем. Ирис использует свои иллюзии... Они... даже не знаю, как объяснить. В общем, они настолько реальны. Тут до меня что-то начало доходить. В Книге Ответов было что-то на сей счет, но там, кажется, говорилось, что это будет действовать при условии, если рядом будет находиться источник волшебной силы. - Постой-ка,- обратился я к гостье,- то есть ты хочешь сказать, что она воспроизводит иллюзии столь высокого качества, что они не отличаются от реальности? И потому ты сама не можешь ничего различить? - Ну, не совсем так, но примерно. Они, эти иллюзии, очень действуют на нас. Мы иногда даже не знаем, где иллюзия кончается, а где начинается реальность. И она принялась рассказывать мне все по порядку, лишь тогда я составил ясную картину. Дочь женщины, девочка Ирис, была мастерицей навевать разные иллюзии. Она была, можно сказать, Волшебницей, равной по силе магии аж Волшебнику. Но все равно была между Волшебницей и Волшебником одна разница, и причем разница очень существенная - только мужчина имел право быть королем. Конечно, такую дискриминацию следовало бы устранить, но ныне правящий в Ксанте король ни за что на такое не пойдет. Я понял, что я должен делать. Пришли дочь сюда, чтобы она отработала годичный срок службы за тебя,- сказал я женщине,- мы тут объясним ей, в каких случаях надо, а в каких не надо пользоваться своей волшебной силой. А через год она научится заодно и правилам хорошего тона. - Ах, Добрый Волшебник,- запричитала женщина,- если бы Вы знали, как я Вам благодарна. Так шестилетняя Ирис пришла в наш замок, чтобы провести у нас целый год - это было уже после того, как ушел Трент, поскольку срок его вышел. Кромби был на год младше Ирис, но он был чрезвычайно необщителен, мы и не знали, что он проводит все дни с демоншей, а уж они наверняка прилагали все усилия к тому, чтобы мы об этом не узнали. так что Ирис и Кромби совсем не общались друг с другом. ирис вовремя поняла, что Кромби не слишком дружелюбно к ней относится, хотя она и не дразнила его своими слишком реалистичными иллюзиями, но все равно предпочла оставить его в покое. Однажды она, правда, все-таки не сдержалась и наслала на Кромби иллюзия летящего на него кровожадного дракона, но потом, отправившись спать, обнаружила в свооей кровати размазанный по простыням сливочный торт, что уже иллюзией не было вовсе. И потом ей довольно долго пришлось отстирывать дочиста эти простыни. она ничего не рассказала взрослым, чтобы не прослыть ябедой, но теперь, оглядываясь на прожитые годы, я могу быть уверенным, что торт в постель ей подложила Метрия. И кто после этого скажет, что демоны никому не помогают? Я думаю, что после этого Ирис тоже поняла, что иногда ее шутки могут выйти боком ей самой. Но девочка обладала все-таки уникальным волшебным даром. Она могла явить перед взором постороннего человека совершенно любую иллюзию, которая была столь сильна и реальна, что не отличалась от истины. Тем более, что необходимую картину она добавляла даже всамделишными запахами и звуками. Единственным недостатоком было то, что если вы все-таки шли навстречу иллюзии, то проходили сквозь нее, как сквозь туман. Но, интересно знать, кто осмелится пройти сквозь огнедышащего дракона или хотя бы навстречу ему. ведь настоящее от поддельного в исполнении Ирис было отличить очень непросто! Но для тех, кто любил исушать судьбу и шел навстречу дракону все равно, Ирис делал другое: она помещала иллюзию дракона впереди глубокой ямы. такая вот своеобразная ловушка. Так что, упав в яму, любопытный все равно имел основания сожалеть о своем бессрасудстве. Могла она и просто прикрывать яму, какую-нибудь расселину иллюзией нормальной твердорй земли. или она могла просто прикрыть и самого настоящего дракона иллюзией, к примеру, вишневого дерева. Так что даже самый осторожный человек мог бы все равно попасться в ее ловушку. Ведь в этом случае приходилось буквально опасаться всего. А кто сможет выдержать такое испытание нервов? Потому-то Ирис и была Волшебницей. Но с Ирис у нас не возникало никаких проблем по двум основным причинам. Во-первых, мы были просто в восторге от ее таланта. Это был второй достойный настоящего Чародея волшебный дар, который встретился мне за последние два года. Неужели тепреь волшебники, что называется валом повалят? Даже если Ирис не суждено быть королевой, она запросто сможет стяжать себе громадную славу и популярность в Ксанте. так что если ее семья была недовольна постоянно навеваемыми ею иллюзиями, мы были рады их видеть, а Ирис, конечно же, было приятно, что кто-то хвалит ее и проявляет к ней такой интерес. А с довольными девочками ладить чрезвычайно просто. Во-вторых, я сам прекрасно разбирался в разных волшебных штучках - я ведь все-таки учился и закончил первый курс Семинарии Магии - а также всю жизнь коллекционировал все, что хоть как-то имеет отношение к волшебству. так что одурачить иллюзиями меня было не так-то просто. Мы даже это несколько раз проверяли: Ирия являла иллюзии девочек - своих двойников, и целые группы их начинали с визгом носиться по замку. Но я всегда безошибочно находил Ирис настоящую. Конечно, она не знала, что я предварительно выпивал эликсир, который помогал мне отличить иллюзии от реальности. Ирис просто очень удивляась, Ведь все дети испытывают некое благоговение перед теми взрослыми, которых они одурачить не в состоянии. Так что день за днем я учил девочку, как и в чем лучше всего использовать свой волшебный дар, а также, как можно еще делать красноречивые иллюзии. К примеру, когда она пришла к нам, она делала довольно реалистичные домики для кукол, но когда вышел срок ее службы, фантазия Ирис уже распространялась на изготовление замковиллюзий, которые очень и очень напоминали настоящие. Когда она пришла к нам, то она делала нпод потолком иллюзию грозовой тучи, которая начинала поливать дождем на ковры, к великому неудовольствию Софии. А уж к концу годичного срока службы она делала иллюзию настоящей грозовой тучи, только теперь уже в небе, причем казалось, что от грохота и неистовства бури трясется весь замок. Но самое, по-моему, удивительное в ее учебе заключалось в том, что она научилась готовить такую пищу, которая внешне казалась самой обычной халтурной стряпней, но зато на вкус была просто восхитительна! Она могла обыкновенной воде в стакане придать вкус изысканного вина. Иногда ее фантазия начинала заходить так далеко, что она невольно обманывалась и сама. К примеру, она пила сама и угощала нас соком апельсина, но оказывалось, что это всего-навсего обычная вода! Она могла поглощать сдобренную разными приправами драконью отбивную, но это была самая обыкновенная отбивная, сорванная с ветки мясного дерева. И, наконец, она могла забыть расчесаться рано утром, но волосы ее неизменно производили впечатление аккуратно уложенных волос. Постепенно, когда она становилась старше, я объяснял ей другие особенности ее волшебного дара. К примеру, она запросто могла авыглядеть в глазах других все время привлекательной и хорошо одетой. Я понял, что она старательная и способная ученица в тот момент, когда она фвилась передо мной в образе грациозной молодой женщитны в роскошном платье с глубоким вырезом на груди. И вдруг ее платье кудато разом исчезло, и она стояла обнаженная по пояс. - Ну как теперь,- осведомилась она скромно,- я выгляжу привлекательной? - Нет,- поспешил огорчить ее я. - Почему? - удивилась девочка, разве у меня не большая грудь? - Потому что я знаю, что ты еще ребенок! Не забывай, твои иллюзии на меня не действуют,- мне не хотелось, чтобы Ирис касалась еще и Заговора Взрослых. - Значит, грудь у меня еще не настолько большая? - по-своему поняла меня Ирис,- , а какого же размера она тогда должна быть? - С грудью-то то у тебя все в порядке, да вот только тут на ней почему-то сосков не видно,- рассмеялся я,- тут где-то вдали словно гром загрохотал - я ведь произнес слово, которое детям обычно не говорят. Но тут уж бвыли соображения простой необходмости. Иногда Образование должно спасти от ненужных заблуждений. - Ах! - воскликнула Ирис, понимая, что на сей раз ее иллюзия вышла не слишком качественной. она постаралась тут же исправить ошибку. И соски на груди появились тут же. Вдруг где-то в соседней комнате послышались шаги, и иллюзия сразу же растаяла. передо мной снова стояла Ирис в своем обычном платьице. - Поскорее и побольше расскажите мне о создании иллюзии красоты,- невинно промолвила Ирис, когда София с подносом свежих пирожков вошла в комнату. и слыша эти слова, я понял, что девочка отлично понимает, гдя находятся границы дозволенного. Ведь София, хоть и была манденийкой, непременно отреагировла бы не слишком положительно на ту иллюзию, которую только что Ирис передо мной являла. но она наверняка полагала, что этот Заговор Взрослых - непонятная ерунда. Когда Ирис исполнилось семь лет, срок ее службы вышел. К тому же она научилась-таки вести себя как подобает, так что оснований держать ее в замке больше не былло, и мы отослали ее домой. Я внушилтаки ей главную идею - большее впечатление на окружающих можно произвести, не дразня их, а являя их глазам приятное. Можно, к примеру, не воздвигать вокруг себя стены, чтобы не пить рыбий жир, а поблагодарить мать и придать этому дрянному напитку вкус ванили и шоколада. Я знал, что ее семья наверняка должна быть довольна ее поведенеим.
      Как-то София вдруг вознамерилась навестить своих родственников в Мандении. Я дал ей сосуд с заклятьем, которое помогло бы ей прорваться через щит на границе, а потом доставил бы прямо к ксанфскому рубежу. Я ожидал, что она вернется со свежими впечатлениями - будет говорить мне, как хорошо и спокойно жить в Ксанте и как жутко обитать в Мандении. Ну и тому подобное. Но то, что она сказала по возвращении, удивило меня. - Там ничего нет,- объявила она первым делом. - Нет Мандении? Но этого не может быть! - Но это тем не менее так! Там действительно ничего не осталось! Чтобы поверитьь этому, мне нужно было лично взглянуть на все своими глазами. София оказалась права - там, где за перешейком начиналась Мандения, теперь была какая-то пустота. Итак, Мандения исчезла? Впрочем, потеря для нас не слишком большая. В Ксанте мало кто испытывал к манденийцам большую симпатию, згная их свирепый нрав. Манденийцы постоянно угнетало плохое расположение духа, которое они обычно улучшали, вливая в себя огромные порции дурманящих напитков. Но София приняла такое решение: ее родина куда-то подевалась, и должен был во чтобы то ни стало отыскать ее. Я только вздохнул в ответ, но принялся за эту проблему. Различные части Мандении обозначались сочетаниями цифр, которые назывались "индексами". Каждый год появлялся новый список подобных индексов. А в этот год индексы почему-то не вышли. Теперь было ясно, почему - Мандения исчезла. Впрочем, в Ксанте этого никто не заметил. все были заняты своими более насущными проблемами. Я написал письмо и присыпал его волшебной пылью.