Глава 23

В суде Аманда Яффе попросила провести слушания по залогу, и судья назначил их на пятницу. Дэниел составил план, как ему протянуть эту неделю. Он решил пореже выходить из камеры и как можно незаметнее вести себя среди заключенных.

Каждое утро в десять часов охрана открывала камеры в первом ярусе, и арестанты могли беседовать, гулять и смотреть телевизор в застекленной зоне отдыха. Для Дэниела это было самое трудное время. Он забивался в угол, где не было видно телевизора, и не выходил оттуда до тех пор, пока заключенных не отводили обратно в камеры.

В четверг утром Дэниел собирался сделать то же самое, но натолкнулся на коренастого мужчину с бритой головой и свастикой на мускулистом торсе, который направлялся в тот же угол. Эймс попытался с ним разминуться, но не успел. Сердце у него екнуло.

– Простите, – пробормотал он.

Мужчина уставился на него. Дэниел недостаточно быстро отвел взгляд.

– Ты на что смотришь, придурок?

– Ни на что, – ответил Эймс, изо всех сил пытаясь избежать драки.

– По-твоему, я – ничто?

Дэниел много лет провел в цивилизованном обществе, но следующее мгновение отбросило его далеко в прошлое, когда ему исполнилось пятнадцать и он жил на улице вместе с парнем по имени Джордж. Тот был бывшим заключенным и очень хорошо относился к Эймсу – до тех пор, пока тому не пришлось отбиваться от его сексуальных домогательств с помощью "розочки" от разбитой бутылки. Джордж старался соблазнить Дэниела рассказами о тюремной жизни и разных фокусах, которыми пользуются заключенные, чтобы выжить за решеткой. Эти советы пригодились Эймсу, когда он сам попал в тюрьму, и сейчас он вспомнил один из них.

– Мне... мне очень жаль, – пролепетал Дэниел жалким и испуганным голосом.

Мужчина шагнул вперед.

– Посмотрим, – рявкнул он.

Дэниел резко топнул ногой об пол. Бритоголовый инстинктивно качнулся вперед, и Эймс изо всей силы заехал ему локтем в лицо. Из носа арестанта хлынула кровь. Не успел он очнуться, как Дэниел нанес ему еще один мощный удар, на этот раз в горло. Заключенный рухнул, и его голова с тупым звуком ударилась об пол.

Дэниел оглянулся, нет ли угрозы сзади. Большинство заключенных отшатнулись во время драки, но на другом конце комнаты появилась еще парочка бритоголовых. Один был чуть пониже Дэниела и фигурой смахивал на культуриста. Он шел, сжимая кулаки и на ходу поигрывая бицепсами. Второй был высоким и жирным, с выпученными, как у быка, глазами и огромными ручищами.

Дэниел знал, что ему не справиться с двумя, но приготовился броситься на культуриста, когда тот вдруг остановился. Только тогда Эймс заметил, что рядом с ним выросли четыре латиноамериканца. Один из них – его сосед по камере.

– В чем дело, браток? – спросил Педро у культуриста.

– Уйди с дороги, мартышка, – огрызнулся тот.

Педро улыбнулся, но не сдвинулся с места. Бритоголовый шагнул вперед.

– Кончайте бузить! – крикнул с порога комнаты охранник.

За его спиной стояли несколько тюремщиков с дубинками.

– Мы еще поговорим, щенок, – прошипел толстяк Дэниелу, сплюнув на пол.

Он тронул за плечо культуриста, и оба исчезли в толпе.

Один из охранников подошел к лежащему без сознания мужчине и посмотрел на его залитое кровью лицо.

– Кто это сделал? – спросил он.

Все промолчали.

– Ладно. Отдых закончен. Все по камерам.

Помещение быстро опустело.

– Спасибо, друг, – сказал Дэниел Педро, когда их заперли вместе. – Если бы не ты, мне крышка.

Педро пожал плечами:

– Не люблю парней со свастиками.

– Я тоже.

Сосед улыбнулся:

– На крутого ты не похож, но того наци уложил неплохо.

– Просто повезло.

Улыбка Педро стала шире.

– Дуракам везет.

Оба рассмеялись. Потом Педро перестал улыбаться и ткнул пальцем в Дэниела:

– Теперь смотри в оба. Это серьезные ребята. Дай им шанс, и они расправятся с тобой.

Дэниел кивнул. Он взобрался на верхнюю койку. Убедившись, что Педро его не видит, Эймс перестал сдерживаться и затрясся в ознобе.

Глава 24

Йерб Кросс, худощавый афроамериканец лет сорока, и Аманда Яффе поднялись по узкой лестнице на второй этаж. Кабинет доктора Эйприл Фэруезер находился над хозяйственным магазинчиком в дешевом здании на Старк-стрит. Лестничные пролеты и коридор перед офисом были обшарпаны и плохо освещены.

По дороге Йерб Кросс рассказал Аманде то немногое, что ему удалось узнать о докторе. Эйприл Фэруезер никогда не привлекалась к суду. У нее была одна кредитная карточка, и она очень экономно расходовала свои средства. Фэруезер называла себя дипломированным специалистом, но ни одно агентство штата не выдавало ей лицензию на врачебную практику. Тем более она не имела разрешения на новые методы лечения в духе "нью эйдж". Жила Фэруезер в дешевом домике на Бивертон, но, сколько Йерб ни расспрашивал ее соседей, никто не мог вспомнить, чтобы хоть раз слышал от нее что-нибудь, кроме обычного "здравствуйте".

Следователь отворил деревянную дверь с матовым окошком. За ней находилась маленькая приемная. Когда Аманда закрыла дверь, из кабинета беззвучно появилась маленькая женщина в сером поношенном костюме. Адвокат заметила, что Эйприл Фэруезер не особо заботится о прическе. То же самое можно было сказать и об украшениях. Аманда сделала вывод, что доктор относится к тому типу женщин, которые мало думают о своей внешности.

– Чем могу помочь? – спросила женщина, настороженно взглянув на следователя.

Вид у нее был испуганный, и Аманда поспешила ответить ей улыбкой.

– Меня зовут Аманда Яффе, я адвокат Дэниела Эймса. Это мой помощник, Йерб Кросс. Если вы не против, мы хотели бы с вами побеседовать.

Фэруезер потемнела лицом.

– Нет, я не могу.

– Нам в любом случае придется встретиться в суде, – напомнила Аманда. – Мы могли бы сэкономить время, обсудив кое-что прямо сейчас.

– Думаю, мне не стоит с вами говорить, – пробормотала доктор и уставилась в пол.

– Почему? Это окружной прокурор вам сказал? На самом деле вы можете говорить с кем хотите. От нашей беседы будет только польза.

– Я не хочу. Вам лучше уйти.

– Ладно. – Аманда протянула ей визитную карточку, и Фэруезер неохотно взяла ее. – Если передумаете, позвоните мне.

– Очень нервная дамочка, – прокомментировал Йерб Кросс, как только за ними закрылась дверь.

– Верно, – хмыкнула Аманда. – И я хочу знать, почему она нервничает.

По дороге в офис Аманда и Кросс составляли план, как пробить броню Фэруезер. Когда они проходили через приемную, секретарша протянула Аманде маленькую коробочку в оберточной бумаге с надписью толстым маркером: "К слушаниям по залогу для Эймса". Обратного адреса не было.

– Это явно не от окружного прокурора, – заметила Яффе, разорвав бумагу. – Кто ее принес?

– Посыльный, – ответила секретарша.

– Он сказал, кто его прислал?

– Нет.

Коробка была из простого картона, без ярлыков и надписей. Аманда открыла крышку. Внутри лежала видеокассета. Через минуту Йерб Кросс и Аманда Яффе сидели в конференц-зале и смотрели видео. В заставке сообщалось, что сейчас им покажут запись речи, которую доктор Эйприл Фэруезер произнесла три года назад на конференции, посвященной жертвам изнасилования. Затем на экране появился изысканно одетый мужчина. Он вышел на сцену и в самых лестных выражениях представил доктора Фэруезер. Вскоре его место заняла сама Фэруезер. Она начала говорить. Через несколько минут следователь и адвокат переглянулись.

– Это не сон? – спросил Кросс.

– Надеюсь, что нет, – отозвалась Аманда.

Глава 25

Дэниел почти не спал эту ночь, размышляя о том, что может случиться завтра в зоне отдыха. К счастью, слушания по залогу назначили на пятницу, и на следующий день его с раннего утра заковали в наручники и перевезли в окружной суд, где он просидел в общей камере, ожидая начала заседаний. Без четверти десять двое охранников выдали Дэниелу костюм, привезенный Амандой специально для слушаний. Как только Эймс оделся, его перевели на седьмой этаж и посадили в зале ожидания рядом с судебным помещением, где должно было слушаться его дело.

Суд округа Малтном находился в просто и практично выстроенном здании без каких-либо внешних изысков. Однако внутри он выглядел совсем иначе. Судебный зал достопочтенного Джеральда Оптона украшали огромные потолки с декоративной лепниной, коринфские колонны и помост из полированного дерева. Для публики было выделено несколько больших скамей, отделенных от остальной части помещения деревянной перегородкой. Дело Дэниела получило большую огласку, поэтому народу в зале хватало, но Эймс сразу заметил Кейт Росс. Она улыбнулась ему. Дэниел чувствовал себя глупо в наручниках и ограничился сдержанным кивком.

В первом ряду сидели несколько партнеров из "Рид, Бриггс". Дэниел решил, что окружной прокурор собирается использовать их в качестве свидетелей. Рядом с партнерами разместились трое младших адвокатов, в том числе Джо Молинари. Он поднял вверх большой палец, и Дэниел не удержался от улыбки. Остальные адвокаты приветствовали его кивками, и Эймс с облегчением увидел, что бывшие товарищи по фирме от него не отвернулись. Подозрительно было только отсутствие Сьюзен Уэбстер.

Дэниел оглядел толпу в поисках других знакомых лиц и с удивлением заметил чернокожего юношу в темно-сером деловом костюме, вооруженного ручкой и блокнотом. Он узнал в нем адвоката, которого Арон Флинн привел на допрос Курта Шредера.

Когда охрана ввела Дэниела в зал, Аманда Яффе беседовала с заместителем окружного прокурора Майком Грином – высоким мужчиной, больше похожим на баскетболиста или игрока в бейсбол. Но не зря говорят, что внешность обманчива. Грин имел чувствительную душу и вместо спорта предпочитал шахматы и саксофон. Аманда уже не раз сталкивалась с ним в суде по разным случаям, а после дела Кардони они одно время встречались.

Аманда услышала, как охранник снял наручники с Дэниела, и поспешила к своему клиенту. В приличном костюме Эймс мало чем отличался от сидящей в зале публики, но три дня в тюрьме наложили свою печать на его облик. Как только он освободился от оков, Яффе подвела его к столу защиты, и они стали шептаться.

– С вами все в порядке? – спросила адвокат.

Дэниел покачал головой.

– Вы должны вытащить меня из тюрьмы. Я подрался с одним парнем, у которого есть друзья. Как только я вернусь в тюрьму, они за меня возьмутся. Какие шансы, что меня выпустят под залог?

Аманда хотела ответить, но в это время судебный исполнитель постучал молоточком по столу. Адвокат тронула Эймса за руку:

– Все будет хорошо.

Досточтимый Джеральд Оптон вошел в зал, и все встали с мест. Джерри Оптон был одним из трех судей, занимающихся делами об убийствах. Один или два года они целиком посвящали себя этой области судопроизводства, чтобы стать в ней экспертами. Обычно сложные дела поручали только опытным судьям. Оптон носил мантию всего пять лет, но до этого десять лет расследовал убийства в офисе окружного прокурора. Этот коренастый лысоватый мужчина слегка напоминал актера Джека Николсона. Хотя прошлое Оптона больше связывало его с прокуратурой, защитники любили его не меньше обвинителей. Он был безупречно честен, превосходно знал законы и вел процессы в жесткой и уверенной манере, не лишенной своеобразного чувства юмора.

– Ну что, готовы? – спросил судья у адвокатов.

– Сторона мистера Эймса готова, – ответила Аманда.

– Сторона обвинения готова, – произнес Грин.

– Тогда приступим.

Судебный исполнитель огласил дело, и секретарь занес его название и номер в протокол. Стороны договорились считать, что Артур Бриггс был убит пулей сорок пятого калибра и виновником его смерти являлся другой человек. Это позволило ускорить слушания, поскольку прокурору не пришлось вызывать для дачи показаний судебно-медицинского эксперта. Затем стороны удостоверились в том, что Дэниел работал в компании "Рид, Бриггс" и был уволен Артуром Бриггсом за неделю до убийства. Все это также занесли в протокол, и Майк Грин вызвал своего первого свидетеля.

Отвечая на вопросы Грина, Зик Форбус рассказал, что его вызвали на место преступления на Старлайт-роуд, где он допросил доктора Эйприл Фэруезер. Доктор описала внешность и назвала имя человека, который у нее на глазах покинул место убийства и уехал на машине. Форбус заявил, что проверил автомобиль, который принадлежал названному доктором Фэруезер человеку. Марка и цвет полностью совпали с описанием, данным ему доктором. Затем Форбус сообщил об аресте Эймса.

– Доброе утро, детектив Форбус, – произнесла Аманда, когда свидетель повернулся к ней для перекрестного допроса.

Форбус не ответил. Он не любил женщин-адвокатов.

– Вы присутствовали при аресте мистера Эймса и обыске его квартиры?

– Да, мэм.

– После ареста мистер Эймс делал вам или другим представителям полиции какие-либо инкриминирующие его признания?

– Он сразу попросил адвоката.

– Значит, мистер Эймс не говорил о том, что убил мистера Бриггса?

– Не говорил.

– На месте преступления нашли отпечатки пальцев мистера Эймса?

– Нет, насколько мне известно.

– Когда вы нашли тело мистера Бриггса, оно лежало в луже крови?

– Да.

– Вы обнаружили кровь на мистере Эймсе или его одежде?

– Мистер Эймс выстирал свою одежду. Она лежала в его стиральной машине, в подвальном этаже.

– Ваша честь, попросите свидетеля отвечать на мои вопросы.

Судья Оптон улыбнулся:

– Да уж, детектив, будьте так любезны. Ни к чему отклоняться от темы. Просто слушайте вопросы и отвечайте, ладно?

– Простите, ваша честь, – кивнул Форбус. – Мы не обнаружили крови на мистере Эймсе или его одежде.

– Вы нашли орудие убийства у мистера Эймса или у него в квартире?

– Нет.

– Вы обыскали его машину?

– Да.

– И не обнаружили ни крови, ни оружия?

– Нет.

– Получается, ваше предположение о том, что мистер Дэниел Эймс был на месте преступления, основано только на показаниях доктора Фэруезер?

– Да.

– Спасибо. Вопросов больше нет.

– Мистер Грин? – обратился судья к прокурору.

– Мы вызываем доктора Эйприл Фэруезер.

Дэниел чуть повернулся и увидел, как Фэруезер идет через проход к месту для свидетелей. Вид у нее был такой, словно ей хотелось провалиться сквозь пол. Она смотрела только перед собой, ни разу не взглянув на Дэниела. Подойдя, она отвела от него взгляд.

– Доктор Фэруезер, – спросил Майк Грин, когда она принесла клятву, – какова ваша профессия?

Доктор сидела прямо, сложив руки на коленях и не отрывая взгляда от прокурора. Она ответила так тихо, что Дэниел едва расслышал. Судья попросил ее говорить громче и повторить ответ.

– Я врач.

– Ваша докторская степень относится к медицине?

– Да, и магистерская тоже.

– То, что вы стали клиентом Артура Бриггса, как-то связано с вашей врачебной практикой?

– Да, сэр. Одна из пациенток подала на меня в суд. В таких случаях моя страховая компания прибегала к услугам мистера Бриггса.

– Вы встречались с мистером Бриггсом для обсуждения вашего дела?

– Да, я несколько раз была в его офисе.

– Вы видели там подсудимого Дэниела Эймса?

– Да. Мистер Бриггс нас познакомил. Он назвал мне его имя, и мы пожали друг другу руки.

Дэниел вспомнил, что во время их знакомства Фэруезер так же отводила взгляд. Ладонь у нее была влажной и холодной, и она сразу отняла руку, словно боялась, что Эймс может ее схватить.

– Вам приходилось еще раз видеть Дэниела Эймса в компании "Рид, Бриггс"?

– Да.

– Когда это было?

– В пятницу, перед тем как убили мистера Бриггса.

– Расскажите суду, как это произошло.

– Я сидела в приемной перед кабинетом мистера Бриггса, как вдруг дверь отворилась. Мистер Эймс стоял на пороге спиной ко мне и говорил с мистером Бриггсом.

– Вы можете вспомнить, что он говорил?

– Нет, но голос у него был рассерженный.

– Почему вы решили, что он рассержен на мистера Бриггса?

– Я слышала, как мистер Бриггс кричал на него, а потом мистер Эймс хлопнул дверью. Когда он обернулся, вид у него был разгневанный. Потом он увидел меня и секретаршу мистера Бриггса и поспешил уйти.

– Вы виделись с мистером Эймсом в третий раз?

– Да, сэр.

– Когда?

– В ночь убийства.

– Где вы находились?

– Возле коттеджа на Старлайт-роуд.

– В котором часу?

– В начале девятого.

– Почему вы так решили?

– Накануне мне позвонила секретарша мистера Бриггса и сказала, что в моем деле появились новые факты и мистер Бриггс хочет встретиться со мной в четверть девятого на Старлайт-роуд. Я стараюсь быть пунктуальной, к тому же, поворачивая на Старлайт-роуд, я сверилась с часами на приборной доске.

– Что вы увидели, подъехав к коттеджу?

– Я увидела мистера Эймса. Он бежал от дома, и вид у него был расстроенный. Увидев мою машину, он закрыл руками лицо. Потом сел в свой автомобиль и быстро уехал.

– Вы уверены, что возле дома находился именно мистер Эймс?

– Я уже сказала, что видела его раньше. В тот момент фары моего автомобиля светили прямо на него. Это все равно что смотреть на человека, который стоит на сцене в луче прожектора.

– И у вас нет сомнений, что человек, бежавший от дома на Старлайт-роуд, – подсудимый Дэниел Эймс?

– Никаких.

– Для протокола – вы видели сегодня в суде мистера Эймса?

– Да.

– Укажите на него судье.

Фэруезер выпрямила плечи и ткнула пальцем в Дэниела, по-прежнему не глядя ему в глаза.

– Что вы сделали после того, как мистер Эймс уехал?

Доктор помолчала, затем продолжила отвечать на вопросы прокурора так же монотонно.

– Я поставила машину и вошла в дом. Свет не горел, и я не сразу привыкла к темноте. Потом увидела, что на полу лежит мистер Бриггс. Я подошла к нему и поняла, что он мертв.

– Почему?

– Он лежал в луже крови. Я наклонилась пощупать пульс, но сердце не билось.

– Что вы сделали потом?

– Я вышла из дома и позвонила по сотовому телефону в службу "девять-один-один".

– Спасибо, доктор Фэруезер. Можете задавать вопросы, мисс Яффе.

– Когда вы родились, доктор Фэруезер? – мягко спросила Аманда.

– В тысяча девятьсот пятьдесят седьмом году, двадцать девятого июля. – Свидетельница смотрела в пол.

– Место рождения?

– Кроуфорд, штат Айдахо.

– Как звали вашего отца?

Дэниелу показалось, что доктор вздрогнула.

– Герман Гарлок, – ответила она тихо.

– А вашу мать?

– Линда Гарлок.

– Фамилия ваших родителей Гарлок, а ваша – Фэруезер. Почему?

– Я поменяла ее пять лет назад.

– Как вас зовут на самом деле?

– Флоренс Гарлок.

– Когда вы последний раз разговаривали с вашими родителями?

– Не помню. Году в семьдесят восьмом.

– Вы не общались с ними больше двадцати лет?

– Да.

– Почему?

– Мне не хотелось с ними общаться.

– Вам не кажется странным, что дочь не видится с родителями двадцать лет?

– Возражаю, вопрос не относится к делу, – встрял Майк Грин.

– Отношения свидетельницы с ее родителями как-то связаны с этим делом, мисс Яффе? – спросил судья Оптон.

– Да, ваша честь, но я вернусь к ним позже.

Аманда вновь повернулась к Фэруезер.

– У вас есть другие родственники?

– Младшая сестра, Дороти.

– Она поддерживает отношения с вашими родителями?

– Да.

Адвокат сделала несколько пометок и перешла к другой теме.

– Давайте поговорим о вашем образовании. Где вы получили ваши магистерский и докторский дипломы?

– В университете Темплтона.

– А степень бакалавра?

– У меня ее нет.

Аманда удивилась.

– Странно, – сказала она. – Разве для получения степени магистра и доктора не нужно сначала окончить колледж?

– В Темплтоне другие правила.

– Темплтон – обычный университет, с кампусом и футбольной командой?

– Нет, это заочный вуз. Я училась заочно.

– И сколько времени вы потратили, чтобы стать магистром и доктором заочно?

– Три года.

– На каждую степень?

– На обе.

Судья Оптон стал слушать более внимательно, и Дэниел увидел, что Майк Грин заметно нервничает.

– По какому предмету вы специализировались?

– По теоцентрической медицине.

– Боюсь, я никогда о ней не слышала. Не могли бы вы объяснить судье Оптону, что это такое?

– Теоцентрическая – значит с Богом в центре. Безотносительно к религиозной конфессии, – ответила Фэруезер, не глядя на судью.

Дэниелу показалось, что она не обращается ни к кому в отдельности, словно отрешившись от происходящего.

– Доктор Фэруезер, "Темплтон" аккредитован в штате Орегон?

– Не думаю.

– И он не имеет государственной лицензии?

– Нет.

– Вернемся к вашим родителям. Скажите, отец жестоко обращался с вами в детстве?

– Возражаю. Абсолютно необоснованный вопрос.

Аманда встала.

– Напротив, ваша честь. Позвольте мне продолжить эту тему, и вы увидите, что она имеет прямое отношение к надежности и компетентности свидетеля.

Судья Оптон нахмурился. Некоторое время он раздумывал.

– Хорошо, можете продолжать. При условии, что ваши вопросы на самом деле обоснованны. Если у меня возникнут сомнения, я приму возражение мистера Грина.

– Спасибо, ваша честь. Доктор Фэруезер, отец жестоко обращался с вами в детстве?

– Да.

– Как он проявлял свою жестокость?

– Сексуально, физически и эмоционально.

– С какого возраста?

– Точно не помню. Мои ранние воспоминания начинаются с четырех или пяти лет.

– Что вы подразумеваете под словом "физически"?

– Побои, удушения, запирания в шкафу, – ответила доктор бесцветным и холодным тоном, словно передавала сообщения из вечерних новостей.

– А под словом "сексуально"?

– Ласки, половые сношения.

– Он вступил с вами в половую связь, когда вам было четыре года?

– Да.

– Что-нибудь еще?

– Содомия, оральный секс. Он... использовал предметы. Бутылки, разные вещи.

– Как долго это продолжалось?

– Пока я не ушла из семьи.

– В каком возрасте?

– В двадцать один год.

– Значит, в течение семнадцати лет?

– Да.

– Каждый год?

– Каждую неделю.

– Вы кому-нибудь говорили о том, что происходит?

– Я... кажется, я пыталась рассказать учителям... Не помню.

– Как вы объясните тот факт, что в разговоре со следователем ни один из ваших учителей не вспомнил о подобных жалобах?

– Я уже сказала, что не помню.

– Ваша мать знала о происходящем?

– Она в этом участвовала.

– Как?

– Занималась вместе со мной оральным сексом, вставляла предметы в мою вагину и анальное отверстие.

– Какие предметы?

– Ручку от метлы, оружие.

– Оружие?

– Да.

– Какое оружие?

– Не знаю.

– Это было ружье или пистолет?

– Не помню.

– Ваша сестра тоже подвергалась насилию?

– Думаю, да.

– Она когда-нибудь жаловалась на это?

– Дороти ничего не помнит.

– Но вы уверены, что ее тоже принуждали к сексу?

– С шести до семнадцати лет мы жили с ней в одной комнате, и я полагаю, что отец приходил в спальню и занимался сексом с моей сестрой.

– Как часто?

– Два или три раза в неделю.

– И она этого не помнит?

– Она это отрицает.

– Мисс Яффе, – вмешался судья Оптон. Вид у него был очень недовольный. – К чему вы ведете?

– Еще немного, ваша честь, и вы все поймете. Обещаю.

– Очень надеюсь, потому что я почти готов прервать допрос.

Аманда повернулась к Фэруезер и приготовила решающий удар.

– Кроме родителей, кто-нибудь еще совершал против вас насильственные действия?

– Да.

– Сколько людей в этом участвовало?

– Затрудняюсь ответить.

– Не могли бы вы назвать судье хотя бы приблизительную цифру?

– Возможно, человек пятнадцать. А может быть, и тридцать пять.

Судья Оптон нахмурился.

– Вы можете опознать кого-нибудь из тех, кто принуждал вас к половым сношениям?

– Нет.

– Это были мужчины или женщины?

– Не могу сказать.

– Почему?

– На них были широкие одежды с капюшонами. Кроме того, они носили маски.

Судья подался вперед.

– Пожалуйста, опишите подробнее, во что они были одеты.

– В просторные черные хламиды, ниспадающие до пола. Когда я была маленькой, мне казалось, что эти люди могут летать, потому что они как бы парили над землей. Но теперь я понимаю, что все дело в длинных одеяниях, закрывающих ноги.

– Что еще вы можете вспомнить из деталей их одежды?

– На них были круглые медальоны.

– Они что-нибудь символизировали?

– Да, приверженность культу сатаны.

– Значит, эти люди поклонялись сатане?

– Да.

Теперь судья Оптон был полностью поглощен допросом, а Майк Грин старался сохранять невозмутимый вид, будто массовое изнасилование сатанистами – самая обычная вещь на свете.

– Где это происходило?

– В каком-то сарае. Иногда в подвале церкви.

– Расскажите, пожалуйста, что происходило на этих сборищах. Мы хотели бы услышать самые яркие детали.

– Однажды меня привезли в сарай, привязали к столу и сделали аборт...

– Аборт? Вы были беременны?

– Да.

– Сколько же вам было лет?

– Тринадцать.

– И вам сделали аборт?!

– Да. А потом заставили съесть плод моего... ребенка.

Лицо у судьи дрогнуло, но он сдержался.

– Как часто вы бывали на таких собраниях?

– Примерно один раз в месяц.

– В каком возрасте это случилось в последний раз?

– Лет в восемнадцать или девятнадцать.

– Ваша сестра тоже участвовала в церемониях?

– Да, но она это отрицает. Говорит, что ничего не помнит.

– На собраниях бывали другие дети?

– Я видела двоих или троих.

– Что с ними делали?

– Их сажали в коробки с насекомыми, – отозвалась Фэруезер тем же монотонным голосом, каким отвечала на все вопросы адвоката. – Их забрасывали змеями, били электрическим током, заставляли есть куски животных и заниматься сексом со взрослыми. Все это фотографировали.

– Животных приносили в жертву?

– Да. Я помню кошек и собак. Однажды привезли овцу.

– Что с ними делали?

– Им распарывали животы. Иногда животных подвешивали к потолку, чтобы внутренности вываливались на людей, а детей заставляли их съедать.

– А человеческие жертвоприношения? Они тоже были?

– Да.

– Где это происходило?

– В сарае.

– Вам известно, где находится этот сарай?

– Где-то за городом. Вокруг стояли высокие деревья, а внутри всегда горели лампы. Окна задергивали черными шторами, чтобы не впускать солнечный свет и чтобы никто не мог заглянуть снаружи.

– Опишите, как это случилось в первый раз.

– Мужчину подвесили на балках с завязанными за спиной руками.

– Он был в одежде?

– Нет, абсолютно голый.

– Он пытался кричать или бороться?

– Да.

– Что с ним сделали?

– Люди взяли ножи и стали сдирать с него кожу.

– Мужчина был жив?

– Да.

– Сколько человек этим занимались?

– Не помню. Пятнадцать или больше.

– И все заживо сдирали с него кожу?