Жил человек, и у него была собака. Собака сторожила дом и сад, но пришло ее время, собака состарилась, и тогда сказал себе человек: «Зачем мне держать собаку, если она такая старая? Пойду и утоплю ее».
      Он отвязал лодку, посадил собаку, прикрепил ей на шею камень и выгреб на середину реки. Собака сидела не двигаясь и лишь внимательно смотрела хозяину в лицо, будто все понимала. Когда лодка выплыла на быстрину, человек встал, поднял собаку и бросил ее в воду. Но от резкого толчка лодка покачнулась, человек не удержался, упал в реку и стал тонуть.
      Петля с камнем соскользнула с мокрой шеи собаки, и она оказалась на свободе. Изо всех сил кинулась собака спасать человека и дотащила его до берега. Человек остался жив и вместе с собакой вернулся домой. Он стал заботлив и ухаживал за ней, пока она была жива.
      Никогда не плати злом за добро, но всегда вместо зла делай добро!

      Что звездное небо кишмя кишит собачьими названиями, знают все, но выбиться в божество собаке удалось лишь в Египте, где богом автоматически становился каждый фараон, даже если добился трона способом весьма сомнительным, большей частью человеческим.
      Египтяне обожествляли все, что им нравилось и могло сгодиться, и, конечно, прежде всего Нил. Из животных в боги они определяли лишь тех, кто приносил больше пользы. Что одной из наиболее чтимых богинь они сделали Хатхор — корову, — понять можно, Корова и в самом деле дает человеку самое необходимое. И то, что богом войны — главным образом в Верхнем Египте — стал Вепуат-Упуат с волчьим ликом, тоже вполне объяснимо. Его изображения на штандартах несли перед местными фараонами. Волчья кровожадность этого бога открывала перед фараоном определенные перспективы. Но как именно пес — а на изображениях это чаще всего человек с песьей головой, Анубис, — стал богом погребения и патроном бальзамировщиков мертвых?
      Стало это не по его вине, а, видимо, так проявилась любовь человека к собачьему племени. Собаки, как правило бездомные, надо полагать, бродили стаями вблизи захоронений. Их гнал голод. Не всех мертвых бальзамировали и предавали земле, трупы бедняков просто оставляли в местах захоронений. Кроме того, вблизи находились жертвенники, и остатки жертвоприношений доставались вечно голодным псам. Короче говоря, на кладбищах собакам жилось привычно и вольготно.
      Изображения или фигурки собак обнаружены во всех гробницах. В гробнице Тутанхамона, например, их примечательно много; либо этот фараон очень любил собак, либо, уже выйдя из детского возраста, по-прежнему был не прочь позабавиться куклами и фигурками.
      В научных трактатах принято утверждать, будто бог Анубис изображен с головой собаки либо шакала. Это мнение египтологов. У кинологов же точка зрения иная: они не сомневаются, что голова у Анубиса собачья и уж никак не шакалья! Ведь в гробницах обнаружены мумии собак, а не шакалов, да и на рисунках фараон охотится с собаками, а не с шакалами, потому что шакалов не удалось приручить. Собачий бог на всех изображениях выглядит совершенно одинаково: острая морда и острые уши. Это скорее символ, нежели изображение реальной породы или вида!
      Египтяне знали несколько собачьих пород, но все они очень походили одна на другую. Ученые предполагают, что это может быть салюки, собака у нас в Европе довольно редкая, напоминающая борзую: шерсть шелковистая, морда острая, хотя уши не стоят торчком. Уши торчком — у борзой грейхаунд, родом из Африки, а также у цветной красавицы из Конго-басенжи, где ее использовали главным образом для охоты в зарослях африканского буша. До нас дошли сведения, что она была любима и при дворе фараона, чьи связи с африканцами не могли, естественно, не быть обширными и тесными. И у грейхаунда тоже удлиненная морда и уши торчком. Салюки, о которой мы уже говорили, обнаружена не только в Египте, ее останки найдены также на местах древнейших человеческих поселений. Очевидно, салюки была очень популярна, ведь даже ислам — религия весьма суровая — почитал ее как зверя почти священного. А в Египте бальзамировали вместе с усопшим высокородным господином.
      Ну конечно же, это была собака, а не какой-то там шакал! О том, что египтяне действительно любили собак, свидетельствует множество упоминаний в египетской, в общем-то небогатой, литературе. До нас дошло около семидесяти собачьих кличек, иные из них очень красивы, ну, скажем, такие, как Быстроножка, Красивоголов, Хороший сторож… Собаку часто изображали вместе с человеком — то на охоте, то сидящей под стулом, на котором отдыхает ее хозяин. В одном частном письме некий военачальник, живший во времена XI династии, упоминает о «постельной собаке, которую любит ее госпожа…». Для солдата такое проявление чувств непривычно искренне!
      Собака в египетском обществе, конечно же, выполняла самые различные функции, но самая главная — это то, что она была богом. Любопытно, что бога Анубиса иногда называют Хозяином скота, значит, о древнейшей собачьей профессии египтяне не забыли, несмотря на то что бога, который возится с мертвыми, того же самого Анубиса, величают еще Владыкой святой земли или Владыкой пещер, а так как он участвует также в Последнем суде, называют еще и Считающим сердца. И конечно, Анубис — Мастер пеленания, тут имеется в виду пеленание тел усопших.
      И хотя черная шерсть у собак встречается не так уж часто, египетский бог Анубис всегда изображается черным, видимо, этот цвет наиболее подходит для царства мертвых. Анубис всегда считался богом благородным, потому что смерть в Египте тоже считалась явлением возвышенным, а главное, была предметом обширнейшего промысла, какой только можно себе представить. Короче говоря, египтяне жили лишь для того, чтобы умереть, и всю свою жизнь тщательно готовились к смерти. Их загробная жизнь протекала не в раю среди святых, как в христианской религии, но имела все атрибуты жизни земной. Порядочный египтянин жил на этом свете довольно скромно, в домах или дворцах из глины, но, умерев, в соответствии со своим положением обретал каменную гробницу со множеством залов. Подземные захоронения — это огромные резиденции, и размеры пирамид подчеркивают величие смерти. Пирамида сама по себе колоссальна, но к ней относились еще и храмы, и разные службы, включая специальные ладьи, на которых покойному надлежит переправиться на тот свет.
      Поэтому и собачий бог Анубис не какой-то там завалящий бог, а, по представлению египтян, четвертый сын бога Ра. Более того, позже Анубиса объявляли даже сыном бога Осириса и его сестры Небетхет. Так что, сами понимаете, происходил он из благородного семейства, ибо сестра или дочь обычно становились супругами не только богов, но и фараонов. У богини Небетхет был муж Сутех, который утверждал, будто Небетхет бесплодна, надеясь таким образом избавиться от нее. Чтобы доказать обратное, она напоила допьяна своего брата Осириса и принудила зачать с ней сына. Вот так и появился на свет Анубис. Но в своем собачьем обличье он пришелся матушке не по нраву, и она его бросила.
      Другая жена Осириса — тоже его сестра — подобрала брошенного песика, вырастила, он стал жить вместе со своим папой и повсюду его сопровождал. Когда Осириса убил Сутех, верный Анубис помог найти его тело и обернул льняными бинтами, пропитанными смолами и маслами, то есть бальзамировал. Потом уже так поступали все. Ибо лишь непорушенное тело могло обрести бессмертие.
      Однако бальзамированием дело не кончилось. Погребение в Египте сопровождали многочисленные церемонии. Полагалось не только построить посмертное обиталище, но и обставить его с пышностью, положить туда пищу, цветы и бальзамированных животных, милых сердцу усопшего. Прежде всего, конечно, собак, кошек и птиц…
      Бог Анубис, согласно «Текстам пирамид», участвовал в той части печального обряда, когда в присутствии богов на весы клали сердце покойного и решался вопрос, будет ли пущен умерший в «страну бессмертия», или же за скверное поведение его швырнут жуткому чудовищу — «великой пожирательнице» Амемайт, помеси льва, крокодила и бегемота, в пищу ей шло сердце человека, который не сумел ответить на вопросы, предложенные ему трибуналом богов, и потому осуждался на вечную смерть.
      Одна надежда у покойника на бога Анубиса. Уж этот-то не подведет! Не покинет и поможет! Египтяне собак уважали, и даже город Касе в Верхнем Египте получил в их честь прекрасное имя: Собачий город, о чем мы узнали от греческих историков, называвших его Кинополь. Ни одно животное, кроме собаки, своего города не имело!
      Собака, сопровождающая мертвых, — такое представление уже обнадеживает, и нет ничего удивительного, что греки охотно переняли его у египтян. А так как греческий пес по имени Цербер, что стерег вход на тот свет, был исключительно нехорош собой, греческих мертвецов сопровождал туда непоседливый бог Гермес. И когда греки Птолемеи правили Египтом, они преспокойно соединили своего Гермеса с собачьим египетским богом Анубисом и получили Германубиса.
      Любопытно, что представление о собаке, сопровождающей мертвых на последнем, самом тяжком пути, пережило и древних египтян, и древних греков, и христианским церковникам немало пришлось потрудиться, чтобы искоренить из своей религии эти языческие вольности.
      Но и это еще не все. Древнему Египту оказалось мало одного собачьего божества, и потому в Верхнем Египте, в Абидосе, крупнейшем месте захоронений, почитали другого собачьего бога, по имени Хентиаменти, что в переводе означает «Ведущий мертвых с Запада». Это был бог древний, сохранившийся, видимо, со времен еще доисторических, и позднее его культ слился с культом бога Анубиса. Ему было доверено самое старое кладбище в Египте, где находились также гробницы символические, как, например, гробница бога Осириса.
      Короче говоря, собаку никогда не считали обыкновенным животным, ее общение с человеком было настолько тесным, что человек даже выделил ей особое место в своих поверьях.
      И, руку на сердце, уважаемый читатель, ведь смерть и по сей день событие не пустячное еще потому, наверное, что «она абсолютно объективна и справедлива и никому не дает ни исключения, ни поблажки. Чего только не делает человек, чтобы хоть как-то смириться с ней, где шуткой, где плачем, а бывает, бравадой. И потому не так уж плоха идея, чтобы в наш последний час за нами пришла любимая собака, поглядела своими умными глазами, взяла за руку и повела через «долину теней страшной смерти».
      Если рядом с человеком идет собака, путь уже не кажется таким безнадежно одиноким. Вот в этом-то, видимо, все дело…

      Рассказывают, будто некогда в землях египетских жил фараон, у которого не было наследника. И обратился он с молитвой к богам своего времени, и они определили, что у него родится сын. Когда миновали дни и прошли месяцы и сын уже был, явились семь хатхор — семь пророчиц — и предсказали, что сын фараона погибнет от крокодила, или змеи, или собаки.
      Их пророчество слыхали слуги, которые неотлучно находились при младенце, и донесли о том фараону, да будет он долго жив, славен и могуч. И опечалился фараон в сердце своем и повелел — да будет он долго жив, славен и могуч, — возвести для сына в пустыне, вдали от людей, каменный дворец и послал с ним туда верного слугу и всякую драгоценную утварь. И приказал он также, чтобы мальчик постоянно пребывал в том дворце и никуда за его пределы не выходил.
      Когда сын фараона подрос, он поднялся однажды на крышу своего дворца и увидал человека, за которым бежала собака. И спросил сын фараона слугу, что это за зверь.
      И слуга ответил:
      — Это собака!
      Тогда мальчик сказал:
      — Приведите и мне такую.
      Слуга отправился к фараону — да будет он долго жив, славен и могуч — и рассказал, чего возжелал его сын. И ответствовал фараон — да будет он долго жив, славен и могуч:
      — Пускай принесут ему малого щенка, а не хочу, чтобы мальчик печалился.
      И мальчику принесли щенка.
      Прошло много дней, мальчик стал юношей и послал слугу к своему отцу с великой просьбой:
      — Зачем коротать мне дни свои в пустыне? Все равно я осужден на погибель, ведь надо мной тяготеет тройное проклятие. Позволь мне жить, как я того желаю, покуда бог не исполнит своего предначертания.
      И юноше дали повозку и множество утвари и оружия и переправили на другой берег Нила, сказав:
      — Ступай, куда сам пожелаешь.
      И поехал сын фараона, куда хотел сам. И собака шла за ним. Они миновали пустыню, кормясь тем, что смогли добыть, и добрались наконец до земель властелина Нахарины.
      У Нахарины не было детей, только дочь, и для нее построили высокую башню с окнами о семидесяти локтей над землей. Когда подошло время, Нахарина призвал к себе во дворец сыновей сирийской знати и объявил:
      — Тот из вас, кто допрыгнет до окна башни, где живет моя красавица дочь, получит ее в жены.
      Долго пытались сыновья знатных сирийцев достичь заветного окна, но тщетно.
      Молодой сын фараона ехал мимо. Его приняли, омыли ноги, дали есть и пить, подлечили ссадины, после чего спросили:
      — Откуда ты прибыл к нам, прекрасный юноша?
      И он ответил:
      — Я сын военачальника и прибыл сюда из земель египетских. Моя мать умерла, а мачеха невзлюбила, и потому я оттуда бежал.
      Его приняли и обласкали.
      Тогда сын фараона спросил молодых людей:
      — Что вы тут делаете?
      И они ответили:
      — Уже три месяца мы пытаемся достигнуть окна, за которым живет дочь властелина Нахарины, потому что тот, кто до него допрыгнет, получит ее в жены.
      — Если б у меня не болели ноги, — сказал сын фараона, — я бы тоже попытался сделать это.
      Он стоял в стороне и смотрел. Но его заметила из окна дочь Нахарины, и глаза ее остановились на нем с любовью.
      Тогда сын фараона присоединился к знатным юношам. Он прыгнул и сразу же достиг окна. Красивая девушка обняла его и поцеловала.
      Об этом узнал правитель Нахарина и сделался мрачен.
      — Не стану же я отдавать свою дочь неизвестному бродяге из земель египетских! Пусть убирается прочь!
      И сыну фараона сообщили волю правителя. Услышав такое, девушка вскричала:
      — Заклинаю вечным богом Ра! Если его выдворят отсюда, я откажусь от еды и питья и умру!
      Тогда Нахарина послал своих людей убить юношу.
      Но дочь Нахарины вскричала:
      — Заклинаю вечным богом Ра! Если его убьют, я тоже умру до заката солнца. Я не переживу его ни на одну минуту.
      И Нахарине пришлось призвать к себе юношу и дочь свою. Нахарина обнял юношу, дал ему дом и угодья и много скота. И была свадьба.
      — Судьбой определено мне погибнуть от крокодила, или змеи, или собаки, — сказал сын фараона своей жене.
      И молодая жена отвечала:
      — Тогда вели убить свою собаку!
      — Нет, этого я не сделаю, — ответствовал принц, — ведь она живет у меня с самого детства и никогда не покидает меня, я ее вырастил!
      И решила жена приглядывать за мужем, чтобы уберечь от злого рока.
      Никто не знал, однако, что с того самого дня, когда сын фараона покинул земли египетские, за ним неотступно следовал крокодил, назначенный ему судьбой, и следил за ним. Крокодил поселился в реке неподалеку от города, где жил теперь сын фараона со своей женой. Но в той же самой реке обитал Дух вод, который не давал крокодилу выйти на берег. Как только вставало солнце, соперники вступали в борьбу. Так продолжалось долго.
      Однажды молодой сын фараона весь день пировал в своем доме, а вечером, утомившись, заснул на ложе, и сон ослабил его тело. Увидев это, молодая жена наполнила две чаши — одну вином, а другую пивом — и поставила возле его ложа.
      Ночью в комнату приползла змея и вознамерилась ужалить сына фараона. Однако жена не спала. Она видела, как змея выпила обе чаши, после чего, опьянев, растянулась на земле. Тогда жена взяла палку и убила змею. А потом разбудила своего мужа и сказала:
      — Смотри, твой бог снял с тебя одно из трех проклятий. Увидишь, он убережет тебя и от тех двух, что остались.
      Обрадовался сын фараона и принес жертву богу Ра и восхвалял его много дней.
      Через какое-то время сын фараона поехал осматривать свои владения, но жена ехать с ним не смогла. И сопровождала его одна лишь верная собака.
      По дороге сказала собака сыну фараона человеческим голосом:
      — Я твоя судьба!
      Молодой человек испугался и убежал. Он добрался до реки, полагая переплыть через нее, чтобы скрыться от собаки, и тут его схватил крокодил.
      Крокодил затащил принца туда, где обитал Дух вод, и сказал:
      — Я твоя судьба! Я слежу за тобой неотступно и вот уже три месяца сражаюсь с Духом вод. Но если ты вступишь с ним в бой, когда он вернется, я отпущу тебя. Хочешь спастись от меня — убей Духа вод! Ты убоялся собаки, так погляди на крокодила!
      На другой день, когда землю опять осветило солнце, вернулся Дух вод…
      На этих словах папирус обрывается… В котором тысячелетии была написана эта сказка? Каков же ее конец?
      Некоторые египтологи считают, что причиной гибели фараонова сына по законам рока окажется все-таки верная собака. И наш поэт Юлиус Зейер , писавший об этой сказке, с ним согласен.
      Основоположник чешской египтологии академик Франтишек Лнкса трактует сказку совершенно иначе. Он, по всей вероятности, не только знаток древнеегипетского, но хорошо разбирается в собачьей натуре. Сын фараона, считает он, преодолев все невзгоды и препятствия, возвратился домой и предстал пред своей женой как будущий фараон. Они жили счастливо, пока герой сказки не умер с горя после смерти своей любимой собаки.
      Итак, хоть причина и романтична, пророчество хатхор все-таки сбылось.
      По нашему же мнению, лучшего конца и быть не может!

      Древние иранцы, так же как индусы, принадлежат к тем индо-европейцам, что со своих традиционных мест обитания переместились очень незначительно. Они не перебирались на Запад, как это делали племена греческие, кельтские или древ негерманские, а позже и славянские, но пасли свои стада неподалеку от предполагаемой прародины и были, несомненно, народом пастушеским, что выражено у них намного ярче, нежели у тех арийских народов, которые отправились в Индию. Занятие скотоводством и определило их отношение к собакам. Собака была животным уважаемым и стояла на иерархической лестнице сразу после домашнего скота, составлявшего основное богатство древних иранцев. Ведь собака помогала пасти скот и оберегала людей и стада их от волков.
      Мы ведем свой рассказ только о собаках, хотя известно, что древние люди были значительно ближе ко всему миру животных, нежели мы, нынешние. Зверь у жителей степей и гор вызывал не только страх, но был также источником зависти. Потому что обладал теми качествами и свойствами, которыми обделен род человеческий. Человек представлял себе загробную жизнь как страну обетованную, где много всяческих благи совсем не надо работать, и в мечтах своих видел, что будет благоденствовать в окружении различных, в том числе и хищных, животных, которые там его, естественно, обижать не станут.
      Мечта быть поближе к животным и заключить с ними разумный договор наиболее ярко расцветает в Индии, где строжайше запрещено убивать все живое.
      Древние иранцы не были столь бескорыстны и благородны, они отлично знали, какие животные приносят человеку пользу, а какие — вред, и свои отношения строили именно на этом. Вредными считались звери, угрожавшие людям и их имуществу. Не только волк, лев, тигр, но и змея. Змея — в первую голову, потому что она опаснее всех. Люди ненавидели ее, боялись и уничтожали, как могли. Именно по этой причине иранцы так почитали ежа — истребителя змей. И если кто-то возразит, что ведь и змею-хозяюшку тоже кое-где почитали, я отвечу — это лишь еще одно доказательство человеческой изворотливости и коварства. Просто люди пробовали обходиться со змеей и так и эдак, и по-хорошему и по-плохому…
      Не станем посему удивляться, что собака заняла в Древнем Иране столь высокое положение и что о ней мы можем прочесть в священнейшей из священных книг Древней Персии — Авесте, где на вопросы Заратустры, касающиеся собаки, отвечает сам Господь Премудрый — бог добра и света Ахура Мазда.
      Всем, кто любит собак, и больших и маленьких, следует знать слова, что донесла до нас древняя Авеста, и тогда сердца их возрадуются.
      В разделе под названием Видевдат собаке уделено большое внимание, в то время как о скоте говорится в книге Гаты. Скот, очевидно, составлял основную часть имущества, и не случайно в брахманской Индии корова и по сей день считается священным животным. Иранцы, однако, оказались намного практичнее, нежели погрузившиеся в философские размышления индусы. И хотя корова была их главной кормилицей, богиню из коровы все-таки делать не стали. Из собаки тоже не сделали бога, зато создали целую науку о разведении собак и, более того, строго следили, чтобы с собаками обходились по-человечески. Иранцы знали несколько пород собак: пастушью, сторожевую, охотничью, но иногда мы обнаруживаем у них названия собачьих пород, которые ученые по сей день не могут распознать.
      Представьте себе, к собакам тогда причисляли также ежа и дикобраза — потому, вероятно, что эти оснащенные иглами звери истребляли змей лучше, чем собаки, и потому заслуживали еще большего уважения. Ежика называли «пугливая собака с острой мордочкой».
      Обязанностью собаки было не только сторожить дом и стадо. Собака принадлежала к тем животным, которым поклонники Заратустры отдавали дань особого уважения еще и потому, что она вместе со стервятниками и прочими хищными птицами избавляла их от разлагающихся трупов, которые тогда складывали в специальных башнях в стороне от мира живых. Быть сожранным собакой или голодным грифом считалось счастливым концом. Кому-нибудь это покажется ужасным, но дело-то скорее в нашей точке зрения, нежели в реальном факте. Впрочем, когда в далеком Китае знаменитый философ Чжуан-Цзы завещал своим ученикам положить его останки к подножию горы, те в отчаянии принялись отговаривать учителя, на что мудрец, усмехнувшись, сказал:
      — Почему вы так нетерпимы? Какая разница, послужу ли я после смерти пищей грифам и псам или земляным червям?
      Древние огнепоклонники дошли до этой мудрости своим путем. Кроме того, они были убеждены, что собака в смерти человека играет важную роль. Умершего показывали собакам даже с некоторой, можно сказать, торжественностью: приводили пса, у которого шерсть на бугорках над глазами отличалась цветом от остальной. Впрочем, такая она у большинства собак, но древние верили, будто у этой собаки четыре глаза. Довольно прозрачный намек, ведь в Древней Индии у бога Ямы-владыки царства мертвых — был четырехглазый пес!
      Такая четырехглазая собака, взглянув на усопшего, якобы магической силой отгоняет от него злую муху, прилетевшую к человеку с далекого Севера в смертный час. На самом деле это не муха, а злая ведьма, которая хочет покойника украсть. Взгляд собаки отпугивает муху и дает возможность умершему, оставившему на земле лишь свое бренное тело, спокойно перейти через мост Чинват на другой берег, где он будет перевоплощаться дальше. Этот мост, конечно же, сторожат собаки.
      Значит, у собаки есть душа, которая после ее смерти уходит к источникам вод, и здесь — что за странная выдумка! — тысяча душ кобельков и тысяча душ сучек превращаются в парочку выдр и начинают жить в воде! На чем зиждется столь буйная фантазия? Видимо, древний человек с великим уважением наблюдал за существом, у которого хоть и есть шерсть, но оно, подобно рыбе, живет в воде и питается тем, что дает вода. А так как вода считалась священной — ведь воды в этой стране всегда не хватало, — то всякого, кто в ней обитает — пусть то будет рыба, рак или лягушка, ~ они считали существом исключительным. Факт, что выдра была известна всем индоевропейцам, доказывает ее имя. Слово «выдра» прямо перекликается с греческим «гидра» — водяное чудовище, на древнеперсидском ее называли «удра», а на древ негерманском — «оттар».
      Про собаку с убежденностью говорят, будто она умеет отличить добро от зла, А так как древ неиранская религия признавала лишь два этих принципа: добро и зло — выбирай, человек, любое, — то собачья способность распознавать, что хорошо и что плохо, ценилась весьма высоко. Впрочем, каждый, у кого есть собака, подтвердит, что этого качества собаки не утратили по сей день. Быть может, это одна из причин, почему мы так неравнодушны к собакам.
      Но волка — зверя, которого многие народы считают как бы двоюродным братцем пса, — в Древнем Иране находили исключительно шкодливым и злым. И даже священную Авесту, сторонницу добра, когда речь идет о волке, охватывает прямо-таки маниакальная жажда убийства. Авеста утверждает, что волка необходимо уничтожать неустанно и повсюду… Волк, несомненно, наносил стадам большой урон, а ведь человека скот кормил. Такого Хомо сапиенс никогда не прощает…
      Ну а другие индоевропейские народы?
      От древних германцев, как, пожалуй, и от древних славян, мы о собаках узнали немного. Скот уже не был главным источником пропитания. Человек становится оседлым. А земледелец и оседлый скотовод видят в собаке, скорее, сторожа, призванного охранять его дом. Собаку уже не обожествляют. И когда древнегерманский бог войны Водан, известный также под именем Один, мчится со своей дружиной по свету, то его сопровождают звери и те, кому привольно живется на поле брани: волки и вороны…
      Тем не менее собака — существо, любимое человеком, и у древних германцев ее тоже хоронят вместе с хозяином, так же как в иных местах коня или других милых ему животных. Вот почему мы находим в германских погребениях скелеты собак, а также соколов и кошек.
      И таинственный народ скифы, о происхождении которых наука пока еще ничего определенного не сказала, эти жестокие варвары, столкнувшиеся с древними греками в степях за Черным морем и Каспием, тоже были народом пастухов и коневодов. И неудивительно, если в захоронениях племенных вождей кроме убитых рабов мы обнаруживаем убитого коня. И собак! На берегу реки Салгир, вблизи нынешнего Симферополя, стоял некогда большой скифский город, здесь в мавзолее вождя, в самом центре, была похоронена его любимая собака.
      Не было народа, который оказался бы столь диким, чтобы в душе его не нашлось местечка для собаки. И это облагораживает и варваров, и собак.

      О Создатель этого мира! О Великий! Что это за существо, которое принадлежит к благому духу среди всех тех, кого этот дух творит, и которое от утренней зари и до восхода солнца кидается на тысячи тварей, принадлежащих духу злому?
      И сказал Ахура Мазда: это пугливый пес с острой мордой, называемый ванхалара, которого люди зовут дужака, это существо, принадлежащее благому духу между всеми, которых этот дух сотворил, и потому от брезжущего рассвета до восхода солнца кидается она на тысячи тварей, принадлежащих духу злому. И кто убьет, о Заратустра, этого пугливого пса с острой мордой, ванхапару, которого люди прозывают дужака, тот причинит вред своей душе до девятого колена, и его потомки не перейдут через мост Чинват, покуда тот, кто его убил, не искупит своего проступка.
      О Создатель этого мира! О Великий! Если кто-то убьет пугливого пса с острой мордой, ванхапару, которого люди называют дужака, каков штраф за такой проступок? И сказал Ахура Маэда: определено тому 1000 ударов кнутом и столько же плетью. А если кто убьет собаку пастушью, собаку сторожевую или собаку охотничью или такую, которая умеет многое, то душа его перейдет в свою будущую жизнь с великим плачем и стонами большими, нежели их испускает волк, попав в глубокую яму. Даже в смертный час никто не поможет ему, хотя он будет плакать и рыдать, и даже псы, стерегущие мост Чинват, не помогут ему, хотя он будет плакать и рыдать от страха и боли. Если кто-то нанесет пастушьей собаке колотую рану, или надорвет ей ухо, или отрежет ногу, а вор или волк незамеченным унесет у другого часть имущества, тот, кто обидел собаку, ответит за нанесенный ущерб. Искалечив же собаку, ответит штрафом, положенным за умышленное увечье.
      О Создатель этого мира! О Великий! Если кто-то ударил пастушью собаку и лишил ее способности сторожить и нанес ущерб ее жизненной силе, какое наказание понесет он за такой проступок?
      И сказал Ахура Мазда: определено тому 800 ударов кнутом и столько же плетью.
      О Создатель этого мира! О Великий! Бели кто-то ударил сторожевую собаку и лишил ее способности сторожить и нанес ущерб ее жизненной силе, какое наказание понесет он за такой проступок?
      И сказал Ахура Мазда: определено тому 700 ударов кнутом и столько же плетью.
      О Создатель этого мира! О Великий! Если кто-то ударил охотничьего пса и лишил его способности внимать и нанес ущерб его жизненной силе, каково наказание за такой проступок?
      И сказал Ахура Мазда: определено тому 600 ударов кнутом и столько же плетью.
      О Создатель этого мира! О Великий! Если кто-то ударил молодую собаку и лишил ее способности внимать и нарушил ее жизненную силу, какое наказание определено ему за такой проступок?
      И сказал Ахура Мазда: определено тому 500 ударов кнутом и столько же плетью. Таково наказание за яжаву, визуше, урупая с сильной челюстью, за раопая! Это наказание за всех животных, принадлежащих к собачьему племени, созданных благим духом, исключая выдру, которая живет в воде.
      О Создатель этого мира! О Великий! Если кто-то вынуждает пастушью собаку страдать от недостатка пищи, сколь велика вина такого человека?
      И сказал Ахура Мазда: столь велика, как если б он заставил страдать от голода хозяина большого дома.
      О Создатель этого мира! О Великий! Сколь велика вина человека, заставившего страдать от недостатка пищи сторожевую собаку?
      И сказал Ахура Мазда: столь же велика, как если 6 он заставил страдать от голода хозяина дома средней величины.
      О Создатель этого мира! О Великий! Сколь велика вина человека, заставившего страдать от недостатка пищи охотничью собаку?