Дверь за Кащеем с тихим щелчком захлопнулась.

* * *

      Ближний космос. Расстояние до Земли – двести тысяч километров. Капитан малолитражного межзвездного кораблика, выглядевшего соответственно своей дешевизне и неприхотливости, а потому похожего на орех фундук, отчаянно пытался затормозить и не столкнуться с планетой, чтобы не превратить ее в зараженную радиоактивным излучением безжизненную пустыню.
      Прилетев на окраину Галактики, капитан очень удивился, когда с первого раза набрел на обитаемый мир о котором ничего не было известно ученым Галактического Союза Астрономов. Засмотревшись на ярко-красочные цвета атмосферы (приятно было увидеть что-то отличное от широко распространенного серого цвета безжизненных планет), капитан забыл вовремя включить тормозную систему. И теперь с отчаянием смотрел на монитор, где черным по белому были написаны оставшиеся до столкновения расстояние и время. Пытаясь резко повернуть и направить корабль в сторону от планеты, капитан добился лишь того, что сломал штурвал.
      Кораблик вошел в плотные слои атмосферы и стал стремительно нагреваться. Капитан лихорадочно вспоминал события прожитых лет, начиная с самого рождения, обильно сдабривал их монотонным душераздирающим звуковым сопровождением, исходившим из самого сердца, – он истерично кричал, рассматривая оставшиеся в руках обломки штурвала, и попусту терял драгоценное время.
      Корабль, перестав получать указания пилота, перешел на автоматическое управление. Капитан не имел ни малейшего понятия о том, что такое вообще существует на его посудине, поскольку приобрел кораблик на распродаже старой космической техники без руководства пользователя. Продавец скинул тридцать процентов от стоимости исключительно из-за этого, и ошалевший от радости капитан купился, как последний идиот.
      «В вашем случае, – вспомнилась ему фраза из анекдота, – идиотизм – это выздоровление!».
      – Не смешно-о-о-о-о-о! – ради разнообразия выкрикнул он, и тут с полки на него рухнули коробки. Он перестал кричать по предыдущему поводу, переключившись на крики от боли, и только после этого соизволил обратить внимание на монитор. Крики словно обрезало. Хотя скорость корабля не падала, расстояние до планеты перестало стремительно сокращаться, а вскоре и вовсе застыло на одной отметке. Автопилот сумел поменять курс и летел по касательной. Температура обшивки замерла на восьмистах градусах и медленно покатилась вниз.
      Корабль задрожал, начиная посадку в автоматическом режиме. Капитан бессильно откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и не открывал их до тех пор, пока не ощутил легкий толчок от соприкосновения корабля с поверхностью планеты.
      Являясь по совместительству штурманом, вторым пилотом, поваром, механиком, бортинженером и уборщиком (что позволяло потратить внушительную сумму на что-нибудь более приятное, чем зарплата экипажу при полной комплектации), капитан залпом выпил литровую кружку успокоительного – сразу за всю команду, вытер пот со лба и поздравил себя с самой удачной посадкой в его едва не закончившейся жизни. Во-первых, никто не погиб, а во-вторых, никому не известная планета на краю Галактики оказалась на редкость кислородной и обжитой высокоразвитыми формами жизни! Возможно, даже слегка разумными!
      Голубое небо, белые облака, зеленая трава – предел мечтаний любого космического путешественника! Получить такой подарок от судьбы – это как поймать черную кошку в черной комнате, особенно если кошки там отродясь не было. Это как открытие нефтяного месторождения при рытье собственного погреба, как золотой дождь с неба, как одновременная смерть десятка родственников-миллиардеров, как проигрыш в беспроигрышную лотерею…
      «Последнее сравнение несколько неудачно, – укорил себя капитан, не отрывая горящего взора от раскинувшейся перед ним планеты. – Местные жители, разумеется, как и все аборигены на открытых ранее планетах, жуткие трусы и с удовольствием передадут мне власть над ними, стоит лишь продемонстрировать им парочку дешевых фокусов!»
      Компьютерный анализ показал, что на планете шесть материков, один из которых покрыт внушительным слоем вечного льда, на остальных материках никаких высоких индустриальных технологий и загрязнения атмосферы, самый большой материк расположен в северной части планеты.
      «Мелочиться не будем! Начнем покорение с самого большого континента. – Капитан бросил взгляд на свое отражение. – А что такого?»
      Но сначала заменить штурвал и выпить еще парочку литров успокоительного. И не обязательно именно в такой последовательности.
      Однако толком расслабиться у него не получилось. Через час монитор тревожно замигал: к кораблю приближались аборигены. Капитан сдул пылинку с нового штурвала и с нетерпением приготовился посмотреть на местных жителей. Было любопытно увидеть, как они испугаются и дадут деру от корабля. Вот смеху-то будет!

* * *

      … Прошло три минуты…

* * *

      Капитан молча и напряженно смотрел на экран: сумасшедшие аборигены, вместо того чтобы дать деру от непонятного (и пугающего, черт побери, пугающего!) объекта, стали метать в него ножи, кидать камни и прочий подручный мусор, причем делали это с видимым удовольствием. Защитные лазерные лучи со свистом успевали рассеивать предметы на атомы до того, как они долетали до обшивки, и, кажется, именно этот процесс аборигенам и приглянулся больше всего.
      Ладно, подобные выходки озверевших форм местной жизни капитан скрепя сердце еще мог стерпеть, повредить корабль такими штучками было весьма проблематично. Но когда аборигены повыхватывали из ножен мечи и стали рубить высоченное массивное дерево, толкая его прямо на корабль, на душе стало неспокойно.
      – Кто кого пугает? – возмущался капитан, торопливо усаживаясь в кресло пилота и пристегивая ремни безопасности. – Вандалы!

* * *

      – Руби! – прокричал Ярослав, азартно размахивая мечом. Несколько сильных ударов – и трехсотлетняя береза, накренившись, нависла над огромным коричневым камнем. Тот сердито загудел и неожиданно резко взлетел под небеса, подняв волну сдувшего всю пыль ураганного ветра и оставив позади себя толстый, длинный туманный хвост. Царевичи закашлялись, кони тревожно попятились, береза рухнула на дорогу.
      – Летающие булыжники! – Удивлению Артема не было предела. – Ничего себе шуточки!
      Ярослав проводил пристальным взглядом непонятный камень и задумчиво произнес:
      – Может, это зверь какой, а не булыжник? Вроде нашего Змея Горыныча?
      – Например, злобствующий Колобок, проглотивший Соловья-разбойника? – поинтересовался брат. – Не слишком ли?
      – После встречи с Кащеем – не слишком.
      Эти места царевичам были хорошо знакомы. Они не раз бывали в столице и охотились тут на кабанов. Царевну Ярослав знал хорошо и дружил с ней с самого детства. А в этот раз собирался официально, при всех, попросить ее руки и сердца. И если бы не шуточки излишне любознательного Кащея, он бы сделал это уже сегодня.
      Камня здесь никогда не было, и появление его среди дороги царевичей изрядно озадачило. Высотой под шесть метров с гаком, он перекрывал движение, а земля вокруг него на много метров была опалена и покрыта слоем сероватого пепла. Артем соскочил с коня и подошел к преграде. Дотронулся, удивленно отметив, что камень довольно теплый и странно гудит, как будто внутри поселился шмелиный рой.
      Ярослав взялся за булаву и подошел к камню проверить его на прочность. Размахнулся – и услышал в ответ протяжный вой. По булаве ударила прямая красная молния, распылив ее на ослепительный сноп искр. Кони встали на дыбы, Ярослав отскочил и отвернулся, чтобы искры не попали ему в лицо. Артем крепко зажмурился, закрыв лицо руками… Кое-как успокоив коней, братья переглянулись…
      Когда камень исчез в облаках, они кое-как оттащили березу на обочину дороги, для чего пришлось порубить почти все ветки и откатить ствол. Умная пословица говорит: «Любишь кататься – люби и саночки возить», и Артем только сейчас понял всю глубину этого выражения. Его воспитатель, пока не умер от старости, постоянно любил повторять другую фразу: «За три минуты удовольствия приходится расплачиваться годами» и иногда добавлял, что многие начинают понимать это уже после того, как вышеназванные годы уйдут в вечность. Начальник стражи после этих слов всякий раз удрученно кивал головой и говорил медленное «М-да-а-а-а-а…», но Артем так и не понял почему.
      Последнее бревно было убрано, последние ветки полетели вслед за бревнами, царевичи полюбовались ничуть не затупившимися мечами, вложили их в ножны и вскочили на коней.

* * *

      Близилась полночь. Дремавшая в будке собака ворочалась и щелкала зубами. Ей снилось, что прямо перед ней появилась большая сахарная косточка, и она пыталась эту косточку схватить. Но косточка постоянно уворачивалась, оказываясь чуть дальше челюстей. Настал момент, когда достать до нее просто вытягивая шею стало невозможно, и собаке пришлось встать. Подивившись реальности сна и на всякий случай повиляв хвостом, она сделала резкий рывок, но косточка оказалась проворнее. Отлетев далеко в сторону, она повисла на уровне глаз собаки, медленно вращаясь вокруг своей оси. Собака недовольно зарычала.
      Косточка остановилась и плавно тронулась с места, совершая круг оскорбления вокруг собаки. Та поворачивалась следом за наглой костью, но наброситься пока не пыталась, выгадывая наилучший мо­мент для атаки.
      Когда косточка совершила десятый круг, собака не выдержала. У нее закружилась голова, и потому терпеть дальнейшие полеты еды вокруг себя она не стала. Сделав обманный рывок, она схватила-таки ненавистную косточку и хотела как следует ее изгрызть но тут за ее спиной выросла огромная тень. Собака почувствовала на себе тяжелый взгляд и испуганно застыла.
      Тень подошла ближе и превратилась в Бабу Ягу, которая размеренным гипнотическим голосом привычно произнесла:
      – Встань к лесу… к-х, к-х… тьфу… посмотри на меня!
      Собака разжала челюсти. Косточка упала на землю.
      – Смотри мне в глаза! – тем же голосом продолжала Баба Яга, одновременно отцепляя ошейник от цепи и размахивая перед собакой шариком на цепочке. – Следи за шариком! На счет «три» ты будешь мне полностью повиноваться!
      Это явно было излишним. Собака на сто пятьдесят процентов была готова выполнить любую просьбу Яги, только бы та оставила ее в покое.
      – Раз! – считала Яга. – Ты чувствуешь тепло по всему телу – Правой рукой она схватилась за голову и обреченно пробормотала: – Дожили! Собак гипнотизировать…
      Объект гипнотизации удивленно повернул голову набок и приподнял правое ухо. Яга мотнула головой, откашлялась и повторила:
      – Тепло разливается по твоему телу от головы до хвоста. Твои глаза закрываются, веки медленно тя­желеют… Два! Ты засыпаешь, ты очень хочешь спать, тебе невыносимо хочется уснуть на целые сутки! И пока ты будешь спать и видеть сны, ты будешь выполнять то, что я тебе прикажу. Внимание! Мой приказ: первого же зверя, решившего с тобой поиграть, ты гонишь в лес к моему скромному домику. На счет «три» ты станешь ждать появления зверя. Через сутки ты очнешься, но не будешь помнить ничего о том, что с тобой случилось… ТРИ!
      Собака дернулась от неожиданности. Ей показалось, что Баба Яга только что держала перед ее носом качающийся шарик, но перед ней никого не было. Собака повернулась, чтобы забрать косточку, и остановилась на полпути.
      «Какая еще косточка? – озадаченно подумала она. – С чего бы тут взяться какой-то косточке? И Яги никакой не было. Ведь ее следов нигде нет. Это же просто страшный сон…»
      Собака улеглась на подстилку, зевнула, закрыла глаза и мгновенно заснула. Но вдруг ее тело вздрогнуло и глаза снова открылись. Только теперь они светились зеленым, а из пасти вырывалось легкое, но злобное рычание. Запрограммированная Ягой, собака стала ждать зверя, который захочет с ней поиграть.
      На дворе никого не было, и глаза снова закрылись. Постороннему могло показаться, что собака спит безмятежным сном, но это было далеко не так. Ее уши еле заметно подрагивали, улавливая малейший шум, и она была готова в любой момент вскочить и выполнить задание. Когда появится играющий зверь…

* * *

      Лиса яростно вцепилась в ветви куста, выплескивая накопившуюся за день злость. Подумать только, до чего же черные деньки настали в ее жизни! Никакой еды, вся охота насмарку, кур, и тех не сумела изловить!
      «Это нельзя так оставлять! Так ведь и от голода загнуться недолго! – думала она. – Отомстить! Наказать! Откусить собаке хвост!»
      Она снова вцепилась в безобиднейший куст и стала нервно его теребить. И тут…
      Шшшшшшшшшшшшшшыххх!
      Лиса с трудом уняла дрожь в лапах. Яга пролетела мимо так стремительно, что она поняла, что это такое было, лишь когда та уже исчезла в темноте.
      – Ох, ну надо ж, напугала.
      Дня ей, что ли, стало мало?
      Мне от голода не спится.
      Ну а ей что не сидится?
      Лиса посидела, приводя расшалившиеся нервы в порядок. Выплюнув комок листьев, она долго вглядывалась в ночную темноту, пытаясь догадаться, что понадобилось Бабе Яге среди ночи в деревне? И почему ей пришлось уноситься оттуда с умопомрачительной скоростью?
      И тут ее осенило – словно молнией ударило!
      «Яга летает в деревню, чтобы воровать кур! Зачем еще нужно летать в деревню, да к тому же по ночам? – вихрем пронеслось у нее в голове. С точки зрения лисы, иной причины просто быть не могло. – Значит, и она голодная! Да что же творится на этом свете?! Вперед, пока всех птиц не украли!»
      Позабыв обо всем, она бросилась к курятнику.

* * *

      Жившие в доме напротив курятника люди спали. Лиса определила это по тому, что ни в одном окошке не горел свет. Людей она всегда воспринимала как неизбежное зло, примостившееся под боком у жилища кур. Видимо, это судьба: куда бы ни отправлялись жить вкусные птички, следом неизменно появлялся человек и городил вокруг них практически неприступные ограждения. Наверное, люди – слуги кур. А по ночам, пока они спят, за охрану принимаются собаки. Выхода нет, куры в кольце. Вот и приходится совершать партизанские вылазки.
      Забор – это так, ограждение от крупного рогатого скота, любая мелочь проскочит сквозь него, как вода сквозь решето. Собака, как обычно, храпит в будке, но это не помешает ей проснуться от криков петуха. Так что прокрасться нужно с минимальным шумом, чтобы его не потревожить.
      Лиса скривилась от вчерашних воспоминаний. Хвост уже не болел, но израненное чувство собственного достоинства требовало кровожадной мести. Если повезет, думала лиса, то остатки от съеденной курицы надо будет обязательно положить перед собачьей конурой, и поутру собаке капитально влетит. Вот вам и кровожадная месть. Главное, чтобы петух не проснулся. Иначе кровожадная месть обернется особо изощренным самоубийством, потому что в следующий раз безболезненно пробраться в курятник удастся как минимум через три – четыре месяца. За это время она отдаст концы в воду, при такой-то охоте, как сейчас. Утопится от тоски, одним словом. Нельзя такого допустить. Ни в коем случае.
      Она перемахнула через изгородь и прошлась по морковной грядке. Чистое удовольствие ходить по разрыхленной земле, а уж копаться в ней – верх блаженства. Узнать бы, как куры завели себе людей, и тоже завести парочку, пусть копают землю рядом с ее норкой, а она будет топать по ней круглые сутки.
      Юркнув под яблоню, лиса бросила быстрый взгляд на конуру. Собака оптимистически дрыхла и чуть ли не храпела от блаженства. Может, она и не охраняет вовсе, а так, живет по соседству?
      Соблюдая максимальную осторожность, лиса прокралась к курятнику. Вчерашний подкоп засыпать не успели. Да и кто успеет, если в доме живут только человеческие детеныши, АЛЕНУШКА и ИВАНУШКА – она припомнила их имена. Непроизносимо. Не только язык, но и челюсть свернуть можно.

* * *

      Собака не спала. Усиленные Ягой, ее способности многократно возросли, и она даже с закрытыми глазами понимала, что творится вокруг. Крестьяне ложились спать, за печками вовсю стрекотали довольные жизнью сверчки. Аленушка пыталась напоить братца бесполезной гадостью, которую дала знахарка. Козленок, наученный горьким опытом, уворачивался и отказывался пить любую воду вообще. По крайней мере до тех пор, пока сестра не глотнет первая. Борьба утомила обоих, и теперь они тихо-мирно спали. А далеко-далеко, у старой мельницы происходили странные события, и странные существа вызывали на разговор страдавшего бессонницей мельника. От существ, очень похожих на людей, несло самой настоящей смертью, и, если бы не приказ Яги, собака не стала бы притворяться спокойно спящей, а уже мчалась бы со всех ног на помощь. Мельника она любила, тот постоянно угощал ее чем-нибудь вкусненьким, когда она пробегала мимо мельницы, и ей не хотелось потерять такого доброго знакомого.
      «СНАЧАЛА ИГРАЮЩИЙ ЗВЕРЬ» – пронеслась в голове команда Яги, и собака послушно поджала хвост.
      Квакали на дальних болотах неугомонные лягушки, ходил по курятнику нервничавший петух, наверное, сражался с воображаемой лисой, отыскивая способ исклевать ее побольнее, так, чтобы навсегда отвадить от этого места.
      За оградой на миг сверкнули чьи-то глаза, собака насторожилась. То, что это зверь, стало понятно сразу – И даже понятно, что за зверь. Разумеется, это лиса. Оставалось выяснить, ИГРАЮЩИЙ ли это зверь, и если он действительно играющий, то препроводить его в гости к Яге. И чем скорее, тем лучше, потому что действие, разворачивавшееся у старой мельницы, собаке очень не нравилось.
      Глаза внимательно осмотрели двор. Вскоре, убедившись, что никого постороннего впереди нет, их рыжая владелица двинулась в глубь двора со стороны забора, аккуратно, тихо прошла мимо собачьей конуры и, перебегая из укрытия в укрытие, направилась в курятник. Собака, чуть приоткрыв глаза, неторопливо наблюдала за развитием событий.
      «В прятки играет! – догадалась она. – Вот он, нужный зверь!»
      Однако странное время для игр. Хотя прятаться лучше всего действительно по ночам.

* * *

      Посмотрев по сторонам, лиса юркнула в подкоп. Счет пошел на секунды: поймать курицу, пока спят петух и собака, и быстро ретироваться. Лиса выскочила перед насестом с нахохлившимися во сне курами и почти уже цапнула ближайшую зубами, как вдруг увидела прямо перед собой грозно поднявшего гребешок здоровенного петуха и обомлела от неожиданности.
      – Ку?? – Петух не успел еще закончить битву с воображаемой лисой, как до кучи явилась и настоящая. Едва он шевельнулся, как отброшенная курица полетела в одну сторону, а лиса – в другую. Петух раскукарекался в полную силу своих легких.
      – Чтоб тебя, – пробормотала лиса. – Опять без еды!
      Выскочив на улицу, она увидела в метре от себя дремлющую собаку.
      «Кажется, такое со мной уже было. И когда это она успела выскочить из будки? – только и подумала лиса, как вдруг глаза собаки открылись. – Ой! Не было!»
      Шерсть у собаки встала дыбом. Сияющие зеленые
      глаза без зрачков смотрели с дикой ненавистью, и, казалось, шевельни лиса хотя бы кончиком хвоста, заботы о собственном пропитании уйдут в прошлое вместе с ее жизнью.
      – Я… Я… Я, – запаниковала лиса.-
      Я больше не буду! Клянусь, честно слово!
      Ни шагу сюда ни за что, никогда!
      Ты только уйди, отвернись, ради бога,
      Я тут же исчезну, уйду навсегда! – Ее голос сорвался на истерический визг.
      Собака зарычала. Из подкопа выскочил озлобленный петух, но, как только он увидел собаку, боевой клич застрял у него в горле, выдавившись наружу жалким цыплячьим писком. Петух юркнул обратно в курятник, предоставив собаке самой решать, что делать в создавшейся ситуации. И до утра не заснул, дрожа от страха…
      В то утро он впервые в жизни не кукарекал.

* * *

      Собака сделала шаг вперед. Лису словно ветром сдуло. Вчерашний изматывающий бег казался ей теперь легкой, неспешной прогулкой при луне. Собака ничуть не отставала, и ее рык звучал приглашением Смерти на вечное поселение: мол, заходите к нам на огонек, на всех места хватит.
      «Что за дикий монстр выдавал себя за скромную дворняжку? Откуда он такой взялся? Что ему нужно? – лихорадочно думала лиса. – А ведь я так молода! Я ведь так ничего и не поела толком! За что?»
      – С-П-А-С-И-Т-Е-Е-Е! – закричала она что было мочи, но в ответ раздался жуткий смех, больше напоминавший вой целого хора озверевших волков, чем одиночный собачий. Проснувшиеся от призыва о помощи предпочитали снова заснуть, едва до них доносился леденящий душу вой преследователя.
      Не разбирая дороги, лиса неслась сквозь бурелом, собака подвывала чуть позади. Вот они дружно влетели в лес, одним махом преодолели с добрый десяток километров, продрались сквозь колючие заросли, перепрыгнули через поленницу дров около царского охотничьего домика, пробежали по его крыше (лиса удивленно отметила, что умеет подниматься по стенам не хуже таракана, и, что самое страшное, собака не отстает ни на шаг!), чуть не столкнулись с печной трубой и кубарем покатились вниз.
      Не помня себя от страха, лиса бросилась на первое попавшееся дерево (начальный опыт уже есть) и мигом взлетела на самую верхушку. Ствол накренился под ее весом и с силой спружинил, швырнув ее далеко вперед. Собака была ниже и едва успела вцепиться в ветку, как ее закачало из стороны в сторону. Ни секунды не раздумывая, она отцепилась от ветки, в полете ухватилась за верхушку соседнего дерева, оно накренилось, и полученного ускорения хватило на то, чтобы ее с той же силой бросило следом за лисой. Приземление было стремительным. Только что она летела, словно гордая рыжая птица, высоко в небо, как вдруг его место заняла быстро приближавшаяся земля. Летать оказалось интересно, и особенно интересно было управлять полетом при помощи собственного хвоста. А вот падать…
      Собака отставала, это ощущалось по удаляющемуся вою, повернуть же голову, чтобы посмотреть своими глазами, у лисы не было сил – слишком страшно видеть ТАКУЮ собаку, да еще в полете. Лучше целый год смотреть ночные кошмары, чем на нее всего две секунды.
      Плюхнувшись в воду посередине небольшой тихой речки, лиса так быстро заработала лапами, что пробежала по воде, аки посуху. Громкий всплеск позади показал, что собаке подобный фокус не удался.
      Было время на короткую передышку, но лиса чувствовала, что если она остановится, то двигаться уже не сможет. И она, не замедляя скорости, побежала в прежнем направлении – куда глаза глядят. Волчья стая, сквозь которую лиса бесцеремонно проскочила, осталась позади с чувством превеликого недоумения, сменившегося настоящим страхом и яростью, когда мелкая мокрая дворняжка с зелеными огнями вместо глаз нагло пропрыгала по их спинам и напоследок облаяла стаю мощнейшим собачьим матом.
      Пожилой вожак недоверчиво помотал головой, видимо решив, что он малость тронулся в конце жизни. Однако аналогичное поведение половины волков стаи показало, что здоровье у него не все потеряно. И если он где и глюкует, то не здесь и не сейчас.
      – В погоню за мелким псом! – яростно прорычал он и первым бросился по следу. Стая азартно взвыла. После нанесенных оскорблений собака могла расплатиться единственным способом – отдать богу душу. И волки намеревались оказать ей в этом тяжелом деле всестороннюю поддержку и помощь.
      Заметив впереди одинокий домик, лиса не раздумывала. Кем бы ни были тамошние обитатели, они не будут такими страшными, как четвероногая Смерть! Влетев в приоткрытую дверь, она седьмым чувством определила, что в доме есть просторная клетка, юркнула в узенький проход и захлопнула за собой дверцу.
      «Попробуй, прогрызи!» – истерично прокричала она и зашлась диким хохотом от затопившего ее огромного чувства облегчения. Но собака даже не вошла. Убедившись, что играющий зверь доставлен по назначению, она разом потеряла к лисе всякий интерес и помчалась на помощь мельнику. Отсюда нельзя было понять, как развиваются события у мельницы, но она очень надеялась, что успеет вовремя. И столкнулась с волками.

* * *

      Мельник, на первый взгляд такой же старый, как и сама мельница, неторопливо молол муку. Лопасти медленно вращались, мука сыпалась в мешки. Спать не хотелось, просто так сидеть тоже не доставляло особой радости, вот он и работал.
      Уже миновала полночь, когда сквозь привычное шуршание жерновов он услышал чей-то зов. Это его удивило, по ночам никто не ходил на мельницу, опасаясь волков. И не без оснований – после эпидемии волки осмелели. Поэтому прийти сюда могли лишь в крайней необходимости или в случае какой беды. Но и то и другое ничего приятного не сулило. Пришлось выглянуть.
      Двое мужиков, совершенно ему не известных, смотрели на двери мельницы, как бараны на новые ворота. Оружия при них не было, но одежда выдавала в них чужестранцев. А путешественники без оружия – это как мельница без ветра.
      – Что случилось? – спросил мельник. Мужики, явно ожидавшие, что откроются ворота, а не окно, недоуменно озирались и заметили мельника, подняв головы лишь по недоразумению.
      – Пусти-ка нас переночевать! – не терпящим возражения тоном потребовали они.
      – Чего ради? – поинтересовался мельник. Путники ему не понравились. Разбойники? Но почему без оружия? – Вы откуда пожаловали?
      – Не твоего ума дело, смерд! – высказался один в том духе, что, мол, сам не видишь, что ли.
      – Здесь бродят волки, так что вам лучше убраться подобру-поздорову! – посоветовал мельник. Смысл иноземного словечка не был ему известен, но то, с каким чувством оно было произнесено, ясно намекало на оскорбление. Добрые гости так не поступают.
      – Ваши волки, вот и спасайте их сами! – недовольно буркнул второй. – Так ты откроешь или нет? Мельник отрицательно покачал головой.
      – Смотри, старик, мы тебя по-хорошему просили! – Иноземцы переглянулись, и мельник понял, что спокойно выспаться ему не дадут. Их самоуверенные повадки начинали его злить.
      – А не отправиться бы вам обратно домой? – примерно так можно перевести с матершинного его короткое пожелание.
      – Без еды? – гости снова переглянулись. – Ни. За. Что.
      Точно, разбойники. За мукой пожаловали.
      – Уходите! – честно предупредил их мельник. – Вам здесь ничего не светит.
      – Эта вопрос спорный! – заикнулся было второй, но первый его перебил.
      – Открывай! – рявкнул он, хватаясь за ручку двери и с силой дергая ее на себя. Мельница неожиданно для всех засветилась пронзительным синим светом, а мужик с воплем отскочил, прижимая к груди опаленную руку. Мельница потемнела.
      – Я вас предупреждал! – воспользовался моментом мельник. Озадаченный не меньше гостей, он решил, что не стоит упускать случая, и сделал вид, что так и было задумано.
      Второй оказался умнее и на рожон не полез. Осторожно приблизившись к двери, он тыльной стороной ладони дотронулся до нее и сразу же отдернул руку. Ничего не случилось. Он усмехнулся и сделал новую попытку. Снова ничего не произошло. Тогда он смело схватился за ручку и замер в ожидании. Свечения не было.
      – Попался дед на наш обед! – радостно прокричал пострадавший. – Давай, открывай эту дерганую дверь, и выпьем у старика всю его старую кровь!
      Мельник опешил.
      – Да кто вы такие? – прошептал он.
      Напряжение на лице второго сменилось победной улыбкой, и он схватился за ручку обеими руками. Громыхнуло, мельница в ответ пошла искрами и засияла так, что мельник ненадолго перестал видеть что-нибудь, кроме светлого пятна в глазах.
      Гулкий хлопок отбросил второго далеко в сторону. Оба гостя яростно закричали от невыносимого света, показав торчавшие изо рта клыки.
      – Что за бред? – в сердцах прокричал первый. – Почему мы не можем добраться до этого мелкого старикашки? Что за хренова мельница?
      – Я доберусь до тебя, старик, ты меня понял? – прокричал второй, позабыв про свою роль мирного собеседника. – Я не уйду, пока не выпью твою кровь!
      – Дерзай, висельник! – откликнулся мельник, повторил фразу насчет возвращения домой и закрыл окно. Он заметил (как ему удалось – одному богу известно), что у гостей верхние клыки не короче, чем у волков, и не желал испробовать на себе силу их укусов. – Нечисть поганая!
      С неожиданным прикрытием можно ничего не опасаться. Вампир заскрежетал зубами. Он посмотрел на напарника и закричал:
      – Думай, что ему помогает! Я никогда не сталкивался с мельницами!
      – А я сталкивался? – в тон ему ответил первый. – Я предпочитаю пить кровь у горожан!
      – Ну где я найду горожанина в деревенской глуши в час ночи?
      Мельник услышал, приоткрыл окно и невинным голосом спросил:
      – Вы еще здесь, висельники?
      – Пошел ты в одно известное тебе место! – дружно ответили вампиры.
      – Уж лучше вы сами! – улыбнулся мельник, закрывая окно.
      Второй нервно задышал.
      – Надо мной издевается смерд! Я… Я, – вопил первый, задрав голову к небу. Ярость в его голосе внезапно сменилась ликованием. – Я знаю!
      Второй бросил на него недоуменный взгляд.
      – Что именно ты знаешь? – поинтересовался он.
      – Почему мельница не всегда бьет! Смотри на нее! Что ты видишь?
      Снова недоуменный взгляд.
      – То же, что и раньше.
      – Это же ветряная мельница! – словно перенапрягшийся учитель нерадивому ученику, прокричал первый.
      – И?
      – КРЕСТ, – прокричал первый. – Понимаешь?! КРЕСТ!
      Второй уставился на мельницу. Медленно вращавшиеся лопасти совершили четверть оборота и встали по отношению в земле под прямым углом.
      Еще четверть оборота, и снова крест. Крест! Крест!! Крест!!! Проклятие вампиров, защитный амулет для людей. ЕГО штучки!
      – Да кто ТЫ такой, чтобы вставать у нас на пути?! – взвыл второй. – Наш род древнее ТЕБЯ! Первый опустил руки и пробормотал: