– Прекрасно. Значит, вы все-таки понимаете, о чем я говорю. Вы были в Аргентине? Вы поступили бы очень мудро, если бы там остались.

– Я должен был распространять свое учение.

Я пристально взглянул на него.

– Вы действительно верите в него?

В течение нескольких секунд у него был растерянный и пристыженный вид, и он даже опустил глаза наподобие нашалившего мальчугана.

– Да нет, – уверенно заговорил он. – Это всего лишь тактика, уловка. Простите, но я очень устал.

– Вы придумали хорошее прикрытие, – заметил я. – Я предполагаю, что ваша секта и отупевшие клиенты приносят вам немалый доход, не считая, конечно, торговли наркотиками.

– Тс! – зашипел Бахауффер. – Не говорите об этом. Да, у меня много денег.

– Забавно, – произнес я. – У вас много денег, а вы живете взаперти в подвале. Правда, вы изредка выходите...

– Да.

– И вы наткнулись на Филиппин, – продолжал я. – То есть я думал, что это она наткнулась на вас, поэтому вы и привезли ее сюда. Теперь я понял, что вы делали вылазку в Институт Станислава Бодрийяра, где она работала, и она услышала там ваш свист. Она была потрясена, рассказала об этом матери или еще кому-либо. Именно поэтому, когда она исчезла, Марта Пиго заговорила о Фанче Танги.

– Папа, папа! – позвала Филиппин из глубины комнаты.

– Я не знаю, – раздраженно буркнул Бахауффер.

Было уже семнадцать часов сорок минут. Я этого тогда не знал, потому что утратил чувство времени, и я не знал, что Шоффар и Граццеллони прибыли раньше условленного времени, в семнадцать часов тридцать минут, в сопровождении одиннадцати полицейских на четырех машинах. Я не знал, что в этот момент они разворачивали силы, чтобы оцепить ферму.

Мне еще раньше удалось вызвать беспокойство у Каспера. Проведя разведку в деревне, он вернулся на ферму встревоженным. Что-то волновало его: то ли он увидел двигавшиеся в лесу тени, то ли отблеск солнца в стеклах бинокля. Настороженно озираясь, он наверняка заметил каких-то людей, оцеплявших ферму. Он взвесил все "за" и "против" и решил, что у него еще есть время вернуться за деньгами.

В подвале в это время мы с Бахауффером непринужденно беседовали.

– Зачем вам понадобилось накачивать ее наркотиками? – не унимался я. Хочу напомнить, что на протяжении всей беседы, я не переставая, хихикал.

– Я был немного смущен и растерян, – ответил Бахауффер. – Они привезли ее сюда, в мои апартаменты, и она все время называла меня папой. Они хотели убить ее...

– Папа! – снова раздался голос из глубины комнаты.

– Я не хотел, чтобы ее убили. Я не хочу убивать! – неожиданно громко вскрикнул немец. – В этом нет никакой необходимости, она и так идиотка. Я объяснил им, что достаточно дать ей немного наркотика. Теперь я заказываю музыку, потому что я великий химик. Меня послушали. И вот, вы видите, как все странно в жизни: после стольких лет дочь Фанча Танги стала моим хорошим товарищем.

Дверь сзади Бахауффера открылась, и удар створки в спину оттолкнул его в сторону. В комнату влетел Каспер с "вальтером" в руке. Он смерил меня беглым взглядом, и я понял, что на уме у него были другие, более важные задачи. Он быстрыми шагами пересек комнату, поднялся по ступеням и направился прямо к портрету Адольфа Гитлера.

– Послушайте, вы! Ну и манеры! – с негодованием произнес Бахауффер, потирая ушибленный локоть и следуя за Каспером.

Я сделал движение в сторону открытой двери. Бахауффер одарил меня взглядом, полным поразительной проницательности и хитрости, и преградил мне дорогу. Затем он захлопнул дверь и повернул ключ.

– Нет, вы останетесь здесь! Все останутся здесь под замком!

Между тем Каспер снял со стены портрет Гитлера и швырнул его на середину комнаты. В стену был вмонтирован сейф "Фише". Каспер оперся о пол одним коленом и положил рядом с собой "вальтер". Он без особого труда открыл сейф. Шарлотт стрелой подлетела к нему, и Каспер быстро навел на нее "вальтер". Шарлотт застыла на месте как вкопанная, в двух метрах от него, и я перевел дыхание.

– О'кей, – сказала Шарлотт, приподнимая руки на высоту плеч, – Не сердитесь, пожалуйста, я только сделала попытку... – Она медленно отступила назад.

– Подойдите к стене и повернитесь к ней лицом, – приказал Каспер.

– Исполняйте, – посоветовал я Шарлотт.

Она подчинилась. Бахауффер с растерянным видом медленно приближался к Касперу. Филиппин Пиго сидела на краю кровати, подогнув под себя ноги и вытянув вперед шею. Она сосредоточенно прислушивалась к тому, что происходит в комнате. Крылья ее носа вздрагивали. Создавалось впечатление, что она принюхивается. Что касается Рене Музон, то она громко храпела, развалившись на кровати.

– Что вы делаете? – спросил Бахауффер.

Каспер не ответил. Он снова положил "вальтер" на пол, достал из сейфа пластиковый мешок внушительных размеров и ухватил его зубами за край. Взяв в руку оружие, он поднялся. Мешок был тяжелым, и его челюстные мышцы дрожали от напряжения, а верхняя губа подергивалась. Где-то вдалеке послышался сухой, приглушенный щелчок, и я не сразу осознал, что это был выстрел.

– Куда вы уносите мои деньги? – спросил Бахауффер.

– Откройте дверь.

Я только сейчас заметил, что ключ был в руке Бахауффера. Каспер навел на его живот "вальтер".

– Вы не имеете права забирать мои деньги, – заявил Бахауффер.

– Папочкины бабки, – мечтательно произнесла Филиппин, но никто не обратил на нее внимания, а Каспер злобно заорал:

– Это мои деньги! Это деньги организации! Вам дали поиграть с ними, и довольно, вонючий химик!

Я не знаю, рассчитывал ли он этими словами привести Бахауффера в шоковое состояние или просто утратил контроль над своими нервами. Во всяком случае химик заскрежетал зубами и бросился на Каспера, что-то горланя по-немецки, но, к сожалению, я не понимаю этого языка, поэтому смысл его высказываний от меня ускользнул.

Каспер выстрелил. Я видел, как пуля вышла из лопатки Бахауффера, продырявив его рабочий комбинезон. Он издал вопль, и Филиппин тоже. Затем Бахауффер бросился в порыве на Каспера, и тот выстрелил в него второй раз в упор. Бахауффер упал на пол, увлекая за собой пластиковый мешок. Мешок разорвался на лету, и по комнате, как опавшие листья при дуновении ветра, разлетелись банкноты достоинством пятьсот франков. Шарлотт отошла от стены с намерением броситься на Каспера. Я вытянул ногу, и моя любимая и дорогая каскадерша шлепнулась на пол.

– Не дергайтесь, черт вас возьми! – крикнул я. – Я люблю вас!

Стоя на четвереньках на цементном полу, Шарлотт смотрела на меня, широко открыв рот и с совершенно ошарашенным видом. Каспер тем временем навел на нас свое оружие и приказал:

– Соберите деньги! Соберите деньги и положите их в мои карманы!

– Шутишь! – сказал я.

Каспер упал на пол. Я решил, что он потерял сознание, но он уложил на цемент свою загипсованную руку, чтобы попытаться взять пальцами ключ от двери, лежавший возле трупа Бахауффера. Онемевшие пальцы смогли ухватить ключ только с третьей попытки, после чего он поднялся на ноги.

Между тем Филиппин Пиго перемещалась по комнате, но никто не придал этому значения. Она легла на тело Бахауффера и ощупала его. Она поднесла к лицу окровавленные руки и лизнула жидкость кончиком языка.

– Не пытайтесь остановить меня, – предупредил Каспер, направляясь к двери.

Он был спокоен. Он понял, что деньги ему унести не удастся.

– Мой папа, – сказала Филиппин. – Что вы сделали с моим папой?

Она поползла по полу и схватила Каспера за лодыжку. Он подскочил и рухнул, разбив себе лицо. Слепая судорожно впилась в его ногу. Каспер с размаху ударил ее по голове рукояткой "вальтера", она издала стон и выпустила его ногу. Каспер поспешил к двери.

Где-то на ферме шла перестрелка, но до нас доносились лишь приглушенные толстыми стенами звуки. Касперу удалось онемевшими пальцами вставить ключ в скважину с первой попытки. В левой руке он по-прежнему держат наведенный на нас "вальтер", так что Шарлотт не дергалась. Я тоже. Что я мог сделать своими увечными руками?

Повернуть ключ в замке Касперу было непросто. На это у него ушла целая минута. Между тем Филиппин Пиго встала на ноги с искаженным безумной яростью лицом. По ее лбу текла кровь и заливала глаза. Держась за стенку, она пересекла комнату и добралась до витрины, в которой были выставлены ювелирные украшения и оружие. Она разбила витрину одним ударом кулаков, и ее руки еще больше окрасились кровью. Прежде чем Каспер успел обернуться, а Шарлотт – отреагировать, она вынула из ножен самурайский меч и, ориентируясь на шум, производимый ключом в двери, приблизилась к Касперу, занесла над ним обе окрашенные кровью руки и опустила на его голову огромное острое лезвие.

Каспер, голова которого раскололась пополам, был уже почти мертв, когда его палец в последний раз нажал на спусковой крючок. Ему все-таки удалось открыть эту чертову дверь. Но тут комиссар Шоффар с пистолетом в руке и взъерошенными усами толкнул створку двери, и перед его взором предстала живописная картина: стоящая на четвереньках Шарлотт, храпящая на кровати Рене Музон, лежащий на полу в луже крови мертвый Бахауффер, падающая с пулей в сердце Филиппин Пиго, я со сломанными перебитыми руками и Каспер с рассеченным черепом, из которого вытекала мозговая жидкость. Неудивительно, что от этой картины Шоффара тут же вырвало.

Примечания