— Нельзя, Сирил, нельзя, — воскликнула тетушка, когда мальчик начал шлепать по диванным подушкам, подымая тучу пыли при каждом ударе.
      — Сядь и смотри в окно, — добавила она.
      Ребенок неохотно подвинулся к окну. — Почему овец угоняют с поля? — спросил он.
      — Наверное, их переводят на другое поле, где больше травы, — неуверенно сказала тетушка.
      — На этом поле полно травы, — возразил мальчик, — здесь вообще ничего нет, кроме травы. Тетя, на этом поле полно травы.
      — Наверное, на другом поле трава лучше, — беспомощно предложила тетушка.
      — Почему лучше? — возник мгновенный и неизбежный вопрос.
      — Ах, посмотри на этих коров! — воскликнула тетушка. Вдоль дороги почти на каждом поле стояли коровы, но она заговорила так, словно обращала внимание на диковину.
      — Почему трава на другом поле лучше? — упорствовал Сирил.
      Недовольное выражение на лице холостяка превратилось в хмурость. Он черствый, малосимпатичный человек, мысленно решила тетушка. Она была совершенно неспособна прийти к какому-нибудь удовлетворительному решению относительно травы на другом поле.
      Меньшая девочка устроила вылазку в ином направлении, начав декламировать «По дороге в Мандалей». Она знала только первую строчку стихотворения, но использовала свое ограниченное знание самым полным образом. Она повторяла строку снова и снова мечтательным, но решительным и очень громким голосом, и холостяку казалось, что кто-то поспорил с нею, что она не сможет повторить строку вслух две тысячи раз без остановки. Тот, кто сделал на это ставку, похоже, проигрывал пари.
      — Подойдите сюда и послушайте сказку, — сказала тетушка, когда холостяк дважды взглянул на нее и один раз — на сигнальный шнур к проводнику.
      Дети нехотя потянулись в тетушкин угол. Очевидно, ее репутация сказочницы не заслуживала у них высокой оценки.
      Тихим доверительным голосом, часто прерываемым громкими нетерпеливыми вопросами слушателей, она начала неувлекательную и прискорбно скучную сказку о маленькой девочке, которая была доброй, у которой из-за ее вежливости было много друзей и которую в конце спасали от бешеного быка многочисленные спасители, восхищенные ее высокой моралью.
      — Стали бы ее спасать, если бы она не была доброй? — потребовала ответа большая из девочек. Именно такой вопрос хотел бы задать и холостяк.
      — Вообще-то, да, — неубедительно признала тетушка, — но не думаю, что они так быстро прибежали бы на помощь, если бы так не любили ее.
      — Это самая глупая сказка, которую я слышала, — с громадной убежденностью сказала большая девочка.
      — Она такая глупая, что я почти сразу перестал слушать, — сказал Сирил.
      Меньшая девочка не стала комментировать сказку, так как уже долго бормотала себе под нос, повторяя полюбившуюся строчку.
      — Кажется, как сказочница вы не добились успеха, — вдруг сказал холостяк из своего угла.
      Тетушка мгновенно ощетинилась, защищаясь от неожиданной атаки.
      — Очень трудно рассказывать такие сказки, которые дети могли бы одновременно понять и принять, — чопорно сказала она.
      — Я с вами не согласен, — ответил холостяк.
      — Наверное, вы сами хотите рассказать сказку, — парировала тетушка.
      — Расскажите нам сказку, — потребовала большая девочка.
      — Давным-давно, — начал холостяк, — жила-была девочка по имени Берта, которая была чрезвычайно доброй.
      Мгновенно пробудившийся интерес детей начал сразу угасать; все сказки оказывались страшно похожими друг на друга вне зависимости от того, кто их рассказывал.
      — Она делала все, что ей говорили, она всегда говорила правду, она держала одежду в чистоте, она ела молочные пудинги, словно это было печенье, намазанное джемом, она учила все уроки наизусть и всегда и со всеми было очень вежлива.
      — Она была красивая? — спросила большая девочка.
      — Не такая красивая, как вы обе, но все же чудовищно хорошенькая, — сказал холостяк.
      Возникла волна реакции в пользу сказки; слово «чудовищная» в соединении с понятием красоты было впечатляющей новинкой. Казалось, оно вводило частичку правды, столь недостающей в тетушкиных сказках о детской жизни.
      — У нее было такое хорошее поведение, — продолжал холостяк, — что она заслужила несколько медалей, которые всегда носила на платье. У нее была медаль за послушание, медаль за исполнительность, и третья — за хорошее поведение. Это были громадные металлические медали и они звенели одна о другую при ходьбе. Ни у кого из детей города, где она жила, не было целых трех медалей, и поэтому все знали, что она — исключительно хорошая девочка.
      — Чудовищно хорошая, — процитировал Сирил.
      — Все только и говорили о ее хорошем поведении, об этом услышал принц той страны и сказал, что раз она такая добрая, ей раз в неделю позволяется гулять в дворцовом парке, который находился рядом с городом. Это был красивый парк, туда еще никогда не пускали детей, так что для Берты было большой честью получить позволение ходить туда.
      — В парке были овцы? — требовательно спросил Сирил.
      — Нет, — ответил холостяк, — овец не было.
      — Почему там не было овец? — последовал неизбежный вопрос.
      Тетушка позволила себе улыбку, которая скорее смахивала на ухмылку.
      — Овец в парке не было, — сказал холостяк, — потому что мать принца видела вещий сон, что ее сын будет убит либо овцой, либо упавшими на него часами. По этой причине принц не держал овец в парке и часов во дворце.
      Тетушка подавила вздох восхищения.
      — Был ли принц убит овцой или часами? — спросил Сирил.
      — Он жив до сих пор, поэтому нельзя сказать, что сон оправдался, — невозмутимо ответил холостяк, — во всяком случае овец в парке не было, однако, по всему парку бегало множество поросят.
      — Какого цвета?
      — Черные с белыми мордами, белые с черными пятачками, сплошь черные, серые с белыми пятнами и некоторые — совсем белые.
      Сказочник немного помолчал, чтобы мысль о сокровищах парка захватила детское воображение, а потом продолжил:
      — Берте было очень жалко, что она не нашла в парке цветов. Со слезами на глазах она обещала своим тетушкам, что не станет срывать ни одного цветка в парке принца и ей хотелось выполнить свое обещание, поэтому конечно она чувствовала себя глупо, обнаружив, что рвать нечего.
      — Почему не было цветов?
      — Потому что их съели поросята, — мгновенно ответил холостяк. — Садовники сказали принцу, что в парке могут быть либо цветы, либо поросята, и он решил, пусть будут поросята и не будет цветов.
      Одобрительное бормотание выразило восхищение блистательным повелением принца: так много людей приняло бы совсем другое решение.
      — В парке было много другого приятного. Были пруды с золотыми, голубыми и зелеными рыбками; были деревья с красивыми попугаями, которые каждую секунду говорили умные слова; были певчие птички, которые пели модные песенки. Берта гуляла, безмерно наслаждаясь, и думала про себя: — Если бы я не вела себя так хорошо, мне не разрешили бы ходить в этом красивом парке и наслаждаться всем, что я вижу. Три медали звенели одна о другую во время ходьбы и напоминали ей, какая она добрая. И вдруг огромный волк пробрался в парк, чтобы посмотреть, нельзя ли там раздобыть себе на обед жирного поросенка.
      — Какого цвета был волк? — спросили дети с немедленно обострившимся интересом.
      — Сплошь цвета грязи, с черным языком и бледно-серыми глазами, горевшими невыразимой свирепостью. Первое, что он увидел в парке, была Берта: ее чистый передник был таким белоснежным, что его было видно издалека. Берта заметила, что волк крадется к ней, и захотела, чтобы ей не позволили гулять в этом парке. Она побежала как могла быстро, а волк помчался за ней громадными прыжками и скачками. Ей удалось добежать до миртовых кустов и она спряталась в самом густом кусте. Волк вынюхивал ее среди ветвей, черный язык высовывался из его пасти, а бледно-серые глаза пылали яростью. Берта ужасно испугалась и подумала про себя:
      — Если бы я не была так чрезвычайно добра, то сейчас была бы в безопасности.
      Однако, запах мирта был так силен, что волк не смог вынюхать, где прячется Берта, а кусты — такие густые, что он мог бы охотиться в них очень долго и не увидеть даже ее следов. Поэтому волк подумал, что лучше будет уйти и попробовать вместо нее поймать поросенка. Но когда волк крался и вынюхивал рядом к ней, Берта дрожала, а когда она дрожала, то медаль за послушание звенела, стукаясь о медали за обязательность и хорошее поведение. Волк уже уходил, когда услышал предательский звон медалей. Он остановился послушать: медали снова зазвенели за ближайшем кустом. Волк бросился в куст, его бледно-серые глаза пылали свирепостью и торжеством. Он вытащил Берту и сожрал ее до последнего кусочка. От нее остались только туфельки, клочки одежды и три медали за хорошее поведение.
      — Он поймал поросенка?
      — Нет, все поросята убежали.
      — Сказка началась плохо, — сказала меньшая девочка, — но у нее хороший конец.
      — Это самая хорошая сказка, которую я слышала, — с громадной убежденностью сказала большая девочка.
      — Это единственная хорошая сказка, которую слышал я, — сказал Сирил.
      Обратное мнение высказала тетушка.
      — Это самая неприличная сказка для маленьких детей! Вы подрываете результаты многолетнего терпеливого воспитания.
      — Во всяком случае, — сказал холостяк, укладывая вещи и собираясь покинуть купе, — я удержал их в покое целых десять минут, а это больше того, на что способны вы.
      — Несчастная женщина! — говорил он сам себе, шагая по платформе станции Темплкомб, — Следующие полгода они будут приставать к ней на людях и требовать рассказать неприличную сказку!