- А вы к какому сословию принадлежите, Юй Оа?
      - К интелохахохам. Это очень странное сословие, скорее подсословие. Оно исполняет обязанности охахохов, но не прилагает к этому физических усилий. Оно занимается умственной работой, но не принадлежит к Доорству.
      - Да, - сказал Ртэслри и булькнул. - В природе наблюдаются такие явления. - Он внезапно огляделся. - Мы не слишком громко говорим, Юй Оа?
      Юй Оа счастливо засмеялся: - Совсем нет, Ртэслри. Все три мембраны повреждены.
      - Какие мембраны? -спросил я.
      - Юй имеет в виду три белые стены.
      Действительно в комнате было три белые стены и четвертая, выкрашенная в голубоватый цвет. Я только было собирался спросить, какой цели служит голубоватая, когда она вдруг засветилась и легонько зажужжала. Мадам Оа кивнула с улыбкой: - Как раз во время. Сейчас, дорогие гости, нам предстоит ежевечернее семичасовое видеоудовольствие.
      Голубоватая стена комнаты, как вы уже догадываетесь, братья земляне, оказалась обыкновенным видеоэкраном. Не буду вам его подробно описывать, так как это уже сделал все тот же американец Брэдбери, о котором я упоминал ранее.
      Мы наконец закончили ужин. Стол, вместе с тарелками и всем остальным, куда-то исчез и мы устремили взгляды на видеоэкран.
      Сначала послышались громкие звуки фанфар. Они словно били ключом из розового тумана экрана, тумана, который клубился и мерцал, в то время как из него медленно и величественно выплыл образ какого-то эргонца во весь рост. Эргонец был в стандартных атласных бриджах, затянутых под коленями золотыми завязками, в белых гольфах и тапочках, как и все эргонцы, которых я до тех пор видел.
      Только коричневый круг с золотой молнией на его блузе был большего размера и доходил до пупа. Лицо было добродушным, но властным. У эргонца были буйные золотистые волосы и хорошо ухоженная бородавка на правой щеке.
      - Супердоор, - прошептал Юй Оа, не шевеля губами. - Делайте, как я, потому что он нас видит так же, как мы с вами видим его.
      - Но ведь в каждом доме есть видеоэкран? - спросил я.
      - Конечно.
      - Тогда как можно видеть одновременно столько миллионов эргонцев?
      - О, это - одна из особенностей Доорства. Наследственное качество.
      И Юи Оа улыбнулся во весь рот экрану. Я сделал то же самое.
      Не знаю, каково было в эту минуту бедным превенианам, которые не могли улыбаться.
      Между тем, Супердоор также улыбался и его улыбка, обращенная лично к нам, становилась все шире, пока не растянулась до ушей - что не удавалось даже американскому президенту. В то же время у Супердоора был такой вид, как будто он мучительно старался что-то вспомнить и при этом усиленно чесал свой живот. Я спросил нашего хозяина, почему он чешется, и тот сообщил мне интересную подробность: все эргонцы, за небольшим исключением, уже давно думали животами. Вначале их мозг помещался в голове, но постепенно они переместили его ближе к желудку для того, чтобы получать непосредственно из него питательные соки. Именно с того момента Эргон начал процветать.
      - Исключение составляют лишь часть интелохахохов и некоторые атавистические типы охахохов, - добавил Юй Оа. - Но это не меняет общей картины.
      - А вы сам чем думаете? - спросил я, прежде чем понял, что мой вопрос бестактен.
      - К сожалению, головой, - ответил Юй Оа.
      Он явно стыдился своей аномалии.
      Между тем Супердоор, озаренный розовым сиянием экрана, приветственно поднял руку ладонью наружу, как у нас на Земле это делали древние римляне и немцы Третьего рейха, и я подумал, как, в сущности, однообразна наша мать-Вселенная.
      - Спокойствие и вера, эргонцы, - благочестиво произнес он. - Вера и спокойствие.
      Юй Оа и его жена вскочили и поклонились. Мы последовали их примеру.
      - Вера и спокойствие! - выкрикнули Юй Оа и его жена, а Ртэслри мне прошептал, что это - девиз Эргона и что, если я хочу поздороваться с кем-нибудь на улице, я должен произнести эти слова.
      - Чудесный девиз, - сказал я. - Вот две вещи, которых на Земле всегда недоставало. Вера временами была, но спокойствие...
      Я не успел закончить свою мысль, потому что Супердоор повторил еще раз девиз и, пожелав нам приятных зрелищ, медленно растворился в розовом сияйии... Тут же страшный гром заставил меня вскочить со стула. Весь экран заполнился молниями, пламенем, дымом и красными отблесками какого-то гигантского пожара. Потом бесшумный световой хаос заставил меня зажмурить глаза. Когда я их открыл, хаос продолжался, Раздался голос невидимого диктора: "Еще одно преступление Ни Гил, эргонцы! Еще одна жестокая космическая катастрофа сотрясла ваши экраны. Вы своими глазами видели взрыв одной планеты - результат нейтринного залпа нигилианцев. Больше того: залп вызвал появление сверхновой звезды".
      Световой хаос на экране усилился и еще один взрыв, мощнее первого, потряс здание. Я уже готов был бежать, но рука Ртэслри удержала меня:
      - Спокойствие и вера, Луи. Не забывайте, что вы эргонец из Йы Уа... А то, что вы видели,- не более чем забавный фейерверк.
      Я смотрел на него с определенным страхом. Ничего себе фейерверк! Гибель целых планет, страшный взрыв звезды, который мог уничтожить любой зародыш жизни на расстоянии миллиардов километров в пространстве, этот превенианский Мефистофель называл фейерверком!.. Мне хотелось плакать от страха и жалости, но снова раздался голос-диктора: "А вот и они сами нигилианцы. Смотрите! Внимательно смотрите, эргонцы!" Под звук воющей мистической мелодии, от которой у меня побежали мурашки.по телу, на экране появились три невероятных существа. У них было по две головы, Головы так обросли волосами, что сквозь этот волосяной покров едва виднелись их злобные глазки, и глазки эти уставились прямо на нас. Их лица были серо-коричневыми и какими-то помятыми, будто были сделаны из упаковочной бумаги.
      Они были в военной защитной одежде кроваво-красного цвета, а свои шлемы держали в руках. За ними виднелась какая-то гигантская, цилиндрической формы установка, которая еще дымилась, - очевидно орудие, совершившее гибельный залп, Трое нигилианцев кровожадно крутили своими драконьими головами, переглядываясь, Потом они откуда-то вытащили по одной целой ноге (она могла быть человеческой, превенианской или эргонской) и стали с аппетитом ее жрать.
      Мне стало плохо. Но голос диктора, теперь уже мягкий и торжественный, снова вернул меня к бытию: "Спокойствие, эргонцы! Спокойствие и вера!" "Какое может быть спокойствие, сказал я себе, когда мой мозг превратился в суп от этих громов и молний," Но диктор был прав.
      Сумрак Ни Гил со страшными головами нигилианцев исчез. Его сменил лучезарный оранжевый блеск и в этом блеске появились белокурые головы трех молодых эргонцев - также в военной одежде и со шлемами в руках. Молодые эргонцы смотрели вверх к небу и презрительно улыбались. Я с удовольствием отметил про себя, что их военные доспехи и шлемы были точно такие же, как и у нигилианцев, только зеленого цвета, Когда я поделился этим с Ртэслри, он похлопал меня по плечу:
      - Браво, Луи. Вы наблюдательны.
      Лица эргонцев были прекрасны, как лицо Аполлона Бельведерского. Потом и они исчезли. На экране замелькали бесконечные колонны медленно марширующих эргонцев в зеленых доспехах.
      - Вы видите охахохов в их второй ипостаси, - заметил Юй Оа.
      - А какая первая? - спросил я.
      - Работа.
      Ответ был настолько прост, что мне стало стыдно, почему я не догадался сам. Только - почему эти колонны маршировали так медленно?
      - О, это легко объяснимо, - сказала мадам Оа. - У всех эргонцев, которые думают животами, замедленные движения и рефлексы.
      Это, конечно же, неудобство, но оно Неизбежно, если иметь в виду, что от желудка до глаз, ушей и других органов расстояние значительно больше, чем у тех, кто носит мозг в голове.
      - А как -у дооров? - спросил я.
      - Они не составляют исключения. К тому же быстрые рефлексы им давно уже не нужны: целое тысячелетие охахохи не создают им никаких беспокойств...
      "А сейчас, дорогие эргонцы, небольшая сенсация, - сказал диктор, появившийся на миг на экране; у него были отвисшие актерские щеки, накрашенные помадой губы и он кланялся налево и направо, как будто действительно беседовал с эргонцами. - Мы находимся в Зале интелохахохов Фелисите (Айюояйои, сказал он в действительности, но не пытайтесь произнести это слово!). Кардинальный диспут, которого вы так давно ожидали, подходит к концу. Тема его звучит так: существует ли Большой Космос и, если существует, как он может быть приспособлен к первоочередным нуждам Доорства... Но давайте лучше включим Зал..."
      На экране возникли контуры какого-то помещения. Оно было очень просторное и гладкое, как бы лишенное всего, кроме нескольких улыбающихся эргонцев в длинных белых рясах. (Я в первый раз видел эргонцев, одетых так, но Юй Оа сказал мне, что интелохахехи Фелисите, которых закон признал таковыми, одеваются только так - это означает добрые намерения и девственный интеллект). Интелохахохи, приподнимая полы своих ряс, поскольку они им немного мешали, подбрасывали большой круглый мяч. Мяч летал от одного к другому медленно и осторожно, но все-таки иногда случалось, ударял кого-то по носу, когда его не успевали поймать, Потерпевший, делая вид, что ему совсем не больно, кланялся влево, вправо, вперед и назад. Тогда в Зале раздавался громкий смех. Звонче всех и счастливее всех смеялся сам интелохахох с расквашенным носом.
      Это действительно было очень весело, и я смеялся от всей души, ожидая все-таки начала диспута. Но этого не произошло: он сразу же подошел к концу. Один из интелохахохов приподнял рясу до живота и подбросил мяч немного сильнее, чем того Можно было ожидать.
      Тот, кто должен был его поймать, не поймал. Все остальные сразу же отскочили в сторону и около злополучного интелохахоха образовался большой пустой круг. Немного позже за его спиной открылась темная дыра в полу. Интелохахох посмотрел на упущенный мяч, на пустой круг, и его улыбка немного поблекла. А когда, оборачиваясь назад, он увидел дыру в полу, улыбки совсем не стало. (Тогда я в первый и последний раз видел эргонца без улыбки). Интелохахох закрыл глаза, отступил назад и провалился в дыру. После чего мяч снова начал летать между хилыми руками его коллег. Они как будто даже не заметили его исчезновения, потому что дыра в полу закрылась и ничто уже не напоминало о ее существовании.
      - Странный диспут, - сказал я. - Очень интересный матч.
      Ртэслри булькнул. Лала Ки стала еще печальнее - она смотрела на жизнь слишком серьезно. Юй Оа и его супруга не проявили никаких признаков волнения.
      "Как видите, дорогие эргонцы, - заговорил диктор, - приверженцы абсурдной теории, что Большой Космос существует независимо от наших эргонских потребностей, потерпели поражение. Это показывает, что наши интелохахохи не лишены здравого смысла. А сейчас..."
      Дальше начались спортивные состязания с мячом, которые ничем не отличались от философского диалога между интелохахохами. Нам показали несколько бытовых сцен из жизни эргонцев: отец бил своего сына палочкой по голове для того, чтобы опустить его мозг немного ниже, то есть туда, где был и его собственный; хирург пытался вшить пациенту легкое молодого теленка, потому что пациент разорвал свое от крика на каком-то торжестве. Несколько улыбающихся эргонок играли в чехарду, перепрыгивая друг через друга, потому что они еще не нашли мужчин, чтобы играть с ними; юноша делал отчаянные попытки забраться на высокий гладкий столб, но все время сползал вниз, едва достигнув середины - диктор объяснил неудачи молодого эргонца его неопытностью и слабыми локтями и так далее...
      Для меня все это были знакомые вещи и я осторожно спросил хозяев, нельзя ли выключить видеоэкран, чтобы отдохнуть.
      - Это невозможно, - ответил Юй Оа, - и включение, и выключение производится Центром.
      Я посмотрел на часы. Видеоудовольствие продолжалось уже три часа. Оставалось еще четыре. Я смирился. Пришлось самым тривиальным образом провести этот эргонский вечер, как обычно проводили вечера и миллионы моих соотечественников на Земле. Под конец я почувствовал, что глаза, устремленные на экран, покраснели, голова - стала ватной, а сам я, если посмотреть со стороны, наверное, был похож на одного генетического идиота из нашего Сен-Дени, которого все знали, и который предлагал каждому встречному ржавую пуговку с брюк за пять миллионов франков - именно столько денег было ему необходимо, чтобы купить Атлантический океан и отнести его домой, потому что его сестра нуждалась в морских ваннах...
      Наконец экран погас, и мы легли спать в единственной комнате супругов Оа. Превениане быстро заснули. Уже засыпая, я вдруг услышал сдавленный шепот Юй Оа:
      - Робот-доор Прим, Робот-доор Прим.
      - Робот-доор Прим слушает, - произнес металлический голос откуда-то с потолка.
      - Робот-доор Прим, могу ли я лечь к своей жене? - Все так же тихо спросил Юй.
      Последовала долгая пауза.
      - Ты уже опоздал, Юй Оа, - наконец ответил металлический голос. Квота для новосоздаваемых эргонцев на этот вечер выполнена. В эти сутки умерло триста восемьдесят шесть тысяч семьсот двадцать четыре эргонца и точно столько же разрешений уже дано.
      - Робот-доор Прим, - умоляюще сказал Юй Оа, - а нет ли кого-нибудь, Который в настоящий момент...
      - Есть. Один отдает душу, но он скончается через три минуты после наступления новых суток... Не могу тебе помочь, Юй Оа. Займи очередь на завтра.
      - Ладно, - вздохнул Юй, а потом и его жена.
      Господи, сказал я себе, вот такого в моей Франции никогда не может случиться. Эти эргонцы - страшные верблюды.
      И я уснул.
      Не улыбайтесь, братья земляне, я под клятвой могу подтвердить и перед французским судом и даже перед квартальным полицейским Сен-Дени, что каждое слово, произнесенное из моих уст и сохраненное в этом кристальном фонографе, - сама истина и даже - что эта истина звучит слишком бледно по сравнению с яркими эргонскими фактами. Если что-то в моем рассказе вам все-таки кажется смешным, вспомните, нисколько смешными нам кажутся иногда даже нравы соседних народов, не говоря уж о более далеких, и тогда вы поймете, почему многое из того, что у нас вызывает смех и недоверие, эргонцы воспринимали вполне серьезно и еще серьезнее делали это.
      Кроме того, не все то, что выглядит смешным, является таковым в действительности. Например, насколько смешным выглядели в середине двадцатого века двуногие телята с зелеными фуражками на головах и фотоаппаратами "Цайс Икон" в передних копытах, стоявшие перед Джокондой в Лувре, перед гневным Иисусом в Сикстинской капелле или перед бюстом собственного Гете в Веймаре! Но, в сущности, они совсем не были смешными. Они были авторами Орадурсюр-Сен. Они переплетали книги золотистой человеческой кожей.
      Этими же "Цайс Икон" они снимались у виселиц, или, когда, засучив рукава, бросали младенцев в рвы Бабьего яра. Так что от смешного до страшного иногда только один шаг.
      Мы не будем делать этого шага. Во-первых, потому, что в увиденном и услышанном на Эргоне не было ничего страшного, и, вовторых,- мы с Ртэслри и Лала Ки были путешественниками, туристами, наблюдателями, а ни одна из этих ролей не располагала нас к тому, чтобы воспринимать Эргон достаточно серьезно. В действительности, это была цивилизация совершенно разумная и процветающая, где все происходило по железным законам логики. Ртэслри мне даже объяснил, что перевод названия этой цивилизации словом Эргон, он имел в виду латинское "эрго", которым начинается каждая заключительная мысль. Он даже привел в пример суждение Диогена Синопского: петухи - двуноги; мы тоже двуноги; эрго, мы - петухи... Но, естественно, я не могу назвать эту планету "планетой Следот вательно" или "планетой Значит" - это звучало бы слишком прозаично...
      Меня разбудили звуки фанфар, идущие от стены-экрана, и первое, что я увидел, продрав глаза, была широкая доброжелательная улыбка Супердоора. Мои превениане и хозяева проснулись раньше. Они уже ели утреннее сексаблюдо, глядя с улыбкой в лицо Доора и тихонько разговаривали, не шевеля губами. Только взрывы на экране время от времени прерывали их разговор. Я вслушался и он показался мне странным: Ртэслри спрашивал Юй Оа, когда был построен Храм Статус-кво.
      - Сразу же после вашего первого посещения, - ответил Юй. - Если помните, идея Храма уже витала в воздухе... С тех пор ничего не изменилось, кроме нескольких подробностей, связанных с растущей опасностью со стороны Ни Гил.
      - И за все это время никакой девиации? - воскликнула Лала Ки. - Но прошло ведь уже около двух эргонских веков!
      Черт побери, сказал я себе, и эргонцы такие же долгожители, как и превениане. Эти существа играют веками, как мы минутами. Идя на встречу, они, наверное, поглядывают на часы, но не паникуют, опаздывая на один или два века.
      - Напротив, - сказал Юй Оа. - После построения Храма девиации временно увеличились. Известно ведь, чем точнее определено направление движения, тем более вероятными становятся и отклонения. Сами знаете, Нала Ки, если вы пойдете по канату без предварительной тренировки, вы непременно упадете... Впрочем, в последнее время девиации были сведены до минимума. Особенно после введения гастрономической декады.
      - Но почему? - наивно спросила Дала Ки.
      - Из-за опущения головного мозга эргонца к желудку. Даже у тех, кто его сохранил на прежнем месте, отклонения являются редким явлением.
      - Естественно, - кивнул Ртэслри. - Это видно по уличному движению.
      Я ничего не понял из этого загадочного диалога. Поздоровавшись, я сел, чтобы съесть свое утреннее сексаблюдо. На экране показывали вечернюю программу, только в сокращенном виде. Юй Оа любезно объяснил нам, что программа - только одна на всю декаду и все смотрят ее по три раза в день утром, в обед и вечером для того, чтобы лучше ее усвоить.
      - Но какое же время остается вам для работы? - удивился я.
      - О, наши сутки содержат пятьдесят три часа восемь минут и пять секунд. Для всего есть время. Видеоэкрану мы посвящаем лишь двадцать часов... Но, пора идти. Пока вы спали, я попросил разрешения у робото-доора Прим посетить сегодня Пантеон интелохахохов и Зоопарк Фелисите. Вас будет сопровождать моя супруга, потому что rt сегодня работаю. Буду ждать вас в Пантеоне. И не забывайте, что вы мои родственники из Йы Уа.
      Юй Оа быстро вышел. А чуть позже мы с Ртэслри и Лала Ки, в сопровождении мадам Оа, направились в ПАНТЕОН ИНТЕЛОХАХОХОВ.
      В сущности, переводя таким образом название места, куда мы направлялись, наши интерпланетные дешифраторы были не совсем точны. Гораздо живописнее оно звучало на описательном языке эргонцев: "Большой каменный саркофаг, населенный охахохами-интеллектуалами, которым разрешено думать и изменять материю с целью достижения ее неизменности, и редуцировать ее движение до состояния абсолютного покоя как на Эргоне, так, по возможности, и во всей Вселенной". Но я понимал до некоторой степени затруднения наших дешифраторов. Ни одно краткое определение на земном или превенианском языке не смогло бы вместить все смысловое богатство этого названия. Кроме того, дешифраторы явно, хотя и ошибочно, ассоциировали саркофаг с пантеоном, а слово "интелохахохи" использовали просто для большей лаконичности.
      Надо сказать, что к Пантеону интелохахохов мы направлялись, предварительно преисполненные страхопочитания. Мы отказались от летящего сундука, который предложила нам мадам Оа, для того, чтобы лучше узнать Фелисите.
      Над столицей светились одновременно два оранжевых солнца - одно на закате, другое - в своем зените. У воздуха был чудесный апельсиновый цвет. На апельсиновом небе плавали круглые апельсиновые облачка, прозрачные здания блестели апельсиновым блеском, и все походило на веселый детский рисунок, увеличенный гигантским объективом. Даже те редкие фелиситеане и фелиситеанки, которые чинно двигались по улицам, ведя за руку маленьких фелиситеанчиков, уча их ходить по прямым коричневым дорожкам, казалось, были одеты в апельсиновую кожуру - настолько ярким был свет на этой планете. Иногда какой-нибудь фелиситеанчик, видимо, еще не обученный, выскальзывал из родительских рук и, громко смеясь, бросался к желтому пространству между дорожками, но сразу же ближайший кибер настигал его. Мигая многочисленными зелеными видеолинзами и ласково крутя хвостом, разумная металлическая собака осторожно хватала мальчугана за одежду и относила его родителям - при этом не забывала им напомнить, что необходимо лучше заботиться о своем наследнике. Родители смущенно улыбались. Эта идиллическая картина настолько тронула меня, что я и не заметил, как сам перешагнул через коричневую дорожку. Кибер, который помогал водворять меня обратно, какое-то время разглядывал меня своими линзами. После чего внезапно закрыл их и отстал.
      - Землянин, - тихо сказала мадам Оа, не переставая улыбаться, как того требовал порядок Фелисите, - наденьте сомбреро, наши солнца плохо влияют на вас.
      Действительно, жара была страшная и я поспешил напялить сомбреро. То же самое сделали Ртэслри и Лала Ки. Только мадам Оа, шедшая рядом с нами, по соседней коричневой дорожке, продолжала размахивать своим сомбреро, держа его в руке. Ее золотые волосы искрились в оранжевом утре.
      - И в самом деле в Йы Уа, откуда вы приехали, коричневые дорожки еще не введены и это до какой-то степени вас извиняет...
      - Извиняет за что?
      - За поступок, совершенный вами только что, - ответила мадам Оа, глядя перед собой. - Но имейте ввиду, они вас запомнили.
      - Кто они?
      - Киберы.
      - Но он был один...
      - О, все роботы Эргона представляют собой единый организм. Когда вас видит один, вас видят все. И все вас запоминают.
      - И что из этого следует?
      - Один шаг за коричневую дорожку считается случайностью, хотя и подозрительной случайностью... Но два, и особенно три последовательных нарушения уже говорят о психическом отклонении и могут вызвать необходимость исследования верхних слоев мозга. А это иногда приводит к Зоопарку. Или еще дальше.
      - Ничего не понимаю, - воскликнул я. - Объясните, прошу вас.
      - Какая приятная погода, не правда ли? - неожиданно сказала мадам Оа, и я заметил на ближайшем перекрестке нескольких киберов.
      Восьминогие металлические собаки сидели, образовывая своими задами некое подобий звезды. Они во все стороны мигали своими зелеными линзами и задирали вверх головы, все время принюхиваясь.
      Мы прошли мимо них, жизнерадостно улыбаясь. Даже Ртэслри и Лала Ки пытались растянуть губы в улыбке. Конечно, надписи на груди, гласящие, что мы из Йы Уа, до некоторой степени оправдывали нас, и киберы ограничились тем, что пристально оглядели нас с головы до ног.
      Когда мы прошли мимо, я спросил мадам Оа, что все-таки означает термин "ауойойой", который мой дешифратор перевел как "девиация". Золотоволосая эргонка мне объяснила, что ауойойой означает любое нарушение тех правил поведения, мышления и языка, которые написаны на внутренних стенах Храма Статус-кво, и которые с радостью выполняются каждым истинным эргонцем.
      - Вначале, во время первого Доорства, этих правил было только двадцать пять, - продолжала мадам Оа, - при втором Доорстве они увеличились до восьмисот семидесяти, а при Третьем, то есть нынешнем, их уже семь миллионов двести сорок тысяч пятьсот двадцать шесть, и они, безусловно, охватывают все многообразие жизненных явлений. Сейчас стены Храма целиком исписаны, так что если появятся новые правила, нужно будет строить и новый Храм.
      - Но как же вы запоминаете столько миллионов правил, мадам? - спросил я изумленно.
      - О, этого и ненужно. Достаточно знать от трех до пяти тысяч для того, чтобы практически ни разу в жизни не ошибиться. Каждое правило логически вытекает из предыдущего и это очень облегчает запоминание. Понимаете?
      - Приблизительно, - закашлялся я. - Но вы упоминали о трех Доорствах. А что было до них?
      - Восемнадцать Коорств.
      - А до Коорств?
      - Известное количество Моорств.
      - А до Моорств?
      Мадам Оа посмотрела на меня и пожала плечами:
      - Наверное хаос, но этого никто не мог бы сказать вам точно, мсье Гиле. Наше далекое прошлое теряется в тумане времени. Мы знаем только, что первые серьезные мутации в мозгах эргонцев под влиянием жесткой радиации двух Оранжевых солнц, вызвали появление Моррства и тем самым - установление известного порядка на планете. Именно тогда впервые были определены обязанности охахохов, как и права мооров, которые позже переросли в права кооров и дооров.
      Объяснения мадам Оа разожгли мое любопытство историка. Я заинтересовался, чем отличались мооры от кооров и последние от дооров. Ртэслри, который шел за мной, пробулькал: - Не задавайте глупых вопросов, Луи.
      - Почему? - удивилась мадам Оа. - Вопрос мсье Гиле весьма уместен... Верно, что между Моорством, Коорством и Доорством имеется много общего, и это общее - их главная функция, то есть забота о благе охахохотства. Едва возникнув, мооры взяли на себя эту заботу и уже не выпускали ее.
      - Неужели охахохи не могли сами о себе позаботиться?
      - Могли. Но мооры великодушно приняли на себя эту обязанность для того, чтобы охахохи производили блага и для них и для себя, не отвлекаясь на посторонние вещи... Что касается отличий, они - очень существенны. Так, например, мооры и охахохи происходили из одного общего племени и различались только функционально, в то время как кооры уже происходили сами от себя, а дооры - прямо от Божественного Провидения. Кроме того, у дооров есть по одной наследственной бородавке на правой щеке, которая делает их непроницаемым как сословие, то есть ни один охахох или интелохахох не мог бы незаметно включиться в Доорство - что ранее иногда случалось и вызывало беспорядки.
      Ртэслри неудержимо булькал, но это меня не смутило и я продолжал задавать вопросы. Выяснилось, что весь этот ряд очень разумен, потому что вот уже три эргонских века (а эргонские века в два раза дольше земных) на планете царило абсолютное спокойствие.
      - Но в таком случае зачем вам все эти киберы-дооры? - спросил я.
      - Лишняя гарантия никогда не помешает, - сказала со своей вечной улыбкой мадам Оа. - Все еще случаются отклонения, которые некоторые эргонцы пытаются скрыть.
      - А разве другие их признают?
      - Конечно. Это - первая обязанность каждого эргонца. Почувствовав в себе отклонение, даже если оно еще не отразилось на его поведении или языке, эргонец отправляется в ближайшее роботодоорство и объявляет о нем. В зависимости от степени отклонения его лечат или остракируют.
      - Каким образом?
      - О, способов много и они разнообразны. Увидите сами.
      Я попросил мадам Оа показать хотя бы одного живого доора - я видел до сих пор только Супердоора, и то на видеоэкране, - но она сказала, что это невозможно: дооров можно лицезреть только раз в году, на Празднике Статус-кво, а в остальное время они сидят по домам, наблюдая за порядком на планете и непрерывно думая о счастье охахохов. Я спросил, где живут дооры. Этот вопрос обескуражил мадам Оа, но, придя в себя, она тихонько прошептала, что этого никто не знает и никто не мог бы сказать.
      - Лучше посмотрите, где проводят часть своего времени охахохи, сказала она, указывая куда-то себе под ноги.
      И я посмотрел туда же. Господи! Желтое полотно улицы с коричневыми дорожками здесь было прозрачным. Внизу, в глубине, виднелись какие-то громадные помещения, наполненные чудноватыми машинами. Там вертелись огромные серебристые колеса, плавно спускались и поднимались серебристые цилиндры, большие серебристые шары описывали странные параболические движения, какие-то зубчатые рычаги с визгом выскакивали из корпуса гигантской машины и потом исчезали. Возле машины стояло около ста охахохов. Они протягивали руки вперед, вверх и вниз - равномерно, медленно, спокойно - и это чем-то напомнило мне Гриз. Но я сразу понял, что эта картина не имеет ничего общего с гризианским подземным заводом, так как движения охахохов, хотя и медленные, были совершенно осмысленные: они дергали, нажимали, поднимали реальные рычаги и ручки и, очевидно, были совершенно необходимы машине. При этом, вместо тупого выражения гризиан, у них были улыбающиеся счастливые лица, и я до такой степени увлекся этой картиной, что Ртэслри пришлось похлопать меня по спине и напомнить, что остановка на улице недопустима сточки зрения эргонской морали.
      Мы продолжали свой путь. Я увидел, что прозрачные пространства улиц чередуются с непрозрачными в строгом порядке, как и все на этой планете. Очевидно, вся подземная часть Фелисите представляла собой гигантское рабочее помещение.
      - И кому принадлежит все это? - спросил я любезную мадам Оа.
      - Доорству, естественно. Не только это, но и надземные здания, и улицы, и поверхность планеты, и ее недра, и воздух над ней, и стратосфера, и два естественных спутника Эргона и две оранжевые звезды.
      - Мои дье! - воскликнул я ошеломленно. - Но как это возможно?
      - Все возможно, - ответила мадам Оа невозмутимо. - На Эргоне нет ничего невозможного.
      - Но для чего, черт побери, нужна вся эта собственность Доорству?
      - Не знаю. Но Доорство верно служит своей собственности и таким образом поддерживает жизнь на Эргоне. Представляете себе, например, что произошло бы с двумя Оранжевыми звездами, если бы не было Доорства? Они давно бы угасли. А вместе с ними и мы.
      - Как это?
      - Каждую декаду, - объяснила мне мадам Оа, - Доорство отпускает по два килограмма водорода, гелия и других веществ из собственных запасов стратосферы, и эти вещества забрасывают на звезды - на каждую звезду по килограмму. Так поддерживают их горение. Кроме того, Супердоор временами приказывает доставить на звезды по два-три грамма серы. Таким образом сохраняется их оранжевый цвет.
      - О! - только и мог сказать я.
      И в самом деле, что еще мог бы сказать человек перед картиной такого могущества? Ведь в нашей Восьмой республике все же имелось целых три фирмы, и эти три фирмы поделили меж собой какую-то паршивую Францию. Даже суперархимиллиардеры по ту сторону Атлантики умерли бы от зависти, если бы им пришлось попасть на Эргон... Мне пришло в голову спросить, как заботится Доорство о двух лунах, но у меня не осталось времени, потому что мы уже пришли к Пантеону интелохахохов.