"Энтерпрайз" смог выдержать ионный шторм, но один человек погиб, и корабль получил серьёзные повреждения. Кирк вынужден был отдать приказ взять курс на базу 11 – огромный комплекс, являющийся одновременно ремонтным доком и галактическим командным форпостом.
      Кирк представил подробный рапорт начальнику базы, старшему капитану Стоуну – сухощавому негру, который когда-то сам служил на звездолёте; Кирк знал его в те времена, хотя и не очень хорошо. В рапорт, разумеется, необходимо было включить письменное показание под присягой, касающееся обстоятельств гибели офицера Бенджамина Финни, и Кирк вручил его Стоуну в самую последнюю очередь и лишь после того, как несколько раз перечитал его. Стоун терпеливо ждал, потом заметил:
      – Вы уже третий раз перечитываете, капитан. Какая-нибудь ошибка?
      – Нет, – отвечал Кирк. – Но смерть члена экипажа… Когда приходится подписывать такие показания, это всегда тяжело. – Он поставил подпись и передал документ Стоуну.
      – Я знаю. Но с уставом спорить не приходится. Так, посмотрим; выдержка из вашего компьютерного бортового журнала, подтверждающая показания?
      – В другой папке.
      – Хорошо… Жаль, очень жаль. Наш Звёздный Флот не может позволить себе терять таких людей, как офицер Финни. Если бы он только вовремя выбрался из гондолы…
      – Я выжидал до последней секунды, – сказал Кирк. – Но шторм усиливался. Была объявлена двойная красная тревога. Я вынужден был сбросить гондолу.
      Внезапно дверь распахнулась, и на пороге появилась девушка – юная, миловидная, но вне себя от горя. Она яростно смотрела на Кирка, который узнал её тотчас же.
      – Вот ты где! – вскричала она. – Я хотела на тебя взглянуть!
      – Джейм!
      – Да, Джейм! Ты убил моего отца!
      – Ты правда так думаешь?
      – И даже больше! Я думаю, что ты намеренно убил его!
      – Джейм, Джейм, что ты такое говоришь. – Кирк шагнул к ней. – Мы были друзьями, ты же знаешь. Я не сделал бы ему ничего плохого точно так же, как не сделал бы ничего плохого тебе.
      – Друзьями? Это ложь! Ты никогда не был его другом! Ты всю жизнь его ненавидел! И в конце концов убил его!
      Джейм едва сдерживала рыдания. Кирк смотрел на неё в ужасе.
      Внезапно Стоун, всё это время из деликатности делавший вид, что изучает документы, поднялся и встал между ними.
      – Капитан Кирк, – произнёс он голосом таким же твёрдым, как его имя[ Примечание. Стоун – stone – по-английски "камень".], – Вы утверждаете, что сбросили гондолу послетого, как была объявлена двойная красная тревога?
      – У Вас есть мои показания под присягой, – ответил Кирк.
      – Тогда, капитан, мой долг – считать Ваши показания ложными. Согласно выдержке из вашего компьютерного бортового журнала, Вы сбросили гондолу дотого, как была объявлена двойная красная тревога. Вы отстраняетесь от командования. Комиссия определит, следует ли передать дело в ведение трибунала.
      Кирк так и не увидел членов этой комиссии. Для него комиссия состояла из коменданта Стоуна и диктофона, записывавшего его показания для прослушивания остальными её членами.
      – С чего Вы хотите, чтобы я начал? – спросил Кирк.
      Стоун подвинул ему через стол стаканчик с кофе.
      – Расскажите об офицере Финни.
      – Мы познакомились много лет назад. Он был тогда инструктором Академии, а я кадетом. Но это не помешало нам стать близкими друзьями. Его дочка, Джейм – Вы видели её вчера – была названа в мою честь.
      – Ваша дружба – с годами она поостыла, верно? Нет, капитан, скажите вслух – диктофон не может видеть, как Вы киваете.
      – Да, верно. Однажды – это было на Ю.С.С. "Республика" – я сменял его на дежурстве и обнаружил, что вентиляционный канал, ведущий в энергетический отсек, открыт. Иди мы тогда на варп-скорости, корабль бы взорвался. Даже так он загрязнял воздух в инженерном отсеке. Я закрыл заслонку и записал ошибку в судовой журнал. Финни получил взыскание и попал в самый конец списка на присвоение следующего звания.
      – И он винил в этом Вас?
      – Да. Его держали в инструкторах намного дольше обычного. Он долго не получал назначения на корабль. Он считал, что это портит его послужной список, и что мой поступок вконец испортил дело. Однако же я полагал, что не имею права не сообщить о столь серьёзной ошибке.
      – Комментарий члена предварительной комиссии: приобщить к показаниям послужной список офицера Финни. Теперь, капитан, перейдём к шторму.
      – Погодные сканеры засекли ионный шторм прямо по курсу, – сказал Кирк. – Я послал Финни в гондолу. – Подумав, что в составе комиссии могут быть гражданские лица, Кирк добавил. – Гондола находится снаружи корабля и прикреплена к его оболочке. В наши обязанности входит замерять уровень радиации в экстремальных условиях. Делать это можно, лишь непосредственно подвергая влиянию радиации находящиеся в пластиковой гондоле приборы. Однако при шторме большой силы гондола быстро сама становится радиоактивной и, следовательно, опасной для корабля. Тогда её приходится сбрасывать.
      – Почему Финни? Если он винил Вас…
      – Он мог винить меня в том, что так и не достиг командного ранга. Но, давая поручение, я руководствуюсь не тем, кто и в чём винит меня, а расписанием дежурств. В тот раз была очередь Финни. Он вышел на связь со мной как раз перед тем, когда мы вошли в зону шторма. Поначалу шторм не был сильным. Но потом начались колебания поля второй силы. Пришлось объявить двойную красную тревогу. Финни знал, что в его распоряжении лишь считанные секунды. Я дал ему эти секунды и даже больше – но этого оказалось недостаточно. Я не могу объяснить, почему он не смог выбраться вовремя. Он прошёл необходимую тренировку, обладал необходимыми навыками, и у него было достаточно времени.
      – Тогда почему же, капитан, – сказал Стоун, – запись в компьютерном журнале – Вашем, автоматически фиксирующем происходящее – свидетельствует, что когда Вы сбрасывали гондолу, двойной красной тревоги не было?
      – Я не знаю, – сказал Кирк.
      – Мог ли компьютер совершить ошибку?
      – Мистер Спок, мой помощник, сейчас проводит полную проверку, – хмуро сказал Кирк. – Но такая возможность практически равна нулю.
      Стоун устремил на Кирка долгий, проницательный взгляд, а затем протянул руку и отключил диктофон.
      – Я не имею права этого делать, – сказал он. – Но послушайте, Кирк. Мы с Вами делаем то, что не под силу и одному из миллиона – командуем космическим кораблём. Сотни решений каждый день; сотни жизней, зависящих от правильности каждого из этих решений. Последняя ваша миссия длилась девятнадцать месяцев. Всё это время Вы практически не знали передышки. Вы переутомлены – измучены.
      Кирк начал понимать, куда клонит Стоун, и ему это не понравилось.
      – Таково Ваше мнение?
      – Так будет звучать мой рапорт, – сказал Стоун, – если Вы согласны.
      – Нервное перенапряжение, – сказал Кирк. – Может, даже нервный срыв.
      – Да, так… примерно.
      – И я признаю, что человек погиб из-за того, что я…
      – Не признавайте ничего, – сказал Стоун. – Дайте мне возможность замять это дело, здесь и сейчас. Ни один капитан никогда ещё не представал перед судом. Я не хочу, чтобы Вы стали первым.
      – А если я виновен? – ровным голосом произнёс Кирк. – Разве я не должен понести наказание?
      – Чёрт возьми, я думаю о чести Звёздного Флота! Я не желаю, чтобы она была запятнана…
      – Запятнана чем и кем, комендант?
      – Ладно! – взорвался Стоун. – Запятнана лжесвидетелем, стремящимся скрыть свою ошибку, свою трусость, если не кое-что похуже!
      Кирк вскочил.
      – Довольно, капитан, или я забуду, что Вы капитан. Говорю Вам, я был на мостике. Я знаю, как всё было. Я знаю, что я делал.
      – Так указано в компьютерном журнале, – с не меньшей запальчивостью отвечал Стоун, – а компьютеры не лгут. Решайтесь, капитан. Либо дело будет замято, и Вас переведут на Землю, либо требуйте суда – и тогда на Вашу голову обрушится дисциплинарное наказание Звёздного Флота во все его суровости.
      – Я уже решил, – сказал Кирк. – Включайте диктофон.
      В зале суда не было совершенно ничего лишнего: главный экран, записывающее устройство, место для свидетеля, стол для защиты, стол для обвинения и судейский стол, за которым сидели комендант Стоун и ещё трое членов трибунала. Обвинителем была красивая светловолосая женщина по имени Эрил Шоу – по странному совпадению, она и Кирк были давними друзьями (Маккой по этому поводу заметил: "Все мои старые друзья похожи на врачей, а все старые друзья Джима – на неё"). Именно по её рекомендации Кирк нанял в качестве адвоката Сэмюэля Т. Когли – немолодого подвижного эксцентричного человека, полагавшегося не на компьютеры, а на книги. Особого доверия он не внушал, но Кирк не сомневался, что совет Эрил продиктован добрыми намерениями.
      Стоун ударил в старинный судовой колокол, призывая собравшихся к тишине.
      – Заседание суда 11-й базы Звёздного Флота объявляется открытым. Капитан Джеймс Т. Кирк, встаньте. Обвинение: преступная халатность. Обстоятельства: 2947.3 по звёздному стилю Ваша халатность стала причиной гибели офицера Бенджамина Финни. Обвинение: дача ложных показаний на предварительном слушании. Обстоятельства: внесённая Вами в Ваш капитанский журнал неверная запись о происшедшем. Признаёте ли Вы себя виновным?
      – Не признаю, – отвечал Кирк.
      – Мною избран состав суда: представитель командования Звёздного Флота Чандра и капитаны Ли Чоу и Красновский. Обращаю Ваше внимание на тот факт, что у Вас есть право потребовать замены членов суда, если Вы считаете, что вышепоименованные офицеры настроены против Вас.
      – У меня нет возражений, сэр.
      – Согласны ли Вы с тем, чтобы Эрил Шоу выступала в качестве обвинителя, а я – в качестве главного судьи?
      – Да, сэр.
      – Лейтенант Шоу, – сказал Стоун, – можете начинать.
      Эрил Шоу поднялась.
      – Вызываю в качестве свидетеля мистера Спока.
      Спок занял место свидетеля и передал офицеру у записывающего устройства свой идентификационный диск. Компьютер тотчас отозвался: "Спок, S-179-276-SP. Звание: коммандер. Занимаемая должность: помощник капитана; офицер по науке. Место службы: Ю.С.С. "Энтерпрайз". Награды: Орден Вулканского Научного Почётного легиона; дважды награждён Галактическим командованием."
      – Мистер Спок, – сказала Эрил Шоу, – как офицер по науке Вы многое знаете о компьютерах, не так ли?
      – Я знаю о них всё, – ровным голосом сказал вулканец.
      – Знаете ли Вы о какой-либо неисправности, могущей стать причиной неверного фиксирования происходящего?
      – Нет.
      – Или о любой неисправности, ставшейпричиной неверной записи в этомкомпьютере?
      – Нет. И тем не менее, происходящее было зафиксировано неверно.
      – Объясните.
      – В записи указано, – сказал Спок, – что кнопка сброса гондолы была нажата до объявления двойной красной тревоги – другими словами, что капитан Кирк действовал в силу критической ситуации, которой на тот момент просто не существовало. Это не только нелогично, но и невозможно.
      – Вы видели, как он нажал кнопку?
      – Нет. Я был занят. Уже была объявлена красная тревога.
      – Тогда как же Вы можете оспаривать запись в судовом журнале?
      – Я не оспариваю её, – ответил Спок. – Я только заявляю, что она неправильна. Я знаю капитана. Он не стал бы…
      – Капитан Стоун, – сказала Эрил Шоу, – прошу Вас, предупредите свидетеля о недопустимости субъективных предположений.
      – Сэр, – обратился Спок к Стоуну, – я наполовину вулканец. Вулканцы не делают субъективных предположений. Я руководствуюсь исключительно логикой. Если я уроню молоток на планете с большой силой тяжести, мне нет никакой необходимости видеть его падение, чтобы знать, что он упал. Поведение людей точно так же, как и поведение неодушевлённых предметов, определяется их характеристиками. Я утверждаю, что для капитана Кирка совершенно нелогично отреагировать на несуществующую чрезвычайную ситуацию и совершенно невозможно руководствоваться в своих действиях страхом или преступными намерениями. Это не в его характере.
      – По Вашему мнению, – сказала Эрил Шоу.
      – Да, – с видимой неохотой отвечал Спок. – По моему мнению.
      Следующим свидетелем был вызван офицер "Энтерпрайза", ведающий личным составом.
      – Имеется ли в личном деле офицера Финни, – спросила его Эрил Шоу, – запись о взыскании за незакрытый вовремя вентиляционный канал?
      – Да, мэм, – отвечал офицер.
      – Обвинение было основано на записи в судовом журнале, сделанной офицером, который сменил его на дежурстве. Кто был этот офицер?
      – Энсин Джеймс Т. Кирк, – тихо отозвался офицер с "Энтерпрайза".
      – Говорите громче, пожалуйста. Это тот капитан Джеймс Т. Кирк, который сидит в этом зале?
      – Да, мэм.
      – Благодарю Вас. Можете задавать свидетелю вопросы, мистер Когли.
      – У защиты нет вопросов к свидетелю, – сказал Когли.
      Следующим Эрил вызвала Боунза Маккоя и принялась за него бесстрастно и со знанием дела.
      – Доктор, согласно записи в Вашем личном деле, Вы специалист в области психологии, особенно космической психологии; в частности, в особенностях поведения, развивающихся при нахождении в замкнутом пространстве космического корабля во время длительных полётов.
      – Да, я кое-что понимаю в этом.
      – Ваши научные работы и Ваш опыт, доктор, опровергают Вашу скромность. Возможно ли, чтобы офицер Финни винил ответчика за инцидент, описанный только что офицером, ведающим личным составом – за то, что не получил очередного звания, что так и не достиг командной должности; ненавидел его за то, что вынужден служить под его началом?
      – Разумеется, это возможно, – сказал Маккой.
      – Тогда возможно ли, чтобы такая ненависть, направленная на капитана Кирка, вызвала у капитана похожую реакцию?
      – Вы спрашиваете о возможностях, – отвечал Маккой. – Для человеческого ума возможно практически всё. Факт, однако же, состоит в том, что я никогда не замечал в поведении капитана Кирка ничего, что говорило бы о такой реакции.
      – А как насчёт поведения, вызванного подсознательными импульсами?
      – Протестую! – вмешался Сэм Когли. – Обвинитель принуждает свидетеля к недоказуемым субъективным предположениям.
      – Напротив, Ваша честь, – отвечала Эрил. – Я спрашиваю у специалиста-психолога мнения специалиста-психолога.
      – Протест отклоняется, – сказал Стоун. – Можете продолжать.
      – Итак, – неумолимо продолжала Эрил, – мог ли капитан Кирк, сам того не сознавая, испытывать к офицеру Финни неприязнь – неприязнь настолько сильную, что она повлияла на его способность правильно оценивать ситуацию? Возможно ли это теоретически,доктор?
      – Да, – отвечал Маккой. – Возможно. Но крайне маловероятно.
      – Благодарю Вас. Можете задавать свидетелю вопросы, мистер Когли.
      – У защиты нет вопросов.
      – Тогда я вызываю Джеймса Т. Кирка.
      Идентификационный диск Кирка был вставлен в записывающее устройство, и механический голос объявил: "Кирк, SC-937-0176-CEC. Ранг: капитан. Должность: капитан космического корабля. Назначение: Ю.С.С. "Энтерпрайз". Награды: пальмовая ветвь за Аксанарскую миссию мира; орден Гранкита, наградные ленты Пентареса первой и второй степени…"
      – Достаточно, – сказала Эрил Шоу, и техник остановил запись. – Обвинение удовлетворено и просит считать наградной список зачитанным полностью.
      – Мистер Когли, – спросил Стоун, – Вы согласны?
      Когли улыбнулся обезоруживающей улыбкой, чуть потянулся и встал.
      – Сэр, – сказал он, – мне не хотелось бы быть палкой в колесе. Но ещё меньше мне хочется, чтобы это колесо из-за своего слишком быстрого бега переехало моего подзащитного. Позволю себе заметить, сэр, что суд вершится над человеком, и потому более глубокий экскурс будет нелишним. Удобства суда важны, но законностьважнее.
      – Продолжайте, – велел Стоун технику.
      Машина вновь заговорила: "… почётная медаль, серебряная пальма со звёздами. Трижды был ранен, имеет нашивку. Отмечен за мужество. Карагитский орден Славы…"
      Это заняло довольно много времени, в течение которого Эрил Шоу смотрела в пол. Кирк не мог сказать, рассержена ли она тем, что её перехитрили, или же просто стыдится, что её уловка оказалось такой неуклюжей. Несомненно, она хотела скрыть это также и от суда.
      – Итак, капитан, вопреки записи в судовом журнале Вы продолжаете утверждать, что когда Вы сбросили гондолу, на корабле уже была объявлена двойная красная тревога?
      – Да, мэм.
      – И Вы не можете объяснить, почему запись гласит другое?
      – Нет, не могу.
      – И что в аналогичных обстоятельствах Вы снова сделали бы то же самое?
      – Протестую! – сказал Когли. – Обвинитель пытается заставить свидетеля признаться заранее в том, чего он ещё не совершил и, как мы продолжаем утверждать, не совершал в прошлом.
      – Всё нормально, Сэм, – сказал Кирк, – я охотно отвечу. Лейтенант Шоу, я обучен командовать. Такая подготовка не развивает красноречия, но она обостряет чувство долга – и усиливает чувство уверенности в себе, чтобы выполнять этот долг.
      – С разрешения суда, – сказала Эрил Шоу, – я заявляю, что свидетель уклоняется от ответа.
      – Он отвечает на Ваш вопрос, – сказал Стоун, – и имеет полное право объяснять свои ответы. Продолжайте, капитан Кирк.
      – Благодарю Вас, сэр. Мы попали в сильнейший ионный шторм. Я капитан корабля. И как капитан корабля я принял решение. Я сделал то, что необходимо было сделать. И из-за этого погиб человек. Но опасность грозила кораблю и всем, кто на нём находился, и не принять этого решения, ждать, колебаться в то время, когда необходимо действовать, было бы, в моём понимании, преступным. Я действовал не из страха или неприязни. Я сделал то, что велит мой долг. И совершенно верно, лейтенант Шоу, в аналогичных обстоятельствах я снова поступил бы так же. В этом заключается долг командира.
      Наступила тишина. Её нарушила Эрил, обратившаяся к Стоуну.
      – Ваша честь, обвинение не хочет порочить этого человека. Но я вынуждена просить суд просмотреть визуальную запись из компьютерного судового журнала "Энтерпрайза".
      – Поставьте запись.
      Главный экран засветился и ожил. Когда запись закончилась, Эрил Шоу сказала почти грустно:
      – Прошу суд обратить внимание на момент, на котором остановлена запись: на экране ясно видно, что палец обвиняемого нажимает на кнопку сброса. Индикатор состояния на корабле указывает: КРАСНАЯ ТРЕВОГА. Не двойная красная – просто красная. Когда гондола, в которой находился офицер Финни, была сброшена, чрезвычайной ситуации ещё не было.
      – Обвинение закончило.
      Кирк смотрел на экран, точно громом поражённый. Он только что увидел невозможное.
      Пока длился перерыв, Кирк в бессильной ярости мерил шагами отведённую им комнату, а Сэм Когли спокойно листал юридический справочник,
      – Я знаю, что я делал! – сказал Кирк. – То, что говорит этот компьютер, совершенно невозможно.
      – Компьютеры не лгут, – сказал Когли.
      – Сэм, Вы хотите сказать, что я это сделал?
      – Я говорю, что Вы могли на какой-то миг потерять контроль над происходящим. При таких нервных перегрузках это вполне возможно. Джим, ещё не поздно изменить своё заявление суду. Я могу сделать так, что Вас не осудят.
      – Два дня назад я не усомнился бы в своей способности оценивать ситуацию. Я поставил бы на карту свою жизнь.
      – Именно это Вы и сделали. Поставили на карту свою жизнь как профессионала.
      –  Я знаю, что я сделал!– повторил Кирк, чеканя каждое слово. – Но если Вы хотите выйти их игры…
      – Идти некуда, – сказал Когли, – кроме как назад в зал суда через полчаса. И если мы не изменим своего заявления, вердикт суда – заранее принятое решение.
      Коммуникатор Кирка ожил, и Кирк открыл его.
      – Кирк слушает.
      – Капитан, – произнёс голос Спока, – я полностью проверил компьютер.
      – Могу сказать, что Вы обнаружили, – отвечал Кирк. – Ничего.
      – В Ваших словах звучит горечь.
      – Вы совершенно правы. Но эта горечь не настолько велика, чтобы я забыл поблагодарить Вас за Ваши труды.
      – Это мой долг, капитан. Дальнейшие указания? – голос Спока почти утратил обычную бесстрастность, но если вулканец и чувствовал беспокойство, облечь его в слова он не умел.
      – Никаких. Боюсь, Вам придётся найти себе нового партнёра по шахматам, мистер Спок. Конец связи.
      Взяв стопку книг, Когли направился к двери.
      – Мне надо посовещаться со Стоуном и Шоу.
      – Послушайте, – сказал Кирк. – То, что я Вам тут сейчас наговорил – я немного вышел из себя. Вы сделали всё, что могли.
      Когли кивнул и открыл дверь. За дверью, подняв руку, готовясь постучать, стояла Джейм Финни.
      – Джейм! – воскликнул Кирк. – Сэм, это дочь Финни.
      – Очень приятно, – сказал Когли.
      – Мистер Когли, – сказала Джейм, – Вы должны остановить это. Уговорите его изменить своё заявление. Сделайте что-нибудь. Если я могу чем-нибудь помочь, я помогу.
      Сэм Когли поглядел на неё несколько ошеломлённо, но сказал лишь:
      – Я пытался.
      – Слишком поздно, Джейм, – сказал Кирк. – Но спасибо за заботу.
      – Не может быть, чтобы было слишком поздно. Мистер Когли, мой отец мёртв. Если Джиму сломают жизнь, мне это отца не вернёт.
      – Ваша просьба весьма похвальна, мисс Финни, – сказал Когли. – Но несколько необычна, Вам не кажется? В конце концов, капитана Кирка обвиняют в том, что именно его действия стали причиной смерти Вашего отца.
      – Я… – Джейм осеклась. Она вдруг как-то занервничала. – Я просто думала о Джиме.
      – Спасибо, Джейм, – сказал Кирк. – Но боюсь, ничего уже не сделать. Тебе лучше уйти.
      Когда дверь за ней закрылась, Когли отложил книги.
      – Вы хорошо её знаете? – спросил он.
      – Я знаю её с тех пор, как она была ребёнком.
      – Гм. Возможно, это объясняет её поведение. И всё же странно. Дети обычно не воспринимают смерть родителей так рассудительно.
      – Сначала она и не была рассудительной. Она жаждала моей крови. Едва не закатила истерику. Ворвалась в кабинет Стоуна и назвала меня убийцей.
      – Почему Вы не рассказали мне этого раньше?
      – Просто об этом не заходила речь, – сказал Кирк. – А что, это важно?
      – Не знаю, – отвечал Когли задумчиво. – Это – фальшивая нота, вот и всё. Пока что я не вижу, как мы могли бы её использовать.
      Стоун ударил в судовой колокол, призывая к тишине. Звук ещё не затих, когда прямо в центре зала материализовались Спок и Маккой – яркий пример виртуозно выполненной точнейшей транспортации. Оба тотчас же направились к Кирку и Когли; адвокат встал, и Спок что-то торопливо зашептал ему.
      – Мистер Когли, – резко сказал Стоун, – что означает этот спектакль?
      – Прошу прощения, – отозвался Когли, – мы не имели намерения оскорбить суд, но эти офицеры обнаружили ранее неизвестные обстоятельства и не могли найти другого способа вовремя сообщить о них суду.
      – Защита уже закончила допрос свидетелей, – заявила Эрил Шоу. – Склонность мистера Когли устраивать театральные эффекты…
      – Разве спасти жизнь невиновному человеку – театральный эффект? – Когли обратился к Стоуну. – Сэр, мой подзащитный был лишён одного из важнейших прав на суде – права встретиться лицом к лицу с теми, кто даёт показания против него. Со всеми, Ваша честь. А главный свидетель обвинения – не человек, а информационная система, компьютер.
      – Отрывок из компьютерной записи был показан.
      – Ваша честь, отрывок из записи – это не машина, сделавшая эту запись. Я прошу перенести заседание суда на борт "Энтерпрайза".
      – Возражаю, Ваша честь, – заявила Эрил Шоу. – Он пытается устроить цирк.
      – Да! – отвечал Когли. – Именно цирк! А Вы знаете, что такое были первые цирки, лейтенант Шоу? Арены, где люди встречали опасность лицом к лицу и либо побеждали, либо умирали. Это будет настоящий цирк. На этой арене капитан Кирк либо победит, либо умрёт, ибо лишение командования будет для него равносильно смерти. Он имеет право лицом к лицу встретиться со своим обвинителем, и неважно, что этот обвинитель – машина. Отказав ему в этом праве, вы не просто поставите нас на одну доску с машиной – вы поставите машину превыше нас! Я прошу удовлетворить нашу просьбу. В противном случае мне придётся заявить о несправедливости этого суда. Во имя человечности, ставшей незаметной в тени машины, я требую этого. Я требую этого!
      Члены суда сдвинули головы и стали совещаться. Наконец, Стоун объявил:
      – Суд удовлетворяет просьбу защиты.
      – Мистер Спок, – спросил Когли, – сколько шахматных партий Вы сыграли с компьютером за время перерыва в заседании суда?
      – Пять.
      – И каков результат?
      – Я выиграл их все.
      – Является ли такой результат необычным, мистер Спок, и если да, то почему?
      – Потому что я сам запрограммировал компьютер для игры в шахматы. Компьютер знает мою манеру игры; и, как уже было тут отмечено, не способен ошибаться. Таким образом, даже если я сам не допускаю в игре никакой ошибки, лучшее, на что я могу надеяться, играя против компьютера – это ничья. Время от времени мне удавалось одержать победу над капитаном Кирком, но над компьютером ни разу – до сегодняшнего дня. Напрашивается вывод, что кто-то изменил либо шахматную программу, либо банк памяти. Второе сделать намного легче.
      – Хочу обратить Ваше внимание, мистер Спок, что даже второе не под силу большинству людей, не так ли? Что ж, кому на корабле такое под силу?
      – Капитану, мне и офицеру, ведающему компьютерными записями.
      – Благодарю Вас, можете сесть. Я вызываю для дачи показаний капитана Кирка. Капитан, опишите меры, предпринятые Вами после шторма для обнаружения офицера Финни.
      – Когда он не ответил на мой вызов, – сказал Кирк, – я объявил по кораблю поиск первой степени. Такой поиск предполагает, что объект ранен или же не может ответить поисковой группе.
      – Он также предполагает, что человек хочет, чтобы его нашли?
      – Разумеется, Сэм.
      – Именно. Теперь, с разрешения суда, хотя в данный момент кораблём командует мистер Спок, я хочу с целью экономии времени – что, как Вы очень скоро убедитесь, имеет первостепенную важность – попросить капитана Кирка описать, какие меры предпринял мистер Спок. Могу я продолжать?
      – Продолжайте.
      – Капитан?
      – Мистер Спок приказал всем, кроме членов этого суда и присутствующих тут офицеров, покинуть корабль. В том числе и инженерной команде. Наши импульсные двигатели отключены, и в настоящее время мы держимся на орбите только благодаря вращательному моменту.
      – А когда корабль сойдёт с орбиты? – спросил Стоун.
      – Мы надеемся успеть закончить до этого, – сказал Когли. – Потому-то я и сказал, что нам нельзя терять времени. Капитан, предпринял ли мистер Спок ещё какие-то шаги?
      – Да, он подключил к компьютеру звуковой сенсор. В настоящее время компьютер – так же, как и мы – может слышать все звуки на корабле.
      – Благодарю Вас. Доктор Маккой, займите место свидетеля, пожалуйста. Доктор, я вижу у Вас в руках небольшой прибор. Что это?
      – Это генератор белого шума.
       «Примечание. Генератор белого шума производит маскировочный шум, не позволяющий вражеским локаторам обнаружить корабль.»
      – Понимаю. Мистер Спок, можете приступать.
      Шагнув к приборной доске, Спок повернул переключатель. Мостик тотчас задрожал от гулких ударов, словно разом зазвучали десятки барабанов.
      – Не могли бы Вы немного уменьшить громкость? – спросил Когли. – Спасибо. Ваша честь, этот шум происходит от сердцебиения всех присутствующих. С вашего разрешения, я попрошу доктора Маккоя замерить пульс у каждого, а затем с помощью генератора белого шума замаскировать эти пульсы, так чтобы они были исключены из шума, который мы сейчас слышим.
      – Для чего весь этот маскарад, Ваша честь? – требовательно спросила Эрил Шоу.
      – Думаю, Вы не хуже меня догадываетесь об этом, лейтенант, – ответил Стоун. – Доктор Маккой, приступайте.
      По мере того, как Боунз переходил от одного из присутствующих к другому, удары становились тише, реже.
      – Всё, – сказал Маккой.
      Все затаили дыхание. Где-то далеко слышались одиночные удары.
      – Полагаю, – спокойно сказал Когли, – мы вскоре обнаружим, что сердцебиение, которое мы слышим, принадлежит офицеру Финни. Мистер Спок, Вы можете определить местонахождение источника шума?
      – Палуба В, между секциями 18Y и 27D. Я уже заблокировал эту секцию.
      Поколебавшись, Кирк решился.
      – Капитан Стоун, – сказал он, – это касается только меня. Я буду очень благодарен, если вы все останетесь на мостике.
      Он повернулся к выходу. Спок протянул ему фазер.
      – Оружейная находится именно в той секции, сэр, – негромко сказал он. – Он может быть вооружён. Этот фазер установлен на оглушение.
      – Благодарю Вас, мистер Спок.
      Кирк осторожно продвигался по коридору заблокированной секции, время от времени выкрикивая:
      – Ладно, Бен. Хватит. Бен! Офицер Финни!
      Ответа долго не было. Затем внезапно из тени появилась фигура с нацеленным на него фазером.
      – Привет, капитан, – сказал Финни.
      Кирк почувствовал, что не может произнести ни слова. Хотя он и был уверен, что разгадка именно такова, эмоциональное потрясение от встречи лицом к лицу с "погибшим" оказалось неожиданно сильным. Финни зло усмехнулся.
      – Нечего сказать, капитан?
      – Есть. Я рад, что ты жив.
      – Рады, что Ваша драгоценная карьера спасена, Вы хотите сказать. Но Вы ошибаетесь. Вы только вконец всё испортили.
      – Брось фазер, Бен. К чему продолжать это?
      – Вы сами не захотели этого оставить, – сказа Финни. – Вы не оставили мне выбора. Офицеры и джентльмены, все командиры, капитаны… все, кроме Финни с его одной-единственной ошибкой. Давным-давно, но они не забыли её. Они никогда не забывают.
      – Бен, это я сообщил о той твоей ошибке. Вини меня, не их.
      – Нет, они виноваты. Все они. Я был хорошим офицером, правда, был. Я любил службу, как никто другой.