Герберт Молин посвятил свою старость складыванию головоломок, танцам с куклой и безумным мечтам о Четвертом рейхе. Теперь он и сам тоже складывал головоломку, где Герберт Молин был самым главным элементом, и вот наконец все встало на место. Мотив ясен. В голове гудело. Как будто открылись сразу все шлюзы, и он теперь должен быстро направить этот поток воды в нужном направлении. Он не должен терять опоры, иначе его снесет этот поток.
Он стоял неподвижно. Мелькнула какая-то тень, и он вздрогнул. Кошка. Она пересекла сноп света от уличного фонаря и исчезла.
Что я вижу? – думал он. Четкую схему. Может быть, даже больше чем схему, может быть, заговор.
Он зашагал в сторону моста – ему всегда лучше думалось на ходу. Направо – здание суда, все окна погашены. Навстречу ему попались три дамы, они шли и что-то напевали. Когда он разминулся с ними, они засмеялись. Привет, сказала одна. Что они напевают, подумал он, что-то из репертуара АББА. «Some of us are crying» – «Кто-то из нас плачет». Он помнил эту мелодию. Они исчезли из виду, и он свернул к мосту. Рельсы на деревянном мосту напоминали в темноте трещины. Теперь пути используют только для составов с торфом, летом, правда, работает Внутренняя линия. С другого берега, где стоял дом Эльзы Берггрен, доносился собачий лай.
Посередине моста он остановился. Небо было совершенно ясным и звездным, стало заметно холодней. Он поднял камень и бросил в воду.
Он должен немедленно поговорить с Джузеппе. Нет, может быть, не сразу. Сначала надо привести в порядок мысли. Вероника Молин не знала, что он подсматривал за ней в щель между шторами. У него было преимущество во времени, и он хотел его использовать. Вопрос только – сумеет ли он это сделать?
Он никак не мог справиться со своим гневом. Она обманывала его, лгала прямо в лицо. Она даже позволила ему спать в своей постели, правда, только спать. Может быть, хотела его унизить.
Он пошел назад к гостинице. Он должен с ней поговорить. В вестибюле сидели двое и играли в карты. Они кивнули ему и снова углубились в игру. Стефан остановился перед ее дверью и постучал, с трудом подавив импульс вышибить дверь. Она открыла сразу. Через ее плечо он увидел, что компьютер выключен.
– Я как раз собиралась ложиться, – сказала она.
– Подожди немного. Нам надо поговорить.
Она впустила его.
– Сегодня я хочу спать одна. Чтобы ты знал.
– Я пришел не за этим. Но конечно, мне любопытно, почему ты захотела, чтобы я спал с тобой вчера. И при этом до тебя не дотрагивался.
– Во-первых, это ты захотел, а не я. Но я готова признать, что иногда бывает очень одиноко.
Она села на край кровати и, точно так же, как и накануне, подобрала под себя ноги. Она по-прежнему очень ему нравилась, обида только усиливала это чувство.
Он сел на скрипнувший стул.
– Что ты хотел? Случилось что-нибудь? Поймали того, в горах?
– Не знаю. Я пришел не поэтому. Речь идет о лжи.
– Чьей?
– Твоей.
Она широко раскрыла глаза:
– Не понимаю, о чем ты говоришь. И пожалуйста, я терпеть не могу, когда ходят вокруг да около.
– Тогда я не буду ходить вокруг да около. Несколько минут назад ты сидела за компьютером и любовалась на свастику во весь экран.
Она поняла не сразу. Потом покосилась на неплотно задернутое шторами окно.
– Правильно, – сказал он. – Я заглянул в окно. В этом меня можно упрекнуть. Я подсматривал. Но не для того, чтобы поглядеть на тебя голую. Это был просто импульс. И я увидел свастику.
Она была на удивление спокойна.
– Совершенно точно. Недавно на экране была свастика. Черная на красном фоне. И где же тут ложь?
– Ты такая же, как твой отец, хоть и утверждаешь, что нет. Когда ты скрыла, что знаешь о его прошлом, ты защищала не его, а себя.
– Как это?
– Ты такая же нацистка, как и он.
– Ах, вот что ты решил…
Она встала, закурила сигарету и больше не садилась.
– Ты не просто глуп, – сказала она. – Ты еще и самовлюблен до крайности. Я-то думала, что ты не похож на других полицейских. Но я ошиблась. Такое же ничтожество.
– Оскорбляя меня, ты ничего не добьешься. Можешь даже плюнуть мне в физиономию – из равновесия ты меня не выведешь.
Она снова села на постель.
– Собственно говоря, это даже хорошо, что ты подглядывал. Все можно выяснить, не отходя от кассы.
– Я слушаю.
Она погасила наполовину выкуренную сигарету.
– Что ты вообще знаешь о компьютерах? Об Интернете?
– Не слишком много. Я знаю только, что целый ряд вещей надо как-то пресечь. В первую очередь детскую порнографию. Ты говорила, что в контакте с целым миром, когда сидишь за компьютером, где бы ты ни находилась. Ты сказала: «В нем вся моя жизнь», – или что-то в этом роде.
Она села за компьютер и знаком пригласила его сесть поближе.
– Я возьму тебя в путешествие. В киберкосмос. Слышал такое выражение?
Она нажала на кнопку. Компьютер слабо загудел, экран засветился. Ее пальцы забегали по клавиатуре. Картинки сменяли одна другую, пока экран не окрасился красным. На красном фоне медленно проявилась черная свастика.
– Эта охватывающая весь мир сеть имеет и свои тайные углы, – сказала она. – Здесь ты можешь найти все, что хочешь.
Она снова начала нажимать клавиши. Свастика исчезла, появились фотографии полуголых азиатских девочек – совсем маленьких. Взрыв клавиш – и перед ним уже было изображение собора Святого Петра в Риме.
– Здесь есть все, – повторила она. – Замечательный прибор. Где бы ты ни находился, можешь найти любую информацию. Сейчас, в этот момент, Свег находится в центре мира. Но, как я сказала, есть и темные углы, своего рода интернетовское подполье. Бесконечное количество сведений – где ты можешь купить оружие, наркотики, детскую порнографию, все, что хочешь.
Она еще раз пробежала пальцами по клавиатуре. Вновь на экране возникла свастика.
– В том числе и это. Множество нацистских организаций, в том числе шведских, обнародуют свои идеи через Интернет. Вот сейчас они здесь, на моем экране. Я сидела и пыталась что-то понять. Мне интересно, кто сейчас вступает в нацистские организации. Сколько их, как называются организации, что они думают и что собираются предпринять.
Появился портрет Гитлера. Она продолжала нажимать клавиши. Вдруг на экране возникла она сама – «Вероника Молин. Брокер».
Она выключила компьютер.
– Теперь я хочу, чтобы ты ушел, – сказала она. – Ты решил сделать вывод из картинки, которую увидел, подглядывая за мной. Может быть, ты настолько глуп, что по-прежнему считаешь, что я тут сидела и молилась на свастику. Идиот ты или нет – это уж, пожалуйста, реши сам. Уходи. Нам нечего сказать друг другу.
Он не знал, что сказать. Она его убедила, и ему было стыдно.
– Если бы ты была на моем месте, – сказал он примирительно, – как бы ты реагировала?
– Я бы сначала спросила, – сказала она, – а не набрасывалась бы с обвинениями во лжи.
Она резко поднялась и открыла дверь.
– Я не могу помешать тебе прийти на похороны отца, – сказала она. – Но пожалуйста, не заговаривай со мной и не прикасайся ко мне.
Она выпроводила Стефана в коридор и захлопнула дверь. Он вернулся в вестибюль. Картежников уже не было. Стефан медленно поднимался по лестнице. Ему было невыносимо тошно – как он мог среагировать так глупо и необдуманно?
Спасение пришло в виде телефонного звонка. Это был Джузеппе.
– Надеюсь, ты не спишь?
– Скорее наоборот.
– Бодр и готов к бою?
– В высшей степени.
Стефан решил рассказать ему, что случилось. Джузеппе выслушал его повествование и засмеялся:
– Опасное это дело – заглядывать в девичьи спальни. Никогда не знаешь, что увидишь.
– Я вел себя как идиот.
– Все иногда ведут себя как идиоты.
– А ты знал, что через Интернет можно докопаться до всех нацистских организаций в мире?
– Думаю, что не до всех. Как она сказала – темные углы? Подполье? Думаю, что под полом этого подполья есть еще одно подполье. Подозреваю, что по-настоящему опасные группы не хвастаются своими именами и адресами в Интернете.
– Ты думаешь, это только поверхность?
– Примерно так.
Стефан вдруг начал чихать. Раз, другой, третий.
– Надеюсь, я тебя не заразил, – сказал Джузеппе.
– Как твое горло?
– Небольшая температура, слева отек и краснота. Знаешь, мы все подвержены ипохондрии. Насмотришься всякой дряни…
– Мне хватает и подлинных болезней. Не воображаемых.
– Я знаю. Я опять что-то не то сказал.
– Что ты хотел?
– Просто поговорить.
– Ты все еще у Эрика в конторе?
– Здесь есть кофе.
– Сейчас приду.
Проходя вдоль фасада гостиницы, он посмотрел на окно Вероники. Оно все еще светилось, но шторы были плотно задернуты.
Джузеппе поджидал его на улице. В руке у него была маленькая тонкая сигара.
– Разве ты куришь?
– Только когда очень устал. Помогает не заснуть.
Он притушил окурок. Они вошли в подъезд, сопровождаемые стеклянным взглядом медвежьего чучела. В здании никого не было.
– Звонил Эрик Юханссон, – сказал Джузеппе. – Он все же очень честный парень. Сказал, что был настолько не в себе после кражи оружия, что не мог работать. Сказал, что сейчас выпьет пару рюмок и примет снотворное. Может быть, не самое лучшее сочетание, но я думаю, он прав.
– А что в горах?
Они вошли в кабинет. Там стояли два больших термоса с надписью: «Коммуна Херьедален». Джузеппе протянул ему чашку кофе, но Стефан отказался. На рваном бумажном пакете сиротливо лежали обломки венских хлебцев.[9]
– Время от времени звонит Рундстрём. Еще звонили из оперативного центра в Эстерсунде – вертолет, который они обычно нанимают, сломался. Завтра прилетит другой из Сундсваля.
– Погода?
– Все еще туман. Они перенесли штаб в Фюнесдален. Патрули на дорогах никого не видели, кроме того норвежского пьянчуги. Его мать была миссионером в Африке и привезла оттуда шкуру зебры. Знаешь, почти всегда и почти все можно объяснить. Но Рундстрём очень волнуется. Если завтра окажется, что его там нет, значит, он прошел мимо патрулей. И может быть, забрался к Эрику Юханссону.
– А может быть, он и не был в горах?
– Ты забываешь, что собаки взяли след.
– Он мог повернуть назад. К тому же я все время думаю – он же из Южной Америки. Глубокая осень в Скандинавских горах – не самый лучший для него климат. Он просто-напросто замерз.
Джузеппе подошел к прикнопленной к стене карте и медленно очертил пальцем окружность вокруг Фюнесдалена.
– Все же остается вопрос – почему он до сих пор не ушел? Все время об этом думаю. И я убежден, что это один из самых важных вопросов в следствии. Единственное объяснение – он еще не закончил то, что задумал. Что-то ему осталось сделать. И это меня беспокоит. Он рискует быть схваченным, но тем не менее не уезжает. Может быть, он раздобыл новое оружие. И здесь возникает еще один вопрос, над которым мы еще не думали.
– Куда он дел старое? Которое он использовал при нападении на Молина?
Джузеппе отошел от карты.
– Мы задавали себе вопрос, где он его взял. Но куда он его дел? И почему? В этом пункте у меня в голове полная путаница. А у тебя?
Стефан ответил не сразу:
– Он уезжает. Дело сделано. Оружие где-то выбрасывает или закапывает. Но потом что-то произошло, и он возвращается. И ему снова нужно оружие?
– Я рассуждаю примерно так же. Но к какому-то выводу прийти не могу. Мы можем предполагать, что он вернулся, чтобы избавиться от Авраама Андерссона. Но в тот момент у него было оружие! Было бы полным безумием думать, что он дважды уезжал и дважды возвращался. Если это он навестил Эрика Юханссона, то, значит, он выбрасывал оружие тоже дважды? Это полная чушь. Мы знаем, что он умеет планировать. Все это указывает на что-то иное. Может быть, он охотится за Эльзой Берггрен? Он допрашивает ее, он хочет узнать, кто убил Авраама Андерссона. И не получает ответа. Потом сшибает тебя с ног и убегает.
– Что будет, если мы зададим себе тот же вопрос, что и он?
– Это как раз то, чем я занимался весь вечер.
Джузеппе хлопнул рукой по одной из наваленных повсюду бесчисленных папок:
– Этот вопрос преследовал меня все время, пока я просматривал материалы, не все, конечно, самые важные. Я даже спрашивал себя, не хотел ли он навести нас на ложный след, добиваясь от Эльзы, кто убил Андерссона, хотя сам же и убил. Но почему он не уезжает? Что он ждет? Какого-то события? Или за кем-то охотится? Тогда – за кем?
– Одно звено отсутствует, – медленно сказал Стефан. – Это какой-то человек. Вопрос только, преступник или новая жертва?
Они замолчали. Стефану было трудно собраться с мыслями. Он хотел помочь Джузеппе, но думал все время о Веронике Молин. К тому же надо было позвонить Елене. Он посмотрел на часы. Уже одиннадцать – она наверняка спит. Но все равно надо позвонить. Он достал телефон.
– Мне надо позвонить домой, – сказал он и вышел из кабинета.
Он встал рядом с чучелом медведя. Мелькнула мысль, что под защитой такого зверя ничего не страшно.
Она еще не спала.
– Я понимаю, что ты болен. Но разве это дает тебе право так со мной обращаться?
– Я работал.
– Ты не работаешь. Ты болен.
– У меня важный разговор с Джузеппе. – И не было времени мне позвонить?
– Я не знал, что уже так поздно.
Она замолчала.
– Нам надо поговорить, – в конце концов сказала Елена. – Но не сейчас. Позже.
– Мне очень тебя не хватает. Честно говоря, я не знаю, что я здесь делаю. Может быть, я просто настолько боюсь этого дня, когда мне надо в больницу, что просто не в состоянии усидеть дома. Я сам не знаю, что со мной, но мне очень тебя не хватает.
– А ты не нашел там другую?
Он похолодел.
– Кого я могу найти?
– Откуда мне знать. Кого-нибудь помоложе.
– Конечно нет.
Он слышал по голосу, что она очень опечалена. Это усиливало чувство вины.
– Я стою рядом с чучелом медведя, – сказал он. – Он передает тебе привет.
Она не ответила.
– Ты тут?
– Я тут. Но мне надо ложиться спать. Позвони мне завтра. И сам постарайся выспаться.
Стефан вернулся в кабинет. Джузеппе склонился над очередной папкой. Стефан налил себе чашку полуостывшего кофе. Наконец, Джузеппе отодвинул папку. Глаза у него были красные, волосы всклокочены.
– Эльза Берггрен, – сказал он, – завтра опять буду с ней говорить. Возьму с собой Эрика. Но спрашивать буду сам – Эрик слишком уж добрый. Мне почему-то даже кажется, что он ее боится.
– Что ты хочешь достичь этим разговором?
– Ясности. Что-то она утаивает.
Джузеппе встал и потянулся.
– Боулинг, – сказал он. – Попрошу Эрика поставить этот вопрос на совете коммуны – нельзя ли организовать небольшой боулинг-клуб. Только для приезжих полицейских.
Он посерьезнел.
– А что бы ты спросил у Эльзы Берггрен? Ты, по-моему, уже так же завяз в этом расследовании, как и я.
Стефан долго молчал. Должно быть, с минуту.
– Я бы попытался выяснить, знала ли она, что у Эрика дома хранится оружие.
– Это, конечно, мысль, – сказал Джузеппе. – Мы ищем для этой ведьмы место на нашей картинке. Надеюсь, оно в конце концов найдется.
Зазвонил телефон на столе. Джузеппе поднял трубку. Он послушал немного, сел и пододвинул к себе блокнот. Стефан подал ему упавшую на пол ручку. Джузеппе кивнул и поглядел на часы.
– Мы едем, – сказал он и положил трубку.
По его лицу было видно, что случилось что-то серьезное.
– Рундстрём, – сказал Джузеппе. – Двадцать минут назад машина на высокой скорости миновала заграждение. Чуть не сбила полицейских.
Он подошел к карте и нашел место, о котором шла речь, – перекресток к югу от Фюнесдалена. Стефан прикинул в уме расстояние – от дачи Фростенгрена до этого перекрестка было около двадцати километров.
– Темно-синий легковой автомобиль, может быть «Гольф». В машине был один мужчина, по виду напоминает описание. Но полицейские ничего не успели толком разглядеть. Значит, наш орел прорвал заграждение и летит сюда. – Он снова поглядел на часы. – Если он едет быстро, то через два часа будет здесь.
Стефан посмотрел на карту.
– Он, скорее всего, свернет вот тут, – показал он на съезд на Свег.
– Как раз сейчас все дорожные патрули переводят из Фюнесдалена на другие точки. То есть у него за спиной вырастает стена. Только здесь, у нас, никто ничего не охраняет.
Он взял трубку.
– Надеюсь, Эрик еще не заснул.
Он поговорил с Эриком – они обсуждали, где поставить патрули.
Джузеппе положил трубку и покачал головой.
– Эрик молодец, – сказал он. – Он только что выпил снотворное, но собирается сунуть два пальца в рот. Он и в самом деле хочет взять этого типа. И не только потому, что тот, возможно, спер его оружие.
– Этого не может быть, – сказал Стефан. – Что же, по-твоему, Херейра приехал сюда, взломал дом Юханссона, взял оружие и потом опять вернулся в горы?
– По-хорошему, вообще ничего этого не может быть. Но что же, нам теперь надо думать еще о ком-то третьем, кто замешан во всей этой истории?
Джузеппе прервался на полуслове.
– А может быть, – задумчиво сказал он. – И что все это значит?
– Понятия не имею.
– Кто бы ни был в этом автомобиле, не исключено; что оружие у него. И он может в любой момент пустить его в ход. Мы положим колючку. В случае, если он начнет стрельбу, – улыбнулся Джузеппе, – будем держаться на безопасном расстоянии.
Потом он опять заговорил серьезно:
– Ты полицейский. А у нас очень не хватает людей. Поедешь со мной?
– Да.
– Эрик захватит оружие для тебя. – Джузеппе скорчил забавную мину. – У него еще остался пистолетик, правда, я не уверен, оформлен ли он по правилам. Лежит в подвале. А еще служебный пистолет.
Опять зазвонил телефон – снова Рундстрём. Джузеппе слушал, не задавая вопросов.
– Машина угнана, – сказал он, положив трубку. – Это и в самом деле «Гольф». На заправке в Фюнесдалене. Шофер грузовика видел, как ее угоняли. Рундстрём говорит, что это один из партнеров Эрика по покеру.
Они заспешили. Джузеппе стряхнул на пол несколько папок, лежавших на его куртке.
– Эрик захватит еще двоих – весь полицейский штат Свега. Нельзя сказать, что мы представляем собой внушительную силу. Но этот-то «Гольф» неужели мы не сможем остановить?
Через четверть часа они выставили патруль к северо-западу от Свега. Они ждали. Вокруг шумел лес. Джузеппе тихо разговаривал с Эриком Юханссоном. Остальные маячили, как тени, по обе стороны дороги.
Фары полицейских машин ярко светили в темноте.
30
Машина, которую они ждали, так и не появилась.
Зато проехало пять других. Эрик Юханссон знал двух водителей. Трое незнакомых, среди них две женщины, возвращавшиеся с работы домой – они жили к западу от Свега, и молодой парень в кожаной кепке, гостивший у родни в Хеде и теперь ехавший на юг. Всех, прежде чем отпустить, попросили открыть багажник.
Стало теплее. Шел мокрый снег, но сразу таял. Ветра почти не было, и каждый звук был слышен очень ясно. Кто-то с шумом облегчился, кто-то постучал рукой по дверце машины.
На капоте одной из служебных машин они разложили карту. Она тут же намокла. При свете фонарика они пытались понять – где они ошиблись? Нет ли еще какой-то дороги? Но нет, никаких щелей они не оставили. Заграждения были выставлены именно там, где надо. Джузеппе работал, как коммутатор, поддерживая телефонный контакт со всеми полицейскими подразделениями, которым пришлось этой ночью патрулировать в придорожных лесах.
Стефан все время был с ним рядом. Эрик выдал ему пистолет – модель оказалась знакомая. На голову ему медленно падал снег. Он думал о Веронике Молин, о Елене, но больше всего – о девятнадцатом ноября. Он не мог понять, лучше ему или хуже тут, в лесу, под ночным небом.
В какой-то момент он подумал, что все можно решить в одну секунду. Нащупал в кармане заряженный пистолет. Можно поднести к виску – и никакого облучения не понадобится.
Никто не мог понять, куда подевался «Гольф». По тону телефонных переговоров Джузеппе Стефан чувствовал, что напарник все больше накаляется.
Вдруг зазвонил мобильник Эрика Юханссона.
– Не слышу, говорите громче! – кричал он. Продолжая слушать, он дал знак сложить карту, ткнул в нее пальцем, проделав в мокрой бумаге дыру, и несколько раз повторил – Лётен. Лётен, сказал он еще раз и нажал кнопку отбоя.
– Стрельба, – сказал он. – Только что, здесь недалеко, у озера Лётен, три километра от съезда на Хордабюн. Его зовут Руне Валлен, парня, с кем я говорил. Он живет там недалеко. У него свой грузовик и бульдозер. Он сказал, что проснулся от выстрела. Жена тоже слышала. Он вышел во двор, и потом были еще выстрелы, он насчитал десять штук. Он сам охотник, так что звук выстрелов не спутает ни с чем.
Эрик Юханссон посмотрел на часы и прикинул:
– Он говорит, у него минут пятнадцать ушло, чтобы найти номер моего телефона. Мы в одной охотничьей команде, так что он был уверен, что номер у него где-то записан. Потом еще минут пять спорил с женой, как они должны поступить. Он, понятно, думал, что разбудил меня своим звонком. Короче говоря, прошло минут двадцать пять.
– Перегруппировка, – сказал Джузеппе. – Патруль остается здесь. Несколько человек и еще парочка с других постов выезжают на место. Теперь мы знаем, что оружие приведено в действие. Высшая осторожность, никаких необдуманных действий.
– А разве это не тот случай, когда мы должны объявить всеобщую тревогу по стране? – спросил Эрик.
– И объявим, будь уверен, – сказал Джузеппе. – Вот ты этим и займешься. Позвони в Эстерсунд. Остаешься командовать патрулем.
Джузеппе посмотрел на Стефана. Стефан кивнул.
– Мы двое едем на Лётен. Рундстрёму позвоню из машины.
– Будь осторожен, – сказал Эрик.
Джузеппе, казалось, не слышал. Он стоял неподвижно. Лицо его было освещено дрожащим светом карманного фонарика.
– Что происходит? – сказал он. – Что же это происходит?
Стефан сел за руль. Джузеппе говорил с Рундстрёмом – рассказал, что случилось, какие решения он принял. Потом отложил телефон.
– Если встретим машину, останавливаться не будем, – внезапно сказал он. – Попытаемся только определить модель и запомнить номера.
Поездка до указанного Руне Валленом места заняла тридцать пять минут. Никаких машин им не встретилось. Стефан ехал медленно и, когда Джузеппе крикнул, сразу затормозил. Джузеппе показал рукой. Там стоял наполовину съехавший в канаву темно-синий «Фольксваген-Гольф».
– Сдай чуть назад, – сказал Джузеппе, – и выключи фары.
Снег перестал. Вокруг стояла полная тишина. Пригибаясь, с пистолетами наготове, они отбежали от своей машины и встали по обе стороны дороги. Они продолжали прислушиваться, вглядываясь в темноту. Сколько они прождали, Стефан не смог бы сказать. Наконец послышался отдаленный звук мотора. Фары взрезали темноту, и около них остановилась полицейская машина. Это был Рундстрём и еще один полицейский, Стефан вспомнил, что его зовут Леннарт Бакман. Вдруг он вспомнил, что когда-то восхищался футболистом с точно таким же именем – Леннарт Бакман. Только где он играл – в «Хаммарбю» или «АИК»?
– Что-нибудь заметили? – крикнул Рундстрём.
Голос его отозвался гулким лесным эхом.
– Машина, похоже, пуста, – сказал Джузеппе. – Но мы пока не подходили.
– Кто с тобой?
– Линдман.
– Мы с тобой пойдем первыми. Остальным – стоять.
Стефан стоял с пистолетом наготове, держа в другой руке фонарик, чтобы осветить дорогу Джузеппе. Тот вместе с Рундстрёмом приближался к «Гольфу».
– Пусто, – крикнул Джузеппе. – Переставьте машину, а то тут темно.
Стефан подъехал поближе и включил дальний свет.
Руне Валлен не ошибся. На темно-синей машине были видны следы перестрелки. В лобовом стекле – три пулевых отверстия, переднее левое колесо в клочья, даже капот был прострелен.
– Стреляли в лоб, – сказал Рундстрём. – Может, чуть со стороны.
Они заглянули в салон. Джузеппе ткнул пальцем.
– Может оказаться кровь.
Водительская дверца была открыта.
Они посветили на землю, но следов крови видно не было. Джузеппе направил карманный фонарик на лес.
– Я не понимаю, что происходит, – сказал он. – Вообще ничего не понимаю.
Они выстроились в цепочку. Слабый свет карманных фонарей плясал по деревьям и кустам, но там никого не было. Они прошли по лесу метров сто, когда Джузеппе сказал, что надо возвращаться. Издалека слышался вой полицейских сирен.
– Собаки скоро будут, – сказал Рундстрём, когда они опять вышли на асфальт.
Ключи торчали в замке. Джузеппе открыл багажник Там лежало несколько консервных банок и спальный мешок. Они уставились друг на друга.
– Темно-синий спальный мешок, – сказал Рундстрём. – Марки «Альпин».
Он поискал в памяти мобильника нужный номер.
– Следователь Рундстрём, – представился он. – Мне очень жаль, что пришлось вас разбудить. Не было ли на вашей даче спального мешка? Какого цвета?
Он кивнул остальным – темно-синий, точно.
– Какой фирмы?
Он выслушал ответ и спросил:
– А вы не можете вспомнить, не было ли у вас в шкафу пильзнерских сосисок в банках?
Фростенгрен, похоже, отвечал на вопросы очень подробно.
– Это все, – закончил разговор Рундстрём, – спасибо за помощь.
– Так вот, – сказал он. – Хотя Фростенгрен еще толком не проснулся, он помнит точно, что его спальник другой фирмы, не «Альпин». Но это ничего не значит, у Херейры наверняка был свой. А консервы совпадают.
Для всех было совершенно ясно, что это значит – Херейра вырвался из окружения.
На большой скорости подъехали несколько полицейских машин и тут же выключили сирены. Одного из криминалистов Стефан уже видел раньше. Рундстрём кратко объяснил ситуацию.
– Через несколько часов будет светло, – сказал Джузеппе. – Надо вызвать дорожную полицию. Хоть здесь и мало народу, но по этой дороге днем приличное движение.
Один из техников привез заградительную ленту, и Стефан помог ее натянуть. Они поставили машины так, чтобы фары освещали не только «Гольф» в канаве, но и дорогу и часть опушки. Джузеппе и Рундстрём отошли в сторону, чтобы не мешать техникам. Они помахали Стефану, чтобы он подошел.
– Что будем делать? – спросил Джузеппе. – Ни один из нас, по-моему, ничего не понимает. Если честно.
– Факты есть факты, – нетерпеливо сказал Рундстрём. – Тип, за которым мы охотимся, ушел. Угнал машину. Потом кто-то его остановил. Кто-то вышел ночью на дорогу и начал стрелять. Стрелял, чтобы убить, – иначе не целился бы в лобовое стекло. Не думаю, чтобы он сам остановился, вышел из машины и начал ее расстреливать. Мне кажется, мы можем отбросить эту версию. Похоже, Херейре неслыханно повезло. Если, конечно, он не лежит где-нибудь там, в лесу. Может быть, мы просто не заметили крови. Кстати, шел здесь снег? В Фюнесдалене был снегопад.
– Снег с дождем. С час, не больше.
– Скоро прибудет кинолог, – сказал Рундстрём. – Он едет на своей личной машине, и у него, разумеется, спустило колесо. Но мне почему-то кажется, что Херейра уцелел. Пятно на сиденье, даже если это кровь, не означает, что он серьезно ранен. Если только это вообще кровь.
Он подошел к одному из криминалистов и о чем-то его спросил.
– Может быть, кровь, – сказал он вернувшись. – А может быть, шоколад.
– Время-то мы заметили? – спросил Джузеппе, обращаясь, скорее всего, к самому себе.
– Ты позвонил мне в четыре ноль три, – сказал Рундстрём.
– Значит, вся эта драма разыгралась между половиной четвертого и тремя сорока пятью.
Казалось, всем одновременно пришла в голову одна и та же мысль.
– Машины, – задумчиво сказал Джузеппе. – На нашем посту прошли две машины незадолго до звонка Руне Валлена.
Все трое понимали, что это значит. Тот, кто стрелял, вполне мог проехать через их пост. Джузеппе посмотрел на Стефана.
– Кто в них был? В последних двух?
– Сначала женщина в зеленом «СААБе». Знакомая Эрика.
Джузеппе кивнул.
– Потом была еще одна машина, шла на большой скорости. Что это было? «Форд»?
– Красный «Форд-Эскорт», – сказал Стефан.
– Парень в кожаной кепке. Ехал на юг от родственников в Хеде. Время подходит. Сначала стреляет, потом проезжает патруль.
– А права смотрели?
Джузеппе растерянно покачал головой.
– А номера?
Джузеппе позвонил Эрику Юханссону. Подождал, выслушал ответ и сунул телефон в карман.
– ABB 303, – сказал он. – Но Эрик не уверен. У него блокнот намок и страницы все склеились. В общем, мы не на высоте.
– Сразу объявляем розыск этой машины, – сказал Рундстрём. – Красный «Форд-Эскорт», ABB триста три или что-то похожее. Немедленно узнать, кто владелец. С Эриком поговорим потом.
– Давайте прежде попробуем понять, – сказал Джузеппе. – Вопросов – как мух. Только бы не пропустить что-то важное. Откуда кто-то мог знать, что Фернандо Херейра проедет в темно-синем «Гольфе» именно здесь и именно в это время? Кому нужно среди ночи встать на дороге и попытаться его прикончить?
Рундстрём и Джузеппе схватились за свои телефоны. Стефан тоже вынул телефон и посмотрел на него, соображая, кому бы позвонить. Подъехал кинолог, еще двое полицейских и овчарка Долли. Собака сразу взяла след, и полицейские исчезли в лесу. Рундстрём, разговаривая по телефону, вдруг чуть не швырнул его в кусты.