Если тогда ему было восемь, то прошло уже двадцать девять лет. Август семидесятого года. По дороге они остановились переночевать. В палатке было тесно, и Стефану приходилось карабкаться через остальных, чтобы выйти пописать. На следующий день они приехали на место – он вспомнил, как ни странно: место называлось Вемдальскалет. Они разбили палатку позади бревенчатой хижины, недалеко от горного отеля.

Стефан удивился, что ему так трудно вспомнить детали этого путешествия. Ведь он, оказывается, уже бывал в этих краях. Что же тогда произошло? Что заставило его вытеснить это воспоминание из сознания?

Была еще некая женщина. Она появилась как раз в тот момент, когда они ставили палатку. Отец увидел ее на другой стороне дороги и пошел к ней навстречу. Стефан с сестрой молча стояли и смотрели, как они обменялись рукопожатием и о чем-то долго говорили – издалека не было слышно, о чем. Стефан вспомнил, как он спросил одну из сестер: «Ты знаешь, кто это?» – и та зашипела в ответ, чтобы он замолчал. Он улыбнулся. Все его детство прошло под аккомпанемент постоянного шипения сестер. Они никогда его не слушали, затыкали ему рот и вообще смотрели на него сверху вниз, давая понять, что он слишком мал и глуп, чтобы принимать участие в их играх.

Что было потом? Отец подвел ее к ним. Она была старше его, с седыми космами, в белой блузке и черном фартуке, как официантка. На кого-то она была похожа, подумал он, и тут же понял: на Эльзу Берггрен. Хотя это, конечно, была не она. Он помнил, что она улыбалась, но в то же время в ней было что-то жесткое, отталкивающее. Они стояли у входа в палатку. Она не удивилась их приезду – значит, знала заранее.

Стефан смутно помнил, как его охватила тревога, что отец теперь не вернется в Чинну и что мать останется в Кристианстаде. Остаток дня он помнил совершенно четко: отец сказал, что ее зовут Вера, она из Германии. Потом они пожали ей руку – сначала сестры, потом он.

Стефан остановился. Эрик Юханссон, шедший слева от него, выругался, споткнувшись о камень. Над ними с ревом пролетел вертолет и сделал широкий круг над долиной.

И тогда они тоже ходили в горы. Недалеко, всегда так, чтобы не терять из виду отель.

Он, передохнув, двинулся дальше. Надо открыть еще какую-то дверь, подумал он. Необычно жаркий августовский вечер в горах. Где были сестры, он не помнит. Но женщина по имени Вера и его отец сидели на раскладных стульях около бревенчатого дома. Стефану это не понравилось, и он ушел за дом. Там была дверь, и он ее открыл. Он не знал, можно входить или нет. Но тут жила Вера, две крошечные комнатки с низким потолком. На комоде стояло несколько фотографий. Одна из них – свадебная. Вера со своим мужем в военной форме.

Теперь он помнил совершенно ясно. Муж Веры был в немецком мундире, улыбающаяся Вера – в платье, на голове – венок из цветов. Или, может, это была фата. И рядом с этим снимком был еще один, в застекленной рамке. Портрет Гитлера. В этот момент дверь открылась. Это были Вера и его отец. Вера что-то возмущенно ска-зала по-немецки, может, на ломаном шведском, звучавшем совершенно по-немецки. А отец оттащил его от комода и дал ему пощечину.

На этом месте картинка памяти погасла. Пощечина – и все. Он совершенно не помнил обратный путь в Чинну, ни тесноты в машине, ни постоянной тошноты – ничего. Фотография Гитлера, пощечина – и все.

Стефан медленно покрутил головой. Тридцать лет назад отец собрался навестить немецкую женщину, работавшую официанткой в горном отеле, и взял их с собой. Под самой поверхностью, словно на снимке с двойной экспозицией, ощущалось присутствие гитлеровской эпохи. Как правильно сказал Веттерстед: ничто не исчезает насовсем, только принимает новые формы, появляются новые выражения, но мечта о превосходстве белой расы по-прежнему жива. Его отец поехал навестить женщину по имени Вера. И дал ему пощечину, когда он случайно увидел то, чего не должен был видеть.

Что было еще? Он покопался в памяти. Но его отец никогда потом ничего не обсуждал. А память после той пощечины отключилась.

Они шли и шли. Вертолет сделал еще один круг и взял курс на юг. Стефан смотрел на горы, но видел перед собой только две фотографии на комоде в комнате с низким потолком.

Видимость становилась все хуже, и наконец, они очутились в сплошном тумане. Пришлось вернуться назад. К шести часам они добрались до дачи, до того места, откуда вышли. Вновь прилетел вертолет, забрал собак с кинологами, кроме одного, и улетел в Эстерсунд. Пилот оставил им корзину с бутербродами и кофе. Рундстрём, когда не говорил по телефону, пытался связаться с кем-то по рации. Стефан держался в стороне. Джузеппе слушал доклад криминалиста о результатах осмотра дома и что-то записывал. Потом он налил себе кофе и подошел к Стефану.

– Кое-что удалось узнать, – сказал он.

Джузеппе осторожно поставил чашку с кофе на камень и стал листать блокнот.

– Владельца дачи зовут Курт Фростенгрен, он живет в Стокгольме. На даче бывает летом, под Рождество и Новый год, иногда приезжает на недельку в марте – покататься на лыжах. Остальное время года дом пустует. Дом, кажется, достался ему в наследство от родни. Наш приятель, значит, взломал дом и устроил тут свой штаб. Потом исчез. Он знает, что Эльза Берггрен видела его лицо. Он также не может исключить нашей способности складывать два и два – наверняка он считает, что мы догадались, что это он был в ресторане и стащил мою записку. Он хладнокровен, мы не должны его недооценивать. Он знает, что мы его ищем, особенно после того, как он напал на Эльзу и тебя.

– И куда он направляется?

Джузеппе подумал, прежде чем ответить.

– Я бы сформулировал вопрос по-другому, – сказал он. – Почему он все еще здесь?

– Что-то еще не сделано.

– Вопрос только – что? Что еще не сделано?

– Он хочет знать, кто убил Авраама Андерссона.

Джузеппе покачал головой:

– И не только это. Он хочет большего. Он хочет убить того, кто это сделал.

Джузеппе был прав. Другого объяснения не было. У Стефана оставался только один вопрос.

– Почему это так для него важно?

– Если мы это узнаем, мы узнаем все.

Они помолчали, глядя в туман.

– Он прячется. Он очень ловок, этот парень из Буэнос-Айреса.

Стефан посмотрел на него удивленно:

– Откуда ты знаешь, что он из Буэнос-Айреса?

Джузеппе вынул из кармана смятую бумажку. Рваный кусок газеты, приложение к «Афтонбладету» с кроссвордами. На полях было что-то написано и зачеркнуто, но прочитать было можно.

– 5411, – сказал Джузеппе. – 54 – это Аргентина, а 11 – Буэнос-Айрес. Газета от двенадцатого июня, когда Фростенгрен был тут. Он откладывал старые газеты для растопки. Но цифры написал кто-то другой. Наверняка Фернандо Херейра. Газета в машине испанская, не аргентинская, но язык тот же. Думаю, в Швеции не так-то легко купить аргентинские газеты. Но испанские – запросто.

– А его номера в Буэнос-Айресе у нас нет?

– Нет.

Стефан задумался:

– То есть ты хочешь сказать, что он звонил отсюда в Аргентину? А нельзя ли узнать куда?

– Сейчас этим занимаются. Но у Фростенгрена обычный телефон, ничего не надо заказывать, просто набираешь номер – и все. Если бы он использовал мобильник, было бы проще.

Джузеппе нагнулся, поднял чашку с кофе и поднес ее к губам.

– Я все забываю, что мы ловим не одного, а как минимум двоих хладнокровных убийц. Хладнокровных и жестоких. О Фернандо Херейре у нас уже есть какое-то представление, мы можем примерно представить рисунок поведения. А второй? Тот, кто убил Андерссона?

Вопрос повис в тумане. Джузеппе пошел поговорить с Рундстрёмом и оставшимся кинологом. Стефан посмотрел на овчарку – она была совершенно вымотана. Лежала, положив голову на влажную землю. Интересно, испытывают ли они чувство вины, подумал Стефан, если им не удалось ничего найти.

Через полчаса Джузеппе и Стефан решили вернуться в Свег. Остальные во главе с Рундстрёмом остались в Фюнесдалене. Они ехали по лесной дороге в полном молчании. На этот раз за рулем был Джузеппе. Стефан видел, что он очень устал.

Незадолго до Свега Джузеппе вдруг резко затормозил и свернул на обочину.

– Не понимаю, – сказал он. – Кто убил Авраама Андерссона? Мы скользим по поверхности и даже не представляем себе, что за всем этим стоит. Аргентинец, вместо того, чтобы как можно быстрее удрать, уходит в горы. Он не бежит, он уходит, он прячется, чтобы вернуться.

– Есть еще одна возможность, – сказал Стефан, – мы ее еще не рассматривали. А именно, что человек, называющий себя Фернандо Херейра, знает гораздо больше, чем мы.

Джузеппе с сомнением покачал головой:

– Тогда бы он не делал капюшон с прорезями из шерстяной шапочки и не врывался к Эльзе со своими вопросами.

Они уставились друг на друга.

– Ты думаешь о том же, что и я? – спросил Джузеппе.

– Очень может быть. Фернандо Херейра знает или думает, что знает, что Андерссона убила Эльза Берггрен. Откуда мы знаем, что она не врет? Он ведь мог ставить вопросы и по-другому.

– Например: «Я знаю, что ты убила Авраама Андерссона»?

Джузеппе завел мотор.

– Продолжаем поиск в горах, – сказал он. – И надо поплотнее заняться Эльзой Берггрен.

За окном машины, если не считать набегающей в свете фар дороги, была полная тьма. Как раз в тот момент, когда они подъехали к гостинице, зазвонил телефон Джузеппе.

– Рундстрём, – сказал Джузеппе, закончив разговор. – Машину взяли и в самом деле в Эстерсунде пятого ноября. Зарегистрирована на Фернандо Херейру, гражданина Аргентины.

Они вышли из машины.

– Охота пошла всерьез, – сказал Джузеппе. – Фернандо Херейра предъявил водительские права. Конечно, они могут быть поддельными, но для простоты примем, что настоящие. Вопрос только, ближе ли мы к цели сейчас, чем когда искали его в горах.

Стефан очень устал. Джузеппе оставил свою сумку у администратора и ушел.

– Я позвоню, – сказал он, выходя. – Ты еще задержишься?

– День-другой.

Джузеппе положил руку ему на плечо:

– Должен признаться, что очень давно, может быть никогда, у меня не было человека, с которым можно было бы так разговаривать. Но скажи мне честно: если бы ты был на моем месте, ты бы действовал по-другому?

– Точно так же.

Джузеппе засмеялся.

– Ты слишком вежлив, – сказал он. – Я, между прочим, воспринимаю критику. А ты? – И, не дожидаясь ответа, пошел к машине.

Беря ключ, Стефан думал над последним вопросом Джузеппе. За стойкой сидела новая девушка, он раньше ее не видел. Он поднялся в номер и рухнул на постель. Надо было бы позвонить Елене, подумал он. Но сначала он должен был отдохнуть.

Что-то ему снилось, он не мог вспомнить – когда он проснулся, от сумбурного сна осталось только чувство страха. Он посмотрел на часы – четверть десятого. Если он хочет поужинать, надо поторопиться. К тому же он договорился с Вероникой Молин.

Она уже ждала его в ресторане.

– Я постучала тихонько в твою дверь, – сказала она. – Но никто не отвечал. Я решила, что ты спишь.

– Тяжелая ночь и длинный день. Ты уже поела?

– Я ем всегда в одно и то же время. Особенно когда еда такая, как здесь.

Официантка тоже была новой. Стефану показалось, что она робеет. Он почему-то подумал, что Вероника Молин сделала ей внушение.

Он в который раз заказал бифштекс. Вероника пила минеральную воду, себе он заказал вино.

Она смотрела на него с улыбкой.

– Я никогда раньше не встречалась с полицейскими, – сказала она. – Я имею в виду – так близко.

– И как тебе?

– Думаю, что все где-то в глубине души побаиваются полиции.

Она закурила сигарету.

– Брат летит сюда с Карибского моря, – продолжила она. – Он работает на круизном теплоходе, но я, по-моему, это уже рассказывала. Живет во Флориде, когда он не в море. Я была у него один раз – у меня были переговоры в Майами. Через час мы начали ссориться. Не помню, из-за чего.

– Когда похороны?

– Во вторник, в одиннадцать часов. Ты придешь?

– Не знаю.

Стефану принесли заказ.

– Как ты выдерживаешь тут так долго? – спросил он. – Я сразу совершенно ясно почувствовал, что тебе даже приехать сюда было в тягость. А теперь ты живешь тут уже довольно долго.

– До среды. В среду я улетаю.

– Куда?

– Сначала в Лондон, потом в Мадрид.

– Я простой полицейский. Но должен признаться, что мне страшно любопытно: чем ты занимаешься?

– По-английски это называется deal-maker или broker. Самый точный перевод – маклер, или посредник Я нахожу заинтересованных партнеров и слежу, чтобы сделка завершилась контрактом.

– Можно спросить, сколько ты получаешь за эту работу?

– Наверняка намного больше, чем ты.

– Все получают больше, чем я.

Она взяла свой бокал и протянула ему:

– Я передумала.

Стефан налил ей вина. Они выпили. Ему казалось, что она смотрит на него по-иному, чем раньше. Не так настороженно.

– Я сегодня была у Эльзы Берггрен, – сказала она. – Теперь я понимаю, насколько неуместен был мой визит. Она рассказала, что случилось ночью. И о тебе рассказала. Вы его взяли?

– Еще нет. К тому же я никого не «беру». Я не участвую в следствии.

– Но полиция считает, что это один и тот же человек – тот, кто убил моего отца и теперь напал на тебя?

– Да.

– Я пыталась сегодня дозвониться Джузеппе Ларссону. Думаю, я тоже имею право знать, что происходит. Кто этот человек?

– Мы предполагаем, что его зовут Фернандо Херейра. Он из Аргентины.

– Не думаю, чтобы мой отец был знаком с какими-нибудь аргентинцами. И какой мотив?

– Какие-то события военных лет.

Она достала новую сигарету. Стефан смотрел на ее руки. Ему очень хотелось взять ее за руку.

– Значит, полиция не поверила в мою теорию. Насчет женщины из Англии.

– Одно не исключает другого. Мы не имеем права исключать ни одну версию. Никаких поверил – не поверил. Это одно из главных правил.

– Извини, мне не следовало бы курить, пока ты ешь.

– Это все равно. У меня и так рак.

Она посмотрела на него с изумлением:

– Я не ослышалась?

– Я пошутил. Я совершенно здоров.

Больше всего ему хотелось бы выйти из-за стола, пойти в номер и позвонить Елене. Но что-то его останавливало.

– Странная, мягко говоря, шутка.

– Мне захотелось посмотреть на твою реакцию.

Она склонила голову набок и прищурилась:

– Ты со мной заигрываешь?

Он допил бокал.

– А разве остальные мужчины с тобой не заигрывают? Ты же прекрасно знаешь, что очень красива.

Она покачала головой, ни слова не говоря. Стефан хотел налить ей вина, но она отодвинула бокал. Он наполнил свой до краев.

– О чем вы говорили с Эльзой Берггрен?

– Она была совершенно измотана. Я-то просто хотела повидать женщину, которая хорошо знала отца и даже сосватала ему дом, где он и погиб. Мы говорили очень мало.

– Меня давно интересовало, что их связывало. Помимо нацистской идеологии.

– Она выразила мне свои соболезнования. Я там долго не задержалась. Мне она не понравилась.

Стефан заказал кофе и коньяк и попросил счет.

– И где сейчас этот Фернандо Херейра?

– Наверное, где-то в горах. Во всяком случае, он в этих краях.

– Почему?

– Думаю, хочет узнать, кто убил Авраама Андерссона.

– Я так и не могу понять, что у Андерссона было общего с моим отцом.

– И мы не можем. Но рано или поздно поймем. Мы возьмем обоих, и мы узнаем мотивы.

– Надеюсь, что все так и будет.

Стефан пригубил коньяк и выпил глоток кофе. Он подписал счет, и они вышли в вестибюль.

– Я могу пригласить тебя на рюмку коньяку к себе в номер, – сказала она. – Только ни на что большее не рассчитывай.

– Я уже давно вообще ни на что не рассчитываю.

– Звучит не слишком правдоподобно.

Они прошли коридором. Она вынула ключ. Стефан стоял позади нее очень близко, но не касаясь.

На ее столе стоял небольшой компьютер, экран светился.

– В нем вся моя жизнь, – сказала она. – Я подключаю его к телефону и выхожу в мир. Я и сейчас работаю, пока жду похорон.

На столе стояла бутылка с коньяком. Она налила только ему, сбросила туфли и села на постель. Стефан заметил, что пьянеет. Он очень хотел ее.

В этот момент в кармане зазвонил телефон, но он не стал отвечать. Это наверняка была Елена.

– Это приятель, – сказал он. – Ничего, подождет.

– А семьи у тебя нет?

Он покачал головой.

– А подруги?

– Мы с ней порвали.

Он отставил стакан и протянул ей руку.

Она долго смотрела на нее, прежде чем пожать.

– Можешь спать здесь, – сказала она. – Только не ожидай ничего такого.

– Я уже сказал, что давно перестал что-нибудь ожидать.

Она подвинулась на кровати и оказалась совсем рядом с ним.

– Я давно уже не встречала людей, которые столько ожидают.

Она поднялась.

– Не надо недооценивать мое знание людей, – сказала она. – Поступай, как хочешь. Иди к себе. Если хочешь, приходи позже. Но только спать, ничего другого.

Он принял душ и завернулся в большое полотенце. В этот момент снова зазвонил телефон. Это была Елена.

– Почему ты не звонишь?

– Я задремал. Скверно себя чувствую.

– Приезжай домой. Я тебя жду.

– Через несколько дней. Я сейчас должен поспать. Если мы будем долго говорить, я разгуляюсь и уже не засну.

– Я скучаю по тебе.

– Я тоже.

Он нажал кнопку отбоя.

Я соврал, подумал он. Несколько минут назад я отрицал твое существование.

Но самое худшее, что мне это все равно.