11

Выйдя во двор, Валландер заметил, что снова поднялся ветер. Он встал спиной к ветру и попытался сосредоточиться. Сколько в наших краях любительских телескопов? Наверняка не так уж много. К тому же Ильва Бринк наверняка бы знала, что у ее двоюродных братьев общее хобби – астрономия. Поэтому вывод мог быть только один – тот телескоп, который он только что видел, принадлежит Сведбергу. Другого объяснения не было.

Тогда почему Стуре Бьорклунд не сказал о телескопе ни слова? Значит, ему есть что скрывать. Или он просто не знал, что телескоп лежит у него в сарае?

Он поглядел на часы – без четверти пять. Суббота, десятое августа. Ветер сильный, но теплый, до осени все еще далеко.

Он пошел к машине. Мысль, что Стуре Бьорклунд убил своего кузена, казалась ему маловероятной.

Необходимо срочно выяснить, что знает Стуре. Или что он скрывает. Он позвонил в полицию. Ни Мартинссона, ни Ханссона на месте не было. Он попросил дежурного прислать в Хедескугу машину.

– А что случилось?

– Мне нужны люди для наблюдения, – сказал Валландер. – Скажи, что по делу Сведберга.

– Что, уже известно, кто стрелял?

– Пока нет. Просто для порядка.

Валландер особо подчеркнул, что машина должна быть без опознавательных знаков, и объяснил, на каком перекрестке он ее встретит.

Когда он подъехал к условленному перекрестку, машина из Истада уже была там. Он объяснил, где они должны стоять, и велел известить его, как только появится Бьорклунд.

После чего поехал в Истад. Очень хотелось есть, во рту все пересохло. Он остановился у придорожного киоска, где торговали гамбургерами, и в ожидании, пока поджарится мясо, выпил бутылку содовой. Поев – как обычно, слишком быстро, – он купил в дорогу еще литровую бутылку минералки.

Ему нужно было время, чтобы спокойно подумать. В полиции ему вряд ли дадут уединиться. Поэтому он выехал из города и поставил машину на парковке у отеля «Сальтшёбаден». Дуло все сильнее, но ему удалось найти защищенное от ветра местечко. Там к тому же стояли неизвестно откуда взявшиеся старые финские санки. Он сел на них и закрыл глаза.

Все это как-то связано. Где-то есть точка соприкосновения, но я ее либо пропустил, либо не смог узнать. Он перебрал в уме все события. Припомнил ход своих рассуждений – все как было, так и осталось неясным. Что сделал бы Рюдберг на его месте? Пока Рюдберг был жив, всегда можно было с ним посоветоваться. Они бродили по берегу или сидели ночь напролет в полиции и перебирали все возможные варианты, все версии, все гипотезы, пока наконец что-то не вырисовывалось. Но Рюдберга уже нет, и Валландер, как ни вслушивался в себя, не смог расслышать его голос. Внутри вообще стояло безмолвие.

Иногда ему казалось, что подобные разговоры можно было бы вести с Анн-Бритт Хёглунд. Она умеет слушать не хуже Рюдберга, она тоже умеет взглянуть на вещи под неожиданным углом.

Что ж, может быть, она и заменит ему Рюдберга. Анн-Бритт очень толковый работник. Но на это нужно время.

Он тяжело поднялся с саней и пошел к машине.

В этом деле есть только один постоянно повторяющийся момент. Ряженые.

Сведберг ездит из деревни в деревню и расспрашивает о маскарадах. Фотография молодых людей в старинных костюмах.

Всюду ряженые.

Он прибыл в полицию к шести. По его расчетам, Анн-Бритт должна была вернуться из Треллеборга около семи. Мартинссон и Ханссон наверняка ушли поужинать, и почти наверняка – к Мартинссону. Когда у них смена совпадает, Мартинссон обычно приглашает Ханссона к себе.

Валландер знал, что сегодняшний вечер затянется: скоро все соберутся и засядут надолго. Он повесил куртку и позвонил в больницу. С трудом нашел врача, который сказал ему, что состояние Исы Эденгрен стабильное и что угрозы жизни нет.

Врач оказался знакомый – им уже приходилось работать вместе.

– А не скажешь ли мне одну вещь – в частном, так сказать, порядке… – воспользовался удачей Валландер. – Что это – крик о помощи, попытка привлечь к себе внимание? Или она в самом деле хотела покончить с собой?

– Если я правильно понимаю, это ты ее нашел.

– Да.

– Тогда позволю себе поиграть в дипломатию. Скажем так: ей повезло, что ты ее нашел. И еще больше повезло, что ты нашел ее вовремя.

Валландер понял. Он уже собирался поблагодарить и положить трубку, когда у него возник еще один вопрос.

– Скажи-ка, а никто не приходил ее навестить?

– Мы к ней сейчас не пускаем.

– Я понимаю. Меня интересует другое – кто-нибудь ею интересовался?

– Сейчас узнаю.

Ожидая ответа, Валландер шарил по карманам и нашел клочок бумаги с телефонами родителей Исы во Франции и в Испании.

– Никого не было, – наконец услышал он ответ. – Никто не звонил, никто не спрашивал. Кто, кстати, должен известить родителей?

– Мы.

Валландер нажал на рычаг, отпустил и набрал первый из номеров, не зная даже, куда звонит – в Испанию или Францию. Он насчитал пятнадцать длинных сигналов и набрал второй номер. Почти сразу ответил женский голос. Он представился. Это была Берит Эденгрен.

Он рассказал ей о случившемся. Она слушала не перебивая. Валландер вспомнил мальчика по имени Йорген, брата Исы. Он старался смягчить свой рассказ, но попытка самоубийства есть попытка самоубийства, никуда от этого не уйдешь.

Она выслушала и сказала спокойно:

– Я поговорю с мужем. Мы, естественно, должны обсудить, стоит ли возвращаться домой.

Образец родительской любви, подумал Валландер, чувствуя, что закипает.

– Я надеюсь, вы поняли, что дело могло кончиться очень плохо.

– Но ведь не кончилось, – хладнокровно ответила она. – К счастью.

Валландер дал ей телефон больницы. Подумав, он решил пока не спрашивать о Сведберге. Сейчас важнее узнать как можно больше о том маскараде на Иванов день, в котором Иса тоже должна была участвовать.

– Иса очень скрытна, – сказала мать. – Я ничего не знала ни о каком маскараде.

– Может быть, она говорила с отцом?

– Сильно сомневаюсь.

– Мартин Буге, Лена Норман и Астрид Хильстрём. Вам знакомы эти имена?

– Это ее друзья.

– Значит, Иса ни слова не говорила, куда они собираются на Иванов день?

– Нет.

– Это очень важно. Вы должны постараться вспомнить.

– Я на память не жалуюсь. Иса ничего нам не говорила.

– Попробуйте вспомнить, устраивали ли они переодевания у вас дома?

– Это что, так важно?

– Важно, раз я спрашиваю. Отвечайте на вопрос.

– Я не заглядываю в ее гардероб.

– Есть ли запасной ключ от дома?

– Он лежит в водосточном желобе с торца. Но Иса о нем не знает.

– Ей он в ближайшие дни и не понадобится.

Оставался только один вопрос.

– Иса не говорила вам, что куда-то собирается уехать после праздника?

– Нет.

– А если бы собиралась, сказала бы?

– Только если бы ей деньги понадобились. Впрочем, деньги ей были нужны всегда.

Валландер с трудом сдерживался.

– Мы с вами еще непременно свяжемся, – сказал он, с силой впечатал трубку в рычаг и тут же сообразил, что так и не знает, куда звонил – во Францию или Испанию.

Он пошел за кофе и вспомнил, что ему надо позвонить еще в одно место. Отыскал номер – на этот раз ему повезло.

– Брур Сунделиус?

– Я вас слушаю.

Голос пожилой, но очень уверенный.

Валландер назвал себя и хотел было задать первый вопрос, но Сунделиус его опередил:

– Я ждал звонка из полиции. Удивительно, что вы собрались позвонить только сейчас.

– Я звонил несколько раз, но никто не отвечал. Почему вы, собственно, ждали звонка?

Сунделиус ответил без промедления:

– У Карла-Эверта почти не было друзей. Я – один из них. Поэтому я и был уверен, что вы мне позвоните и будете расспрашивать.

– О чем?

– Это вам лучше знать.

Логично, подумал Валландер. В здравом уме наш директор банка, даром что на пенсии.

– Мне бы очень хотелось с вами встретиться, – сказал он. – У вас дома или, если вам неудобно, здесь, в полиции. Лучше всего завтра с утра.

– Раньше я каждое утро уходил на работу, – сказал Сунделиус, – а теперь изнемогаю от безделья. Просто на стенку лезу, не знаю, куда девать время. Жду вас в любое время, начиная с половины пятого утра. Я живу на Ведергренд. Я мог бы и сам прийти, но у меня с ногами неважно. Сколько вам лет?

– Скоро пятьдесят.

– Тогда у вас, наверное, ноги получше. К тому же в вашем возрасте надо больше двигаться. Иначе сами знаете – сердце, диабет…

Валландер остолбенел.

– Вы меня слушаете?

– Да, – сказал Валландер. – Я вас слушаю. Завтра в девять утра. Договорились?

Они собрались на оперативку в половине восьмого вечера. Лиза Хольгерссон появилась в последнюю минуту в сопровождении нового прокурора, замещающего уехавшего в Уганду Пера Окессона. После многолетних колебаний Пер наконец решился и взял отпуск без сохранения содержания. Его не было уже восемь месяцев, он работал в Международном комитете по делам беженцев. Он время от времени писал Валландеру, философствовал, пытался анализировать, как сказалась на его жизни перемена обстановки.

Валландеру его не хватало, хотя близкими друзьями они никогда не были. Иногда он завидовал решимости Пера. Сможет ли он сам когда-либо отказаться от своей профессии и заняться чем-нибудь другим? Скоро ему стукнет пятьдесят, а там уж вряд ли что-то изменится.

Он постучал карандашом по столу и оглядел комнату. Стул Сведберга по-прежнему пустовал. Пройдет время, подумал он, и кто-то займет его место.

Он рассчитывал, что вот-вот станет известно, вернулся ли Бьорклунд из Копенгагена, поэтому начал с рассказа о своей находке.

– Мы тут говорили только что, – сказал Мартинссон. – Есть одна деталь, которая мне, например, кажется странной. Ни одного дневника. Я спрашивал всех. Похоже, никто из этих ребят не вел дневник. Даже ежедневников у них не было.

– Более того, – сказал Ханссон. – Писем тоже нет.

– У меня тоже такое впечатление, – сказала Анн-Бритт Хёглунд. – Они словно заметали за собой след.

– Это касается и других? Я имею в виду тех, на фото?

– Да, – сказал Мартинссон. – Может быть, надо их поприжать по этому пункту.

– Может, и придется, – сказал Валландер. – Но Иса Эденгрен постепенно возвращается к жизни, так что в один прекрасный день мы сможем поговорить и с ней. Пока надо обратить внимание на две вещи. Во-первых, она всерьез хотела покончить с собой. А брат ее, Йорген, привел этот замысел в исполнение, причем оставил письмо, в котором на чем свет стоит костерит своих родителей.

Мартинссон перелистал свой блокнот и хотел было что-то сказать, но в дверь постучали. Вошедший полицейский поискал глазами Валландера.

– Бьорклунд вернулся, – сказал он.

Валландер поднялся.

– Я поеду один, – сказал он. – Это никакой не захват, так что продолжим, когда вернусь.

– Я хотел бы взглянуть на этот телескоп прямо сейчас, – сказал Нюберг и тоже встал.

Они поехали в машине Нюберга. На перекрестке их ждал полицейский автомобиль. Валландер вышел из машины.

– Приехал двадцать минут назад. На «мазде», – сообщил водитель.

– Можешь ехать домой, – сказал Валландер.

– Помощь не нужна?

– Нет.

Валландер уселся в машину.

– И в самом деле вернулся.

Они поставили машину у ворот. Из открытого окна доносилась музыка – какие-то латиноамериканские ритмы. Валландер позвонил в дверь. Музыка стала тише, и Бьорклунд открыл дверь. Он был в одних шортах.

– У меня к вам есть вопросы, которые не могут ждать, – объяснил Валландер.

Бьорклунд задумался, потом внезапно улыбнулся.

– Теперь понятно, – сказал он.

– Что понятно?

– Машина на перекрестке.

Валландер кивнул:

– Я заезжал днем. Дело, повторяю, ждать не может.

Бьорклунд пригласил их в дом. Валландер представил Нюберга.

– Когда-то в юности я всерьез подумывал стать техником-криминалистом, – сказал Бьорклунд. – В этом есть что-то захватывающее – посвятить свою жизнь поиску следов.

– Это не так романтично, как многим кажется, – проворчал Нюберг.

Бьорклунд посмотрел на него с удивлением:

– Не в романтике дело. Просто хотелось всю жизнь быть следопытом.

Они стояли у входа в его гигантскую комнату. Валландер заметил, что Нюберг разглядывает ее обстановку с большим недоумением.

– Думаю, лучше сразу перейти к делу, – сказал Валландер. – У вас к дому пристроен сарай. В углу стоит накрытый брезентом предмет. Телескоп. И я хочу спросить, не тот ли это телескоп, который мы ищем? Телескоп Сведберга?

Бьорклунд уставился на него:

– Телескоп? В моем сарае?

– Да.

Бьорклунд отступил на шаг, словно бы подчеркивая расстояние между ними:

– Интересно, кто это шарил в моем доме, пока меня не было?

– Я уже сказал, что я заезжал днем. Дверь в сарай была не заперта. Я вошел и увидел телескоп.

– Неужели это законно? Разве полицейским позволено рыться в чужом жилище?

– Если у вас есть претензии, что незаконно, можете отправить их в надзорные органы.

Бьорклунд поглядел на него долгим неприязненным взглядом:

– Пожалуй, так и сделаю.

– Какого черта! – зло сказал Нюберг. – Может быть, займемся делом?

– То есть вы не знали, что у вас в сарае стоит телескоп?

– Нет.

– Надеюсь, вы понимаете, что это звучит не особенно правдоподобно.

– Позвольте вас заверить, что мне с высокой горы плевать, как это звучит. Насколько мне известно, никаких телескопов в сарае нет.

– Мы сейчас пойдем и посмотрим, – сказал Валландер. – Если вы откажетесь нас впустить, я оставлю Нюберга присмотреть за вами, а сам поеду за ордером на обыск. И можете не сомневаться – я его получу.

Бьорклунд смотрел на него чуть ли не с ненавистью.

– Меня подозревают в преступлении?

– Пока я хочу всего лишь получить ответ на мой вопрос.

– Вы его уже получили.

– Значит, вы не знаете, что у вас в сарае телескоп. Мог ли Сведберг его туда поставить?

– Зачем?

– Я спрашиваю, мог ли он это сделать. Я не спрашиваю зачем.

– Конечно, мог. Летом, когда меня не было. Я же не хожу каждую минуту проверять, что у меня валяется в сарае.

Валландер был почти убежден, что Бьорклунд не врет. Почему-то он почувствовал облегчение.

– Пошли посмотрим?

Бьорклунд сунул ноги в деревянные башмаки. Он по-прежнему был голым до пояса.

Когда они вошли в сарай и зажгли свет, Валландер остановился и повернулся к Бьорклунду:

– Посмотрите внимательно, не изменилось ли здесь что-нибудь?

– Что здесь может измениться?

– Это ваш сарай. Вам лучше знать.