АКТ ПЕРВЫЙ

При поднятии занавеса сцена пуста. На видном месте стоят два чемодана, один из которых не закрыт. По дивану разбросана одежда. На полу лыжи и принадлежности художника: мольберт, холсты, картины и так далее.

Голос Арианы. Посуда в буфете, столовое серебро в ящиках, скатерти и салфетки в шкафу, там же хрусталь.

Из столовой выходит Ариана, за ней идет Блэз. Ариана в лыжном костюме.

Ариана (направляясь в библиотеку). Здесь библиотека, вот передвижной бар. Даже осталось несколько бутылок, вы можете их допить, инвентаризацию делать не будем. Подарите мне просто бутылочку виски, когда я вернусь.

Блэз окидывает взором библиотеку, в то время как Ариана уже направляется к спальне.

Здесь спальня, но, кажется, я ее уже вам показывала. (Глупо смеется.) Ну вот! Теперь вы видели все! Остается только коснуться маленького деликатного вопроса: знаете, не выношу разговоров о деньгах… (Говоря все это, она заканчивает укладывать в чемодан лежащую на диване одежду, давая Блэзу держать то одно, то другое. Укладывает в чемодан широкий шотландский шарф.)

Блэз. Нет, это мой!

Ариана. О! Простите. Скажите, Мишель ввел вас в курс?

Блэз. Да, конечно. Кажется, речь шла о восьмидесяти тысячах франков за две недели?

Ариана. Абсолютно точно. Плюс мелкие расходы.

Блэз. Какие еще расходы?

Ариана. Ну, не будем же мы мелочиться – снимать показания счетчиков за воду, газ и электричество, потом за телефон, потом не знаю за что еще! (Берет пальто и собирается запихнуть его в чемодан.)

Блэз. Это тоже мое!

Ариана. Словом, я подумала, что мы можем договориться, если добавим еще, например, двадцать тысяч.

Блэз. Сверх восьмидесяти?

Ариана. Заметьте, я делаю это исключительно ради вас, потому что недавно мне одна подруга сказала: «Ариана, твоя квартирка не имеет цены».

Блэз. Нет, конечно!

Ариана (садится на чемодан, чтобы закрыть его). Помогите мне, пожалуйста!

Блэз (тоже садится на чемодан). Но это все-таки получается сто тысяч!

Ариана. Подождите, дайте соображу. Когда дело доходит до цифр, я совершенно теряюсь. Восемь и два – десять, да, верно. И я не говорю об отоплении. (Опять глупо смеется.)

Блэз. Хорошо, я сейчас выпишу вам чек.

Ариана (встает и вскрикивает). Да! Совсем забыла! Мишель поклялся мне головой своей матери, что вы будете беречь мою квартиру как зеницу ока. Клянитесь и вы тоже.

Блэз. Клянусь. (Поднимает руку для произнесения клятвы и опрокидывает вазу, которая падает на пол и разбивается.)

Ариана (кричит). Моя вазочка! Память детства!

Блэз. Я глубоко сожалею. (Становится на четвереньки и собирает осколки.)

Ариана (тоже становясь на четвереньки). Это ужасно! У меня даже нет времени устроить истерику – поезд в одиннадцать пятьдесят!

Блэз (встает и помогает подняться Ариане). Не беспокойтесь, я отдам склеить. Не задерживайтесь, а то опоздаете на поезд. (Заполняет чек.) Значит, вы говорили, сто тысяч франков.

Ариана. Пишите сразу – сто двадцать; с вазочкой будет круглая цифра.

Блэз (удивленно). За эту вазочку?

Ариана. Посмотрите в опись, увидите, что она там оценена в двадцать тысяч франков.

Блэз достает из кармана опись.

(Забирает бумагу у него из рук.) Вот, видите, написано: две вазочки, имитация китайских, двадцать тысяч франков». Видите, я ничего не выдумываю.

Блэз. Здесь написано – «две», а я разбил только одну.

Ариана. Но их ценность именно в том, что они парные, та что теперь осталась, практически ничего не стоит.

Блэз. Но…

Ариана. Не будем же мы разводить дискуссию из-за двадцати тысяч франков! Мишель рассказал мне о ваших планах, я в курсе. Если все выгорит, с вас магарыч, есть такое вульгарное выражение. (Глупо смеется.)

Блэз (смирившись, кончает заполнять чек). Ладно, хорошо. На имя кого?

Ариана. Ариана Кларенс.

Блэз (записывает). К.Л.А.?

Ариана. К.Л.А., кла. Р.E.H.С, ренс.

Блэз (дописывает и отдает ей чек). Вот.

Ариана. Сто двадцать тысяч, все правильно, большое спасибо. У вас очень красивый почерк. (Помахивает чеком, чтобы он высох.) Теперь я убегаю. Возвращаюсь в среду двадцать третьего и рассчитываю, что вы освободите мне квартиру вечером двадцать второго.

Блэз. Можете не беспокоиться.

Ариана. Тогда все в порядке. Теперь я вас покидаю. (Смотрит на часы.) До отхода поезда остается восемнадцать минут. Современная жизнь – настоящий вихрь, мы с вами понимаем, почему люди с ума сходят! (Берет чемодан.)

Блэз. Нет, этот мой!

Ариана. Где моя голова! (Берет чемодан, уже на выходе.) Не забудьте – вторник двадцать второе!

Блэз. Мадам! Вы забыли лыжи! (Подает ей лыжи.)

Ариана кладет их на плечо.

Ариана. Какое счастье, что вы здесь! (Поворачивается.) Блэз пригибается, так как лыжи чуть не стукнули его по голове.

Представьте – приехать в горы без лыж! На меня бы все пальцами показывали! Пока! (Еще раз поворачивается.)

Блэз хватает ее за лыжи.

Блэз. Мадам!… Вот эта вазочка была парной к той, которую я имел несчастье разбить?

Ариана. Да. А что?

Блэз перекидывает вазочку через плечо, и она со звоном разбивается. Ариана издает крик. Блэз за лыжи подталкивает ее в прихожую.

Блэз. До свидания, мадам, и позвольте мне пожелать вам очень-очень хорошего отдыха. (Оставшись один, осматривается вокруг.) О-ля-ля! Неплохое начало! (Берет чемодан, смотрит куда бы его поставить и идет в библиотеку.) Не сюда! Здесь библиотека. А где же спальня? Там! (Направляется к спальне, открывает дверь.)

Звонит телефон.

(Быстро заносит чемодан в спальню, возвращается, закрывает дверь, ищет взглядом телефон, находит его и снимает трубку.) Алло?… А, это ты, дорогая!… Да, переехал… Только что уехала… Нет, метрдотель еще не прибыл… Я знаю, что уже половина двенадцатого, но что я могу сделать?

Звонок во входную дверь.

Постой, звонят в дверь, это может быть он, не вешай трубку, я сейчас посмотрю. (Доходит до прихожей и кричит.) Входите, ключ в дверях. (Возвращается к телефону.) Алло? Женевьева?… Будешь через десять минут?… А, хорошо! Отлично… до скорого! Что?

В глубине сцены в кухню проходит Мари с чемоданчиком. И тут же возвращается и слушает конец разговора.

О! Сейчас мне не до ласковых слов! Послушай, Женевьева… Ну да, я тебя обожаю, но… Ты моя козочка… Вот именно… Жду. (Вешает трубку и оборачивается. Перед ним стоит восемнадцатилетняя девушка с косами и в очках, в руках держит чемодан и сумку.)

Мари. Мсье Блэз д'Амбрие?

Блэз. Да, а в чем дело?

Мари. Меня прислали из бюро по найму как прислугу для черной работы.

Блэз (у него перехватывает дыхание). Что?

Мари (говорит очень громко, так как ей кажется, что он глухой). Меня прислали из бюро по найму…

Блэз. Да, я слышу, я не глухой! Но я просил совсем не то!

Мари (печально). Каждый раз одно и то же! Куда я ни прихожу, мне говорят: «Но мы просили совсем другое!» Никогда мне не устроиться на работу.

Блэз. Устроитесь, устроитесь, не отчаивайтесь! У меня совсем особый случай. Мне нужно, чтобы человек производил приличное впечатление.

Реакция Мири.

То есть, я хочу сказать, чтобы умел обслуживать за столом, понимаете?

Мари. О! Но я умею!

Блэз. Вы уже где-то работали, у вас есть рекомендации?

Мари. Нет, но у моей тети я делала по дому все.

Блэз. Вы, конечно, из деревни?

Мари. Как вы догадались?

Блэз. Да так.

Мари. Я из Плувенеза-Моедэка.

Блэз. Откуда?

Мари. Плувенез-Моедэк, в Бретани.

Блэз. Да-да, понимаю… Послушайте, мадемуазель, мне очень жаль, но у меня нет времени на ваше обучение. Я вынужден позвонить в бюро по найму и заявить, что я просил совсем не то! (Снимает трубку, но забыл номер. Достает записную книжку.)

Мари (плача). 432-24-37, каждый раз одно и то же.

Блэз. Ну успокойтесь, нечего плакать! У вас еще все впереди!

Мари. Мне надо зарабатывать на жизнь, мсье д'Амбрие!

Блэз. Да, конечно, к несчастью, всем нам надо, бедняжка моя, но… Занято! (Смотрит на часы.) Уже почти двенадцать, с минуты на минуту должны прийти гости.

Мари (продолжая плакать). Может быть, разрешите мне попробовать? У моей тети, в Плувенезе…

Блэз. Очевидно, сейчас у меня уже нет другого выхода.

Мари (быстро утешившись). Так я остаюсь?

Блэз. На пробу. Как вас зовут?

Мари. Мари Мадлен Лейауанк.

Блэз. Если вы не против, я вас буду называть просто Мари. Снимайте пальто.

Мари (собирается взять чемодан и сумку, но передумывает). У меня в сумке письмо от тети.

Блэз. Как мило!

Мари. Она сказала мне, чтобы я отдала его тому, кто меня возьмет на работу. (Протягивает ему письмо.)

Блэз. Ну-ка… (Читает). «Мадам…»

Мари (сдерживается, чтобы не расхохотаться). Тетечка думала, что я устроюсь к даме!

Блэз (читает). «Вверяю вам судьбу моей внучатой племянницы, которая еще ничего не умеет!» Да! Повезло!… (Продолжая читать.) «Прошу вас, следите за ней. Если вы дадите ей выходной, отпускайте ее только с двоюродной сестрой, которая будет за ней заходить».

Мари. Тетечка говорит, что Париж очень опасный город, и она боится, что я буду выходить из дому по вечерам. И все из-за того, что один раз в Плувенезе мы с Одилией пошли в кино, а потом пили лимонад в кафе, и я поздно вернулась.

Блэз. Нет, мадемуазель, решительно это невозможно. Я – не ваша тетя. Париж в самом деле опасный город, и я не могу взять на себя ответственности… дать гарантии… Сейчас звоню в бюро по найму и отказываюсь. (Снимает телефонную трубку, снова забыл номер.)

Мари (в слезах). 432-24-37. (В то время, как Блэз набирает номер.) Если я не найду места, мне придется возвращаться в Плувенез. Тетечка ругает меня, что я не зарабатываю, и она меня кормит, а я ничего не делаю… Но я же не сижу сложа руки!

Блэз (с жалостью). Ваша тетя с вами плохо обращается?

Мари. Не то чтобы плохо, но…

Блэз. Родителей у вас нет?

Мари. Понимаете, моя мама поехала работать в Париж. И после этого… Словом, когда она вернулась в Плувенез… Она была, как бы это сказать… Потому тетечка и боится…

Блэз. А! Вот оно что!

Мари. Она потом уехала, и с тех пор…

Блэз. Алло?… Бюро по найму?… Говорит Блэз д'Амбрие… Блэз д'Амбрие… Я заходил к вам вчера насчет… Да, да, я!… Я вам как раз по этому поводу и звоню… Это совсем не то, что я у вас просил!

Мари сдерживает слезы.

Вечером! Но вечером – поздно! Поймите, я жду гостей к обеду!… Ну да, сегодня, через десять минут!… Что?… Да, она очень славная, ничего не говорю, но… Да-да, эту часть своей жизни она мне уже рассказала… Я с вами согласен, но… Нет, но я вас очень хорошо понимаю… дело не в том, что… Это, скорее, я… Что? Конечно-Конечно, конечно… Да, разумеется, что делать?… Ладно, посмотрю… Да, да, обязательно… Вот именно… До свидания, мадам! (Смотрит на Мари, которая с интересом слушала весь разговор.) Так!… Делать нечего! Идите снимайте пальто!

Мари. Я правда остаюсь?

Блэз. Пока что – да!

Мари. О! Спасибо, мсье д'Амбрие!

Блэз (встает). С этим вопросом – все. Скоро двенадцать, к обеду ничего не готово.

Мари (со рвением). Сбегать на рынок?

Блэз. Нет, не надо. Я заказал готовые блюда, их сюда доставят. Пока что снимайте пальто, и если память мне не изменяет, на кухне вы найдете фартук. А потом поможете мне все подготовить здесь. Быстрее. (Показывает Мари, как пройти в кухню. Затем выбирает одну из своих картин. Влезает на стул и снимает со стены висевшую там картину.) О-ля-ля! Если бы мне сказали, что я окажусь в подобном положении!

Мари возвращается и видит Блэза на стуле.

(Спускается со снятой картиной и указывает Мари на свою картину.) Сюда повесьте вот эту! (Взяв снятую картину, идет к библиотеке.)

Мари. Почему? Мне та больше нравится!

Блэз. Вашего мнения никто не спрашивает!

Мари влезает на стул. Блэз заходит в библиотеку и возвращается, толкая перед собой бар на колесиках. Видит, как Мари пытается повесить картину, выполняя акробатические трюки.

Не получается?

Мари. Я слишком маленькая для этого гвоздя. (Сделав еще одну попытку, вешает картину, но соскальзывает со стула и падает на Блэза, который в последний момент успевает ее подхватить.) К счастью, вы подвернулись! (Хохочет.)

В этот момент появляется Женевьева.

Женевьева (удивленно). Что происходит?

Блэз. Мы пытались повесить картину.

Женевьева. Кто это особа?

Блэз. Прислуга.

Мари (все еще у Блэза на руках, протягивая руку Женевьеве). Здравствуйте, мадам.

Блэз (осознает ситуацию и ставит Мари на пол). Пойдите в столовую и накройте стол на четыре персоны. Туда. Все что нужно – в буфете: тарелки, рюмки… Вы умеете накрывать на стол по крайней мере?

Мари. Неужели! (Выходит.)

Женевьева. Это же комедия!

Блэз (перенося стул, чтобы заменить еще одну картину). Ты думаешь, у меня есть хоть малейшее желание шутить?

Женевьева. Ты что, не объяснил в бюро, что тебе нужен метрдотель, и очень внушительный?

Блэз (встав на стул). Конечно, объяснил! Но теперь людям что ни объясняй, они ничего не понимают.

Женевьева (приближаясь к нему). Это не причина, чтобы забыть меня поцеловать! (Обнимает его за шею.) Кто скажет «спасибо» своей козочке? (Целует его.)

Появившаяся в этот момент Мари предупредительно кашляет. Блэз и Женевьева отходят друг от друга.

Блэз (очень смущенно). Мари… мне нужно сразу же вас предупредить… Эта мадемуазель… Как бы вам сказать… Словом, вы знаете, что Париж за город…

Мари. Меня можете не стесняться, я привыкла. У нас во время сенокоса многие так целуются.

Блэз. Вот как?! Ну, тогда у меня гора с плеч!

Мари. Это как в кино. Вы видели «Техасского наездника»?

Блэз. Нет, но если он идет неподалеку…

Мари. Иногда я воображаю себя сказочной принцессой.

Блэз. Об этом мы с вами поговорим в другой раз. (Видит, что Мари что-то ищет.) Что вы ищете?

Мари. Клеенку.

Блэз. Какую клеенку?

Мари. Стол застелить, неужели не понятно!

Блэз (хватается за голову и почти рыдает). О! Боже мой, боже мой!

Мари. Мсье, вам нехорошо?

Блэз. Скатерть!

Мари. Не поняла?

Блэз. На стол постелите скатерть!

Мари. Так бы сразу и сказали! (Выходит, подпрыгивая, как школьница.)

Женевьева. Нельзя сказать, что это идеальный тип горничной!

Блэз. Все из-за этой ненормальной Арианы Кларенс, которая должна была освободить мне квартиру в субботу. Я пригласил Карлье на сегодня и уже не могу отложить.

Женевьева. Во всяком случае, Мишель нашел не квартиру, а золото!

Блэз. Золото, ты правильно подметила! Так знай же – она обошлась в сто двадцать тысяч франков. Дороговато за денек!

Женевьева. Мишель сказал мне – восемьдесят.

Блэз (в ярости). Плюс мелкие расходы.

Женевьева. Ты вроде бы недоволен?

Блэз (с иронией). С чего ты взяла? Наоборот, это лучший день моей жизни.

Женевьева. Вечно тебе все не так! Все же устраивается – так, как мы хотели!

Блэз. Как ты хотела!

Женевьева. Как бы там ни было, если ты не сваляешь дурака, то скоро женишься на одной из самых богатых наследниц Парижа. Клебер только об этом и мечтает!

Во время разговора они снимают висящие на стенах картины и заменяют их картинами Блэза.

Блэз. Если тебе не трудно, не называй его при мне Клебером!

Женевьева. А как прикажешь его называть?

Блэз. Как хочешь или не называй вовсе, это будет еще лучше. Я тебе уже говорил, что мне в высшей степени неприятно слышать от тебя имя Клебера, поскольку я не могу не знать, что он твой любовник.

Женевьева. Любовник! Сразу какие слова! Ты мой любовник. А он – знакомый, помогающий мне справляться с моими жизненными трудностями.

Блэз. Так вот, если говорить о твоих трудностях, то не трудись напоминать мне о нем!

Женевьева. Поневоле приходится, поскольку благодаря мне ты скоро женишься на его дочери.

Блэз. Я еще не сказал последнего слова.

Женевьева. Снова начинается!

Блэз. Женевьева… Создалась ситуация, которую моя бедная мать назвала бы возмутительной. Жизненные обстоятельства вынуждают нас иногда совершать поступки, несовместимые с моралью, и вследствие этого…

Женевьева. Послушай, мальчик мой, сейчас двенадцать дня, а подобную философию я могу выслушивать не раньше двенадцати ночи, да и то со стаканом виски в руках. Блэз. Но посуди сама, моя козочка, вдумайся: ты говоришь, что любишь меня, а хочешь, чтобы я женился на дочери твоего любовника, причем ты по-прежнему останешься моей любовницей. Что ж в таком случае аморально, если не это?!

Женевьева. Еще раз повторяю тебе, что он мне не любовник. Но, учитывая, что мы вдвоем не можем существовать ни на мои заработки манекенщицы, ни на доходы от твоих картин, которые не продаются, я вынуждена…

Блэз. А щетки?

Женевьева. О чем ты говоришь? Пока что ты продал только три.

Блэз. Лиха беда – начало!

Женевьева. Во всяком случае, продавец половых щеток – это не профессия! Уж хоть бы пылесосы продавал! И потом, подумай сам – ты меня все время упрекаешь, что я говорю тебе о нем…

Блэз. О ком – о нем?

Женевьева. О некоем человеке! О известном тебе лице! О Клебере, в конце концов! Ты все время требуешь, чтобы я с ним рассталась. Так вот, когда ты женишься на его дочери, у тебя будет много денег, и моими трудностями будешь заниматься уже ты, и, таким образом, необходимость встречаться с ним отпадет сама собой. Ведь ты же этого хочешь, да?

Блэз. Разумеется, если смотреть на вещи под таким утломзрения, тут есть определенная логика.

Женевьева. Ну конечно! Кроме того, ты еще одного не можешь себе представить – моего ложного положения по отношению к вам обоим. Уверяю тебя, не так уж это весело. Как я хочу, чтобы все поскорее устроилось! Ты вот, например, нисколько не страдаешь от того, что некоторые вечера мы не можем проводить вместе из-за того, что…

Блэз. Я прошу тебя!

Женевьева. Вот видишь!

Блэз. А когда роли переменятся, ты не будешь страдать «из-за того, что…»?

Женевьева (громко смеясь). Она такая дура! Уверяю тебя, если бы плюс к своим деньгам она была бы красивой, образованной и остроумной, я бы ни за что тебя с ней не познакомила. Я готова ради тебя на жертвы, но всему есть предел.

Блэз. Если когда-нибудь мои картины начнут продаваться, клянусь тебе…

Женевьева. До того дня у нас еще будет время все обсудить. Лаура д'Амбрие! Звучит совсем неплохо.

Блэз. Что ты сказала?

Женевьева. Лаура д'Амбрие. Так будет называться твоя жена, когда ты станешь ее мужем.

Блэз. Ах да, правда!

Женевьева. У меня такое впечатление, что твоя приставка «де» произвела большое впечатление на того мсье, о котором ты не хочешь, чтобы я тебе говорила.

Блэз. Это на кого же?

Женевьева. На привидение, призрак, фантом, на твоего будущего тестя, в конце концов! Его дочка – графиня! Он спит и видит эту свадьбу. Должна сказать, что мне тоже как-то странно думать, что ты граф!

Звонок в дверь.

Блэз. Что осталось от моего графства!

Женевьева (подходит и обнимает его за шею). Если бы тебя звали Дюраном, я бы все равно тебя так же любила. (Целует его).

В это время появляется Мари и снова начинает покашливать.

Блэз. Что вам нужно?

Мари. Звонили.

Блэз. Так почему вы не открываете? Вы здесь зачем?

Мари выходит.

Женевьева. Мишель в этой истории вел себя как настоящий дипломат. Я не могла сама тебя знакомить с Клебером, ты же знаешь, как он ревнив.

Блэз. Да-да, ты мне уже говорила, спасибо за уточнение. Женевьева. Лучше, чтобы он вообще не знал, что мы знакомы: это может вызвать у него подозрения. В один прекрасный день он представит нас друг другу – постарайся не расхохотаться.

Блэз. Не думаю, чтобы мне когда-нибудь пришла охота смеяться в его обществе.

Мари (возвращается). Это цветы. (Протягивает счет.)

Блэз. Три тысячи франков за дюжину роз – это даром! (Достает деньги из кармана и отдает их Мари.) Держите, Мари.

Мари выходит.

Женевьева. Пока все прекрасно.

Блэз. Да, до того момента, когда Карлье обнаружит, что я снял эту квартиру на две недели, что у меня нет ни гроша и что все это – блеф.

Женевьева. Как он может обнаружить? Впрочем, я уверена, все это для него не важно, ему достаточно твоей приставки «де».

Мари (возвращается с цветами). Куда их?

Блэз (яростно). Положите на пианино!

Мари (осматривается вокруг). Пианино нет!

Блэз. Да в вазу, черт побери! Куда же ставят цветы? Вот она, у вас перед носом.

Женевьева. Не нервничай так, мой милый!

Звонок в дверь.

Пойду открою. (Выходит.)

Блэз. Снимите бумагу перед тем, как ставить в воду!

(Достает из своих рабочих принадлежностей ножницы и подходит, чтобы помочь Мари.)

Мари. Вы так и не дочитали письма моей тети!

Блэз (поправляя цветы). Не обижайтесь, но разговор о вашей тете мы отложим до лучших времен!

Мари. Она вам написала про баню.

Блэз. Какую баню?

Мари. Я бы хотела знать, смогу ли я раз в неделю ходить в баню?

Блэз. Сейчас самое время для разговоров о бане! Вы что, не понимаете? Принесите лучше воды.

Мари выходит. Блэз поправляет букет. Входит Женевьева.

Женевьева. Устрицы. (Протягивает ему счет.)

Блэз. Четыре тысячи восемьсот франков! За четыре дюжины устриц! Грабеж! Пойди же заплати. (Протягивает ей деньги.)

Женевьева выходит. Входит Мари с огромным туалетным кувшином.

Это еще что?

Мари. Разве вы меня не за водой посылали?

Блэз. О господи! Наливайте в вазу!

Женевьева возвращается.

Хватит, достаточно! Теперь идите в кухню и разложите устрицы по тарелкам. По дюжине на тарелку, понятно?

Мари (уходя). Да.

Блэз. До двенадцати вы считать умеете?

Мари смотрит на Женевьеву и перед тем, как выйти, разражается громким хохотом.

Ей одной весело!

Женевьева. Послушай, во время обеда не отвлекайся, следи за собой – ты великий художник, живешь здесь уже пять лет и продаешь картины по триста тысяч франков!

Блэз. Почему бы сразу не заломить четыреста? А через две недели что я буду говорить?

Женевьева. Через две недели ты будешь уже почти женат, и тогда говори все что хочешь. Что квартира тебе мала, ты уступаешь ее знакомой, не знаю!

Звонок в дверь.

Ох, нужно сматываться, если он меня здесь застанет – все пропало!

Блэз. Вот бы я посмеялся! У твоего Клебера глаза бы на лоб полезли!

Женевьева. Ах нет! Нет, Блэз! Не могу вынести, что ты при мне называешь его Клебером! Поражаюсь твоей нетактичности!

Блэз. Ну, ты сильна!

Женевьева. Ты себе не отдаешь отчета!

Блэз. В конце концов, это мой будущий тесть, я имею полное право называть его Клебером!

Мари (входя). Принесли торт. (Протягивает счет.)

Блэз. Тысяча восемьсот! Надеюсь, он хоть вкусный! (Дает Мари деньги.)

Мари. По виду вкусный! (Облизывает пальцы и выходит.)

Блэз. Если даже твой фокус не удастся, то по крайней мере один раз поживем на широкую ногу! Кстати, а деньги за квартиру у тебя уже есть?

Женевьева. Нет. Клебер еще не успел мне дать.

Блэз. Послушай, любовь моя, не забывай, что ты меня втянула в эту авантюру против моей воли. Ты сказала, что весь риск берешь на себя. Кроме того, ты прекрасно знаешь, что такая роскошь мне не по карману.

Женевьева. Какое значение имеет день или два?

Блэз. Как какое? Я подписал чек и думаю излишне тебе напоминать, что у меня на счету нет ни гроша!

Женевьева. Ты подписал чек?

Блэз. Конечно, а как же ты думала можно иначе?

Женевьева. Не беспокойся, пока он дойдет до банка, я достану деньги.

Блэз. Надеюсь!

Женевьева (смотрит на часы). Который час? Мне надо уходить, семейство вот-вот явится… О! Мне пришла в голову одна мысль!

Блэз. Каждый раз, когда тебе приходит в голову мысль, у меня мурашки бегут по спине!

Женевьева. Слушай: во время обеда я несколько раз тебе позвоню, и ты будешь мне отвечать, как будто ты разговариваешь с заказчиками, это произведет впечатление.

Блэз. У меня пока нет привычки к таким разговорам.

Женевьева. Одновременно дашь мне понять, как обстоят дела.

Блэз. Постараюсь.

Женевьева. Увидишь, все будет хорошо.

Блэз. Дай бог!

Женевьева (целуя его). Ты мой котенок.

Появляется Мари. Блэз и Женевьева отходят друг от друга.

Блэз. Вы появляетесь всегда во время сенокоса.

Мари. Устрицы готовы.

Женевьева. До свиданья, мой дорогой, оставляю тебя, постарайся быть на высоте, не забудь, что я говорила. Я тебе скоро позвоню. Желаю удачи, мой котенок. (На минуту задумывается.) Какая досада, что вы обедаете вместе, а мне придется обедать одной! Что делать?! (Выходит.)

Мари. Это ваша невеста?

Блэз. Нет, моя невеста сейчас придет.

Мари (удивлена). Ах так!

Блэз. Да, и не пытайтесь ничего понять, молитесь богу, чтобы все сошло хорошо. Подойдите поближе, я на вас посмотрю. (Оглядывает Мари. На лице его полное отчаяние. Снимает с нее очки.) Уже лучше. (Отходит подальше от нее, поднимает руку и показывает три пальца.) Сколько пальцев вы видите со своего места?

Мари. Три.

Блэз (показывает пять пальцев). А теперь?

Мари. Пять.

Блэз. А сейчас?

Мари. Один.

Блэз (отдает ей очки). Так, до нового приказа очки будете держать на кухне.

Мари. Дело в том, что я вблизи не вижу.

Блэз. Тем лучше для вас, будете держаться на расстоянии. Звонок в дверь.

Уже! Да еще раньше времени! Открывайте, чего вы ждете?

Мари выходит. Блэз торопливо ставит картину на мольберт, принимает очень «артистическую» позу, делая вид, что работает. Мари возвращается и протягивает новый счет.

Мари. Это за вино!

Блэз. Пять тысяч двести! (Роется в карманах и достает деньги.) Три тысячи… четыре… четыре пятьсот… четыре девятьсот… (Смотрит на счет.) Пять двести! Черт возьми, у меня не хватает! (Роется еще в карманах, достает бумажник, начинает нервно метаться по комнате.) О-ля-ля-ля-ля! Как я хочу все послать к черту!

Мари. Может быть, я вам чем-нибудь могу помочь, мсье д'Амбрие?

Блэз (пожимает плечами, потом передумывает и подходит к Мари). Да, если одолжите мне до вечера триста или четыреста франков!

Мари. И только-то! Сейчас сбегаю за сумкой!

Блэз (садится на диван). Женщины все безумные! О чем они думают?! Попробуй им что-нибудь докажи! Не успеешь оглянуться – и пожалуйста! – ты уже втянут в такое, что костей не соберешь!

Мари (возвращается с сумкой, из которой начинает доставать множество разнообразных вещей, в том числе фотографию). Вот моя тетя, как она вам нравится?

Блэз. Очень, очень, но поскорее.

Мари (достает монету). Держите сто франков!

Блэз. Это все, что у вас есть?

Мари. Нет, нет, что вы, постойте! (Достает медные монеты, считает). Сто пятьдесят… двести… двести двадцать… двести сорок… двести шестьдесят… двести семьдесят… двести восемьдесят…

Блэз (нетерпеливо). Дайте я вам помогу.

Мари становится на колени и вытряхивает из сумки на пол медные монеты по одному и два франка. Блэз тоже становится на колени и вместе с Мари собирает и считает деньги.

Мари. Двести восемьдесят шесть… Двести восемьдесят восемь… Двести восемьдесят девять… Двести девяносто один…