— Посмотри-ка на того парня.

Фишер взглянул по направлению, куда показывал Эдвардс. Оружия они не видели, так как оно не попадало в их поле зрения. Внимание Эдвардса привлекла поза Освальда. Фишер согласился с тем, что она была странной. Освальд как завороженный смотрел направо от себя, отвернувшись от Мейн-стрит. Фишеру показалось, что «ой не шелохнулся, не моргнул глазом, что он смотрел как статуя, неподвижными глазами».

Видевший Освальда ближе всех водопроводчик Говард Л. Бренан появился на площади в 12. 18 (часы световой рекламы фирмы «Герц» на крыше склада учебников помогли и ему точно установить время). Он устроился на белой цементной ограде высотой три с половиной фута, окружавшей площадь, прямо напротив входа в склад, где. стояла группа во главе с Роем Трули. Там, на пересечении Хьюстон-стрит и Элм-стрит, находился Бреннан — на сорок ярдов ниже Освальда. Разомлевший на солнце, он вытер лоб рукавом своей рабочей рубашки, а затем посмотрел наверх, надеясь узнать, какая температура на щите фирмы «Герц». Но эта часть щита не была видна отсюда. Взгляд Бреннана скользнул до шестого этажа книжного склада и остановился на заострившемся лице Ли Освальда, профиль которого был виден отсюда. Бреннан тоже не мог понять, почему молодой человек замер в полной неподвижности.

С Мейн-стрит послышались отдаленные крики. Бреннан, Роуленд, Эдвардс и Фишер забыли о странной фигуре в открытом окне и повернулись в другую сторону. Эдвардс сказал взволнованно:

— Вон они едут!

Жаклин Кеннеди показалось, что это Мексика — жаркая, буйная, шумная, с палящим солнцем, которое жгло прямо в лицо, и с криками приветствий, которые вздымались вокруг, подобно волнам, белее ярким, чем солнце, — волнам симпатии, захлестывавшим до такой степени, что забывалась эта обычная улица с гирляндами привычных полинявших красных, белых, синих флажков, развешанных сверху, с рекламой ботинок фирмы «Макэн», карт фирмы «Холлмарк», одежды фирмы «Харт Шаффнер я Маркс», аптеки Уолгрина. Ей казалось, что люди вокруг перестали быть чужими и стали ее близкими друзьями на тот миг, пока блестящий синий «лимузин» с трепещущими флажкам» на крыльях проплывал вперед, разрезая толпу, мимо полицейских барьеров. Кортеж продвигался вперед.

12.22. Мейн-стрит и Эрви-стрит

Дюжина молодых людей высыпала на улицу. Со своего командного поста на повороте полицейский инспектор Далласа Герберт Сойер своим низким голосом подал сигнал, и несколько полицейских сомкнулись в ряд, оттесняя их назад. Признаки активности проявила и секретная служба. Клинт Хилл бежал за автомашиной вровень с Жаклин Кеннеди, сидевшей по его сторону, а Джек Риди спрыгнул с правого крыла «хавбека», чтобы преградить путь восторженному фотографу-любителю. В «вэрсити» Лем Джонс приоткрыл на несколько дюймов свою дверь, чтобы рвануться вперед, если бы кто-нибудь напал на Линдона Джонсона.

Слева возвышался Торговый центр. Седьмой этаж этого здания был штаб-квартирой миллиардера Далласа Г. Л. Ханта. С двумя секретаршами по сторонам, Хант стоял, пристально глядя на то, как Кеннеди, весело приветствовал толпу перед аптекой Уолгрина.

12.28. Мейн-стрит и Акард-стрит

Форест Соррелз в головной машине слышал крики: «Президент едет!» Вытянув шею, он пробормотал Лоусону:

— Боже мой, посмотри, сколько людей высунулось из окон!

Клинт Хилл наблюдал за окнами. Наблюдал за ними и Ярборо, и ему они не нравились. Сенатор был в восторге от толп на тротуарах. После президента он был самым оживленным участником кортежа. Не обращая внимания на хриплое радио и на вице-президента, который продолжал оставаться мрачным, Ярборо громко приветствовал всех. Он искал глазами знакомые лица и обнаружил удивительно большое число людей из сельскохозяйственных районов Восточного Техаса. В окнах контор он, однако, не увидел друзей. Они не выкрикивали приветствий. Ярборо глянул на них снизу вверх, стараясь угадать их мысли. Ему показалось, что выражение их лиц было мрачным в неодобрительным. У него создалось впечатление, что они была возмущены приемом, который оказывался Кеннеди на тротуарах.

12.24. Мейн-стрит и Филд-стрит

Желание местного агента ФБР Джима Хости, которому было поручено наблюдение за Ли Освальдом, исполнилось: стоя на повороте, он увидел Кеннеди и отправился затем в закусочную «Аламо Грилл» позавтракать. День, считал он, не пропал даром.

12.26. Мейн-стрит и Пойдрас-стрит

Мари Фемер увидела слева свею мать и стала махать ей из автобуса для «ВВЛ» («Весьма важные лица»), стараясь угадать, увидела та ее или нет. Лиз Карпентер, слушая отдававшийся эхом рев толпы, ликовала: «Ну, после этого Барри Голдуотер и далласская „Ньюс“ потеряют почву под ногами!»

Не все чувствовали подобную уверенность. Гонзалес, как и Ярборо, продолжал скептически относиться к Далласу, но конгрессмен и сенатор были исключением. Килдаф решил, что его опасения не имели оснований. Было похоже, что этот прием будет одним из лучших, оказанных Кеннеди за всю неделю, включая и Флориду. О’Брайену улица начала напоминать нью-йоркский Бродвей: то же ущелье из зданий, те же возбужденные шум и крики. О’Доннел привстал в машине, стараясь оценить происходящее с профессиональной точки зрения. Возможно, только эти люди и поддерживали Кеннеди в Далласе, но их пыл был настоящим, и когда люди на тротуаре кричали: «Джекки, сюда! Сюда, Джекки-и-и!» — инстинкт О’Донелла подсказывал ему, что присутствие первой леди явится ценным вкладом в избирательную кампанию в предстоящие месяцы.

Кеннеди продолжал приветствовать толпу. Рев все нарастал, и Нелли Коннэли услышала, как он говорит: «Спасибо, спасибо, спасибо». «Они не могут услышать его, — размышляла она. — Почему же он это делает?» Она предположила, что просто по привычке — он хорошо воспитан.

Клинт Хилл стоял на подножке спиной к улице, то спрыгивая, то вскакивая обратно на подножку.

Он потерял счет, сколько раз соскакивал на мостовую, и стал уже тяжело дышать. Риди стоял на подножке. Остальные агенты охраны оставались в машине. Ламар-стрит, Остин-стрит…

12.28. Мейн-стрит и Маркет-стрит

Кварталы стали беднее — кортеж въезжал в пестрый район лавчонок, ломбардов, баров, средней школы. Ярборо подумал, что с верхнего этажа кто угодно мог сбросить на Кеннеди цветочный горшок. «Хорошо бы поскорее увезти президента отсюда», — подумал он и вдруг увидел, что они уже почти у цели. Через два квартала отсюда с левой стороны было видно безобразное здание суда из песчаника, а с правой — грязное здание архива округа, за ними — зелень площади Дили. «Боже, как приятно посмотреть на открытое небо», — подумал сенатор. Он вспомнил, что у него есть знакомые среди судейских чиновников, и стал вертеться на месте, пытаясь отыскать их глазами. Затем он увидел, как головная машина повернула вправо — в сторону архива. Ярборо по ошибке предположил, что они могли добраться до Стеммонс-Фриуэй прямо с Мейн-стрит. Он не заметил островка для пешеходов прямо перед ними. Из-за этих пешеходов нужно было повернуть на Элм-стрит. Ярборо раскрыл рот: почему они вдруг поворачивают направо? Они же едут но в ту сторону. Что там происходит?

12.29. Мейн-стрит и Хьюстон-стрит

Толпа за углом поредела. После резкого поворота на Хьюстон-стрит Клинт вновь прыгнул на подножку. Однако даже здесь раздавались громкие аплодисменты, и Нелли, удивленная приемом Далласа и в восторге от него, повернулась на откидном сиденье.

— Господин президент, — сказала она торжествующе, — теперь-то вы уж никак но можете сказать, что Даллас вас не любит.

Кеннеди улыбнулся и ответил:

— Нет, этого нельзя сказать.

Въезжая на Элм-стрит, Карри повернул руль головной машины влево, сделав при этом второй резкий поворот. Для него это было просто — он делал это тысячу раз. Но это был поворот на 120 градусов. Билл Грир, повернув «линкольн», чуть не встал перед Роем Трули. Сэм Кигги в «хавбеке» и Хэршел Джеке в машине вице-президента должны были оказаться в том же положении. «Черт возьми, — сказал Джеке про себя, оценивая ситуацию, — "это фактически поворот в виде вытянутой подковы».

12.30. Хьюстон-стрит и Элм-стрит

Кортеж походил теперь на букву Z. Начальник полиции Карри в головной части кортежа подъезжал к верхнему путепроводу. Три водителя — Грир, Кинни, Джекс — следовали за ним по Элм-стрит. Книжный склад находился на вершине острого угла. Вторая часть кортежа — грузопассажирский автобус, автобус «ВВЛ» и машина связи — все еще находились на Мейн-стрит.

Соррелз сказал Карри:

— Еще пять минут, и он будет на месте. Заметив, что впереди была лишь горстка зрителей, Лоусон дал сигнал агентам, дежурившим с 16. 00 до 24. 00. Он сообщил по радио в Торговый центр, что они будут на месте через пять минут. Затем он механически оглядел верхний путепровод. Наверху стояли железнодорожные рабочие. Это было нарушением правил безопасности. Через ветровое стекло он немедленно подал рукой знак стоявшему там полицейскому в желтом дождевом плаще, чтобы тот очистил место. Полицейский не отреагировал — он ничего не понял.

Грир начал приходить в себя после трудного поворота. Напряжение спало. Он тоже заметил рабочих. Озадаченный, он стал изучать незнакомую улицу, прикидывая, можно ли будет сделать в последнюю минуту, если это окажется необходимым, крутой поворот и доставить президента под опустевший пролет путепровода. «Линкольн» проходил теперь мимо дуба, который на мгновение скрыл Джона Кеннеди от дула винтовки в угловом окне шестого этажа. Эйб Запрудер припав к кинокамере, снимал приближавшуюся президентскую автомашину. Нелли указала Джекки на тоннель и сказала:

— Мы почти что приехали. Это прямо за тоннелем. Джекки подумала о том, как приятно будет въехать в прохладный тоннель. Все там капалось таким спокойным. Она повернулась налево. Чарлз Брэнд поднял своего сына: сейчас было самое время помахать президенту. Кинни продолжал смотреть в затылок президента. О’Доннел вернулся на свое откидное место.

— Как со временем, Дэйв? — спросил он Пауэрса.

— На моих 12.30, — ответил Пауэрс. — Это неплохо. Мы опаздываем всего лишь на пять минут.

На переднем сиденье Эмори Робертс сообщал по радио в Торговый центр: — «Хавбек» — базе. Мы в пяти минутах от места назначения.

Затем он записал в своем отчете за смену: «12.30. Президент прибыл в Торговый центр». — Руфус Янгблад, вертевший в руках кожаный ремень своего портативного радиопередатчика секретной службы, также отметил время — его было видно на рекламном щите фирмы «Герц», и он помнил, что в 12.30 они должны прибыть на завтрак. Позади Янгблада Леди Бэрд лениво разглядывала красное кирпичное здание Дал-Текса и ржаво-красный кирпичный фасад склада учебников. Линдон все еще слушал радио. Ярборо успокоился после того, как они изменили маршрут.

«Вэрсити» делала поворот на 120 градусов.

Машины прессы подходили к повороту. Килдаф, неправильно прочитавший надпись у входа в склад, сказал Мерримэну Смиту:

— Черт возьми, что это такое — книжный уклад? Находившаяся еще на Мейн-стрит Эвелин Линкольн говорила:

— Нет, подумайте только: мы проехали через весь Даллас, и еще не было ни единой демонстрации!

Одна из ее местных знакомых, Лиз Карпентер, рассмеялась:

— Это Даллас. Мы вовсе не такие уж плохие. «Линкольн» двигался со скоростью 11, 2 мили в час.

Он прошел мимо дуба. Эйб Запрудер, медленно поворачивавший свою камеру вправо, обнаружил, что снимает обратную сторону дорожного знака. На какой-то момент машина пропала из поля зрения, по ничто не закрывало ее больше от окна на шестом этаже. Она прошла мимо последней ветки.

Пятилетний сынишка Брэнда робко поднял ручонку. Президент тепло ему улыбнулся. Он поднял руку, чтобы помахать ему.

Вдруг раздался резкий оглушительный звук.

Разные люди восприняли случившееся по-разному. Жаклин Кеннеди показалось, что раздался резкий выхлоп мотоцикла. У начальника полиции Карри создалось впечатление, что кто-то взорвал железнодорожную петарду. Рональд Фишер и Боб Эдвардс, решившие, что это выхлоп мотора, рассмеялись. Большинство охотников в кортеже, в том числе Соррелз, Коннэли, Ярборо, Гонзалес, Томас, инстинктивно признали в звуке выстрел винтовки. Но охрана Белого дома была сбита с толку. Опыт агентов охраны по стрельбе на открытом воздухе ограничивался двумя ежегодными курсами на стрельбище в Национальной лесном питомнике Вашингтона. Там они слышали только выстрелы из собственного оружия и не привыкли к тем странным звуковым эффектам, какие возникают, когда выстрелы из ручного огнестрельного оружия отдаются среди необычных строений, в данном случае среди зданий на площади Дили[29]. Эмори Робертс признал в первом выстреле Освальда именно выстрел, так же как и Янгблад, чья мгновенная реакция, быть может, спасла жизнь Линдона Джонсона. Они были, однако, исключением. Агенты в «хавбеке» растерялись — они неуверенно оглядывались. Лоусон, Келлерман, Грир, Риди и Хилл — все считали, что взорвалась петарда. Можно понять, что Рой Трули принял первый выстрел за звук лопнувшей хлопушки. Можно даже представить себе, что полицейский Джеймс М. Чейни, ехавший на мотоцикле в шести футах от «линкольна», подумал, что это выхлоп другой машины. Чейни был обычным полицейским, а не охранником президента. Охрана главы правительства — профессия агентов секретной службы. Они только для этого и существуют. Кроме Клинта Хилла и, возможно, еще Джека Риди, который приготовился спрыгнуть с правой подножки и которому Роберте приказал вернуться обратно, поведение людей в машине, сопровождающей машину президента, было пассивным. Еще трагичнее была растерянность начальника охраны президента Роя Келлермана и находившегося у него в подчинении Билла Грира. Келлерман и Грир могли быстро свернуть в сторону, но в течение ужасных пяти секунд они были парализованы.

Хотя Клинт Хилл и не понял, что это выстрел, он увидел, что Кеннеди наклонился вперед и схватился за шею. Для Клинта этого было достаточно: со свойственной ему моментальной реакцией он выпрыгнул из машины на Элм-стрит и бросился вперед.

Пауэрс, находившийся на правом откидном сиденье «хавбека», закричал О’Доннелу:

— Президента, кажется, ранили!

Ярборо, сидевшему в машине вице-президента, показалось, что он почувствовал запах пороха.

— Боже мой! — закричал он. — Они застрелили президента!

Задыхаясь, Леди Бэрд воскликнула:

— Нет, этого не может быть!

Линдону Джонсону показалось, что на какой-то момент звуки радио были заглушены взрывом. Прежде чем он мог определить, что это за взрыв, он увидел, как к нему с переднего сиденья бросился Янгблад.

Янгблад был куда менее уверен в правильности своих действий, чем это казалось. Про себя он думал, как нелепо все будет выглядеть, если он ошибся. Но голос его был тверд, когда он резко бросил Джонсону:

— Ложитесь!

Килдаф в машине для представителей прессы, находившейся прямо под прицелом винтовки, спросил:

— Что это?

Боб Баскин, сидевший сзади Килдафа, понял, что это такое: он был ветераном пехоты и, потрясенный, стал оглядываться вокруг в поисках прикрытия.

Фотограф Белого дома капитан Стафтон механически потянулся за своим телеобъективом. — Что это — треск от выхлопа мотоцикла? — спросил конгрессмен Янг.. Гонзалес, который охотился последний раз в прошлое воскресенье, воскликнул:

— Нет, это выстрел винтовки!

Полицейский, который вел их машину, тут же сказал!

— Вы правы.

А Гонзалес, находившийся в конгрессе, когда пуэрториканские националисты начали стрелять о галереи, подумал: «Что это, второе Поуэрто-Рико?»

На Мейн-стрит Тед Клифтон сказал:

— Что это за глупости, устраивать здесь салют! Генерал Годфри Макхью ответил:

— Да, это глупо.

В автобусе для «ВВЛ» д-р Бернли смотрел с отсутствующим видом на окна магазинов. Врач президента ничего не слышал — он был слишком далеко от президента.

Президент был ранен, но не смертельно. 8, 5-миллиметровая пуля попала ему сзади в шею, задела правое легкое, и, повредив дыхательное горло, вышла через горло, пробив узел галстука. Затем пуля прошла сквозь спину губернатора Коннэли, его грудь, правую кисть и левое бедро, хотя губернатор вследствие замедленности реакции еще не почувствовал ранения[30]. В этот момент Коннэли смотрел через свое правое плечо в ту сторону, откуда ему послышался выстрел винтовки.

Как только «линкольн вышел из-за дорожного знака, он вновь появился в поле зрения Эйба Запрудера. Эйб увидел искаженное лицо президента и был потрясен. Продолжая направлять объектив камеры на машину, он спрашивал себя, не притворяется ли президент. Выражение лица Кеннеди было таким, как если бы он говорил:

«Они настигли меня». Эйб подумал: «Что это происходит, президент шутит?»

Нелли Коннэли повернулась и внимательно взглянула на Кеннеди. Он поднес руку к горлу, но на лице не было гримасы. Он несколько сполз вниз.

Рою Келлерману показалось, что президент воскликнул с интонацией, свойственной ему одному: «Боже мой, меня ранили!» Рой оглянулся через левое плечо, Грир, сидевший рядом с ним, — через правое. Машина, вихляя из стороны в сторону, медленно выходила из общей колонны, и они увидели, что Кеннеди действительно ранен.

В этот миг Джон Коннэли почувствовал, что ранен. Казалось, что кто-то ударил его гигантским кулаком по спине. Он наклонился вперед, увидел залитые кровью колени и рухнул влево. И Джон и Нелли чувствовали, что «линкольн» замедляет ход. Упав друг на друга, они подняли глаза и увидели на расстоянии нескольких дюймов от себя удивленные лица Келлермана и Грира.

Внезапно губернатор почувствовал себя обреченным. Его охватила паника.

— Нет, нет, нет, нет! — закричал он. — Они убьют нас обоих!

Жаклин Кеннеди услышала его. В изумлении она подумала: «Почему он кричит?» — и, обеспокоенная, повернулась к мужу.

Грир повернулся к рулю. Келлерман неуверенно оглянулся. Никто из них еще не реагировал на происшедшее.

Но было уже слишком поздно. Говард Бреннан увидел, как Освальд неторопливо прицеливается для своего последнего выстрела. В последний момент внимание всех было внезапно отвлечено. Первый выстрел распугал птиц. Голуби взлетели, сначала по два и по три, затем стаями, так что теперь в небе хлопали тысячи крыльев. Голуби поднимались все выше и выше, пока не образовали большой и неровный, трепещущей вверху веер, похожий на темно-синюю букву v, переходящую в более мягкий голубой тон неба.

Согнув руку, Освальд скова прицелился из итальянской винтовки. «Смотреть влево, смотреть вправо, быть готовым по всей линии огня!» — учили инструктора морской пехоты на стрельбище Сан-Диего, объявляя о появлении движущейся цели. Теперь Освальд был готов. Они говорили ему также, что он должен держать прямой прицел на линии стрелок, показывающих шесть часов на воображаемом часовом циферблате. Он твердо видел эту линию. Его цель, удивительно ясно видная в поперечных волосках стереоскопического прицела, находилась на расстоянии восьмидесяти восьми ярдов.

Освальд нажал курок.

Первая леди — последний раз первая леди — встревожено нагнулась над президентом. Его лицо было насмешливым. Она часто видела это выражение, когда он раздумывал над трудным вопросом на пресс-конференций. Затем необыкновенно изящным движением он поднял правую руку словно для того, чтобы отбросить назад свои спутавшиеся каштановые волосы. Но он не довел движения до конца, рука его бессильно упала.