Сказка про славного царя Гороха и его прекрасных дочерей царевну Кутафью и царевну Горошинку

      - Что, видел? У тебя пять пальцев всего, а у меня целых шесть - вот и вышло, что я тебя богаче.
      - Эх, ты, нашел чем хвалиться! - засмеялся царь Пантелей. - Уж если на то пошло, так у меня одна борода чего стоит...
      Долго спорили цари, опять чуть не подрались, но царь Пантелей изнемог, присел на кочку и заплакал. Царю Гороху сделалось вдруг совестно. Зачем он хвастался своими шестью пальцами к довел человека до слез?
      - Послушай, царь Пантелей... - заговорил он. - Послушай... брось!..
      - Никак не могу бросить, царь Горох.
      - Да ты о чем?
      - А я есть хочу. Лучше уж было остаться в столице или идти к злому королю Косарю. Всё равно помирать голодною смертью...
      Подошла Босоножка и подала царю Пантелею кусок хлеба. Съел его царь Пантелей да как закричит:
      - А что же ты, такая-сякая, щей мне не даешь?! По-твоему, цари всухомятку должны есть? Да я тебя сейчас изничтожу...
      - Перестань, нехорошо... - уговаривал царь Горох. - Хорошо, когда и кусок хлебца найдется.
      XI
      Долго ли, коротко ли вздорили цари между собой, потом мирились, потом опять вздорили, а Босоножка идет себе впереди, переваливается на кривых ногах да черемуховой палкой подпирается.
      Царица Луковна молчала - боялась, чтобы не было погони, чтобы не убили царя Гороха, а когда ушли подальше и опасность миновала, она стала думать другое. И откуда взялась эта самая Босоножка? И платьишко на ней рваное, и сама она какая-то корявая да еще к тому же хромая. Не нашел царь Горох девицы хуже. Такой-то уродины и близко бы к царскому дворцу не пустили. Начала царица Луковна посерживаться и спрашивает.
      - Эй ты, Босоножка, куда это ты нас ведешь?
      Цари тоже перестали спорить и тоже накинулись на Босоножку:
      - Эй ты, кривая нога, куда нас ведешь?
      Босоножка остановилась, посмотрела на них и только улыбнулась. А цари так к ней и подступают: сказывай, куда завела ?
      - А в гости веду... - ответила Босоножка и еще прибавила: - Как раз к самой свадьбе поспеем.
      Тут уж на нее накинулась сама царица Луковна и начала ее бранить. И такая и сякая - до свадьбы ли теперь, когда у всякого своего горя не расхлебаешь. В глаза смеется Босоножка над всеми.
      - Ты у меня смотри! - грозилась царица Луковна.- Я шутить не люблю.
      Ничего не сказала Босоножка, а только показала рукой вперед. Теперь все увидели, что стоит впереди громадный город, с каменными стенами, башнями и чудными хоромами, перед городом раскинут стан и несметное войско. Немного струсили цари и даже попятились назад, а потом царь Пантелей сказал:
      - Э, всё равно, царь Горох! Пойдем... Чему быть - того не миновать, а может, там и покормят. Очень уж я о щах стосковался...
      Царь Горох тоже не прочь был закусить, да и царица Луковна проголодалась.
      Нечего делать, пошли. Никто и не думает даже, какой это город и чей стан раскинут. Царь Горох идет и корит себя, зачем он хвастался перед царем Пантелеем своими шестью пальцами, - болтлив царь Пантелей и всем расскажет. А царица Луковна начала прихорашиваться и сказала Босоножке:
      - Иди-ка ты, чумичка, позади нас, а то еще осрамишь перед добрыми людьми...
      Идут дальше. А их уже заметили на стану. Валит навстречу народ, впереди скачут вершники. Приосанились оба царя, а царь Пантелей сказал:
      - Ну, теперь дело не одними щами пахнет, а и кашей и киселем... Очень уж я люблю кисель!..
      Смотрит царица Луковна и своим глазам не верит. Едет впереди на лихом коне сам красавец царевич Орлик и машет своей шапкой. А за ним едет, тоже на коне, прекрасная царевна Кутафья, а рядом с ней едет злой король Косарь.
      - Ну, теперь, кажется, вышла каша-то с маслом... - забормотал испугавшийся царь Пантелей и хотел убежать, но его удержала Босоножка.
      Подъехали все, и узнал славный царь Горох родных детей.
      - Да ведь это моя столица! - ахнул он, оглядываясь на город.
      Спешились царевич Орлик и царевна Кутафья и бросились в ноги отцу и матери. Подошел и король Косарь.
      - Ну, что же ты пнем стоишь? - сказал ему славный царь Горох. - От поклону голова не отвалится...
      Поклонился злой король Косарь и сказал:
      - Бью тебе челом, славный царь Горох!.. Отдай за меня прекрасную царевну Кутафью.
      - Ну, это еще посмотрим! - гордо ответил царь Горох.
      С великим торжеством повели гостей в королевскую палатку. Все их встречали с почетом. Даже царь Пантелей приосанился.
      Только когда подходили к палатке, царица Луковна хватилась Босоножки, а ее и след простыл. Искали-искали, ничего не нашли.
      - Это была Горошинка, мама, - шепнула царице Луковне прекрасная царевна Кутафья. - Это она всё устроила.
      Через три дня была свадьба - прекрасная царевна Кутафья выходила за короля Косаря. Осада с города была снята. Все ели, пили и веселились. Славный царь Горох до того развеселился, что сказал царю Пантелею:
      - Давай поцелуемся, царь Пантелей... И из-за чего мы ссорились? Ведь, ежели разобрать, и король Косарь совсем не злой...
      XII
      Когда царь Горох с царицей Луковной вернулся к себе домой со свадьбы, Босоножка сидела в царицыной комнате и пришивала на свои лохмотья новую заплатку. Царица Луковна так и ахнула.
      - Да откуда ты взялась-то, уродина? - рассердилась старуха.
      - Вы на свадьбе у сестрицы Кутафьи веселились, а я здесь свои заплатки чинила.
      - Сестрицы?! Да как ты смеешь такие слова выговаривать, негодная!.. Да я велю сейчас тебя в три метлы отсюда выгнать - тогда и узнаешь сестрицу Кутафью...
      - Мама, да ведь я твоя дочь - Горошинка!
      У царицы Луковны даже руки опустились. Старуха села к столу и горько заплакала. Она только теперь припомнила, что сама Кутафья ей говорила о Горошинке. Весело было на свадьбе, и про Горошинку с радости все и забыли.
      - Ох, забыла я про тебя, доченька! - плакалась царица Луковна.-Совсем из памяти вон... А еще Кутафья про тебя мне шепнула. Вот грех какой вышел!..
      Но, посмотрев на Босоножку, царица Луковна вдруг опять рассердилась и проговорила:
      - Нет, матушка, не похожа ты на мою Горошинку... Ни-ни! Просто взяла да притворилась и назвалась Горошинкой. И Кутафью обманула... Не такая у меня Горошинка была...
      - Право, мама, я Горошинка, - уверяла Босоножка со слезами.
      - Нет, нет, нет... И не говори лучше. Еще царь Горох узнает и сейчас меня казнить велит...
      - Отец у меня добрый!..
      - Отец?! Да как ты смеешь такие слова говорить?. Да я тебя в чулан посажу, чумазую!
      Горошинка заплакала. Она же о всех хлопотала, а ее и на свадьбу забыли позвать, да еще родная мать хочет в чулан посадить.
      Царица Луковна еще сильнее рассердилась и даже ногами затопала.
      - Вот еще горюшко навязалось! - кричала она. - Ну, куда я с тобой денусь? Придет ужо царь Горох, увидит тебя - что я ему скажу? Уходи сейчас же с глаз моих...
      - Некуда мне идти, мама...
      - Какая я тебе мама!.. Ах ты, чучело гороховое, будет притворяться-то!.. Тоже придумает: дочь!
      Царица Луковна и сердилась, и плакала, и решительно не знала, что ей делать. А тут еще, сохрани бог, царь Горох как-нибудь узнает... Вот беда прикачнулась!
      Думала-думала старушка и решила послать за дочерью Кутафьей: "Она помоложе, может, что и придумает, а я уже старуха, и взять с меня нечего..."
      Недели через три приехала и Кутафья, да еще вместе со своим мужем, королем Косарем. Всё царство обрадовалось, а во дворце поднялся такой пир, что царица Луковна совсем позабыла о Босоножке, то есть не совсем забыла, а всё откладывала разговор с Кутафьей.
      "Пусть молодые-то повеселятся да порадуются, - думала царица Луковна. Покажи им этакую чучелу, так все гости, пожалуй, разбегутся..."
      И гости веселились напропалую, а всех больше царь Пантелей - пляшет старик, только борода трясется. Король Косарь отдал ему всё царство назад, и царь Пантелей радовался, точно вчера родился. Он всех обнимал и лез целоваться так, что царь Горох даже немного рассердился:
      - Что ты лижешь, Пантелей, точно теленок!
      - Голубчик, царь Горохушко, не сердись!.. - повторял царь Пантелей" обнимая старого друга. - Ах, какой ты... Теперь я опять никого не боюсь и хоть сейчас опять готов воевать.
      - Ну, это дело ты брось... Прежде я тоже любил повоевать, а теперь ни-ни!.. И так проживем...
      Чтобы как-нибудь гости не увидали Босоножки, царица Луковна заперла ее в своей комнате на ключ, и бедная девушка могла любоваться только в окно, как веселились другие. Гостей наехало со всех сторон видимо-невидимо, и было что посмотреть. Когда надоедало веселиться в горницах, все гости выходили в сад, где играла веселая музыка, а по вечерам горели разноцветные огни. Царь Горох похаживал среди гостей, разглаживал свою бороду и весело приговаривал:
      - Не скучно ли кому? Не обидел ли я кого? Хватает ли всем вина и еды? Кто умеет веселиться, тот добрый человек...
      Босоножка видела из окна, как царь Пантелей с радости подбирал полы своего кафтана и пускался вприсядку. Он так размахивал длинными руками, что походил на мельницу или на летучую мышь. Не утерпела и царица Луковна - тряхнула стариной. Подбоченясь, взмахнула шелковым платочком и поплыла павой, отбивая серебряными каблучками.
      - Эх-эх-эх!..-приговаривала она, помахивая платочком.
      - Ай да старуха! - хвалил царь Горох. - Когда я был молодой, так вот как умел плясать, а теперь брюхо не позволяет...
      Босоножка смотрела на чужое веселье и плакала: очень уж ей было обидно чужое веселье.
      XIII
      Сидя у своего окошечка, Босоножка много раз видела сестру, красавицу Кутафью, которая еще более похорошела, как вышла замуж. Раз Кутафья гуляла одна, и Босоножка ей крикнула:
      - Сестрица Кутафья, подойдите сюда!
      В первый раз Кутафья сделала вид, что не слыхала, во второй раз - она взглянула на Босоножку и притворилась, что не узнала ее.
      - Милая сестрица, да ведь это я, Горошинка!
      Красавица Кутафья пошла и пожаловалась матери. Царица Луковна страшно рассердилась, прибежала, выбранила Босоножку и закрыла окно ставнями.
      - Ты у меня смотри! - ворчала она. - Вот ужо, дай только гостям уехать... Пристало ли тебе, чучеле, с красавицей Кутафьей разговаривать? Только меня напрасно срамишь...
      Сидит Босоножка в темноте и опять плачет. Свету только и осталось, что щелочка между ставнями. Нечего делать, от скуки и в щелочку насмотришься. По целым часам Босоножка сидела у окна и смотрела в свою щелочку, как другие веселятся. Смотрела-смотрела и увидела красавца витязя, который приехал на пир случайно. Хорош витязь - лицо белое, глаза соколиные, русые кудри из кольца в кольцо. И молод, и хорош, и удал. Все любуются, а другие витязи только завидуют. Нечего сказать, хорош был король Косарь, а этот получше будет. Даже гордая красавица Кутафья не один раз потихоньку взглянула на писаного красавца и вздохнула.
      А у бедной Босоножки сердце так и бьется, точно пойманная птичка. Очень уж ей понравился неизвестный витязь. Вот бы за кого она и замуж пошла! Да вся беда в том, что Босоножка не знала, как витязя зовут, а то как-нибудь вырвалась бы из своей тюрьмы и ушла бы к нему. Всё бы ему до капельки рассказала, а он, наверно, пожалел бы ее. Ведь она хорошая, хоть и уродина.
      Сколько гости ни пировали, а пришлось разъезжаться по домам. Царя Пантелея увезли совсем пьяного. На прощанье с дочерью царица Луковна вспомнила про свою Босоножку и расплакалась:
      - Ах, что я с нею только делать буду, Кутафья!.. И царя Гороха боюсь, и добрых людей будет стыдно, когда узнают.
      Красавица Кутафья нахмурила свои соболиные брови и говорит:
      - О чем ты плачешь, матушка? Пошли ее в кухню, на самую черную работу вот и всё... Никто и не посмеет думать, что это твоя дочь.
      - Да ведь жаль ее, глупую!
      - Всех уродов не пережалеешь... Да я и не верю ей, что она твоя дочь. Совсем не в нашу семью: меня добрые люди красавицей называют, и брат Орлик тоже красавец. Откуда же такой-то уродине взяться?
      - Говорит, что моя...
      - Мало ли что она скажет... А ты ее пошли на кухню, да еще к самому злому повару.
      Сказано - сделано. Босоножка очутилась на кухне. Все повара и поварихи покатывались со смеху, глядя на нее:
      - Где это наша царица Луковна отыскала такую красоту? Вот так красавица! Хуже-то во всем гороховом царстве не сыскать.
      - И одежонка на ней тоже хороша! - удивлялась повариха, разглядывая Босоножку. - Ворон пугать... Ну и красавица!
      А Босоножка была даже рада, что освободилась из своего заточения, хотя ее и заставляли делать самую черную работу - она мыла грязную посуду, таскала помои, мыла полы. Все так ею и помыкали, а особенно поварихи. Только и знают, что покрикивают:
      - Эй ты, хромая нога, только даром царский хлеб ешь! А пользы от тебя никакой нет...
      Особенно донимала ее старшая повариха, злющая старая баба, у которой во рту словно был не один язык, а целых десять. Случалось не раз, что злая баба и прибьет Босоножку: то кулаком в бок сунет, то за косу дернет. Босоножка всё переносила. Что можно было требовать от чужих людей, когда от нее отказались родная мать и сестра! Спрячется куда-нибудь в уголок и потихоньку плачет только и всего. И пожаловаться некому. Правда, царица Луковна заглядывала несколько раз на кухню и справлялась о ней, но все поварихи и повара кричали в один голос:
      - Ленивая-преленивая эта уродина, царица! Ничего делать не хочет, а только даром царский хлеб ест...
      - А вы ее наказывайте, чтобы не ленилась, - говорила царица.
      Стали Босоножку наказывать: то без обеда оставят, то запрут в темный чулан, то поколотят.
      Больше всего возмущало всех то, что она переносила всё молча, а если и плакала, то потихоньку.
      - Это какая-то отчаянная! - возмущались все. - Ее ничем не проймешь... Она еще что-нибудь сделает с нами. Возьмет да дворец подожжет - чего с нее взять, с колченогой!..
      Наконец вся дворня вышла из терпения, и все гурьбой пошли жаловаться царице Луковне:
      - Возьми ты от нас, царица Луковна, свою уродину. Житья нам не стало с нею. Вот как замаялись с нею все - и не рассказать!
      Подумала-подумала царица Луковна, покачала головой и говорит:
      - А что я с ней буду делать? Надоело мне слушать про нее...
      - Сошли ты ее, царица-матушка, на задний двор. Пусть гусей караулит. Самое это подходящее ей дело.
      - В самом деле, послать ее в гусятницы! - обрадовалась царица Луковна. Так и сделаем... По крайней мере, с глаз долой.
      XIV
      Совсем обрадовалась Босоножка, как сделали ее гусятницей. Правда, кормили ее плохо - на задний двор посылали с царского стола одни объедки, но зато с раннего утра она угоняла своих гусей в поле и там проводила целые дни. Завернет корочку хлеба в платок - вот и весь обед. А как хорошо летом в поле и зеленая травка, и цветочки, и ручейки, и солнышко смотрит с неба так ласково-ласково. Босоножка забывала про свое горе и веселилась, как умела. С нею разговаривали и полевая травка, и цветочки, и бойкие ручейки, и маленькие птички. Для них Босоножка совсем не была уродом, а таким же человеком, как и все другие.
      - Ты у нас будешь царицей, - шептали ей цветы.
      - Я и то царская дочь, - уверяла Босоножка.
      Огорчало Босоножку только одно: каждое утро на задний двор приходил царский повар, выбирал самого жирного гуся и уносил. Очень уж любил царь Горох поесть жирной гусятины. Гуси ужасно роптали на царя Гороха и долго гоготали:
      - Го-го-го... ел бы царь Горох всякую другую говядину, а нас бы лучше не трогал. И что мы ему понравились так, несчастные гуси!
      Босоножка ничем не могла утешить бедных гусей и даже не смела сказать, что царь Горох совсем добрый человек и никому не желает делать зла. Гуси всё равно бы ей не поверили. Хуже всего было, когда наезжали во дворец гости. Царь Пантелей один съедал целого гуся. Любил старик покушать, хоть и худ был, словно Кощей. Другие гости тоже ели да царя Гороха похваливали. Вот какой добрый да гостеприимный царь... Не то, что король Косарь, у которого много не разгостишься. Красавица Кутафья, как вышла замуж, сделалась такая скупая всего ей было жаль. Ну, гости похлопают глазами и уедут несолоно хлебавши к царю Гороху.
      Как-то наехало гостей с разных сторон видимо-невидимо, и захотел царь Горох потешить их молодецкою соколиною охотой. Разбили в чистом поле царскую палатку с золотым верхом, наставили столов, навезли и пива, и браги, и всякого вина, разложили по столам всякую еду. Приехали и гости - женщины в колымагах, а мужчины верхом. Гарцуют на лихих аргамаках, и каждый показывает свою молодецкую удаль. Был среди гостей и тот молодой витязь, который так понравился Босоножке. Звали его Красик-богатырь. Все хорошо ездят, все хорошо показывают свою удаль, а Красик-богатырь - получше всех. Другие витязи и богатыри только завидуют.
      - Веселитесь, дорогие гости, - приговаривает царь Горох, - да меня, старика, лихом не поминайте... Кабы не мое толстое брюхо, так я бы показал вам, как надо веселиться. Устарел я немного, чтобы удаль свою показывать... Вот, спросите царицу Луковну, какой я был молодец. Бывало, никто лучше меня на коне не проедет... А из лука как стрелял - раз как пустил стрелу в медведя и прямо в левый глаз попал, а она в правую заднюю ногу вышла.
      Царица Луковна вовремя дернула за рукав расхваставшегося мужа, и царь Горох прибавил:
      - То бишь, это не медведь был, а заяц...
      Тут царица Луковна дернула его опять за рукав, и царь Горох еще раз поправился:
      - То бишь, и не заяц, а утка, и попал я ей не в глаз, а прямо-прямо в хвост... Так, Луковна?
      - Так, так, царь Горох, - говорит царица. - Вот какой был удалый...
      Расхвастались и другие витязи и богатыри, кто как умел. А больше всех расхвастался царь Пантелей.
      - Когда я был молодой - теперь мне борода мешает, - так я одною стрелой убил оленя, ястреба и щуку, - рассказывал старик, поглаживая бороду. - Дело прошлое, теперь можно и похвастаться...
      Пришлось царице Луковне дернуть за рукав и брата Пантелея, потому как очень уж он начал хвастаться. Смутился царь Пантелей, заикаться стал:
      - Да я... я... Я прежде вот как легок был на ногу: побегу и зайца за хвост поймаю. Вот хоть царя Гороха спросите...
      - Врешь ты всё, Пантелей, - отвечает царь Горох. - Очень уж любишь похвастать... да... И прежде хвастал всегда и теперь хвастаешь. Вот со мною действительно был один случай... да... Я верхом на волке целую ночь ездил. Ухватился за уши и сижу... Это все знают... Так, Луковна? Ведь ты помнишь?
      - Да будет вам, горе-богатыри! - уговаривала расходившихся стариков царица. - Мало ли что было... Не всё же рассказывать. Пожалуй, и не поверят еще... Может быть, и со мною какие случаи бывали, а я молчу. Поезжайте-ка лучше на охоту...
      Загремели медные трубы, и царская охота выступила со Стоянки. Царь Горох и царь Пантелей не могли ехать верхом и тащились за охотниками в колымаге.
      - Как я прежде верхом ездил! - со вздохом говорил царь Горох.
      - И я тоже... - говорил царь Пантелей.
      - Лучше меня никто не умел проехать...
      - И я тоже...
      - Ну, уж это ты хвастаешь, Пантелей!
      - И не думал... Спроси кого угодно.
      - И все-таки хвастаешь... Ну, сознайся, Пантелеюшка: прихвастнул малым делом?
      Царь Пантелей оглянулся и шепотом спросил:
      - А ты, Горохушко?
      Царь Горох оглянулся и тоже ответил шепотом:
      - Чуть-чуть прибавил, Пантелеюшка... Так, на воробьиный нос.
      - И велик же, должно быть, твой воробей!
      Царь Горох чуть-чуть не рассердился, но вовремя вспомнил, что нужно быть добрым, и расцеловал Пантелея.
      - Какие мы с тобой богатыри, Пантелеюшка!.. Даже всем это удивительно! Куда им, молодым-то, до нас...
      XV
      Босоножка пасла своих гусей и видела, как тешится царь Горох своею охотой. Слышала она веселые звуки охотничьих рогов, лай собак и веселые окрики могучих богатырей, так красиво скакавших на своих дорогих аргамаках. Видела Босоножка, как царские сокольничьи бросали своих соколов на разную болотную птицу, поднимавшуюся с озера или с реки, на которой она пасла своих гусей. Взлетит сокол кверху и камнем падет на какую-нибудь несчастную утку, только перышки посыплются.
      А тут отделился один витязь от царской охоты и несется прямо на нее. Перепугалась Босоножка, что его сокол перебьет ее гусей, и загородила ему дорогу.
      - Витязь, не тронь моих гусей! - смело крикнула она и даже замахнулась хворостиной.
      Остановился витязь с удивлением, а Босоножка узнала в нем того самого, который понравился ей больше всех.
      - Да ты кто такая будешь? - спросил он.
      - Я царская дочь...
      Засмеялся витязь, оглядывая оборванную Босоножку с ног до головы. Ни дать ни взять, настоящая царская дочь... А главное, смела и даже хворостиной на него замахнулась.
      - Вот что, царская дочь, дай-ка мне напиться воды, - сказал он. Разжарился я очень, а слезать с коня неохота...
      Пошла Босоножка к реке, зачерпнула воды в деревянный ковш и подала витязю. Тот выпил, вытер усы и говорит:
      - Спасибо, красавица... Много я на свете видывал, а такую царскую дочь вижу в первый раз.
      Вернулся богатырь на царскую ставку и рассказывает всем о чуде, на которое наехал. Смеются все витязи и могучие богатыри, а у царицы Луковны душа в пятки ушла. Чего она боялась, то и случилось.
      - Приведите ее сюда - и посмотрим, - говорит подгулявший царь Пантелей. Даже очень любопытно... Потешимся досыта.
      - И что вам за охота на уродину смотреть? - вступилась было царица Луковна.
      - А зачем она себя царскою дочерью величает?
      Послали сейчас же послов за Босоножкой и привели перед царский шатер. Царь Горох так и покатился со смеху, как увидал ее. И горбатая, и хромая, и вся в заплатках.
      - Точно где-то я тебя, умница, видел? - спрашивает он, разглаживая бороду. - Чья ты дочь?
      Босоножка смело посмотрела ему в глаза и отвечает:
      - Твоя, царь Горох.
      Все так и ахнули, а царь Пантелей чуть не задохся от смеху. Ах, какая смешная Босоножка и как осрамила царя Гороха!
      - Это я знаю, - нашелся царь Горох. - Все мои подданные - мои дети...
      - Нет, я твоя родная дочь Горошинка, - смело ответила Босоножка.
      Тут уж не стерпела красавица Кутафья, выскочила и хотела вытолкать Босоножку в шею. Царь Горох тоже хотел рассердиться, но вовремя вспомнил, что он добрый царь, и только расхохотался. И все стали смеяться над Босоножкой, а Кутафья так и подступает к ней с кулаками. Все замерли, ожидая, что будет, как вдруг выступил из толпы витязь Красик. Молод и горд был Красик, и стало ему стыдно, что это он подвел бедную девушку, выставил ее на общую потеху, да и обидно притом, что здоровые люди смеются и потешаются над уродцем. Выступил витязь Красик и проговорил:
      - Цари, короли, витязи и славные богатыри, дайте слово вымолвить... Девушка не виновата, что она такою родилась, а ведь она такой же человек, как и мы. Это я ее привел на общее посмешище и женюсь на ней.
      Подошел витязь Красик к Босоножке, обнял ее и крепко поцеловал.
      Тут у всех на глазах случилось великое чудо: Босоножка превратилась в девушку неописанной красоты.
      - Да, это моя дочь! - крикнул царь Горох. - Она самая!..
      Спало колдовство с Босоножки, потому что полюбил ее первый богатырь, полюбил такою, какою она была.
      Я там был, мед-пиво пил, по усам текло - в рот не попало.