Школа селения Данабаш

      Расталкивая людей, вышел из толпы крестьянин лет сорока пяти-пятидесяти. Одет он был в старый архалук из темной бязи и грязные широкие штаны, с мохнатой папахой на голове, бо-сой и без пояса. Ярмамед низко поклонился начальнику, потом обратился к переводчику:
      - Ага, мой сын болен и лежит сейчас при смерти. Если не веришь, сейчас же давай пойдем: посмотри своими глазами и убедись, что я не вру. И зачем мне в мои-то годы врать? Нет, нет! И ради чего мне обманывать? Если захочу обмануть, раз-ве мало других людей? Неужели не нашлось никого другого, стану ли я обманывать тебя? Клянусь аллахом, что...
      Переводчик не вытерпел и прервал Ярмамеда:
      - Не болтай впустую и не надоедай нам, - сказал он. - Ступай сейчас же и приведи своего сына Гасана к началь-нику.
      Ярмамед поднял обе руки к небу, посмотрел на начальника, потом перевел взгляд на переводчика и открыл рот, чтобы сказать еще что-то, но переводчик одернул его:
      - Говорят тебе, не рассказывай нам сказки, ступай и при-веди сына к начальнику! Без разговоров!..
      В толпе начали смеяться, послышались голоса. Сельчане расшумелись было, но Пирверди-бек врезался в их гущу и восстановил тишину. В это время из толпы вышел какой-то ста-рик и, подойдя к начальнику, заговорил тихим голосом, погля-дывая то на начальника, то на переводчика:
      - Господин начальник, позволь сказать! Господин начальник, этот Ярмамед мой сосед, у нас с ним общая стена! И не приведи аллах, чтобы я при моей седой бороде стал обманы-вать господина начальника. Потому что врать и обманывать боль-шой грех. И потом, знаете ли, если я начну врать да обманы-вать...
      Переводчик не дал старику договорить и сказал:
      - Послушай, как много оказалось болтунов в селении Данабаш! Надо говорить кратко. Скорей скажи, что хочешь, и сту-пай отсюда.
      Старик начал снова, поглядывая то на начальника, то на переводчика:
      - Если хочешь, я поклянусь на Коране, что сын этого чело-века, то есть сын Ярмамеда Гасан сию минуту находится в по-стели. Потому что вчера прибегала к нам домашняя Ярмамеда и сказала вашей служанке, когда придет домой Кербалай-Сафар, пусть зайдет посмотреть нашего мальчика. А я как-никак сосед... Нехорошо ведь... Потому что...
      Переводчик окончательно потерял терпение и, повернувшись влево, подозвал главу, чтобы тот увел старика. Глава ткнул того кулаком по затылку и втолкнул в толпу. Снова поднялся шум. Пирверди-бек опять вошел в толпу и быстро прекратил шум и разговоры.
      Переводчик продолжал читать по списку:
      - Мешади-Фараджулла Гаджи-Муртуза оглы.
      Люди в толпе начали оглядываться. Никто не появлялся.
      - Мешади-Фараджулла Гаджи-Муртуза оглы! - позвал переводчик громче.
      Снова люди в толпе стали оглядываться то направо, то на-лево, и снова никто не вышел на зов переводчика. Но слева подошел к переводчику глава, поклонился и сказал:
      - Ага! Мешади-Фараджулла очень бедный человек и зани-мается извозом. Мне так кажется, что Мешади-Фараджулла сегодня не должен быть в селении, потому что у него всего два-три осла, а сам он очень беден и, может быть, как раз сегодня, он повез на ослах чей-нибудь груз...
      После этих слов Пирверди-бека шум в толпе усилился, отовсюду доносились голоса и каждый что-то говорил. Одни кричали из толпы, что Мешади-Фараджулла сейчас в деревне и никуда не уезжал; другие, напротив, утверждали, что это вранье, что Мешади-Фараджуллы нет в деревне. Крестьяне затеяли перебранку. Началась толкотня. Люди кричали, раз-махивали руками, задние рвались вперед; под их напором пе-редние заполнили свободное место, отделявшее их от началь-ника, и очутились перед ним.
      И как ни старался Пирверди-бек, ему не удалось восстано-вить порядок. Тогда начальник вызвал стражников, чтобы от-теснить крестьян назад. Шум прекратился, и в этот момент пе-ред начальником возник высокий пожилой крестьянин. Стало совсем тихо. Это был уже знакомый нам Гаджи-Намазали. Он положил правую руку ладонью себе на грудь, положил на правую руку левую, низко поклонился и начал:
      - Пусть удлинит аллах жизнь господина начальника, все, что было здесь сказано, неправда. Тебе самому хорошо извест-но, что при тебе я не позволю себе говорить неправду и лгать. Этот самый человек по имени Мешади-Фараджулла, которого только что вызвал господин переводчик, этот человек никогда не занимался извозом и не был погонщиком ослов. Он из из-вестного рода. Его покойный дед Гаджи-Исфандияр был по-четным человеком в селении Данабаш. Короче говоря, кто ут-верждает, что Мешади-Фараджулла погонщик ослов? Кто го-ворит, что его нет сегодня в деревне? Нет, все это выдумки! Клянусь аллахом, Мешади-Фараджулла живет припеваючи и сейчас находите в деревне. Только...
      Сказав слово "только", Гаджи-Намазали повернулся, по-смотрел налево, а потом направо.
      Послушав Гаджи-Намазали и понаблюдав за его поведени-ем, переводчик подошел к начальнику и сказал ему что-то, и тогда начальник громко позвал к себе Пирверди-бека и начал кричать на него. Переводчик перевел: господин начальник приказывает сейчас же найти и привести сюда Мешади-Фара-джуллу.
      - Слушаюсь! - проговорил Пирверди-бек и стал пробивать-ся сквозь толпу.
      Секретарь продолжал вызывать людей по списку:
      - Кербалай-Джебраил Кербалай-Наджафгулу оглы!
      От толпы отделился крестьянин лет тридцати-тридцати пяти, поклонился и уставился на начальника. Переводчик при-казал этому крестьянину, немедля, пойти и привести к начальнику своего сына Халила. Сказав "повинуюсь", Керба-лай-Джебраил еще раз низко поклонился и скрылся в толпе.
      После Кербалай-Джебраила были вызваны еще четверо: Мешади-Юсиф Кербалай-Мухтар оглы, Кербалай-Заман Ме-шади-Али оглы, Мешади-Уммат Кербалай-Оруджали оглы, Ма-медали Джафар оглы. Трое из вызванных вышли вперед, и переводчик послал их, чтобы каждый без всяких разговоров не-медленно привел своего сына к начальнику... Но Мамедали Джафар оглы не явился на вызов и переводчик позвал второй раз:
      - Мамедали Джафар оглы!!..
      Вытянув шеи, крестьяне начали озираться вокруг, но Ма-медали не было. Тогда из толпы вышло несколько человек; они приблизились к переводчику и стали божиться, что Мамедали нет в деревне, что он пошел в степь собрать для продажи кен-гиз2 на топку. Но тут вышли вперед столько же или даже по-больше крестьян, которые начали еще усерднее божиться, что Мамедали отроду ни разу не ходил за кенгизом, потому что Мамедали лавочник    и собиранием кенгиза никогда не   зани-мался.
      Снова в толпе поднялся шум. Всяк твердил свое. Одни кри-чали, что Мамедали в деревне, другие клялись, что Мамедали пошел за кенгизом. После того, как стражники начальника силою своих плетей кое-как восстановили порядок и тишину, тот же Гаджи-Намазали опять сделал несколько шагов вперед, сложил руки на груди, низко поклонился и со смирением и кро-тостью обратился к начальнику:
      - Ага! Разреши мне сказать!
      Начальник разрешил, и тогда Гаджи-Намазали начал:
      - Ага, клянусь создателем земли и неба, клянусь святы-ми мучениками, клянусь двенадцатью имамами, клянусь Исусом и Мухамедом, те люди, которых некоторые крестьяне пря-чут и говорят, что их нет в деревне, все эти люди находятся сейчас в селении Данабаш, как я доложил раньше, все это просто уловка...
      Не успел Гаджи-Намазали окончить свою речь, как слева появился, приложив левую руку к груди, Пирверди-бек с пле-тью в правой руке. За Пирверди-беком показался невысокого роста крестьянин в большой черной папахе, в коротком арха-луке из темной бязи и белых штанах. На ногах у него были чарыхи. С большой кизиловой палкой в руке он вышел впе-ред и остановился перед переводчиком. Обратившись лицом к начальнику, Пирверди-бек протянул плеть в сторону при-шедшего с ним крестьянина и начал:
      - Пусть аллах удлинит жизнь господина начальника, только я подошел к воротам Мешади-Фараджуллы, смотрю, идет с той стороны сам Мешади-Фараджулла и погоняет не-сколько навьюченных ослов, везет груз из Яйджи. Потому что орех и сушеный абрикос в хорошей цене в эриванских краях, и погонщики не сидят без дела.
      После этих слов главы толпа опять загудела, опять засвис-тели нагайки стражников. Тогда опять вышел вперед Гаджи-Намазали, стал перед начальником и, вытянув левую руку к Мешади-Фараджулле, правой взялся за кончик своей бороды.
      - Ага, - проговорил он, -теперь ты убедился в искренности моих слов? Видишь, что все это было уловкой? Ведь только что говорили, будто Мешади-Фараджуллы нет в деревне? И что же?
      Затем Гаджи-Намазали повернулся к толпе крестьян, вы-соко поднял обе руки и сказал громко и внушительно...
      * Повесть недописана. Ее сюжет Джалил Мамедкулизаде использовал в пьесе "Школа селения Данабаш".