Джалил Мамедгулузаде
      КУРБАНАЛИ-БЕК
      Да благословит аллах
      твою память, Гоголь!
      Сначала по селу прошел слух, что едет уездный начальник, затем выяснилось, что сегодня именины жены пристава.
      Крестьяне переполошились. Никто в этот день не вышел в поле. Одни высыпали на окрестные холмы и стали смотреть на дорогу, не едет ли высокий гость, другие толпились у дома пристава. Сюда же, услышав о приезде начальника, собрались крестьяне из других деревень.
      Двор пристава был так набит народом, что, кроме старост, писарей и стражников, туда больше никого не пускали.
      Во дворе происходило настоящее столпотворение; от крика и шума звенело в ушах: блеяли барашки, кудахтали связан-ные за ноги куры, ржали кони старост.
      Вислоухие собаки пристава с оглушительным лаем кидались то на какого-нибудь старосту - гав! то на главу - гав!..
      На балконе то и дело появлялась жена пристава, визгливо кричала: "Тише!" и снова удалялась в комнаты.
      Повара в белых фартуках выбегали из кухни и кричали кому-нибудь из старост:
      - Эй, достать побыстрей полфунта шафрана!
      - Повинуюсь! - следовал почтительный ответ. И староста, которому давалось поручение, на минуту заду-мывался, потом, обращаясь к своему писарю, приказывал:
      - Мирза-Гасан, гони сейчас же человека в город, пусть раздобудет полфунта шафрана!
      Спустя некоторое время выскакивал другой повар, держа нож для рубки котлет, подозвав одного из старост, говорил:
      - А ну-ка, доставь сотни четыре-пять яиц, да поживее!
      - Да что четыреста, аллах с тобой! Тут больше тыщи бу-дет! - радостно кричал тот, тыча пальцем в корзины с яйца-ми, стоявшие в углу двора.
      И вдруг все забегали: передали, что начальник едет. Старосты кинулись к воротам, собаки бросились за бежавшими, ханум вышла на балкон. Через некоторое время все стихло, словно в озеро с лягушками кинули камень, оказалось, при-ехал не начальник, а пристав соседнего участка.
      Он соскочил у ворот с коня, поднялся на балкон, сказал что-то по-русски ханум, засмеялся, рассмешил ханум, и вмес-те они вошли в комнаты.
      И снова стук ножей, топот ног, ржание лошадей, кудах-танье кур, крики старост, тявканье собак слились в оглуши-тельный шум.
      Здесь только что приехавшие старосты слезают с коней, снимают и кладут на землю хурджины, полные всякой снеди; там крестьяне тащат посуду, котлы, ковры и паласы; в глубине двора режут и свежуют ягнят, ощипывают цыплят и кур.
      И вдруг снова началась беготня: опять сообщили, что едет начальник. Старосты бросились к воротам, собаки помчались за людьми, ханум с гостем показалась на балконе, но прошло некоторое время - и снова кинули камень в озеро с лягуш-ками. Подъехавший был не начальник, а казачий офицер.
      Он соскочил с лошади, взбежал на балкон и, целуя ручку хозяйке, справился о ее здоровье, затем все вошли в комнаты.
      Спустя некоторое время повторилась та же история. Ска-зали, едет начальник, поднялся переполох, но и на этот раз тревога оказалась ложной. Когда люди расступились и гость вошел во двор, все увидели Курбанали-бека, известного поме-щика из селения Капазлы.
      Войдя во двор, он остановился, посмотрел по сторонам. К нему подскочил пес и, виляя хвостом, стал лизать его   сапог. Курбанали-бек нагнулся и погладил собаку:
      - Маладес, сабак!
      Затем, подняв голову и увидев на балконе ханум, крикнул:
      - Издрасти! - И, подняв высоко над головой папаху, закричал: - Ур-р-ра!..
      Вступив на балкон, бек склонился перед ханум в низком поклоне. Хозяйка протянула руку. Пожимая ее, бек востор-женно воскликнул:
      - Ханум, пока я жив, я твой слуга! Ханум рассмеялась:
      - Спасибо!
      Бек вздохнул, и они ушли в дом.
      Спустя некоторое время приехали ветеринарный врач, су-дебный пристав, два учителя, еще один офицер и врач, оба с женами.
      Прошло еще некоторое время, снова началась суматоха: начальник едет!..
      С околицы прискакал один из старост, быстро спешился и, перебежав двор, бросился к хозяйке:
      - Ханум, начальник едет!
      Ханум кинулась в комнату, потом снова появилась на бал-коне; гости вышли из комнаты и, спустившись во двор, поспе-шили к воротам.
      Топот, стук, возгласы, крики: "Стой!", "Не лезь!", "Осади!", "Станьте сюда!"
      Наконец во двор вошел тучный мужчина в погонах. Он по-дошел к ханум и, приподняв левой рукой фуражку, поцеловал ей руку. Поздоровавшись с гостями и пожав каждому в от-дельности руку, начальник поднялся на балкон и вошел в дом.
      После начальника приехало еще несколько гостей, из них некоторые с женами.
      Все собрались в зале. На столах были разложены печенье, пирожные, сдобные сухари, конфеты, лимоны, апельсины, су-шеные фрукты и прочие яства. В стороне, на отдельном столи-ке, кипел огромный самовар. Прислуга обносила гостей чаем.
      Начальник сидел на мягком диване рядом с ханум и бесе-довал с ней, помешивая ложечкой в стакане. Вокруг них тол-пились гости.
      С улицы через открытое окно донеслось конское ржание, в ответ громко заржала другая лошадь. Некоторые из гостей подошли к окну. Ржание усилилось.
      Курбанали-бек, высунувшись из окна, закричал:
      - Эй, Кербалай-Гасым, собачий сын, уведи коня подаль-ше, а то еще вырвется...
      Через некоторое время послышалось еще более неистовое ржание. Курбанали-бек стал орать на слугу, заглушая лоша-диное ржание. Теперь все гости толпились у окна. На улице, недалеко от конюшни, стражник водил на поводу белую лошадь уездного начальника.
      Поодаль слуга Курбанали-бека прогуливал рыжего бекского коня. Несколько крестьян прогуливали в стороне других лошадей. Толпа крестьян перед домом пристава глазела на окна.
      Лошадь начальника громко ржала, била копытом землю и, косясь на коня Курбанали-бека, гневно грызла удила. А конь Курбанали-бека с заливистым ржанием становился на дыбы, чуть не подымая с земли крепко державшего его под уздцы Кербалая-Гасыма, который покрикивал:
      - Но-о-о... Но-о-о... Смотри у меня!
      Догадавшись, что рыжий конь принадлежит Курбанали-беку, начальник спросил о возрасте коня. Курбанали-бек, заку-ривая папиросу, ответил, что коню недавно пошел четвертый год.
      Начальник подошел к окну и стал любоваться конем Кур-банали-бека.
      - Красивый коняга! - похвалил он. Конь Курбанали-бека действительно был красив. Приложив обе руки  к груди  и  поклонившись,  Курбанали-бек ответил:
      - Примите в дар!
      Начальник поблагодарил и, продолжая любоваться конем, спросил:
      - А как на скаку?
      - Господин начальник! - ответил Курбанали-бек. - Если в уезде найдется лошадь, которая обгонит его, я сбрею себе усы!
      Через полчаса гостей пригласили в столовую, где стоял длинный стол, уставленный всевозможными блюдами и напит-ками.
      Именинница села за стол на почетное место. Справа от нее сел начальник. Остальные гости также заняли места за столом.
      Начальник взял бутылку и налил по рюмке водки себе, со-седке, потом другим дамам и остальным гостям. Поднявшись, чокнулся с хозяйкой и поздравил ее:
      - С днем ангела, мадам!..
      После начальника поднялись с мест дамы и господа и про-изнесли те же слова поздравления. Мужчины залпом опорож-нили рюмки и сели.
      Именинница подняла рюмку и, поблагодарив гостей, хотела выпить, но вдруг заметила, что рюмка Курбанали-бека не тро-нута.
      - Почему вы не пьете? - спросила она с упреком. Курбанали-бек улыбнулся и, притворяясь смущенным, мол-ча опустил голову.
      Начальник взглянул на него и, расхохотавшись, сказал:
      - Неужели вы такой же фанатик, как и все мусульмане?
      Некоторые из гостей засмеялись и стали уговаривать Кур-банали-бека выпить.
      Тогда Курбанали-бек поднял рюмку и сказал:
      - На что это похоже, господа? По-моему, это - напер-сток, который женщины надевают на палец, когда шьют. Из такой штуки у нас не пьют...
      Послышался смех.
      - Да, да! Верно! - воскликнула жена пристава. - Это - моя вина. Ведь Курбанали-бек не пьет водки из рюмки!
      Она взяла чайный стакан и, наполнив, поставила перед Курбанали-беком.
      - Ну, вот это другое дело, - сказал бек, подымая ста-кан. - А то поставили наперсток, как будто...
      Гости опять рассмеялись; Курбанали-бек одним духом опо-рожнил стакан и, взяв кусок хлеба, поднес его к носу.
      Гости стали закусывать. На улице заиграла зурна.
      Через два часа все встали из-за стола и собрались у окон.
      Весна была в разгаре. Благоухали цветы и травы. Журчали родники. Щебетали птички. Пронзительно звенела зурна, за-глушая все остальные звуки. Когда умолкала зурна, вновь слы-шались оживленные голоса людей.
      На лужайке, у речки, разостлали ковры, разложили подуш-ки. Кипели три огромных самовара; а вокруг была расставлена посуда со всякой снедью: стаканы, блюдца, тарелки, сахар-ницы, вазы с вареньем, пирожные, лимоны и апельсины, кон-феты, печенье и всякие другие съедобные с чаем и без чая вкусные вещи, масло, каймак, сушеные фрукты.
      Старосты плетками сгоняли крестьян плясать "яллы".
      Когда гости после обеда показались в окнах, крестьяне, прокричав "ура", принялись кидать вверх шапки, потом, взяв-шись за руки, повели хоровод "яллы". Жена пристава предло-жила гостям выйти на лужайку пить чай.
      Дамы и господа сошли вниз, к речке, а крестьяне снова кричали "ура" и снова плясали "яллы".
      Кербалай-Гасым, слуга Курбанали-бека, стоял в стороне и, положив руки в карманы, издали смотрел на господ. Встретив-шись взглядом с Курбанали-беком, он низко поклонился ему. Достав папиросу, бек пальцем поманил слугу. Кербалай-Гасым подбежал и, достав спички из кармана, дал беку закурить.
      - А ты, дурацкий сын, не танцуешь? - спросил Курбана-ли-бек.
      - Я уже стар, ага! - ответил Кербалай-Гасым, низко кла-няясь. - Не пристало мне танцевать.
      Курбанали-бек пустил вверх табачный дым, взял Керба-лай-Гасыма за плечо и потащил к пляшущим крестьянам:
      - Валяй, собачий сын! Не то, клянусь аллахом, умрешь под плетью.
      Кербалай-Гасым нехотя вошел в круг. Курбанали-бек так-же присоединился к пляшущим в качестве заводилы и принял-ся подпрыгивать.
      Жена пристава стала хлопать Курбанали-беку. За ней, посмеиваясь, захлопал в ладоши и начальник. Его примеру последовали остальные гости.
      А Курбанали-бек, задрав голову и смеясь, орал во всю глотку:
      - Ханум! Я хочу выпить за ваше здоровье! Прикажите по-дать вина! Ур-р-ра! Ур-р-ра!
      Слуги кинулись за вином.
      Выпив, Курбанали-бек опять пустился в пляс. Потом снова потребовал вина.
      - За здоровье ханум! - крикнул он, выпил и закружился. Наконец, запыхавшись, отошел в сторону и, наполнив ста-кан вином, подозвал КербалайТасыма.
      - Пей! - приказал он.
      - Ты же знаешь, ага, что я не пью! - взмолился Керба-лай-Гасым. - Не неволь меня, прошу тебя! Пожалей мою ста-рость, ради детей твоих!
      Бек хотел настоять на своем, но, видя, что слугу не пере-упрямить, вылил на него часть вина, остальное выпил сам.
      Гости принялись пить чай. Курбанали-бек подсел к ним и, обращаясь к начальнику, сказал:
      - Мой слуга Кербалай-Гасым - совершенный лопух. Ни-как не могу заставить его выпить хоть каплю вина. "Дурак ты, дурак, - говорю ему, - ведь виноград-то ты ешь? А по-чему вина не пьешь? Это же виноградный сок!.." Но сколько ни бьюсь, не пьет.
      Начальник ответил, что Кербалай-Гасым невежествен и потому не соображает... Но Курбанали-бек возразил:
      - Как не соображает? Прекрасно соображает. Разве он не знает, что вино делают из винограда? Знает. А не пьет потому, что круглый дурак.
      С полчаса гости пили чай и беседовали. Крестьяне продол-жали плясать. Одна из дам часто затыкала уши и шепотом жаловалась мужу:
      - От этой зурны оглохнуть можно.
      Пристав, заметив это,  велел  музыкантам  прекратить  игру. Но, едва те замолчали, Курбанали-бек повернулся к ним и крикнул:
      - Играйте, бездельники!
      Пристав объяснил беку, что музыка беспокоит дам. Но Курбанали-бек настаивал:
      - Очень вас прошу! Пусть играют, я танцевать хочу!..
      И, не дождавшись, приказал музыкантам:
      - Играйте! Сыграйте "Узундара"!
      Музыканты хотели было играть, но начальник встал и, на-девая фуражку, сказал:
      - Потом потанцуешь, бек! А сейчас пошли за конем, хочу посмотреть его.
      - Начальник, -  произнес  Курбанали-бек,  приложив  пра-вую руку к глазам. - Пожалуйста, я к вашим услугам. И, подозвав слугу, приказал:
      - Кербалай-Гасым, выведи коня, начальник желает по-смотреть его.
      Кербалай-Гасым побежал в конюшню, вывел коня. Началь-ник, пристав, Курбанали-бек и кое-кто из гостей подошли к коню. Курбанали-бек стал гладить его. Начальник посмотрел на коня сзади, потом подошел к нему спереди, чтобы посмот-реть зубы, но конь задрал голову и отступил.
      - Стой, дурень! - крикнул Курбанали-бек. Начальник отошел в сторону. Курбанали-бек схватил    ло-шадь за губу и, обнажив зубы коня, обратился к начальнику:
      - Пожалуйста, посмотрите! В этом году ему пошел чет-вертый год. Если не верите, посчитайте сами!
      Когда начальник подошел, чтобы взглянуть, конь опять отдернул голову. Взбешенный Курбангли-бек замахнулся на коня кулаком. Конь встал на дыбы и чуть не вырвался из рук Кербалай-Гасыма, который повис на поводу и крикнул:
      - Сто-ой! Смотри у меня!..
      Начальник приказал Кербалай-Гасыму поводить коня. Тот повел коня в сторону. Следуя за слугой, конь терся лбом о его спину и тихонько ржал, озираясь по сторонам.
      Затем начальник осведомился о резвости коня. Курбанали-бек посмотрел на начальника и, ничего не ответив, подо-звал слугу, вскочил на коня и дал шпоры. Лошадь прыгнула, рванулась и поскакала по дороге. За полминуты она скры-лась из виду. Через несколько минут Курбанали-бек примчал-ся обратно и, влетев на лужайку, чуть не наехал на гостей. Дамы с криком повскакали с мест и разбежались. Осадив ко-ня, Курбанали-бек соскочил на землю и стал перед началь-ником.
      - Молодец! - похвалил начальник.
      - Господин начальник, - произнес Курбанали-бек, - это еще что? Вы не видели другого моего коня. Этот ничто по сравнению с тем!
      Кербалай-Гасым увел коня.
      Когда зажгли свет, гости сели играть в карты.
      К одиннадцати часам гостей пригласили к ужину.
      Съев несколько кусочков жареного цыпленка, начальник взял бутылку с вином, налил себе и соседям. Потом встал и протянул бокал, чтобы чокнуться с женой пристава:
      - Виновницей сегодняшнего торжества являетесь вы! - сказал он. - По сему случаю поднимаю бокал и пью за ваше здоровье!
      Он чокнулся с женой пристава и, осушив бокал, сел. Со всех сторон к ханум потянулись бокалы.
      Курбанали-бек, подойдя к ней и чокнувшись, сказал: 
      - Я счастлив, что нахожусь в этом обществе! Пусть про-длит аллах дни вашего мужа Михаила Павловича, чтобы он всегда служил на нашем участке. Пока здесь не было Михаила Павловича, и крестьяне наши были несчастны, и я был несча-стен... Не знаю, почему-то к прежним приставам я был распо-ложен меньше, чем к Михаилу Павловичу: Правда, несколь-ко лет назад был у нас один пристав хороший, парень, мож-но сказать, - рубаха-парень... Он даже собаку мне подарил... Да продлит аллах его дни, и ваши дни, и наши дни! Пью за ваше здоровье, ханум! Ур-ра!
      Он выпил и перевернул стакан вверх дном, показывая, что в стакане не осталось ни капли. После этого он сел на свое место.
      Когда бокалы были снова полны, жена пристава сказала, обращаясь к начальнику:
      - Я считаю приятным долгом поблагодарить вас за вни-мание, оказанное нам, и извинить за беспокойство, которое вы причинили себе, проехав такой длинный путь.
      И поднесла бокал к губам. Гости встали и чокнулись с на-чальником. Курбанали-бек, подняв стакан, подошел к нему.
      - Господин начальник, - сказал он, - пью этот стакан за ваше здоровье! Аллах свидетель, что хотя в нашем уезде и перебывало много начальников, но никого из них я не любил так, как вас. Господин начальник, ты - господин наших жиз-ней. Все население уезда готово положить за тебя свои голо-вы. Я сам по твоему приказанию пойду в огонь, и, пока жив, я - твой слуга, твой раб. Пью за здоровье начальника! Ур-ра!..
      Курбанали-бек выпил, снова опрокинул стакан и вернулся на свое место. Гости продолжали есть.
      Через несколько минут поднялся хозяин дома, налил вино в свой бокал, затем наполнил бокалы гостей.
      - Милостивые государыни и милостивые государи! - начал он. - Всем известно, что в случае нападения врага нас защи-тит наша доблестная армия. Поэтому позвольте поднять сей бокал за здоровье офицера нашей армии Николая Васильевича и его супруги Анны Ивановны.
      Сказав это, пристав протянул свой бокал к одному из офи-церов и к даме, которая сидела рядом с ним. Остальные также чокнулись и выпили. Тогда встал Курбанали-бек и тоже про-тянул полный стакан к офицеру и его супруге.
      - Господин офицер!  Ханум!  - сказал Курбанали-бек. - Пью за ваше здоровье! Да сохранит аллах навеки вашу тень над нами! Пусть будет вечно остра ваша сабля против врага. Не думайте, что я боюсь врага. Нет, какой враг посмеет высту-пить против меня? Вот этим кинжалом я проткну его! Врагов я не боюсь! Пока вы стоите на защите нас, никакие враги не страшны... Пока я жив, я - раб твоей ханум! Да здравствует Анна-ханум! Ур-р-ра!..
      Бек выпил свой стакан до дна.
      Затем пили по очереди за здоровье всех присутствующих господ и дам. И каждый раз Курбанали-бек говорил речь и выпивал стакан до дна.
      Под конец Курбанали-бек изрядно охмелел.
      После всех подняли бокалы и за его здоровье. Чокаясь с дамами, он был на седьмом небе от счастья. Растроганный, подняв стакан высоко над головой, он воскликнул:
      - Господа, раз вы выпили за мое здоровье, я готов отдать за вас жизнь. Пока я жив, никогда не забуду этого дня! Гос-пода! У меня к вам просьба, умоляю не отказать мне в ней. Прошу вас всех пожаловать завтра ко мне. Клянусь аллахом, клянусь прахом отца, я не знаю, как отблагодарить вас за внимание ко мне! Я готов провалиться сквозь землю от смуще-ния, что за мое здоровье пили такие прекрасные ханум... Кто я, чтобы они пили за меня? Я не достоин быть прахом на баш-маках этих ханум. Клянусь аллахом, клянусь прахом отца, если завтра вы не приедете ко мне в гости, я покончу с собой! Я хочу лично прислуживать вам, быть вашим слугой. Если завтра вы не будете у меня, я вот этим кинжалом проткну себе живот. Господин начальник, очень прошу тебя! Ханум, прошу тебя также! Я прошу и господина офицера и Анну Ива-новну! Я готов жизнь за тебя отдать, ханум. Господа, я всех вас прошу. Кто не приедет - тот не мужчина. Умоляю вас! Не то убью себя! Да здравствуют все Яанум! У-р-р-ра! У-р-р-ра!
      И, выпив залпом, бек опрокинул стакан.
      Закуривая сигару, начальник сказал, обращаясь к жене пристава:
      - А что, если мы в самом деле завтра всей компанией на-грянем к Курбанали-беку?
      Ханум переглянулась с мужем.
      - Я поеду с большим удовольствием. Будет очень интерес-но. Кстати, познакомлюсь с женой бека, посмотрю ее туале-ты, - сказала она.
      Офицер спросил у своей жены, поедет ли она. Та ответила, что поедет.
      Кто-то из гостей, шутя, заметил:
      - Что ж, можно поехать, если бек обещает угостить нас хорошим пловом.
      Услышав о плове, Курбанали-бек вскочил.
      - Плов? Вы хотите плов? - закричал он. - Клянусь прахом отца, я угощу вас таким пловом, что пальчики оближете? Кто может потягаться в этом с моим поваром? Если не вери-те, спросите Кербалай-Гасыма. Где Кербалай-Гасым? - И, повернувшись к дверям, Курбанали-бек стал громко звать, будто Кербалай-Гасым стоял в ожидании его зова: - Керба-лай-Гасым! Кербалай-Гасым!
      Один из слуг пристава вошел и доложил, что Кербалай-Гасыма нет в доме. Курбанали-бек рассердился и приказал немедленно позвать "этого сына дурака". Слуга вышел. Курбанали-бек порывался сам пойти на поиски, но жена пристава удержала его, говоря, что не стоит беспокоиться, слуга сам разыщет Кербалай-Гасыма.
      Бек опять начал хвастаться:
      - Держу пари, если кто скажет, что когда-нибудь ел та-кой плов, какой будет у меня, пусть плюнет мне в лицо! Гости посмеялись.
      - Бек, конечно, покажет нам и свою хваленую лошадь! - заметил начальник.
      Курбанали-бек подошел к нему и, приложив в знак почте-ния руку к глазам, произнес:
      - Слушаюсь и повинуюсь, господин начальник! Какая больше понравится пешкеш тебе! Говорю прямо, без всякой лести и угодничества, честно говорю. Какую облюбуешь, кля-нусь прахом отца, - подарю тебе.
      Слуга вернулся и доложил, что Кербалай-Гасым спит. Вна-чале бек молча уставился на слугу, потом вдруг схватился за рукоятку кинжала и заорал:
      - Поди скажи этому злодею, сыну злодея, что если он сей-час же не явится сюда, я проткну ему живот вот этим кин-жалом.
      Слуга ушел.
      - Зачем будить беднягу? - заметила жена пристава. - На что он вам?
      - Как на что, уважаемая ханум? - ответил бек. - Как он смеет засыпать так рано? Пусть придет и подтвердит, что ник-то не может соперничать с моим поваром в приготовлении плова.
      Гости опять стали смеяться. Тараща распухшие от сна гла-за, явился Кербалай-Гасым.
      - Кербалай-Гасым, я зарежу тебя! - сказал ему бек, схватившись за рукоятку кинжала.
      Гости рассмеялись, а Кербалай-Гасым, сложив руки на гру-ди, тихо спросил:
      - За что, ага?
      - Еще спрашиваешь, за что? - ответил сердито бек. - А ну, послушай, что говорят эти господа! Я им сказал, что никто не может сварить плов лучше, чем наш Али, а они не верят.
      Кербалай-Гасым по-прежнему тихо ответил:
      - Да, ага! Али хорошо готовит плов!
      - Ну что, слышали? - торжествующе воскликнул Курбана-ли-бек, обращаясь к гостям. - Что скажете?
      Гости закивали головами.
      - Верно, верно. Верим!..
      Кербалай-Гасым ушел.
      Через полчаса гости начали разъезжаться.
      Отправился домой и Курбанали-бек в сопровождении Керба-лай-Гасыма, который трусцой ехал за ним на кляче. Опустив голову, бек дремал в седле. Порой просыпался, придерживал коня и, обращаясь Кербалай-Гасыму, грозил:
      - Я проткну тебе живот кинжалом!
      Кербалай-Гасым больше отмалчивался и только изредка коротко отзывался:
      - За что, ага?
      Бек ничего не отвечал. Потом снова вскрикивал:     
      - Кто сумеет сготовить плов так, как Али?
      Наконец после двух часов пути подъехали к селению бека. Несколько собак с лаем кинулись на Курбанали-бека. Конь бека метнулся в сторону, чуть не сбросив седока. У бека сва-лилась папаха, и Кербалай-Гасым, спешившись, поднял ее и подал хозяину. Курбанали-бек, выхватив кинжал, направил ко-ня на собак, и те разбежались.
      У ворот бекского дома всадники остановились. Кербалай-Гасым поднял камень и стал стучать в ворота. На шум выбе-жал мужчина в большой мохнатой папахе и взял под уздцы коня Курбанали-бека. Бек замахнулся на него кинжалом.
      - Али, я проткну тебе живот!
      - Все в твоей власти, ага! - покорно отвечал тот. Бек грузно слез с лошади, пересек двор и поднялся по лест-нице. Его встретила старая служанка.
      - Почему так поздно, ага? Ханум очень беспокоилась!..
      - Гюльпери, я проткну тебе живот! - отвечал бек, пока-зывая ей клинок.
      Старуха молча посторонилась. Бек прошел в спальню. Же-на спала одетая, уткнувшись головой в подушку. Подойдя к ней и подняв кинжал, бек пригрозил:
      - Проткну тебя кинжалом!
      Но та не проснулась. Тогда он швырнул кинжал в один угол, папаху - в другой и стал раздеваться, разбрасывая одежду по комнате. Выпив воды, он лег в постель и вскоре захрапел.
      * * *
      Встав рано утром и видя, что муж спит, жена Курбанали-бека бесшумно оделась и на цыпочках вышла из комнаты.
      Старуха-служанка подметала двор. Кербалай-Гасым перед конюшней просеивал ячмень для лошадей. Около кухни повар Али возился с самоваром. В углу двора копошились куры, вок-руг них прыгали воробьи, хватая зерна, и при малейшем шуме срывались всей стайкой и рассаживались на ветках тутового дерева.
      Увидев хозяйку, служанка с веником в руке подошла и по-клонилась ей.
      Протирая глаза, хозяйка спросила, когда вернулся бек. Старуха ответила, что очень поздно.
      Хозяйка позвала Кербалай-Гасыма. Тот подбежал к ней и поклонился. Хозяйка спросила, почему они вернулись так поздно.
      - Ужин затянулся, - ответил слуга, - потому и запоздали.
      - А много было гостей у пристава?
      - Много, ханум!
      - А кто именно?
      - Откуда мне знать, ханум? Много было знатных гостей, много было и ханум. И начальник был. Много было гостей.
      - Кербалай-Гасым, - продолжала свои расспросы хозяй-ка, - а что, женщины сидели вместе с мужчинами или от-дельно?
      - Вместе, ханум, вместе сидели...
      Услышав это, старуха в ужасе пробормотала:
      - Спаси нас, аллах!..
      Опустившись на ступеньку лестницы, жена бека стала до-пытываться у Кербалай-Гасыма о подробностях вечеринки.
      - Расскажи, пожалуйста, чем угощали гостей, что делал твой господин, с кем беседовал, о чем говорил? Пожалуйста, Кербалай-Гасым, все расскажи подробно...
      Кербалай-Гасым вытер рот и нос полой чухи и, услышав сердитое ржание из конюшни, обернулся и по привычке крик-нул:
      - Но!..  Н-о-о-о... Смотри у меня!..
      - Да говори же, Кербалай-Гасым, - торопила хозяйка.
      - Что мне рассказывать, ханум? Много было гостей, и сам начальник был.
      - А о чем разговаривали женщины с мужчинами? - не отставала хозяйка.
      - Ханум, - отвечал Кербалай-Гасым, - откуда мне знать, о чем они говорили? Я по-ихнему ведь не понимаю.
      - Скажи правду, Кербалай-Гасым, твой господин тоже разговаривал с русскими женщинами? - выпытывала жена бека.
      Кербалай-Гасым снова повернулся к конюшне и прикрик-нул на лошадей, потом ответил ханум:
      - Господин с женщинами говорил мало. Он больше с на-чальником разговаривал.
      Повар Али принес самовар и поставил на верхнюю ступень-ку лестницы. Служанка приставила веник к стене и, взяв са-мовар, понесла его в комнату.
      - Ханум, что приготовить сегодня на обед? - спросил по-вар Али, подойдя к хозяйке.
      Хозяйка подозвала служанку:
      - Курбанали-бек вчера ничего не заказывал на обед?
      -Бек вернулся ночью такой сердитый, что хотел зарезать меня! - ответила подошедшая с чайником в руке старуха.
      - Ну что ты болтаешь?! - удивилась хозяйка. - С ума сошла, что ли?
      - Клянусь аллахом, ханум, едва вошел в комнату, как вынул кинжал и закричал: "Сейчас зарежу тебя!"
      Ханум немного помолчала, потом обратилась к Кербалай-Гасыму:
      - Кербалай-Гасым, почему господин был сердит?
      - Да он не был сердит, - ответил    слуга. - Просто в деревне на нас набросились собаки и испугали лошадей.
      Жена бека встала.
      - Кербалай-Гасым, он опять был пьян?
      - Нет, ханум, он не был пьян!
      Жена бека тихо вошла в комнату и, убедившись, что Кур-банали-бек спит крепко, вернулась на балкон и, передавая повару шестнадцать копеек, сказала:
      - Купи два фунта мяса и свари бозбаш!
      - Повинуюсь! - сказал Али, взял деньги и вместе с Кербалай-Гасымом пошел на кухню.
      Солнце поднялось высоко.
      Был уже полдень. Расположившись во дворе под тутовым деревом, Кербалай-Гасым кидал камешки в птиц, клевавших тута, и, подбирая упавшие спелые ягоды, отправлял их в рот. К нему присоединилась и служанка.
      Вскоре подошла хозяйка и, поглядев на ветки, полные спе-лых ягод, велела Кербалай-Гасыму влезть на дерево, натрясти ягод. Служанка принесла из дома большое полотнище. Повар Али, давно закончив приготовление незамысловатого обеда, приблизился к ним.
      - Держите полотнище на весу, а я влезу на дерево, - предложил он.
      Жена бека, служанка и Кербалай-Гасым развернули по-лотнище, Али взобрался на дерево, и тотчас градом посыпа-лись крупные, спелые ягоды.
      Покончив с нижней веткой, Али полез выше. С верхушки дерева местность была видна как на ладони. С одной стороны подымались Сапычские горы с селением Сапыч, которое было ясно видно. Под селом белело озеро Ахмед-хана. У озера виднелись мельница и лес Гаджи-Гейдара. Между селением Гапазлы и мельницей полосками пестрели пашни, луга. Кое-где еще пахали.
      Окинув взглядом окрестность, Али вдруг заметил возле мельницы Гаджи-Гейдара группу всадников, ехавших к селе-нию. Не обратив на них внимания, он стал было трясти ногой ветку, но, вглядевшись, заметил, что ехавшие не похожи на крестьян. Тогда, наклонившись, он крикнул:
      - Кербалай-Гасым, к нам в село едет множество всадни-ков, но это не крестьяне.
      Кербалай-Гасым, хозяйка и служанка в недоумении пере-глянулись.
      - Кербалай-Гасым, - сказала хозяйка, - поднимись на крышу кухни, посмотри, кто это едет...
      Тот влез на низенькую стену, окружающую двор, оттуда на плоскую крышу кухни и, затенив рукой глаза, стал внимательно смотреть на дорогу.
      Два всадника рысью скакали к селу. Кроме них, никого не было видно. Но вскоре из-за ивняка показалась группа всад-ников. Пестрели шляпки дам, ярко сверкали на солнце пуговицы на кителях начальника и приставов.
      Соскочив с крыши, Кербалай-Гасым побежал к хозяйке и взволнованно сказал:
      - Ханум, кажется, это вчерашние гости.
      - Что им здесь надо? - спросила ханум, опустив конец полотнища на землю.
      - Не знаю, ханум! - ответил, недоумевая, слуга. В эту минуту на улице поднялся шум, послышались лай со-бак, беготня, конский топот. В ворота постучали.
      Жена бека вбежала в комнаты и, выглянув в окно, увиде-ла, что улица перед домом запружена всадниками и все они русские чиновники да русские женщины.
      Подойдя к воротам, Кербалай-Гасым узнал вчерашних гос-тей пристава.
      Жена бека быстро спустилась во двор, позвала Али и веле-ла сказать приехавшим, что бека нет дома.
      Али кинулся к воротам, а хозяйка побежала будить Курбанали-бека. Промычав что-то, бек повернулся на другой бок.
      - Эй, муж, вчерашние гости приехали!
      Курбанали-бек опять замычал. Потом, открыв глаза, послал жену к черту и снова закрыл глаза.