Глава 39

Ньял свернул с широкой горной дороги и погнал жеребца вверх по склону к Пещере Драконихи. Он знал, что опережает лордов лишь на несколько часов, ибо время от времени видел далеко внизу на зигзагообразной дороге мелькающий флаг Неда. Авелаэр выбился из сил, его взрывчатая бодрость иссякла, и он с трудом переставлял ноги. Но не поэтому Ньял остановился здесь. Он остановился из-за Брэндона. Таков был обычай: в случае чьей-то смерти зимой ждать весны, чтобы подняться на гору и сообщить о кончине воина. Прощание Брэндона так и не состоялось, а без этого его дух не мог попасть в Чертог Драконихи. И совершить церемонию имели право только ближайшие родственники.

Недалеко от входа' в пещеру Ньял привязал Авелаэра к дереву и прошел последние ярды пешком. Флаги, оставшиеся от Прощания Телерхайда, обтрепались и поблекли от долгой зимы. Мокрый снег забил узкую тропу, но плоские камни перед входом были теплыми. Скверный пар дыхания Драконихи вырывался из темного устья.

Ньял встал на колени на теплый камень. Он не знал священных слов. То, что слетало с его губ, было просто молитвой. Ньял сообщил Драконихе, что Брэндона убили. Что он умер отвратительной смертью, но все же как воин — в безмолвной битве с неизвестным врагом. Что зло обрушилось на Морбихан, что уловки заменили мужество, а вероломство — честность. Ньял злился и был рад, что он один, ибо он еще и плакал. Чувства настолько овладели им, что он потерял всякое ощущение времени и не сразу вскочил, когда за спиной услышал предупреждающее фырканье Авелаэра.

Трое человек верхом загородили тропу. Ньял встал, ругая себя за неосторожность и глупую чувствительность. Мечи всадников были уже обнажены. Ньял едва успел вытащить свой, но добраться до Авелаэра времени уже не было. Когда два всадника поехали прямо на него, Ньял узнал Фаррила и Комбина.

Нырнув под первый удар Фаррила, Ньял бросил горсть пыли и камешков в морду его лошади. Животное отпрянуло. С проклятиями Комбин надвинулся на Ньяла и размахнулся своим тяжелым мечом. Ньял отразил удар, уйдя влево, по другую сторону от щита всадника, чтобы получить доступ к его руке с мечом. Третий всадник галопом бросился к ним, и Ньял стал отступать к пещере.

Отрезав ему путь, Фаррил снова вступил в битву. Атакованный с двух сторон, Ньял оступился на шатающемся камне и беспомощно растянулся на тропе. Фаррил свесился с седла, чтобы нанести последний, смертельный удар. Но на полувзмахе он вдруг издал хриплый крик и замертво упал рядом с Ньялом, его дух улетел прежде, чем тело коснулось земли. Вскочив на ноги, Ньял круто повернулся ко второму всаднику.

— Сэр, давайте к лошади! — крикнул знакомый голос.

И Ньял узнал третьего всадника.

— Тим! — крикнул он, отражая удар Комбина.

— Вероломство! — проревел Комбин, когда Ньял сразил его.

— Давайте к лошади! — повторил слуга. — Остальные недалеко!

Ньял поймал коня Фаррила и сел на него. Авелаэра он вел сзади, радуясь, что на этот раз гнедой слишком слаб, чтобы ссориться с другим жеребцом. Тим вел лошадь Комбина. Они торопливо взбирались по извилистой дороге, и Ньял наслаждался тем, что снова едет в седле.

Дорога пошла вниз, вдоль берега Лонгхайла. Водопады и пороги вспенивали воду и вся река казалась от этого белой. Перекрикивая рев воды, Тим рассказал Ньялу, как стал лордом Северомором и ехал в авангарде лордов. Когда дорога выровнялась и река успокоилась, Ньял рассказал о странном голосе, который слышал в корабельном трюме, и о своем решении ехать на Фенсдоунскую равнину. Теперь они были на равнине и быстрым шагом одолевали извилистую дорогу.

— Мы едем прямо к поместью Ратмера, — сказал Ньял. — Он узнает о делах рук этих троллей и будет прятать нас столько, сколько нужно. — Ньял встал в стременах и торжествующе потряс кулаком над головой.

Но через милю запахло обугленным деревом. По обеим сторонам дороги было тихо: ни одна птица не чирикала, ни один зверь не шуршал. Тим нервно озирался, волосы шевелились у него на затылке.

— Странно, — сказал он.

Первым домом, который они увидели, был дом одного из крестьян Ратмера. Возможно, Ньял не заметил бы его, если бы не бесхвостая курица, клюющая голую землю, которая некогда была птичьим двором.

— Сгорел дотла, — заметил Тим. — Вот откуда запах.

Ньял покачал головой:

— Это старый пепел. Вон смотри, из него растет виноградная лоза.

Ньял спешился. Ликование, которое он чувствовал час назад, сменилось беспокойством.

Хозяйство Ратмера стояло в развалинах, от огромного дома осталась лишь почерневшая яма. Обыскивая сгоревшие бревна хлева, Ньял обнаружил останки Ратмера и его семьи.

— Их что, некому было похоронить? — вслух поинтересовался Тим.

Потрясенные, они оставили разоренное поместье и укрылись в лесу, растущем вдоль гребней ближних холмов. Там Тим оседлал Авелаэра, тщательно расправив мокрый потник чужого седла, Тим был так счастлив снова оказаться с Ньялом, что едва обратил внимание, когда Авелаэр ущипнул его за руку, — правда, не слишком решительно.

— Куда теперь, сэр?

— Гафельмайер, торговец лошадьми, живет на той стороне долины. Поехали туда.

Запах сгоревшего дерева усилился, и Ньял понял, что они найдут, даже раньше, чем они обогнули крутой холм, который прежде укрывал скотный двор Гафельмайера.

— На Фенсдоуне настали Последние Дни, — пробормотал Ньял.

— Сэр, едем на побережье. — От страха голос Тима звучал приглушенно. — Еще не поздно найти другой корабль и…

Что-то зашевелилось на склоне холма, и Ньял с криком бросился туда. Когда Тим догнал его, Ньял объяснялся с эльфом-оборванцем, ткнув того в руку мечом. Из раны на руке Другого текла кровь, короткий меч лежал у его ног.

— Убей меня, ты, убийца-вор! — яростно кричал эльф. — Ты ничего от меня не получишь! Мати и чародейка отомстят тебе!

— Позвольте, сэр, я убью его, — сказал Тим, соскальзывая с лошади. — Вам не следует ронять себя и иметь дело с троллями.

— Подожди. — Ньял сильно надавил острием на горло эльфа. — Это ваших рук дело?

Слезы выступили на глазах эльфа, но он стоял неподвижно, выпятив челюсть.

— Просто убей меня, человек, не насмехайся надо мной. Я знаю, что это ты и твои Черные Щиты опустошили эту землю.

Ньял чуть отодвинул меч.

— Я Ньял из Кровелла, эльф. Где ты видел Черные Щиты?

Голос тролля стал выше, а щеки снова порозовели.

— Ньял из Кровелла! Чародейка говорила о вас! — Эльф упал на колени перед Ньялом, затем одумался и встал, чтобы обнять его. — Чародейка Сина ищет вас!

Они сидели на мокром косогоре над развалинами лошадиной фермы Гафельмайера, и тролль Фастро рассказывал Ньялу и Тиму, как ему довелось оказаться здесь.

— Сина пришла на Фенсдоунскую равнину, — задумался Ньял, когда тролль закончил.

— О, сэр, она замечательная чародейка! — излил свои чувства Фастро. — Она исцелила Мати от изнурительной болезни и спасла всех нас. И за ней повсюду следует магический черно-белый пони!

— Черные Щиты, — вернул его Ньял к началу. — Что ты о них знаешь?

— Я нашел великана. — Фастро указал на восток. — Бедняга прятался в старой медвежьей берлоге вместе с семьей людей-крестьян. Они рассказали мне, что вскоре после того, как весть об убийстве Телерхайда достигла Фенсдоунской равнины, на несколько окраинных поместий были совершены налеты. Поместья сгорели, и никто не уцелел, чтобы рассказать, что произошло. Все думали, что тролли спустились с гор. Мы не делали этого, сэр! Клянусь вам жизнью моей матери!

— Я верю тебе, — кивнул Ньял, — Продолжай.

— Прошел слух, что местные великаны и пикси примкнули к горным троллям. Местные крестьяне объединились, чтобы очистить сельскую местность от Других.

— Вот дураки! Надо ж до такого додуматься! — негодовал Тим.

По словам великана, один торговец из Моера заключил сделку с Гафельмайером. Торговец обещал купить всех великанов и остальных хищников, которых ему смогут поставить. Поначалу мало кто из крестьян хотел присоединиться к сделке, но она сулила огромную прибыль. Ратмер выступал против этого, но в один прекрасный день он был убит, а его поместье — сожжено. Обвинили великанов. Возмущение было таким огромным, что все крестьяне Фенсдоунской равнины объединились в великой охоте на «нечисть». Но крестьяне боялись, что северные лорды не одобрят их действия, и потому держали это в секрете. А когда поняли, что понапрасну обвинили великанов, было уже слишком поздно.

— Когда щедрый торговец приехал, чтобы заплатить им, он привез с собой вместо денег Черные Щиты. Крестьян ограбили и сожгли. Несколько уцелевших стали беженцами, умоляя Других защитить их. Они говорят, что люди Новой Веры приезжают морем, чтобы поселиться в поместьях вдоль побережья.

Тим прикусил губу:

— Это точно Последние Дни.

Ньял стукнул кулаком по колену:

— Это вероломство и убийство — вот что это такое! Кто во главе Черных Щитов?

— Его называют Лотен Ужасный.

— Тот самый подлец, что напал на нас! — воскликнул Тим.

— Сколько людей у Лотена? — спросил Ньял.

— Думаю, несколько сотен, а может, больше, — ответил тролль. — Я не видел их всех вместе.

— Сколько троллей идут за вашим королем?

— Девяносто семь, сэр. У каждого — короткий меч и лук.

Тим покачал головой:

— Бросьте и думать, сэр. Это все равно, что полевые мыши против котов.

— Драконихин Огонь! — выругался Ньял. — Крестьян, что, никого не осталось?

На лице Фастро застыло странное выражение.

— Тсс! Прошу прощения, сэр, но вы послушайте! — Он поднял руку.

Леденящий вой достиг их ушей. Фастро закинул голову и ответил похожим воем. Через несколько минут изнуренный эльф, пыхтя, поднялся по склону. Фастро побежал ему навстречу, обнял и оторвал от земли.

— Синфайр! Я уж думал, ты мертв!

— Пока нет, как видишь, — сказал Синфайр после взаимных представлений. — Но мы все будем мертвы, если не уберемся отсюда. По всем дорогам — всадники!

— Ты можешь провести нас туда, где стоит войско троллей? — спросил Ньял.

— Даже в метельную полночь! — хвастливо заявил Синфайр.

Глава 40

Форт Данн Нейре стоял на мысу, глухой стеной к морю. Напротив него, на вершине небольшого холма, высился стоячий камень, известный как Аргонтелл — Великий Нож. Каменистая, заросшая утесником земля между фортом и камнем шла под уклон к берегам Лонгхайла. Река здесь была узкой, а ее течение — быстрым: стиснутые сушей воды ярились, словно обезумевшие. Даже в сухие летние месяцы здесь не было брода, и не было никакого другого пути через реку. Поэтому-то, хотя форт и Аргонтелл находились всего в миле друг от друга, в действительности их разделяло несколько дней пути.

Из-за Аргонтелла форт казался меньше, чем на самом деле, а ведь был он довольно велик. Овеянный легендами, огромный камень столетиями возвышался над окрестными холмами. По великанским преданиям, Китра и Основатели Пяти Племен подняли Аргонтелл с берега на холм в самое первое Движение Камня.

Сима сидела на внешней крепостной стене, обхватив руками колени. Бихан расхаживал поблизости, его твердые копытца громко ударяли по камням. Когда Черные Щиты в первый раз пошли на приступ, Сина вскочила на ноги и вцепилась в гриву пони, а тот вызывающе вскинул голову и прокричал слова ободрения лучникам-троллям.

Если Черные Щиты и изумились тому, что командует обороной форта черно-белый пони, они не подали виду. Прежде чем поскакать к форту, они совершили ритуал Новой Веры — сожгли чучело врага и прокричали несколько раз свой ужасный клич. А теперь они метали копья, проверяя крепость стен. Тролли привыкли к засадам и схваткам на открытой местности, а не к организованной защите форта, и потому стреляли как попало.

— Вы не должны стрелять во всё подряд, что шевелится! — внушал Бихан Мати, когда Черные Щиты отступили. — Вы должны ждать сигнала, а затем выпустить стрелы все разом по установленной цели.

Мати передал пожелания чародея своим отрядам, и они взволнованно ждали следующего подхода врага. Ждать пришлось недолго.

Черные Щиты по двое в ряд помчались по каменистому полю, гикая и крича. Когда дорога сузилась, они ловко перестроились в цепочку, на скаку готовя широкие боевые топоры. Тролли с натянутыми луками выстроились на стене и стояли, трепеща, в ожидании приказа Мати.

— Давай, — сказал Бихан, когда первый всадник не доскакал всего на корпус коня до ворот.

— Стреляй! — крикнул Мати.

Залп вышел сокрушительный. И лошадь, и всадник мигом покрылись стрелами. Лошадь упала и забилась перед воротами, всадник повалился рядом с ней. Но второй всадник подскакал раньше, чем лучники успели снова натянуть тетиву. Его лошадь встала на дыбы, испугавшись своего мертвого собрата. Всадник ударил топором, дряхлое дерево раскололось, затрещали кожаные петли.

— Еще раз! — сказал Бихан.

— Стреляй! — крикнул Мати, перекрывая вопли троллей.

Лошадь и всадник полетели вниз головой прямо в беснующуюся у скал воду. Тролли радостно закричали.

— Эй, не зевай! — крикнул пони. — Они опять идут!

Третья лошадь и третий всадник рухнули перед воротами, и Черные Щиты отступили. В течение часа они гоняли лошадей галопом вперед и назад, нервируя противника, однако при этом держались так, что быстрые, с каменными наконечниками стрелы троллей их не доставали. Мати обошел свое войско.

— У нас около пяти стрел на каждого, — доложил он Бихану. — Еще четыре-пять залпов — и все.

Пони покачал головой:

— Это даже больше, чем нам пока нужно. Смотрите!

Далеко внизу Черные Щиты разбивали лагерь. Встали шатры. Сина ясно различила длинную веревку, к которой привязали лошадей.

— Это осада. Они собираются заморить нас голодом.

— И это у них может получиться, — заметила Сина. — У нас не осталось припасов.

Но несколько троллей проскользнули в ворота, пока остальные сторожили на стене. Смельчаки забрали уцелевшие стрелы, а потом приступили к разделке лошадиных туш. Трупы людей оставили перед воротами — в назидание.

Внутренность форта использовалась местным землевладельцем под загон для коров и овец. Теперь тролли собрали высохший навоз, сложили костер и жарили над ним на вертеле конину. Когда настала ночь, маленькие воины собрались у костра, шутили и по нескольку раз рассказывали друг другу, как героически они отразили атаку. В воздухе повисло нездоровое веселье.

Бихан наблюдал за троллями, его бледно-голубые глаза были задумчивы. За стенами горели костры Черных Щитов, озаряя их лагерь. Звук сотен голосов, скандирующих имя Ворсай, сохранял устойчивый, доводящий до исступления ритм. На краю луга стояли дозорные с факелами.

Взошла луна и, казалось, повисла на верхушке Аргонтелла.

— Мы спасемся, господин Фаллон? — спросила Сина.

— Не знаю, Сина, — мягко ответил пони. — Но Магия здесь жива. Ты не чувствуешь ее?

Сина чувствовала. Несмотря на дым и туман, окрестности мерцали таинственным светом, а в воздухе явственно потрескивало.

— Как это вышло, что вы живы, учитель? Фаллона, Мастера Превращений, убили. Я сама разожгла погребальный костер.

Мягкие губы Бихана старательно выговаривали слова:

— Поверь, я удивился не меньше тебя. В течение нескольких недель я превращался то в этого пони, то в волка, чтобы присматривать за тобой, за Ньялом и за эльфом. А Бихан всегда был одним из моих любимых созданий. Так что, когда Нед ударил меня и я стал падать, я потянулся мыслью к пони. И в то же мгновение он возник там! Мое тело было погублено, как ты видела собственными глазами. Я не мог в него вернуться и остался здесь, в этом маленьком животном. Я утратил свой Дар, но спас себе жизнь.

Сина вспомнила холодное, бесстрастное лицо Неда и коснулась своего припухшего виска.

— Должно быть, Нед сошел с ума, — сказала она, содрогнувшись.

— Ну, видишь ли, ему всегда хотелось отличиться.

— Он отличился в ненависти.

— Да. Мы все делаем свой выбор. — Бихан вздохнул, хотя Сине это показалось больше похожим на фырканье. — Он научился ненавидеть там, где некоторые из нас научились любить и радоваться. Здесь, в Морбихане. Ну, а вам как удалось остаться в живых, госпожа? — спросил он, и его лошадиные губы приподнялись, что, возможно, означало улыбку.

— Я не знаю. В видениях я видела Черные Щиты так часто, так живо, прямо как наяву, вот как вчера, но…

— Но, как и я, ты подчинила себе свой Дар, потому и продолжаешь жить.

— Подчинила себе Дар? — Сина покачала головой, ее глаза были такими же темными, как ночь вокруг. — Я не подчинила себе ничего. Возможно, у Китры были настоящие видения, но у меня — кошмары. Иногда они сбываются, иногда — пет. Они управляют мной, не дают мне спать. Как я могу подчинить их себе?

— Ох, Сина. — Девушка ясно услышала интонации Фаллона в писклявом голоске пони. — Жаль, что я не был лучшим учителем для тебя. Ты всегда искала решение вне Магии, вне самой себя. Ты исцелила Руфа и хвалила за это травы. Ты предсказала затмение и хвалила свои расчеты. Ты думала спасти Ньяла разговорами и силой. — Пони прижал уши и расстроенно покачал головой. — Что нужно, чтобы ты поняла?

Сина молчала.

— Ты ничего не понимаешь, но продолжаешь действовать, верно? — Ноздри пони раздулись, но он тут же успокоился и заговорил мягче: — Ты изменила свою судьбу и судьбу Морбихана, когда пережила нападение на холме, но ты по-прежнему не понимаешь, как это вышло и почему. — Пони вскинул голову и настойчиво продолжал: — Все Дары восходят к одному из Семи Принципов Закона. Мой Дар — Дар Превращений восходит к Принципу Вибрации. Твой Дар, вне всяких сомнений, — великий Дар Пророчества, и он восходит к Принципу Причины и Следствия. Ты способна видеть будущее, вернее — будущее, которое наступит, если нынешние, настоящие обстоятельства сохранятся. Понимаешь? Все условия равны. И это ключ к связи Причины и Следствия: «все условия равны».

Бихан наблюдал за ней, по его голубым глазам было видно, как он хочет, чтобы Сина все поняла.

— Все условия равны, — повторила девушка. — Да, я поняла.

— Сделай еще один шаг, Сина, — умолял пони. — Вспомни, как ты завершаешь исцеление, какой мыслью?

— Я должна мысленным взором увидеть пациента здоровым.

— Больше того: ты должна знать это, верить в это!

— Да.

— И Пророчество дает способность исцелять, но только не живые существа, а события. Твой Дар — предвидеть болезнь или событие, но твоя обязанность — перестать верить в то, что ты предвидела. Это не так легко, как кажется, ибо мысль — топливо для событий, а заставлять себя думать по-другому очень трудно. Ты предвидела, что Камень разобьется, и поверила в это. Ты даже рассказала другим о такой возможности, и они тоже поверили. Даже я поверил, ибо был напуган. Так мы создали это несчастье — все мы — своей верой.

Сина решительно тряхнула головой.

— Но я верила, что Ньяла убьют, и верила, что меня убьют. Я предвидела это куда более ясно, чем представляла себе Камень разбитым. Я была просто в ужасе! Но это оказались лишь дурные сны, они так и не сбылись.

— Но они должны были сбыться! Нет, Сина, что-то изменилось, что-то нарушило предсказанную цепь событий.

Минуту подумав, Бихан спросил:

— Что бы случилось, если бы и события, и мысли продолжали развиваться так, как тебе представилось?

Сина не колебалась с ответом:

— Мы с Руфом попытались бы освободить Ньяла и увезти его на побережье.

— И породили бы войну между лордами и Другими? Да. И я подозреваю, что тогда ты создала бы все предпосылки для того, чтобы Ньяла снова схватили и казнили, а ты спаслась бы бегством. После смерти Ньяла что бы ты сделала?

— Если бы мои замыслы погубили его? — Глаза Сины потемнели. — Не знаю.

— Ты бы попыталась завершить его дело?

— Возможно. Да, тогда настало бы время завершать дела.

— Итак, возможно, — вероятно, — что ты оказалась бы здесь одна. Ты могла бы столкнуться с Черными Щитами, как случилось сегодня утром. И ты бы умерла — чародейка, которая была вполне искусна в целительстве, но так и не подчинила себе свой Дар.

Сина повернулась к пони. Теперь ее зеленые глаза смотрели твердо.

— Вместо этого я той ночью последовала вашему совету и заново посвятила себя Магии.

— Верно.

— Значит, вы думаете, что это я изменилась?

— Ты. И это то, чего ты не предвидела. Теперь условия больше не равные.

— Значит, мы победим в этой битве?

— Не обязательно. Это значит только, что ты здесь не одна, что мы будем сражаться вместе. Это не похоже ни на что из того, что пророчили ты и я. Возможно, этого отличия хватит, чтобы мы победили.

Бихан подошел к парапету и всмотрелся в темноту. Далекий свет вражеских костров озарил точеные линии головы и вьющуюся гриву Бихана. Низкий, рокочущий гул вражеских распевов повис в воздухе. Сина ощутила беспокойство. Ей казалось, что неестественные звуки пронизывают все вокруг.

— Они призывают Ворсай, — сказал Бихан, заметив ее тревогу. — Не слушай. Их голоса могут лишить тебя воли.

— Думаете, они нападут на нас ночью?

— Пророчица здесь ты, но если ты сомневаешься, давай спросим нашего принца-тролля.

Мати, обходивший дозором крепостной вал, подошел на зов Сины.

— Утром, наверное, — коротко ответил он. — А нам не устоять против решительного штурма. У нас мало еды и почти не осталось стрел.

Пони повернулся к Сине.

— Нам нужен твой Дар, — просто сказал он. — Расскажи мне еще раз про твое видение. Тролли стояли перед Черными Щитами, так?