Эрнст Малышев
      Охотник за кальмарами
      Из воспоминаний Хранителя Канала Времени
      XIX век! Я считаю его "золотым" для человечества. Разумеется, многие могут со мной не согласиться. А ведь этот век дал выдающихся мыслителей, крупнейших ученых, исследователей, изобретателей, наконец, писателей. Только Пушкин и Толстой чего стоят! Хотя Пушкин родился в последний год XVIII века, но творил-то в XIX. Нет, что ни говорите, а этот век - моя слабость. Правда, научный руководитель Направления профессор Заславцев полагал, что мое чрезмерное увлечение тем периодом может сказаться на основной работе, но лично я так не считал. Однажды, когда у нас по этому поводу состоялась "нелицеприятная" беседа, я ему так и сказал: - Уважаемый Аркадий Сергеевич! Я с большим почтением отношусь к вашему авторитету как ученого, но позвольте, мне иметь собственное мнение по этому поводу. Профессор Заславцев, крепко сбитый, седой, с пронзительным стальным взглядом из-под нависших, почти сросшихся у переносицы бровей, выслушав беспрецедентное для юнца-аспиранта заявление, промолчал, хотя это было совсем не в его стиле. Потом вежливо попросил меня выйти из кабинета и в ближайшие дни не попадаться ему. на глаза. А через некоторое время меня вызвали в Службу Хранителей Канала связи Времен и предложили поработать в секторе XIX века... Да, именно XIX века! Можете себе представить, с каким восторгом я принял это предложение, тем более, как мне сообщили, рекомендовал меня на эту должность не кто иной, как сам профессор Заславцев. Следует признаться, что работать в Службе Хранителей Канала было моей мечтой. Туда допускались самые подготовленные ученые. Что касается меня, так кроме пары студенческих работ по Теории Поля Клондейра, да неоконченной диссертации мне предложить было нечего. Однако тестирование я прошел успешно и был допущен в качестве кандидата на должность Младшего Хранителя сектора XIX века. После тщательного изучения правил, инструкции и сдачи экзамена я, Сергей Быстрое, аспирант Института истории цивилизации, приступил к работе. Хранитель имел право проникнуть в любой год сектора, но ни в коем случае не обнаруживать, что он из дальних веков, тем более каким-либо образом влиять или делать попытки изменять ход событий или истории. Изучая информативные материалы по XIX веку, я столкнулся с удивительными фактами. Оказывается, начиная с 60-х голов остров Ньюфаундленд стал ареной драматических событий, связанных с появлением вблизи побережья гигантских кальмаров. Древние книги и чудом сохранившиеся с того времени газеты пестрели фактами нападения гигантских кальмаров на пыбацкие лодки и шхуны. Имели место случаи столкновения этих морских чудовищ даже с военными судами. Чтобы получить разрешение для выхода через Канал в какую-либо местность или стать свидетелем определенного события прошлых времен, необходимо в совершенстве овладеть древними языками, даже диалектами, уметь носить одежду того времени, знать привычки и наклонности людей. Разве можно было допустить, чтобы, к примеру, появиться во дворце Людовика XIV в современной одежде или среди полуголых, одетых в шкуры неандертальцев - во фраке?! Поэтому любой представитель Службы перед переходом в другое время проходил строжайшие испытания и - давал клятву Хранителей Канала. Малейшая неточность могла оказать влияние или изменить ход истории, что, разумеется, полностью исключалось. ? Мне удалось получить такое разрешение, и под видом рыбака я попал в 1871 год на остров Ньюфаундленд. Очутившись на побережье этого огромного острова, я был поражен мрачным видом окрестностей. Кругом простиралось бесконечное нагромождение голых скал и холмов. Изредка попадались небольшие лужайки, покрытые стелющимися растениями с одинокими соснами, покачивающимися под порывами холодного северного ветра. Казалось, какой-то циклоп изобразил на холсте унылыми серыми красками кусок дикой нетронутой природы и затем скупо брызнул несколько зеленоватых капель. Над островом клубились облака густого седоватого тумана. Вдалеке, почти у самого берега виднелось несколько строений, а еще дальше, в море просматривались силуэты шхун и рыбацких лодок. - Откуда ты взялся, парень? - услышал я чей-то хриплый голос, произнесший эту фразу на чистейшим древнеанглийском языке, который я недавно выучил, прежде чем отправиться в полное опасностей и приключений путешествие во Времени. Я оглянулся. Передо мной стоял высокорослый мужчина с кирпично-красным липом и небольшой неаккуратно подстриженной рыжеватой бородкой. Из толстогубого рта виднелся мундштук коричневой трубки, сжатой насквозь прокуренными желтоватыми зубами. - Да вот хочу наняться немного порыбачить, - осторожно ответил я, стараясь найти правильный тон разговора. - Что-то ты не очень похож на рыбака, - сказал незнакомец, ощупывая меня своими быстрыми цепкими глазками. - Надо немного деньжат подзаработать, а то оказался на мели, - продолжал я тему своей легенды. - Ты видать из недоучившихся писак, вон руки какие нежные да белые. - Что-то вроде этого. - Но, похоже, ты парень не из слабых, плечи и грудь у тебя что надо. Могу взять к себе на "Марию", мне как раз нужен матрос. - Согласен. - А ты хоть когда-нибудь в море ходил? - Нет, не приходилось. - Молодец, что не соврал. Страсть не люблю лгунов. Капитан Том Пинет, представился незнакомец и протянул мне свою широкую, как лопата, мозолистую лапу. - Сэм Бобсон, студент, - ответил я, сунув ему свою изнеженную ладонь, непривычную к физической работе, узкую, с длинными пальцами. Капитан так крепко сжал ее, что я чуть не подпрыгнул от боли, но выдержал и тоже сдавил Пинету руку. - Однако ты крепкий парень. "Еще бы, - подумал я про себя. - Как-никак чемпион города по кун-фу". - Есть где остановиться? - Пока нет. - Тогда сразу двигай на судно, оно стоит вторым у причала. Скажи боцману, что я тебя намял матросом. О плате договоримся позднее. Затем он еще раз внимательно оглядел меня и слегка покачивающейся походкой двинулся по направлению к поселку. Я постоял несколько минут, привыкая к обстановке и вживаясь в свой новый образ, и медленно пошел за капитаном. Шхуна "Марня" представляла собой небольшое трехмачтовое судно с далеко выдающимся вперед острием бушприта. Кроме боцмана и кока на шхуне была дюжина матросов. Акклиматизация прошла успешно и команда меня приняла. Особенно после того, когда я притащил бутыль рому и всех угостил. Я в жизни не пил спиртного. В нашем Времени даже не знали, что это такое, но тщательная работа над литературными источниками и документами этой поры подсказала мне верный ход. Стараясь изо всех сил, мне удалось успешно изобразить опьянение и продемонстрировать полную солидарность с охмелевшими моряками, хотя для этого пришлось сделать глоток такой дряни. Через два дня после этой грандиозной попойки мы вышли в море. Погода стояла отличная - полный штиль! Отстояв свою первую вахту, я вышел на палубу, с удовольствием разглядывая искрящуюся под солнечными лучами гладкую поверхность океана. Едва успев подумать, что если дело так пойдет и дальше, то я не увижу настоящей качки, не испытаю "приятных" ощущений от "хорошего" шторма, а самое главное - не поохочусь за кальмарами, собственно ради чего и рвался в дорогой мне XIX век, как у левого борта судна из воды высунулась голова странного чудовища. Гигантское кроваво-красное туловище с кучей гибких извивающихся щупалец, огромная пасть с нависающим над ней острым клювом и круглые, выпуклые, диаметром не менее полуметра глаза произвели на меня сильнейшее впечатление. Я бросился вниз и, ворвавшись в маленькую тесную каюту капитана, закричал, что рядом с судном плавает огромный кальмар. Капитан недовольно засопел и горячо порекомендовал "убраться ко всем чертям", добавив при этом несколько таких выражений, о которых я и не слыхивал при изучении всевозможных наречий древнеанглийского языка. Разочарованный столь нелестным приемом, я рассказал обо всем боцману. Тот только посмеялся. Оказывается, наш капитан терпеть не может, когда кто-то пытается нарушить его послеобеденный отдых. Однако вскоре он вышел на палубу и присоединился к матросам, столпившимся у левого борта и разглядывающими диковинного "зверя". - Ну, что смотрите, олухи? Эка невидаль! Живо за гарпуны. Пощекочем селезенку у этого красавца! - заорал Пинет, размахивая ручищами, в одной из которых дымилась неизменная трубка. Надо сказать, что эти слова отозвались в моем слегка взволнованном сердце сладчайшей музыкой, целой симфонией неповторимого любопытства, необъяснимого желания испытать себя, свою волю, силу духа перед нешуточной охотой. Если это чудовище вцепится своими щупальцами в наше суденышко, то ему ничего не стоит утащить нас на дно моря. Во всяком случае, такие факты описывались в некоторых морских документах, которые мне удалось раскопать в архивах XIX столетия. Мы приблизились к циклопу, и в его рыхлое тело сразу вонзилось несколько гарпунов. Содрогнувшись от боли, монстр мгновенно бросился на своих обидчиков. Могучий безобразный клюв стал долбить в борт судна, а извивающиеся змеи-щупальца со всех сторон обвивали его корпус. Началась битва, которая длилась около двух часов. "Матросы забрасывали чудовище гарпунами, вырывающими из его тела крупные куски мяса, топорами перерубали зацепившиеся за борта поразительно ловкие скользкие конечности. В какой-то момент мне даже показалось, что кальмар берет верх. Судно угрожающе накренилось и только проворство боцмана, успевшего отхватить несколько наиболее толстых щупалец, позволило восстановить равновесие. Мы носились по палубе, обрубая извивающиеся, с пятнами присосок, ярко-красные червяки, а они все яростнее впивались в доски, и на месте каждого отрубленного появлялись два новых. Наконец удалось накинуть на туловище петлю, но она соскользнула к хвосту, и попытка задушить могучего монстра оказалась безуспешной. Противник, потерявший большую часть конечностей, продолжал отбиваться, пытаясь могучим клювом проломить борт шхуны. Вновь накинутую петлю удалось затянуть, но она снова соскользнула к концу туловища, и вся команда, схватившись за канат, чуть не попадала, вытянув из воды лишь небольшую часть перерезанного хвоста, а полуживой кальмар, внезапно отцепившись от судна, резко ушел на глубину. Видимо, животное посчитало, что с нами ему не справиться. Когда все было кончено, капитан сказал, что мы еще дешево отделались, однажды на его глазах такой же кальмар утащил на дно целую рыбацкую шхуну вместе с сетью, в которой запуталось его исполинское тело. Все столпились вокруг оторванного хвоста кальмара, с недоумением разглядывая изодранный кусок дряблой плоти, владелец которой чуть не умудрился отправить на дно судно вместе с экипажем. Я отрезал ножом часть кожи и стал изучать ее мягкую структуру и липкую поверхность, распространяющую сильный неприятный запах. ...Труд рыбака оказался тяжелым и опасным. За сравнительно короткий срок наше судно должно было выловить огромное количество рыбы, что обеспечивало матросам заработок, а капитану и владельцу шхуны соответствующую прибыль. С каким необъяснимым восторгом непривычного к рыбацкому труду человека я занимался этой тяжелой, изнурительной работой! Вытягивая из воды сети, набитые рыбой, я чувствовал, ощущал, что моя помощь нужна... Только сообща можно вытащить на палубу тугой неподатливый невод, заполненный бьющимися, усталыми от борьбы и испуга серебристо-белыми обитателями морских глубин. В один необычно теплый осенний день, когда при тихом, почти неподвижном море ловля рыбы доставляет особое удовольствие, мы с боцманом и матросом-ирландцем Биллом Коннори отправились на ловлю вблизи острова Гред-Белл. Когда в лодке выросла блестевшая серебряной чешуей приличная куча трески, мы увидели греющееся под лучами яркого солнца тело большого кальмара, широко разбросавшего щупальца. Я не мог удержаться от соблазна поохотиться и предложил это моим товарищам. Они согласились. Подогреваемые охотничьим азартом, мы подгребли ближе. Я приготовился к броску гарпуна. Внезапно кальмар приподнялся над водой, многочисленными конечностями обвил лодку, как канатами, и потянул ее в глубину. Лодка накренилась и, зачерпнув добрый десяток ведер воды, была готова пойти на дно. Выручил боцман. Он схватил топор и точными сильными ударами обрубил несколько щупалец. Шлюпка качнулась в другую сторону. Сидевший на веслах Билл вдруг дико заорал и, обмотанный несколькими змеевидными конечностями, вывалился за борт. Метнув гарпун между глазами-блюдцами кальмара, я хотел схватить Билла за ноги и удержать, но поскользнулся на мокрой чешуе и упал между сидениями. Пока я вставал, боцману удалось перерубить остальные щупальца, кольцами обвившие корпус лодки, и кальмар, видимо, удовлетворенный добычей, отцепившись, утащил нашего друга на морское дно. Мой гарпун, очевидно, не принес ему никакого вреда, так как, судя по десятиметровым кускам отрубленных щупалец, общие размеры морского дьявола оказались значительно большими, чем мы предполагали. Можно представить, с каким чувством мы возвращались обратно! После нашего рассказа о случившемся экипаж "Марии" дал клятву уничтожить всех кальмаров, находившихся вблизи Ньюфаундленда. Установив на носу судна орудие, стреляющее разрывными гранатами, мы, как волки, рыскали вдоль побережья в поисках добычи. Нам удалось расправиться с несколькими морскими дьяволами, правда, по своим размерам они значительно уступали двум первым. Как-то после очередной удачной охоты мы направлялись в гавань и в полутора милях от корабля заметили тушу огромного спрута. Мы подошли ближе. Капитан, оттолкнув Пэда Болдумана, нашего лучшего стрелка, сам подошел к орудию и навел его на гиганта. Граната разорвалась где-то в середине месива непрерывно двигающихся конечностей монстра. Морской дьявол, обнаружив обидчика, немедленно сам бросился в атаку на паше небольшое суденышко. -- Приготовить топоры и ножи! - скомандовал капитан, держа в руках стальную алебарду.- Обрубайте любую замеченную над бортом и палубой конечность! Отомстим за Билла! Кровь за кровь! Всем быть внимательными и осторожными! Да поможет нам святая Мария! В следующую секунду откуда-то сверху на судно обрушился шквал толстых, как стволы деревьев, изгибающихся щупалец. Змеевидные конечности с огромными, величиной со сковородку, присосками обхватили корпус и мачты корабля. Через мгновение огромная туша перевалилась через борт и стала расплываться по палубе, обволакивая ее своим скользким смердящим телом, пытаясь прижаться, срастись с кораблем. Мы, как очумелые, носились по незанятой морским дьяволом площади и врубались в красно-бурую отвратительную плоть. Капитан был впереди всех, без устали взмахивая своим грозным оружием и обрубая концы безобразных изгибающихся отростков. Я бросил взгляд вверх и увидел, что все мачты и такелаж уже окончательно опутаны щупальцами ужасного чудовища. Рывок - и "Мария" оказалась перевернутой вверх килем, а экипаж - в холодной морской воде. Спаслось только трое. Среди счастливчиков оказался капитан, я и матрос по имени Джон О'Нейл. Сказать, что происшедшее не сказалось на нашем отношении к кальмарам, было бы неправдой. Про себя я ничего не говорю, но капитан и О'Нейл возненавидели спрутов лютой неистребимой ненавистью. Потеряв шхуну, которая, по счастью, была застрахована, Том Пинет приобрел небольшой трехмачтовый барк. С установленными на носу и корме пушками мы вновь стали носиться вдоль побережья Ньюфаундленда в поисках морских дьяволов. После того, как мы вышли победителями из семнадцати сражений с кальмарами, их число в здешних водах значительно поубавилось. Не думаю, что это явилось результатами нашей охоты, скорее всего здорово похолодало, и морские дьяволы подались в более теплые края. После того трагического случая, когда с большей частью экипажа погибла "Мария", капитан Том Пинет, О'Нейл и я сблизились и подружились. Том Пинет, несмотря на вздорный характер, оказался совсем неплохим человеком. Свою смелость и самоотверженность он не раз демонстрировал во время охоты на кальмаров. Во время наших бесед выяснилось, что он очень нежный отец и любящий муж. Кроме того, Том Пинет, к моему удивлению, неплохо играл в шахматы и мне не так уж легко доставались победы во время наших баталий. Однажды мы стояли недалеко от Сен-Джона. Пинет, облокотившись о поручень, не выпуская изо рта свою трубку, лениво смотрел на темно-серые волны, плавно покачивающие судно. Я стоял рядом, задумавшись о своем Времени. Пожалуй, пора было и возвращаться. За сравнительно короткий срок пребывания в этом Мире, среди этих простых, доверчивых, но смелых и надежных людей, я многому научился, многое понял. Понял, как трудно жилось нашим предкам, как сила воли и выносливость помогали им выходить из труднейших ситуаций. У меня даже появились некоторые мысли о направлении определенной категории людей через Канал в Прошлые века. Пусть узнают, что такое настоящая жизнь! Больно уж изнеженными мы становились в нашем Времени, когда исполняется любое твое желание. Когда весь окружающий мир можно вместить в небольшом экране обзора. Когда биороботы предупреждают каждый твой жест, каждое движение. Когда некому и негде продемонстрировать лучшие качества человеческого характера. Все, буквально все заменяют эфвифильмы с полным эффектом присутствия. В этот момент ход моих мыслей прервал возглас капитана: - Боб, смотри! - вскричал он, указывая на горбившуюся недалеко гигантскую тушу кашалота. Я увидел, как к неподвижному гиганту, с чудовищной скоростью рассекая воду, несется исполинский кальмар. Спрут опутал кашалота смертельными объятиями многочисленных щупалец, а тот, захватив хвост морского дьявола огромными челюстями, пережевывал и перемалывал его. Казалось, два существа слились в одно целое и крутились на одном месте, пытаясь уничтожить друг друга. На месте битвы море неистово клокотало и кипело. Словно почувствовав добычу, вокруг кружила стая прожорливых акул, готовых вместе с победителем разделить зловещее пиршество. Победителя не оказалось. Оба гиганта, так и не расцепившись, ушли в глубину, а мы так и не увидели конца разыгравшейся на наших глазах трагедии. - Да, - задумчиво протянул Том, - то тебе не ложка овсянки и не глоток рома. Здесь от одного вида чудовищ дрожь насквозь проберет. Многое я повидал, но такое не привидится и в кошмарном сне. Последняя встреча с кальмаром произошла у меня два дня спустя, когда я уже готовился к возвращению на скромную должность Младшего Хранителя. Мы вышли в море вдвоем с капитаном. Увидев стаю кричащих чаек, мы подплыли ближе и обнаружили весьма крупного кальмара. Я посмотрел на Тома. Его глаза полыхали такой неистребимой жаждой мести, что, не сговариваясь, мы рванулись к морскому дьяволу. На этот раз у нас с собой не было ни гарпуна, ни топора. Ничего, кроме остро отточенного ножа за капитанским поясом! Но мы подгребли к спруту, и капитан с размаху отхватил половину щупальца. Кальмар, видимо, спал и тут же очнулся. Он забил, заколотил щупальцами по воде и внезапно рванулся от нас в противоположную сторону. Отплыл мили на две и, успокоившись, снова разбросал свои могучие конечности по поверхности моря. Мы уже не могли остановиться и ринулись в погоню. Снова Том отрубил спруту щупальце. На этот раз морской дьявол решил с нами расправиться и с размаху бросился на лодку. Завязалась страшная тяжелая схватка, цена которой была жизнь. С одной стороны - могучее морское чудовище, с другой - два почти безоружных человека. Бой длился более четырех часов. Наверное, в этот день море и святая Мария послали нам с капитаном удачу: мы победили! Вконец измученные и измотанные многочасовой схваткой, когда у кальмара не осталось больше щупалец, мы подтянули его мерзкое отвратительное туловище, из которого выливалась бурая жидкость, распространявшая вокруг необычайное зловоние, и привязали к корме лодки. На берегу мы долго стояли, всматриваясь в неподвижную поверхность моря, как будто хотели сказать покоившимся на дне товарищам, что мы никогда, никогда их не забудем, что мы отомстили морским дьяволам. Затем капитан подошел к лодке, отрубил от лежащего в ней щупальца метровый отросток и протянул мне: - Возьми с собой. Пусть это будет памятью о нашей встрече. Я знаю, Боб, или как там тебя? Знаю, что мы больше никогда не увидимся, но ты настоящий парень! Прощай...
      Эпилог
      Сколько лет прошло с тех пор! Я давно уже работаю Главным Хранителем Канала, но до сих пор не могу понять, как он понял, что я человек другого Мира. А он понял... Я знаю точно - понял!